Ищет бури

Усталость быстро вогнала в сон, длинный, подробный и сумбурный. А начался этот сон с того, что хоррианец стоял около обветшалого здания, похожего на станцию пассажирских междугородных карет родного Хорриана, и осматривался по сторонам. Только вот далеко посмотреть не удавалось — все вокруг тонуло в туманных сумерках. Кроме, разве что, дороги под ногами — среднего качества мостовой, отдельные булыжники которой заметно выпирали вверх. Дорога убегала от здания куда-то в сторону. Разгрузочной системы на теле не было, только поясной ремень и узкий ремешок через плечо, поддерживающий этот ремень в том месте, где висели ножны с катласом. Пистолет был на своем месте, но Сияр почему-то сомневался, что оружие ему пригодится в ближайшие минуты. Почему-то была крепкая уверенность, что дорога приведет в город, и нужно в этом городе что-то найти. Или кого-то. При этом постараться понять, что вообще тут происходит, и насколько высока опасность. Так что дракончик, поправив ножны на поясе, неторопливым шагом направился по проступающей из тумана дороге в сторону гипотетического города. Как и всегда в незнакомом месте, он прислушивался и даже принюхивался — не скрипнет ли где дверь или оконная рама, не послышатся ли шаги спрятавшихся в тумане разумных, не зазвучит ли смешок или негромкий разговор. Происходящее как сон не воспринималось совершенно. Чужие шаги, которые он услышал, чередовались один за другим, то тяжёлый и гулкий, то отрывистый и глухой, как удар трости о мостовую. Сияр заключил, что идёт одноногий инвалид с костылём или пиратским протезом, и не стал доставать оружие, только вгляделся в туман переулка, откуда исходили звуки. Вместе с шагами расслышался скрип колеса, и тёмная фигура начала проявляться из тумана. Сначала — две ноги, одна толстая как кадка, другая детская, не достававшая до земли, если бы не шлёпанец с каблуками-ходулями. Потом — деревянная тележка с бутылочками, кипами книг и грудами шкатулок, из бортов которых эти ноги вырастали и двигали весь агрегат вперёд. Две палки, за которые толкали тележку вперёд, плавно перерастали в жилистые руки, уходившие в рукава тёмного плаща. Капюшон был низко надвинут, полы почти доставали до мостовой, но из-под них выглядывал обод широкого деревянного колеса, двигавшего этого торговца или носильщика вперёд вместе с его ходячей тачкой — а, может, передней частью его самого. Несмотря на предельно странный внешний вид, Сияр для себя почти моментально нашел объяснение почти всем деталям образа незнакомца — как оно обычно и бывает в снах. «Старьевщик, не иначе. Свои ноги давно о мостовую стер, колесом заменил, по звуку будто бы дубовым. А в тачке — барахло. Пройдет по дворам, со своим извечным «Старьё-ё-ё берё-ё-ём!», наберет старья за три медяка охапку, а затем набранное распродаст. Бутылочки поменьше — аптекарям и химикам, побольше — по кабакам, книги букинисту, да и на прочее барахло покупателя всегда найдет. Ноги только эти… где он их прихватил, интересно?» — Уважаемый, как до центра города дойти? — негромко обратился к хозяину (а может, и составной части тачки) дракончик, подтягивая поясной ремень. Якобы случайно левая лапа оказалась у рукоятки клинка. В атаку не выдернуть, а вот в защиту, косым взмахом снизу вверх — в самый раз. Искажённый торговец приостановился. Совсем остановиться он не мог, колесу для сохранения баланса пришлось ходить туда-сюда, от чего гуманоидная часть составного развратно покачивала бёдрами. Из-под капюшона послышалось хрипение, подёрнутое помехами, будто поставили на пластинку затупившуюся иглу граммофона. Но ничего внятного он сказать не успел. Гулко ударил колокол. Туман за уродливым торговцем подёрнулся красным, багровые струи растекались по серости, как высыпанная в воду марганцовка. Без звука