Паруса Заоблачного Предела

      Весна в Ли Юэ только набирала обороты. И хотя дневное тепло уже напоминало летнее — ветер оставался пронизывающим, а ночи — холодными.       Сяо бродил по вершинам гор, разделяющих Мондштадт и Ли Юэ до самого вечера. Пытался найти лазейки, от которых тропа виднелась бы лучше, или просто искал ракурс, откуда мог уловить присутствие Путешественницы.       Внутренности сводило узлом, нервы… Нервы вибрировали волнением, распространяя неприятные ощущения по всему телу.       Сяо было страшно. Страшно — отпускать Путешественницу в другой город. Страшно — не иметь возможности помочь. Страшно — не знать, что с Люмин сейчас происходит, где точно она находится.       Страшно — возвращаться в пустую комнату в Ван Шу, погружаясь обратно в цепкие когти одиночества.       Страшно — не ощущать её. Не видеть, не слышать, не иметь возможности дотронуться.       Как легкомысленно, безответственно, глупо. Он столько лет противился обществу любого живого существа, а сейчас его трясло от её закономерного ухода. Он знал, что Путешественница уйдёт в другой город. Знал, что она не задержится надолго.       Знал. Но не хотел в это верить. Намеренно забывал, выкидывал из головы… Словом, думал о чём угодно, но не о её уходе из Ли Юэ. Не мог допускать подобных мыслей. Ибо одно только осознание вводило конечности в дрожь, а сердце сжимала невидимая стальная хватка. Но только на мгновение. Потому что страх был невыносим, а она была рядом. И проводить время с ней — неважно, в живую или в раздумьях — было непреодолимым удовольствием для души молодого Адепта.       И всё произошло так скоро… Будто Люмин не провела в Ли Юэ месяц. Всё совместное время с ней сжалось до пары дней, по крайней мере, так ощущалось. Потому что общения с ней было абсурдно мало. Её слишком не хватало.       И тогда Сяо вспомнил, что годы его жизни проносились с немыслимой скоростью. В то время, как одна минута её смеха словно растягивалась на часы.       А сейчас её не было. И все те мгновения, что Путешественницы превращала во что-то красочное и значимое, сейчас мерцали где-то далеко в памяти на фоне серой и одинокой действительности.       Люмин — нет. И жизнь стала противно-блёклой и долгой, но до последнего Праздника Морских Фонарей эффект её появления ощущался не так ярко.       Это глупо, но она и вправду украсила его существование. И мир казался не таким тусклым и болезненным.       Не таким… Бессмысленным.       Охотник на Демонов каждый день просыпался, прекрасно зная, что увидит её. Поначалу — просто ждал встречи с медовыми глазами, потом просыпался с единственной мыслью — проверить температуру и самочувствие девушки. А потом и вовсе не успевал даже сформировать мысли — она уже была в его объятиях. И это было самым важным событием дня.       А день стал пуст. Настолько же, насколько и его комната. Его руки.       Его сердце.       Оно опустело от целей. Но горело единственным желанием — увидеть её вновь. Только теперь нельзя было просто телепортироваться к ней и отследить передвижение. Нельзя вернуться в комнату, где Путешественница его ждала. Потому что её не было в Ли Юэ. И пойти за ней Защитник Якса тоже не мог.       А на место переживаний о девушке вернулась боль. Да, карма напоминала о себе постоянно, несмотря на пребывание девушки на его Родине. Но всегда отступала, стоило лишь ощутить её присутствие неподалеку. После ухода Люмин боль плавно растекалась по сосудам вдоль всей кровеносной системы, и уже ничто не могло остановить столь естественный процесс. Сяо больше не мог окунуться в исцеляющие объятия, откидывающие мрак и развеивающие муки.       С наступлением ночи страдания достигли апогея. Адепт слишком отвык от столь неприятных ощущений, хотя раньше мог стойко терпеть и даже не обращать внимания.       К хорошему привыкаешь быстро. И отказаться от него — непомерно тяжело.       