Белый свет усиленно пробирался сквозь веки, а ладонь согревало что-то тёплое и до ужаса уютное. Нечто покалывало под пальцами и пульсировало. А нос забился ароматом пепла и масел из сандала.
Первое, что она увидела — тёмно-зелёные вихры, разметавшиеся по подушке. А потом ровную линию челюсти, острую по углам, как и самую малость кончики ушей. Такие же острые скулы, нос и линия глаз. Казалось, даже дыхание было острым, как и сам Адепт, что мирно сопел рядом, удерживая подушечками пальцев её руку.
Спал он тоже беспокойно и остро, несмотря на переутомление от последних дней. Ресницы дрожали, но юношеское лицо отражало спокойствие и солнечные лучи своей белой кожей. Казалось, менее бледной, чем вчера, и намного более расслабленной.
Сяо сиял изящной красотой всегда, но во сне… Когда хмурость вместе с морщинами между густых бровей уходила… Он выглядел по меньшей мере до невинного юным и красивым. Хрустально чистый, как водопад, что стекает с заснеженных вершин. Непорочный, не знакомый с грехами и болью.
Люмин редко признавалась даже самой себе, как её тянуло любоваться Адептом. Его красота была холодной и далёкой — божественной, одним словом. Стоит засмотреться — сразу хочется отвести взгляд в страхе, словно смотреть на него запрещено и опасно. Но когда львиные глаза обращаются в твою сторону, внимательно разглядывая, лицо становится совершенно другим — терпеливым и благословляющим.
Но он определённо был притягательным до безумия, в каком бы настроении не находился.
Но даже во сне он был бдительным, как никто другой. Янтарные глаза раскрылись медленно, но настороженно, сразу опустившись к сцепленным рукам на груди. А потом пронзили её, пусть и сонливо, но, как и всегда, пристально и удивлённо.
Замер, остановив дыхание, и непроизвольно сжал её кисти, но только чтобы сразу расслабить хватку. Испугался и смутился, но глаз не отвёл. Ждал.
— Доброе утро… — мелодично прошептала, и губы невольно натянули улыбку.
— Доброе… — непривычно хрипло протянул в ответ, моментально возвращая лицо к потолку и заливаясь розоватым румянцем.
— Как спалось? — игриво, как могла пробормотала прямо на ухо, явно довольная его реакцией. Ей никогда не перестанет приносить удовольствие его смущение.
Тёплое дыхание очертило ушную раковину, разбудив мурашками по шее. Жарко, слишком жарко она говорила.
— Вполне неплохо, — пожалуй, это было слишком слабо сказано. Ночь без кошмаров, но в таком приятном сне — немыслимая роскошь. Да только было ощущение, что они оба находятся в какой-то слишком откровенной обстановке, не желало покидать разум. Нервы не находили покой, разнося напряжение и тяжесть по мышцам.
— Сяо, — сладость его имени из её уст усилилась стократно от такого близкого шёпота, — ты думаешь, мы сделали что-то неправильное?
— Нет… — тихо, почти просвистел короткий звук, — Скорее что-то настолько уместное, что я не могу это принять.
— Тогда повернись ко мне.
Глаза всего на секунду распахнулись шире обычного, прежде чем он, сглотнув, не перевернул голову, почти сразу уткнувшись носом в её. Всё с таким же страхом и содроганием, но теперь в раскосых глазах промелькнуло неуверенное доверие.
Но Путешественница не шевельнулась и не приблизилась и на миллиметр. Продолжала дразняще смотреть в ответ.
— Перестань бояться, Сяо. Если ты сделаешь что-то неправильное, я непременно тебе об этом скажу.
Зная, как сильно на него действовал её взгляд, Путешественница опустила глаза и ободряюще потёрлась носом о его. Простая ласка, но до одури сладкая и всегда убедительная.
Расслабленный выдох огрел женские губы, когда неожиданно тонкие пальцы отпустили её ладонь, но только чтобы коснуться её щёки. Он очертил тонкую линию вниз, остановившись у желваков.
— Мне было так страшно, Люмин… — горячий шёпот полоснул нижнюю часть лица, — И я до сих пор… Мои руки до сих пор не верят, что я сейчас могу дотронуться до тебя, не испытывая пустоты от утраты.
А потом… Они не особо поняли, что произошло. Влажные глаза, и сцепились, прежде чем одновременное желание сжать друг друга в объятиях трепетно обожгло позвонки.
