Военная космическая база Режима Нарна в Квадранте 24, 2253 год
— Приветствую тебя, дочь! Полагаю, уже можно поздравить тебя с продвижением по службе? На’Тот улыбнулась, глядя на лицо отца на экране видеофона. — Да, отныне твоя дочь уже не чо’ре, не курсант-молокосос, а суровый шорн, — ответила она. — Последние экзамены и учения проведены и сданы на отлично, остается надеяться, что и в этом звании я пробуду недолго. Уж теперь-то нас тут перестанут опекать и будут брать на серьезные военные операции. Сам знаешь, в этом квадранте обстановка всегда напряженная. Уж двенадцать боевых миссий наберутся быстро. Оглянуться не успею, как уже стану шорн-наром! Тут служат ребята, которые за год это успели провернуть. Горячая точка, что уж тут говорить. Советник Ша’Тот кивнул: — Да, столько лет уже прошло с тех пор, как мы вышибли центавриан из этого сектора, а они все не могут успокоиться. — Им есть из-за чего переживать, — хмыкнула На’Тот. — Они так поспешно удрали отсюда в конце Оккупации, что оставили не только верфи и космическую станцию на орбите планеты, что сейчас под нами, но и три металлодобывающих завода на ее поверхности. Думаю, если прислушаться, до нас долетит скрежет центаврианских зубов из соседнего сектора. Она рассмеялась, и отец рассмеялся вместе с ней. — Вижу, что ты уже носишь новую форму. Дай-ка на тебя посмотреть! — сказал советник Ша’Тот, прищурившись. На’Тот отошла на несколько шагов от экрана, чтобы он мог увидеть её в полный рост в новом парадном мундире, и развела руки в стороны, повернувшись вокруг своей оси. — Жалко, тетка твоя в отъезде и не может это видеть, — сказал отец, довольно цокнув языком. — Она бы, наконец, успокоилась и поверила в то, что ты можешь стать первоклассным пилотом истребителя и служить бок о бок с лучшими воинами Режима Нарна. Не то, чтобы она вообще не верила в твои силы и способности, дочка, но, сама знаешь, как Ла’Эт относится к военной службе в космофлоте. На’Тот нетерпеливо кивнула. — Да, она считает, что нам надо сначала собственную планету привести в порядок, а потом уж лезть так далеко в космос. Конечно, в чем-то тетя права, папа, но спорить с ней можно бесконечно. Полагаю, даже хорошо, что мы сейчас разговариваем без неё. Иначе бы потратили драгоценное время сеанса межзвездной связи на пререкания, как обычно. Я лучше ей потом отдельное письмо пришлю и голографическое фото приложу. При полном параде. — Да, так будет лучше. Я тоже не откажусь от собственного экземпляра твоего голофото, — отец подмигнул ей лукаво. — Буду носить его с собой в кармане у сердца и по-стариковски вздыхать, когда появится момент взглянуть на него украдкой в перерывах между заседаниями Кха’Ри. Теперь, когда у тебя начнется настоящая серьезная служба, боюсь, такие сеансы связи станут ещё более редкими и короткими… Тут он вздохнул, не сдержавшись. — Про визиты домой я даже не говорю… — Отец! — На’Тот тоже вздохнула, скрестив руки на груди. — Ты опять… — Я понимаю, понимаю, — быстро ответил он, подняв руку. — Тебе действительно нужно сейчас полностью сосредоточиться на военной службе, ведь именно к этому ты шла столько лет. Я понимаю. Но… мы тебя три года уже не видели дома, а разговоры по межзвездной связи все-таки не заменят живого общения. Как воин, я горжусь тобой и твоими достижениями, На’Тот. Но как отец… я скучаю по тебе, дочка. Он коснулся рукой экрана. — Надеюсь, хотя бы через полгода тебе дадут небольшую увольнительную, и ты нас с Ла’Эт навестишь. Моя сестра тоже скучает по тебе. Говорю это, потому что сама она никогда тебе в этом не признается. Но ты меня не выдавай, хорошо? — он подмигнул ей. На’Тот тоже положила руку на экран, слабо улыбнувшись. — Не могу ничего обещать, отец. Здесь действительно обстановка меняется очень быстро. Граница близко, сам понимаешь. И мне надо будет уделить много времени службе, если я хочу получить повышение в течение года, а не растягивать это на десятки лет. Ты ведь знаешь, как это происходит в нашей армии. Только самые активные и трудолюбивые воины, зарекомендовавшие себя перед командованием и братьями по оружию, получают такой шанс. Быть может, когда стану шорн-наром… Отец посерьезнел, перестав улыбаться. Рот его