Предназначение

— Умереть, говоришь? По голосу Зеницу слышал, что его противник ему ни капли не поверил. Что более того, он совершенно не слышал ни страха в его сердце, ни злобы, ни нерешительности. Это тот звук, который он точно хотел бы слушать. Звук, на который он хотел бы быть похож. Как жаль, что они стали соперниками и исходом этой битвы станет смерть одного из них. Отвечать на вопрос юноша не видел смысла, первым решаясь напасть. Его клинок сейчас полностью был подвластен ему. В руке почти совсем не ощущался и словно магнитом притягивал к лезвию шеи своих врагов. После осознания, что Иноске и Танджиро живы, в его сердце вспыхнула новая звезда, что придавала ему невероятное количество сил. Казалось, сейчас он может одним взмахом своего великолепного клинка отсечь голову самому Музану Кибуцуджи. Все движения юноши были отточены, выверены, попадали точно по цели. Каждая новая атака его соперника встречала на своём пути разъяренный клинок Зеницу, который точно не даст своего хозяина в обиду. Один удар за другим он умело отражал. Казалось даже удавалось ранить своего соперника, но того в темноте было тяжело разглядеть, посему оценить нанесенный тому ущерб было тяжеловато. Когда победа была в руках, внутри что-то надломилось. — Кха-ах! Неожиданно в теле все органы просто загорелись адским пламенем, а лëгкие больше не получали кислород. Зеницу не мог вдохнуть. Он жадно раскрывал рот в попытке, но все тщетно. Прошло еще несколько секунд, как он понял, что весь израненный и грязный лежит под деревьями светящихся цветов прекрасной глицинии. В пылу битвы мечник даже не заметил, как пересëк со своим врагом огромное расстояние. То расстояние, которое они не успели пройти вместе с Танджиро и Иноске. Такая приятная тишина обволокла слух. Аура здесь была совершенно иной. Будто попадаешь в другую реальность. Мягкий пурпурный свет не травмировал взгляд. Запах цветков сам собой не просто залечивал кровоточащие раны на теле, но и исцелял шрамы на сердце. — Ну так что? — Не сдавался усмехающийся незнакомец. — Что там насчёт моей смерти? Агатсума не в силах был даже слова из себя выжать. Его тело уже не слушалось. Он едва смог подняться на ноги. Держать клинок в пальцах стало настолько затруднительно, что запястья трещали от напряжения. Горячая кровь стекала по лицу, отдаваясь импульсом в мозг. Пропускающее удар сердце предвещало скорый конец. Зеницу не боялся умереть. Смерти он никогда по-настоящему не боялся. Его пугала боль, которую ему могут причинить. К несчастью, боли в его жизни было невыносимо много, но и этого было недостаточно, что закалило бы юношу до того, чтобы наконец стать бесстрашным. Отвратительное чувство, когда балансируешь от одного ужасного состояния к другому. — Зачем вы напали на нас? — Из последних сил стиснул зубы Агатсума, сводя брови к переносице. — В каком смысле зачем? Чтобы преподать вам блестящий урок, разве не ясно? Наконец из тьмы показалась статная фигура больших габаритов, что до этого пряталась во тьме. Освящённая лунными лучами и мерцанием сиреневых цветков глицинии она больше не выглядела угрожающе, хотя и держала в руках оружие. Если быть точнее, два больших острых лезвия, связанных цепью. — Какая тусклая битва. Я даже не почувствовал бой. Вставай и продолжай улыло сражаться со мной! Надменный голос резал слух Зеницу. Хотелось возразить. Хотелось поставить этого выскочку на место, ведь парень так старался. Он готов был пасть жертвой ради своих друзей, но спасти их. Приложить все усилия, чтобы одержать победу. Как же его бесило всë, что происходит. Бесило собственное бессилие и как итог — поражение. Чужие насмешки были резаком по сердцу, но он был прав. Агатсума слаб. Еле стоя на ногах, держа дрожащими