После его ухода Путешественница проспала совсем немного. За окном розовело небо, а внизу шумели постояльцы. Верр ушла раньше обычного, доверившись словам девушки о значительном улучшении самочувствия.
Ей действительно полегчало. Температура была терпимой, суставы практически не выкручивало, дыхание стабилизировалось, а жжение в горле свелось к минимуму. И естественно её активную натуру это побудило к действиям.
На удивление, ноги не затекли так сильно, как она предполагала. Возможно — благодаря целебному массажу Верр для разминки мышц. В любом случае, лежать ей осточертело, а потому она решила пройтись вдоль небольшой комнаты Адепта. Но естественно взгляд не раз зацепился за какие-то интересные вещи.
На всякий случай убедившись, что владелец Обители отсутствует на крыше и по близости (хотя, какая разница, если он может вернуться в мгновение ока) Люмин принялась неспешно исследовать всё, что попадалось на глаза. Пыльные корешки старых книг вяло обвела пальцем, заметив одну чистую. Видимо, он читал её недавно.
Честно говоря, она могла мало что разобрать — увесистый фолиант был практически древним. Страницы сыпались из потрепанного корешка, а иероглифы чередовались с незнакомыми. Но общий смысл Люмин всё же уловила. Ритуалы, принадлежности для обрядов, амулеты… Всё о демонах и способах их изгнания. Возможно Сяо искал в ней помощь для её лечения, и эта мысль заставила слабо ухмыльнуться. Вернув книгу на место, девушка опустила взгляд ниже.
Стол был покрыт неимоверным количеством желтоватых летописей и небрежных записей. Путешественница мало что разобрала, но смогла припомнить некоторые символы, что когда-то увидела на лавачурле. Подумать только, необычное поручение было всего… Пару-тройку недель назад? Столько событий, будто всё произошло очень давно.
Почерк Сяо отличался такой же тонкостью и размашистостью, как и он сам. Какие-то листы, похоже, черновые, были испачканы чёрными каплями, повсюду перечеркнуты, а слова и вовсе не разобрать. На некоторых всё было столь аккуратно и ровно, будто символы даже не принадлежали ему. Но заметно длинные завитки выдавали владельца. Кисть изящно выводила иероглифы тушью, но эти заметки были бессвязны и явно не закончены.
Вероятно, он достаточно долго разбирал странные символы, и даже с чем-то справился. Люмин позабавили пометки на полях, оставленные впопыхах, чтобы не забыть мысли.
«Перевод недостоверен».
«Поглощение… Невозможно.»
«Несостыковка с рабом».
«Бред??? Не бред».
Интересно, пытается ли он расшифровать текста до сих пор?
В любом случае, спросит его позже. А разгребать этот творческий беспорядок в поисках логической цепочки сейчас она явно не собиралась.
На всякий случай огляделась и прислушалась ещё раз, но вновь ничего не обнаружив, потянулась к ящикам у стола.
Каково было её удивление, когда в самом первом она наткнулась на ту самую ракушку, которую они с Паймон всучили ему прежде, чем отправиться в Заоблачный Предел. Сяо не выкинул безделушку, а бережно сохранил у себя, хотя даже Люмин успела забыть о ней. Лёгкое умиление вылилось жаром на щеках и счастливой улыбкой на губах.
В том же ящике валялась флейта, растрёпанная кисть и тёмная баночка с красным содержимым, отчего девушка непроизвольно хихикнула.
Подводка. Он и вправду почти каждый день подчёркивает свои глаза. Интересно только, где он её берёт?
Больше ничего в первом ящике и не было. Видимо, туда он заглядывал чаще всего, потому не хотел захламлять. Тот факт, что там валялся её подарок, не хотел уходить из головы.
А вот то, что было ниже… Уже походило на бедлам, не меньше. Кипа странных бумажек, склянки с зеленоватыми остатками, одна — не до конца пустая. Ржавые курильницы небольших размеров, иглы с нитями и… Кожаный ремень, весь изломанный, в тёмных пятнах и местами дырявый.