Руки и ноги выкручивало, как и живот. Очередное перемещение — в этот раз из-за объявления очередных миазмов — далось хуже, чем когда-либо. Повезло, что влияние скверны не было сильным, но всё равно Яксу потрепало знатно. Несколько глубоких царапин от когтей рассекли бок и ногу, и если обычно подобную рану он считал незначительной, то в этот раз… Каждая разодранная часть саднила до помутнения рассудка.       В ту ночь Сяо не смог телепортироваться в нужную точку — упал без сил у подножия скалы, что держала Постоялый Двор. Какие-то мгновения прикладывал попытки подняться, но выходили лишь хрипы и болезненные стоны. Радовало только, что время переваливало за полночь, что значило крепкий сон гостей.       Глаза слипались, тело не желало слушаться и излечиваться. Крови было совсем немного, но ей удавалось застилать острый взор золотистых глаз. И только чудо помогло ему сесть и облокотиться спиной о холодный камень.       Наверное, так бы и продолжалось, а к утру Адепт смог бы добрести до Обители. Если бы не объявившаяся вдруг в халате и с сонным лицом хозяйка Ван Шу. — Архонты! Юный Господин, что с вами? — женщина в ужасе прижала ладони к лицу, — Неужели вам настолько плохо? Я позову врача… — Нет! — смог громко и резко выдавить Якса, останавливая Верр Голдет, но продолжил уже тише, — Не надо… Пожалуйста. Никому ни слова…       Говорил он и без того слабо и хрипло, что только подтверждало его отвратительное состояние. А в конце и вовсе закашлялся, брызжа багровыми каплями на шёлковое одеяние. Хозяйка бегло оглядела весь двор, убедившись в безлюдности, и вернулась к Сяо. — Мой Господин, — Верр присела на корточки перед едва дышащим юношей. Рука зависла в паре сантиметров, так и не решившись прикоснуться, — мне больно на вас смотреть. Вам нужна помощь…       В ответ Охотник на Демонов только отмахнулся и залез в карман, трясущимися пальцами протянув ключи от комнаты Путешественницы. И это было последним, что было в его силах. Кисть безвольно рухнула наземь, голову Адепт откинул назад, жадно глотая воздух и параллельно захлебываясь кровью.       Такого женщина вынести уже не могла. Что она должна была, по его мнению сделать? Оставить тут? Немыслимое упрямство.       Решительно нахмурив брови, Верр подцепила ослабленную руку, перекидывая на свои плечи. Реакция Сяо не то, что не последовала — её не было. — Поднимайтесь, Юный Господин. Я отведу вас в покои, где вы сможете отдохнуть и придти в себя. Иначе я позову врача.       Раздалось недовольное кряхтение, из груди вырвались тяжелые вздохи. А колени всё-таки согнул, попытавшись опереться на твёрдую почву.       В отсутствие мужа Верр изредка попадала в похожие ситуации, когда особо буйные постояльцы напивались до свинячьего визга и приходилось тащить их до комнат. Охотник на Демонов оказался гораздо менее тяжелой ношей, а потому женщине не составило особого труда подхватить юношу.       Вскользь оглядела его с ног до головы — раны не выглядели смертельно-опасными или глубокими, да и в общем, для Защитника Яксы, чьи сражения и впрямь заканчивались намного хуже, подобные царапины можно было счесть пустяком.       Но тогда… Почему он не излечивался? В чём причина его самочувствия? — Не прикасайся… Отпусти… Карма… Моя карма… — бессвязно шептал Якса с повисшей к земле головой. — Чем быстрее доберёмся до Обители, тем скорее я вас отпущу. Не медлите.       Короткими шагами Верр медленно потащила Яксу за собой в сторону лифта. С болезненным кряхтением он поддался, повторяя шаги за хозяйкой.       До лифта доковыляли с трудом. Приходилось останавливаться чуть ли не каждый метр.       Сяо мутило так, словно он напился самым крепким вином Постоялого Двора. Кровь стекала изо рта и носа, пачкая каплями дорожку и все остальные поверхности, на которые он наступал.       