«Такая она и есть — смерть? »
Очнулся Зеницу в холодном поту уже в знакомой постели. Судорожно вскакивая, обхватил светлую голову руками, проверяя, на месте ли она. Убедившись, что все его конечности на прежних местах, парень обессиленно плюхнулся обратно на футон, прикрывая глаза руками. С осознанием реальности страх обуревал сильнее, а пальцы едва подрагивали. Юноша прислушался. Улавливая шорох с кухни, где сейчас по звуку были все хозяйки в полном составе, он сделал глубокий вдох. Тряску в руках удалось ненадолго унять, но сердце всë так же бешено отбивало SOS, вгоняя в краску. По частям собирая осколки воспоминаний предыдущего дня, Агатсума с горечью увидел перед собой счастливые лица Танджиро и Иноске. Тоска понемногу начинала заволакивать сознание вновь, пока прогулка по парку воспоминаний не двинулась дальше. Мечник уже сидел подле дома и жаловался на жизнь. Не абы кому — столпу звука. На этом моменте его лицо вспыхнуло с новой силой. Этот изучающий взгляд глубоких бордовых глаз как сейчас смотрел сквозь любую преграду. Зеницу вспомнил, как много ляпнул сгоряча и сколько слëз пролил в чужую широкую грудь. Стыд сковал все тело, покрывая бледную кожу мурашками. В каком должно быть отчаянии он был тогда, что вывалил всë это Узую? Призадумавшись, вспоминания презентовали последний фрагмент этой неловкой прогулки сознания. Рука, расположившаяся на лице, спустилась ниже на голову, касаясь макушки. — Поцеловал. — И сделаю это ещё раз. Из ниоткуда расколол нависшую тишину звонкий голос, что едва не до обморока напугал парня. — И блестяще! Агатсума заверещал так, что поднял весь дом на уши. Цепляясь за одеяло, он предпринял попытку скрыться, тут же одëрнутый Узуем. Тот продолжал орать во все горло, пока не прибежали Макио, Хинацуру и Сума. Только их попытки успокоить горемыку увенчались успехом. Наконец под ответственность столпа девушки всë же покинули комнату. — Можешь же ты уныло всë испортить, — Сдержался от оскорблений Узуй, садясь рядом с футоном. — Раз так горло дерëшь, значит тебе лучше. — Да как тут может стать лучше, когда вот так подкрадываются?! — Пищал парень с глубин одеяла, проклиная себя за потерю бдительности. — Что ты ноешь там? Я велел тебе вылезти! — Мужчина недовольно стянул одеяло с юноши, скрещивая на груди руки. — Я не ною. — Разве? Возобновив в памяти отрывки прошлого дня, положение Зеницу оставляло желать лучшего. Оставляя пререкания, он обиженно отвернулся, пародируя позу Тенгена. Тот, явно это подметив, готов был рвать и метать, но парень вовремя подхватил всë в свои руки. — Прошу прощения. Я немного забылся вчера. Больше такого не… — Блестяще тупой ответ, — Перебил Тенген, сводя брови к переносице. — За что ты извиняешься? — За то, что расплакался. — Неуверенно предположил Зеницу. Точного ответа он и сам не знал, но был уверен, что должен извиниться. — И снова промах. Когда с лица юноши не сходило откровенное непонимание за то, что же ему надо было делать и за что всë-таки извиняться, Узуй решил подсобить. — Пять часов стойки на камнях. — Аааа! За что?! — Вскрикнул, широко распахивая глаза. — Шесть часов. Агатсума готов был снова разреветься. Стояние на камнях означало, что во время того, как парень будет стоять в концентрирующейся стойке в реке с сильным течением, он должен отражать атаки столпа, при этом не свалившись в воду. За провал так же полагался штраф в качестве увеличения времени. Пару раз, одержав одну неудачу за другой, Зеницу мог не есть сутками. Торговаться было невозможно, иначе ему втрое увеличивали объем наказаний, от чего юноша приходил просто в бешенство. Изо дня в день его изнуряли чудовищными тренировками. Зеницу прилежно старался сносить всë, что уготовил ему новый наставник, за что даже не получал никакой похвалы. — Мы дополним наши тренировки ещë одной. Инфаркта было не избежать. Колени задрожали, руки ломило в суставах, а спина каждое утро