The Murderess

— Да? Что ж, я надеюсь, она это сделает.       Эти слова звенят у меня в ушах. — Я надеюсь, она это сделает.       Гриффин смотрит на меня снизу вверх широко раскрытыми глазами. Я слышу шарканье, которое говорит о том, что профи снова движутся.       Мы молчим, и я крепко держу руку на плече Гриффина, чтобы он не двигался. Примерно через пять минут я слышу удаляющиеся шаги.       Бенджамину все равно, убью я ее или нет. На самом деле, он, по сути, поощряет это. Мне даже в голову не приходило, что мне придется ее убить. Полагаю, я действительно думала об этом, но я никогда по-настоящему не думала, что убью Трессу за то, что она сделала.       Конечно, я хотела убить ее. Я действительно этого хочу. Но я никогда не представляла себе, что так просто покончу с ее жизнью.       И теперь Бенджамин думает, что я должна это сделать.       Мы с Гриффином ждем, пока снаружи не станет абсолютно тихо, чтобы хотя бы заговорить. — Ну, похоже, он не хочет причинить тебе боль, — тихо говорит Гриффин, садясь, когда я убираю руку с его плеча. — Да, — говорю я хрипло. — Похоже, что нет.       Долгое время я ничего не говорю.       Что тут можно сказать? Подтвердить, что я убью ее? Сказать Гриффину, что Бенджамин сбивается с пути и ошибается? Попытаться убедить его, что я не убью ее, или я это сделаю?       Просто сейчас есть над чем поразмыслить.       В конце концов Гриффину надоедает ждать, пока я что-нибудь скажу, и он снова засыпает. У него есть такая роскошь. Никакого чувства вины. Никаких чувств. Он не таит в себе столько гнева и печали, как я.       Он не будет тем, кто убьет Трессу.       Я сижу в тишине, размышляя о том, что только что услышала. Это все, что я могу сделать.       Утром становится очевидно, что мы с Гриффином очень голодны и вчера почти не думали о еде. Я даже не могу поверить, насколько глупой я была. Мы не были голодны, поэтому даже не подумали о том, где взять еще кукурузы. — Я идиотка, — говорю я. — Я даже не думала о еде. — Все в порядке, — говорит Гриффин, делая глоток из нашей фляжки с водой. Он протягивает ее мне, и я пью. — Скоро нам придется вернуться в пустыню за водой. Может быть, нам удастся посмотреть, есть ли в кактусах что-нибудь, что мы могли бы съесть. Я уже пробовала кактусы с яйцами, это и вполовину неплохо. — Хорошо, — говорит Гриффин.       Я открываю единственную банку кукурузы, которая была у меня в рюкзаке, и разделяю ее на нас двоих. Это немного, но это то, чем можно наполнить наши желудки перед тем, как нам снова придется двигаться. — Прекрасная кухня, — вздыхает Гриффин, заканчивая. — Дома мы много едим кукурузу. — Мы получаем кукурузу, может быть, раз в год, — размышляю я, все еще не торопясь со своей порцией. — Обычно я зарабатываю достаточно, чтобы купить ее в конце года, и мы готовим ее на Рождество. — Рождество, — вздыхает Гриффин. — Другого Рождества у меня не будет. — Нет, будет, — настаиваю я. — Ты уберешься отсюда.       Гриффин качает головой. — Морган, я все еще голоден.       Я вздыхаю. Он не хочет говорить о другом. — Мы достаточно скоро что-нибудь придумаем. Давай, пора двигаться.       Перед тем, как собраться, мы быстро наносим друг на друга солнцезащитный крем, стараясь не повредить каждый кусочек кожи. Когда мы закончим, мы быстро упаковываем нашу палатку обратно в чехол, стараясь не повредить ее, чтобы она не перекосилась, когда мы снова будем использовать ее сегодня вечером. Требуется немного больше времени, чтобы сложить одеяло Гриффина так, чтобы оно было меньше, и засунуть его обратно в рюкзак, но каким-то образом нам это удается, мы обвязываем веревку вокруг его талии и выходим.       Улицы пустынны. Никаких трибутов нет и в помине. Я воспринимаю это как хороший знак, потому что, полагаю, это означает, что в ближайшее время у нас не возникнет никаких проблем. Нам повезло, что мы услышали о профи именно тогда, потому что теперь мы знаем, что должны ожидать, что кто-то - кто угодно - будет здесь поблизости.       Они могут просто неожиданно выскочить.       Гриффин беззаботно шагает впереди меня. Он выглядит хорошо отдохнувшим, и я улыбаюсь. По крайней мере, он чувствует себя хорошо. Это все, что имеет для меня значение.       