Лестницы Ван Шу показались уж очень длинными, а ступени — высокими. Приходилось самостоятельно переставлять ноги Адепта, только бы смог подняться в комнату, что, как назло, располагалась на самом последнем этаже.       С горем пополам Верр уже привычно нажала дряблую ручку Обители, приволочив Сяо к кровати. Хотела отпустить, но тёмная макушка отрицательно кивнула, указав на ванну. Поняв, чего он хочет, женщина, не медля, отвела его к раковине, где он тут же оттолкнулся, выворачивая наизнанку всё кроваво-чёрное содержимое. Сопровождалось, конечно, весьма нелестными звуками очищения желудка, и Верр поторопилась покинуть ванну, предусмотрительно прикрыв дверь.       Длилась вся очистка не очень долго — в скором времени журчание воды заполнило комнату, и чуть позже на пороге показался и сам Защитник Якса. Глаза цвета львиной гривы смотрели то на Верр, то в пол, но так безжизненно и потерянно… — Как вы меня нашли? — Я сплю чутко. Звук вашего появления раздался с балкона, и я увидела бирюзовую вспышку в окне. — в ответ Сяо нахмурился от досады, медленно подходя к кровати, кое-как стягивая перчатки, — Я часто слышу вас. Слышу, как стучит мебель, слышу ваши крики ночью. Почему вы не смогли вернуться в покои? Почему ваши раны так медленно заживают? — …Я понятия не имею… — всё, что смог ответить Якса. — Я всё же осмелюсь сказать. Вам становится хуже, Господин. Вам необходимо лечение. Доктор Бай Чжу… — Доктор Бай Чжу не поможет, как бы сильно он ни старался. Проблема кроется… В другом. И я думаю, карма… Резонирует самостоятельно. Будто… У неё есть своё мышление, свои правила. Я не могу это объяснить. Боль всё та же. Просто я от неё отвык… И с каждым разом её возвращение тяжелее принимать. Лучше бы… Она и не уходила вовсе, чем наплывала так резко и сильно. Это всё, что я могу сказать вам, а теперь — оставьте меня. Вы больше ничем не можете помочь. А я и так вам должен слишком многое за всё, что вы сделали для меня и Путешественницы.       Слова тихим эхом отпечатались от стен, подобно неустанному маятнику. Слова Сяо говорили болезненную правду. И сдержанность Верр Голдет, чьё сердце всегда стойко переносило любые невзгоды, распалась на куски. Жалко, обидно, несправедливо за… Него.       Внешность обманчиво рисовала юношу, что жил тысячи лет. Только вот душа его тоже была юной. Просто закрытой годами.       Так видела его хозяйка Постоялого Двора. И за последние несколько недель она стала всё больше чувствовать, насколько морально он бывал младше неё. — Знаете, я не имею права высказывать вам это, я вообще не имею никакого отношения к вашей жизни, кроме регулярного подношения новых одежд. Мы с вами не общаемся и почти не пересекаемся, и к тому же — моя работа заключается в службе Цисин, чьи методы и амбиции разнятся с вашими. Мы оба прекрасно об этом осведомлены. Но, юный Господин, не думайте, что ваши жизнь и покой важны лишь Путешественнице и вашим друзьям-Адептам. Мы все… Весь Ван Шу тоже беспокоится за вас, переживает… И мне очень больно, что вам приходится через всё это проходить в одиночестве. Вы жестоки к себе не меньше, чем к останкам ненависти Богов, и я уверена, что я не первая, кто вам это говорит. Мы хотим вам помочь. Если не избавиться от вашего бремени, то хотя бы привнести больше хорошего в вашу жизнь. Не отказывайтесь от нас и нашего общества, молодой Господин.       Больше сказать было нечего, да и Верр не знала, какие эмоции красовались на бледном лице, скрытом чёлкой. Ей это было не так важно. Она сказала то, что давно не давало покоя. Охотник на Демонов обязан знать, что его искусственное отдаление не приносит ему и грамма пользы.       Нынешний Постоялый Двор вымрет полностью через несколько десятков лет, а Защитник Якса — останется жить. Об их поколении вряд ли останутся упоминания или пыльные летописи. И пусть хотя бы память Охотника на Демонов приносит ему радость о тех мимолётных мгновениях, что им удалось подарить.