отказывалась разгибаться. Больше сносить этого мечник не мог, в самом деле грозясь лишиться жизни. Поймав собеседника на попытке что-то добавить, мужчина выставил ладонь перед собой, запрещая говорить. — Разговор по душам. — По душам? Разговор? — Не поверил он, прижимая колени к груди. — Всë верно. Произошедшее вчера… — Я же извинился. — Твои тусклые извинения мне не нужны. Дело даже не в этом, — Почему-то говорить Тенгену было тяжело. — Ты не сможешь ничему научиться, пока твой дух сломлен. На такое заявление Зеницу только приоткрыл рот, не имея смелости что-то возразить. Сейчас столп видел его как открытую книгу и в этом мечник виноват сам. Меньше надо сопли пускать и жаловаться на свою жизнь. — Я в порядке, правда. — За ложь ты сегодня точно весь день на камнях простоишь, — Фыркнул Узуй, собираясь уходить. — Н-нет, пожалуйста! — Неосознанно хватая столпа за руку, не дав подняться. — Простите. — На камнях стоять не хочешь? — Нет, дело не в этом, — Каждое слово давалось с трудом. — Я не привык, чтобы кто-то… Вот так спрашивал обо мне. Какое жалкое признание. Зеницу сам себя ненавидел за собственную беспомощность. Отсутствие воспоминаний о прошлом и такое холодное отношение к нему Кайгаку. Теперь и Иноске с Танджиро… Всë как-то слишком свалилось на его голову. — Что с твоими родителями? — Невозмутимо продолжил Узуй. — Я… Ничего о них не помню. Первая, кто был добр со мной: девочка, чьего имени я возможно и не знал никогда. Она была очень мила со мной, — Румянец снова окрасил щëки. — Правда, как я потом понял, она вынуждала меня воровать деньги ради неë и еë возлюбленного. От долгов меня спас тогда дедуля. — Как долго ты был его учеником? — Ну, точно я не помню, — Почесав затылок, Зеницу не на шутку призадумался. — Я попал к нему немногим позже Кайгаку. Он не был особо расположен ко мне, не знаю, почему. Дедуля часто говорил, что я должен защищаться и не позволять Кайгаку ранить меня, но он был мне как брат. Зеницу замолчал. Прошлое больно сказывалось на нём и в нынешнее время, от того ему было тяжело не меньше, чем тогда. — Дедуля отправил меня пройти отбор. Не знаю, как я выжил, но там я повстречал Танджиро, а потом и Иноске. Мы всë делали вместе, пока несколько месяцев назад нас не распределили. По рассказу парня было понятно, что из близких у него никого не осталось. Тенген об этом ничего не знал. Да и едва ли его это интересовало. Тяжелая судьба мальчика не давала ему двигаться вперёд. Блок эмоций, чувств, замыкание в себе всего, за что его можно задеть. Ощущалось что-то знакомое в этом всем. — С таким ярким грузом на плечах тебя в жизни ничего более не ждет, чем самая унылая смерть в истории, — Подытожил столп, призадумавшись. — Мы вернемся к этому разговору позже, а сейчас собирайся на завтрак. Невежливо заставлять девушек ждать. Как бы ни был против, Зеницу поднялся, провожая взглядом мужчину. Он ещё долго без движения торчал на месте, пока снова не коснулся пальцами собственной макушки. Завтрак как всегда был великолепен. Агатсума вообще очень любил утро здесь, но не так давно появились исключения: девушки, что так давно стали частью его жизни. Точнее, объект их обожания. Как же они изо дня день липли к «своему Тенгену», перекрикивая друг-друга в своих признаниях. Порой Зеницу посещали постыдные мысли, как же столп звука справляется с тремя сразу, но потом тут же отгонял от себя подобные мысли. Не его это дело. Время тренировки. Как ни странно, юношу никто не торопился звать. Ожидая в своей комнате, он теребил в руках чисто выглаженное хаори, в каком-то нетерпении прислушиваясь к звукам снаружи. Наконец когда что-то послышалось, Зеницу вскочил с места, словно стараясь сделать более непринужденный вид. — Ты готов? — Дверь приоткрылась. — Пошли. В этот раз они вдвоëм направились куда-то в незнакомое место. В сторону, противоположную от реки, где, по утренним обещаниям, Зеницу должен был провести