руками зазубренный от битвы клинок, весь в кровоточащих ранах и ссадинах он смотрел на нетронутого им соперника, что откровенно смеялся ему в лицо. — Да как ты смеешь, подлец. Еще столпом себя называешь. — Прошептал Зеницу, собрав последние силы в кулак, бросаясь на врага. — Чего сказал? Столп недоуменно взглянул на мальчишку, выставляя вперёд руку. Одним точным движением он выбил из рук того узорчатый клинок, хватая второй рукой воротник его формы охотника. — Да ты и впрям спишь. Любопытно. " — Близко. Я был так близко. Хотя нет. Наоборот. Это он позволил мне подойти. " — Дорогой Тенген, пожалуйста, прекратите. Мягкий голос моментально остановил бой. В мгновение столп стоял уже на одном колене, преклонив как свою голову, так и рукой заставив склониться Агатсуму. — Убуяшики-сан. Приношу свои извинения. — Нет-нет, не стоит. Чарующий голос проследовал к Зеницу, внимательно всматриваясь какое-то время то на него, то на столпа звука. — Будь добр, отпусти его. — Как только просьба была тут же исполнена, глава протянул руку парню, помогая ему подняться. — Ты ведь Зеницу Агатсума, верно? — Д-Да. — Распахнул глаза юноша. Зеницу впервые видел человека, перед которым склоняют свои головы даже столпы, в такой непосредственной близости. Лицо его было спокойным, умиротворëнным, с лёгкой толикой чистой искренней улыбки на лице. Верхняя часть лица была изуродована и выглядела болезненно. Бледно-белая пленка в сиреневых глазах говорила о том, что человек перед ним слеп и абсолютно беззащитен.

Чистый звук.

— Ты прекрасно сражался, Зеницу. Я невероятно горд, что наше подрастающее поколение имеет такую невероятную силу. — Да что Вы, я вовсе не… — «Откуда он может знать о нашей битве? Разве он не слепой?» — Простите меня, я недостаточно старался, чтобы победить. — У меня другое мнение на этот счëт. Глава как-то многозначительно улыбнулся, выстраивая какие-то свои выводы в голове. Вид мальчика казался ему очень напуганным, словно тот не был душой в своём теле. — Переживаешь о своих друзьях? — Догадался Убуяшики-сан. — Да, господин! Могу ли я… Могу ли я узнать, все ли с Иноске и Танджиро в порядке? Едва уловимо, но Зеницу расслышал снизу недовольное цыканье. — Я понимаю твоë беспокойство. Они в полном порядке. Уверен, твои друзья также переживают за тебя. Поймав Агатсуму на смятении после этой фразы, глава как-то призадумался. Его детишки все прекрасны, с какой стороны на них ни взгляни. У каждого есть свои сильные и слабые стороны. Мальчик перед ним был наделён огромной силой, которая ни разу не была выпущена его обладателем. Потенциал юного мечника таился внутри, запертый вместе с чувствами и эмоциями в самой глубине сердца. Как направить его? Как помочь расцвести? Невольно взгляд опустился чуть ниже и ответ пришёл сам собой. — Мои любимые дети, — Заключил Кирия, протягивая руку и Узую, от чего тот поднялся с колен. — Помогите друг-другу найти себя в этом жестоком мире. В тот момент, когда Зеницу состроил лицо абсолютного недоумения, лицо Тенгена исказилось не то в пылающем гневе, не то в удивлении. Он прямо сейчас готов был разразиться всем своим потоком эмоционального ужаса, но бескрайнее уважение к говорившему было сильнее. — Господин, я Вас правильно понял? Разве этот… — Мне кажется он будет идеальным преемником. — Прервал Тенгена глава, как бы тот не наговорил лишнего. — Насколько мне известно, дыхание звука произошло от дыхания грома. Ваши стили так похожи, хотя и их обладатели такие разные. Я думаю вам есть чему поучиться друг у друга. — При всëм моём уважении, — Собирал в себе последние силы Узуй: — Мне с этой мелочью незачем возиться, еще и учиться у него чему-то. — Всем есть чему учиться. Кирия добродушно улыбнулся в своей обычной