Паруса Заоблачного Предела

      Сяо сбился со счёта, сколько раз за последний месяц на него накатывали эмоциональные приступы. Однако то, что происходило с ним сейчас, лишь немногим походило на его состояние во время отравления Путешественницы.       Что-то съедало его изнутри, выворачивая наизнанку кишки и лёгкие, взрывая вены, сжимая горло. Стоило только отойти от дома, как слабая волна саморазрушения начала медленно превращаться в цунами.       И он знал, что за чувство его пожирало и обгладывало кости. Знал, но не смел признать. Потому что он был так напуган, как прежде никогда.       Чем ближе он подходил к озеру, тем громче звенело в ушах. Способность мыслить практически исчезла, оставив за собой только неконтролируемую тревогу и желание исчезнуть из этого мира навсегда.       Возможно, если бы он дождался прихода Путешественницы в комнату, устроился бы в её объятиях на какие-то короткие пару часов, забылся бы в запахе пшеничных волос и тепле её рук. Но то было бы настолько непозволительно эгоистично, что проще перерезать себе горло.       Да и как она могла бы спокойно уснуть, толком не поняв, что он сделал и почему. Последовали бы вопросы, долгий разговор. Но Сяо был к нему не готов. Он знал, что сделал. Знал, почему. Но Люмин бы его не поняла.       Да, нужно было оставить того мужчину в живых. Предать правосудию, плюнув в лицо Цисин их же просчётом. Но в таком случае, он бы заведомо проиграл, поддавшись их условиям. Без убийства невозможно было ничего изменить — так считал Якса. Потому что они достаточно вытирали ноги о него и его товарищей.       Только вот он не подумал о том, что будет дальше. В тот момент Сяо вообще не думал, да и не мог. Ярость захватила каждую клетку тела, ещё когда Адепт увидел возможное пресечение его свободы. Клетки будто бы заперли его ещё тогда, в той комнате. И Бездна с ними, но на свободе осталась бы Люмин. И тогда он бы не смог её спасти.       Когда Сяо занёс руку и снёс с голову с плеч, в голове была только одна мысль — спасти её. Забрать, запереть, спрятать — что угодно. Защитить любой ценой. Не дать чему-либо плохому случиться. Но когда они вернулись в Ван Шу, Сяо в полной мере осознал, что его смерть или заключение никак не спасут её после. Более того, он почувствовал что-то жадное, всепоглощающее, даже греховное.       В груди пылало одно единственное желание — остаться с ней. Быть рядом. Быть свободным вместе с ней.       И сейчас, когда он подошёл к озеру, чья водная гладь была такой спокойной, что так и манила окунуться. Запах крови, отсылающей назад ко всему поганому торжеству, так противно осаждал нюх, что тошнило. Хотелось смыть всё, что испачкало его во всех смыслах, вот только вода не способна смыть подчистую его поступок.       Скинул только халат и сапоги — на остальное не хватило ни сил, ни желания. Полная луна и звезды отражались в воде так, будто он смотрел на ночное небо, но стоило шагнуть, как круги от его ног тут же безнадёжно скривили картину.       