шагов за торговцем возникла фигура в два раза выше, едва помещавшаяся между домами. Это был витязь в полной броне и шлеме с личиной, доспехи его густо были покрыты блестевшей от свежести крови. В каждой руке у него было по двуручному бердышу с отколотыми на середине древками, но, учитывая, какие толстые были у витязя руки, эти бердыши сходили ему за топоры. Гудение колокола ещё не затихло, как ударили во второй раз. Витязь наискось махнул топорами, разорвав торговца в щепки, ошмётки тряпья, кожи и плоти. Тачка завалилась набок, лязгнлуло и зазвенело треснутое содержимое, задымили жидкости из склянок, смешиваясь и растекаясь с кисло-горьким запахом. Витязь уставился глазницами личины на Сияра. И ничего хорошего для себя дракончик в них не увидел. На самом деле — вообще ничего не увидел, но ощущение было устойчивое. А за проведенное в Нашаре время Сияр привык, что таким ощущениям лучше доверять. Стоило витязю только пошевелиться, как дракончик сорвался с места. И не куда попало, а в сторону приоткрытой двери небольшой бакалейной лавки. Правда, как выяснилось, дверь была в приоткрытом положении заклинившая, но молодому и гибкому дракончику удалось в нее протиснуться. Да, были и другие двери, почти все открытые, но это были двери обычных жилых домов, из которых наверняка есть только один выход, он же вход. А вот в лавках всегда есть «чёрный ход», через который заносят товар и заходит торговец и обслуга вроде уборщиц или грузчиков. Витязь развернулся в сторону Сияра, в два или три шага — бесшумных, сложно сосчитать — добрался до двери, за которой он скрылся, и прорубил её у петель, насаживая створу на второй топор и откидывая. Но колокол зазвонил в третий раз. Гигант, наклонившийся, чтобы протиснуться внутрь, растёкся красным туманом и растворился в обычном, пепельно-сером, без следа. Внутри лавки было очень узко, первый этаж дома на остром углу сходившихся улиц больше походил на коридор с окнами и коробками у обоих стен. Сверху и с другого торца послышались шаги, но они принадлежали живому человеку, не призраку и не мутанту. Держа в руке масляную лампу со стеклянным плафоном, по крутой лестнице спустился испуганный и заспанный усатый старик в мелких очках и чёрном бархатном халате. — С вами всё в порядке? — он спросил у Сияра, старательно скрывая, что он боится, и сложно было сказать, его или той твари… или всех разом. — С нами? — недоуменно переспросил Сияр, оглядываясь. За спиной серого дракончика никого не было, и он с некоторым запаздыванием вспомнил, что есть места, где к незнакомцу обращаются как ко множеству людей — «на Вы», — Со мной — в порядке. Что это был за великан? Он чуть меня не покрошил на гуляш своими топорами! Только сейчас к дракончику пришло осознание, что он в очередной раз исхитрился разминуться со смертью. А вот то, что хозяин дома не видит в крылатом и чешуйчатом госте ничего необычного, из внимания как-то ускользнуло. — А мою дверь он покрошил… — старик ответил на русском, хмурясь на выломленный вход. — Мёртвый Боярин, защитник от чертовщины, сам буянит, за недавнее время помимо множества монстров он пятерых людей разорвал на пять частей. Как и его самого после смерти на пять мощей растащили. — Интересно, с чего он так всполошился? — поскреб шевелюру промеж рогов Сияр, — И вообще, что здесь происходит? Я был уверен, что тут обычный городок с некоторыми странностями. А оказалось, что по улицам и монстры ходят, и непонятной природы стражи всех без разбору топорами шинкуют в капусту, и как в этом окружении докопаться до истины? Совершенно не представляю. — Попробую рассказать, но с открытой дверью тут холодновато, — слегка раздражённо и куда больше испуганно старик поставил лампу на ящик и обошёл Сияра по стенке и, напрягшись, приподнял испорченную дверь, но та