сжался в узкую линию. — Дочь, ты должна понимать, что мы рады видеть тебя дома в любом случае, неважно, в каком звании ты будешь. И… я давно хотел поговорить с тобой насчет военной службы и того, что это значит для тебя. Мне кажется, ты стала слишком увлечена продвижением в карьере, а не самой службой… — Разве определенная доля честолюбия у воина — плохо? — резко спросила На’Тот, чувствуя, что отец готовится прочитать ей очередное нравоучение. — Всегда хорошо иметь цель, то, к чему нужно стремиться. Это придает смысл жизни. Ты это мне часто повторял в детстве. И если воин действительно хорош в том, что делает, разве не будет благом для армии и всего Режима Нарна, если он займет место, на котором будет работать наиболее эффективно? Я чувствую, что мое истинное место еще не достигнуто, что я только на пути к нему. — Я к тому, что не всегда надо проходить этот путь в спешке, — сказал советник Ша’Тот. — Важнее проходить его осмысленно. Ты провела семь лет в академии, как чо’ре, и достигла впечатляющих результатов. Можно уже сказать, что это задание жизни ты исполнила очень хорошо. Не просто училась абы как, но получила ценные знания и навыки. Конечно, это будет большим приобретением для Режима Нарна — получить в рядах армии столь квалифицированного воина. Теперь ты шорн, и должна исполнить свой долг для родины в этом звании. И делать это основательно, не пытаясь поскорее проскочить этот этап. Важно ведь не звание, а то, что ты служишь Режиму Нарна, защищаешь границы наших владений от врагов. И когда ваши эскадрильи будут посылать на боевые миссии, ты должна думать не о том, как бы поскорее заполучить новое звание или заработать славу, а о том, как одержать победу над противником с минимальным ущербом для себя и твоих соратников. — О чем ты говоришь, папа? — прищурилась На’Тот. — Ты что, предлагаешь мне держаться за спинами моих братьев по оружию и не высовываться?! — Я советую тебе соблюдать в бою хладнокровие и избегать бессмысленного риска и глупой бравады, — сказал советник Ша’Тот. — Я разговаривал с вашим сол’таротом недавно, и он сказал, что ты — очень хороший пилот, но иногда действуешь сгоряча. Как будто пытаешься что-то всем доказать. Это опасный путь, дочь! Ты не должна позволять своему честолюбию затягивать себя на него! На’Тот сжала кулаки, нахмурившись. — Святые мученики, отец, ты следил за мной во время учебы в академии, и теперь тоже это делаешь?! Если ребята из эскадрильи узнают, что ты достаешь нашего сол’тарота вопросами о моем поведении во время вылетов, они точно будут дразнить меня «папенькиной плаксивой дочкой» и прочими, более обидными прозвищами. Не говорю уж о самом сол’тароте Ра’Тоге. Он и так меня не особо жаловал, постоянно попрекал то тем, то этим. И теперь я понимаю, почему он так себя ведет! Ша’Тот коротко усмехнулся, наблюдая за ней с экрана. — Если это тебя утешит, ты не одна такая в своей эскадрилье. Ваш сол’тарот отчитывался и перед родителями других чо’ри, проходивших обучение под его началом на этой базе. Таковы правила. Увы, теперь ты шорн, и больше я с вашим командиром так легко связаться не смогу. Но я еще не самый занудный тревожный папаша, если хочешь знать. Больше всего головной боли ваш Ра’Тог получал от общения с семейкой твоего приятеля Г’Тора, особенно с его бабушкой… — Он мне не приятель! — вспыхнула На’Тот, сверкнув глазами. — Да? — советник Ша’Тот приподнял безволосую бровь. — Неужели до сих пор не простила его за тот поступок на первом курсе? Прошло уже столько лет! Все-таки вам часто приходится работать в паре на тренировках. А теперь вы и вовсе живете в одной каюте. Трудно проводить столько времени с кем-то, если считаешь его врагом… — Дело не в прощении, — сухо ответила На’Тот. — Дело в доверии. И он его не оправдал. Да, мы неплохо чувствуем друг друга во время полетов в эскадрилье. Мы сработались вместе. Как братья по оружию. Но он мне не друг. Вот и всё! Советник Ша’Тот покачал головой. — Ты все-таки слишком категоричная, дочь. Рубишь с плеча, чуть что идет не по-твоему, как и в детстве. Его методы решения проблемы и мне пришлись не по нраву, но в результате это пошло на пользу вашей дро’шорне. — Да, мы тогда выиграли соревнование по кроссу. И Г’Тор получил, что хотел. Красивую отметку в аттестате. Ну и я кое-чему научилась, спасибо ему. На’Тот сжала губы, насупившись. — Хотя и тебя, отец, тоже должна поблагодарить за то, что вразумил меня. Твой пример помог мне решить эту проблему поскорее.***
