***
Им пришлось взять общественный флаер, чтобы добраться до академии Кал’наран вовремя. Это было недешевое транспортное средство, большинство горожан предпочитали другие способы передвижения по городу: монорельсы или транспортные пневмолифты, когда надо было подняться или спуститься на несколько уровней. Если бы им нужно было добраться куда-то недалеко, в соседний квартал, например, то можно было бы воспользоваться машиной. Но Г’Камазад был огромным городом, построенным много веков назад, когда о таких чудесах техники еще никто не знал, так что улицы его были узкими, очень крутыми и извилистыми, плохо подходящими для быстрых современных машин. К тому же, поскольку Кал’наран располагался вне города, высоко на горном склоне, удобнее и быстрее всего добираться туда именно на флаере. — Забавно, что мы отмечаем день освобождения от оккупации центаврианским способом, — сказал Тал’Кор, поднимая флаер в воздух. — Держись, полетим очень быстро! На’Тот фыркнула, поправив ремни безопасности. Он мог бы и не предупреждать ее об этом. Военные пилоты в принципе не умели летать медленно, даже на гражданском транспорте. А Тал’Кор всегда был чокнутым лихачом. Двигатели флаера взревели, и земля под ними переменила положение, внезапно оказавшись сбоку. — Эй, ты не на «Фрази», — напомнила она ему, посмеиваясь, чувствуя, как ее вжало в сидение. — Эта штука не рассчитана на такие финты. — Пожалуйста, соблюдайте скоростной режим! — строго произнес бортовой компьютер. Тал’Кор и На’Тот переглянулись и расхохотались. — Не дразни патруль, — сказала На’Тот, толкнув его локтем в бок. — Они сейчас бдят, знают, что таких как ты придурков много. — Хорошо, будем вести себя примерно, — ответил Тал’Кор и выровнял машину в воздухе. Они поднялись достаточно высоко, чтобы видеть весь город, огни которого сияли в сгущающейся темноте. — Почему ты сказал про центаврианский способ? — спросила На’Тот, любуясь открывшимся видом. — Потому что фейерверки и салюты — это их традиция. Красивая, не спорю. Но каждый раз, когда вижу салют на День Независимости, забавляюсь, как все это занятно смотрится на Нарне. — Эх, а бедный посол Г’Кар сейчас на станции мучается на переговорах с императором Турханом, — сказала На’Тот. — Уверена, центавриане специально подгадали этот визит под наш День Независимости. Чтобы испортить нам праздник. Худшего оскорбления не придумаешь. Тал’Кор кивнул, соглашаясь с ее предположением. — Да, я смотрел новости. Наши политики тоже так считают. Что это очередная подлая попытка центавриан надругаться над памятью о наших героях, проливавших кровь за свободу. Все, кого ни спрашивал, в ярости. Отец мой вообще сказал, что ему будто в душу плюнули, когда узнал, что мы еще и переговоры будем проводить с этими метлоголовыми скотами. На’Тот вспомнила, как бушевал посол Г’Кар, когда услышал, что император Турхан прибудет на станцию с визитом. О, да, для ветеранов Сопротивления видеть близко того, чей род был ответственен за все зверства, что центавриане творили на Нарне в течение ста лет Оккупации, и не иметь возможности свернуть ему шею, было мучительно. И теперь он там, на станции, один с этим разбирается. На’Тот снова почувствовала беспокойство и засомневалась, стоило ли покидать его в такой момент? Г’Кар уже получил серьезный удар по самолюбию и репутации, когда погиб крейсер, отправленный по его инициативе на разведку к За’Ха’Думу. Он, конечно, не показывал внешне, как это его задело, но На’Тот знала, что посол очень переживал. А теперь еще и эти позорные переговоры. Возможно, Кха’Ри решили сделать их для Г’Кара наказанием за предыдущий промах? В любом случае, она знала, как он ненавидел центавриан, и ему точно общение с их императором будет стоить огромных усилий воли. Проклятье, надо было остаться там, рядом с ним. Она не могла участвовать в переговорах с императором, но могла