на камнях шесть часов непрерывной тренировки. Все хотелось спросить, узнать, поговорить… Теперь же ему хотелось много говорить. Непосредственно с Узуем. После того, как его призыв о помощи был услышан и так тепло принят, огонь в сердце юноши никак не мог утихнуть. — Не вертись, мы почти пришли. — Куда пришли? Но на его вопрос ответил уже не Тенген, а восклики бежавших ему навстречу Танджиро и Иноске. Нескрываемое счастье на их лицах озарялось светом столь солнечного дня. Парни едва не сбили с ног собственную цель, поднимая того над землëй, подбрасывая к небу. — Зеницу! Зеницу с днëм рождения! — Аха-хаа-ха!!! Думал мы такие тупые и забудем об этом? А вот нихера! " — День рождения? Мой? " — Но как вы… — Я решил, что этот блестящий день лучше провести с друзьями, чем на камнях, — Улыбнулся столп, складывая руки на груди. — Твой касугайгарасу пару дней назад сказал мне. От одного выходного ничего не случится. Отдыхайте, малявки. На том мужчина покинул троицу. В открытую никто не возражал, но чужой одинокий взгляд всë же был брошен в спину. Друзья не отрывали своего внимания от именинника. Даже Иноске, не факт знающий о существовании таких праздников, был взбудоражен больше обычного. Коллективным решением было принято выбраться в оживленный осенними приготовлениями город. Камадо стал генератором идей, попутно выполняя роль экскурсовода. По его словам, ранее ему доводилось тут побывать при иных обстоятельствах, озвучивать которые не торопился. Никто особо против не был, но пару попыток взять информацию силой Хашибира безуспешно предпринял. После посещения знаменитой лапшичной и пары мисок удона с креветками на пару, кабан немного притих. Проделывая неловкое движение палочками, Иноске запачкал шерсть своей маски соусом, истошно ругаясь на всë заведение в проклятиях на создателя «деревянных хреновин для баб». Парни насмешливо прозвали того тануки*, помогая отмыть чёрные пятна. Празднество продолжалось до вечера. План Танджиро на день был настолько плотный, что не была выполнена и треть из задуманного. Зеницу был благодарен каждому из них. В тот момент, когда он сам позабыл о своём празднике, близкие люди помнили о нëм. Не просто помнили, а ждали и готовились. Юноша едва сдерживал бьющий в лицо поток постыдных мыслей за то, как он отозвался об Иноске и Танджиро перед Тенгеном. Буйная голова не унималась, хватаясь за идею, что он осознанно строит из себя жертву, дабы все вокруг его жалели. Отсутствие внимания или же попытка избавиться от лишних опасностей для жизни, казаться слабее, чем есть на самом деле. Неожиданно прерывает Камадо, интересуясь положением дел побледневшего друга. — Лучше не бывает.Лжец.
С тяжёлой головой Агатсума принял решение уйти, гоняя в голове предположения о мотивации своего ответа. Танджиро всегда был тем, к кому при любых обстоятельствах можно обратиться за помощью. Он никогда не осуждал, слышался мягко, но четко. Без единого сомнения Камадо был посланником ангелов научить простой люд жить в чести и равновесии друг с другом. Никогда не смотря надменно или снисходительно, понимал и принимал любого таким, каким он был и звук его сердца не давал солгать. Иноске же делал всë на свой лад, но по звуку не многим отличался от Танджиро. Бросался на помощь независимо от ситуации и готов был голову разбить, но помочь близким людям. Свойственный подход к любой проблеме особенно импонировал, как-то заставляя проникнуться, восхищаться им. Зеницу задумался о том, как они одиноки все вместе. Семья Камадо погибла при ужасных обстоятельствах нападения демона, когда тот никак не мог им помочь, даже если бы был рядом. Иноске же лишился родителей еще в неосознанном возрасте, до сих пор утверждая, что он дитя леса и кабана. Они все нуждались друг в друге, как и Зеницу в них. Правда, от чего-то последнего это беспокоило всë меньше и меньше. Ещё не доходя до дома, Агатсума услышал в доме столпа звука