В пожаре своего сердца и в когтях любви.

"Вернусь домой и сяду у двери. Что ждет меня за каменной стеной? Дай Бог что ты, а что если не ты? А кто-нибудь другой?... Забыл ключи, был сломан домофон. Зайти туда есть тысяча причин. Но вдруг меня не встретит там никто И просто промолчит..." Чарли лежит в скорой в нескольких десятках шагов от них. Он истекает кровью, и у него в ноге кусок неразорвавшейся гранаты. У Чарли определённо проблемы. Как и у всех пожарных и спасателей, которые примчались к нему на вызов и оказались в зоне поражения возможного взрыва. Эдди надевает бронежилет, который вряд ли сможет спасти его жизнь в случае, если случится “бум”. Бак в нескольких шагах от него поправляет воротник. У него расширенные зрачки, что почти закрывают радужку, и от него душно пахнет адреналином. И немного страхом. Эдди готов поклясться, что в полной форме у него совершенно точно уши прижаты к голове. Хотя держится он неплохо, даже изредка улыбается. Скалится, скорее. Эдди за весь длинный и суматошный день так и не увидел татуировку Бакли. Сначала особо не всматривался, а потом было не до этого. Он предполагает, что Эван из семейства гепардов. Уж слишком он миниатюрный. Для пумы или тигра не хватает веса. Для ягуара – скорости. Про льва и говорить нечего. Возможно волк, но для этой братии пожарный слишком эмоциональный и общительный. Сравнить их с Чимни, сразу становится ясно. Но татуировка так и не попадает на глаза Диаза. И ему остается только гадать. Бак выпаливает уверенное “Я в деле” сразу после того, как Эдди вызывается вытаскивать снаряд. У него в глазах мерцают искры возбуждения и уверенности. Это завораживает настолько, что даже Бобби не говорит ничего внятного, чтобы остановить Бакли. Эдди видит всполох яркой желтизны в глаза капитана. Но мужчина давно живет на этом свете и умеет успокаивать своего зверя. Нэш только качает головой и идет искать обмундирование для своих неугомонных подчиненных. Эдди его даже слегка жаль. Но сейчас не до этого. Он делает уверенное лицо, чтобы сразу обозначить, кто главный в этой спасательной операции. Диаз проходит мимо Бакли, бросает через плечо “Увидимся там” и выпрямляет спину еще сильнее. Он в своей стихии. Опасность, гранаты и один шанс на выживание. Как в старые добрые времена. – Эй, слушай, Бак... – голос Капитана звучит позади, достаточно громко, чтобы чуткий слух террианца различил каждое слово. – Тебе не нужно этого делать. Бобби нервничает. Если не прислушиваться, то возможно, это не заметно. Но дыхание мужчины сбивается, когда он обращается к рыжему спасателю. Эдди даже на мгновение замедляет шаг. И как это понимать? Все-таки, жертвовать новеньким, что едва перевелся, легче, чем старым добрым Баком? Его не жалко, потому что еще не привязались? Но пока Эдди пытается понять, почему командир так жестоко обходится с ним, за спиной вырастает Бак. – Ты сам сказал нам подружится. Мы можем стать очень близки, – его голос звенит от улыбки. Парень забирает из рук террианца контейнер для снаряда и ныряет в скорую, не помедлив ни секунды. Бобби смотрит им вслед так обреченно, будто уже похоронил их в своей голове. Эдди решает подумать об этом позже, когда они втроем с Чарли выберутся из машины. Желательно целыми. Бак старается поддерживать разговор с Чарли, обнадежить его и успокоить. Но в ушах Диаза бьется заполошный стук сердца . И это не его пульс. Это сердце Эвана Бакли заходится в бешенном темпе в нескольких сантиметрах правее плеча террианца-ягуара. Чарли медленно засыпает от капельницы, убаюканный обезболивающим и седативным. Стоит голове человека упасть на кушетку, а векам опуститься – Бак вскидывается и смотрит на вынужденного напарника. Его глаза сейчас почти полностью черные, такие глубокие, что дышать невозможно. Он даже не моргает, глядит напряженно и внимательно, считывая каждую эмоцию на лице напротив. Ягуар в клетке из ребер щурится и шипит тихо. Его оружие – животные инстинкты, и такой взгляд это верный сигнал, что хищник напротив готов к нападению. “Он волнуется, как и мы”, – успокаивает своего зверя Эдди. – Готов? – спрашивает Эдди вслух, и собственный голос перекрывает шум чужого сердцебиения. Бак едва заметно кивает, а в его взгляде столько всего, что Эдди теряется мгновенно в буре этих эмоций: страх, сомнение, доверие, и что-то еще, что Диаз не успевает опознать. У них перед лицом боевой снаряд, который в случае взрыва не оставит от напарников и мокрого места. Эван осторожно поднимает повязку, что скрывала страшную рану. Он вздрагивает и подается ближе, едва сдерживая судорожный вздох. – Он теряет много крови, – тихо говорит парень, слишком расстроенно для постороннего человека. – Прижми рану, – тут же