***

— …Тогда на жёлтых страницах уснут наши имена и упокоятся с миром людей, но только не наши души… — …Эй, Бонанас! Что ты там делаешь? Пойдём! Пора на обед! Даже младший соизволил удостоить нас своим присутствием.       Синевласая девушка плавно обернулась, подобно лазурным волнам, омывающим Ли Юэ. Босациус, как ему и пристало, с развязной ухмылкой махал одной из четырёх рук, по мере приближения вместе с намного более худощавым силуэтом, омрачённым строгим взглядом и сцепленными руками. — Я просто… Размышляла тут, на берегу. Голоса моря всегда внемлют мыслям и слушают моё сердце. — Ты как всегда философствуешь. Что на этот раз? Посвяти будущего генерала Алатуса. Может, сможешь прибавить к его неискушённому знаниями уму, — хохотнул Босациус, подразнив и без того хмурого молодого Адепта, и так мечущего молнии на старшего товарища. — Говори за себя! Не моя была идея впрячься в торговую повозку вместо мула. — Верно. Но это ведь ты её повалил… — Потому что ты заставил меня её везти! У меня не было и малейшего желания помогать этому безмозглому, напыщенному торговцу. В его башке только мора и способы её увеличения. — Это была всего лишь тренировка. О том, как помогать людям, не разгромляя при этом всё нажитое имущество. А ты вновь её провалил… — мужчины подошли к Бонанас вплотную и уселись на булыжник рядом, — Вот ты, сестрёнка, как думаешь? Мы, будучи сильными созданиями, ведь должны не только оберегать людей, но и помогать им, поскольку они слабее. — Я разделяю твои мысли, Босациус, и думаю в аналогичном направлении. Повелитель и Госпожа Гуй Чжун тоже всегда наставляли о том же, — в ответ маршал Вритрас самодовольно хмыкнул, довольный собственной правотой, чем заметно завёл молодого Адепта.       Будучи более рассудительной Яксой, чем другие, Бонанас имела незаметный приоритет в собственных высказываниях, а потому обычно все товарищи прислушивались к её изречениям, и даже упрямый новобранец, но только не сейчас. — Какой смысл помогать каждому идиоту, если это никак не повлияет на его жизнь? Их дела краткосрочны и нелепы. Всё равно каждый второй не доживает и до века существования, — угрюмо насупился Сяо, выводя одному ему известные узоры наконечником копья на мокром песке. — Люди живут недолго, но своим количеством и упорством творят историю и культуру. А мы существуем во имя их поддержки и спокойствия, ибо они не способны самостоятельно ограждать себя от божественной кары и всевышних сил. — А они? Для чего тогда живут они?       На этом вопросе Бонанас глубоко задумалась, переводя взгляд к бескрайней синеве моря, отделяюшего границы Гавани Контрактов от Островов Вечности. Дальнее кряканье чаек, шум прибоя и ускользающие лучи солнца разливались приятным теплом в вечно холодных и отстранённых мыслях девушки. — Для себя. Они живут для себя. Но разве это не прекрасно? — такой спокойный и короткий ответ, пусть и неприятно правдивый, но не вызывающий какой-либо обиды или грусти.       Сяо нахмурился, обдумывая ответ Гидро Яксы, но спорить не стал. Вместо этого резво поднялся, стирая носком сапога выведенные рисунки. И, ничего не говоря, направился в сторону прибрежной хижины, обрамлённой изысканным садом всевозможных цветов и деревьев. А остальные воины подтянулись вслед.       Индариас и Меногиас накрыли стол снаружи, в честь благоприятной весенней погоды и небольшого праздника по случаю нового звания младшего брата.       Весенний вечер украсился розовым закатом и слабыми искрами фонарей небольшого, но уютного пристанища Защитников Якс.       Тарелки были наполненными всеми возможными блюдами, старательно приготовленные умелыми руками Индариас, но не без помощи внимательного Меногиаса. Такое разнообразие было по случаю ещё одного важного гостя, что должен был прибыть с минуты на минуту. И действительно, со свойственной Архонту Контрактов пунктуальностью, Рекс Ляпис объявился в нужное время. — Доброго вечера, мои доблестные воины. Рад почтить ваш праздник, — как всегда бархатный и ровный, подобно огранённым алмазам, голос приятно коснулся слуха каждого из Якс. — Приветствуем, Повелитель! — в один голос поздоровались юноши и девушки, одновременно кланяясь в знак уважения.       Ужин протекал мирно. Время пролетело незаметно за непринуждёнными беседами и вкусной едой.       