Адепт часто купался в реках, но ничто не запоминалось как тот вечер в деревне Цинцэ, в этом же месте. Когда он пришёл на зов Люмин, а она ждала его там, в центре. Раздетая, улыбающаяся, румяная от вина. Полностью открытая ему одному. Сяо вспомнил, как его волнение граничило с непонятным страхом, как тяжело было приближаться из-за скованности в ногах, как его кожа покрылась мурашками от одного лишь взгляда, какое напряжение растеклось по телу, когда Путешественница его коснулась. Это был второй раз, когда он лицезрел девушку без одежды, только в нижнем белье. Но сердце замирало всегда, с той же силой, когда бы они не придавались близости, даже если она не была тактильной.       Вода поднималась всё выше, по мере углубления, а Сяо мог думать только о том, что луна особенно подчёркивала Люмин. Она была солнечной, светлой, дневной, что никак не шло вразрез с его вечным ночным мраком. Путешественница была создана солнечными лучами, озаряла всё, до чего дотрагивалась, будь это человеческое лицо или готовка обеда. А Охотник на Демонов жил ночью и разносил тьму сумерек лишь своим появлением. Люмин была ясным сном, а он — беспросветным кошмаром.       Но когда мерк закат, Путешественница становилась светом словно для него одного. Солнце превращалось в луну, единственную спутницу в его пути. Светила блекло, умиротворяюще, нежно, как он любил. Принимала его, переубеждала Охотника на Демонов в том, что кроме тьмы его больше не может что-либо окружать.       А сейчас он приближался к ней, но только сильнее беспокоил речную поверхность волнами, исходящими от его ног. Шаг, и отражение луны искажается всё сильнее. Точно так же, как в реальности.       Такая бессмысленная и глупая ассоциация острым концом, подобно сабле, сделала глубокий надрез в груди Яксы. Боль осознания ударила в голову стыдом и страхом, отчего в ту же секунду Сяо поспешил скрыться в воде с головой.       Слух поглотили речные потоки, оставляя на его месте лишь шум прошлого и ворох мыслей, стремившихся разбить его череп. Но он терпел и не всплывал. Чувствовал, как ускоряется его сердцебиение, моля о глотке кислорода; видел серые лунные лучи, пробирающиеся сквозь поверхность воды в его личный мрак.       Погано, как же погано было на душе.       Резко выпрыгнул из воды, жадно глотая воздух. Но ничто не помогло. И не поможет заглушить собственные мольбы о помощи, направленные разве что к небу.       Сейчас он нуждался в поддержке, как никогда. Но просто этого не заслужил.       Мокрая одежда прилипла к замерзшему от влаги телу, капли неустанно стекали вниз. Он смотрел на небо, на собственные руки, трясущиеся от бессилия. Слёзы… Слёзы скопились в уголках глаз так неожиданно, что Защитник Якса потерял над собой контроль.       Порывы ветра сокрушили громким воем Долину, вслепую направляя Адепта куда-то, где он мог быть собой. Трава на обрыве столпа Каменного Леса Хуаган всколыхнулась и прижалась к земле ветром из изумрудных перьев и Анемо стихии.       Сяо не выдержал. Голос сорвался на громкий плач, истязающий горло. Но сам факт собственных рыданий обрушился второй волной гнева и ненависти к себе. И как бы он ни старался спрятать постыдно влажное лицо в коленях, омерзение к себе лишь возрастало.       Однако Охотник на Демонов горевал не по своей судьбе. Его охватило совершенно другое отчаяние. То, чего он избегал и отрицал — вернулось единственным пульсирующим желанием в солнечное сплетение. Но больно было потому, что стоило Защитнику Яксе что-то захотеть, как он единолично всё испортил. Просто подтвердил до ломки в суставах омерзительный факт того, что никаких желаний у него быть не может. Просто потому, что они никогда не сбудутся.