Отец тогда действительно сумел её встряхнуть и вывести из отчаянного ступора, вызванного поступками как Тал’Кора, так и Г’Тора. И если с Тал’Кором На’Тот разобралась почти сразу, в весьма резких выражениях приказав больше её не беспокоить и вообще держаться подальше, то с Г’Тором было сложнее. Тал’Кор до конца первого курса должен был оставаться в другой дро’шорне, как того требовали условия, поставленные ему перед токти’варом. Она хотя бы была избавлена от необходимости видеть его каждый день. И это помогало постепенно забыть его, избавиться от мыслей о нем. А Г’Тор был рядом почти постоянно, более того, с ним в паре ей предстояло пройти большую часть кросса. И это было ужасно. На тренировках из-за этого у нее ничего не ладилось, и это выводило из себя тол’джаков и остальных курсантов их дро’шорны. И в один из таких дней её навестил отец, приехав после заседаний. И позвал на небольшую прогулку по окрестностям академии. Он сумел ненавязчиво выведать у неё все детали недавнего инцидента, закончившегося дракой между курсантами. — Больше всего меня бесит даже не их поведение, не то, как они поступили со мной, сделав ставкой в своем споре, как будто я вещь какая-то, а то, что я не могу от этого отрешиться, и это мешает подготовке к экзаменам и соревнованиям! — раздраженно прошипела На’Тот, шагая рядом с отцом по каменистой тропинке. — Наверное, это наследственное, — задумчиво произнес советник Ша’Тот, глядя по сторонам. — Есть у Защитников Драксшота в определенном возрасте некоторая… бесшабашность, которая может привести к весьма разрушительным последствиям, если не взять её под контроль. Этому был подвластен мой отец, покойный сводный брат Шу’Рен тоже не смог избежать этого периода, как и сестра Ла’Эт… — Даже тетя Ла’Эт?! — в изумлении переспросила На’Тот, не в силах представить, что эта строгая и чопорная женщина могла вести себя… бесшабашно. — Да, — кивнул отец, грустно улыбнувшись. — Последствия её поступков наша семья до сих пор расхлебывает, но об этом мы с тобой как-нибудь потом поговорим. И я тоже чуть не попал в эту же ловушку. Когда это случилось, мне было лет шестнадцать, как и тебе. На меня свалилось очень много ответственности: большая часть старших родичей угодила в плен к центаврианам, и была выслана с Нарна, но об этом я узнал значительно позже, а тогда думал, что они все погибли. В результате я оказался командиром отряда повстанцев, большая часть которых была старше и опытнее меня. А из помощников у меня только сводный младший брат да сестра по сумке, да несколько друзей отца, решивших принять мою сторону. И, естественно, центавриане вовсе не собирались оставлять нас в покое и активно пытались выкурить из убежищ в горах. Я постоянно в те дни чувствовал, что иду по узкому мосту через пропасть, и один неверный шаг мог привести к падению. Более того, весь отряд мог свалиться в эту же пропасть вместе со мной, если я совершу ошибку, приму неправильное или опрометчивое решение. Кажется, уже хватало головной боли и проблем, куда же больше? Он улыбнулся, посмотрев на неё. — И, тем не менее, я нашел, как еще усложнить ситуацию. Отец положил руку ей на плечо и наклонился к ее уху, прошептав: — Я влюбился без памяти в одну из девушек-ки’дат моего отряда. — О, святые мученики! — не сдержалась На’Тот. — Да, это было ужасно, — кивнул отец. — Мне надо сосредоточиться на серьезных планах и продумать, куда лучше отступить моему отряду, чтобы не угодить в засаду центавриан, а все, о чем я мог думать — это как прекрасны глаза моей возлюбленной в лучах рассветного солнца. О, Г’Лан! Он покачал головой и отвернулся, глядя на далекие вечерние горы на горизонте и огни Г’Камазада внизу, в долине. — Я, конечно, влюблялся не раз, и потом тоже переживал много таких моментов, но та любовь была все же самой пылкой, заставляющей отключиться рассудок. Это было какое-то помешательство, мания, очень сильный кар’мал дор. Я не