День Независимости

      

Военная космическая база Режима Нарна в Квадранте 24, 2253 год

      Очень хорошо, что молодым пилотам выделили официальный отгул на следующий день после вечеринки. Предполагалось, что это даст им возможность оправиться от похмелья и бессонной буйной ночи.       Лучше бы они и впрямь отделались только похмельем.       На’Тот хотела спать, но понимала, что вряд ли сумеет заснуть, уж точно не в ближайшие несколько часов. Она лежала на своей койке на верхнем ярусе, слушая, как Г’Тор пыхтит внизу, смазывая регенерационным гелем синяки и ссадины на животе и груди. Он старался вести себя тихо, но иногда шипение или приглушенное ругательство все-таки срывались с его губ. Потом он долго ворочался, пытаясь найти удобное положение, при котором бы боль в теле была не такой сильной.       На’Тот видела, в каком он состоянии, и знала, что в ближайшие день-два такой позы просто не будет. Но боль, что Г’Тор испытывал сейчас, была скорее от действия геля, нежели от самих побоев. Ей доводилось им пользоваться, и она знала, как он жжется при нанесении на поврежденные участки тела, и этот эффект становился всё неприятнее со временем. Конечно, лежать под регенератором тоже несладко, даже при введенной анестезии. И чем серьезнее или глубже рана, тем болезненнее будет процесс её заживления при помощи регенератора или геля.       На’Тот знала, что врачи в лазарете накачали Г’Тора обезболивающими под завязку. Но, видимо, это не до конца заглушало эффекты от мази. Радовало только одно: обычно регенерационный гель работал быстро, и уже к вечеру этого дня Г’Тору должно было стать лучше.       А пока придется бодрствовать и помогать ему каждый час смазывать ушибы и раны там, куда он сам не мог дотянуться.       Закончив очередной сеанс лечения, На’Тот отдала Г’Тору полупустую банку с гелем, вытерев испачканные пальцы о собственный локоть, который после захвата, примененного чокнутым дар’каном, противно ныл.       — В любом случае… спасибо, что вмешался, — сказала она, наконец, покусывая губу. — Конечно, я и сама бы справилась, но тогда сейчас лежала бы на твоем месте примерно в таком же состоянии. Да и руку бы мне этот отморозок сломал. Из такого захвата иначе и не освободиться…       Г’Тор покачал головой, а потом охнул, замерев, вспомнив, что лучше вообще не шевелиться, пока гель не завершит свое действие.       — В таком же состоянии ты бы все равно не лежала, — ответил он. — Думаешь, я стал бы смотреть спокойно, как эти уроды тебя избивают? Друзья так не поступают!       На’Тот тяжело вздохнула, посмотрев ему в глаза.       — Значит, из меня получился неважный друг. Я была рядом, но все равно не смогла помешать им превратить тебя в отбивную. Возможно… если бы я не затеяла это дурацкое состязание и не привлекла бы их внимание, ты с остальными нашими ребятами не попал бы в такую переделку…       Г’Тор тронул её за руку, скривив опухшие губы в улыбке.       — На’Тот, ты же знаешь, какие дикари служат в десантуре. Им не нужно особого повода, чтобы затеять драку в баре. Тем более с пилотами. Ты послужила предлогом в этот раз. Но, уверен, они прицепились бы к нам и без тебя. Врач в лазарете сказал, что на станции такие стычки не редкость, особенно когда войска перебрасывают туда-сюда. Мало какой воин-десантник пройдет мимо пилота, не попытавшись выяснить отношения.       