хотя бы попытаться поддержать посла, ободрить его… — Не переговоры с ними надо проводить, а как следует проучить в бою, — сказал Тал’Кор, направляя флаер к темному каменному зданию на горном склоне. На’Тот посмотрела на него, прищурившись. — Пустое бахвальство, — сказала она. — Отец мне говорил, что в прямом бою центавриане еще долго будут сильнее нас. Что в космосе, что на земле. Тал’Кор покачал головой. — Он сражался с ними много лет назад, На’Тот. Тогда это действительно было самоубийством — вступать с ними в прямое противостояние. Но сейчас ситуация изменилась, поверь мне. Мы многого достигли, многому научились. А вот центавриане… — он усмехнулся презрительно, — они тоже изменились. Нет, не стали добрее или умнее. Но стали трусливее. Это не пустое утверждение, На’Тот. Я говорю так, основываясь на собственном опыте. Мой крейсер долго нес патрулирование на границах с Центавром, я знаю, о чем говорю. На’Тот внимательно посмотрела на него. — Почему ты сделал такие выводы? Тал’Кор недобро улыбнулся, заводя флаер на посадку. — Мы часто во время патрулирования сталкивались с центаврианскими эскадрильями. Нет, никаких перестрелок и атак, конечно. Но летали вдоль нейтральной зоны, каждые со своей границы. Ты знаешь, как это бывает. Наверняка сама в таких патрулях бывала. И центавриане всегда уклонялись от конфликтов, провокаций или прямых вызовов. Всегда отступали. Они нас боятся! На’Тот приоткрыла рот. Он серьезно? Тал’Кор был прав, она тоже бывала в таких патрулях, когда служила на военной базе в Квадранте 24. У Режима Нарна там было много важных объектов: добывающие шахты на планетах системы и их спутниках, заводы по переработке руды. И верфь, на которой собирали военные корабли. А центаврианская граница была совсем рядом, в одном прыжке, и все прекрасно понимали, как у них зудит порой всю нарнскую базу и заводы накрыть одним массированным ударом. Тем более, через зону перехода в Квадранте 24 открывался прямой путь на Дросс, одну из крупнейших колоний Нарна. Нет-нет, нарны были намерены прочно закрепиться в этом секторе и собрать там как можно больше военной силы. Ну и с базы в Квадранте 24 было очень удобно добираться до центаврианских границ… Да, На’Тот отлично помнила, как проходило это патрулирование. Между секторами лежала нейтральная зона. Были установлены определенные границы внутри нее, до которых могли долетать корабли нарнов и центавриан. Если продвигались вглубь дальше положенного, системы слежения это отмечали и поднимали тревогу. Также там были расположены защитные мины от обеих сторон. Дежурная эскадрилья истребителей всегда была поблизости, готовая атаковать слишком дерзкого нарушителя, сумевшего проскочить мимо мин. В патрулирование молодых курсантов из Кал’наран стали брать не сразу. А когда, наконец, начали пускать, то всегда распределяли по эскадрильям в компании с опытными пилотами. На’Тот вместе с тремя однокурсниками попала под командование к сол’тароту Ра’Тогу. И она отлично помнила, какое волнение испытали все молодые пилоты, когда впервые увидели на радарах центаврианские «Сентри» с другой стороны нейтральной зоны. Настоящие живые враги! Не виртуальная симуляция, а реальные центавриане! И как строго рявкал на них сол’тарот, требуя соблюдать строй и неукоснительно слушаться его приказов. Она еще тогда удивилась, что он так злится, хотя центавриане ничего не делали, только кружили по обычному маршруту. А потом поняла, что он беспокоился не зря. Через некоторое время несколько центаврианских истребителей начали подлетать к самой границе разрешенной зоны, покачивая крыльями. И с каждым разом все ближе и ближе. Но не нарушали границу, летали ювелирно рядом. Ра’Тог еще раз повторил всем, что на провокации вестись ни в коем случае нельзя. О, это оказалось трудно сделать, особенно горячей молодежи. Видимо, у центаврианских пилотов и был