какие-то шумные гулянья. Не от того, что те были хорошо слышны в округе, а лишь потому как часто теперь парень прислушивался к окружению здесь. Сокращая расстояние, первую, кого он встретил, была изрядно накидавшаяся Макио. Едва завидев парнишку, девушка бросилась в объятия, задаривая поцелуями куда придëтся. Запах алкоголя невыносимо ударил в нос и прообраз Танджиро с его чутким нюхом невольно посмешил. — Какой же ты милашка, просто солнышко! — Не унималась Макио, пропуская через пальцы мягкие золотистые пряди волос именинника. — У тебя ведь день рождения сегодня? Сколько тебе исполнилось? — Восемнадцать. — Невесело заключил Зеницу, стараясь вырваться из мертвой хватки. — Ого, так это ты совсем-совсем вырос, да? Теперь даже взрослыми делами заниматься можешь? На этот вопрос мечник даже не нашелся, что ответить, заливаясь краской. Словно предсказывая его вопрос, Макио помотала головой, прикладывая указательный палец к чужим губам. — Ах нет, дорогуша. У меня есть муж. Терпение было на исходе. Как раз вовремя из дома показались и остальные жильцы, забеспокоившись долгой пропажей девушки. От сердца немного отлегло, пока на Зеницу не повисли ещё четыре руки, в один голос скандируя поздравления. Мысленно юноша прокоучивал в голове самые разные эпитафии, выбирая лучшую: «Не пил, не богохульствовал, жил по совести и помер дураком». Воздух вокруг настолько пропитался спиртом, что юный мечник словно сам опьянел. Неизвестно, сколько бы эта вакханалия продолжалось, если бы кто-то не потянул его за руку, умело вырывая из лап последствий взросления. В тот же миг его подхватили за талию, поднимая над головой. Все, что Агатсума мог различить, так это продолжающих скандировать опьяненных радостью и алкоголем девушек. Руки несмело коснулись чьих-то плеч и взгляд не посмел опуститься ниже. Они куда-то двинулись. Один пейзаж перед глазами сменялся другим, залитый золотом заходящего заката. Ранняя осень. Зеницу очень любил это время года. Ещë спертый жарой воздух лета, но листва уже окрашивается в теплые оттенки, а потоки ветра отдают свежестью. — Ты рано. Не понравился унылый праздник со своими друзьями? Решаясь, Агатсума опустил взгляд на беловолосую макушку Узуя, что куда-то нëс его на своих плечах. Кажется, он был не менее весел от своих жëн, но держался куда лучше. Статус столпа давал больше возможностей в одних областях, ограничивая прочие. — Нет, вовсе не так. Был прекрасный день. Они так на славу постарались, что я даже не знаю, как их благодарить. — Поэтому блестяще свалил так рано? — Кажется, им уже пора было уходить. Как бы ни было, день рождения ведь не отменяет существование демонов, а значит надолго расслабляться нельзя. — Тебе уже пора уходить? — Грустно вздохнул Камадо, обращая взгляд на именинника. — Да. Ну, сами понимаете, тренировки. — Зеницу виновато пожал плечами. — Разве блестящая заноза в заднице не сказал, что у тебя выходной? — Возразил Иноске. — Вроде сказал, но… Вы так сильно преуспели, тренируясь со своими столпами, что мне даже как-то стыдно. Я часто ленюсь, вот и приходится брать не качеством, а количеством. Только когда все демоны будут мертвы, я смогу выдохнуть спокойно, а сейчас мне лучше вернуться, пока не стало совсем поздно. Парни только крепко обнялись на прощание, заверяя, что Зеницу невероятно повзрослел за то время, что учится под началом Узуя. " — Да, повзрослел… " — Мы пришли. Раздевайся. — Серьëзно произнëс Тенген, опуская парня на землю. — Чего?! — Можешь по пояс. — Мы что, тренироваться будем? — Переводя взгляд на ту самую реку, о которой речь шла утром. — Не совсем. Ты что, блестяще тупой? Мне повторить дважды? После этих слов Зеницу стыдливо опустил взгляд. Изнутри всë горело не то от недоумения, не то от интригующего любопытства. Как бы то ни было, спрашивать его мнения никто не собирался и парень молча послушался. — Теперь в стойку. — Да что я такого сделал? — Юноша до