Новый день встречал головной болью и нытьëм в суставах. Порядком двух недель Зеницу против воли крепчал в теле, на что ответная благодарность не следовала. Силы в самом деле ощутимо прибавилось, только мусора в голове стало больше. Совладать с этим занимало чуть больше времени, чем можно было осилить в здравом уме. Невероятно огорчающая новость.
Дом столпа пребывал в гармонии. По крайней мере, так можно было судить на первый взгляд. Время словно остановило свой ход здесь и застряло в одном цикле, где Агатсума одиноко кружил вихрь тревоги и путаницы. Поговорить об этом было более не с кем. Узуй отправился на задание по указанию Убуяшики-сана и уже с неделю не появлялся в своей обители. Неизменный порядок и в его отсутствие каждый день не менялся. Девушки достойно встречали рок судьбы своего спутника жизни и держали лицо перед его преемником.
— Сегодня пойдешь заниматься один?
Заботливая Хинацуру последнее время все чаще крутилась возле, помогала во всëм больше остальных. Вероятно еще с их первой встречи считая себя ответственной за мальчика. Первой протянувшей руку в тот злополучный день, не уберегла от дальнейших последствий. Зеницу не возражал.
Из всей троицы этого женского великолепия Хинацуру казалась самой особенной. Спокойная и рассудительная, всегда находила нужные слова поддержки, даже если сама находилась не в лучшем расположении духа. Все как-то старались взбодрить друг-друга в тяжёлые времена, как сейчас, но парень был из тех, кто не мог не расставлять приоритеты. К великому несчастью последнего, он не единственный был такой. Особое отношение Тенгена к ней ни раз было отмечено, но спускалось за глупые догадки и неоправданную ревность.
" — Интересно, он в самом деле любит их одинаково?»
— Зеницу? — Когда на оклик наконец обратили внимание, вопрос повторили.
— Видимо да. Другие столпы сегодня заняты, так что повторю то, что уже знаю.
— Если хочешь, мы можем тебе помочь. Мы тоже бывшие ниндзя, на секундочку. В боевых искусствах не меньше сведущи.
— Правда?!
— Конечно! Сегодня мы возьмëм тебя под своё крыло. Правда, ненадолго, у нас и так работы полно, но надеюсь хоть чему-то новому мы сможем тебя научить.
Получая довольный кивок с множеством благодарностей и извинений за беспокойство, Хинацуру скрылась за дверью. Необъяснимое тепло, что они излучали и забота, с которой относились: невозможно было передать словами признательность. От того было ещë противнее от себя.
Стоило услышать хлопок двери о косяк, яркая улыбка благодарности сползла с лица. Парень снова плюхнулся на футон, закрывая лицо тыльной стороной ладоней. Сколько времени прошло, а в памяти как на зло выжженный кусок воспоминаний, что не давал покоя — день в вечер его дня рождения. Всë, что он помнил: звонкий смех Тенгена и привкус алкоголя во рту. Зеницу никогда не пил, но точно знал этот ядреный вкус, оседающий на губах горьковатым привкусом. Сам столп ни разу и словом не обмолвился о случившемся, а завести разговор самостоятельно не хватало духа. В голове никак не укладывался столь неловкий диалог.
Мысль прервала Сума, оповестившая о готовности завтрака. Заприметив беспокойный вид мальчика, девушка было всполошилась, но также быстро была успокоена.
Как и было решено утром, Зеницу весь день провёл в тренировках. Девушки годились в наставники куда лучше нынешнего, поднося результативные плоды уже спустя несколько часов кропотливой работы. Познавая новые азы искусства битвы, мечник впитывал информацию как губка, не жалея сил. Отмечая для себя — девушки действуют в бою куда хитрее. Предпочтут обследовать обстановку и подготовить поле боя под себя, насколько это возможно. Его база знаний ограничивалась познаниями «Дают — бери. Бьют — беги». Оба метода в равной степени действенны, что более важно —их комбинация. Это и стало ключевым уроком сегодняшнего дня. Оказалось, что Зеницу достаточно пластичен в теле и также взял пару уроков, как правильно использовать это в сражении.