мыслил своей жизни без этой девушки! И… да, дочка, это стало отражаться на ситуации в моем отряде. В тот год лорд Тронно, наш заклятый враг, уничтожил наше основное убежище, и нам пришлось срочно уходить на другую базу. Защитники Драксшота несколько веков владели теми землями, и вокруг нашей крепости было несколько тайных горных убежищ, в которых можно было переждать атаки врага, если вдруг по каким-то причинам оставаться в замке становилось опасно. Дороги туда были известны только членам нашего рода. И, как понимаешь, после того, как мой отец и его двоюродные братья пропали после боя с центаврианами, знание это осталось только у меня. Наше последнее убежище оставалось так долго запасным не только из-за сложного пути к нему, но и потому что в той местности жила стая даров. Много веков наш клан умудрялся поддерживать с этими опаснейшими хищниками своеобразное перемирие. И секреты, помогавшие расположить к себе этих зверей, передавались из поколения в поколение. Отец мой их знал, и смог кое-что передать мне, как самому старшему из детей. А вот сводного брата и сестру научить не успел. И вот мне нужно позаботиться о выживании моего отряда, чтобы не навести на моих воинов центавриан, как уже случалось ранее, а я не могу сосредоточиться, витая в облаках любовной лихорадки. Вскоре передо мной стал очень жесткий выбор: или я целиком посвящаю себя тем, кто находится под моим командованием и ответственностью… или продолжаю ворковать с моей кар’мал, подвергая всех смертельной опасности, ставя свое положение, как командира, под сомнение. На’Тот замерла, уставившись на него. — И ты выбрал?.. — Я выбрал отряд, конечно. Мою дро’шорну, — сухо ответил отец. — Это было тяжело и больно для меня и моей кар’мал. Но я принял решение и пошел дальше, не оборачиваясь, оставив любовь за спиной. Если ты не можешь обуздать свои чувства так, чтобы они не причиняли вреда твоему окружению и твоей жизни, приходится от них… избавляться. Возможно, это не самый правильный путь, но он сработал тогда со мной. И сработал быстро, что было особенно важно. Иначе бы мы сейчас с тобой здесь не разговаривали. Советник Ша’Тот посмотрел на На’Тот очень пронзительно. — Ты должна решить, дочь, что для тебя важнее в данный момент. Твое маленькое личное счастье или благополучие твоих братьев по оружию. Иногда ради дро’шорны приходится расставаться с тем, кто тебе приятен, и продолжать работать с кем-то, кто тебе ненавистен. Та девушка осталась в моем отряде. Потому что особо уходить нам друг от друга было некуда. Мы перестали быть кар’малами, но остались братьями по оружию, у которых была единая цель — изгнать центавриан из нашего мира. Мы оба сосредоточились на этой цели, и это помогло избавиться от других чувств, которые нам тогда только мешали. Ты тоже можешь попробовать этот способ. Вдруг сработает? Он похлопал её по плечу и ушел, пожелав спокойной ночи. На’Тот вернулась в казарму и лежала без сна до утра на жесткой циновке. И на следующий день приняла решение…***
Первое время, конечно, было очень тяжело, потому что приходилось работать и с Тал’Кором и с Г’Тором на тренировках. Но постепенно На’Тот выработала холодное равнодушие к ним обоим. И это помогло им блестяще пройти кросс. «Раз уж не умею контролировать свои чувства в этой проклятой любви, то лучше вообще обойтись без неё! — решила она, слушая, как объявляют победу её дро’шорны. — Ну… по крайней мере, пока не закончу академию!» Учебная программа Кал’наран на следующих курсах оказалась настолько насыщенной и тяжелой, что соблюдать принятое решение оказалось очень легко — ни на что другое, кроме тренировок и лекций у курсантов сил и времени просто не оставалось. На пятом курсе На’Тот решила учиться на пилота тяжелого истребителя класса «Фрази», как и мечтала с детства, заодно надеясь, что это избавит её от необходимости видеть Тал’Кора и Г’Тора, потому что большая часть курсантов их дро’шорны выбрала службу в десанте. К ее величайшей досаде, оба парня тоже пошли в аэрокосмические войска. Пилоты учились чуть дольше, чем солдаты наземных войск, и им предстояло пройти много отдельных экзаменов и тестов, поэтому не все курсанты выбирали эту специализацию, успев к