Мертвый Окделл

2. Ричардина совершенно по-плебейски сидела на кухне, в ночной сорочке и шале. Она закинула одну ногу на другую, и медленно цедила вино из глиняной кружки, попутно покачивая тапочкам в такт какой-то песенки, что мурлыкала между глотками. Владычица и царица кухни - Кончита была тут же, бурча на юную дору себе под нос и приминая тесто, которое поставила специально для булочек, которые так нравились Дине. - Ты повторяешься, - улыбнулась девушка, вполуха вслушиваясь в ругань южанки, после чего улеглась на стол, задумчиво глядя на пустое дно кружки. - А ты слишком много пьешь, - недовольно буркнула женщина, на миг забываясь, - так цвет лица испортится и кожа шелушиться начнет… - Какая разница? Всем все равно наплевать на цвет моей кожи, - флегматично произнесла герцогиня, вертя в руках кружку. Надежды не сбылись и после смерти старика Манрика кошмары не ушли, поэтому надорка собиралась просидеть на кухне до самого рассвета, медленно попивая вино и, возможно, слушая, как ее ругает кухарка. В этом мире она была такой же доброй и сварливой, как ее запомнил Ричард, разве что к юной жене любимого соберано она относилась чуть более требовательно, чем к его оруженосцу, впрочем, смущенная улыбка и обещание так больше не делать действовало все так же хорошо, чем Дина и пользовалась. - Не ругайся, – герцогиня щедрой рукой налила вдовью слезу сначала себе в кружку, а потом в такую же для стряпухи, после чего подтолкнула тару к женщине, - Лучше выпей со мной, а то уж совсем грустно на меня смотреть. - Муж любить не будет, - приводит свой последний аргумент Кончита, но руки уже вытирает и уходит греметь своими банками, набирая любимые лакомства для своей грустной госпожи. - Он и так меня не любит, - фыркает девушка, ей бы хотелось, чтоб это звучало равнодушно или саркастично, но получается обиженно и как-то плаксиво. Проклятая любовь все так же тлела в ее сердце и требовала взаимности или хотя бы внимания от герцога. - Соберано вас оберегает, - не согласилась кухарка, расставляя тарелочки на столе – В саду надорские цветы высадил, ваши любимые, между прочим, комнаты ваши, опять таки, переделал, чтобы те с соседними, где ваши сестры останавливаются, напрямую соединялись, заставляет меня пироги эти ваши печь, веники везде развесить приказал, что б вам легче дышалась в приступах… - Это все его отсутствующие совесть и честь, - не согласилась Ричардина, поднимая свою кружку и бухая ей об бок второй, что держала в руках женщина, - До него просто дошло, что без старшего поколения нас с девочками в лучшем случае распродадут как скот, вот и расстарался, напоследок. И ничего более, не придумывай. - Ну как это «ничего более»? – возмущено всплеснула руками южанка – Такой праздник устроил на вашу годовщину свадьбы! Вон, вся столица гуляла! А подарок какой сделал? Королевский просто. Алые ройи! Я их до этого дня даже не видела никогда. - Точно, королевский, - зло хохотнула девушка, прекрасно понимая, что ведет себя глупо, но ничего с этим поделать у нее не получалось. Дина помнила, как точно такую же ройю (а может даже эту самую) тогда, еще монсеньер, дарил бывшей Ариго, не потому что хотел порадовать, а потому что, так было нужно и не более… хотя почему «не более»? По сути, он сделал подарок-плату своей любовнице, как какой-то продажной девке и, та сполна за него заплатила, не постеснялась даже выставить себя напоказ перед Ричардом. Девушка прыснула в кружку, от этой мысли, а после и вовсе загоготала в голос. - Вам бы поспать, дора Рикарда, - покачала головой Кончита, прихлебывая вино как чай и не обращая внимания на странное поведение девушки. - Да, было бы хорошо, - отсмеявшись, согласилась Дина, залпом допивая вино из своей кружки, а затем, помедлив, все же поднялась со стула, ее шаль слетела с плеч, но надорка не стала ее поправлять. - Сами дойдете? - Ага, - улыбнулась та, цепко хватаясь за открытую, но еще не начатую бутылку вина, - Спасибо за компанию. Кухарка понимающе кивнула, но ничего говорить не стала, подобные вечера давно перестали быть редкостью и, к сожалению кэналлийки, чаще всего они заканчивались лишь с рассветом. *** Герцогиня медленно брела по спящему дому, еле слышно мурлыча под нос какой-то дико привязчивый мотивчик очередной новомодной баллады. Сон к ней так и не пришел, и поэтому девушка решила прогуляться за новой бутылкой, не столько желая продолжить напиваться, сколько стремясь занять себя