Странно… Она никогда не видела, чтобы он носил подобные. Может, один из старых? Почему не выкинул?
Что ж, пусть его причуды остаются нетронутыми в этом старом секретере.
В остальных ящиках Люмин не обнаружила ничего примечательного. Разные подвески, амулеты, браслеты… Старый ритуальный нож с отломанным острием. И всё.
Неволей перевела взгляд на руки, до сих пор украшенные подвесками. Наверняка это были не простые побрякушки. На каждом рисовались иероглифы и витиеватые символы.
Но больше ничего особенного. Только узорчатые амулеты с перьями, всевозможные растения, горы благовоний любых видов и запахов, подставки к ним же.
В шкафу валялось несколько стопок с одеждой, мало чем отличающейся от его обычного одеяния. Отдельно висел плащ, в котором он танцевал на деревенском празднике, а в самом углу валялись дряблые наручи, со следами множества битв и крови.
И больше никаких секретов комната не таила, как и ванная. За исключением того, что вместо благовоний там в основном были раскиданы масла и полотенца.
Не сказать, что Обитель щеголяла убранством, но сильным беспорядком это тоже нельзя было назвать. Скорее гнездом птицы с кучей разных перьев для уюта и приглянувшихся блестящих предметов. С учётом его происхождения Божественного Зверя, такое сравнение показалось Люмин достаточно забавным.
Когда с исследованием было покончено, Путешественница, невзирая на запреты на прохладный воздух, вышла на балкон, покрытый лозами, скрытый листвой и ветвями дерева, что держало Ван Шу. Естественно, комната располагалась на самом последнем этаже, чем открывала захватывающий вид на отмель Яогуан. Блики месяца и звёзд отражались в кудрявых морских волнах и освещали полёт ночных птиц.
Невольно представила, как Сяо выходит сюда любоваться звёздами и осматривать округу. Отсюда прекрасно видно местность, а воздух напоминал горный — чистый и прохладный, наполненный всей свежестью ветров Тейвата.
Несколько минут спустя девушка всё-таки озябла от холода ночи, а потому поспешила вернуться в комнату. Напоследок осмотрела район восточных шахт и, может, ей показалось, но вдалеке всего на секунду промелькнула бирюзовая вспышка.
Она не могла уснуть ещё несколько часов. Сна ни в одном глазу, думала, что дождётся. Но даже под утро он не вернулся.
Как и на следующий день.
Это было необычно, ведь Якса появлялся по меньшей мере раз в сутки. Тот день она провела в лёгкой тревоге, хотя Паймон и Кадзуха заметно скрасили её пребывание своими беседами. Бай Чжу заглядывал утром, полностью удовлетворённый её анализами и поправкой, а потому разрешил увеличить время посещения её друзей.
Они занесли ещё пару запоздалых писем, что Люмин прочла после ухода. Одно — от семьи Яо-Яо, наполненное сожалениями и пожеланиями выздоровления. Они передали сладкую выпечку вместе с письмом, и Путешественница с удовольствием полакомилась печеньем из лотоса и мяты.
А вот второе оказалось совершенно непредвиденным. Одиннадцатый Предвестник горестно извинялся за задержку, ввиду временного отбытия в Снежную, но его письмо всё же оставалось самым необычным из всех. Тарталья, в свойственном ему стиле пожелал скорейшей поправки, ведь, в противном случае, он вернётся в Ли Юэ пораньше и вновь вызовет её на бой, что заведомо будет проигрышным из-за плохого самочувствия Путешественницы.
Не сказать, что она сильно обрадовалась посланию Чайльда, но позабавить он её сумел. Их отношения вообще были слишком странными, даже для неё. Друзьями их можно было назвать с большим натягом, но сколько бы бед он и его союзники ей не принесли, Люмин всё равно не испытывала к нему негативных чувств, как бы не старалась.
Несколько часов всё равно было мало для общения. И хотя после ухода феи и самурая Верр неусыпно дежурила в комнате, периодически разбавляя обстановку смешными рассказами из жизни или о постояльцах, Люмин всё равно чувствовала себя одиноко и боязно. К вечеру всё чаще перед глазами возникала бирюзовая вспышка, а раздумья о невыносимом затворничестве Сяо в собственной Обители не прибавляли к настроению. Он сотни, если не тысячи, лет живёт тут совсем один. Почти ни с кем не общается и не выходит.
