Я для тебя останусь...

Осторожно укрыв ноги девушки, Хосок прошептал: – Постарайся успокоиться, отдохнуть, хорошо бы поспать немного. – Хорошо, постараюсь, спасибо тебе… Вам. – Она легла поудобнее и, стянув пальто с головы, пыталась рассмотреть в темноте салона Бантана. – Я не делаю ничего особенного – ты же всё сама, – ответил он. – Сама... Я показалась Вам излишне самоуверенной и самостоятельной? Даже наглой? – Нет, ты – храбрая девочка. Поэтому, несмотря на то, что сильная и смелая, ещё очень миленькая и даже смешная! – Так лучше же! Значит, сказка продолжается, потому что я тебе всё ещё нравлюсь? К тому же говорят, что я добрая. И по работе у меня никогда не было замечаний. – Конечно, нравишься, – Хосок опустил кресло и устроился так, чтобы видеть её. – Ты – умница и красавица. Хочешь включим свет в салоне? – Нет, мне так нравится, меньше смущаюсь. – Ты умеешь смущаться? – засмеялся Хоуп, ему очень нравилось просто болтать и находиться вот так, на расстоянии вытянутой руки друг от друга, было очень комфортно. Он надеялся, что Джу тоже чувствует это доверие между ними и потребность быть рядом. – Конечно, умею, иногда. Но умереть от скромности мне точно не грозит. Это плохо? – Это хорошо. – А ещё, я почему-то о себе и о себе, – голос девушки звучал всё тише, спокойнее. – Тоже хорошо, значит, доверяешь мне. И мне нравится слушать тебя, узнавать. – А у нас будет хотя бы ещё одно свидание? Хочу гулять с тобой за ручку в парке. И сходить в горы с ночёвкой там в домике, на вершине. А ещё… в киношку и кафешку… – говорила она всё не разборчивее и вскоре засопела во сне. Ему так хотелось погладить её, приласкать, украсть ещё один поцелуй. Но… он не осмелился. Удобнее сев в своём кресле, он решил тоже вздремнуть или помечтать, как пойдёт. Где-то через полчаса сквозь сон, Хосок услышал в тишине салона всхлипы и шмыгание носом. – Джулия? Девочка моя, ты ч-чего? – Хосок тут же передвинул кресло и протиснулся назад, к ней. Он очень деликатно присел возле свернувшейся калачиком девушки. Погладил осторожно по голове, а лицо её, прикрытое одеждой, открыть не решился. – Не надо плакать, расскажи, что случилось? Только минуты через три девушка откинула пальто и села: – Всё хорошо, просто очень жаль, – на её щеках всё ещё виднелись слёзы, а в голосе была такая печаль, что сердце Хо замерло от бессилия что-то изменить. Но с каждым её последующим словом ему становилось немного легче: «С тобой и мои эмоции меняются по кругу, и я уже почти не могу их контролировать, даже двигаться уже не могу. Как говорят? Я лужа? Так вот, я точно лужа, дай мне немного времени собраться». – Я скоро проснусь, – грустно объясняла Джулия, – рано или поздно ведь всё заканчивается, и этот сон тоже. Такой уютный, чудесный, настоящий, чувственный. – Девушка залезла на сидение с ногами и, повернувшись к нему, села на пяточки. Так ей было удобно в упор рассматривать парня. Более того, она осторожно водила пальчиками по его линии скул, лбу, бровям, потыкала в щёки, у губ задержалась, но не решилась коснуться. – Я не сон… – голос парня дрожал. – Конечно, ты моя персональная, трезвая белочка. Даже здесь судьба проявилась, твой эмодзи совпал. Одному удивляюсь. Почему ты? Ты же не мой биас. – Ты – моя судьба, а я – твоё счастье. Она задумалась, а потом тихо запела совершенно непонятную для парня песенку, слегка покачиваясь в ритме: – Ты моё счастье, ты моё солнце, Ты моё тук-тук, что в сердце бьётся – и замолчала, опустив руку на его кисть. А Хосок нежно переплёл их пальцы, накрыв другой ладонью. – Интересно звучит. Это на твоём родном языке? – Мама раньше, лет 8 назад, уже зная о своём отъезде, мне часто пела перед сном. – Перед сном? Для колыбельной не слишком ритмичная? – Ну и что? – насупилась Джин у, – Там слова хорошие. И родной у меня корейский, а это мой второй язык. – А о чём же эта песня? – О том, что мне досталось такое яркое, костлявое и ушастое счастье. Получается, про тебя. – Уж извини, что тебе не совсем