— Не пренебрегай этими правилами. Однажды, они спасут тебе жизнь. — Серьезно заключила Макио.
После насыщенного тренировками дня, все четверо устроились ужинать. Пока девицы весело болтали о чëм-то, Зеницу в своём обыкновении пребывал глубоко в своих мыслях. Выводы о проделанном складывались один за другим на длинную полку, где уже едва хватало места. Девушки не упустили из виду излишне обречённый вид ученика, не успокаиваясь о его состоянии.
— Не знаете, как скоро Узуй-сан вернëтся?
— Кто ж его знает. — Пожала плечами Макио, что по внешним меркам держалась лучше остальных.
— Он часто уходит надолго по долгу службы, это уже не в новинку нам. — Заключила Хинацуру, уловив одобрительные кивки обеих девушек.
— Разве вы не беспокоитесь за него? Столпы ведь не борятся с кем попало. Вызывают их только при необходимости, когда зачастую приходится бороться с сильнейшими демонами.
— Да, это так, — Продолжила рассудительная Хинацуру. — Но мой Тенген силëн. Сильнее, чем даже высшие Луны. Нам не о чем переживать.
— Да-да, мы совсем-совсем не боимся! — Собралась с духом последняя.
В глазах всех троих читался откровенная озадаченность и беспокойство. Сума едва сдерживала слëзы, будучи эмоциональнее всех. Макио злилась, пихая ту локтëм в живот, предпочитая выплëскивать свою энергию через активные эмоции. Хинацуру же всегда держалась стойко. Еë мысли были под полным контролем разума. Придерживаясь мнения, что от общей паники никому легче не станет, была для всех примером для подражания. Зеницу стал не исключением.
Вечер подходил к логичному завершению. Некоторое время просидев за столом, ведя непринужденные беседы друг с другом, все четверо разошлись по комнатам. День для всех выдался тяжелым и нужно было копить силы для нового, но юноша не торопился. Ночное время было хуже тренировок, где его буквально ломало изо дня в день. Физическая боль несравнима с душевной, где в первом случае раны залечить нестерпимо больно и несоизмеримо долго, но все же возможно. Он прокручивал в голове технику прошедшей тренировки и невольно задумался, как мужчине удаётся так мастерски уделять время всем своим трëм ангелам, поселившимся в его доме. Они были по-настоящему прекрасны и Агатсума корил себя за то, как злился и негодовал, смотря на них вместе с Тенгеном.
«Мягкий звук. "
Как же внутри всë клокотало от обиды и отчаяния. Почему Агатсума один должен был по ночам лежать вот так и думать обо всëм, пока Тенген занимается важными делами и спасает чужие жизни, рискуя своей? Сейчас мечник тоже был бы не против выбраться в сражение, но с момента, как глава причислил к преемникам, только сам столп мог отвечать за его передвижения. В самом-то деле на плечи этих героев падало слишком много ответственности. Даже собственная жизнь им не принадлежала. Пока у тебя есть те, кто тебя любит и ждëт домой, ты не можешь разбрасываться своей жизнью как попало.
В таких мыслях Зеницу понемногу начал засыпать. Сознание по крупицам рассасывалось в бескрайних фантазиях, погружая тело в сон. Приятные мгновения небытия, когда все уходит из-под гнетущего контроля и ты плывешь по течению бескрайних просторов океана забвения.
Мгновением пронеслись сладкие часы дурмана, называемым в простонародье «сон». Непередаваемые ощущения первых нескольких секунд, когда сознание ещё не включилось в работу, а тянущая по телу боль не расползлась паутиной по своим местам.
— Что такое… — Бормотал сквозь сон, бессознательно различая перед собой маленькую птичку. — Да что ты ко мне пристал?
Настойчиво чирикая, воробей не унимался, хватая в клюв копну рыжеватых волос. Незамедлительная реакция чуть не прихлопнула тяжёлой ладонью к полу, ловко уклоняясь от атаки. Издержки работы не позволяли последовать совету и смыться куда подальше. Бой за сладкие минуты сна продолжалась продолжительное время, пока на визги не прибежали всполошенные хозяйки.
