#ЛюбовьНенависть

      Они целовались долго. Какое-то время Рики снимал это на телефон, а потом небрежно положил его рядом, потому что одной рукой обнимать Сону было неудобно.       Ким прильнул к нему, цепляясь за плечи. Упасть он больше не боялся.        Если падать — то только с Рики. А с ним ничего не страшно.       Сону не замечал времени  — для него существовал только Рики. Его руки. Его губы. Его сбившееся дыхание.       И свобода Кима  — теперь он был вправе касаться Нишимуру так, как тому хотелось, ничего не боясь и ни о чем не думая. И когда рука Сону скользнула по груди Рики, он вдруг накрыл её своей ладонью и сильнее прижал к себе, целуя корейца так горячо, что тот готов был на все. И разрешил ему все, но Рики не позволял себе ничего лишнего.       — Черт, — в какой-то момент прошептал Рики, гладя Сону по волосам — теперь губы темноволосого касались виска корейца. — Ты знаешь, чего мне это стоит?       — О чем это ты?... — нежно спросил Сону, гладя того по щекам.       — Сдерживаться, — едва слышно проговорил он и снова нетерпеливо стал целовать Кима в губы — это получалось так умело, что за спиной росли искры счастья.       Наверное, для Сону это было неправильно — они не должны этого делать.       Это не из-за того, что они знали друг друга с раннего детства и были словно братья, напротив — потому что стали чужими.       Любые надежды Сону на то, что поцелуй сможет вернуть былое ощущение прежнего единства, были обречены на провал.       И если бы не алкоголь, ни этот болван, ни я не стали бы так целоваться! Двести процентов гарантии — не стали бы.       Но сейчас поддались глупому порыву.       А может быть, был виноват не алкоголь, а что-то другое. Но что?       Ревность? Рики был моим с детства.       Желание привлечь внимания? Эй, обернись, взгляни на меня снова.       Или нежелание отпускать прошлое? Я боюсь вступать во взрослую жизнь, не отпускай меня, почему ты повзрослел первым?       Где-то на востоке небо вот-вот грозило слабо зацвести бледно-лавандовым закатом.       — Почему мы раньше никогда не целовались? — прошептал Ким, нежно гладя того по темным густым волосам.       — Потому что мы не встречались? — спросил Нишимура, снова касаясь кончиками пальцев шеи Сону. — Однажды я прислал тебе сообщение, что хочу встречаться. Один человек натолкнул меня на эту мысль. А ты...       — Что – я? — тихий голос Сону звучал изумленно, — ничего такого не помнил.       — А ты прислал мне свой фирменный блюющий стикер, — усмехнулся Рики и невзначай стал снимать пиджак корейца, расстёгивать черную рубашку, а потом, словно опомнившись, убрал руку.       — Я не помню такого, — признался Ким.       Такое действие заставило Сону будто насквозь светом пронзится. И он прижался к Рики, потому что хотел поделиться с тем этим светом, потому что хотел, чтобы свет Сону пронзил и Рики.       — Ты ничего не помнишь, — с этими словами Нишимура вновь нашел губы красноволосого.       Все происходящее с Кимом было прекрасным. Но... Им помешали. Их тайное убежище раскрыли. И едва они успели отпрянуть друг от друга, как на балкон завалилась целая толпа выпускников.       — О, Ник, ты тут! — приблизился к ним нетрезвый Бомгю, который в костюме с бабочкой-галстуком смотрелся неожиданно элегантно, только шальные глаза все равно выдавали в нем дебила. — А мы тебя потеряли! Что делаешь в таком месте с таким парнишей? — с хохотом, больше похожим на неопознанное гыгыканье, спросил опять Чхве.       — А, это ты, Пипетка! — подмигнул Бомгю. — Не узнал тебя в гриме.       — Я тебя тоже не узнал, — усмехнулся Ким. — Верни костюм бедняге, у которого ты его украл.       — Тс-с-с. — Рики приложил указательный палец к губам. — Эй, чел, разве он не красавец?       Чхве озадаченно посмотрел на Сону, потом на друга, потом снова на Сону.       — Красавец, — вынужденно признал тот и почему-то опустил глаза на чуть раздетое тело, ниже шеи. А Рики приподнял того за подбородок.       — Не надо туда смотреть, приятель, — дружелюбно улыбнулся японец.       Бомгю почему-то коротко хохотнул.       — По-о-онял! Так что вы тут вдвоем делали, а?       — Да так, — неопределенно пожал плечами Рики, а Сону подумалось, что он не хочет никому открывать их маленький секрет.       На сердце корейца стало еще теплее. Но Бомгю, зараза, что-то понял и заиграл бровями, за что получил от Нишимуры дружеский тычок в плечо.       