хоть чем-нибудь до рассвета. - …Все жребии брошены Вами, - еле слышно вывела Дина и повернула за угол, совершенно банально и неприлично врезаясь кому-то в грудь. Северянка удивленно ойкнула и отшатнулась, но из-за выпитого на кануне тело ее подвело и она стала заваливаться куда-то в сторону. - Осторожней, - произнес этот кто-то на два голоса и аккуратно схватил девушку за плечи. - Хм, а это становится плохой традицией, - хмыкнула герцогиня, безошибочно узнавая голоса, даже не фокусируясь на лицах поздних гостей этого дома. - Простите? – не понял Лионель, отпуская ее плечи. - Что Вы имеете в виду? – подхватил брата Эмиль, заинтересованно выглядывая из-за плеча старшего и очень старательно смотря чуть выше макушки надорки. - То, что мы встречаемся в этом доме лишь тогда, когда на мне из одежды одна сорочка… - хихикнула девушка, поправляя съехавший ворот, что оголил ее плечо, - Неужели Вам так сильно не нравятся мои платья? - Эреа, - возмущенно произнес стоящий тут же Алва. - Ой! И Вы здесь дражайший супруг, - наигранно удивилась Ричардина, а потом недоверчиво уставилась на Рокэ, осматривая его так, словно видела впервые в жизни, - Это ведь Вы? А то мы в последнее время так часто пересекаемся, что я могла Вас ненароком перепутать… скажем с Хуаном. Кстати, где эта закатная тварь, когда он так нужен? - Что Вы здесь делаете в таком виде? – недовольно спросил мужчина, снимая с себя камзол и накидывая его на плечи жены. - Живу, уже два года как… неужели Вы забыли? – Дине очень хотелось вздернуть нос и скинуть с себя тяжелую тряпку, но она ограничилась лишь язвительным высказыванием, смутно помня о приличиях. Братья Савиньяк хоть и были друзьями Алвы, которые прекрасно относились к самой девушке, и наверняка никому ничего не рассказали бы о сегодняшней постыдной встрече (как молчали и о их первой встрече в этом доме), но все же оставались людьми посторонними и видеть ее такой не должны были. Блондины, не сговариваясь, прыснули со смеху, тут же пытаясь замаскировать его под кашель, Алва же устало вздохнул и привычным жестом провел по глазам рукой, после чего сделал шаг к жене и посильней укутал ту так, что не прикрытыми остались лишь недовольные глаза и нос, который отказывался прятаться за ворот камзола. - Вы ведь понимаете, что это бессмысленно? – глухо из-за ткани произнесла герцогиня, - Уверена, Ваши друзья все разглядели еще два года назад. - Вы переоцениваете свою красоту… - начал герцог, но осекся. Хлесткая пощечина, громом пронеслась по коридору, обрывая чужой смех, еще до того как девушка успела всерьез обидеться на чужие слова. - То, что я не в Вашем вкусе, еще не означает, что и у остальных его нет, герцог, – зло прорычала Дина, стягивая с себя камзол и кидая тот в лицо мужа, после чего развернулась на пятках и пошла прочь, напрочь забыв, зачем покинула свои комнаты. - … Рокэ … - донеслись до нее отголоски недовольной речи кого-то из братьев, но девушка не обратила на это никакого внимания, спеша спрятаться в комнате, где можно было прорыдаться. Глупое сердце разрывалась от обиды и боли, а глаза жгли злые слезы разочарования, Окделл не питала иллюзий по поводу своей внешности или своего умения быть привлекательной. Она была слишком угловатой, слишком худой, со странным цветом лица, на которое отказывались нормально ложиться румяна, со слишком тонкими и непослушными волосами, которые никогда смирно не лежали в высокой прическе, слишком своевольная, слишком упрямая… вся она была слишком. Она это знала, как знала, что теряется на фоне других благородных девиц, то умение что в прошлой жизни помогало ей выживать, оставаясь незамеченным в толпе, сейчас причиняло лишь неудобство. Она не была красавицей. Она эта знала. Но слышать это от него было так больно, что казалось измученное прошлым сердце разорвется от горя прямо в груди и она рухнет замертво. Дина из последних сил сдерживала слезы, не желая видеть жалость в глазах слуг и слушать их перешептыванья о том, что их госпожа по ночам сбегает от мужа в слезах. И ей это почти удалось, дверь в ее комнаты была уже в паре шагах, когда ее схватили за руку и рывком развернули назад. - Пусти, мне больно, - рыкнула герцогиня, несколько раз дернувшись из чужой хватки, но не преуспев в этом, глаз она не поднимала, боясь увить… наверно, просто увидеть герцога. - Эреа, нам нужно поговорить… - медленно и тихо проговорил Алва. - Неужели Вы не все еще мне сказали? Хотите