развалилась на досточки прямо у него в руках. — Что теперь делать? Как монстров и воров не пускать? — Придётся новую сколотить, — вздохнул Сияр, взлохматив шевелюру промеж рогов, — Доски и инструменты найдутся? Дракончик, в силу жизни на достаточно комфортабельных островах, деревообрабатывающий инструмент в лапах практически не держал. Но, как это обычно бывает во сне, был свято уверен, что стоит только начать — и сразу все получится. Выдернув доски из нескольких ящиков с товарами, он приколотил их друг к другу и поставил их на оставшиеся от старой двери петли, приделав ручку с неё же. Человек светил дракону, сидя на табуретке и рассказывая городскую легенду: — В тысяча четыреста сорок четвёртом году в наш край прибыли святой Макарий и семь старцев, собираясь возвести на том берегу, где Жабня в Волгу впадает, церковь и кельи, чтобы отшельничать. А земли эти были у боярина Ивана Каляги, до владения своего жадного, к тому же, язычника, поклонявшегося Волге-матушке. Вот и решил он тех старцев извести, но замыслил убийство, почуял слабость. И сам Иван, и весь род его слёг от страшной болезни: кровь сама через поры кожи выливалась, пока всё тело до смерти не иссушалось. Ни один ведун, ни один целитель не мог исцелить семью Каляги. Жена и дети боярина погибли, но он сам успел дойти до самого Макария и исповедовать грехи свои, после чего недуг прошёл, а Иван стал здоровее прежнего. Это событие сильно изменило Ивана Калягу: он принял иноческий постриг, земли и богатства свои отдал монастырю, куда и сам вступил, и поклялся с тех пор защищать невинных. От того самого монастыря остались только башня на одном острове, в которой до сих пор служат святые люди, и заброшенная колокольня на другом острове, где только один отшельник обитает. Колокола в той колокольне нет, он остался на дне озера — в советское время центр города затопили, вроде как для Волго-Донского канала. Но колокол тот звонит до сих пор. В прошлом веке это случалось лишь пять раз: из затопленного подвала звонил колокол в начале и конце Великой Отечественной, во время бомбардировок Хиросимы и Нагасаки, когда землетрясение уничтожило Ашхабад, и перед входом войск в Афганистан. Но в двадцать первом веке началась эта вся чертовщина. Колокол стал звонить часто, а ещё то и дело стали видеть кровавый призрак боярина около монастыря: он рубил своими топорами всякую враждебную людям нечисть, которая возникла с начала апокалипсиса. В том монастыре хранились мощи святого Каляги, и чтобы он защищал не только свою обитель, но и весь свой город Калязин, эти мощи разделили на пять частей и поставили в разных часовнях. Что помогло, и с тех пор боярин всю округу охраняет. Но совсем недавно начались туманы, и Каляга рассвирепел, стал и мирный народ резать. Как унять его — не знает никто. Может быть, ответ есть в монастырской библиотеке, она была богатая и включала редкие тома о колдовстве и противодействии ему, но её монахи спрятали во время борьбы с религией где-то в монастыре, от которого уже лишь пара построек да подводные руины остались. К тому же, по слухам, защитили потусторонними способами. Итоговая дверь хотя и получилась неказистой и кривоватой, но в проём встала, да и сделана была из досок длинней и ровней, чем были в ящиках. Хозяин запер вход на появившийся в двери замок и пожал Сияру благодарно руку: — Меня Симон зовут, а тебя? Кого ругать за ночной визит и благодарить за помощь? — Сияр из рода Ашеро, — немного знающий про рукопожатие хоррианец пожал человеку руку в ответ. Не сильно, все-таки не выяснялось сейчас, кто тут сильнее, но уверенно, — Честно скажу, не хотел я именно твою дверь под удар подставлять, просто собирался через черный вход выскочить и от этого… боярина убежать. Вообще, странно всё это… Полагаю, что раз боярин начал