на то расчет. Нарнские пилоты в течение всего патрулирования наблюдали за маневрами «Сентри» и за головокружительными кульбитами, которые те закладывали время от времени. На’Тот тогда очень расстроилась, что нарны повели себя перед центаврианами так трусливо. И даже после вылета хотела подойти к командиру и спросить откровенно, почему они так позорятся? Разве нарнские пилоты хуже выучены летать на истребителях? Но Ра’Тог сам всех собрал и построил около доков и кое-что разъяснил. «Вы еще успеете поиграть в салочки с центаврианами, молокососы, — сказал он строго. — Но для начала научитесь определять, с кем из них этого делать категорически нельзя. Сегодня у них в патруле были пилоты из аутуро маркасус. С ними таким глупым юнцам, как вы, не сладить. Так что не позорьтесь, не позволяйте им из вас делать потеху для их собственных курсантов». И потом часто случалось так, как он и говорил. На некоторые провокации нарнские пилоты отвечали, подлетая близко к границе и делая вид, что вот-вот начнут атаку. А иногда Ра’Тог требовал вести себя невозмутимо. Если правила этой негласной игры соблюдались, все ограничивалось бахвальством и демонстрацией пилотских умений с обеих сторон. И да, на На’Тот произвели впечатление способности некоторых центаврианских пилотов управляться с истребителями. Увы, на тяжелых и бронированных «Фрази» большая часть таких лихих маневров и поворотов была невозможна: у этих машин был совершенно другой баланс. Но однажды двое нарнских пилотов-новичков все-таки заигрались и подлетели слишком близко. Тогда На’Тот увидела, как быстро «Сентри» способны сгруппироваться и окружить противника. Нет, ни одна сторона даже тогда не открыла огня, хотя нарнские пилоты, ринувшиеся на выручку, порывались это сделать. Ра’Тог опять строжайше это запретил. В том числе и попавшим в переплет курсантам. Некоторое время центаврианские истребители гоняли нарнские «Фрази» в плотной коробочке вдоль границы, то зажимая, то чуть давая отлететь, а потом снова зажимая, переговариваясь по открытому каналу, отпуская язвительные шуточки вперемешку на нарнском и центаврианском языках. Ра’Тог тогда вышел с ними на связь и что-то долго говорил. Под конец центавриане отлетели, позволив незадачливым нарнским пилотам вернуться на свою сторону. Горячим головам, нарушившим строй, тогда здорово влетело от командования. Но На’Тот запомнила четко одно: большая часть провокаций начиналась в их секторе как раз центаврианами. И ее личный опыт никак не вязался с тем, что только что поведал Тал’Кор. Если нарны начинали провокацию, центавриане в их квадранте всегда отвечали на вызов. Вряд ли Тал’Кор лгал. Значит, возможно действительно ситуация за последние годы изменилась? — Я думала, что устраивать провокации на границе — удел молодых глупых курсантов, — сказала она, выбираясь из флаера. — Не знала, что ты до сих пор этим балуешься. Опасное это занятие! — На военной службе вообще находиться опасно, — хмыкнул Тал’Кор, озираясь по сторонам. — Ах, сколько лет мы уже тут не были, а, На’Тот? — Лет семь уже, если не больше, — ответила она, задирая голову, чтобы рассмотреть здание академии, расположенное выше по склону. Кал’наран находилась в бывшей старой крепости, которая несколько веков назад охраняла подступы к городу. Казармы располагались ниже, и чтобы попасть на занятия, курсантам ежедневно приходилось подниматься по очень крутой каменной лестнице — единственной дороге к академии. Здесь, на высоте, дул прохладный вечерний ветер, пробираясь под тонкую ткань ее платья. На’Тот улыбнулась, вспомнив, сколько всего связано у нее и Тал’Кора с этой лестницей. Ох… Судя по тому, как он смотрел на потрескавшиеся каменные ступени, у него возникли в голове те же воспоминания…***
Весна 2246 года, г. Г’Камазад, военная академия Кал’ранан