***

— … Эй! Погляди-ка! По-моему, этот хорёк очень напоминает тебя в гневе. Такой же напыщенный, что готов взорваться. А всё равно такая кроха… Едва ли укусит… — Ты…! Что?! Сейчас я покажу тебе хорька!       Сталь столкнулась с оглушительным лязгом, и девушка поторопилась вслед за хохочущим от её реакции юношей. Отбивался, как мог, от её атак, и всё же раз за разом ему удавалось ускользать и убегать от её гнева.       Пока он не оказался в собственной ловушке — дальше только карабкаться по скалам. — Ты стала быстрее, сестренка! Но вряд ли достигла моего уровня владения мечом… — Сейчас узнаем, кто из нас сильнее. Ну же, Итэр! Неужто испугался собственную сестру?       Брат надменно усмехнулся, покрутив рукоять между пальцами. А потом с азартом ринулся в ответное нападение.       Звон железа, уставшие вздохи и мужские смешки заполнили ущелье беззаботными звуками радости и битвы. Близнецы дрались скорее в шутку, но всё же проигрывать не собирался никто.       И, должно быть, Итэр бы выиграл, как и всегда. Только в этот раз Люмин была крайне обижена таким нелепым сравнением с хорьком. Ход битвы внезапно переменился, когда девушка резко схватила вечно болтающуюся во все стороны косу и потянула назад, отчего брат упал наземь с недовольным кряхтением. Острие тут же нависло над его лицом, и он поспешил нехотя поднять руки. — Это был запретный приём, Люмин! — Не более запретный, чем сравнение сестры с хорьком! Да и какая разница — бой выигран. А какими средствами — уже не так важно, не ты ли это говорил? — довольно усмехнулась девушка, протягивая руку, за которую брат весьма охотно ухватился. — Раз так… То противник не повержен, пока не заявил об этом…       Люмин никогда не успевала за его неожиданной ловкостью. И вечно велась на его приёмы. Потому в следующую минуту на землю повалилась уже она, и была тут же застигнута врасплох тонкими пальцами, ощупывающими ребра. И его щекотке было бесполезно сопротивляться. — Стой!.. Ах-а… Итэр, перестань! — молила девушка в безрезультатных попытках защитить живот, — Хорошо! Ты победил! Только прекрати…       Близнец самодовольно рассмеялся и повалился рядом на траву, потирая влажный от пота лоб. И Люмин не могла не поддаться его веселому настроению. Залился смехом вслед за ним. — Когда-нибудь ты сможешь постигнуть мое мастерство… А пока — учись, — ухмыльнулся юноша, сорвав жёлтый цветок и протянув его сестре. — Непременно… У моего брата такие высокие манеры. Должно быть, поэтому ни одна девушка не соглашается пойти с тобой на свидание… Сначала оскорбляет, валяет в грязи, а потом протягивает скромный букет… — Это неправда! Ещё рассказывать тебе буду, с кем я и когда гулял! — насупился брат, легко толкнув сестру в плечо, — Посмотрела бы сначала на себя. — Ох, с таким братом… Ни одному моему ухажёру лишние беды не понадобятся. Хотя… Не все знают о твоем существовании… — Что?! Так, я не понял… — золотистые глаза в ту же секунду сменили веселье возмущением, на что Люмин лишь громче рассмеялась, — Кто это не знает о моём существовании? — Хм… Дай-ка подумать… Их всего три-четыре… Десятка. Около того… — Люмин! — А что? Значит, тебе можно ходить на свидания, а мне нет? — Они же… Они мужчины! Ты хоть понимаешь, что у них на уме? — То же, что и у тебя? Вряд ли. Пока что никто не пробовал повалить меня наземь… — девушка отмахнулась и лениво поднялась, стряхивая с себя пыль, но брат был явно недоволен услышанным. — Я теперь не отойду от тебя ни на шаг! Ты вообще понимаешь, что они могут с тобой сделать? А если меня не окажется рядом? — О, я прекрасно справлюсь сама, но спасибо, что столь высоко оценил мои умения… — Я серьёзно! — не успела Люмин отойти и на шаг, как брат рывком вцепился в кисть, вынуждая посмотреть в обеспокоенные глаза, — Послушай, я просто волнуюсь. И я уверен, что ты способна себя защитить, но… — Но?       