Г’Тор был прав. На’Тот знала, что солдаты наземных войск, особенно десантных, действительно недолюбливали пилотов, считая их зазнайками и бездельниками из знатных богатых семей, витающими в космосе над планетами, вдали от реальной грязной и кровавой войны, царящей на их поверхности. «Всегда легче нажимать кнопки на пульте и расстреливать врага, даже не видя его в лицо, когда он всего лишь точка на экране радара, — вспомнила она сердитое ворчание десантников, которых оставили сидеть под стражей, в то время как пилотов освободили. — Посмотрели бы мы, как эти сытые и нежные мальчики и девочки захныкали, оказавшись в рукопашном бою с солдатами геймов на их трижды проклятой метановой планете! Уж точно обделались бы в свои чистенькие штанишки! Но эту грязную работу выполняем мы, а награды и славу получают летуны! На наших нагрудниках лишь прорехи да грязь, хотя тела под ними покрыты шрамами, а их начищенные мундиры сверкают и звенят от наград, несмотря на то, что их кожа гладкая, как у младенцев! И сейчас, конечно, проще наказать нас, а этих трусливых папенькиных сынков и нытиков отпустить, просто потому что у нас связей меньше!»       В этом их горьком ворчании была доля правды. На базе, где служила На’Тот, пилоты эскадрилий действительно почти все были родом из Четвертого или Пятого Кругов. Обычно на эту специальность учили в военных академиях, и для курсантов из низких кругов отбор туда был строже.       На’Тот помнила настойчивую агитацию, которую крутили по всем каналам новостей, когда она училась в школе, и как им то и дело рассказывали, какое почетное и героическое дело — служить в вооруженных силах Режима Нарна, особенно в наземных войсках. На улицах постоянно висели плакаты с изображениями бравых десантников в красивой черной форме. И до поступления в академию она, как и её одноклассники, искренне полагала, что это действительно очень престижно — оказаться на военной службе в десантных войсках.       «Поступайте в наземные войска! — зазывали эти плакаты. — Продолжайте славное дело ваших предков, борцов за нашу свободу и независимость!»       Эти слова работали: большая часть призывников-срочников, особенно из низших кругов, стремились попасть именно в десант.       И только оказавшись в Кал’наран, На’Тот выяснила, что среди молодых знатных нарнов служба в наземных войсках считается хоть и почетной, но недостаточно престижной по сравнению со службой в войсках аэрокосмических. Лишь тяжелая подготовка пилотов и высокие требования к здоровью и физической форме мешали многим курсантам пойти на эту специальность.       На’Тот вспомнила, что Тал’Кор пытался попасть на базу в Квадранте 24 вместе с ними, но его запрос отклонили, предложив ему в качестве альтернативы пройти выпускную практику на тяжелом крейсере. Да, их положение в какой-то мере было для обычных солдат синекурой. И все же, эти грубияны-десантники были не правы, считая, что они добились этого места даром, только из-за заслуг их родителей.       На’Тот насупилась, вспомнив тяжелые тренировки, через которые пришлось пройти за годы обучения в Кал’наран. Ну, уж нет, она свое место в этой эскадрилье заслужила, и не позволит никому ее попрекать за это!       — Ох, я ведь обещал тебе сюрприз! — вспомнил Г’Тор, встрепенувшись и, забывшись, привычно хлопнув себя ладонью по лбу. И тут же вскрикнул от боли, поморщившись.       Он выглядел так забавно, что На’Тот улыбнулась, не выдержав, а потом провела рукой по его лбу, втирая остатки мази с пальцев.       — Осторожнее. Сюрпризов на сегодня уже достаточно. Не устрой себе второе сотрясение мозга.       — Он там, в холодильнике, — сказал Г’Тор, не желая успокаиваться. — Достань его, хорошо?       На’Тот поднялась на ноги, вытерев руки о штаны, и сделала шаг к холодильнику, но замерла, переспросив:       — Может быть, подождать с этим до того, как тебе полегчает?       Г’Тор мотнул головой, снова сморщившись.       — Нет, боюсь, он испортится раньше.       Она достала из холодильника небольшой металлический контейнер.       — Открой его, — сказал Г’Тор, наблюдая за ней с койки.       На’Тот сделала, как он сказал, и ахнула. Внутри был брин, и его пряный аромат тут же наполнил их небольшую каюту, несмотря на то, что он был замороженным.       — Его лучше съесть сегодня, иначе вкус уже будет не тот, — сказал Г’Тор. — Он и так долго сюда ехал из дома. Только разогрей сначала.       На’Тот пошла на их маленькую кухонку к плите, чтобы поставить на неё контейнер.       Она вспомнила, что родня каждый год присылала это блюдо Г’Тору и его старшему брату, пока они учились в академии, обычно после окончания экзаменов или каких-то важных соревнований.       — Твоя мама готовила? — спросила она, сглатывая слюну. По мере разогрева запах брина становился умопомрачительным.       — На сей раз бабушка, — ответил он. — Поэтому особенно важно съесть его так, как положено по традиции. Иначе труд бабули пропадет впустую. Она мне этого никогда не простит.       — И как именно? — поинтересовалась На’Тот, помешав мясные шарики в густом соусе, чтобы они прогрелись равномерно. — Мы дома его ели руками…       Г’Тор хмыкнул, криво улыбнувшись.       — Не в этом плане. В моей семье… и вообще у нас на Дроссе… брин считается редким деликатесом. Трудно в колонии раздобыть настоящее мясо урлота, понимаешь. У нас хорошо растут всевозможные злаки, овощи и фрукты, а вот эти животные почему-то не приживаются. Я не ученый, так что не могу сказать, почему так получается…       — Мясо урлота?! — воскликнула На’Тот, снова принюхавшись. — Ничего себе! Даже на Нарне, если хочешь знать, его не достать! Уж на что мой отец ловкий по этой части, но и ему это редко удавалось. Не припомню, ела ли я вообще когда-либо брин из урлота… Г’Тор… во имя святых мучеников… это же чудовищно дорого!       Она замерла, уставившись на него, подумав, что, наверное, не надо было заводить речь о цене. Уж конечно столь прославленной и богатой семье, как у него, раздобыть такой деликатес несложно даже в колонии. Как и доставить его потом на космическую станцию, просто чтобы порадовать своего отпрыска. Лучше даже не думать, во сколько им обошлась такая посылочка.       — Да, поэтому порция получилась такой крохотной, — ответил Г’Тор, то ли не заметив её смущения, то ли сделав вид, что не заметил. — Обычно бабуля делала огромную тарелку брина для каждого из своих внуков. Когда мы к ней приезжали, было сущим испытанием съесть все, что она нам готовила. Не из урлота, конечно. Обычно она смешивала мясо либа и мясо дикого дакка для фарша. Жирный либ придавал брину сочность, а дакк — необходимую упругость и аромат. Меня учили готовить брин и бабушка, и мать, и отец, но, боюсь, по части кулинарии я полная бездарность. Г’Сар и мой брат по сумке в этом больше преуспели…       На’Тот снова сглотнула слюну, вдруг вспомнив свои детские годы в голодном Драксшоте, когда сухое мясо хуга считалось запредельной роскошью. Что такое брин она узнала значительно позже, когда отец приготовил его для неё в День Обретения Имени. На’Тот до сих пор помнила, как была готова и тарелку съесть вместе с мясными шариками и соусом.       — В Кал’наран я угощал ребят из нашей дро’шорны, — сказал Г’Тор, — потому что, как ты знаешь, брин нельзя есть в одиночку. Но такую маленькую тарелочку можно поделить только на двоих. Вот почему я не стал приносить его в бар. Решил, что лучше устроить сюрприз для тебя. Это же твое любимое блюдо, я правильно запомнил?       Она кивнула, снова помешав шарики в контейнере.       — Думаю, что он достаточно согрелся. Можно убирать его с плиты, — сказал Г’Тор, принюхавшись. — Угощайся, На’Тот! Нынче и повод для этого есть уважительный. Не знаю, как на Нарне, но у нас на Дроссе брин едят в компании очень близких родичей или друзей. Я надеюсь, что этой ночью в баре ты не шутила, назвав меня своим другом. И мы можем это отпраздновать, как положено!       