Сяо не думал, когда сжал хрупкое тело, практически вдавливая в себя за выступающие лопатки. Сморщился, пытаясь успокоить приступ урагана эмоций в голове. Но прижал к груди, болезненно глупо боясь отпустить.
Её волосы, такие живые и вьющиеся, забились в ноздри, разнося в лёгких запах пепла, трав и хлопка. Разнося
его запах до глубины стальных вен.
Поцелуй в золотистую макушку. Нежный и испуганный, как и его чувства сейчас. Темпераментный от неверия в её пробуждение. И первый по собственной инициативе.
Люмин ответила не менее пылко и жадно. Голод по Охотнику на Демонов накопился с излишком за эти десять дней.
Она не знала, почему, но его руки сейчас были живительно важны, подобно прохладной воде и свежему кислороду.
Она вовсе не хотела, чтобы так было. Но сознание шептало донельзя ясно и чётко — Защитник Якса стал слишком нужным для её существования.
Девушка ощутила, как тонкие губы усыпали макушку истосковавшимися поцелуями. И как бы пламенны не были его чувства, Сяо оставался предельно мягким и осторожным по отношению к ней.
— Я не могу… Я не знаю, как я теперь… Без тебя… — шептал в спутанные локоны, шмыгнув носом.
— Я тоже, Сяо. Тоже не знаю.
Так и лежали. Секунды, минуты… Долго. Но никто не мог ослабить хватку пальцев и перестать дышать друг другом.
Пока стук в дверь не вернул в реальность.
Якса ничего не сказал, только нехотя отодвинулся, заглядывая в солнечные глубины её глаз.
Не хотел. Не желал сдвинуться хоть на миллиметр.
Стук повторился, напоминая об ожидающем посетителе. Разочарованный выдох и мягкое касание губ в центр лба, сопровождаемое подушечками пальцев на скуле напоследок.
Встал, полностью помятый, как свисавшая с одного плеча рубашка, и открыл дверь, впуская встрепенувшуюся Верр Голдет.
— Юный Господин! Путешественница! — женщина засуетилась, пристыжено опуская глаза в пол, после увиденных смятых простыней по обеим сторонам кровати, — Простите, что так внезапно… Доктор Бай Чжу прибыл на Постоялый Двор, ожидает разрешения на посещение на ресепшене. А ещё… Как вы и просили, после пробуждения Госпожи я проинформировала её друзей о выздоровлении. Они тоже желают встречи с ней.
— Пригласите врача первым. Остальных — по результатам его заключений.
Верр сразу же откланялась, удалившись в глубину коридора со звонким стуком в дверь. Сяо подошёл к шкафу, прихватив несколько элементов одежды, и удалился в ванную.
Вернулся почти одновременно с приходом Бай Чжу в своем обыкновенном прикиде, не забыв нацепить всевозможные амулеты, маску и ритуальный нож. Только вот привычная рубашка без рукавов больше не облегала острые рельефы.
Врач осматривал её удивлённо и даже радостно, по крайней мере — так казалось по морщинкам в уголках глаз. Путешественница потеряла счёт, сколько раз он, не веря, твердил про чудо и какое-то божественное спасение.
Однако её состояние всё ещё оставалось неудовлетворительным, как минимум. Сейчас она находилась под действием остатков обезболивающих, потому чувствовала себя достаточно нормально, хотя и слабо.
Бай Чжу предупредил о длительном процессе реабилитации. Ближайшую неделю ей необходимо соблюдать постельный режим и принимать таблетки и всё остальное. Не сказать, что такой расклад обрадовал Путешественницу. Худшей пыткой для неё всегда была скука. Она ненавидела лежать без дела, пялясь в потолок. Тем более, когда брата не было рядом. Сердце наполнялось тоской, чтобы постепенно опустеть. А когда пребываешь в постоянных странствиях — что угодно отвлечет от неприятных мыслей.
Но сейчас, под особенно внимательным взглядом Адепта на лекаря, она затихла, принимая неизбежность судьбы. Сяо точно не даст ей спуску и будет действовать строго по предписаниям врача.
Посещения друзей он, конечно же, дозволил, хотя и короткие в первые дни. Главное, чтобы не переутомлялась, не подхватила заразу — с её нынешним самочувствием могло произойти что угодно.
После разрешения Верр Голдет тут же метнулась в коридор и вернулась с гостями, которым Якса любезно согласился предоставить недолгий доступ в Обитель. Когда дверная ручка с тихим щелчком опустилась, Сяо кивнул, отвернувшись к окну, и успел пробормотать:
— Позовёшь.