убивать не только монстров, но и простых граждан, поговорить с ним никто не пытался. Монахи за его дела тоже не в ответе? Или у них тоже никто не спрашивал? — Всё, что от Каляги слышали, из достоверного: он повторял булькающим голосом «Я защищаю тех, кто себя защитить не способен». Что же до монахов… — Симон пожал плечами, — это у них надо спросить. — Интересно, однако, — Сияр снова взлохматил шевелюру, — Защищает, убивая. Интересно, от чего можно так защищать? Или самих людей от скверны в мыслях и делах? В общем, нужно искать монахов и выяснять у них. Последний вопрос — как часто нынче звонит колокол? То, что было бы неплохо выяснить, насколько опасны монстры, Сияр как-то упустил из виду. Возможно, причиной тому был уже определённый список уложенных насмерть противников, а может, просто в этом странном сне изрядная часть деталей попросту ускользала из внимания молодого дракона. — Как туман стал находить, он всё чаще звонит. Раньше он только на совсем глобальные угрозы реагировал, или, по крайней мере, то, что приносит большую опасность городу. А теперь колокол, кажется, каждое появление Каляги сопровождает, — Симон зевнул и протёр сонные глаза. — Вот думаю, ложиться дальше или уже нет смысла засыпать… — Тут уж сам решай, если открываться рано утром, как булочнику какому-нибудь, то смысла ложиться уже нет, — Сияр осознал, что внятной информации про периодичность ударов колокола получить не удастся. Только то, что появление Боярина и удары колокола напрямую связаны, — А если нет — то можно еще часок-два ухватить. А я пойду к монахам. Глядишь, чего-то и выясню, может, даже разобраться удастся в происходящей чертовщине. Выйдя из дверей лавки, дракончик поправил пояс, затем кобуру и ножны с саблей, и зашагал примерно в сторону центра города. Раз уж тут особо раннее утро, может, удастся встретить какого-нибудь дворника или фонарщика, у которых и спросить дорогу. А не встретится никого — так при входе в городок Сияр никаких часовен не увидел, а значит, они в других частях города. И от центра туда идти немного проще, меньше риск заблудиться, уткнувшись в «глухой» двор. Пока было ещё очень рано — без солнца и в тумане нельзя было понять, насколько. В отличии от обычных снов, Сияр чувствовал запахи летней сырости и старой рыбы, ощущал чешуёй прохладу и слышал птичьи трели, присутствовавшие и прежде, но осознанные и различённые лишь сейчас. Может, потому Сияр и не задумывался, сон ли это… Наконец, Сияр вышел из городка в небольшой парк, к старым воротам, покрашенных под мраморные и с классическими помпезными колоннами. Только белая краска осыпалась почти везде, обнажая пёстрые и щербатые кирпичи. На крыше ворот росло несколько тонких берёзок. За воротами виднелась бело-голубая церковь в состоянии куда более приличном, одноэтажная и скромная, зато с трёхэтажной колонной, украшенной завитушной лепниной, и памятник с громадной птицей и небольшим бюстом-барельефом горделивого человека. На металлических створках запертых ворот висело объявление: Церковь Вознесения Господня закрыта в виду недавних атак. По всем требам и вопросам обращайтесь в Троицкий монастырь (2 км ССВ) поверх другого объявления, о расписании воскресных служб. «Вот так номер, — подумал Сияр, взлохматив шевелюру, — Тут закрыто. Из-за недавних атак, вот как даже. Интере-есно… монахи сами боятся происходящего, или больше они боятся народного гнева из-за того, что тот, кто должен горожан защищать, их убивает? И ведь не спросишь ни у кого, улицы по раннему часу пусты. Монастырь ещё какой-то, и непонятно где. «Два камэ» — это, наверняка, второй километр. А вот ССВ… аббревиатура какая-то, непонятно, что она обозначает. Средне-северный волок? Что-то даже других вариантов в голову не приходит. Ладно, раз уж все равно спросить не у кого, попробую