"Тем летом"

      Я так и не дождалась ответа на моё смс. Руки чесались позвонить Машке, но каждый раз я останавливала себя.       Вышла на кухню, ищу что-то выпить, нахожу открытую бутылку папиной настойки.       «Тут хватит на несколько стопок…»       Беру с собой в спальню, заодно прихватывая сок. Родителей снова нет дома, но это уже привычно. Их не будет до среды и это тоже нормально, главное, они оставили мне немного денег. Да и хорошо, что я одна, иначе как бы я им объяснила свое состояние?       Сажусь у себя в комнате на пол, включаю плейлист для грусти, ну знаете, у каждой девочки есть песни, под которые хочется знатно так поорать, либо порыдать. Вот у меня тоже есть несколько плейлистов на каждый случай в жизни.       Заиграла одна из самых для меня болезненных песен: «Аллергова, Слава — Первая любовь, любовь последняя.»       Я не удержалась, со слезами на глазах стала подпевать.       Первая любовь — любовь последняя! Нежная и пошлая,       А теперь лишь — прошлое. Только!       От её мне не найти спасения, Как небес пророчество,       Гордость и терпение, Пропасть в одиночество —       Совпадение…       Стопка за стопкой, песня за песней, мысли за мыслями и так пролетела ночь. Я доползла до кровати и уснула.       Будильник начинал звонить, начиная с 10-11 часов, но просыпаться не хотелось. Так что, через какое-то время, он перестал пытаться заставить меня встать.       «Ну и что, что выходной… воскресенье. Ничего не хочу.»       Вспомнила, что обещала позвонить Машке. Но не успела набрать её номер, как она сама стала набрякивать.       — Алло, Женька, привет! Ты чего на связь не выходишь-то? Времени-то видела сколько? Уже пятый час пошёл.       — Алло-о-о-о, что?! Как пятый?!       Сначала я уже было подорвалась, но потом снова погрузилась в апатию.       — Машка, я просто кажется простыла, пытаюсь поправиться, поэтому отсыпаюсь, может и завтра не приду.       — Ты с ума сошла Жень? Тебя англичанка сожрёт!       Я больно закусила губу, чтоб не заплакать в трубку.       — Да и пусть, я не пойду, если мне будет так же хреново.       — Женя, блин! Температура есть?       — Нет пока… Вроде нету.       Я устало выдохнула. Честно, мне конечно было радостно от голоса подруги, но в душе словно кошки скребутся. Так хотелось ей рассказать всё: что было после клуба, почему мне так тяжело и плохо… Но я обещала. Обещала этой суке стервозной, что не расскажу ничего. И да, кажется, на замену боли иногда приходила злость. В такие моменты хоть немного, но становилось легче. Хотя бы не рвало на куски.       — Блин, Женёк, завтра никак нельзя пропускать, ладно ещё фиг с ней, с Власовой, но вот Ларионова… Ты забыла? У нас же по математике контроша. Ларя на ленточки покромсает каждого, кто не явится, она сама говорила. Хочешь я приду? Помогу тебе вылечиться, лекарств притащу.       — Моя хорошая! Спасибо за заботу, я сама справлюсь, не переживай. Блин, точняк, ладно, я приду. Закинусь таблами и всё.       Ну, понятно дело никаких таблеток мне не надо было пить, но надо же было поддерживать образ простудившегося человека, я даже покашляла для приличия пару раз.       — Ага, ну дак, ты расскажешь, кто тебя из клуба-то забрал, что за знакомая матери и чë было? Наругали?       Я задумалась, как и что сказать.       — Да не парься, Машка, меня не ругали, всё было хорошо. Сказала, что маме не скажет, если это был первый и последний раз. Так и договорились. А знакомая, да подруга дальняя какая-то, я их всех уж не запомню.       В трубке послышался смех.       — Повезло! Ну значит пока без клуба, там посмотрим. Ещё раз извини, ну что так получилось. Я вроде ненадолго отходила, а тут раз, и ты уже уехала.       Я улыбнулась. Всё-таки это и есть лучшая подруга, переживает, волнуется и ей не всё равно. Столько прошли вместе и так хочется пройти и то, что у меня происходит сейчас.       