В самом конце, когда Индариас подала десерт, Босациус решил вновь поднять так и незавершённую тему разговора. — …Так пойдём же с нами на праздник! Нас всегда ждут в Цинцэ. Погуляем на славу, пообщаемся с народом. — Я не вижу смысла знакомиться с теми, чьи имена незаметно сотрутся из моей памяти через несколько лет. И мне неинтересно общаться с людьми. — Брось, Сяо! Люди не так уж плохи. Мы многому учимся от них, а они — от нас, — задорно толкнула Индариас раздражённого разговором юношу. — Я не хочу… Не хочу видеть смерть тех, кого знаю и уважаю. — Все когда-нибудь погибнут, Сяо. В том числе и мы. Просто с некоторыми это случится раньше, чем с нами, — спокойно заметил Меногиас, запивая только что сказанное вином. — В таком случае, я тем более не вижу в этом смысла. Общения с вами мне — более, чем достаточно. А общества Босациуса мне с полной хватило до конца дней.       За столом раздались смешки от привычно грубой формулировки юного Адепта, однако, никто уже давно не злился на него за подобные высказывания. Даже Моракс позволил себе улыбку от очередной дерзости Сяо. — Ага, помню я, как ты испугался, когда я задержался в Разломе дольше обычного. Индариас мне рассказала, как ты носился по шахтам. И дня не можешь прожить без своего любимого старшего брата… — Сяо тут же распахнул глаза и залился краской от очередного подшучивания Вритраса, а потому поспешил скрыть неловкость за молчаливым поглощением тофу, — Так что, идёшь с нами? Научу тебя пить вино и знакомиться с девушками. — Этого мне ещё не хватало… — буркнул младший Якса, но с тяжёлым вздохом поспешил добавить, — Пойду. — Твои братья и сёстры правы, Сяо. Они желают тебе лишь добра. Попробуй довериться людям, и тогда они откроются тебе с совершенно неожиданной стороны, как когда-то раскрылись и мне, — решил вставить последнее слово Моракс. — Братик Алатус просто очень боится. Его сердце слишком изранено страданиями, чтобы допустить новые. А ещё его пугает неизвестное, только он вам не хочет об этом говорить, — тихо сказала вечно молчаливая Бонанас, чем обратила на себя пристальное внимание всех присутствующих.       Но больше на эту тему решили не говорить, ввиду недовольства самого молодого Адепта.       Ночь пришла так же быстро, а потому пришло время отправляться в патруль. Все вместе, за исключением Гео Архонта, быстро убрали со стола, и вернулись попрощаться с Повелителем. — Рад был видеть вас и ваши успехи. Оставайтесь в добром здравии и продолжайте так же усердно оберегать Гавань, — Яксы вновь поклонились, высказав свою благодарность, однако, Моракс так и не успел сказать самое важное напоследок. Глаза цвета Кор Ляписа остановились на тонком силуэте, и, дождавшись ответного взгляда, Рекс Ляпис продолжил, — Я горжусь тобой, Алатус, как и твои братья и сёстры. А потому не имею ни малейших колебаний о назначении тебя генералом. — монотонно, как и подобало благословению Архонта, сказал Моракс, смерив удовлетворённым взглядом юношу, — Только вот… Сегодняшний инцидент на торговом тракте вызывает у меня сомнения и вопросы. Караваны четверть дня не могли двигаться в обычном ритме из-за неожиданной аварии, возникшей на путях. Патрулирующие долину Гуйли, потрудитесь объяснить произошедшее. Без вашего участия там явно не обошлось.       Сяо успел лишь открыть рот, как неугомонный старший товарищ вставил своё слово за него. — Ох, мой Повелитель, крайне досадно об этом рассказывать… Юный Адепт, находившийся сегодня под моим руководством, перестарался с помощью торговцу Кор Ляписом… Склон был столь высоким и крутым, что ему не удалось справиться с управлением… Повозка слетела вниз с горы и врезалась в другую, разбившись на много частей, и товары с обеих сторон стали непригодными для продажи… — повествовал Босациус с самым расстроенным лицом и похоронным голосом. — Босациус! — вскрикнул Сяо, начиная медленно закатывать рукава. Стерпеть подобный преувеличенный Вритрасом позор перед Повелителем он явно не мог, — Это всё ты! То была твоя идея! — Вовсе не я… Телега была в твоих руках… А я не смог вовремя среагировать… Всё произошло слишком быстро…       Точка кипения младшего Яксы произошла, по всей видимости, ещё быстрее, чем съезд повозки на всей скорости с горы. Юнец кинулся с кулаками на Босациуса, на что тот лишь вытянул одну из рук, удерживая за лоб напор Сяо.       Все Яксы дружно хихикали, прикрывая ладонями подступающий смех от развернувшейся сцены. Но Моракс не злился вовсе. Напротив, юнцы забавляли его своими выходками и взаимоотношениями, привнося что-то светлое и интересное в суровую жизнь Архонта, по горло занятого скучными обязанностями и разгребанием прошлого.       Но и оставить их проделки без должного внимания не мог. — Неделя ночного дежурства на Тростниковых Островах. Обоим. Чтобы скучно не было. Заодно подумаете над содеянным. Кто и в чём был виноват. А тебе, Сяо, дополнительное задание — поможешь Индариас и шахтёрам разгребать последствия недавнего камнепада. Заодно научишься управлять тележкой и пообщаешься со смертными.