повезло с моей внешностью. Придётся терпеть. Я же не жалуюсь, что мне досталась такая красивая, решительная, но плаксивая трындычиха. – Я не трындычиха. – Хорошо, милая болтушка. – Ты тоже не очень похож на того, всемирно известного Джей Хоупа, из БТС. Оказывается, ты очень молчаливый говорун. – Но я же всё равно хороший? – Ты замечательный, и я, вроде, тоже ничего. Но только местами и временами. А ещё я оптимист, так что, как-нибудь переживу твоё несовершенство. – Только не расстраивайся, договорились? – Без проблем, меня всё устраивает. Из нас вышла бы неплохая парочка, если бы, да кабы… –Так и будет, поверь мне, это же не сон! – Ну да, не сон! Ущипни меня, Чон Хосок, – а заметив его недоумённый взгляд, объяснила, – чтобы убедиться, сон это или явь. – Хорошо, а куда? В смысле – что щипать? – Хоть что, только подожди минуточку, я ещё на тебя немного полюбуюсь. Странно… я думала, волосы будут жёстче, – проведя по волосам, опустила ладони на плечи, затем они скользнули на его грудь. – Давай! – закрыла глаза, а пальцами правой руки продолжала, едва касаясь, поглаживать его ярёмною ямочку и выглядывающую в вырезе толстовки ключицу. «То ли я такой чувствительный был всегда, то ли магия в твоих касаниях, но это умопомрачительно». Руки Бантана сами легли ей на талию, а губы накрыли в нежном поцелуе её уста, такие мягкие и податливые. – Ай! – невольно вскрикнул парень и потёр кожу у ключицы, где его вдруг ущипнула Джулия. – Больно? И так тоже? – ещё один щипок настиг его. – Правда, что ли?! – искренне удивилась девушка. – А по-твоему не должно? – Во сне – нет, ты же тут – герой моего романа, должен был хотя бы промолчать, стерпеть. Давай ещё раз попробую? – Ты садистка? – Нет, – немного подумав, очень серьёзно ответила она, – но если больно одному из нас, значит, не сон? Это реальность? И ты настоящий?! Такой?! –Глаза девушки беспокойно забегали, а голос опять задрожал: – Если это не сон, то все планы меняются? Мне всегда хотелось иметь дом, спокойную работу, дружную семью. В общем-то, жить тихой, обычной жизнью. Быть со своими родными счастливыми и любимыми. Но если всё это реальность, то не бывать этому! – Почему? – Тюрьма – не лучший повод для радости, как и излишнее внимание. – Эта машина и мы с тобой – реальность, но ты меня не крала, машину не угоняла. Я сам. Решил и всё сделал. Поэтому сейчас тебе ничего не грозит. Я был один, без охраны, менеджеров и тд. И не придумывай сейчас про фанатов, которые вдруг нападут, разберут тебя на атомы, а всю твою жизнь изменят до неузнаваемости, не оставив камня на камне. – Хосок говорил, обосновывал, но видел, как Джулия отдаляется от него, взгляд её становился всё холоднее и не понимал, что опять пошло не так. – Да, есть несколько не очень приятных и совсем не романтичных моментов. Таких, как юридически оформленный договор о неразглашении, избегание публичных мест для соблюдения репутации. Наши тайные встречи опять же. – Наши встречи? – она уже настолько отодвинулась от него, что упёрлась в дверцу автомобиля. – Да, мы же будем встречаться? Наверно, удобнее даже снять какое-нибудь подходящее жильё – мы же взрослые люди. Хоть я и хочу всегда называть тебя «моя девочка», – Хосок потянулся к ней, но Джулия резко выскочила наружу. Трясущимися руками опёрлась о машину и начала чеканить слова в ярко освещенный сейчас салон. Туда, где сидел человек, перевернувший всю её размеренную жизнь. Кто легко менял её представления о морали и правильном поведении. И, возможно, также легко мог разрушить всю её жизнь, лишив самоуважения: – Только я не хочу быть девочкой айдола. Вы сами живёте по чужой указке, как куклы в театре марионеток. Теперь нашли персональную игрушку? Облагодетельствовать решили несчастную сиротку? Без работы, брошенную родными, на данный момент даже без телефона и денег. Действительно, бедняжка! А Вы? Весь такой благородный, нежный, понимающий принц? Точнее, айдол. Ведь положительный герой – это часть Вашей маски. А потом? Что потом? После