манере, переводя внимание на замершего в шоке мальчика. Тот словно вообще не подавал признаков жизни, погруженный в свои мысли, едва уловимо дышал. — А что думаешь ты, Зеницу? Заслышав своë имя, парень вздрогнул, пытаясь понять, чего от него хотят. С момента, как осознание слов главы пронзило его пытливый мозг, Агатсума перестал слушать. Хватило лишь представить, насколько ужасным будет быть в подчинении такого самодовольного идиота, как Тенген. Каждый день похож на адские муки, которые он не в силах остановить. Разве что теперь смерть будет лучшим исходом для Зеницу. — Хотел бы пойти в ученики к Тенгену? — Повторил вопрос глава, заметив смятение мальчика. — Я… Я не думаю, — Скованно начал он, прокручивая адские пытки столпа в голове, если все же по его вине он станет его преемником. — Я против! Узуй самый ужасный столп, которого я знаю! От такой наглости Тенген уже не мог сдержаться. — Да как ты смеешь, малявка! Твоë унылое нытьë никому не интересно! — Вот-вот, об этом я и говорю! Он просто тиран! Ему вообще плевать на всех, кроме себя! — Взмолился Зеницу. — Ах ты мелочь! Как ты смеешь так со столпом разговаривать! Оба не унимались. Убуяшики смиренно слушал, подчерпывая для себя что-то новое об этих двоих. Он всë больше и больше убеждался в правильности своего выбора. Зеницу был мальчиком, что всю боль и переживания держал внутри. Лишь слабые отголоски в виде слез и постоянных всхлипов слышались в нём как попытка сказать другим о том, что он чувствует на самом деле. Узуй был похож на него. Когда Кирия впервые повстречал столпа звука, он был невероятно впечатлен тем мастерством, что вмещал в себе один человек. Привлекательная внешность не была нарушена опытом многочисленных битв, а сердце было отважным и сияло искренностью и непоколебимой отвагой. Сейчас ничего не изменилось. Разве что, Узуй стал более внимателен. Боевой опыт копился годами и вместе с этим столп научился защищаться. Защищать свои чувства внутри, дабы те не препятствовали его работе. У шиноби то было в крови. Их так растили. Убуяшики знал это, но никак не мог помочь. Возможно, этому мальчику удастся? — Детишки, пожалуйста. Ни один не решился говорить в унисон главе, тут же смолкая. Хотя и Агатсума был молод, но быстро учился у старшего поколения, что непременно было отмечено. — Я принял решение. — Н-Но ведь… Хватая Зеницу, одной рукой с легкостью удерживая брыкающееся тело, другой закрывая ему рот, Узуй покорно склонил голову. Как бы ни было велико его негодование и несогласие, все глубоко уважали главу. Тенген был не исключением. После короткого диалога Убуяшики покинул их с напутствиями на будущее. Лишь после этого хватка столпа ослабла и Зеницу наконец мог выговориться. — Я не понимаю, какую чушь ты пронëс, зачем ты согласился?! — Заткнись, мелкий. Мои блестящие решения тебя не касаются. — Ты блестящий придурок! — Да ты совсем ополоумел что ли?! Хватая Агатсуму, мужчина перекинул его через своë плечо. Тот бил кулаками по широкой крепкой спине, но все тщетно. Крики и оскорбления тоже не помогали. Зеницу просто игнорировали, потащив куда-то в другую сторону леса. — Устал уже от твоих визгов. Сказал же заткнуться. — Да с чего я должен слушаться? Я не соглашался быть твоим преемником, так с какого я должен терпеть все это? Я тебя вообще за столпа не считаю! После этих слов Зеницу грубо бросили на землю, от чего тот потерял дар речи. Приземлившись на пятую точку, тот вылупил глаза, пытаясь быстро сориентироваться и понять, что случилось. Когда пелена перед глазами прошла, он наконец увидел перед собой Тенгена, что сидел на корточках напротив него, как-то особенно внимательно вглядываясь в его глаза. — Кончай орать, понял меня? — Голос звучал уже ровно и немного