В пожаре своего сердца и в когтях любви.

Эдди не в силах больше выносить все это. Все это дерьмо, которое последние лет десять с какого-то непонятного хрена называется его жизнью. Если бы спросили самого Эдмундо, он бы выбрал словосочетание «замкнутый круг». Он то носится на работе, высунув язык на плечо, то пытается доказать всему миру и самому себе, что способен обеспечить сына всем необходимым. Каждый день Эдди наблюдает за самыми чудовищными ситуациями, когда людям отрывают части тела, засасывает эти самые тела в такие места, что и представить невозможно. Или все вокруг него полыхает обжигающим огнем. Хотя чему удивляться, если сам Эдди Диаз сгорает каждый день, каждую минуту, в таком пожаре? Он пылает изнутри, потому что каждый день, каждый проклятый день, рядом с ним отирается Бакли. Этот улыбчивый рыжий пожарный, со своей тупой ухмылкой, тупыми шутками, тупым прозвищем… Бак ходит по пятам на работе — прикрывает спину, вытаскивает из ям, не дает героически сдохнуть на очередном вызове; Бак сидит рядом за столом во время ужина, потому что сам этот ужин он и приготовил, в очередной раз перевернув всю кухню Диазов вверх дном; Бак сидит в гостиной Эдди с самого утра в выходной день, потому что им с Кристофером пришло в голову собрать работающую модельку Бэтмобиля. У них для этого даже детальки есть, только вот мозгов десятилетнего мальчишки на двоих не хватает, а Бакли только мешается. Эваном провоняло все вокруг. Обивка дивана, на котором Эдди ночами — когда удается спровадить невыносимого мальчишку домой — лежит, уткнувшись носом в обивку. Одежда Диаза, которую Бакли одалживает каждый раз, когда заваливается в гости. Вся кухня и машина Эдди, даже его собственный сын. Только у Кристофера таких проблем нет. Ребенок искренне обожает шумного и доброго до скрежета зубов пожарного. Что нужно, чтобы завоевать доверие искалеченного жизнью ребенка-террианца, который не то, что обратиться — даже ходить нормально не может? Правильно, вытащить его из неуправляемой стихии за шкирку, несмотря на то, что сам Эван — человек. Кристофер нашел в нем своего героя, которым восхищается, на которого равняется, и который в свою очередь души не чает в мальчике. Эдди тоже хотел бы испытывать благодарность другу за такую заботу, дорожить им и по вечерам собираться за бутылкой пива, чтобы обсудить новых подружек, машины, игру по телевизору или как Кристофер остроумно отшил очередного задиру в классе. Но Эдди не хочет быть благодарным. Эдди хочет Бака. Целиком и полностью, от мягких рыжих кудряшек и такого блядского родимого пятна над левым глазом до дебильных розыгрышей и нытья из-за проклятий на сменах. Диаз хочет этого человека себе, хочет до последней капли крови и слезинки, со всеми тараканами в голове, комплексами и мечтами. Эдди хочет любить его, оберегать и опекать, чтобы больше никто не заставил Бакли сомневаться в себе или мечтать, чтобы пуля оказалась в его плече вместо напарника. Но тот, что внутри, дикий и своенравный, он хочет подчинить, хочет присвоить. Чтобы Эван принадлежал только им двоим, чтобы думал только о них, говорил только о них. Был только с ними. Ягуар сходит с ума каждый раз, когда кто-то приближается к Бакли, притягивает его внимание, заставляет его смеяться или расстраиваться. Эдди с детства учился контролировать зверя, сначала в семье, потом в армии. Он был уверен, что давно справился с эмоциями и инстинктами. А потом появился Бак — и все развалилось. Уж лучше бы Эван скалился на него и огрызался, как в самом начале, чем был таким внимательным и нежным. Эдди обязан прекратить все это, поступить по взрослому. Он террианец, а Бак — человек. Он отец мальчика-инвалида с мутацией генов, который может когда-нибудь сможет обратиться полностью, а может сойдет с ума. Он измотан войной и работой. Он по самые уши увяз в черном болоте отчаяния, страхов и проблем, которые он-то вывезти не может, что говорить о таком солнечном парнишке? Бобби знает — Бобби не может не знать, он все-таки их Папа Мишка — что они давно перешагнули грань между дружбой и чем-то еще, чему они пока еще не дали названия. Он смотрит тяжелым оценивающим взглядом каждый раз, когда Эван летит к напарнику, перепрыгивая через две ступеньки на лестнице, хотя «Бак, не