В пожаре своего сердца и в когтях любви.

“Волна волос прошла сквозь мои пальцы, И где она – волна твоих волос? Я в тень твою, Как будто зверь, попался, И на колени перед ней валюсь.” Эдди Диаз круглосуточно сходит с ума на пару с собственным фелидом, и абсолютно по собственной вине. Все его проблемы, что длятся последние несколько дней, начинаются самым банальным образом. Эдди скатывается с кровати на пол и на дрожащих ногах идет, чтобы открыть окно. В комнате пахнет сексом и Баком, эта гремучая смесь травит пожарного хуже самого мощного транквилизатора. Стоит ему только освободиться от болезненного возбуждения, что скручивает его кости и мышцы в готовый взорваться ком, он чует Бака рядом, в крови которого еще гуляет желание, и все начинается по новой. Замкнутый круг, в котором и сдохнуть не жалко, но может быть немножко попозже, если честно. Рама подается не с первой попытки, и Эдди почти на грани, чтобы выломать ее. Но мебель чувствует нависшую угрозу и сдается. Мужчина оборачивается обратно к кровати и тут же проваливается, как Алиса из любимой сказки Кристофера, в эту кроличью порно нору. Бак лежит на сбитых и смятых простынях, такой прекрасный и замученный, что Эдди приходится чуть сдвинуть ноги от прострелившего позвоночник тока. Он весь покрыт алыми следами от поцелуев и полукруглыми от зубов – строго там, где это скроет форма – у него нет сил даже свести бедра. У него блестит загорелая кожа от пота, а на животе несколько белесых подтеков. На изголовье кровати глубокие следы от когтей Эдди и выломана одна из дощечек. А это их первая ночь вместе. И как бы не попасть в новостные сводки, как первые в истории влюбленные, скончавшиеся от секса. Бак чувствует прохладный ветер, что заползает в комнату через открытое окно, и немного поворачивает голову. У него опухшие и потрескавшиеся губы и такие шальные глаза, что если бы он хотел захватить мир, у них не было бы ни шанса этому помешать. Любой, кто заметил бы этот взгляд, согласился бы положить к ногам Бакли весь мир и пару планет в придачу. Эван совершенно сорвал голос, он зовет Эдди хрипло и сам морщится от того, как звучит. Он облизывает нижнюю губу, лениво и так пошло, что Диаза буквально телепортирует к постели. Он оказывается сверху, одним только своим весом выбивая из любовника пробирающий до мурашек стон. Эдди допускает мысль, что Бакли ведет, когда он чувствует Эдди сверху, его тяжесть и силу. Он обещает себе проверить эту теорию как-нибудь. Однажды... Ладони Бака оказываются на ягодицах террианца, и тот рычит в поцелуй низко и протяжно. Кажется, с веток даже срывается пара испуганных птиц. И Эван тает у него в руках, переливается жидким золотом из ладони в ладонь. Эдди тонет в этом огне, несколько раз буквально в последний момент сохраняя ускользающий контроль над собой и своим зверем. Он оставляет несколько длинных ссадин на теле человека и вылизывает их потом языком, заставляя того ерзать от нетерпения и желания. И они до конца поганят простыни и даже немного стены, когда над городом постепенно начинает подниматься солнце. У Бака не остается сил даже сопротивляться или протестующе стонать, он только подставляется под ласковые губы и дремлет в перерывах между мощными толчками. А когда они спустя несколько часов сна сидят на кухне и пытаются залить кофе не только внутрь, но и в собственные глаза, Бак поднимает голову и задает мимоходом вопрос. И Эдди делает одну из самых больших ошибок в своей жизни. Он на него отвечает. – Давай пока не будем никому рассказывать, – Эдди тянется, чтобы коснуться его пальцев своими. – Они, конечно, все рано или поздно поймут, но... Бак, вопреки опасениям Эдди, не обижается и даже не хмурится, только понятливо улыбается и отвечает на прикосновение. – Но ты хочешь немного времени и пространства для нас. Эдди Диаз думает, что это замечательное решение, и он так рад, что любовник его поддерживает. Эдди Диаз еще никогда в жизни так не ошибался. Бак держится настолько убедительно, что уже спустя половину смены фелид внутри гортанно рычит и бьет хвостом по бокам в приступе гнева. Эван продолжает легко и приветливо общаться с Рави, закидывая ему руку на плечо, он позволяет Люси страховать себя, пока он моет лестницу на машине, они в голос смеются с Чимни на диване, он оценивающе улыбается двум террианкам на вызове, которые строят ему глазки и чуть выше приподнимают свои юбки. Бак настолько не