Итэр опустил взгляд и прикусил губу в раздумьях над наиболее понятным ответом. Только вот Люмин надоела его чрезмерная опека. Даже немного времени не может уделить себе, а иногда… Очень хочется. — Просто не хочу, чтобы кто-то разбил твоё сердце. Вот и всё.       Смех стих с той же скоростью, что умерилось недовольство. Близнецы взирали друг на друга с лёгким стыдом невольно ускользнувшей из ртов заботы.       Люмин бы тоже не хотела, чтобы её брату кто-то сделал больно. — Так что впредь знакомь меня со своими ухажерами! Я сам решу, кто достоин твоего внимания. — Только после тебя, братец… Хотя ты настолько туп, что я узнаю всё намного раньше, чем ты что-либо задумаешь. — Для меня ты всегда будешь на первом месте. Что бы ни случилось… Я выберу тебя…       Золотистые глаза, точно такие же, как у неё, сверкнули задором и теплом, но стоило Люмин открыть рот, чтобы в очередной раз съязвить брату, как картинка расплылась перед глазами, и лицо Итэра быстро померкло перед глазами.       Солнечный свет сменился глубокой ночью, и в жемчужном свете перед ней словно из воздуха собрались крошечные частички, медленно сформировавшиеся в очертания широкой и такой знакомой спины. — Путешественница? — хриплый голос окликнул её, являя бледно лицо, искажённое изумлением и впалыми щеками, — Почему ты здесь? — Сяо…?       Конечно, это был он. Пронзительный взгляд не перепутать ни с чем. Но выглядел он ужасно. Исцарапанные руки и порванная в клочья одежда висела на последних нитках, окрашенных кровью. А ему — хоть бы что. Смотрит на неё с упоением и тревогой. Будто бы его раны ничего не значат. — Уже слишком поздно. Здесь опасно, — прошептал Якса, стараясь вернуть безразличное выражение лица — без толку. Прорезь эмоций мелькала в каждом вздрогнувшем мускуле. — О чём ты?.. Тут никого нет. — Тут есть я.       Губы непроизвольно приоткрылись в изумлении. Нет, он не собирался нападать, да и не выглядел хоть немного воинственно. Напротив — он явно нуждался в помощи. Вот только… Где Итэр? И что случилось? — Тогда я спокойна. Нет никого более бдительного, чем ты.       Лёгкая усмешка подняла уголки тонких окровавленных губ, но всего на мгновение — Сяо помрачнел вновь, покрепче сжав рукоять копья. — Скажи, ты тоже это чувствуешь? — Чувствую… Что? — ритм сердца постепенно ускорялся, сбивая дыхание подсознательным страхом. О чём говорил Сяо? Если его что-то беспокоит… То это явно не к добру. — Что-то происходит. С нами и вокруг нас, — Якса опустил взгляд, пройдя мимо неё к обрыву. Уставился вниз, подставляя лицо ветру, развившему бирюзовые локоны. — Стоит мне приблизиться к разгадке… Как она ускользает. Всё как-то… Неправильно. — Если ты не можешь принять эмоции… Это совершенно нормально, — выпалила первое, что пришло в голову. Кровоточащая в разных местах спина изрядно давила на разум. Его поведение, да и тот факт, что они сейчас на какой-то горе, а Сяо стоит на самом краю скалы… — Испытывать что-то — правильно. Неправильно, когда ты ничего не чувствуешь. — Путешественница… А мы… Мы с тобой правильные?       Ком подкатил к горлу, не давая выдавить и слово в ответ. Люмин не знала, что на это сказать. Что значил вопрос Сяо, тоже не могла понять. Он чего-то добивался, хотя сам и не понимал, чего именно. — Почему ты это спрашиваешь?       