я, пожалуй, просочиться на территорию. А поймает кто, так отвечу, что нечестивца и врага веры высшие силы бы на территорию храма не пустили, даже будь ворота настежь открыты. Итак, поищем дыру в заборе…» Сам забор, впрочем, был в такую крупную сетку, что можно было перелезть по нему как по спортивной лестнице. Сияр сделал это, хотя мог бы перелететь преграду, чисто из озорства. Двор храма был неухожен, зарос травой и даже поломанными кустами. Вблизи, без покрова тумана, церковь выглядела значительно хуже, чем издали, со мхом и лишайником на стенах. Решётки на окнах были выгнуты, будто кто-то яростно пытался их выдрать наружу, а грубо выломанные входные двери были распахнуты в темноту внутренних помещений, где угадывались очертания поломанной мебели, наспех сваленной в баррикады. «Вот так номер дважды, — присвистнул дракончик, оглядывая обстановку церкви, — Кто-то здесь уже побывал до нас! И побывал определенно не с дружеским визитом. Вломился внутрь, вот в дверях петли почти выдраны, и как только висят… причём атака была растянутой по времени, неизвестный… или неизвестные ещё и решетки на окнах попробовать на прочность успели. Интересно, не те ли монстры напасть успели, одного из которых я на входе в город видел? В общем, нужно попробовать хоть кого-то покричать, вдруг найдётся одинокий монах, что охраняет остатки святого здания, или хотя бы кто-то из обслуги, они тоже могут много знать». — Есть кто живой? Отзовитесь, поговорить нужно! — громко произнес Сияр, несколько несмело переступая порог церкви. Крыльцо вело глубже, в предбанник за тяжёлыми дубовыми распахнутыми дверьми. В нём висело несколько икон за треснутыми стёклами, дверь в сторожку была выбита, в свечную лавку — не тронута, но покрыта царапинами от шальных осколков, а вот двери в главное помещение церкви оставались гладкими и лакированными. «Граната оборонительная, брошена прямо перед баррикадой, — отметил Сияр, вспоминая уроки минно-взрывного дела, которые вёл мастер Сэмэн, — Иначе объяснить то, что главная дверь в храм цела, как-то не получается. При этом нет даже следов крови, не видно гильз, обломков стрел, и вообще какого-то оружия. Ощущение, будто здесь или собрались две группы, одна из которых неудачно продемонстрировала гранату, да так, что чуть сама не подорвалась, пришлось выкидывать. или нападающие работали бескровно, ломая шеи или просто пугая до потери пульса. Точно, нужно разобраться в происходящем. А ответить может помочь тот, кто, возможно, скрывается за этими дверьми. Постучим сначала, а дальше — по обстоятельствам». С этой мыслью дракончик подошел к двери в главный зал и вежливо, но настойчиво в нее постучал. После первого же стука по нему ударили во сто крат сильнее: взрывная волна откинула его от дверей, не повредив их, но дракона впечатав в пол метрах в трёх от них. — Да мне же только спросить, — приподняв голову, несколько потеряно произнес серый дракончик, почти доехавший на спине до баррикады. Слегка ныли крыльевые плечи, на которые пришелся удар, но усвоенное в свое время умение правильно падать позволило их сохранить в целости, — Ох, вот это меня приложило… похоже, незваных гостей тут не жалуют. А ведь на просьбу никто не вышел, и даже звука не подал. Нужно выйти на свежий воздух и подумать… С некоторым трудом поднявшись, Сияр вышел во двор храма. Гнутые решетки на окнах наводили на нехорошие мысли — кто-то хватался за них… и отлетал спиной вперед, не успевая выпустить прутья, ломая об них пальцы и вывихивая суставы. Дверь в храм не повредило даже взрывом… непонятно чего без запаха. Баррикада, хоть и качнулась, но устояла. Окинув взглядом массивную колокольню, серый дракончик заметил, что большие проемы огораживает лишь низенький, чуть выше колена, «заборчик» из штакетника. Ни стекол, ни