***

      Ночь в Нефритовом Дворце была тихой и безлюдной. Секретари и остальные работники разбежались по домам, оставив ночных дежурных и небольшое количество заженных свечей, что разносили свет и приятные ароматы воска по прохладным коридорам.       Гань Юй пребывала в высокой степени стресса крайние несколько дней. Почти валилась с ног от усталости. Нин Гуан засыпала секретаря неимоверным количеством поручений, отличавшихся тяжестью в сравнении с другими. Вдобавок, письма семьям недавно погибших при невыясненных обстоятельствах людей поручили именно ей, а потому не было и минуты на отдых, что уж говорить о недавней просьбе Охотника на Демонов.       Радовало одно — Е Лань, наконец, отстала от полуцилиня, либо же следила гораздо менее открыто, чем раньше. Сотрудница Департамента по Делам Граждан тоже оказалась загружена последствиями последней статьи об массовом убийстве, и именно поэтому редко покидала свой кабинет.       Стакан воды был сейчас как нельзя кстати. Духота прилично давила на мозг Гань Юй, мешая соображать.       Решив прошвырнуться до кухни и немного перевести дух, Адепт шумно выпустила воздух из лёгких и медленно поднялась с пригретого места, направляясь к позолоченной двери, выводящей в узкий коридор.       Величественные люстры мерцали блеклым огнём, отражавшимся от нефритовых стен и тонких оконных стёкол. Цилинь помнила каждый миллиметр, а потому восхищения не испытывала. Только тяжёлое давление от великолепия людского мастерства постройки.       Каблуки звонко стучали в тишине, и даже дыхание Гань Юй можно было услышать на другом конце.       Медный кувшин с прохладной водой ждал её на самом центре стола, и девушка с удовольствием припала губами к освежающей влаге. Думать моментально стало легче, как и дышать, а потому Гань Юй позволила себе расслабленно прикрыть глаза и прислониться к остужающим спину каменным стенам и хотя бы на несколько мгновений отдаться коротким секундам без суеты.       Внезапный шёпот и шуршание одежды раздались слишком неожиданно и резко прямо за аркой. — …И чтоб никому ни слова! Всем ясно? — грубый от недовольства женский шёпот и щелчок дверного замка заставили насторожиться и вжаться в стену. — Ясно-ясно, Госпожа! Только вот, что нам делать, если он не…? — Если так выйдет, вы немедленно доложите об этом мне. А перед этим — договоритесь, чтобы дождался встречи со мной. Он только этого и ждёт, просто я сейчас не могу. Есть другие дела поважнее. И скажите, что гонорар непременно покроет все неудобства. Вам всё понятно? — Более чем, Госпожа! — А теперь идите. И чтоб ни звуком не выдали своего появления. — Слушаемся!       Тихие шаги удалились во мгле Нефритового Дворца, а Гань Юй успела ненадолго высунуть макушку, чтобы заметить быстро скрывшиеся за поворотом спины прихвостней Е Лань и её самой.       Усталость как рукой сняло. Е Лань покинула свой пост из-за каких-то важных дел, что значило её отсутствие хотя бы ненадолго. А поскольку сейчас ночь, и больше никого не было в поле зрения, никто не заметит проникновения полуцилиня в чужой кабинет.       Это был её шанс. Один на миллион.       Стараясь не издавать никаких шумов, на самых цыпочках девушка приблизилась к незаметной двери под лестницей и пробралась внутрь, оставшись незамеченной для чужих глаз.       Гань Юй удавалось бывать в этом кабинете всего пару раз. Раньше это была кладовка для уборщиц, но для скрытной Е Лань это было идеальным помещением под стать её целям.       Множество различных бумаг с пометками были аккуратной кипой сложены на столе. Совершенно чистое место без каких-либо изъянов. Всё ровно и по шву. А значит — нужно действовать намного осторожнее.       