пятому курсу устать от учебы и жаждая поскорее попасть на действительную военную службу. В Кал’наран курсантов-пилотов звали «отступниками» и «бродягами», потому что, в отличие от десанта, они не оставались надолго в одной дро’шорне, а часто перекочевывали из одного отряда или места назначения в другое. Из дро’шорны На’Тот только десять чо’ри выбрали эту специализацию. И она была единственной девушкой среди них. На последних курсах академии их распределили на выпускную большую практику в разные точки и места. Тал’Кор попал на один из военных кораблей, а На’Тот, Г’Тор и еще трое ребят-однокурсников получили назначение на военную базу в Квадранте 24. Это был очень важный стратегический объект Режима Нарна, бывшая центаврианская промышленная колония, особенно ценная тем, что покидали они её в такой спешке, что не успели уничтожить ни станцию на орбите четвертой планеты звездной системы, ни судостроительную верфь, ни заводы по добыче руды на самой планете. Нарны активно использовали эти заводы для добычи необходимого сырья для своих военных кораблей и оружия. На планете в трех городах-куполах жили и работали почти пятьдесят тысяч колонистов: инженеры, оружейники и шахтеры, снабжавшие орбитальную верфь «На’Тор» металлом и топливом, добываемых в её недрах. Весь этот сектор космоса, вся звездная система, были нашпигованы военными кораблями и техникой, станциями слежения и зондами. Центаврианские владения находились совсем рядом, в одном гиперпрыжке от них, и за соседний Квадрант 37 шли яростные споры. Изначально он считался нейтральной зоной между Нарном и Центавром. Но несколько лет назад нарны построили там хорошо вооруженную военную базу. Из-за напряженной обстановки на границах Режим Нарна постоянно держал здесь очень большие войска, поэтому курсанты Кал’наран мечтали получить распределение именно сюда. Здесь точно можно было обрести весьма богатый и уникальный практический опыт, потому что пилоты совершали зачастую не только учебные, но и боевые вылеты. А это означало быстрое продвижение по службе даже в мирное время. Ну и в самой звездной системе, помимо планет м-класса, было несколько внушительных газовых гигантов с поясами астероидов между ними и многочисленными лунами-спутниками. Полеты вблизи них входили в программу обучения пилотов истребителей в условиях повышенной гравитации, экзамены по которой были выпускными для курсантов Кал’наран. Космическая станция, которую называли так же, как и планету под ней, — Квадрант 24, — была построена центаврианами и для центавриан, и являлась для нарнов ценным источником высоких технологий. В частности, работала она на гравитационных двигателях, секрет производства которых ученые Режима Нарна так и не смогли за все эти годы разгадать. По этой же технологии на планете работал гравитационный лифт, поднимавший на орбиту руду и прочее сырье для верфи. Центавриане, раздосадованные, что такие технологии все-таки попали нарнам в руки, конечно, были бы рады при первом удобном случае разнести эту базу в мелкую космическую пыль. Но в данный момент это было практически невозможно, настолько сильно она охранялась. На самой станции постоянно находилась группа ученых, изучающих её технологии. Но большая часть обитателей являлась военнослужащими самого разнообразного толка: пилоты эскадрилий, приписанных к базе, курсанты из Кал’наран и Нот’нарот, проходящие практику, десантные войска, постоянно переправлявшиеся в другие колонии, тураты-срочники, ожидающие распределения по местам службы. Станция обладала искусственной гравитацией, но сила тяжести была ниже, чем на Нарне и даже чуть ниже, чем на Приме Центавра, если верить утверждениям ученых. К этому новичкам приходилось несколько дней привыкать. Но в любом случае, жить здесь было лучше, чем на космических кораблях, где гравитация вообще отсутствовала. Нарны переносили невесомость лучше, чем земляне и центавриане, но всё равно со временем она начинала негативно влиять на их организм и общее самочувствие. Некоторые особенности постройки станции были для нарнов не очень удобны. Например, каюты для пилотов истребителей. На военной базе находилось несколько эскадрилий в разных секторах станции. Чтобы обеспечить