На’Тот устало растянулась на грубой циновке, воспользовавшись тем, что новым курсантам-чо’ри дали несколько часов свободного времени, чтобы передохнуть. Она все еще не могла поверить в то, что ее давняя мечта поступить в Кал’наран сбылась. Подготовка длилась несколько лет, вступительные экзамены были сложными и выматывающими. Но она все преодолела, со всем справилась. И теперь несколько лет проведет в стенах академии вместе с тысячами таких же как она молодых и рвущихся служить Родине нарнов. Учеба должна была начаться завтра, а сегодня их весь день гоняли по территории казарм и академии, рассказывая, что да как, показывая, где что находится. Прочитали правила поведения, познакомили с некоторыми преподавателями и командирами. Выдали форму и амуницию. Распределили по казармам. Обилие новой информации оказалось очень выматывающим. На’Тот вытянула ноги и прикрыла глаза. Конечно, она привыкнет. Но сейчас надо немного отдохнуть, подремать. Вокруг нее гудели голоса сокурсников. В казарме, где она теперь будет жить почти семь лет, поселили еще пятьдесят чо’ри, которые теперь не просто соседи, а ее братья по оружию, если вспомнить слова их дар’кана на утреннем построении. И весь их отряд, — пятьдесят юношей и девушек, — это их первая и самая крепкая дро’шорна. «А как иначе? — усмехнулся дар’кан. — Вы и в бой вместе будете ходить, так что привыкайте друг к другу сразу». Единственное ограничение заключалось в том, что на одной стороне казармы были места для юношей, а на другой — для девушек. Кроватей в казарме не было, вместо них курсантам выдали плотные коврики-циновки. «Вы что, и на войну кровати потащите?» — насмешливо поинтересовался дар’кан, наблюдая за новичками в казарме. Никто из чо’ри, впрочем, не жаловался. Все курсанты прошли такие же сложные экзамены, как и она, все знали, что здесь не будет легко. А главное — знали, кем станут потом, если смогут закончить обучение. Спать на холодном каменном полу — это такие мелочи. Их дро’шорна состояла из молодых нарнов, поступивших в академию в возрасте шестнадцати лет. На’Тот знала, что у Кал’наран есть собственные интернаты, где курсантов готовят к службе с шести лет. Но они учились по своей программе. К шестнадцати годам они уже были подготовлены лучше, чем те курсанты, что только поступили. И на них то и дело ссылались преподаватели и командиры, ставя в пример новобранцам. Отец пытался ее устроить в такой интернат в детстве, но На’Тот почему-то не смогла там учиться, устраивая отчаянные драки с одноклассниками, так что теперь придется выдерживать еще и соперничество с теми сверстниками, которые за десять лет в школе получили очень серьезную подготовку. На’Тот чуяла также, что ей персонально придется особенно стараться, потому что дар’кан на построении уже к ней придрался, как только выяснил, что она из тех курсантов, кто сумел пройти Посвящение и поступил в Кал’наран на особых условиях. В их дро’шорне таких было всего двое. «Посмотрите-ка, какая важная у нас тут персона, — фыркнул дар’кан, остановившись возле нее, — еще отцовское молоко на губах не высохло, а уже возомнила себя мастером токти и мастером ка’ток! Ничего, детка, скоро проверим тебя в деле!» Дар’кан, конечно, преувеличивал ее достижения. Да, она могла называть себя мастером токти, поскольку сдала экзамены на третий уровень. Но ведь все знали, что получить титул вовсе не означает стать истинным знатоком боевого искусства. Отец постоянно ей повторял, что в этой дисциплине нет четких градаций, и титул мастера придется постоянно подтверждать. С фехтованием на мечах ка’ток все обстояло еще сложнее. В Кал’наран этот вид боевого искусства не считался обязательной дисциплиной, в отличие от токти. После Оккупации знание фехтования требовалось лишь от телохранителей да преподавателей. Но никто не отрицал, что само по себе обучение очень полезно для развития координации и реакций воина. Фехтование на ка’ток На’Тот