Паймон влетела в комнату, как ошпаренная, закружившись вокруг кровати. Слёзы неустанно стекали из глаз феи, но даже так она боялась подлететь и навредить. Люмин лишь приветственно раскрыла руки в объятии, заключая малышку.
Казалось, она очнулась только вчера, и провела всего ночь в сознании без присутствия маленькой подруги. Но разлука ощущалась такой долгой, как никогда. Девушки счастливо шмыгали носами, не в силах оторваться.
Кадзуха тихо прикрыл дверь за Бай Чжу и учтиво встал неподалеку, как всегда скромно улыбаясь, хотя и шире обычного.
— Теперь я действительно убедился, что с тобой всё в порядке… — такой знакомый бархат донёсся из его уст, вызвав ещё более широкую улыбку Путешественницы.
— Этот твой Адепт! Он не давал Паймон и шанса увидеть тебя и узнать, что с тобой происходит! Мы больше никогда не останемся на этом чёртовом Постоялом Дворе! — грозно ругалась девочка под слабый смех Люмин.
— Брось, со мной всё хорошо. Видишь? Осталось лишь отлежаться и сможем идти.
— Ты была без сознания десять дней! Ещё немного, и твой любимый компаньон сошла бы с ума! Я не могла даже есть!
— Это правда. Паймон действительно ела слишком мало для её обычного рациона, — хмыкнул самурай, лукаво оглядывая фею. Люмин же ответила непонимающим взглядом, — Я жил с Паймон в комнате в твоё отсутсвие. Приглядывал, как мог, чтобы ей не было так страшно.
— Кадзуха… Спасибо… — сердечно поблагодарила девушка, всё ещё поглаживая хныкающую фею, — И что же, есть хоть какие-то недостатки у благородного ронина из знатной семьи? Признавайся, он храпит по ночам? — шутливо спросила Путешественница в попытке успокоить подругу.
— Он спит, как труп! Весь бледный и не шелохнётся! — Паймон сразу же уловила перемену в теме и испуганно тыкнула пальцем в посмеивающегося юношу, — А ещё будил меня каждое утро чётко на рассвете и брал на прогулку… А я так долго не могла уснуть!
— Утро нужно начинать с пробуждения тела и сознания. Это единственный полезный совет из всех, что мне подарил отец.
— Вот только мы садились у ручья и молча слушали пение птиц или вовсе ветер по целому часу! — истошно прохрипела Паймон, хватаясь за голову.
— Прекрасное нужно уметь находить во всём. А слушать нужно иногда и тишину, держа контроль потока мыслей, — практически пропел Кадзуха.
— Весьма в твоём духе…
Признаться честно, сейчас Люмин не знала, что и сказать ему. Он сделал многое для неё и Паймон, даже пропустил корабль на горячо любимую Родину, только бы убедиться, что она цела и невредима. Но… Сейчас в её глазах он выглядел только хорошим другом, и она сама не поняла, почему это вышло. Но большего дать ему не могла. Только благодарно улыбнуться и целомудренно растрепать белокурые волосы при следующей встрече со странствующим самураем на другом конце Тейвата.
И он это понимал, пожалуй, слишком ясно и праведно, как и подобало его внимательной до деталей натуре. Багряные, как листья Инадзумского клёна осенью, глаза повержено разглядывали её из-под нависшей чёлки, но всё равно счастливо улыбались встрече. Он уже достаточно потерял, чтобы теперь довольствоваться спасённой жизнью давнего друга.
Они болтали примерно час, пока Верр не выгнала всех за шкирку, отметив ухудшение самочувствия Путешественницы. Гортанный кашель и болезненно распухшие веки проявлялись сильнее, и хозяйка поспешила приступить к лечению.
— Я присмотрю за Паймон, пока ты не выздоровеешь, — махнул рукой в конце Кадзуха. Он почти вышел, как вдруг остановился у дверного косяка, скользнув взглядом в сторону окна, и с дразнящей улыбкой выкрикнул, — Можешь спускаться, Адепт!
И он действительно спрыгнул на балкон откуда-то сверху, как только раздался стук о косяк двери. Привычно строгая физиономия уже успела вернуться, разве что несколько снисходительнее обычного.
Шёлковый рукав элегантно прикрывал живот, свисая со сцепленных рук.
— Ты всё это время сидел на крыше? — глаза прикрылись в недоумении, оглядывая безмятежного с ног до головы Яксу.
— Медитировал, — отмахнулся Сяо, облокотившись о стену рядом, наблюдая за действиями хозяйки Ван Шу.