быстрое реагирование, каюты пилотов располагались недалеко от ангаров с истребителями, так что в случае необходимости нарнские воины могли совершить боевой вылет через считанные секунды после объявления тревоги. Каюты были двухместными, оборудованными всеми удобствами, и нарнам, привыкшим к общим казармам, это казалось чрезмерной роскошью. А иногда и оказывалось немного неудобно. Когда На’Тот и её однокурсники прибыли на станцию и поступили под командование сол’тарота Ра’Тога, выяснилось, что и в своей эскадрилье она была единственной женщиной. — Вот теперь еще думай, куда тебя поселить, — проворчал интендант, почесав затылок. — Сомневаюсь, что тебе, детка, захочется делить каюту с нашими суровыми парнями из старших пилотов. Он был прав, На’Тот не горела желанием провести почти год в обществе какого-то незнакомого мужчины. Даже если он вдруг сам окажется не против. — У центавриан женщины в армии не служат, поэтому они о таких вещах даже не думали, когда эти каюты проектировали, — хихикнул интендант и посмотрел на её спутников. — Так что, ребятки, кому-то из вас придется её приютить. Все-таки вы из одной дро’шорны, вам будет проще ужиться. — Может, мне лучше вообще жить в каюте одной? — жалобно предложила На’Тот. — Не получится, красавица моя, — сладко улыбнулся интендант. — В каждом крыле по шесть двухместных кают, ровно столько, сколько пилотов в эскадрилье. Можно, конечно, определить тебя в казарму к десантуре. Но она далеко от этого крыла. Не будешь же ты бежать по тревоге через всю станцию к своему ангару? Сол’тарот тебя за это не похвалит! — Иди ко мне, На’Тот! — тут же позвал её Г’Вен, широко улыбнувшись. — Уж мы-то точно уживемся вместе! На’Тот в этом сильно сомневалась. Г’Вен в свое время преподал ей еще один важный урок: если уж очень хочется с кем-то провести только одну ночь, просто чтобы развеяться и согреться, то не стоит выбирать парня из своей дро’шорны. Хоть она ему и озвучила все условия перед этим, он все равно, кажется, ничего не запомнил, и вот уже который год пытался к ней подкатить при каждом удобном случае. Нет, он не был плох или противен, но… никак не мог понять, что она действительно ни с кем не заинтересована в долгих отношениях. И этим её очень раздражал. — Боюсь, уже через день мне придется спустить тебя с местной лестницы, — откровенно сказала она. И обвела остальных своих спутников отчаянным взглядом. Два курсанта были братьями по сумке и сразу вцепились друг в друга, хором заявив, что будут жить вместе. — Г’Тор, ты же не будешь возражать против моей компании? — сказала она самым сладким голосом, толкнув его в плечо. Он вздрогнул, как будто очнувшись от задумчивости, и посмотрел на нее напряженно, почти затравленно. — Э… кхм… — промычал он растерянно. — Парень, когда такая красавица предлагает жить в одной каюте с тобой, надо не мычать, а соглашаться! — расхохотался интендант, переглянувшись с другими старшими пилотами и сол’таротом, которые тоже стояли рядом, наблюдая за новичками. — Не уверен, что буду хорошим соседом для неё, — ответил Г’Тор осторожно. — Зато я хотя бы знаю тебя, а ты — меня, — сказала На’Тот, похлопав его по спине. — Так же как знаю, что у тебя все в порядке с контролем, в отличие от меня. И если уж у меня возникнут с ним проблемы, ты же проследишь, чтобы я не наломала дров, да? Удержишь от глупостей? Тебе ведь не привыкать это делать со мной, а? Вправлять мне мозги, наставлять на путь истинный… Учить как жить правильно… И с кем жить правильно… Г’Тор криво улыбнулся в ответ на её откровенную издевку и кивнул. — Теперь я буду в надежной компании! — сказала На’Тот, оскалив зубы в язвительной усмешке. — Не бойся, не стану отбивать тебя у твоей драгоценной невесты с Дросса. И даже не буду мешать тебе вздыхать по На’Лар. На’Тот знала, что Г’Тор всё-таки успел закрутить короткую интрижку с этой целеустремленной девицей в перерывах между экзаменами и подготовкой к ним, но На’Лар выбрала службу в десанте, заявив, что ненавидит космос и истребители, так что уже года два как их пути разошлись. Г’Тор снова вздрогнул и быстро изобразил дерзкую нагловатую улыбку. — О, На’Тот, я согласился быть твоим соседом по каюте отчасти потому, что