— Кажется он говорит, что у тебя новое задание, — Грустно оповестила Сума. — Мы… Только что получили послание.
— Задание?! Раз-Разве я не перестал выполнять приказы по убийству демонов? Только ведь Узуй-сан может… Его же сейчас нет?
— Нет, но… — На плечо Хинацуру сел знакомый ворон, поблескивая крохотными камушками на солнце. — Он не против.
— Если не будешь подкр-реплять навыки пр-рактикой, то скор-ро все наши яркие тренировки потер-ряют смысл! — Вступился кусайгарасу. — Лучше возобновить миссии! Возобновить миссии!
— Но я не… Я не понимаю…
— Твои друзья тоже практикуются в бою, так что может всë не так плохо? — Приобнимая успевшего заплыть в слезах парня, вся троица принялась утешать.
После долгой истерии, Агатсума впечатал свой взор куда-то в одну точку в полу. Охватила досада, оседая горечью у гортани. Неужели такая попытка избавиться от него? Молчание продолжительностью в неделю, а теперь это. Отмахнулся. Бросил.
Понемногу отошедшее на второй план чувство одиночества обуревало с ног до головы. Снова бороться с этим, переживать одни и те же эмоции один за другим — слишком жестоко.
Девушки покинули комнату, оставляя юношу в страхе и недоумении с тысячью вопросов и отсутствием ответов.
Скорое прощание выдалось сухим и коротким. Сума в своём обыкновении много плакала, не желая расставаться с близким ей по духу. Макио же извечно ругалась на неë, но сама едва сдерживала слëзы. Хинацуру только ласково улыбалась и желала удачи. Не хватает. Чего-то не хватает.
Когда дом уже был далеко позади, а кроха с крыльями уже мирно устроилась на копне спутанных волос, Агатсума как-то совсем поник. Обычно он разговаривал сам с собой вслух, пытаясь выплеснуть эмоции. Много ругался и плакал, просился назад. Уверял всех вокруг, что непременно умрëт, ведь всегда был слабым. Сейчас всë было иначе. Его лицо не выражало эмоций, а пустой взгляд смотрел под ноги, в попытке не забыть дорогу. Язык Чунтаро был ему чужд, важно было правильно скоординироваться по указаниям ворона Тенгена.
К вечеру Зеницу добрался до места назначения. То был старый, по виду давненько заброшенный храм внушительных размеров. Высотой в два этажа здание украшали резные узоры и кое-где сохранившаяся коричневатая краска. Неподалëку были разбросаны какие-то развалины и едва уцелевшие от непогоды дощечки с надписями: «Любовь», «Надежда», «Здоровье», «Благополучие», «Удача». Мечник опустился на одно колено, внимательно разглядывая увиденное. Кое-где ещë заметны были подписи от руки. Когда визуальный анализ был окончен, юноша поднялся на ноги. Оставляя походную сумку на земле, он прислушался. Звук демона был внутри храма на втором этаже. Укладывая левую руку на рукоять катаны, он прошагал внутрь.
Обстановка изнутри была совсем плачевной. Всë подрано, колонны расколоты и повалены на пол. Вокруг то и дело валялись человеческие кости и невыносимо пахло гнилью. Ощущался запах именно разложения. Парня обдало холодным потом. С чего бы в месте, где обитал демон, пахнуть разлагающимся человеком? Они ведь всë обгладывают до кости. На этот вопрос ответа не было, продолжая путь вглубь храма. Наконец показалась лестница наверх, что откликнулось дрожью в коленях, ведь на первом этаже всë было слишком чисто. Когда Зеницу только вошëл, звук шкрябущих о древесину когтей, что раздавались с улицы, тут же смолкли. Всë погрузилось в мëртвую тишину. Его слух едва улавливал томное шевеленье выше. Звук демона не спутаешь ни с чем.
Поднявшись на второй этаж, весь отчаянный дух, что пробирал Зеницу от самого дома столпа, провалился куда-то глубоко вниз. Ноги предательски затряслись, а губы задрожали в попытке издать последний отчаянный крик. Его взгляд, как и он сам, больше не двигались, оценивая ужас сложившейся ситуации от 0 до 10.