последнего надеялся, что Тенген шутит. Когда в ответ на него бросили злобный взгляд, повторять вопрос парень не осмелился, повинуясь приказу. Противоречия ненашутку сковывали движения, а обида засела в горле. Знай, что такая участь поджидала его весь день, Зеницу не ушëл бы от друзей, что так старались для него. Чего он сейчас не мог сказать об обратной стороне монеты, чьë имя он проклинал, едва не падая в воду. Проходя почти к середине реки, мечник забрался на выступающие небольшие камни по поверхности. Недоумение на лице, сжатые от гнева кулаки и мокрые искры из глаз от разочарования повелевали телом, неконтролируемо борясь за власть. — Уговор был о шести часах. Невозмутимо заключил мужчина, игнорируя чужие эмоции. Одетый в легкое кимоно, связанное поясом по талии, он проследовал к Зеницу, вставая напротив. Даже в таком виде двигался слишком умело для пьяного человека. — Можно хотя бы узнать, за что мне стоять тут в свой день рождения? — За ложь. Два слова, а внутри Зеницу всë разразилось громом. — Что? — Моя блестящая речь не понятна? Могу повторить. За твою унылую ложь ты будешь стоять здесь до конца дня. У меня были другие планы, но раз всë повернулось так… — Я ни о чём не врал! — Ложь. Зеницу чувствовал себя в западне. Словно маленькая мышка, что бегает в огромном лабиринте. Самое страшное, огромный кот наблюдает за ней сверху и уж он то точно знает, когда можно будет поймать свою добычу. — Я не… Я н-не понимаю… — Не верю.Налево.
— Я просто вернулся домой. Решил, что меня здесь тоже тепло встретят. — Мимо.Направо.
— Что не так? Р-Разве я не заслужил хорошего к себе отношения? У всех бывают дела, какая разница?Снова направо.
— Не то.Теперь прямо.
— Они извинились. Если и у тебя есть дела, я тоже пойму. Я вообще никогда этот день не праздновал! — Снова промах.Налево.
— Я просто хотел уйти! — Голос сорвался и бороться больше не было сил. — Я хотел домой! Не было у них никаких дел, я сам сбежал!Выход.
— Попал. — «ся.» — Долго же ты доходил. — Да какая вообще разница?! — Негодование юноши перерастало в гнев. — Разве не моë дело, с кем проводить свой день рождения? — Безусловно твоë блестящее дело, но вот только… — Он поднял уже угрожающий взгляд на едва сдерживающего себя преемника. — Лжи я не потерплю. Загнанный в угол был беспощадно повержен. Как же больно. Больно от собственной слабости перед этим человеком. Столпу удавалось видеть всë насквозь, в том числе и Зеницу. Не умение лгать или же мастерство вскрытия Узуя сыграли ключевую роль, от чего было не сбежать. — Причина? — Холодно поинтересовался Тенген. Ответа не было. — Вздумал игнорировать? Молчание. Зеницу был как на ладони. Нутро, душа, тело, всë принадлежало власти человека перед ним и ему не скрыться. Что ему нужно ответить? Что юноша хотел поскорее уйти от своих друзей, чтобы вернуться к Тенгену? Кому нужна такая правда? Стоило дать намëк, его возненавидят. Вспыхнувшие в голове насмешки отравляли память минувших дней, где девушки снисходительно махали на него рукой. Чувства, что зарождались в сердце принадлежат лишь ему одному. Никто не посмеет отвергнуть его вновь. — Зеницу! Прилетела смачная пощечина по лицу с задворок сознания. Всегда работает безотказно. Может от того как редко парень это слышит устоять невозможно. Живот тянет знакомое чувство, но не помогает прийти в себя. Он начинает задыхаться, приоткрывая рот в глухом всхлипе. Кругом один на один пустота и кишащий мерзостью мрак. Сопротивления не приводят к логичному исходу, а мозг понемногу отключается от нехватки воздуха в лёгких. — Да что с тобой такое, — Фырчал Тенген, пытаясь успокоить сопротивляющееся тело в руках. — Эй, прекрати! Я держу тебя. На ногах устоять не можешь? От воды в ушах чужой голос доносился глухо, едва разборчиво. Откашливая остатки жидкости, Зеницу судорожно вцепился в чужие руки. Ноги не чувствовали твердой поверхности под собой, а тело от осознания просто