Без промедления Гань Юй подошла к рабочему месту и принялась рыться в ящиках секретера.       Куча торговых и иных договоров, соглашений, других бюрократичных бумажек… Всё, вот только ничего полезного. Нигде не было рабочих записей. Только документы, требующие подписи и печати Цисин.       Гань Юй понимала, что Е Лань вовсе не дура, и уж тем более никому не доверяла. Свои секреты ей удавалось скрывать с самой изящной непринуждённостью. Это было её особым талантом, недостижимым для многих.       Часы тикали, возвещая об ускользающих минутах. Гань Юй напрягла все органы чувств, что могла, рассматривая каждую бумажку с тщательностью и сразу же складывая на место в том же идеальном порядке. Вот только всё без толку. Ничего. Совершенно.       От досады руки Адепта вздрогнули, из-за чего несколько документов вывалились на пол. Девушка рыкнула от злости на собственную неаккуратность и наклонилась, чтобы собирать бумажки вновь.       Только от спешки она громко подцепила рогами ящик, отчего громкий удар разнёсся по кабинету.       Вот же растяпа. Повезло, что рядом никого нет.       Быстро наведя порядок, она поднялась, чтобы положить документы на место, и когда она только успела посмотреть на дно ящика… Увидела, явное несоответствие.       Дно ящика покричивилось и приподнялось, и оттуда выглянули белые концы листов.       Ну, естественно. Двойное дно.       Хоть раз в жизни рога пригодились и открыли неявное глазу.       Не мешкая, цилинь подняла деревяшку, аккуратно отложив на стол. И она нашла то, зачем сюда и явилась.       Все бумаги были свёрнуты в конверты и подписаны как документы «Для Нин Гуан».       Гань Юй открыла первый.

      «Список личностей, представляющих угрозу и опасность для Ли Юэ. Составлен собственноручно Е Лань. В случае опасности и иных непредвиденных обстоятельств проверить всех указанных в списке в первую очередь.       Глава торговой ассоциции «Драгоценности Скалистой Гавани», Бо Ли       Адепт с Тростниковых Островов, «Охотник на Демонов», Сяо.       Пропавший в Разломе Защитник Якса, Босациус. Мёртв.       Путешественница из другого мира и её летающая спутница, Люмин и Паймон (смотреть в первую очередь по прибытии в регионе).       Капитан флота Южного Креста, Бей Доу (смотреть в первую очередь по прибытии в регионе).       Подопечный капитана флота, странствующий самурай из Инадзумы, Каэдэхара Кадзуха (смотреть в первую очередь по прибытии в регионе).       Дипломат из Снежной, Одиннадцатый Предвестник, Тарталья (Чайлд)…»

      Список был внушительным — состоял из тридцати двух личностей и включал в себя каждого Адепта, кроме Гань Юй и Янь Фей. Это было… Достаточно познавательно, однако, не имело никакого отношения к делу. ПолуАдепт понятия не имела, что Е Лань вела подобный список, о котором, очевидно, знал совсем ограниченный круг людей. И в это её никто не посвятил, что, однако, было довольно странным.       Но сейчас секретарь Лунного Павильона решила не заморачиваться по этому поводу. Подумает об этом позже. А сейчас — необходимо найти хоть что-то стоящее.       Пальцы нетерпеливо раскрыли следующий конверт, но открыли лишь… Лёгкое разочарование.       Внутри лежала целая куча документов с подписью «Совершенно конфиденциально. Допуск исключительно для Цисин». Очередное торговое соглашение, не раскрывавшее, однако, суть сделки. Нин Гуан довольно часто настаивала на подобных договорах, в которых не упоминалась суть сделки и некоторые другие тонкости.       Однако это торговое соглашение всё-таки было подписано. А ещё было скрыто двойным дном. Значит, оно было спрятано не просто так.       Гань Юй умелым взглядом пробежалась вдоль каждого листа несколько раз, но смутила её лишь подписавшая вторая сторона.