Прямо перед ним была огромная лысая голова, размером почти до крыши. Туловища видно не было, лишь острые лапы, похожие на иглы в количестве восьми штук. Демон был невероятных размеров. В пустых глазницах необъятный мрак и трупные личинки, а во рту пара чёрных клыков, напоминающих паучью челюсть. Вокруг были раскиданы останки человеческих тел, расчленëнные и выпотрошенные. Где-то стопа, где-то бедро, где-то предплечье, а где-то целый человек, но все пустые. Лишь оболочка. Демон, что потреблять лишь внутреннюю мякоть человека как мясо, жир и мышцы, а «кожурой» брезговал.
— Пища. Пища.
" — Одиннадцать. "
Отвратительно писклявый голос звучал близко. Прямо возле самого уха. Агатсума не помнил себя от страха. Его бледное как мел лицо исказилось нескрываемым ужасом. Широко раскрытые глаза смотрели лишь на демона, в агонии ожидая, когда это чертово отродье понесëтся в атаку.
— Пища!
Личинки, что мирно ползали по пустым глазницам, быстро-быстро зашевелились. Их количество резко увеличилось. Накладываясь друг на друга, они продолжали дергаться, заполняя собой всë пустующее пространство внутри. Наконец образовав два неких вечно движущихся шара, из самой середины показалась пара огромных волосатых гусениц. Они устроились в самом центре. Сие действо образовало подобие глаз. Мохнатые гусеницы одновременно спустились чуть вниз. Теперь махина словно смотрела прямо на парня перед собой. Огромная пасть приоткрылась, во всю длину демонстрируя паучьи челюсти, истекающие зелëной вязкой жидкостью.
Всë тело Зеницу сковала судорога, от чего тот даже потерять сознание был не в состоянии. Лишь беспомощно наблюдая за тем, что происходит перед ним, не мог двинуться, в последний раз прислушиваясь, как сердце отбивает прощальный ритм. Он покойник.
***
Впервые Зеницу повстречал демона, будучи совсем ребенком. Его рост доходил до метра двадцати, а угольно-черный волос скрывал сияние счастья первой влюблëнности. Ему едва стукнуло девять. Тогда для него не существовало понятий несчастья или горя. Беды обходили стороной, позволяя наслаждаться тем, что имелось. Сердце билось звонко, а мысли чисты и открыты миру.
В воспоминаниях осталась девочка. С ней хотелось провести всю жизнь. Великие мечты, что наивно следовали зову дитя, не познавшего вкус настоящей жизни, направляясь на лесную опушку за цветами. Уверенность в том, что жизнь сложится наилучшим образом вместе с будущей женой и беззаботной жизнью в окружении её любви и ласки. Только глубокая старость и счастливая смерть в кругу огромной семьи в объятьях суженой.
Растворяясь в предвкушении, Зеницу не заметил, как между деревьев крутилось что-то, поджидающее его в тени. Монстр, в чьи планы не укладывалась животрепещущая история молокососа с сладким запахом чистой крови. Не на шутку голодное чудовище, готовое броситься на мальчишку даже под палящими солнечными лучами.
Всë детство перечеркнулось в тот знаменательный день. Вместе со стекающей вязкой слюной с мерзкой пасти по детской щеке покатились крупные слезы. Маленькие пальцы сжимали тонкие стебельки цветов, ломая цветки. Ребенок не мог потягаться с демоном. Всë, что оставалось, это принять неизбежное. Покориться судьбе, где ему не нашлось места. Никто ведь не виноват в том.
Демонов не должно было быть в этой окрестности. Никто не знал о существовании оных здесь и никак к тому готов не был. Как-то просочился лишь один, скрывшись от глаз и весьма удачно. Никто не виноват. Агатсума умрëт без чьей-либо на то вины. Вспомнит ли его кто-нибудь? Хоть кто-нибудь.