ни у кого из нас в ближайшие полгода вообще не будет ни сил, ни времени на флирт или подобные этому глупые забавы. Тут такая интенсивная программа подготовки пилотов, что выжимает даже самых неистовых курсантов до состояния жидкой биомассы. — И откуда же у тебя такие сведения, господин заучка? — ласково поинтересовалась На’Тот. И тут же добавила, указав на него пальцем: — Позволь, угадаю. Старший брат подсказал? — Именно так! — с ухмылкой ответил Г’Тор. — Мощь твоего разума и сверхъестественная проницательность потрясают меня каждый раз, На’Тот! — Да вы и впрямь созданы друг для друга, детки! — гоготнул интендант, вручая им ключ-карты от каюты.***
Г’Тор оказался прав: тренировки на этой военной базе были настолько тяжелыми и выматывающими, что уже через несколько дней из голов курсантов выветрились все мысли о флирте и чем-то подобном. Сил хватало лишь кое-как удержать в памяти тонны информации об истребителях класса «Фрази» и параметрах их полетов в разных условиях да доползти после смены до койки в каюте и отрубиться в мертвом сне. На’Тот пришлось нелегко в этот период, потому что приходилось доказывать себе и остальным, что она способна выдержать многократные перегрузки во время полетов не хуже, чем окружающие её мужчины-пилоты. С тех пор, как нарны после освобождения от центаврианской оккупации начали стремительно осваивать космос и полеты на космических кораблях, им пришлось узнать много нового не только об окружающих их систему мирах, но и о собственной физиологии. Например, то, что нарнские женщины, сильные и выносливые воины и охотницы в условиях их родной планеты, хуже выдерживают перегрузки и невесомость во время космических полетов, чем мужчины. Поэтому им требовались более долгий тренинг и подготовка, если они выбирали профессию пилота, особенно пилота тяжелого бомбардировщика класса «Фрази». В итоге курсантки военных академий предпочитали служить в десантных войсках, где у них было даже преимущество в силе и ловкости. А космос и головокружительные виражи в невесомости оставляли мужчинам. Все месяцы, что длилось обучение, На’Тот чувствовала на себе скептический взгляд их сол’тарота, Ра’Тога, который вообще не особо обрадовался появлению в его эскадрилье единственной курсантки. «Делать мне нечего, как нянчиться с этой тощей девчонкой!» — ворчал он недовольно. На’Тот на самом деле оказалась довольно способной ученицей и чувствовала в полете машину лучше, чем некоторые ее однокурсники-мужчины. Но сол’тарот продолжал относиться к ней настороженно. Когда нарнские инженеры создавали «Фрази», то стремились в первую очередь обеспечить максимальную безопасность пилота во время боя. Центаврианские истребители были легкими, как будто сделанными из стекла, и разлетались на куски даже при не очень мощном попадании. Но они умели летать невероятно быстро, так что такие попадания были редкостью. «Фрази» уступали им в скорости, и значительно. Но толстый слой брони позволял выдержать даже выстрел в упор из ионной пушки. Также этот истребитель был способен совершать полеты в атмосфере, и именно эта особенность делала его тяжелым в управлении для пилота. Первые модели часто теряли маневренность и вели себя в условиях турбулентности и ветра непредсказуемо. Новые были более легкими в управлении, но пилоту все равно требовалось выработать сноровку, чтобы их контролировать. По мере приближения финальных экзаменов по полетам в условиях повышенной гравитации сол’тарот все больше беспокоился из-за На’Тот и ее способности пройти это испытание. Но, как оказалось, волноваться ему надо было вовсе не о ней…***