бегай по части без тревоги!» врезается ему в спину, и когда Бакли отдает Диазу свой трос, доверяя всего лишь жизнь. И Эдди как взрослый и самодостаточный человек должен вернуть эту грань раньше. Но он сходит с ума, стоит только представить, что кто-то другой будет встречать Бака после смены, будет разминать забившиеся мышцы спины или пробовать с ложки, перегнувшись через стол, грудью прямо на тарелки с салатом, «То самое коронное блюдо Бобби, Эдди! Я все-таки смог получить рецепт!» Сначала Эдди думает, что это чувства фелида, что их нужно взять под контроль и сдерживать. Но даже под стимуляторами, которые должны заглушать присутствие зверя, Диаз готов оторвать голову любому, кто подойдет к Баку слишком близко: будь то пьяная девчонка студентка, которую Эван достал из машины, молодой начинающий актер, что застрял в кухонном лифте, или Чимни, что снова позволяет себе слишком много. До конца смены Бака остается всего лишь час, а Эдди все еще не настроил себя на разговор. Он придумывает фразы, чтобы они не звучали смешно, словно из сериалов по телевизору, которые они иногда включают после тяжелых смен. Но от каждого довода и причины, что формулирует Эдди, он все сильнее сжимает столешницу побелевшими пальцами, пока на поверхности не остаются глубокие вмятины. Ягуар в голове сходит с ума, он в ярости, в слепом бешенстве. Он злится на Эдди, что тот допускает мысль отпустить человека. Он злится на Бакли, что тот слишком дружелюбный со всеми, слишком теплый, слишком неуловимый. К моменту, когда часы показывают 16.00, когда Бак должен покинуть 118 часть и отправиться к Эдди «на важный разговор», Диазу не помогает уже ничего. Ни дыхательная гимнастика, ни таблетки, ни жесткий удар о стену. Фелид выбирается наружу целенаправленно и уверенно, захватывая себе все больше прав. Эдди чувствует, как меняется тело, как начинает выламывать суставы, в глазах темнеет, а в голове — неясный шум. Сквозь него мужчина едва ли слышит собственный болезненный крик, что сопровождает каждое полное превращение. Эдди едва успевает выпутаться из одежды, чтобы не получить никаких травм. Такая вот паническая атака по-терриански. К моменту, когда в двери поворачивается ключ — это же прекрасная идея, дать ключ от дома тому, с кем хочешь порвать и кого хочешь от себя отдалить — на кухонном полу лежит большой и опасный зверь. У ягуара желтые немигающие глаза, сильное тело и хвост, который в нетерпении и злости бьет по полу. Где-то внутри него Эдди затапливает паника. Как Бак отреагирует? Он практически полностью потерял контроль над своей природой. Держится еще в сознании усилием воли, но никак помешать зверю разорвать человека на части он не сможет. Черт возьми, он обязан был вызвать 911 до того, как проиграет этот бой. Запах Бака забивается в пасть словно вата. Он душный и сладкий одновременно, им хочется укутаться с ног до головы и пропитаться насквозь. Это никак не помогает восстановить самообладание, Эдди ощущает злость зверя, свою злость. Можно ли во всем обвинить Бакли? Что слишком близко подошел, что приучил к себе, что не боится дурак ничего, что не убрался вовремя прочь из жизни Диазов? Эдди готов ему все простить, если только в этот вечер никто не умрет. —Эдс, я приехал! — голос Бака разносится по всему дому, отскакивает от стен и вибрирует вокруг зверя, словно загоняя его в клетку. Ягуар низко рычит и поднимается на лапы, под шкурой перекатываются сильные мышцы, а челюсти клацают громко и неприятно. Эдди пытается убедить свою вторую половину, что не будет делать никаких поспешных действий, обсуждать что-то сегодня о разрыве или как-то отгонять от себя Бакли, но тот не верит. Он тихо крадется к двери в коридор, чтобы занять удобную позицию для охоты. Он загонит этого человека в угол и сделает так, чтобы тот никогда не смог уйти. Отгрызет ноги, руки, закопает где-нибудь, но не отпустит. Эдди чувствует только удушливую панику и полное бессилие. Свою или зверя — черт знает. Может они не так уж и отличаются, только фелид честен с самим собой и не пытается изображать героя в очередной ненужный раз. Диаз все еще пытается перехватить контроль, вернуться в нормальное состояние, когда в дверях показывается такой желанный человек. В голове становится пусто и гулко, затихает