сдала на второй уровень. Но выше в шестнадцать лет подняться и не получилось бы. Третий уровень подразумевал фехтование в локваре, и для молодых нарнов это считалось опасным. Они были еще недостаточно крепки и выдержаны, чтобы не причинить себе и окружающим вреда в этом состоянии, держа в руках весьма опасное и смертоносное оружие. Но и занижать свои способности На’Тот не собиралась. Так что постарается доказать дар’кану, что ее титулы — не пустой звук. — Привет! — раздался рядом с ней жизнерадостный голос. На’Тот продолжала лежать с закрытыми глазами. Сейчас у нее не было особого желания общаться с кем-либо. Она надеялась, что парень поймет это и свалит восвояси. — Как тебя зовут? — парень оказался настырным. — Отстань, — проворчала она устало. — Так и зовут? «Отстань»? — усмехнулся парень. На’Тот скрипнула зубами. Почему-то парни в их отряде были крайне назойливыми. Девушки как-то сразу заняли выделенные им места и устроились на отдых, понимая, что надо поберечь силы для более важных дел. А юноши то собирались в кучки, что-то обсуждая, то громко ржали над какими-то тупыми шутками. Или, как этот, лезли знакомиться. Они сюда для чего вообще поступили? Чтобы флиртовать с девицами? — А меня зовут… — начал парень, но договорить не успел. — Эй, освободи мое место! — рявкнула ее соседка, вернувшись. — Да я только… — заговорил парень. На’Тот услышала глухой удар, а потом шум падающего тела. И открыла глаза. Соседка пинком ноги отправила назойливого парня в полет через пол-казармы. А потом повернулась к На’Тот. — Нечего всяким тупым уродам топтаться на моей циновке! — проворчала она, отряхивая ее от пыли. — Достали! На’Тот согласно кивнула и снова закрыла глаза. — Встать! Построиться! — прозвучал командный голос их тол’джака. Пришлось открыть глаза и быстро вскочить, заняв место около коврика. Она увидела, что все чо’ри выстроились в линию в середине казармы, настороженно глядя на тол’джака, который подошел к лежащему на полу парню. — Вам сегодня уже объяснили правила поведения в академии, но, подозреваю, вы, как все сосунки с первого курса, слушали их задницами, — громко сказал тол’джак, жестом приказывая парню встать. — Для глухих и тупых придется повторить их снова. Он окинул взглядом всех курсантов. — Вы с этого дня — единая дро’шорна. Это означает, что вы связаны узами братства по оружию. И будете потом боевыми товарищами. Особенно, если решите служить в пехоте или десанте. И что это значит? Это значит, что внутри дро’шорны у вас врагов нет, запомните! Все эти ребята, что вокруг вас — ваша семья. Ясно? Поэтому, сосунки, уясните: вы можете выяснять между собой отношения. Но эти разборки не должны приводить к членовредительству. Оставьте это для ваших настоящих врагов! Если будете постоянно драться — отправитесь на выход. Не беспокойтесь, на ваше место тут же найдутся более сознательные курсанты. Он посмотрел на побитого парня. — Ты цел, чо’ре? Парень кивнул, потирая живот. — Твое счастье. И да… — тол’джак строго посмотрел на других юношей. — Не забывайте, для чего вы поступили в академию. Если будете слишком отвлекаться на приставания к девушкам, мы тоже примем меры. И они вам не понравятся, заверяю. Ясно? — Так точно! — гаркнули все курсанты. — Отбой! — буркнул тол’джак и ушел.***
На’Тот показалось, что она закрыла глаза всего на мгновение, как уже прозвучала барабанная дробь сигнала «подъем». Она подлетела на циновке, быстро натянула форму и побежала строиться вместе со своими товарищами. Тол’джак Сол’Тар уже ждал их на площадке перед лестницей, ведущей к зданию академии. — Сегодня, чо’ри, у вас первый день учебы. Он будет довольно легким. Но перед тем как отправиться на занятия, вам придется немного размяться. Он указал на лестницу. — Ничего сложного вам не предлагаю, сосунки. Просто пробегите по этой лестнице так быстро, как сможете. Посмотрим, на