— Сол’тарот Ра’Тог сказал мне также, что ты на экзаменах чуть не нарушила его приказ, — сказал отец, не сводя с нее пытливого взгляда. На’Тот тяжело вздохнула, ей не хотелось вспоминать то, что тогда произошло. — Я просто пыталась спасти брата по оружию, — сказала она. — Я была ближе всего к нему, отец! Если бы ты был на моем месте, неужели не поступил бы также? — Учитывая условия вашей тренировки и местоположение, шансов спасти его практически не было. А если бы ты нарушила строй и попыталась к нему приблизиться, в тот день в вашей эскадрилье погибли бы два пилота, а не один, — ответил советник Ша’Тот. — Ту ситуацию уже проанализировали ваши командиры во время разбора комиссией и признали решение и действия вашего сол’тарота единственно верными в тех обстоятельствах. И вины бедного парня-пилота тоже нет. Инцидент произошел из-за неисправности в двигателях и системе управления истребителя — такое случается с этими моделями при больших перегрузках. Даже если бы ты сумела догнать его до того, как он нырнул глубже в атмосферу газового гиганта, и взяла бы на буксир, вы бы не выбрались, потому что его двигатели не выдали бы достаточную мощность, чтобы преодолеть гравитацию планеты. Он утянул бы тебя за собой, На’Тот… Она зажмурилась на мгновение, пытаясь избавиться от картины, все еще стоящей перед глазами: как истребитель бедолаги На’Грана хаотично крутится, сойдя с проложенной автопилотом траектории полета, специально рассчитанной и максимально безопасной при такой близости газового гиганта и его луны. Они слышали его голос, были с ним на связи до самого конца, — все одиннадцать его собратьев по оружию из эскадрильи, — но ничего не могли поделать, потому что малейшее отклонение от курса при такой дикой перегрузке означало смертельный риск увязнуть в гравитационном капкане этой опасной планеты. Истребители «Фрази» часто начинали плохо слушаться руля при повышении нагрузок, и удерживать их на курсе было очень тяжело физически. Любое дополнительно движение или маневр вывели бы их из-под контроля окончательно. «Всем пилотам — сохранять строй!» — прорычал сол’тарот Ра’Тог, как только На’Гран начал валиться в пике… Они разговаривали с ним все те недолгие мгновения до того момента, как его истребитель взорвался, раздавленный чудовищным давлением атмосферы газового гиганта. — Я понимаю, отец, — ответила На’Тот, стиснув зубы. — Но всё равно не могу перестать думать о том, что если бы соображала быстрее, успела бы его перехватить, когда он пролетел совсем близко от меня… Советник Ша’Тот тяжело вздохнул. — Дочь, ты должна понять, что в этом мире мы не можем контролировать всё. Всегда есть место неожиданности. И это был как раз такой случай. И на военной службе такие вещи могут произойти не один и не два раза. Тебе надо привыкнуть не терять сосредоточения на главной цели, не отвлекаться на прочие раздражители. Вы уже помянули его доброе имя? На’Тот кивнула, пытаясь держаться спокойно. Всякое случалось за время ее учебы в Кал’наран, но вот гибель однокурсника, да еще такую жуткую, когда все твои друзья и сослуживцы рядом, кажется, только протяни руку… но никто не в состоянии помочь… видеть прежде не доводилось, и это её потрясло. — Такая злая ирония, отец. Совсем недавно мы грустили по нашему собрату по дро’шорне, а сегодня уже собираемся праздновать наше продвижение по службе и окончание учебы. — Это тоже часть военной службы, дочь, — ответил советник Ша’Тот. Интерком громко пискнул, и голос из динамика напомнил, что сеанс связи подходит к концу. На военной базе все звонки по межзвездной связи были для военнослужащих и курсантов строго регламентированы и по предварительной записи. — Нам пора прощаться, На’Тот, дорогая, — сказал Ша’Тот. — Время так быстро пролетело. Есть пора для грусти и пора для радости. Отпразднуй свое новое звание вместе с друзьями. И… береги себя! — Надеюсь, вечеринка нашей эскадрильи еще не закончилась, — заметила она, коснувшись экрана пальцами, прощаясь с отцом. — Неужели такое может быть? — удивился он. — Запросто, — ответила она с кривой улыбкой. — Они уже весь вечер отмечают в баре. — А ты тут со мной беседуешь, — сказал советник Ша’Тот, приподняв бровь. — Что уж поделаешь, если так составлено расписание сеансов связи? — сказала На’Тот, проведя рукой по его лицу на экране. — До свидания, папа. Не знаю, когда нам разрешат позвонить домой снова. А за меня не беспокойся. У нас опытный сол’тарот, хоть и ворчливый. И ребята в моей эскадрилье очень дружные. За эти полгода мы хорошо сработались вместе. Стали как единая семья. Как настоящее братство. — Рад это слышать от тебя дочка. До встречи! Экран видеофона погас. На’Тот задумчиво улыбнулась, а потом, одернув новую форму, вышла из кабинета и поспешила в бар, надеясь еще успеть к общему празднованию…