Как только его не поглотила собственная тьма?
Так бесцельно был проведён очередной день. Верр ушла, пожелав добрых снов, и Люмин погрузилась в беспокойную дремоту.
Несмотря на свечи, ей чудились мрак и пустота, заставляя постоянно просыпаться.
Люмин боялась спать одна, боялась темноты, но не в том смысле, котором его опасаются остальные. В бесконечной черноте ей виделась только Бездна. Но страшнее было увидеть в конце собственного брата.
В последнее время она практически его не вспоминала, и за это ей было ужасно стыдно. Может, она не хотела думать о нём, потому как в голову сразу начинали лезть самые ужасные картинки. Она хотела встретиться с ним, безумно хотела. Но одновременно эта встреча пугала до дрожи во внутренностях.
С каждым новым регионом она всё меньше понимала Итэра, его поступки и выбор. Будучи близнецами они часто мыслили одинаково. Заканчивали друг за друга фразы, имели общие цели. Только вот предпочтениями и характерами слегка отличались. Люмин была жёстче и решительнее, а вот брат отличался мягкостью и последовательностью. Этим они прекрасно дополняли друг друга, идеально сочетая свои сильные стороны в путешествиях.
Только вот Люмин любила лилии, а он терпеть не мог.
В комнате было по-прежнему душно и жарко, но только не в её душе. Одно его появление в сознании заставило вены налиться холодом в противовес горячему телу. И это выворачивало наизнанку настолько тошно, что хотелось блевать, только бы все тревоги улетучились раз и навсегда.
Но то было тщетно. И даже, когда девушка уснула, боль потери и обречённость догнали её во сне. Бездна, монстры, воспоминания… Всё смешалось в одну серую массу, а в ушах стоял белый шум. Но он лишь углублял кошмар, насильно отрывая от реальности.
Пока тяжёлые вздохи не нарушили её видения. Сознание долго не могло отличить их от голоса разума. Но она очнулась, сразу сжав веки от бледного пламени одной единственной свечки. Но увиденное моментально сжало всё тело в узел. Зрение не могло поверить, что очередной кошмар сейчас предстал пред ней наяву.
Охотник на Демонов, весь сгорбленный и трясущийся, сидел за столом, сжимая что-то в руках. Кровь стекала по рукам и губам, капая на бумажки и пол с тихим стуком. Он рвано дышал, сквозь зубы, стиснутые вокруг того самого кожаного ремня, а из глаз тонким ручьём текли слёзы, увлажняя грязное лицо и рубашку.
— Сяо! — с громким криком рывком подскочила Путешественница, подбегая к окровавленному юноше, — Боги! Что случилось? Это всё демоны?
Но он молчал, хотя и так всё было понятно. Честно, она не думала, его сражения заканчиваются
настолько плохо. Живых мест было мало, а кровь шла отовсюду. С головы, рук, живота, разодранной спины. Сердце болезненно сжалось, вызывая подавленный хрип, а руки против воли притянулись к лицу.
Пугающий шок одолел лишь на секунду. Думать было некогда, оставалось только действовать.
В его дрожащих пальцах была зажата тонкая игла, в ушко которой он так и не вставил нить. Люмин быстро перехватила её, оглядывая стройную фигуру.
В основном всё тело было изрисовано царапинами, похожими на когти. Зашивать их особого смысла не было. А вот самая глубокая рана красовалась от основания плеча до локтя, чуть ли не до кости разделяя мышцы и к чёрту разорвав шёлковый рукав. Но только она коснулась острого плеча, как Адепт в ужасе дернулся с сиплым рыком.
Если он не успокоится, выйдет только хуже. Лихорадочно соображая, что нужно сделать, Путешественница в панике раскрыла ящики, тут же наткнувшись на склянку с зеленым лекарством.