И даже Люмин заметила, что женщина вела себя довольно необычно. Молчала всё время и улыбалась как-то натянуто, лихорадочно перевязывая марли.
— Что-то не так, Верр? — наконец нарушил напряжённую тишину Адепт. Она странно покосилась то на него, то на лежащую в кровати Путешественницу. А потом молча протянула газету, всё это время прикрытую подносом с медикаментами.
Люмин нахмурилась, но, приложив всевозможные усилия, приподнялась на локтях, пытаясь сфокусироваться на тексте. Сяо недоуменно выгнул брови, но подошёл к кровати, в ответ на протянутую ближе бумажку.
По мере прочтения тяжёлые веки Путешественницы раскрывались всё шире. И когда достигли максимума, ладонь накрыла отвисшую от абсолютного изумления челюсть.
Якса, в свою очередь, читал довольно-таки спокойно, лишь повёл бровями пару раз.
Когда девушка несколько раз перечитала всё, что только могла, она встретилась с его абсолютно спокойным взглядом.
— Тебе что, совершенно наплевать? — его безразличие поразило её, пожалуй, намного больше самой статьи.
— А что меня должно здесь заботить? — растерянность Яксы отразилась в остроте кончика носа и морщинах меж бровями.
— Ну, не знаю даже… Может, обвинение тебя и других Адептов в массовом убийстве?
— Адепты никого не трогали, здесь написана исключительно ложь.
— Но никто не знает об этом… Ты понимаешь, какие проблемы у тебя сейчас?
— Я просто скажу, что это неправда, и что я никого не убивал. — в ответ на эти слова, её взгляд остекленел, проваливаясь в пустоту. Сяо подумал, что она не совсем его поняла, потому поспешил объяснить, — Это скажут Адепты, наше слово правдиво и уважаемо.
— Может, раньше так и было, но не сейчас, юный Господин. — Верр вновь напомнила о себе, — Сейчас никто не станет верить словам Адепта без доказательств.
— Это ещё почему?
— Времена поменялись, Господин. Да и вы после прошлого визита к Цисин стали слишком большой помехой для их власти.
Сяо недоуменно уставился на представительниц женского пола, пройдясь по комнате. Однако так и не смог понять причину их несчастных лиц, а особенно — поникшие плечи Путешественницы.
— За что ты так переживаешь? Я разберусь со всем сам. А про твоё отсутствие можно вообще ничего не говорить. Уляжется само.
— Это не только твоё дело… — тихо пробормотала Люмин и с силой сжала одеяло, — Какой теперь к чёрту Фонтейн… Моё лицо на странице главной газеты. Я хотела обойти регион без шумихи, зная, что я всегда попадаю в неприятности. Но теперь… Учитывая нрав Фокалорс… Я не знаю, как мне быть.
Теперь он осознал всю причину её печали и безнадёжности. Сколько бы он ни слышал о похождениях воительницы из чужого мира, все новости неизменно имели одну общую характеристику — проблемы с законом. Пусть он мало знал о её приключениях в Сумеру — слухи донесли весть о её розыске.
Фонтейн — страна псевдо-справедливости. И как бы не были веселы суды, напоминающие цирковые представления, над её путешествием встаёт нехилая угроза безрезультатного окончания. А зная верховного судью — Невилетт всегда найдёт, за что посадить в клетку, даже припомнив прошлые ошибки, что никак не относились к территории Гидро Архонта.
— У тебя… Есть место, где ты можешь осесть ненадолго, чтобы отмести подозрения? — спросил спустя несколько минут безмолвных раздумий, на что Люмин лишь неопределённо пожала плечами, — Я думаю… Смогу тебе помочь. Дай мне время до следующего утра.
Девушка слабо кивнула, не совсем понимая, чего хочет Якса, однако, таблетки с сильным седативным эффектом действовали плодотворно — голова заполнилась туманом, сильно клонило в сон.
Сяо наказал Верр отслеживать состояние девушки, а сам схватил Нефритовый Коршун и растворился в тёмных искрах.
***
Если бы никто никогда раньше не видел её в Нефритовом Дворце, то непременно бы счёл звон колокольчика и стук железных каблуков за грациозные копыта.
Гань Юй быстро цокала по бесчисленным коридорам Нефритового Дворца с уже почти въевшимися под кожу сухими отчётами.
Пять дней она стабилизировала нервную систему, как могла. Но чёртова утренняя газета сломила внутри всё, что ещё стояло на треснувших ножках. Конечно, Гань Юй не злилась. Будучи полуцилинем она, казалось, этого просто не умела. Но страшно ей было однозначно.