Я совершенно измотана. Я не знаю, сколько часов я не спала. Хотя все в порядке, я бы предпочла, чтобы он лучше спал здесь каждую ночь. — Морган, — говорит Гриффин. — Если бы дело дошло до тебя и Бенджамина, что бы ты сделала? — Вероятно, до этого дело не дойдет. — Но если это произойдет, что бы ты сделала? Гипотетически?       Я пожимаю плечами. — Мне пришлось бы драться с ним. И сказать: О, к сожалению, я поранилась, я просто упаду и позволю ему убить меня.       Гриффин моргает. — Ты... что?       Наверное, мой комментарий был для него чересчур болезненным. — Я не знаю, насколько сильно я хочу разобраться, — говорю я. — У меня дома никого нет, а у тебя есть. Мой план состоит в том, чтобы вытащить тебя отсюда.       Гриффин краснеет. Он выглядит почти виноватым. — Ты не обязана, — говорит он. — Я хочу этого. Тебе есть ради чего еще жить. Мне, ну... больше нет. — Но... Миша мог быть все еще жив.       Я сглатываю. — Да, может быть. Но я сильно в этом сомневаюсь. — Ты ему действительно нравилась, если он сделал то, что сделал.       Я качаю головой. — Миша был... кем-то другим. Он знал лучше. — Должно быть, он любил тебя, если так рисковал своей жизнью. — Нет, Гриффин, я не думаю, что он любил меня. — Но вы, ребята, поцеловались бы, верно? — Ну, да, но только потому, что ты целуешь кого-то, это не значит, что ты его любишь. — Тогда почему вы целовались?       Я не знала, как мэр Эллардайс отнесется к тому, что я скажу его сыну, что мы с Мишей были друзьями с привилегиями. И я сомневаюсь, что он хотел бы, чтобы я объяснила, что подпадает под понятие "льготы". Я даже не уверена, знает ли Гриффин, как на самом деле его младшая сестра оказалась в животе его матери. — Мы просто это делали, — говорю я наконец, после долгих внутренних споров о том, стоит ли мне рассказывать Гриффину. — Ты любила его? — Я не знаю наверняка. Может быть, и да. Наверное, я любила его как друга, но и как нечто большее... С тех пор как я была здесь, я не думала об этом. Мне многого стоит признать, что я кого-то люблю.       Мне трудно выразить свои чувства к Мише словами. — Почему любовь такая сложная? — Гриффин вздыхает. — Вот так всегда! Не все знают, как любить. — Вау, ты внезапно вырос с двенадцати до девятнадцати, — говорю я с легким смешком. — Но я кое-что замечаю! Вы с Мишей... вы, ребята, действительно нравились друг другу. И что ж, моя мама всегда говорит моему папе, что любит его. Ей так легко это сделать. Но некоторые люди - например, родители моей подруги Нэнси! Они никогда не говорят друг другу "я люблю тебя". — Все становится сложнее. Вы расставляете приоритеты в разных вещах - испытываете разные случайные эмоции. Я не знаю, как это объяснить, но это случается. Иногда ты этого еще не чувствуешь, иногда требуется многое, чтобы...       Гриффин кричит , едва уворачиваясь от камня размером с кулак, который вылетает из окна здания и чуть не попадает ему в голову.       Я выхватываю топор из-за пояса, когда двое трибутов из Восьмого высовывают головы и швыряют в нас камнями.       Я не колеблюсь. Я бросаю топор, и девушка из Восьмого дистрикта вскрикивает, когда он попадает ей в середину лица. Ее тело кренится вперед, и она выпадает из окна, ударяясь о землю с оглушительным треском. Ее партнер по дистрикту прячется, и по шарканью я слышу, что он выходит к нам лицом.       Мы слышим еще больше возни, и пушка для девочки взрывается как раз в тот момент, когда мальчик из Восьмого появляется из-за угла, размахивая двумя камнями.       Он бросает один, и тот попадает Гриффину в ключицу, отчего тот вскрикивает от боли. Я собираюсь метнуть нож, когда Гриффин направляет свое копье вперед, и оно вонзается прямо в живот мальчика. Еще одна пушка, и он падает. — Ой, — говорит Гриффин, морщась, когда поднимает руку. Похоже, его ключица была вдавлена внутрь. — Черт возьми.       Я подбегаю к двум трибутам и вырываю наше оружие из их тел. Затем я оттаскиваю Гриффина подальше. Вертолет скоро заберет тела, и мы не хотим находиться рядом с ними.       