добавить про мою фигуру? Или может мою неуклюжесть? Нет, это все мелко, Вы в очередной раз собираетесь завуалировано сравнить меня со своими шлюхами, к которым бегаете через раз, считая, что я ничего не понимаю?! … - Ричардина все же подняла глаза, из которых катились огромные злые слезы. Она продолжала говорить и говорить, пытаясь избавиться от всей той боли, что в ней накопилась за последние годы пренебрежение, сама понимала, что перегибает палку, но не могла остановиться. Рокэ послушно слушал, не разжимая руки, и сжимая челюсти все сильней. Он мог со многим из сказанного поспорить, начиная с неуклюжести и заканчивая невзрачными глазами, но понимал, что спорить сейчас бесполезно, поэтому он просто дернул девушку на себя и, покрепче прижав, на случай если той вздумается начать драться, поцеловал жену, прекрасно зная, как это действует на женщин. В первую секунду Дина удивленно замерла, а потом, когда герцог попытался отстранится от нее, схватила его за рубашку жадно прижимая к себе, всем видом давая понять, что не отпустит, но кэналлиец и не пытался вырваться, послушно положил ладони на ее талию, притягивая ближе, а после и вовсе приподнял жену над полом и за пару шагов дошел до ее комнаты, ногой открывая дверь, не желая отпускать девушку из рук и на секунду. *** Ее разбудил еле слышный стук в дверь. Северянка рывком села на кровати и удивленно уставилась перед собой, все еще не до конца проснувшись. События вчерашней ночи казались сном, но легкий дискомфорт в промежности, отсутствующая сорочка и полностью раскуроченная кровать говорили об обратном. Девушка невольно улыбнулась и упала обратно на подушки, проведя рукой по простыне рядом с собой. Та была холодной, Рокэ давно покинул ее спальню, может, сразу после того как она уснула, а может лишь с утра, привычно спеша по каким-то только ему ведомым делам. Стук повторился, отгоняя ненужные мысли. Ричардина вновь поднялась и попыталась вспомнить, куда они вчера кинули ее сорочку, но проиграв своей памяти, она бухнулась обратно и натянув одеяло повыше, разрешила войти. Грэсия впорхнула в комнату, улыбаясь от уха до уха и щебеча о каких-то крайне важных сплетнях, попутно ставя кувшин для умывания и лукаво смотря на свою госпожу. Кажется, для слуг уже не было секретом, где Алва провел ночь, а значит, ушел он лишь утром… это почему-то радовало девушку. - Подай мне сорочку, - попросила Дина, усаживаясь в кровати и быстро плетя корявую косу. - Ой, точно, еще и белье нужно поменять, – спохватилась кэнеллийка, послушно подавая желаемое и тут же убегая за чистыми простынями. Северянка фыркнула и, поднявшись с кровати, принялась за утренний туалет, не дожидаясь служанки, и лишь когда вернувшаяся Грэсия вдруг оборвала себя на полуслове, удивленно смотря на кровать, герцогиня поняла, какую ошибку она совершила. Простыня была чистой. - Чего застыла? Меняй, - холодно произнесла Ричардина, поднимаясь со стула и уходя за ширму, где испуганно привалилась к стене спиной. Ей стоило об этом подумать еще ночью, но из-за слез и последующей близости она совершенно об этом забыла, впервые за годы засыпая спокойно и не мучаясь кошмарами. Грэсия была умной девочкой и за все это время ни разу не дала повода усомниться в своей верности, но она все же была кэнеллийкой, и своего соберано она уважала куда больше, чем госпожу. Глупо было надеется на то, что она будет молчать. - Грэсия… - начала Дина, выходя из-за ширмы уже полностью одевшаяся, и удивленно замерла, не договорив, так как увидела кровь на простыне и поправляющую рукав служанку. Девушка медленно разгладила все складки на своей одежде и поспешно собрала белье, после чего, помявшись, все же объяснила: - Вы никого к себе не подпускаете… особенно мужчин, к тому же с тех пор как Вы вошли в этот дом, я всегда была с Вами. Ричардина удивленно замерла, не зная, что ей делать и говорить, а служанка, немного посомневавшись, подошла к своей госпоже и порывисто ее обняла, почему-то шмыгая носом. Она провела рукой по русым волосам и зашептала: - Вы такая сильная и добрая. Вы никогда меня не обижали и другим не позволяли этого делать. Когда мама заболела, Вы оплатили ее лечение, хоть я и не просила… Я Создателя каждый день молю, чтобы Вы были счастливы. Я не позволю… прошлому все испортить. Вы очень хорошая, у Вас все должно быть хорошо. Северянка обняла девушку и, уткнувшись в ее плечо, вновь разрыдалась, но на этот раз от облегчения.