С тех пор, когда Сяо явился в Дворец, осыпав бранью и угрозами Цисин, в воздухе повисла атмосфера дискомфорта и подозрительности.
В ту же ночь она отправила письмо давней подруге — Янь Фей — с просьбой предоставить всю информацию о словах Защитника Яксы. И ответ пришёл вовсе не утешительный. Даже в почерке вечно бойкого адвоката проскальзывали рваные линии, и мелькали слова, полные страха. Но она только подтвердила все знания Главного Секретаря Лунного Павильона.
Выражение протекции Адептов — особый контракт, не требующий подтверждения на бумаге или каких-либо записей. Но хуже всего то, что протекция никак не сочеталась с нынешними законами Ли Юэ. Она просто не учитывалась, словно о ней забыли.
Древний закон Адептов применялся всего лишь раз, во время последнего катаклизма в Каэнри’ах, но даже он имел весомые последствия.
Протекция Адепта позволяет убивать людей, если того требует ситуация. Убийство не требует одобрения или доказательств. Это — неприкосновенный закон Адептов, чья воля и мудрость всегда считались безукоризненными во времена их правления.
Но не теперь.
Конечно, Гань Юй не восприняла угрозу Сяо всерьёз. Спасённый однажды Мораксом, он чтил все его предписания и бдел каждому наставлению. Убийство людей не было желанно для него, и какие бы тучи ни нависали над регионом — людей он не трогал никогда.
Только вот что-то изменилось в нём сейчас. А цилинь упорно не хотела в это верить. Он стал другим задолго до пропажи Владыки Лун, о которой, к слову, она молчала, следуя указаниям бывшего Гео Архонта. Сяо стал мягче и жёстче одновременно. Но, что хуже — намного предприимчивее и увереннее.
Отстранённость такого сильного противника всегда была на руку Цисин. А нынешняя оживлённость замигала красной кнопкой опасности. Характер проснулся, вот только не там, где хотелось бы.
Она всё рассказала Мораксу сразу же, в надежде, что тот сможет усмирить его пыл. Но подействовало на него хоть что-то, или нет — никто так и не понял. Но, что не сработало точно — так это попытки успокоить всех членов Цисин.
Переполох угрожал перерасти в хаос. Нин Гуан сердилась чаще обычного, а Кэ Цин наоборот умолкла. Часто хмурилась своим мыслям и уединялась с очередным фолиантом. Е Лань была самым редким гостем Нефритового Дворца, только вот теперь она постоянно сталкивалась с высокой фигурой, облачённой в тесный костюм. Но все поголовно игнорировали обсуждение высказывания Охотника на Демонов. Ждали, как изменится ситуация в дальнейшем. Боялись накликать беду.
Зелёные глаза Е Лань никогда не уделяли рогатому секретарю столько внимания, а чаще вовсе не замечали. Работница Департамента по делам граждан постоянно оглядывала её и несколько раз следила, это цилинь понимала отчётливо.
Только вот, чем же заинтересовала её робкая личность полуадепта, Гань Юй не совсем понимала. Однако её до боли в глазах утомили последние дни и вечное напряжение. Она и раньше уделяла сну всего несколько часов в день, а то и два, но сейчас даже эти крохи времени, потраченные на драгоценный сон, не помогали совершенно от непрекращающегося стресса.
С громким выдохом она прислонилась спиной к двери такого спасительного кабинета. Мрак и свежий воздух укрыли своей тишиной и заботой, подобно шёлковым одеялам.
Продышавшись ещё немного, цилинь, наконец, смогла добрести до письменного стола, устало откинув бумажки и стянув надоевшие каблуки. Воротник противно давил на шею, но, к сожалению, его она могла только оттянуть.
Фитиль свечи загорался медленно из-за беспокойного сквозняка. И как только рыжее пламя озарило комнату, она уловила взглядом неряшливо сложенный вдвое пергамент. Без подписи и адреса. Кто-то подложил бумагу, проникнув в её кабинет, что заставило вновь нервно сглотнуть. Но всё-таки опасливо развернула, сразу замечая острый почерк небрежных иероглифов, чьего владельца она узнала сразу.
« Не мог попросить лично, прости. Нужен адрес работницы Департамента по делам граждан. Ты знаешь, о ком я говорю. Дело срочное и безотлагательное. За неё можешь не переживать, мне необходимо только поговорить с ней. Отправь ответ голубем в Ван Шу.
Сяо. »