На’Тот сняла контейнер с плиты и подошла к нему, держа его в руках.       — Я не шутила, — ответила она. — И на Нарне… по крайней мере, в моей семье, тоже существует такая же традиция.       — Рад это слышать, — сказал Г’Тор, а потом потянулся к контейнеру и подцепил мясной шарик пальцами. — Бабуля учила меня, что друзья, чтобы скрепить свои отношения, должны угостить друг друга брином. Мы бы с братом тебя угостили еще на первом курсе, если бы этот зараза Тал’Кор не помешал. Ух, как я тогда взбесился из-за него…       Он улыбнулся только уголком рта, потому что другая половина лица оставалась отекшей и малоподвижной.       На’Тот тяжело вздохнула.       — Г’Тор, он ведь сделал это нечаянно. А ты из-за такого пустяка начал там выпендриваться вместе с братом. И если мы тогда поссорились, то по вашей вине, а не Тал’Кора. Но это было давно. Неужели до сих пор злишься?       — Еще как злюсь! — ответил он. — Ты сидела к нему спиной, поэтому не видела, что этот гад уронил свой поднос специально. Да еще мне в глаза нагло глядел все время. Ох, я его тогда хотел придушить!       На’Тот увидела, что он стиснул шарик так крепко, что тот начал крошиться, брызнув соусом в разные стороны.       — Осторожно! — вскрикнула она, быстро подставив ладонь под его руку.       — Ох, не будем поминать Тал’Кора на нашем маленьком празднике, — сказал Г’Тор, сделав глубокий вдох. — Его здесь нет. Но, похоже, даже его имя, произнесенное вслух, способно испортить этот брин. Надеюсь, ты простишь мне эту маленькую вспышку ярости? И примешь угощение? Лучше поздно, чем никогда?       Он достал из контейнера другой шарик и снова поднес к её губам.       На’Тот улыбнулась и аккуратно попробовала угощение.       — Ну… как? — спросил Г’Тор, внимательно глядя на неё.       — М-м-м… — пробормотала она, жуя. — Божественно! Теперь, насколько я поняла, моя очередь тебя кормить?       Она протянула руку к контейнеру.       Г’Тор перехватил её и удержал.       — Сам брин я вряд ли сегодня прожую. Так что тебе придется его съесть самой. А мне будет достаточно соуса.       Он указал на свою опухшую челюсть, которая действительно еле двигалась, из-за чего он говорил медленно и не очень внятно.       — Ох, святые мученики! — вздохнула На’Тот, посмотрев на него сочувственно. — Ну, хорошо, попробую добыть для тебя соус…       Она обмакнула палец в контейнер, а потом поднесла его к губам Г’Тора. И осторожно смазала их соусом, улыбнувшись.       — Шпасибо, — сказал он, медленно облизнув разбитые губы. — Угощайся же! А то остынет!       На’Тот села на пол возле его койки, скрестив ноги, и выловила из контейнера еще один шарик брина. Если это блюдо готовили для торжественных случаев, например, для скрепления уз дружбы, полагалось есть его достаточно медленно, тщательно жуя, чтобы прочувствовать вкус мяса и специй. Но и слишком растягивать эту трапезу тоже не стоило, потому что, остывая, брин терял свой вкус и аромат.       — Конечно, в мечтах я всё это представлял не совсем так, — негромко сказал Г’Тор, наблюдая за ней с кровати. — Да и бабуля обрадовалась бы немного другой церемонии. Но что уж теперь говорить об этом. Сюрприз вышел таким, каким получился.       — Да? И как бы это выглядело в твоих мечтах? — спросила На’Тот, наклонив голову набок. И сунула в рот шарик брина.       — О… — Г’Тор, запыхтев, кое-как сел в кровати. — Я бы утащил тебя вчера с вечеринки в нашу каюту, усадил бы за стол, откупорил бы бутылочку славного ароматного тари урожая хорошего года… Проклятие, На’Тот, я за ту бутылку отвалил бармену кучу кредов! Но что уж теперь жалеть об этом. В любом случае она славно послужила, хоть и не по прямому назначению…       Он кашлянул, потерев ушибленный бок, а потом снова посмотрел ей в глаза.       — Достал бы из холодильника этот контейнер… — он показал, как именно держал бы его на весу, но из-за того, что рука плохо шевелилась, это вышло неуклюже. — Разогрел бы брин, конечно. А потом… угостил бы тебя им собственноручно, как положено.       На’Тот тихо засмеялась, наблюдая за ним.       — Но сначала… сначала я бы встал в красивую и величественную позу… — он попытался подняться на ноги, чтобы её изобразить, но стукнулся головой о верхнюю койку и упал обратно, зашипев и потерев место ушиба ладонью. — Но, как видишь, мечты потому и мечты, что это трудновато изобразить в реальности.       — Осторожнее! — На’Тот не выдержала и рассмеялась громче, похлопав его по ноге. — Сиди уж на месте! Иначе никакого геля на твои шишки не хватит.       Г’Тор криво улыбнулся, а потом достал из контейнера мясной шарик и произнес, держа его на весу около её лица:       — Встал бы я красиво, взял бы шарик брина в руки, протянул тебе и сказал бы проникновенным голосом: «На’Тот, выходи за меня замуж и прими этот вкуснейший на свете брин как знак уважения и любви к тебе не только от меня, но и от всей моей семьи!»       На’Тот замерла, уставившись на него.       — В моих мечтах ты бы улыбнулась и приняла бы угощение и предложение, — сказал Г’Тор, не сводя с неё глаз. — А потом мы бы вместе ели брин с рук друг друга, делая перерывы, чтобы поцеловаться. Но это всего лишь мечты. И я сейчас точно не в состоянии целоваться. И даже не знаю, примешь ли ты мое предложение. Надеюсь только, что не ударишь меня за такие наивные фантазии. Увы, я сейчас и удары выносить не в состоянии.       Г’Тор вздохнул, посмотрев на шарик в своей руке.       — Кажется, я поторопился с предложением, — сказал он, заметив, что она продолжает молчать, вцепившись в контейнер с брином. — Или тебе нужно время это обдумать? Я не тороплю с ответом. Но очень прошу… даже умоляю, не отказывайся от брина! Бабушка готовила его с большой любовью, надеясь, что он принесет мне удачу. Если не в обретении невесты, так в обретении друга. Если он пропадет, это будет неуважением к ее труду. Даже если ты не примешь моё предложение, хотя бы угостись этим прекрасным блюдом. В знак нашей д-дружбы, хорошо?       На’Тот медленно забрала шарик брина с его ладони. Г’Тор оживился, наблюдая за ней.       — О, значит ли это?..       — Мне нужно подумать! — оборвала она его, а потом сунула шарик в рот, нервно жуя.       Г’Тор примирительно кивнул.       — Знаю, что в Г’Камазаде дарят корзину с ф-фруктами, когда сватаются, — торопливо заговорил он, стараясь не заикаться. — Но на Дроссе фруктами мало кого удивишь. Мы дарим невестам брин. Его готовят старшие женщины семьи, как знак величайшего уважения, как дар от всего клана.       — Ты же говорил, что у тебя уже есть невеста! — сказала На’Тот, проглотив шарик брина. — Как это теперь понимать? Ты нам солгал?       — Лишь частично, — быстро ответил он. — Помолвлен мой брат по сумке. А я, как самый младший, остался свободен от обязательств. По крайней мере, до окончания учебы в академии.       — Почему? — спросила На’Тот, пытаясь успокоиться. Слишком уж внезапным было его предложение, и она не знала, как себя вести. Но в одном он был прав: бить его сейчас было бы слишком жестоко. Придется слушать, что он скажет дальше.       Г’Тор криво улыбнулся.       — Отец хотел, чтобы я сначала научился быть самостоятельным. Г’Сар и Г’Рин были более… смелыми, чем я. Я слишком привык полагаться на них во всем. Отец говорил, что если я хочу остаться в Четвертом круге, то должен стать настоящим лидером, уверенным в себе и своих силах. Тем, кто способен влиять на свое окружение, а не поддаваться его влиянию. Иметь свое мнение, а не повторять чужие идеи. Вот почему он отправил меня учиться в Г’Камазад, а не оставил с братом в Вероте. Надеюсь, мне удалось исправить этот недостаток…       — Почему ты говорил, что помолвлен? — снова спросила На’Тот, тяжело вздохнув.       — Это мне посоветовал старший брат, — ответил Г’Тор. — У него был… весьма незабываемый опыт в начале учебы, очень многие девушки из его группы и соседних дро’шорн не оставляли его в покое, узнав, из какой он семьи, пока он не сообщил им, что у него уже есть невеста. Он решил, что это и мне окажется полезным. Как видишь, неплохо сработало.       — Но почему ты делаешь предложение сейчас? — допытывалась На’Тот, продолжая вылавливать шарики брина из контейнера. — И почему я? Мне казалось, что На’Лар тебе подошла бы больше…       — Потому что моя семья наконец-то разрешила мне выбрать невесту самому, — ответил Г’Тор с улыбкой. — Я говорил об этом условии еще на первом курсе. Если я буду хорошо учиться и потом зарекомендую себя на военной службе, мне позволят жениться на той, кого я полюблю. Если бы я не оправдал надежд моей семьи, если бы родители и бабушка оказались недовольны мною и моими достижениями… мне пришлось бы смиренно принять ту невесту, которую они бы выбрали мне сами. Слава Г’Квану, этого не случилось. Бабушка, дядя и остальные родичи очень гордятся мной и довольны результатами экзаменов. Иначе бы они не прислали мне этот брин.       Он указал на контейнер.       — Ты ешь, а то он совсем остынет. Пожалуйста. Что же до На’Лар… Она была очень милой, не спорю. Возможно, моя семья одобрила бы и этот выбор. Но… я её не люблю так, как тебя. Вот почему. Довольно очевидная причина, не так ли?       — Если так любишь, почему не сказал это раньше? — спросила На’Тот немного расстроенно.       — Ты прямо как мой старший брат, — поморщился Г’Тор, поерзав на кровати. — Он постоянно меня за это попрекал и бубнил, что я должен был сделать это еще на первом курсе. Но я в этом плане всегда был самым неуклюжим в нашей семье. Никогда не умел красиво подкатывать к девушкам. Особенно к тем, что мне нравились. А потом это уже было немного бессмысленно. Ты помешалась на Тал’Коре и смотрела только на него. За это мне тоже хотелось его убить, но вряд ли такой поступок изменил бы твое отношение ко мне. Только заставил бы меня возненавидеть.       На’Тот покачала головой, мрачно улыбнувшись.       — Да уж, как будто то, что ты провернул с Тал’Кором на том токти’варе, было лучше.       Г’Тор взял её за руку.       — Увы, иного выхода вы мне не оставили. Я бы тебя потерял в любом случае. Только… если бы ты осталась тогда с Тал’Кором, я потерял бы не только шанс хоть когда-нибудь быть с тобой, но и право самому выбирать невесту. Так что, извини, я бы это повторил еще раз, если было бы нужно. Но мне жаль, что я тогда причинил тебе столько боли.       Он осторожно коснулся губами её руки, продолжая пытливо глядеть ей в глаза.       — От этого урока была и польза, — ответила На’Тот спокойно. — Я теперь стараюсь держать свои чувства под контролем. Не всегда получается, но в любом случае, я справляюсь с ними лучше, чем на первом курсе академии. Твое предложение, конечно, очень заманчиво, и вскружило бы мне голову еще пару лет назад. Но ты же научил меня относиться к таким вещам с подозрением. Допустим, я приму твое предложение. Но признает ли меня твоя семья? Мой род достаточно древний и уважаемый, но, полагаю, тебе и твоим родичам известна репутация моего отца?       