отличается от себя обычного, что Эдди на несколько долгих секунд кажется, что вся прошлая ночь ему тупо приснилась. Как десятки раз до этого. Единственное, что спасает всю 118 часть от взбесившегося ягуара в своих стенах, это никуда не девшиеся следы со спины и груди человека, которые Диаз замечает в раздевалке. Но если это хоть немного помогает, то буквально на пару часов. Зверь внутри лютует и злится на хозяина, что так легко позволил человеку выскользнуть из их лап. Нет, у Эдди не было этих замашек, как у некоторых представителей фелидов: связать по рукам и ногам и запереть в четырех стенах, чтобы ни одна живая душа не увидела их благоверную. Лишать мир Эвана Бакли – это было преступление, за которое он точно бы горел в аду. Но вот со стороны самого человека Эдди бы хотел чуть больше... личных границ, наверное. Или может, если каждую ночь оставлять укус на его шее, со временем этот след превратится в шрам? Чтобы издалека было понятно, что эта полянка уже занята? Эдди в ужасе трясет головой и так бьется затылком о шкафчик, что со стоянки прилетает Хен. Она уверена, что он точно себе разбил что-нибудь, если не получил сотрясение. Но невозможно сотрясти то, чего у тебя нет. А то, что мозгов у Эдди нет, можно не сомневаться. Он сам лично сделает себе татуировку на своем глупом лбу. Но к вечеру оказывается, что все это раньше были только цветочки. Усталость накапливается в совокупности с тем, что он может пока работать только на самых простых задачах. Поэтому Бак за день умудряется побывать под перевернутым грузовиком, повисеть на тринадцатом этаже, почти выпасть при этом с балкона и едва не получить по голове трубой... и все это время его страховал, помогал и поддерживал кто угодно, но не Эдди. Сначала с ним лезет Чимни, и его рука определенно слишком долго лежит на талии парня. Потом его держит Люси, выпустив для верности когти. А от шального поджигателя, которого от безнаказанности отделяет только привалившийся к пожарной машине парень, Бака спасает капитан, перехватывая сильной рукой орудие возможного убийства. А Эдди каждый раз либо сидит за рулем, либо мотает шланг, либо дежурит рядом с лестницей. И ведь не скажешь ничего, у него щадящий режим, физиотерапия и Фрэнк по четвергам. И его успокоило даже бы простое прикосновение человека, буквально на пару секунд. Чтобы Бак хлопнул его по плечу, прислонился ненадолго к спине или сел рядом в машине... Но Эдди четко сказал, что не хочет сейчас ничего рассказывать. И Эван исполняет его желание тщательно, хоть пятерку ставь в дневник. Ягуар внутри устает терпеть тупость своего хозяина и начинает перетягивать на себя одеяло. Контролировать эмоции Эдди становится совсем тяжело. Они приезжают на мелкий пожар в доме. Горят пара квартир, и вроде все выбрались наружу, но Бобби хмурится на это “вроде” и отправляет Бака и Рави пройтись по этажу. Пока Эдди и Люси мотают шланг и выдвигают лестницу, а Чим и Хен распаковывают свои таблеточки и трубочки. И никто совсем не ожидает, что над головой раздастся громкий хлопок, а огонь полыхнет в разные стороны сквозь окна. Они замирают, глядя вверх, как стая перепуганных зайцев, пока из рации не раздается голос Эвана. Он говорит спокойно, сообщает что на этаже никого не осталось. Но Эдди слышит тяжелое придыхание и напряжение. Когда Бак и Рави вываливаются из двери, у Эдди сжимается горло. Юный террианец-гепард держит своего товарища двумя руками, пытаясь облегчить давление снаряжения и дотащить человека до своей команды. И когда все они делают шаг вперед – Хен мгновенно распахивает двери скорой, чтобы усадить Эвана на ступеньку – Эдди подныривает под протянутую руку Бобби и отталкивает ее в сторону, прочь от Бака. – Что случилось? – рявкает он на Рави, и вроде голос оправдан шумом вокруг, но террианец шарахается от него в сторону. Бак с болезненным стоном заваливается на опустевший бок, но его тут же перехватывает Диаз. – Шальной стул, – криво улыбается Бак и пытается выпрямиться, чтобы вдохнуть. – Конечно, не пуля. Но поверь мне, ты не знаешь статистику смертности от летающих стульев. – Ты ее тоже не знаешь, – Эдди сдирает с него снаряжение и сует в руки Рави. – Ты ранен? Эдди принюхивается, стараясь уловить среди гари и дыма запах крови, но тут же начинает кашлять. Бак издает смешок и, стянув зубами перчатку, кладет ладонь на лицо напарника и отворачивает его прочь. – Иди, герой, дай городу воды. Бак