Японец спрыгнул с перил, но не перестал удерживать Кима — как и обещал. Он весело разговаривал с друзьями, шутил, смеялся, но не убирал руку — это видели все, кто был на балконе. И в какой-то момент Сону почувствовал себя особенным.       Я — под защитой самого Нишимуры Рики.       Я — с ним.        Я — его.       — Народ, а идем на реку встречать рассвет! — объявил кто-то весело.       — Ты в деле? — спросил Чхве.       — В деле, — отозвался Рики. И обернулся к Сону.       — Как мы пойдем? — растерялся тот, хотя идея казалась безумно заманчивой. — Тут же родители, они нас никуда не отпустят.       — Вылезем через окно в туалете, — ответили корейцу.       — Или ты боишься, что мамочка тебя отругает? — лукаво улыбнулся японец Сону и снова словно невзначай дотронулся до колена.       — Не боюсь, — отозвался Ким.       — Тогда идем со мной?       Не «с нами, а со мной!» Господи, неужели любовь и правда существует?       И тот согласился.Единственное, что Сону смущало, — туфли. До набережной в них он не дойдет, хоть и очень хотелось — он словно чувствовал, что не может сейчас оставить Рики. Особенно после того.       Вариант идти по лужам босиком корейцу совсем не нравилось. И в голову пришла гениальная мысль — поменяться обувью с Чонвоном. У них один и тот же размер, и если Ким наденет его кеды, то будет чувствовать себя вполне комфортно. Все равно он переоделся и надел тапочки, которые предусмотрительно взял с собой. А вот Сону свои забыл.       — Через десять минут отходим! — сообщил организатор сбора.       — Я сейчас буду, жди, — сказал кореец Рики.       — И куда ты? — удивился тот. — Не уходи.       — Решить проблему с обувью.       Ким слез с перил, и, прежде чем тот ушел, Нишимура взял корейца за руку, задержав свои пальцы на тыльной стороне ладони всего на мгновение. Но этого мгновения тому хватило, чтобы в груди появился незнакомый вихрь чувств.       Сону слабо улыбнулся японцу, взглянув из-под ресниц, и поспешил в зал, в котором все так же весело гремела музыка.       Он был уверен, что Рики будет ждать. Он был уверен, что сейчас все будет хорошо!       Боже, каким же невинным я был...       На танцполе все еще было горячо, разноцветные лучи светодиодного шара пронзали тьму, а музыка гремела так, что пульсацией отдавалась в легких. На одной стороне танцпола зажигали учителя и родители. Краем глаза Сону даже успел заметить, что его с Нишимурой родители тоже танцуют и, похоже, им всем очень весело.        На другой стороне танцпола веселились парни и девчонки, ставшие в круг, и в центре этого круга показывал азы брейкданса какой-то безбашенный тип из «А» класса.       Кое-кто сидел за столиками, мешая ложками мороженое, превратившееся в суп, кто-то стоял под кондиционерами — в помещении было ужасно жарко.       Сону стал искать глазами Чонвона, однако нигде его не видел.       — Со-о-ону! — вдруг позвал корейца кто-то по имени.       Ким резко обернулся и увидел Гиуна, который почему-то держался за стену и широко улыбался. Пиджак и галстук на нем отсутствовали, голубая рубашка была расстегнута сверху на несколько пуговиц, и вид у него был какой-то помятый. Сону тут же понял — Со пьян.       — Чего тебе? — спросил Сону.       — Ты мне нравишься, — сообщил Гиун, пошатнувшись. — Спасибо, что не кинул ради Нишимуры на этом... как его... танце!       Вот идиот.       — Не за что. Слушай ты моего друга... — договорить он не успел.       Гиун вдруг шагнул к Сону, вцепился ладонями в лицо и поцеловал. Ну как поцеловал... впился горячими противными губами в губы того — так, что Кима передернуло от отвращения. Сону почувствовал горький противный вкус алкоголя и дешевых сигарет, и красноволосого захлестнула волна злости.       Что он себе позволяет, гад?!       Ким тут же оттолкнул его от себя — так, что Гиун врезался спиной в стену, за которую еще недавно держался.       — Горячо, — сообщил он все тем же нетрезвым голосом, явно не понимая, что делает.       — Горячо будет в аду, когда я тебя туда отправлю! Козлина пьяная! — выкрикнул Ким, вытирая влажные губы.       Черт, как же противно! Отвратительный запах!       — Тебе не понравилось? — явно расстроился Со.       Ким выдал тому еще несколько бранных слов и убежал, сам не свой от злости. Было ужасно неприятно. И несравнимо с тем, как его целовал Рики.       Чонвона, явно уставшего от танцев и сохнувшего над бокалом с теплым соком, Сону обнаружил почему-то за столом другого класса в компании девчонок.       — Ты где был? — удивленно спросил корейца друг.       — Потом расскажу, — нетерпеливо махнул Ким рукой и покосился на сидевших рядом девчонок, давая понять, что при них рассказывать не хочет. — Пойдем со мной!       Меняться обувью на глазах у родителей не хотелось. Вдруг все поймут? А они обязательно должны встретить рассвет! И Сону утащил друга в коридор. Ян всегда того понимал, как никто другой. И сопротивляться не стал.       — Что случилось? — спросил с недоумением. — И почему ты все время губы трешь, Сонулик?       — Меня поцеловал один козлина, — признался Ким, с отвращением вспоминая влажные губы Гиуна на своих. — Обслюнявил. Как же мерзко.       — Что-о-о? — протянул Чонвон и полез в сумку. — Слушай, возьми-ка влажную салфетку.       Сону стал тереть губы этой салфеткой в надежде избавиться от отвратительного алкогольного привкуса — ему все еще казалось, что он останется на нем.        Вот свинья! А я еще с ним танцевать согласился!       — Боже, как мерзко, как мерзко, — твердил Ким. — Слюни, алкоголь, фу!       — Еще бы, это твой первый поцелуй, — нахмурился Чонвон. — Ужасно.       Сону резко показалось вдруг, что на него кто-то смотрит, и он резко обернулся, но никого не увидел — только директора и нескольких учителей вдалеке. Поэтому красноволосый потащил Чонвона за угол — от греха подальше.       Нам нужна полная конспирация.       — Кто поцеловал-то? — изумился парень с кошачьими глазами.       — Гиун. Он был нетрезв, чтоб его... Но знаешь, — осветилось улыбкой лицо Сону, — это был не первый поцелуй...       — Что-о-о? — изумился Ян. — А ну быстро рассказывай!       — Я целовался с Рики на балконе, — признался Ким.       Глаза у друга округлились, а потом ему стало смешно.       — Серьезно? С ним? — изумленно спросил Ян. — И как?       — Обалденно, — признался Сону. — Боже, Вон, он целуется так, что у меня до сих пор руки дрожат.       И Ким ему все рассказал. А потом заявил, что он должен отдать свои кеды и они пойдут встречать рассвет с компанией Рики.       — Надо было их сразу взять! — всплеснул руками Чонвон. — Так, жди меня здесь. Я сейчас принесу.       Он убежал, а тот сел на один из диванчиков, беспокойно барабаня пальцами по коленкам. По времени Ким успевал, но все равно волновался. И волновался не зря — к нему опять подкатил Гиун. Вид у него был несчастный.       — Сону, — горестно сказал Со. — Прости, я тебя обидел!       Он сел рядом. Я отодвинулся, а он опять!       — Сам не знаю, что на меня нашло. Как спать-то хочется. — Гиун вздохнул и, явно не понимая, что делает, вдруг улегся головой к корейцу на колени. Тот замер от смущения.       Вот же зараза, прилип как репейник!       Ким вскочил, ругаясь про себя последними словами, и ему вдруг опять показалось, что на него кто-то смотрит. Но Сону снова никого не заметил и опять убежал за угол. Почти тут же пришел Чонвон. После своих жутких туфель кеды друга показались тому чем-то райским.       — Идем, у нас мало времени, — снова схватил Ким за руку Чонвона.       Но Ян вдруг покачал головой.       — Сонулик, я не могу, — признался друг.       — Почему?!       — Получается, что мы сбежим через окно, — закусил он губу. — А если я так сделаю, меня сестра съест. Она мне сразу заявила, что если я на выпускном вытворю что-нибудь, то мне пиздец! Это после дня рождения её подруги она такая злая — помнишь, я тогда с алкоголем перебрал?       Сону расстроился. Но сестра Чонвона была той еще женщиной леди и нрав имела строгий.       — Возьми кого-нибудь из наших друзей, — предложил Ян. — Хотя-а-а... Сонулик, побудь уже с Рики просто наедине! А твои туфли я заберу       Они выглянули из-за угла — в коридоре, как назло, стояли несколько родителей, в том числе мама Сону, и учителя — они будили спящего Гиуна.       Одни неприятности от этого придурка!       Чтобы попасть и на балкон, и в туалет, надо было пройти мимо них, однако Ким этого делать не хотел.       Вдруг они поймут, что я решил сбежать?!       А ему ужасно хотелось к Рики — продолжить их прерванный поцелуй. Нежный. Горячий. Идеальный.       Кто бы мог подумать, что мой первый поцелуй будет на выпускном, да еще и с человеком, которого я ненавидел с детства?       Сону мог лишь улыбаться. И мысленно подгонять родителей и учителей, чтобы они вернулись обратно в зал.       Едва только они скрылись, как Ким, обняв на прощание Чонвона, побежал на балкон, к Рики. В ногах он чувствовал легкость, а в мыслях предвкушал что-то прекрасное и яркое.       И пусть потом меня будут ругать родители, но я запомню чудесный рассвет навсегда.       Рассвет, проведенный с Рики.