командует Эдди, стальным голосом, как обычно. Слишком резко на его взгляд, но Бак тут же кладет ладони с двух сторон от опасного предмета, который в случае ошибки Эдди как минимум оторвет парню руки. Прекрасное завершение первого рабочего дня. – Нет-нет, не так сильно, – поспешно осаживает Диаз, когда видит, что Эван не контролирует свою силу, давит слишком сильно. Они вытаскивают снаряд очень медленно, едва дыша. Эдди по привычке начинает объяснять, как устроен взрыватель и как нужно его доставать. Маловероятно, что Бак когда-нибудь попадет в такую же ситуацию, но все же... Он говорит вслух, и это успокаивает его. Ягуар внутри напряженно замер, готовый вырваться наружу и постараться спасти свою человеческую половину, хотя бы уменьшить урон. У Эдди болит челюсть от клыков, которые так и норовят пробиться вместо обычных человеческих зубов. И он едва не сбивается на шипение, но животные повадки в цивилизованном обществе – это ужасно. Бабушка учила его вести себя прилично. – Давай, ты справишься... – тихо бросает Бак из-под руки, и почему-то это работает как анти-стресс лучше, чем бесконечная болтовня. Кажется, и в скорой становится легче дышать, и мышцы не так горят, пока Эдди тянет снаряд щипцами. Бак подставляет контейнер, ошарашенно глядя на смертоносный предмет в своих руках. Эдди медленно опускает взрыватель на дно коробки и разжимает инструмент. Он мокрый насквозь, кажется, даже нижнее белье придется выжимать. Уши закладывает от напряжения. Он поднимает голову, чтобы приободрить Бакли и едва не задыхается сам. Эван глядит на него, искренне и доверчиво, будто верит в этом мире только Эдди. И его улыбка... Черт, если ради этой улыбки нужно каждый вечер вытаскивать снаряды из тупых коллекционеров, то Эдди готов встать в очередь. Давайте по два, если только Бак продолжит так ему улыбаться. Они слишком отвлекаются, и снаряд перекатывается по коробке, как елочная игрушка. Парни замирают на секунду, кажется даже дышать перестают. Но Бог на их стороне в этот вечер, и машина остается целой. Пора на выход. ...Они стоят за ограждением, вдвоем, живые и целые. Чарли увозят в другую скорую, чтобы отправить в больницу. Эдди провожает выжившего взглядом на всякий случай – чисто кошачья привычка – и все же решается. – Ты круто работаешь под давлением, брат, – искренне говорит Диаз, разворачиваясь к напарнику. Бак смотрит на него долгую секунду, словно видит террианца первый раз. И этот незнакомый мужик только что сказал, что Земля треугольная и является инопланетной станцией. Одно мгновение Бак откровенно не верит в то, что слышит. – Я?.. – выдыхает Бак, и Эдди кажется, что этот комплимент расстраивает парня. – Да, – давит свое Диаз, вкладывая как можно больше веса и уверенности в свои слова. – Я всегда готов на тебя положиться. Бак будто оценивает его еще секунду. А потом улыбается, легче и спокойнее, даже плечи немного опускаются. – Да... – соглашается парень с чем-то в своей голове. – Я тоже... Ну... Эван делает вдох и выпаливает, словно признание в любви. Или в убийстве. – Я тоже положусь на тебя. И это звучит как обещание. Эдди не может удержать широкой улыбки, она вырывается из-под контроля, ломая высокомерный и серьезный образ пожарного. Он протягивает руку в ответ и крепко жмет чужую. – Договорились. Ровно в секунду, когда Бак довольно хвалит Эдди капитану, за их спинами взрывается к чертовой матери машина скорой. Огонь полыхает во все стороны, и грохот на мгновение оглушает всех вокруг. Бобби вместе с Баком разворачиваются на Эдди, ошарашенные и встревоженные. Диаз видел такое выражение лица десятки раз, но каждый приносит удовольствие, как первый. – Может поедим? – с легкой улыбкой предлагает террианец, будто ничего не случилось, будто не они только что были на волосок от смерти. Ему не привыкать. ... Другая команда пожарных тушит испорченную машину за их спинами. С них на сегодня хватит. Небольшой перебор впечатлений на один день. Бак и Эдди стоят около красной пожарной машины с номером 118 на крыше и лениво переодеваются, постепенно унимая дрожь в руках. Бронежилеты валяются около их ног, как и мокрая насквозь форма. Бобби вручил им сменные рубашки. Было бы здорово еще дезодорант, конечно. Потом они оба воняют дай Бог. Эдди поражается, как Эван умудряется терпеть эту вонь, вперемешку с дымом и запахом крови, что осталась на их руках. Парень даже не морщится, в то время как Диаз дышит широко раскрытым ртом, едва язык не вываливает наружу, чтобы не задохнуться. Эдди вспоминает о татуировке Бакли. Хороший момент, чтобы наконец узнать, кто же скрывается за улыбчивой физиономией и такой эмоциональностью. Бак как раз поправляет воротник свежей форменной рубашки, опускает