Один взмах и сильный ветер ударил в лицо. Резкий звук разрезающий воздух взбудоражил кровь внутри. Сердце забилось чаще, а перед глазами туман. Когда мальчик пришёл в себя, перед ним уже замертво лежало тело и пол головы, подобно пеплу за несколько секунд развеялось по ветру. Умирая, демон истошно орал, проклиная непойманную перед ним добычу. В его голове не укладывалось, как такой мелкий пацан смог его одолеть. В том Агатсума был с ним солидарен, в испуге оглядываясь по сторонам. Вокруг ни души.
Поспешно возвращаясь домой, полный возбуждения и страха, Зеницу схватили за шиворот. Тот едва сдерживал накатывающие слёзы от пережитого, а сейчас над ним вновь решили поглумиться, но уже здоровые мужики. Трясли как котëнка, спрашивая о каких-то деньгах.
В тот день мальчик познакомился не только с дедушкой Джигоро, но и с суровыми реалиями жизни, в коей больше никогда не находил себе места. Жизнью, где всë его пугало до жгучей боли в горле и движением под кожей.
***
От мыслей выдернула точечная боль в затылке. Чунтаро клевал в голову, чирикая во всю мочь. Мотая головой, юноша вспомнил своë плачевное положение, смотря на огромного паука в личине демона, готовящегося к атаке.
— Мерзо-о-ость, — Протянул писклявым голосом демон, не раскрывая пасти.
Не выдерживая громких звуков, чудовище подняло свою массивную заостренную конечность. Начиная ломать в ней суставы, твердая еë плоть стала мягкой, словно хлыст двигаясь по направлению источника раздражителя. В месте, куда пришелся удар и стоял Зеницу, мгновенно проломился пол. Осколки щепок вонзились в щупальце демона и то с грохотом упало на уцелевшую часть пола, скручиваясь в предсмертных судорогах. Демон истошно заверещал, наконец открывая свою пасть.
— Ты спас меня?
Агатсума стоял уже позади чудовища, выпуская Чунтаро из рук. Его голос не дрожал, а глаза мирно закрыты. Морщась от столь громкого крика, мечник прикрыл уши ладонями. Любые звуки сейчас неимоверно действовали на нервы.
— Больно! Как больно!
Отрубленная конечность демона начала понемногу гореть, вскоре вовсе исчезая. После истошного плача демон тут же регенерировал, разворачиваясь к сопернику. Личинки в его глазах начали трястись, изгибаясь в усиленном темпе.
После того, как воробей улетел с места битвы по просьбе своего хозяина, Зеницу глубоко выдохнул. Кладя правую руку на рукоять катаны, он как бы исподлобья обратил внимание на своего врага, что неистово топал свои паучьими клешнями, явно прибывая в бешенстве.
— Дальше будет только хуже.
Вынимая клинок из ножен, он встал в стойку, беря дыхание под свой контроль. Всë могло закончиться в секунду и голова была бы порублена на куски, но юноша вдруг перестал чувствовать твердую поверхность под ногами. Впечатываясь в колонну, на щеках появилось ощущение холодных капель воды. Прекрасное небо, поглощенное грозовыми тучами вот-вот готово было разверзнуться. Внутри при каждом вдохе всë охватывало жарким пламенем. Хватаясь за форму, юноша стиснул зубы, сквозь усилие поднимаясь на ноги.
Демон также поспешил вниз. Мощным прыжком он проломил ещё красивую узорную до того крышу, с грохотом приземляясь недалеко от своего обидчика. Его неистовый рëв разразился раскатом грома в небесах.
— Вот же… — Откашливаясь, Зеницу искал клинок. — Может решим всë мирно?
Демон взревел, ломая каменные плиты под собой. Они стояли друг напротив друга, словно на арене. Поодаль располагались несколько выкрашенных в красный колонны, коих также время не пощадило. Полуразрушенные и выцветшие их орошали редкие капли дождя, предвещая ночную грозу.