парализовало. — Ты чего вцепился? — Не дожидаясь ответа, Тенген как-то даже слишком весело заключил: — Ты что, плавать не умеешь? Ответа не последовало, будто предчувствуя чужую реакцию на полученную так неожиданно и невовремя информацию. Вцепляясь в предплечья столпа ещё крепче, Агатсума концентрировался на дыхании. Не хотелось, чтобы вообще кто-то узнал об этом. Особенно в ситуации, когда им можно легко манипулировать из-за сковавшего его страха. — Слышишь, посмотри на меня, — Узуй не получал реакции, как и ответных действий. — Зеницу, посмотри на меня. " — Чëрт. " — Так-то лучше. Теперь успокойся и повторяй за мной. Юноша не слушался, начиная терять контроль над дыханием. Беспокойное сердце никак не хотело мириться с угрозой жизни, с которой не справлялось тело. Спусковой механизм сработал окончательно, когда в глазах потемнело, теряя командующий ориентир. Узуй понял, насколько ситуация осложнилась, когда Зеницу не реагировал даже на приказы. Имя гулким откликом растворялось где-то в глубине сознания преемника, более не доходя до адресата. Он слышал бешеное биение сердца в чужой груди и как ощутимо больно впивались его пальцы в руки. Вытащить их из воды не представлялось возможным. Отпусти парня сейчас, пошёл бы камнем ко дну, не успев опомниться. Последняя попытка дотянуться, докричаться — тщетно. Хватая того, за подбородок, снова насильно вынуждая повернуть к себе лицо, столп накрыл губы Зеницу своими, вовлекая в поцелуй. К своему невероятному удивлению ему ответили почти сразу же, тогда как хватка чуть заметно ослабла. Почувствовав это, Тенген отстранился, поглядывая на состояние юноши. Его сердце, что до этого так бешено колотило о стенки груди, мгновенно стихло. Едва слышное постукивание готово было вот-вот остановиться, чем сильно напугало мужчину. Тенген сомневался в правильности собственных действий, допуская ухудшение ситуации. У Зеницу же в голове происходил дикий сумбур. Границы понимания реальности и вымысла окончательно стëрлись, что уже собственное тело не ощущалось. Он судорожно старался двигать ногами, инстинктивно понимая, как происходит процесс плавания, но почему-то ничего не выходило. Хотя возможно получалось, раз он не тонул. Рук юноша не чувствовал вовсе. Теперь существовала только бесконечная цепочка из него, воды под ним и неустанного движения в борьбе за жизнь. В какой-то момент это казалось концом и Зеницу совсем потерялся в себе, а затем пустота. Неожиданно возникший чистый лист, что понемногу приобретал краски. Сначала появилось щебетание птиц, потом шелест листьев с деревьев и тот самый ненавистный шум где-то внизу. Но все эти звуки перебил один, громче всех прочих. Он отстукивал какой-то ритм, дублировался в ушах, набивая идентичный в своей грудной клетке. То был даже не стук. Красивейшей чистоты мелодия. Такая знакомая, что Агатсума невольно заслушался, а когда очнулся, его изучали два глубоких зрачка винного цвета. К слову, во рту был такой же привкус.Симфония.
— Тебе лучше? — Осторожно спросил столп, всë ещë не решаясь предпринимать активных действий. — Кажется да, — Неуверенно кивнул Зеницу. — Что произошло? — Судя по всему у тебя случилась паническая атака. — Паническая… Атака? — Не был уверен, что точно знает, что это такое, но в момент его перестало это волновать, когда до мозга дошло понимание, кто прямо перед ним. — Слишком близко! Тенген не успел среагировать, как мечник начал барахтаться, отталкивая его, затем снова идя ко дну. — Да ты тупой что ли? — Снова подхватывая его под руку, шикнул Узуй. — Если для тебя то было слишком близко, зачем тогда целовал? Думал уныло под дурачка скосить получится? — Что сделал?! Можно было отследить, как цвет лица Зеницу от бледно-белого снизу вверх окрашивается в красный настолько быстро, что Тенген рассмеялся с новой силой. Комментировать вопрос мужчина не стал, просто вытаскивая их обоих на берег. — С днëм рождения.