Стало даже как-то тяжело на душе. Как будто, я в чëм-то обманываю Машку или мы стали более далеки друг от друга. Раньше ведь мы делились всем и всё проживали, как одно целое, а сейчас…       — Да ну тебя, я всё понимаю! Пожалуйста, не переживай ты так, кстати, всё успешно?       Снова слышу заразительный смех Машки, от которого засмеялась и сама. Как же я люблю эту дурную! В эти секунды я действительно могла отвлечься. Хотя бы на чуть-чуть.       — Ой, Женя… Скажем так, он так жопой офигенно крутит только под музыку, в остальном, ну там… Короче, ладно, я тебе лично расскажу. Мне малёх неудобно сейчас. До завтра и поправляйся!       — Ага, ну давай, жду с нетерпением!              Как только я положила трубку, ощутила разъедающее чувство одиночества, а ещё, как пылает моя спина. Я медленно встала с кровати и подошла к своему большому зеркалу в пол.       Повернулась в нужный ракурс, сняла лишнее и передо мной картина маслом. Точнее картина плëткой. Вся спина красная, в полоску. Где-то даже царапинки.       Всё это казалось каким то сном. Кошмаром. Хотелось снова закрыть глаза, проснуться и как будто ничего не было. Но эти ощущения, этот визуал чётко дали понять — всё более чем реально. Ведь это неизменно произошедшее.       Я накинула футболку обратно и пошла на кухню. Заварила чай, сделала бутерброд.       Наверное, это даже звучит скучно, но, если оно так и есть, нельзя же говорить, что я тут отжигаю вовсю с секси латиночками, верно? Поэтому придётся слушать серую обыденность, но, если хотите, можем пропустить. А вообще и правда, дальше так же серо, я просто выпила чай, перекусила, порылась в ноутбуке. Естественно открыла страничку Власовой, уставилась на её фото, рыдала, потом ругалась, потом снова рыдала и так по кругу раз двадцать. Я не помню даже, как стемнело. Больше я ничего не ела, только пила чай, лёжа на кровати в полной тишине и полном одиночестве. Потом пыталась уснуть. Да, не сильно офигенная история, но как есть.       Я так волновалась перед школой, ну, если быть точнее, перед тем, как увидеть Анну Андреевну, что долго не могла заснуть. Ворочилась, переживала. Мне кажется, я так и не смогла нормально провалиться в мир сновидений, потому что это больше было похоже на дремоту.              Встала никакая, до будильника. Ходила привидением в попытках собраться, кстати в прямом и переносном смысле. Нужно было не только хорошо одеться, но и собрать себя по крупицам, а то внутренне я ощущала себя чем-то очень сломленным.       У школы меня встретила Машка и сразу подбежала ко мне.       — Дааа… Выглядишь ты и правда ужасно.       Я улыбнулась.       — Да, дорогая, умеешь ты поддержать и комплименты сделать.       Шевелёва засмеялась.       — О, шутить можешь, значит не всё потеряно! Пошли покурим!       Я кивнула и пошла следом в курилку. Мы болтали ни о чём, даже посмеяться успели. Она показала мне картинкой анекдот и мягко намекнула, что это отсылка к тому, как они провели время с Димасиком.       Цитирую анекдот: «Минута славы»       — Слава… И это всё?       Если, кто не знает, то была передача или шоу с названием «Минута славы». Там разные люди выступали, показывая свои таланты. А тут картинка, зарисовка скорее, где парень лежит с девушкой в кровати с такой вот подписью и недоумением его партнерши. Можете в инете забить, будет понятнее.       В общем, пока я слушала, как Маша делится провалом Димы и её попытками его успокоить, краем глаза заметила силуэт Власовой.       «Ну точно она! Сюда идёт! Сейчас ругать будет… Из-за курения…»       Но случилось нечто странное, она просто резко повернула в другую сторону и ушла.       «Ничего не понятно…»       Урок шёл адски медленно, я не могла на неё смотреть, так же как и она на меня. Было так больно, что я захотела плакать. Даже не так, меня разрывало чувство, что я сейчас разрыдаюсь на месте. Власова меня отпустила, неожиданно для всех, особенно для Машки.       «Потом решу, что и как ей объяснить.»       Пишу смс из туалета:       — Забери мои вещи из кабинета, я не вернусь.       Странно, но подруга даже не стала пытать, просто ответив:       — Ок.       Нашла меня Шевелёва всю красную из-за слез в туалете для мальчиков. Я, видимо, даже не сразу поняла и увидела, куда бегу.       — Ну ты даёшь, мать. Там парни зайти стесняются из-за жутких воплей, исходящих из туалета.       — А? В смысле? Это же женский. И что значит воплей?       Машка пожала плечами.       — Держи, во-первых, вещи, а во-вторых, Жень, я не глупая. Ещё вчера по телефону я поняла, что ты явно не простужена. Это тебя надо спросить, почему ты навзрыд плачешь. Я, конечно, не хотела тебя пытать, думала, ну утром расскажешь. Поняла, что ты не в духе, но чтоб настолько, я даже не предполагала. Но, судя по тому, как тебя выносит, значит дело опять в чувствах к кому-то. Пойдём… Мальчикам тоже уже зайти хочется, не в женский же им идти.       Я покраснела от неловкости и вышла с подругой.       Что ни говори, а Машка всегда меня чувствует. Глупо было надеяться, что она ничего не заметит. Рано или поздно, это должно было произойти. Только что теперь ей сказать?       Мы так же ушли в курилку.       — Жень, ты можешь мне ничего не говорить, от того, что мы лучшие подруги — это ничего не меняет. Ты не обязана всё рассказывать. Мне, конечно, грустно, ведь мы всегда с тобой всем делились, но если на твоё молчание есть причины, просто скажи мне, ладно? Я ведь волнуюсь.       Я снова зарыдала, кинувшись ей на шею. Шевелёва меня крепко обняла.       — Маш, ты бы знала, как я хочу тебе всё рассказать, но пока не могу. Прости меня.       Друзья познаются в беде, так ведь? И сейчас Маша ещё раз доказала, что не зря я называю именно лучшей подругой. Она молча гладила меня по спине, пытаясь успокоить. Не было лишних вопросов. Всё понятно без слов.       — Конечно, когда будешь готова, я тебя выслушаю, а пока давай покурим.       Мы курили в тишине, как будто так и должно быть. Всё правильно. Всё органично.       Потом вернулись в школу, как будто ничего и не было. Она не обижалась, просто ждала и была рядом. Это ценно.       Следующие недели проходили, как дни в дурдоме. Я совсем напрочь отказывалась понимать, что происходит с Власовой. Она словно возненавидела меня. Стала гонять по её предмету и докапываться к каждому моему ответу. Двойка за двойкой, у меня весь журнал окрасился в едко красный цвет. Индивидуальные занятия стали групповыми. Я хотела поговорить с ней лично, но понимала, что ей этого не нужно, у меня опускались руки. Весь класс заметил это напряжение между нами, исключением не стала и Шевелёва. Может где-то там в глубине души, она догадывалась о чëм-то, но тактично молчала. Изредка лишь показывая своё недовольство, что обижают её подругу, ну меня то есть.       Наступил май, и мы возвращаемся к тому, с чего собственно я и начала. В апреле мне стукнуло 17 лет. Если интересно, то отпраздновали мы хорошо. С моими родителями и Машкой за городом.       А больше рассказывать нечего. Мама с папой очень были огорчены, узнав о моих оценках по английскому, их даже вызывали в школу. Они решили найти мне осенью нового репетитора или ещё раз поговорить с Власовой об индивидуальных занятиях, а не групповых. Я ничего не стала говорить или возражать.       Летом родители дали мне возможность отдохнуть от учёбы, за что я безмерно благодарна. Уже выбран отель, но на этот раз Машка поедет не с нами. Её забирают родители к их знакомым в какой-то там город, в домик у моря.       Хотя, может оно и правда к лучшему. Я немного успокоюсь, Анна Андреевна тоже, а потом, у нас как-то, да наладится. Точно наладится.       По крайней мере, я так вижу.