что вы вообще способны. Бегать ведь вы все обучены, полагаю? — он засмеялся. Курсанты осторожно засмеялись в ответ. Чтобы выдержать экзамен в Кал’наран, нужно было не только быстро бегать. Так что все присутствующие тут были хорошо подготовлены физически. На’Тот презрительно фыркнула. Да уж, задание для пятилетнего младенца. Тол’джак поделил их на группы по десять курсантов в каждой. — Побежите по очереди, а то я знаю вас, балбесов, рванете все сразу и устроите давку. Лестница была крутая и достаточно длинная. Но На’Тот это не пугало. Уж сколько она таких лестниц в Г’Камазаде пробежала, когда готовилась к экзаменам. И в одиночку, и в компании с тетей Ла’Эт или тетей Г’Са’Лид. Второй их тол’джак, суровая женщина по имени Ро’Над, подошла и принялась отсчитывать первой десятке. На’Тот попала во второй заход и резво полетела по каменным ступеням. После сдачи экзаменов и подготовки к Посвящению она находилась в великолепной физической форме. Бег, пусть и по крутым лестницам, был ей в радость, а не в тягость. Краем глаза она заметила, что тол’джак Сол’Тар побежал вместе с их десяткой. Он был уже ветеран, На’Тот не знала, сколько ему точно лет, но возможно, около шестидесяти. Тем не менее, тол’джак не отставал от них ни на шаг. — И это все, на что вы способны, дохлятины? — гаркнул он, обгоняя их. На’Тот стиснула зубы и прибавила скорость. В несколько прыжков она вырвалась вперед и стала догонять первую десятку. Краем глаза она заметила, что уже все курсанты оказались на лестнице, а тол’джак Ро’Над бежит с последней десяткой. Довольно скоро большинство девушек вырвались вперед, преодолев почти половину пути. Это было предсказуемо. Нарнские женщины всегда бегали быстрее мужчин. Отчасти это было связано с особенностями физиологии, отчасти — с культурной традицией. С древних времен, как только нарны начали охотиться группами, у каждого участника в них была своя роль. И женщины-охотницы обычно работали загонщиками, выманивая зверя на тяжеловооруженных мужчин, которые его добивали. Иногда к загонщикам присоединялись юноши-подростки, но девушки все равно бегали быстрее. В подростковом возрасте все нарны выглядели примерно одинаково, обладали одной комплекцией, но это было обманчивое впечатление. Мужчины всегда были тяжелее, за счет костяка и мышц. А потом, с возрастом, эта разница только усиливалась. Женщины же обычно долго оставались легкими и сухопарыми. И это давало им преимущество в беге. Умение далеко и быстро бегать нарнами ценилось, и это качество обязательно упоминалось при перечислении достоинств хорошей невесты. Поэтому, когда На’Тот уже преодолевала последний пролет лестницы, наверху оказались преимущественно девушки, а парни еще пыхтели позади. На’Тот понимала, что прибежит в первой десятке, не столько потому, что самая быстрая, сколько потому что начала бег раньше. Но все равно эта мысль ее радовала. Проигрывать она не любила. — С дороги! — кто-то обогнал ее, больно толкнув в плечо. На’Тот узнала свою соседку по казарме. Но потом ей стало не до этого. От толчка она потеряла равновесие и покачнулась назад на крутой ступеньке. Еще мгновение — и она бы полетела кубарем по лестнице, потому что удержать баланс на такой скорости было невозможно. — Осторожно! — чья-то крепкая рука подхватила ее под локоть и вернула обратно на лестницу. На’Тот увидела худощавого серьезного парня, второго сокурсника, прошедшего Посвящение, как и она. Немудрено, что он прибежал одним из первых. В два прыжка они, все еще держась за руки, оказались наверху. — Меня зовут Г’Тор, — сказал парень, отпустив ее руку. — Ты цела? На’Тот кивнула, улыбнувшись ему. — Спасибо. Если бы не ты, грохнулась бы так, что костей не собрать, — сказала она, посмотрев вниз. Остальные курсанты постепенно подтягивались. — Построиться! — крикнул Сол’Тар. Когда все добежали и выстроились, он сурово ткнул