игр в благородство и великодушное покровительство? Когда приучите, привяжите к себе? Можно будет отрываться, делать со мной всё что хочется, давая выход своей второй сущности? Ведь нельзя быть всегда белым и пушистым, точнее, ярким и солнечным? Кто-то должен терпеть и другую великую звезду, уставшую, несдержанную, злую. А сколько таких девочек у вас? Тех, кто в припадке фанатской любви согласился на ВАШИ условия? Тайные отношения, быстро сложившиеся из-за восхищения айдолом и желанием доказать искренность своей любви. Хотя, не хочу знать. Ничего не хочу знать! Нет и не было никакого айдола в моей жизни! – Джулия с силой захлопнула дверцу. Секундой раньше Хосок вышел из авто со своей стороны, и сейчас они смотрели друг другу в глаза. До этого сердце Бантана уже болезненно сжалось от несправедливости каждого её слова. И эта боль лишала сил возразить ей, но он выдавил из себя: – Не обвиняй меня в том, о чём я даже никогда не думал. И… как же я, не айдол, а просто человек? Я, Чон Хосок? – Я его не знаю! – Ты и мембера БТС не знаешь, даже на фанмитинге ни разу не была. Ты ничего не знаешь, а осуждаешь? Чем плохо быть айдолом? Пусть концерты, записи, весёлые кадры на Ютубе и красивые картинки из фотосета, огромные рекламные плакаты – это айдол. По-твоему я только ТАМ такой, а в жизни – злой и несдержанный? Посмотри на меня. Мы вместе провели весь вечер. С тобой сейчас здесь я, уже взрослый мужчина, которому, по западным меркам, недавно исполнилось 27 лет. НОРМАЛЬНЫЙ! С такими же желаниями и потребностями, что и у всех! – Нет! Это тоже игра. – Почему я не могу быть живой и настоящий здесь с тобой?! – Это просто невозможно. Зачем тебе я? Ты – известная личность, весь мир у твоих ног. А сегодня развлекаешься, как можешь?! От таких, двуличных, как ты, бежать надо, не задерживаясь ни секунды, пока есть возможность. – Сказала – сделала. Джу резко оттолкнулась от машины и побежала в темноту: «Только быстрее и подальше! Пока не заревела в голос. Потому что обидно… И страшно, что они такие… И хочется ошибаться, а ему поверить. И не могу… С чего вдруг мне так повезло? Сама влюбилась и ему сразу понравилась – разве так бывает? Точно не со мной! – отбежав на приличное расстояние, Джулия оглянулась и замерла. – Как там гласит народная мудрость? «Он красивый, здоровый, надёжный, щедрый интересный, интеллигентный, спортивный, финансово обеспеченный, сексуальный, непьющий, некурящий. Но, видимо, мёртвый. Потому что таких никто никогда не встречал». Так что, не в этой жизни, детка Джу». И она, сев на корточки, заплакала навзрыд, вспоминая ЕГО слова, брошенные ей вслед с такой горечью и болью. – Беги – я же прокажённый! Со мной даже находиться рядом нельзя! Но почему?! – Хосок уже кричал в темноту, туда, где исчезла его мечта и помутнение рассудка, его счастье и его боль. – Почему я не могу хотя бы попытаться быть счастливым с девушкой, в которую влюбился?! Хорошо, пусть будет просто очень понравилась, но впервые за столько лет?! Почему? Объясни, почему?! Джу-у-у! Не слыша ответа, Бантан устремил свой взгляд на ночное небо, задумался, и, совсем не замечая своих слёз, тихо сказал сам себе: – Как символично, сегодня полная луна, ярко освещает, но не греет. А завтра она начнёт убывать. То есть она останется прежней – большой шар, – но видна нам будет по-другому. Поменяются обстоятельства и наше восприятие, а сам предмет останется тот же. Так и у нас, людей. Не все видят, даже чаще просто не хотят знать всю твою личность. Поэтому так много одиноких, несчастных, привыкших к однобокому освещению? И пока ты жив, рано или поздно всё хорошее в этой жизни заканчивается, и наступает не пустота, а темнота. Темнота, в которой ещё надо как-то жить… Не легче ли сразу жить в незнании, в потёмках? Но это уже не мой вариант. Я видел свой лучик счастья. Я найду тебя, Джулия. И, даже без сил, буду ползти, вгрызаясь в землю зубами, в сторону этого света любви. Я не останусь в темноте, ни за что, не в этой жизни