не прощай, предатель

      Тем же днем бадави подкинула их на вездеходе до кольца границ Августа. Солнце нещадно палит, выжигая и так отмирающие от отсутствия дождей травы. Дороги изранены далеким прошлым, по ним не ходят уже долгие годы. За временем некому следить, ведь главные часы — достопримечательность этого поистине некогда красивого города, — застыли. Стрелки показывают четыре утра. Время, когда жизнь здесь окончательно остановилась.       Остались только призраки, играющие в прятки.       Дома, вывески, едва мерцаемые от недостатка, но еще не истраченного до конца электричества, работающего на издыхающих солнечных батареях, выбелены на солнце и выщерблены ветром. Оставленные людьми.       — Пойду осмотрюсь, — приглушенный голос майора раздался у уха, прежде чем оставить блондина одного на улице. Почему он согласился на авантюру? Желание узнать истину в сумбурном рассказе Вэша превысила любое другое, а встреча с Брэдом сулила правду о предателе. Вульфвуд стукнул подошвой берц по двери несколько раз и железные ворота отворились с протяжным стоном, нехотя пустили его в заброшенное, застывшее заведение для высшего общества.       Рядовой услышал, что кто-то крикнул вдалеке пустой улочки. Угрожал. А другой плакал, рыдал. Будто Вэш на мушке, хищник скалится из темноты, зверь на охоте, а мужчина — дичь. Он выхватил дурака, снял с предохранителя, прицелился!.. Никого.       Показалось.       Вэш прошел к все еще горящему билборду, низко расположенному сбоку от входа в помещение с выбитыми стеклами. Рядом с большой рекламой были и мелкие рекламки-бумажки, приклеенные к кирпичам. Щит горел, и свет от него делал силуэт рядового мягче и горестнее. Укутанный в мерцание, словно в шелк, он выглядел ожившим призраком, вернувшийся на родину истинный житель Августа. Тонгари протянул руку и оторвал объявление, всмотрелся в лицо его двойника — Вэш ли, Ураган ли? — исковерканное изображение такого же исковерканного и раздутого слухами преступника. Притча во языцех, скормленная слухами и предубеждениями, обидой и гневом, которую передают верно шепотом, бледнея от ужаса и диких предчувствий: «брат, слушай, что рассказывают о несущем смерть человеке-тайфуне…». Стекла-плексиглаз защитного костюма запотели от жаркого дыхания.       Он не знает, на сколько времени он застыл, гипнотизируя забавляющую его цифру, значащую вознаграждение. По спине в спецодежде катились капли горячего пота. Где-то пририсовали цифру, где-то зачеркнули слова свежим маркером.       6⁰.000.000$$       «Death or alive»       Николас вернулся. Дверь вновь скрипнула, прежде чем с грохотом свалилась с петель на пол, поднимая пыль и пуская рождение трещины по доборам и стене.       Через зияющие дыры окон и перекладины дверной коробки внутри помещения виднелось красное, бурое, черное, мешки и тени. Тянулся отвратительно сладкий запах с аммиачным оттенком даже сквозь фильтры. Сладость осела на языке хуже пепла в носоглотке.       Вульфвуд положил руку на застывшего изваянием Тонгари. Вэш скинул его ладонь со своего плеча.       — Не стоит, — шикнул он, словно одичал и обиделся.       — Больно надо, — соврал майор, — Не лови мух, м? Пошли осмотримся, рядовой колючка.              Сверкающий ореол далекой вершины пика некогда-электростанции, самой высокой из всех западных округов, притягивал взгляд.       Свист дыхания. Шорох одежды. Цоканье обуви.       И оглушительная тишина, и более ни слова. И эхо. Да еще усталость.