рычание и пропадает неутолимая жажда убийства и крови. Бак выглядит так, словно не спал несколько дней и при этом его пытали. У него темные круги под воспаленными глазами, мятая одежда и сгорбленные плечи. На мгновение его глаза комично округляются, когда он видит перед собой не любовника, брюзжащего о правильном питании, а огромную опасную хищную кошку, но скорее от неожиданности. Краешки губ дергаются в подобии улыбки, что больше похожа на гримасу. Такого выражения не должно быть на лице у Бакли. О нет, сэр, никогда. Это неправильно. — Тоже тяжелый день? —выдыхает Эван и делает несколько шагов вперед. Раньше, чем зверь успевает сообразить, а Эдди испугаться, Бак накрывает морду ягуара ладонью и небрежно гладит между ушей, задевая большим пальцем нос и усы. Это движение мимолетное, но оно приносит столько облегчения… В глотке на пару секунд зарождается урчание, но оба — и Эдди, и зверь — тут же давят этот звук, не в силах смириться с ним. Бак же бросает короткое «Понимаю тебя…» и проходит мимо. Теплая рука соскальзывает, аккуратно огладив пушистый подбородок. Эдди внимательно следит за парнем не мигающим взглядом и ловит любые обрывки запахов на его одежде. От Бака несет кровью, металлической стружкой, физраствором и бензином. Авария. Не спасли. Виноват. Ягуар не слышит мыслей человека, но точно улавливает запахи его эмоций. Вина, печаль, жгучая тоска, разочарование… Эван добредает до дивана в гостиной будто бы из последних сил и падает на него. Именно падает, словно ноги вдруг перестают его держать. Эдди улавливает стаккато его сердца и тихие хрипы подавляемых слез. Но стоит Эвану повернуть голову на хищника в дверном проеме кухни… В воздухе отчетливо появляется запах удовлетворения, радости и чего-то еще, жгучего и пугающе теплого. — Полежишь со мной? — просит Бак, протягивая в сторону зверя руку ладонью вверх. — А я потом помогу тебе вернуться в форму. Немножко только полежим… Ягуар мгновение размышляет. Откусить бы этому зарвавшемуся человеку, который не испытывает ни капли страха в его присутствии, эту ненужную конечность. Тогда его и с работы уволят, и можно будет дома запереть. Но может быть не сегодня… Эдди больно видеть такого Бакли: молчаливого, уставшего, надломленного. В этом две сущности в одном теле наконец сходятся. И зверь медленно подходит к дивану, принюхивается, прежде чем запрыгнуть и устроиться рядом. Бак — человек без чувства самосохранения — тут же оказывается рядом. Подтягивает побольше подушек для удобства и обхватывает сильную шею хищника руками. Он утыкается лицом в теплую шерсть, и Эдди чувствует дыхание, что ерошит мех. Ягуар успокаивается и отступает, убаюканный объятиями и размеренным стуком сердца человека. Но Эдди не спешит разрывать этот момент. Эвану нужно утешение и немного заботы, и этого есть у Эдди. Наконец-то. Он наклоняет голову и длинным шершавым языком проводит по шее и щеке человека. Бакли тихо смеется, и это чуть-чуть похоже на привычный звук, который так нравится Диазам. Не полностью, лишь призрачный намек, но уже не настолько безжизненно. — Фу, чувак. Это липко и противно, — Эдди знает, что Бакли ворчит просто так, и продолжает ухаживать за ним, вылизывая короткие рыжие пряди на виске. — Мыться нам придется сегодня вместе, сто процентов. Потому что я уже воняю из-за тебя. Ты бы хоть зубы чистил. Или мне позволил. Голос человека становится все тише и тише, пока Бак не засыпает в этом импровизированном гнезде посреди дивана. Его брови хмурятся, пальцы на руках то и дело дергаются, словно он не может что-то открыть, а дыхание прерывается на стоны бессилия и злости. Но Эдди рядом. Он обхватывает хвостом лодыжку своего напарника и устраивает голову на его макушке. Пару секунд размышлений спустя комнату наполняет еще один звук — словно где-то завелся маленький мотор. Эдди щурит желтые глаза и урчит, убаюкивая измученного Бака. Кажется, зверь снова оказался прав. Как они могут оставить это недоразумение, по ошибке названное взрослым человеком, одного? Слишком много раз его бросали. Слишком часто думали, что Бак справится сам. Эдди не допустит таких ошибок. Он это сокровище, теплое словно майское солнце, никому не отдаст. Не позволит забрать кому-то чужому, и себе не позволит отказаться.