пальцем в девушку, толкнувшую На’Тот. — Имя? — Чо’ре Па’Ран! — гаркнула девица, шагнув вперед. — Что я говорил про правила в дро’шорне? — рявкнул тол’джак. — Враг у нас не внутри отряда, а снаружи! Ты это помнишь? — Так точно! — ответила Па’Ран. — На этой проклятой лестнице было достаточно места, но ты взяла и толкнула свою сестру по оружию! — сурово сказал тол’джак. — Просто так, шутки ради! Недопустимо так поступать! Она могла покалечиться на этой лестнице из-за тебя. Чтобы этого больше не было. Ясно? — Так точно! — повторила Па’Ран. Тол’джак посмотрел на остальных курсантов. — Это и вас касается. Вы — семья, и в любом испытании вы должны друг друга поддерживать, а не толкать с лестниц. Уяснили? Только так ваша дро’шорна станет сильной и сплоченной. Только так вы победите! Вы должны научиться сосредотачиваться на задании, быть единым целым во время его выполнения. Действовать так, как вот этот славный чо’ре… — и он хлопнул Г’Тора по плечу. Тол’джак приказал курсантам отправляться на занятия. На’Тот сделала вдох и выдох. Быстрый бег по лестнице слегка взбодрил ее и прогнал сонливость. Она уже хотела последовать за остальными в ворота академии, как почувствовала чьи-то руки на своих бедрах. — С такой красавицей я с радостью готов стать единым целым! — услышала она веселый голос позади себя. Опять этот назойливый малый! На’Тот узнала его голос. У нее вообще была хорошая память на лица и голоса. — Глаза твои, как две свечи во тьме ночнооой! — дурашливо пропел парень, цитируя строки из «Книги Г’Квана». Зашипев, На’Тот развернулась и толкнула его в грудь. Да как он вообще смеет распускать свои руки! Ей показалось, что она сделала совсем незначительное движение. Но видимо не учла своей боевой подготовки. Потому что парень отлетел с такой скоростью, будто им выстрелили из пушки. На’Тот с ужасом увидела, как он соскользнул с лестницы и, кувыркаясь, пролетел несколько пролетов, ударяясь о ступени, прежде чем рухнул на каменной площадке далеко внизу. И дико заорал, скорчившись. Остальные курсанты это услышали и остановились. — О, святые мученики! — пробормотала На’Тот, побежав вниз, прыгая через несколько ступенек. Неужели она его убила?! Краем глаза она увидела обоих тол’джаков, бегущих за ней. — О, боги… — она замерла над извивающимся от боли парнем, не зная, как к нему подступиться. Сол’Тар и Ро’Над оттолкнули ее, склонившись над ним…***
— Как же ты меня напугал тогда, улетев с этой проклятой лестницы! — сказала На’Тот, толкнув Тал’Кора в бок локтем. — А уж я как напугался! — ответил он со смехом. — И было с чего, — сказала На’Тот, — ты ж тогда две ноги сломал! Тал’Кор покачал головой. — Одну сломал, а во второй заработал трещину. — Без разницы, все равно месяц потом прыгал на костылях, — ответила На’Тот, подняв взгляд на ступени, исчезавшие в легком вечернем тумане. — И мне пришлось с тобой возиться, помнишь? — Но это было справедливо, согласись, — сказал Тал’Кор. — Если бы ты мне не врезала тогда, я бы ничего не сломал. — Ты бы ничего не сломал, если бы не распускал свои руки! — строго сказала На’Тот. — Я ж искренне тобой восхищался! — ответил он, посмеиваясь. — И что получил в ответ? — Ты мне лучше скажи одну вещь, — На’Тот еще раз толкнула его кулаком в плечо. — Как ты вообще смог разглядеть мои глаза, когда я все время была к тебе спиной, а? Тал’Кор только рассмеялся в ответ. А потом указал на казармы, уже начинавшие исчезать в вечернем сумраке. — Пойдем, навестим их, а? Тем более, сама знаешь, во время Дня Независимости Кал’наран открыта для всех: и курсантов, и выпускников. Он говорил правду. Обычно в академию трудно попасть без пропуска. Да и курсантов в город практически не отпускали. Но во время празднования Дня Независимости режим делали не таким строгим. — Что ж, пошли! Он взял ее за руку и потащил вперед, по дороге вымощенной каменными плитами…