еще раз улыбается ему и тут же попадает в плен Генриетты. Она подтаскивает его к скорой и усаживает на ступеньку. Они аккуратно снимают форменную куртку, и женщина осторожно ощупывает грудную клетку Бака. Эдди отдает “рукав” Бобби и проверяет напор воды, прежде чем снова повернуться к скорой. У него сбивается дыхание и во всем теле начинает жечь, будто он вот-вот обратится. Хен на его глазах задирает футболку Эвана, чтобы проверить наличие темных пятен, гематом и еще раз пальпировать ребра. На загорелой коже нет ничего, кроме темных пятен засосов. И такой красноречивый укус вокруг соска. И головой Эдди это понимает. Стандартная процедура, он видел ее тысячу раз. Но клыки во рту удлиняются, а когти пропарывают перчатки. Бак морщится от неприятных ощущений и запрокидывает голову, чтобы вытерпеть боль, и вид обнаженного горла красным маревом затягивает сознание. Эдди оказывается около скорой в считанные мгновения. Он аккуратно, но довольно сильно подсекает ногу Эвана, которой тот упирается в ступени. Потеряв точку опоры, Бак тут же заваливается вперед, забавно раскрыв глаза. Естественно, на асфальт ему упасть не дают надежные и сильные объятия. Эдди игнорирует удивленный взгляд Хен, одергивает футболку Бака на место и закрывает его собой. – Лучше делать это внутри. Пока наш Бак не стал достоянием твиттера сегодняшнего вечера. Бак и Хен торопливо оглядываются в поисках камер, но едва ли на улице кто-то интересуется обнаженным Бакли больше, чем горящим зданием. Но они ничего не говорят террианцу, у которого в глазах карего теплого цвета сейчас горит ядовитая желтизна. Бобби зовет всех к машине, чтобы объявить об окончании вызова и скомандовать долгожданное “возвращаемся”. Рави залезает в скорую вместе с Хен, остальные забиваются в пожарную машину. Бобби как всегда впереди, чтобы контролировать дорогу, вызовы и свой маленький персональный детский ад. В смысле, детский сад. Люси залезает первая, потом кряхтя и придерживая бок, заползает Бакли. Чимни порывается забраться в машину следом, но его за шкирку кто-то хватает и буквально стаскивает с лестницы. Волк едва понимает, что произошло, когда перед глазами мелькает куртка с четкой фамилией “Диаз” на спине. Перед носом захлопывается ярко-красная дверь. – Да ради бога, чувак! Серьезно? – Хауи кидает непонимающий взгляд в боковое зеркало, встречаясь с Бобби глазами. – Я же просто хотел сесть рядом! У меня вообще ребенок! Я не буду претендовать на брата своей жены! Мне что теперь, за машиной бежать!? Кэп! В организме Бака обезболивающее, недосып и слишком много стресса. Он прислоняется затылком к стенке машины и дремлет. В Эдди беснующийся зверь, недосып и такая ярость, что становится страшно от самого себя. Перед глазами картинки, где он буквально запирает Бака где-нибудь в большой темной пещере, о которой никто знать не знает. И Диаз знает, что это не его желания, это инстинкты его второй части. Но от этого не легче. Эдди не выдерживает к концу смены. Рано утром, когда каждый из членов 118 части сидит и молится, чтобы следующие десять минут не случилось нового вызова, и они могли спокойно отчалить в сторону любимой кровати. Диаз находит своих друзей на втором этаже. Бак, оправившийся от предательского поступка со стороны стула, практически висит на Бобби. Террианец в свою очередь высоко поднял руку с какой-то специей, которой Эван явно хочет украсить их завтрак. Люси сидит на столе и снимает происходящее на камеру. Хен и Чимни подбадривают друга, сидя на диване. В воздухе витает смесь восторга, легкого возбуждения, радости и удовольствия. Диаз обходит стол молча, влезает в кадр и пинает диван коленом, чтобы скинуть Чимни с его подлокотника. Чуть сгибает колени, чтобы выпрыгнуть высоко и легким движением отобрать у капитана – если точнее, тот просто не стал сопротивляться – искомую банку со специями. Эдди сует свою добычу в руки Бака, берет того за плечо и выводит на середину комнаты. – Мы с Баком встречаемся. Эдди говорит четко и понятно, громко, чтобы все услышали. Он ждет вздохов и ахов, каких-то замечаний и упреков. Но в части тишина, все смотрят на него... и будто ждут продолжения. Эван стоит рядом и, чуть нахмурив брови, пытается заглянуть ему в глаза. Первой не выдерживает Люси. Она опускает телефон и наклоняет голову к плечу. – Так, и? Будет какая-то важная информация? У вас свадьба? Или следующая тусовка проходит у тебя дома? – Сынок, ни