— Пей! — шикнула Люмин, вытащив ремень из сжатых челюстей и подставляя флакон к горлу и кое-как вливая внутрь. Капли стекали по подбородку, но плевать. Главное, хоть что-то попало внутрь.
Но Сяо не мог успокоиться. Дыхание сопровождалось громкими звуками, словно нечто невидимое сжимало тонкую шею. Люмин разорвала воротник, но это не возымело никакого эффекта.
Она ощущала нечто неправильное в его действиях, но никак не могла понять, что шло вразрез с его обычным поведением. Защитник Якса практически не реагировал ни на что, словно и вовсе отключился от реального мира. Безумный взгляд суженных зрачков бегал по стенам, но ни на чём не останавливался. Сяо будто задыхался, но непонятно, от чего. Он явно был не в своём уме, и нужно было срочно привести его в чувства.
Мышление тормозило от испуга, а сама Путешественница была близка к истерике. Его практически предсмертные вздохи давили на психику, мешая думать. Но они же подсказали, что нужно делать.
Память услужливо подкинула воспоминания о медитациях, и всё встало на свои места. Он всегда дышал по-другому, чётко контролируя каждый вдох и выдох. Люмин вспомнила, как он учил её, каждое слово отголоском раздалось в ушах.
— Слушай меня! Слушай меня, Сяо! — она вцепилась в горящие щёки, поворачивая к себе, но даже так он не видел её лица, — Один. Два. Три. Четыре.
Люмин не могла предугадать, подействует это или нет, но иного варианта найти не могла.
— Один. Два. Три. Четыре. — настойчиво твердила в обезумевшее лицо, в попытке достучаться до его разума, — Ну же, Сяо! Слушай! Один. Два. Три. Четыре.
Спустя несколько повторов дыхание изменилось, стало медленнее и тише.
Услышал.
Каждые два счёта старался вдыхать, и каждые два — выдыхать. Именно этому он обучал её в Заоблачном Пределе. Нужно дышать ровно и осознанно. Тогда она не особо понимала, но для него дыхание являлось важнейшим источником энергии и разума. Оно держало его в руках и помогало сражаться с необходимой выносливостью.
— Один. Два. Три. Четыре, — его губы наконец дрогнули, беззвучно повторяя её слова. Глаза остановились на ней, а влажное от непрекращающихся слёз лицо начало принимать осознанный вид, — Молодец, Сяо! Ты слышишь меня? — лёгкий кивок разнёс облегчение по рукам, — Архонты… Ты дышишь… Сяо, мне нужно зашить твою рану. Сможешь потерпеть?
Он вновь, не глядя, кивнул, продолжая концентрироваться на вздохах, пока Люмин спешно кружила вокруг, в поисках наиболее удобного положения.
Касаться такой раны было попросту страшно, но другого пути не было. Резкими движениями, сопровождаемыми болезненным шипением, она начала быстро пронизывать кожу. Руки не могли не дрожать от переживаний и неприятной картинки перед глазами, но она сдерживалась, как могла.
Сколько минут ушло на его рану, она не разобрала. Но вскоре процесс был закончен, а значит, нужно обработать всё остальное. Однако толстая корка крови не давала разглядеть порезы, а новая так и норовила просочиться.
— Держись за меня! — скомандовала девушка, подставляя плечи и подтягивая наверх. Сяо соображал плохо, но кое-как ему удалось подняться и на негнущихся ногах пройти в ванную.
Он рухнул в неё сразу же, как Люмин усадила его на тонкий бортик. Вода быстро плеснула из крана, смачивая рваные брюки и остатки безрукавки, пока девушка зажигала свечи и благовония и принялась судорожно рыться в ящиках в поисках хоть чего-то достойного.
— С настоем… Циньсинь… — раздался неожиданный хрип из-за спины, — Наверху… Справа…
Девушка быстро отыскала нужную склянку и, не жалея, вылила всё под горячую струю. Приятный успокаивающий аромат смешался с запахом крови и ударил в нос, слегка отрезвляя бурлящее сознание обоих. Сяо откинул голову, сжимая окровавленный лоб. Тёмные локоны свисали к деревянному полу, веки плотно сжались, до тонких морщин.