      Банк Северного Королевства. Панталоне.

      Конечно, Цисин, являющиеся главной торговой ассоциацией региона, и по совместительству — управляющая Ли Юэ организация, имели дело с Фатуи. В этом не было ничего удивительного или хоть немного подозрительного. Стало понятно, почему документ был так тщательно скрыт. Гань Юй также помнила, что у Е Лань действительно недавно были встречи с представителями из Снежной.       Только вот суть некоего «равноценного обмена» была скрыта. И ничего не упоминалось о стоимости и иных подробностях. Хотя договор был внушительным, он состоял, по своему смыслу, лишь из пунктов, обязующих обе стороны выполнить условия договора, и иных предписаниях о причинах разрыва договора, компенсации и так далее.       Цилинь хотела уже отложить бумаги, а потому отвернула, чтобы вернуть нужной стороной обратно в конверт. А на обратной стороне взгляд Гань Юй вдруг зацепился за ещё несколько пунктов, а также… Дату и место подписания.

      … Данное соглашение заключено между торговой организацией «Цисин» и Банком Северного Королевства. 19 марта, Постоялый Двор «Ван Шу».

      Это был день отравления Путешественницы. И это значило только одно — Е Лань была там в тот день. Она солгала о своём отсутствии в гостинице.       И данная улика имела достаточно оснований для подозрения главы Департамента по Делам Мирных Граждан в увиденном отравлении. А её отрицание не говорило ни о чём хорошем. Только о том, что по каким-то причинам Е Лань нельзя было рассказывать о случившемся.       Её ложь крайне усугубляла положение дела, буквально крича о замешанной в отравлении сотруднице Цисин.       Дрожащими пальцами Гань Юй сложила всё на место так быстро, как могла, и потянулась за псевдо-дном. И, видимо, волнение секретаря было слишком сильным, из-за чего деревяшка случайно задела подставку с чернилами, которые от столкновения испачкали стол. Благо, не документы.       Адепт медленно вздохнула, заставляя себя хоть немного успокоить нервы, и осторожно вернула всё на свои места. Чернила быстро смахнула перчаткой, и от её глупой неряшливости не осталось и следа.       Семенящими шагами выскользнула из злосчастного кабинета. Сердце цилиня лихорадочно пульсировало, загоняя огромную концентрацию крови в напряжённые виски. Она и представить не могла, что всё обернётся подобным образом.       Что это всё значит? Какое отношение к преступлению в действительности имеет Е Лань? Почему Нин Гуан скрыла это?       Вихрь вопросов и ни одного ответа. Ситуация выходила отвратительной с любой стороны.       Голова начала болеть от груза ужасающей информации. Гань Юй встряхнула головой, отбрасывая ненужные мысли. Сначала — отправить письмо Сяо, а потом уже думать, как действовать дальше. Тело полуцилиня предательски дрожало каждой клеткой.       Дверь захлопнулась громче, чем нужно, но секретарю сейчас было глубоко плевать.       Перо было сжато до того, как девушка опустилась в кресло и начала писать всё, что ей было известно. Информации было крайне мало, много строчить не пришлось.       Она управилась с написанием за несколько минут и побежала к окну, за которым всегда ждал голубь, готовый к отправке важной информации от секретаря.       Пальцы коснулись ставней, но не успела цилинь на них нажать, как сзади послышался звук распахнутой с силой двери. — Так-так-так… Доброй ночи, Секретарь Лунного Павильона. Бодрствуете так поздно, много дел? — Гань Юй так и застыла с зажатым до скрипа бумаги письмом в руке. Е Лань, голос которой она узнает из тысячи, медленным цоканьем каблуков приближалась сзади, — Какое-то срочное письмо в такое время? Кто же адресат? Позволите взглянуть?