Глубокий вздох опустил острые плечи, и Охотник на Демонов вернул взгляд к ней. Озадаченный, но спокойный. Словно пытался залезть в её голову и детально рассмотреть каждую мысль. Хотя, наверное, всё и так отражалось на её лице. — С заключения контракта с Мораксом я думал, что всё теперь так, как и должно быть. Я расплачиваюсь за свои грехи и защищаю смертных… — Адепт нахмурился в раздумьях и пошёл дальше — вокруг неё, — Но оказалось, что это всё не имеет смысла. С того момента, как мы встретились, мир вокруг меня словно исказился. Как в дурном сне. Всё стало неправильным, кроме тебя. — К чему ты клонишь? — К тому что… Я запутался, — он остановился за её спиной, и Люмин почти ощутила пытливый взгляд, пронизывающий каждый позвонок. — Было ли так всегда? Или это потому, что я делаю что-то не так? Мне казалось, что всё было правильно, закономерно. Но только после нашей встречи я осознал, что то была лишь иллюзия. Искусственная картина, но не реальность.       Люмин молча теребила края платья, всё сильнее дрожа от постепенного осознания его слов. Слов, которые она никогда бы не хотела услышать от него. Сяо был сломлен. И его прежний мир уничтожила она. Своим существованием. — Что же ты делал не так всё это время? Сяо, ты защищал Ли Юэ веками. Это непередаваемый труд и отвага. Следовать по такому пути, невзирая на все страдания, что он тебе приносил. — Нет ничего смелого в том, чтобы бродить во мраке без фонаря, освещающего путь. — Послушай, — не выдержала. Повернулась к нему, сжав ладонями исхудалое лицо, требуя посмотреть в ответ. — Я уйду. Оставлю тебя в покое. Я могу никогда не возвращаться, если это означает, что порчу твою жизнь. — Люмин, — пальцы, обтянутые испачканной перчаткой переплелись с её, слабо погладив подушечками костяшки. — Я сам испоганил свою судьбу. Задолго до того, как мы встретились. Только теперь я хочу всё исправить. Не для других. А для тебя. — Ты вовсе не обязан. Я этого не прошу. Я просто хочу, чтобы у тебя всё было хорошо. Не было кармы и бесконечных сражений с порождениями Бездны. Чтобы ты жил и наслаждался этим. — Я знаю. Но выходит… Моя карма и определяющее сражение — это отречение от тебя, — теперь же Якса улыбнулся. Искренне, хоть и слабо. С наслаждением потёрся о её ладонь и притянул ближе, столкнувшись носом с её. — И теперь я всё понял, Путешественница. Сколько бы кошмаров мне ни пришлось поглотить, сколько бы сотен лет, наполненных муками, не грозили мне за очередное убийство… Я всё равно выберу тебя.

***

      Люмин подскочила на кровати, чувствуя, как холодный пот покрыл каждый миллиметр кожи. Образ Адепта развеялся моментально. Золотистые глаза больше не взирали на неё с тоской и немой просьбой.       Это был всего лишь сон.       Но какой реалистичный, ощутимый… Аж тело свело в судорогах, а во рту стало сухо.       Трясущиеся руки потянулись к тумбе и схватили стакан с водой, разливая капли по белым простыням. Паймон всё так же безмятежно сопела под боком, лишь самую малость поворочалась на боку от резких движений.       Игры утомлённого разума? Предостережение? Или сам Адепт проник в её сон?       Ответа не будет. Да и это не так важно. Однако ей запомнилась отчётливо каждая деталь меланхоличного видения.       Хуже было то, что всё происходящее было воплощением её страхов, обернутых в правду, которую Люмин так боялась признать.       Рассвет окрасил рыжими лучами небо, возвещая о раннем утре. Удивительно, как несмотря на тяжелую усталость, Люмин смогла проспать всего несколько часов.       Но больше уснуть не смогла бы. Слишком ярко мелькали картинки уходящего сна. Тело всё ещё потряхивало, и она решила подняться, чтобы хоть немного успокоить бушующие нервы.       Босые ступни охладило сквозняком из открытого окна, и такая свежесть немного протрезвила ум. Люмин лениво потянулась, перекатившись на самые кончики пальцев.       Странно, ведь она не открывала окно перед сном.       Однако никакого присутствия Охотника на Демонов не ощущалось.       Только белый циньсинь на самом краю подоконника, удерживающий свернутый лист бумаги от пронизывающего ветра.       

«Если вдруг захочешь поговорить — буду ждать тебя там, где ты впервые показала мне, как луна касается воды.»