для кого это не новость, – Бобби улыбается своей этой приветливой улыбкой и берет другую банку, кажется с итальянскими травами, пользуясь моментом. – Совсем не обязательно так официально. – Что? – Эдди хмурится и обводит друзей взглядом, пытаясь уловить, шутят они или нет. – Брось, ковбой, – Хен улыбается ему тепло и с пониманием. – Ты чуть не оторвал капитану руку, когда он попытался помочь Баку после пожара. И, между прочим, до жути напугал меня. Зубы у тебя и правда впечатляющие, но я предпочитаю рассматривать их на рентгеновских фото. И твои перчатки до сих пор лежат на скамейке и пугают всех. – Что? – Эдди растерянно трясет головой, а Бак рядом с ним вместо помощи только улыбается. – Тяжелые пару дней, да? – он гладит Диаза по волосам и вовремя успевает отдернуть руку. – Хей! – Не маши руками перед лицом фелидов, – советует Бобби, помешивая паэлью на сковородке. – У них в крови рефлекс прихлопнуть сразу. – Даже свою пару? – Бак смотрит на Бобби так растерянно, будто его обманули и выдали замуж против воли. – Поверь мне, – вздыхает кэп, и всем в комнате становится его очень жаль. – Как можно было не заметить? – Люси ухмыляется и покачивает телефоном. – Ты буквально выкинул Чимни из машины. Хорошо, что не на ходу. – А я просто хотел сесть рядом! – Хауи указывает на друга пальцем. – И загнал его на дерево, когда вы были на вызове с поиском человека, и ты был в терринаской форме, – добавляет Бобби, как бы между прочим, как бы самому себе, но слышит это вся чертова часть. – Я просто руку положил ему на плечо! Он брат моей жены! – Чимни выглядит обиженным и натерпевшимся. – Меня не возбуждает брат моей жены! – А еще ты пытался пометить Бака, – добавляет с лестницы Рави, готовый в любую секунду унести ноги. – Я думал так только собаки делают. В смысле волки. – Эй! – Хауи вскидывает руки в воздух. – Ты что, помыл все машины!? – Бак не выдерживает и, выпутавшись из хватки напарника, бросается к бывшему стажеру. Когда Бак настигает Рави на середине лестницы, раздается сигнал о пересменке. – Ну вот и ладушки, – Бобби закрывает контейнер с паэльей и ставит его обратно в теплую духовку. – Все отдыхать и спать. Эдди, когда поймаешь этого неугомонного токийского мстителя, зайдите ко мне в кабинет. Вам нужно подписать пару бумаг. Эдди машинально кивает, растерянно глядя по сторонам. Хен пытается успокоить Чимни, обиженного в лучших чувствах трижды за прошедшую смену. Люси, свесившись через перила, снимает, как Бак гоняет новичка по всему цеху. А следующая смена медленно выползает на свои рабочие места. Бак упускает Рави на одном из поворотов и устало останавливается, массируя пострадавший ночью бок. Он ловит на себе взгляд Эдди и возвращает ему довольную улыбку. И Эдди ловит себя на мысли, что за прошедшие двое суток он ни разу не видел, чтобы Эван так улыбался кому-то, кроме него. Для каждого в части у Бака была своя улыбка: задорная, веселая, поддерживающая, осуждающая, выпрашивающая. Но вот такая, влюбленная и нежная, была только для Эдди Диаза. И еще эта неимоверно озорная... Бак манит любовника пальцем, после чего едва заметно кивает в сторону душевых. И облизывает нижнюю губу. Нет, нельзя. Определенно нельзя. Тогда об этом узнают сразу все, а не только свои. И есть же устав... И правила приличия. Ради Бога, капитан все еще в офисе! Но все эти мысли звучат фоном, пока Эдди несется по лестнице вниз, быстрее чем на самые срочные вызовы. Его человека на площадке уже нет, но громко хлопает дверь, ведущая в уборную и душевые. И Диаз едва не задыхается от душного запаха возбуждения, шлейфом тянущегося прямо туда. Черт возьми! И он мог это сделать еще два дня назад! Эдди смотрит по сторонам, медленно снимает с себя верх формы, оставаясь в белой майке – как символ того, что смену они сдали и как бы уже не на работе... и слишком быстрым, чтобы его не заметили, шагом устремляется за Баком. Сидящая на втором этаже на диване Хен протягивает руку напарнику, в ожидании, пока он положит на ладонь двадцатку. Они смотрят друг на друга, после чего качают головами и тянутся к своим мобильникам. Ни Хен, ни Хауи не возбуждает Эван Бакли. Но их определенно заводит та любовь, что эти двое так отчаянно и глупо пытались скрыть. И о которой все узнали намного раньше, чем они сами. “Я ревности не знал, Ты пробудила Ее во мне, всю душу раскровя. Теперь я твой навек. Ты победила. Ты победила тем, что не моя.”