сплошных решеток там не было. «Попробую там осторожно пролезть… хотя нет, лучше сначала пару кругов заложу, покричу. А потом, если никого не будет, попробую через этот проем проскочить». Поднявшись в воздух, Сияр начал кружить вокруг колокольни, на уровне огороженных заборчиком проемов. Ну и вызывать на беседу: — Есть тут кто живой? Выходи, поговорить нужно! Сияр услышал чьи-то шаги в колокольне, но никто не показывался. Несколько секунд хоррианец колебался — летать спиной вперед ему не понравилось. Но затем желание разобраться в происходящем все-таки пересилило, и дракончик, выбрав участок двора без мусора и декора типа лавочек и огражденных клумб, примерился приземлиться в одном из проемов. Дополнительно, для того, чьи шаги были так хорошо слышны, добавил: — Я пришел с миром! Только поговорить! Первым бить не буду! — и пошел на снижение, намереваясь встать на мостки внутри колокольни сразу за невысоким заборчиком. Оказавшись там, Сияр осторожно выглянул на лестницу, высовываясь через её перила и видя, как у её основания происходит чертовщина. Широко раскинув руки и немного светясь мигающим ореолом, там стоял перекосившийся дед в облачении священника, из которого медленно, натягивая кожу и одежды, выходила мускулистая, рогатая и мохнатая фигура. У обоих были разинуты почти сливавшиеся рты, но они не издавали ни звука, хотя выглядели, будто кричали. Колокол грянул сам собой и оглушительно, будто физически ударил Сияра по голове, аж заслезились глаза. Дракон обернулся к площадке под колоколами и увидел рослого витязя, уже перерубавшего его со вторым ударом колокола. Сияр помнил даже, как летели вниз три его части, но потом он проснулся в пещере с Яруней. Сердце серого дракончика молотило так, будто он на своих двоих затащил на пятый ярус складов с пристани по крутым каменным лестницам три ящика с помидорами одной стопкой. Дыхание было сдавленным и тяжелым, а в голове стояла одна мысль — «мама, я живой!». Полежав несколько минут, старательно контролируя дыхание и замедляя сердцебиение, Сияр посмотрел на мордочку Яруни. Ей, похоже, снилось что-то приятное — во сне она улыбалась, обнимая партнера за бока. И дикий ритм сердца партнера ее сон ничуть не потревожил. «Вот всё-таки есть кое-что приятное в нашарских приключениях, — воспоминания о вчерашнем вечере были приятными, равно как и возникшее от них легкое чувство тяжести внизу живота, — У меня это таки было, да с такой красавицей… только интересно, где она успела набраться таких манер и навыков в этом деле? Спросить при случае неплохо бы. Вот если я до неё сейчас немножко подомогаюсь, она же наверняка не откажет. Только вот лучше бы этого не делать прямо с утра, я же потом буду расслабленым и вообще довольным, а сегодня минимум один сложный разговор предстоит. Ланра, Продавец Снов, последний Продавец. По мелочам такие личности не работают, явно будет предлагать какую-то работу, пусть и не слишком сложную, но хорошо оплачиваемую. Или с перспективами. А ведь ещё и Нарата Нингаль, лидер Четверицы, точно ради мелочи к себе вызывать не будет. Неужели будут вербовать? При этом зная, что у наших на первом месте Клан и своя семья, вспомнить хотя бы хронику третьего Нашарского вояжа отца. Да, вот это расклады маячат впереди. Похоже, что-то серьезное затевается. Так что не буду сразу лезть Яруне между лап, до вечера подожду. Может, со стороны еще и как выдержка будет выглядеть, тоже немного плюс». И серый дракончик, осторожно переложив подругу на шкуру, тихо поднялся и направился к ручью — холодной водой смыть остатки странноватого и страшноватого сна, а заодно — следы вчерашних непотребств с чешуи. За входом в пещеру уже уверенно светало, и проникающего внутрь света вполне хватало, чтобы разбирать окружение. Этот свет был мягкий и