На’Тот говорила предельно откровенно. Эта тема была для нее болезненной, так как она считала, что с ее отцом обошлись весьма несправедливо. Но заключение брака, особенно между потомками таких влиятельных семей, всегда касалось не только жениха и невесты. Точнее, их оно касалось в последнюю очередь. Поэтому даже если Г’Тору и было позволено выбрать невесту самому, это вовсе не означало, что он должен был тащить в дом первую попавшуюся женщину с улицы.       На’Тот знала также, что хотя все последние годы отец старался избавить репутацию их семьи от позорного пятна и клейма «предателей» и даже добился определенного положения и веса в обществе, об этом не забыли окончательно. Именно тень прошлого была основной причиной, по которой ее семья почти не получала брачных предложений от представителей её круга, хотя На’Тот по всем статьям была очень привлекательной невестой.       Знала она, что отца и тетку это сильно беспокоило. Но они скрывали от неё эту тревогу.       И уж точно предложение от выходца из столь славного и именитого рода их бы порадовало и озадачило одновременно. Было бы очень унизительно согласиться лишь для того, чтобы потом терпеть высокомерные фырканья старейшин семьи Г’Тора.       — Конечно, моя семья знает, кто твой отец и что он сделал, — ответил Г’Тор, вскинув подбородок. — Ты еще на первом курсе об этом всем уши прожужжала.       Тут он был прав: она решила, чем защищаться, лучше нападать первой, и в академии сразу всех ставила в известность о том, к какой семье принадлежит. А уж потом действовала в зависимости от реакции на услышанное. Одно она точно не собиралась делать: извиняться или стыдиться из-за действий своего отца.       — А то, о чем ты не говорила, мой брат выяснил сам, не беспокойся. Если ты переживаешь, что это как-то повлияет на мнение моих родичей или мое решение, то не волнуйся. Мой отец и дядя всегда уважали твоего отца и не верят в ту клевету, которую о нем распускают в совете. Думаю, они будут рады видеть тебя частью нашей семьи, если ты согласишься на моё предложение. В конце концов, они поступят так, как скажет бабушка. А я у бабушки самый любимый внук. Да и Г’Сар тебя сразу одобрил, когда увидел, так что сумел бы и отца и дядю уговорить.       Г’Тор улыбнулся, подмигнув ей опухшим глазом.       — Надеюсь, что и твоя семья не будет возражать против нашего союза… Если, конечно, ты сама не будешь против.       Улыбка его померкла, и он сглотнул, опустив глаза.       — По традиции, девушка может обдумывать предложение жениха десять дней. И я, конечно, смиренно подожду, если это необходимо. Могу… если тебе неприятно находиться со мной в одной каюте, перебраться к На’Рану. Он все никак не придет в себя после гибели брата, так что будет не против моей компании. Я с ним это обсуждал недавно…       — Всегда все предусматриваешь и просчитываешь, — негромко сказала На’Тот, сморщив нос.       — Могу хоть сейчас к нему пойти… — пробормотал Г’Тор, потеряв спокойствие, и привстал с кровати.       На’Тот остановила его, мягко толкнув обратно.       — Ну, не в таком же состоянии? — сказала она. — Лежи! Спишу услышанное на то, что тебя по башке сильно в драке ударили. В любом случае спасибо за вкусный брин. Предлагаю подождать хотя бы до вечера. Если то, что ты сейчас мне сказал, не окажется твоим горячечным бредом, подумаем, что делать с этим дальше.       — Хорошо, — послушно ответил он, растягиваясь на койке.       На’Тот выскребла из контейнера остатки соуса и снова провела пальцем по его губам.       — Это твоя часть угощения, — сказала она. — Ведь брин не едят в одиночку. А теперь поворачивайся спиной, пора мазать тебя гелем снова!