угрожающе. — Мы все уважаем мнение Убуяшики-сана и тебе пора бы тоже к нему прислушаться. Твои унылые вопли у меня уже в печенках сидят, но раз так решил глава, значит и я, и ты должны подчиниться. Заруби себе это на своём маленьком курносом носу. Когда Узуй поднялся, Зеницу прокрутил его речь в своей голове ещё раз. Такая серьезность пугала юношу, но в тот же момент отрезвляла. Тенген был прав, они оба в одной лодке. Никто из них не был согласен на то, что происходит. Убуяшики не казался кем-то, кто не смыслит в том, что говорит. Тогда что же делать? Пока мысли крутились в голове одна за другой, Агатсума не заметил, как что-то капнуло на желтую штанину. Крохотная прозрачная капля. За ней еще одна и еще. " — Дождь? " — Эй, ты чего ревëшь? — Что? — Поднимая взгляд на столпа, мечник почувствовал, как горячие струйки потекли по его щекам, капая с подбородка. — Чего разревелся? — Фыркнул столп. — Твой унылый вид просто ужасен. Зеницу даже сказать ничего не мог. Внутри было так больно, а снаружи и того хуже. Невыносимая боль окутала его с ног до головы и упала на плечи тяжелым грузом. Видимо, он так долго сдерживался после битвы, так долго терпел все эти раны на теле, что то начало реагировать без осознания мозга. Руки судорожно потянулись к ноге, где чуть ниже икры красовался ярко лиловый синяк с глубоким порезом посередине. — Ногу поранил? — «Чëрт, это я его так? Перестарался. » — Ладно, давай сюда. Снова опускаясь напротив парня только уже спиной к нему, Узуй указал на свои плечи, веля Зеницу хвататься. Тот молча послушался, ведь с осознанием своих ран самостоятельно он так никуда не доберется. Внутри всë сжалось, когда обзор увеличился раза в два, а то и в три с такой высоты. Крепкие руки прижимали бедра, чтобы парень не свалился ненароком, а ослабевшие пальцы жались к широким плечам. Было неловко и непонятно, от чего столп так подобрел к нему и помогает, хотя все, что с Зеницу стало, только вина его самого. Если бы он был сильнее, из него вышло бы что-то лучшее, чем то нечто, что теперь приходилось нести на себе. Было до одури стыдно. Даже ненависть куда-то отошла в сторону. В попытках занять себя чем-то другим, Агатсума решил сменить курс мыслей. — С Иноске и Танджиро точно все будет хорошо? — Я не знаю, — Довольно твердо объявил Узуй. — В-В смысле?! Господин Убуяшики сказал… — Не визжи ты так. Зеницу только сейчас понял, как близко находится к голове столпа и как хорошо его должно быть слышно отсюда. — Прости. — Впервые извинился юноша, виновато понурив голову. — Господин сказал… — Да знаю я, что он сказал. Наш блестящий план был в том, чтобы проверить вас троих на прочность, а затем по результатам сложившейся проверки выяснить, кто из вас подойдет конкретному столпу лучше. Сражайся вы все трое, надеялись бы друг на друга как обычно и уныло бы бились только в пол силы. Впрочем, пол силы, это всë, что у вас есть. — Это не правда, — Как-то неожиданно притих Агатсума. — Не знаю, с кем сражались твои друзья. Лично мне преемник вообще не нужен, особенно в лице вашей тусклой троицы. — Почувствовав негодование сзади, Тенген спокойно продолжил. — Но сложилось как сложилось. Возможно Убуяшики-сан ещë изменит своё решение, так что рано паниковать. Когда ненадолго воцарилось молчание, столп решил все же поднять тему, которая его волновала на протяжении всей его битвы с Зеницу. — Мой острый взгляд подметил одну интересную вещь. Ты что, в самом деле спал, пока мы дрались? — Ответа так и не последовало. — Эй? Ты там уснул что ли? Голова мягко упала на крепкое плечо, спутавшимися светлыми волосами щекотя щеку Тенгена. Послышалось мирное сопение возле уха, а тонкие руки, что до этого обвивали чужую шею, рухнули в бессилии вниз. Зеницу уснул.