Люмин не знала, что сказать, что можно сделать. Просто молча опёрлась о стену, всматриваясь в израненное тело, постепенно погружающееся в воду. Он тоже ничего не говорил. Только глубоко дышал.
— Что произошло? — наконец нашла в себе силы прошептать, — Где ты был последние два дня?
Но Адепт ничего не ответил, не пошевелился, и Путешественнице оставалось лишь догадываться, почему.
Одно осознавала ясно, как в солнечный день. Не раны лишили его разума, и не они заставили задыхаться. Что-то случилось. Нечто столь жуткое и до скрежета в зубах неприятное, что Охотник на Демонов потерял контроль.
Карма никуда не ушла. Только затаилась в ожидании своего часа и вспыхнула в такт его боли и негативным эмоциям.
Робкими шагами Люмин приблизилась, завернув краны, и растерянно опустилась рядом, пытаясь увидеть хоть что-нибудь на вымученном лице.
Вода достигала острых плеч, а он только и смотрел в неё, не в силах поднять шею.
— Люди… Это люди похитили Владыку Лун… Кор Ляпис и табак… Я нашёл порошок...
Если бы не тишина ванной, Люмин бы не услышала его шепот. Так тихо и отчаянно он просипел отвратительные слова.
И теперь ей стало понятно, что стало причиной его помешательства. Ведь она сама практически кожей ощутила его боль.
Его друга похитили те, кого он защищал собственной кровью и свободой. Его хотели отравить те, чью карму он неосознанно взял на свои плечи.
Адепты никогда никому не вредили. Они спасали жизни, берегли мир и спокойствие смертных. А вместо почёта в ответ получили лишь нож в спину и насмешку.
Наверное, те унижение и боль предательства, что обрушились на Сяо, пережившего столь многое и до сих пор платящего за свои грехи, было сложно передать и почувствовать в той же мере. Готовый умереть за любую никчемную жизнь, он теперь совершенно не понимал, какую вину за свои проступки он должен искупить.
Ради чего он сражался? Ради кого мучается до сих пор?
Люмин придвинулась ближе, притянув юношеское лицо к себе. Сяо выглядел столь безжизненно, будто в любое мгновение его сердце остановится. В глазах, смотрящих сквозь неё, читалась слишком большая боль, и она просочилась новыми слезами по окровавленным щекам.
Путешественница смочила руки, чтобы аккуратно стереть грязь и горячие слёзы. Большим пальцем ласково очертила скулу, но влага продолжала скапливаться в уголках жёлтых глаз.
Сейчас говорить было бессмысленно. Всё было понятно без слов, и обсуждение произошедшего в состоянии подобного отчаяния и истощения не принесёт никакого утешения. Только дождаться утра, когда боль утихнет, а душа успокоится.
Так нежно, как могла, сполоснула бледное лицо, растёрла плечи, стянув остатки лохмотьев в угол. Он не возражал, только безропотно подчинялся её движениям. Сил препятствовать её помощи просто не осталось.
Люмин наугад вытащила свободные чистые брюки и рубашку из шкафа и положила рядом, оставшись дожидаться за дверью. Он не заставил себя долго ждать, быстро покинув ванную под стук капель, стекающих с тёмных волос.
Не говоря и слова, Путешественница притянула его за руку к постели и сама улеглась рядом, накрыв одеялом и сжавшись в комочек под его впалым боком. Сяо не шевелился и не закрывал глаз, только впивался взглядом прикрытых век куда-то в сторону.
Нечего было говорить, нечем утешать. Поэтому тёплая ладонь вновь накрыла медленно бьющееся сердце, с силой вцепившись в льняную рубашку.
Якса в ответ посмотрел в медовые глаза, продолжая молчать. Израненными руками прижал ближе к себе, зарывшись носом в мягкие волосы.
Они не спали, просто впитывали боль друг друга. Лишь к рассвету усталость накатила сухостью глаз.
Люмин почти заснула, когда ощутила макушкой влагу от горьких слёз Адепта.