один краешек, потом другой... ... перед Эдди предстает совершенно чистая, чуть влажная и загорелая шея. Ни единой буковки, ни закорючки, ни шрама от сведения – ничего. Ягуар внутри дергается, вскакивает на лапы и рычит опасно, предупреждает, готовится к нападению. Верхняя губа Эдди дергается, будто он вот-вот обнажит клыки. Но Эван стоит в шаге, спокойный и расслабленный, напевает себе что-то под нос и оттирает ладонь от крови потерпевшего. Эдди не выдерживает. Он дергается вперед и хватает парня за отворот рубашки, тянет на себя, чтобы ближе рассмотреть шею. – Эй, ты чего? – Бак не особо сопротивляется, приподнимает руки раскрытыми ладонями вперед, как их учили на инструктаже по общению с террианцами. – Где твоя татуировка? – Эдди старается говорить спокойно, но рычание то и дело пробивается сквозь зубы. – Вот, – Эван поднимает перед собой левую руку, на предплечье которой тянется темные буквы, но Диаз ударяет по мельтешащей перед лицом конечности, отталкивая от себя. – Не эта! Где твоя классификация!? Бак мгновенно теряет всю расслабленность и безмятежность. Его глаза темнеют как высокое летнее небо перед грозой. Челюсть напрягается. В ушах снова слышен частый стук его сердца. Эван каменеет, напрягается даже сильнее, чем в машине рядом со взрывчаткой. И это отрезвляет Эдди, он тушуется, отступает на шаг. – Я просил, но я не террианец, мне не положено, – огрызается Бак и отшвыривает от себя загребущую лапу Эдди. – Ты человек? – растерянно спрашивает Диаз и через мгновение понимает, что это была роковая ошибка. Эван кривится презрительно, так холодно и разочарованно, как ни разу за прошедший день. Поправляет форму, застегивая по самый воротник, и отступает назад, подальше от террианца. – И что с того? – злится Бак, щурится, словно пытается рассмотреть существо перед собой, кем оно является на самом деле. Так же, как пару секунд назад делал Эдди. И это неприятно. – Ничем не хуже, чем ты. Может не настолько быстрый или сильный. Но не тупее точно. И я умею делать свою работу. Не на войне, но на улицах Лос-Анджелеса. Эван резко разворачивается, достаточно проворно и быстро, чтобы Эдди не успел и слова сказать. Или просто он был слишком сильно растерян. Вдруг весь прошедший день обрел смысл, так ярко и неожиданно, что оглушил террианца. Вся бравада Бака, его излишняя ревность к работе, попытки потягаться в силе с новеньким... Эдди не гордился своей природой, не выставлял на обозрение татуировку на шее, но и не скрывался. Он просто жил и... делал свою работу. И раньше ему не приходило в голову, что для кого-то быть человеком так же мучительно, как для них быть мутантами. Пока Эдди переваривает свои мысли и эмоции, сращивает концы с концами и успокаивает фелида глубоко внутри себя, Бак успевает залезть в машину их части и захлопнуть за собой дверь. Диаз понимает, что человеческий запах, который мешался с запахом Бакли, был не от Генриетты, как он вначале думал. Понял, почему эмоции парня читались так легко и ярко. Почему его сердце стучало так быстро и яростно. Маленький мальчик, который хочет быть на уровне со взрослыми дяденьками. И вынужден постоянно что-то доказывать. И рискует каждый раз намного больше, чем все они. Человеческое тело такое хрупкое... Эдди вспоминает, как Бобби просил Эвана не идти в скорую. Как глупо было думать, что капитан готов пожертвовать новеньким. Просто то, что сильно подпортит террианца, отправив его в больницу и отпуск, обычного человека убьет к чертовой матери. Эдди закрывает глаза и опускает голову. – Бак не умеет долго злиться, – раздается из-за спины голос Капитана. – Пока доедем до части, пока дойдем до бара, он сдуется. Бобби ощутимо хлопает новичка между лопаток. Эдди едва не складывается пополам, удерживаясь на ногах из чистого упрямства. Все-таки, дружеский тычок от медведя это вам не шутки. Он смотрит на профиль Эвана в дверном окне и выдыхает. – Что мне делать? – все же спрашивает Диаз, ощущая какое-то невыносимое бессилие в этой ситуации, от которой ягуар внутри сходит с ума, начинает метаться в своей клетке. – Если сможешь... – Бобби делает паузу, будто не зная, стоит ли взваливать это на плечи Эдди в первый же день. – ... Не дай ему умереть. Эдди снова слышит дрожь в голосе своего грозного Капитана, и в этот раз понимает ее, разделяет и пугается одновременно. Один день рядом с Бакли, а Эдди вымотался, словно за месячную командировку на войну. И что будет дальше?.. Присматривать за Эваном тоже самое, что опекать солнце. Как бы не сгореть самому... "Есть тысяча причин подняться, постучать. В конце-концов, в какой момент квартира стала Непреодолима. И я сижу и жду уже не первый час. И линия двери как линия надрыва."