Проделывая трюк с паучьей клешнëй снова, монстр ударил в сторону нахождения мечника, повалив дерево за ним. Парень едва смог увернуться, но сражаться было всë ещë нечем. Когда вторая, третья и четвёртая конечность повторили вслед за первой, гоняясь за своим противником, на передышку вовсе перестало хватать времени, не говоря уже о поисках. Приходилось постоянно двигаться, контролируя дыхание. Боль внутри не унималась, а расходившаяся погода изрядно мешала.
В траве что-то блеснуло и юноша восторжествовал. Его клинок отбросило недалеко в сторону с противоположной стороны. Благо, уворачиваться тот был горазд. Хватая клинок, все щупальца, преследующие свою цель шумно попадали вниз. Реакция не заставила себя ждать, сопровождаясь рëвом. Подобно гидре он моментально отращивал отрубленные конечности, которых стало уже в два раза больше от чего атаки ускорились. Преемник понял, что дальше продолжать так не выход. Сделав еще несколько кругов вокруг демона, туловища не обнаружилось. Мерзкие лапы росли прямо из головы и это усложняло задачу.
" — Придëтся рубить целиком. "
Зеницу решил подобраться ближе, но монстр начинал атаковать ещë чаще, отбрасывая его назад. Очевидно, тот к себе подпускать не планировал, а значит его слабое место уязвимо вблизи. В небе разверзлась ещë одна молния, гром которой был громче предыдущих. Демон съëжился, беспорядочно махая щупальцами. На мгновение он забыл о мечнике в жёлтых одеяниях, свирепствуя на яркую вспышку молнии.
" — Вот оно как. Значит эта тварь боится яркого цвета, принимая его за солнце. "
Зеницу усмехнулся, сжимая клинок в руках сильнее. Нужно было выждать момент. В очередной раз, как в небесах разверзся гром, Зеницу принял стойку, делая глубокий вдох, набирая в лёгкие прохладный влажный воздух. Собирая мысли в кучу, он стиснул зубы, сосредотачиваясь на окружающих звуках.
" — Три, — Про себя начал отсчёт. — Два. Один. "
Яркая вспышка осветила поле битвы. На мгновение всë стало светло, как днëм. Теперь двое соперников в деталях могли рассмотреть друг-друга и Агатсума спокойно выдохнул:
— Дыхание молнии: Первая ката. Громовой раскат.
Всë вновь погрузилось во тьму. Капли дождя одна за другой ударялись о каменный настил. Разгоряченное грузное тело, разделённое надвое точным движением, свалилось на каменные плиты, окрашивая воду вокруг алым цветом.
Выходя из стойки, Зеницу спрятал клинок в ножны, унимая дрожь в руках. Он обернулся, смотря на чернеющий труп демона, от которого вскоре ничего не осталось, после падая на колени. Всë лицо его было мокрым не то от дождя, не то от градом текущих слëз. Он взвыл как маленький ребëнок, поднимая голову к небу.
Зеницу хотел мирной жизни. Он ненавидел демонов. Хотел быть смелым и перестать трястись от страха при любой возможности, но совладать со своими чувствами был не в силах. Теперь возможно его жизнь никогда не станет обычной. Была ли она таковой когда-нибудь? У обычных людей есть любящая семья, дом, куда они могут вернуться и им всегда будут рады, близкий человек. Ничего этого у юноши никогда не было и вряд ли будет. Балансируя на грани жизни и смерти изо дня в день, он сражался с демонами, не помня своей родни. Те, кто ей стал, уже давно похоронены. Домом было любое пристанище, где его готовы были принять, а возлюбленным стал мужчина с тремя жëнами и огромным самомнением. Зеницу проиграл эту жизнь уже в столь юном возрасте.
Поднимаясь на ноги, мечник вытер лицо рукавом хаори, что было насквозь мокрым. Наконец собираясь с силами он обнаружил, что уже рассвет и пора бы возвращаться домой.
Собираясь в путь, к нему подлетел Чунтаро, от чего-то прячась под копной рыжих волос. Зеницу напрягся, снова хватаясь за рукоять катаны.
" — Ещë один демон? "
Из глубины леса что-то надвигалось, быстро сокращая расстояние. Обнажая оружие, Зеницу в шоке замер на месте, не смея напасть первым.