золотистый, благодаря утреннему туману он становился будто пастельным и расфокусированным, словно светились эти самые полупрозрачные клубы, скрадывавшие очертания кустов у пещеры. Сияр вышел наружу, чтобы не особенно будить подругу плеском, и, освежаясь у заводи за густыми ветвями, заметил, что чёрная сфера, через которую Сияр связывался с Ашмедаем и при помощи которой Яруня вчера расправилась с «пауком», лежит в небольном углублении под берегом — в таких некоторые соклановцы хранили «пузыри» спиртного, чтобы охлаждались и чтобы никто не спёр. Интересно, Яруня её сюда положила специально? Сияр продолжал мыться, но параллельно с тем внимательно осматривался по сторонам. Постороннего наблюдения он не видел, но это не значило, что его нет вообще. Мысль у дракончика была не слишком сложная — «Нужно реально уточнить, специально ли была припрятана сфера, чтобы всякие потусторонние не подглядывали, или нет. Если специально, то верну по первой же просьбе, а если нет — по обстоятельствам посмотрю. Только добавлю последний штрих…» Возле скалы, в которой была пещера, лежало несколько крупных камней, да и дно заводи было каменистым. Так что не было ничего удивительного в том, что начавший выбираться из мини-водоема Сияр случайно вырвал пучок травы, за который хватался на берегу, поскользнулся, и рухнул в воду. Чтобы заметить, как левая лапа под прикрытием брызг прихватила сферу и развоплотила её, убирая в «пространственный карман», нужно было знать, куда и как смотреть. Вынырнувший на поверхность Сияр выбросил всё ещё зажатую в правой лапе траву, выбрал другое место и на этот раз все-таки вылез. «Вот спрошу про этот артефакт, а дальше по результатам. Если что — предположу, что, когда поскользнулся, случайно в воду уронил, сам же залезу, и «найду». Вот не верю, что Яруня эту сферу кому-то собиралась по-тихому отдать, она вчера явно показывала, что действует в интересах местных сил правопорядка. И ментальная защита удивительно вовремя образовалась, в мои мысли теперь пробиться — задачка определенной сложности… ну, в теории». — Жив? — на шум выглянула Яруня из пещеры. — Твоими молитвами, красавица, — одарил серую самочку влюбленным взглядом дракончик, — Жив, только, похоже, слегка плечо потянул. Будем завтракать, или сначала на водные процедуры отправишься? — Пока не голодная, поем после встречи с Ярлаком. Готов к Продавщице лететь? — она вернулась за своими плащом и спальником. — Готов, только вещи соберу, — Сияр тоже зашел в пещеру, собираясь сначала убрать так и не открытые консервы из сухого пайка в «пространственный карман», а затем и свернуть шкуру, — Кстати о вещах, ту черную сферу, вчерашний трофей, ты специально под берегом оставила? По уму, тайник там не особо надежный, простым взглядом найти можно. — Специально, чтобы Ашмедай больше никого не соблазнял и не подслушивал, — она ответила серьёзно, но проверять, на месте ли шар, не полезла. — Ага, понятно, — дракончик свернул шкуру, сосредоточился, развоплощая ее, и как бы в последний момент спохватился: — Сейчас, еще важное дело есть… в кусты на пять мигов заскочу, и вылетаем. Кусты Сияр выбрал как раз на берегу заводи, Яруня все еще в пещере складывала и сворачивала спальник, что было несколько сложнее упаковки шкуры. Без звука упал из ладони в густую траву черный шарик, от легкого движения лапы он скатился с берега и без всплеска ушел под воду. Вернувшись ко входу в пещеру, Сияр поправил застежки ременной систему, отряхнул от засохшей паутины пистолет и кобуру — со смертью паука его нити резко потеряли свойства, и даже на дереве и коже ремней уже не держались. Пистолет, например, можно было даже и не чистить — с него паутина просто осыпалась. — Ну что, полетели? — пистолет вернулся в кобуру, а фиксирующий ремешок был застегнут на положенное место.