Я веду Гриффина в здание, спеша укрыть нас в тени, но в то же время подальше от крыши или стены, которые могут обрушиться. Я бросаю наши рюкзаки на землю и нежно беру его за руку, отчего он хнычет. — Мне больно, — выдавил он, явно сдерживая слезы. — Это будет больно еще немного, — говорю я, хотя и не знаю, насколько правдивым будет мое утверждение. — Давай посмотрим...       Я очень мягко провожу пальцами вокруг, чувствуя, как болит его ключица. — Хорошо, — говорю я. — Не так плохо, как могло бы быть. Ты ведешь себя действительно храбро. Боже, ты бы видел Мишу, когда он...       Я останавливаюсь. От разговоров о Мише мне становится грустно.       Мне нужно знать, где он. — В любом случае, э-э... мне нужно получить набор для тебя, — говорю я, смотря на небо. — Эй, спонсоры! Было бы неплохо наложить несколько повязок с мазью или что-нибудь еще, что поможет в этом!       Парашюта нет, но я все равно приступаю к работе.       Поначалу я злюсь. Я знаю, что у нас должны быть спонсоры. Почему бы кому-нибудь не спонсировать нас?       Но потом я понимаю, что тоже вызываю страх. Возможно, я лишаю Гриффина шанса стать спасителем. — Думаю, мне понадобится одна из наших рубашек, — говорю я наконец. — Если только я не получу рубашку от трупов. — И-используй мою, — задыхается Гриффин. — Я... я не хочу быть им чем-либо обязан.       Я осторожно снимаю с него рубашку, и он прикусывает губу, как будто хочет закричать, но не позволяет себе. — П-пожалуйста, продолжай говорить, — говорит он, когда я принимаюсь за работу. — Это помогает. Р-расскажи мне об этом... что ты будешь делать, если выиграешь.       Я вздыхаю и начинаю вправлять ему руку должным образом. Я не хочу представлять себя победителем, потому что я хочу, чтобы победил Гриффин. Но я сделаю это ради него. — Ну, я полагаю, что перееду жить в Капитолий. Теперь все в нашем дистрикте, должно быть, ненавидят меня. — На этом я тебя остановлю, — тихо говорит Гриффин, морщась. — Никто тебя не ненавидит. — Гриффин, из-за меня была убита моя семья. — Да, и что? Ты сделала это не нарочно. Это не похоже на то, что ты - ой - приказала Капитолию убить их. — Ну, если бы у меня не было такого болтливого языка... — Морган, поговорим о чем-нибудь другом. Как насчет...       Но он останавливается. Я не знаю точно, о чем он собирался спросить, но у меня есть слабое предчувствие, что речь могла идти о Мише. — Эм, Капитолий, — говорит он, все еще морщась. — Если бы тебе пришлось выйти замуж за Победителя, кто бы это был? — Выйти замуж за Победителя? Что ж, это сложно. Я не многих из них знаю. Я никогда по-настоящему не обращала внимания. — Прекрасно, тогда не выходи замуж. Кого из победителей или наставников ты считаешь привлекательным? — Гриффин, ты задаешь какие-то странные вопросы. Хм, из тех немногих, кого я знаю... что ж, Блеск из Первого из них довольно хорош собой. Но давай посмотрим правде в глаза: после того, как я зарезала его близнецов, он, вероятно, скорее перережет мне горло, чем позволит мне флиртовать с ним или что-то в этом роде.       Гриффин слегка улыбается, довольный тем, что ему удалось заставить меня что-то ответить. — Ну, ладно. Кто еще? — Тот рыжеволосый парень из Четвертого - Финник - хорош собой. Но он, наверное, тоже меня ненавидит. — Что? Нет, он не ненавидит тебя. Ты говоришь это потому, что он не хотел, чтобы Бенджамин разговаривал с тобой? Вероятно, он просто не доверял тебе. — Да, — говорю я. — Возможно. Он не ошибся.       Гриффин вздыхает и решает, что вопросов достаточно.       Я заканчиваю накладывать ему на руку самую лучшую перевязь, какую только могу сделать. Он хнычет, но, кажется, ему больше не так больно, и я думаю, это хорошо.       Да, это хорошо. — Как ты себя чувствуешь? — Я спрашиваю. — В основном лучше, — говорит он напряженным голосом. — Хочешь продолжать двигаться? — я спрашиваю. — Я могу оставить тебя здесь и уйти или... — Нет, я пойду с тобой. — Гриффин, если ты не готов к этому, то и не обязан.       Он морщится. — Ну, ты не против, если я останусь здесь? Я не думаю, что кто-нибудь побеспокоит нас здесь. — Да, конечно, если тебе нужно, то, пожалуйста, останься.       Он устало опускается на землю, его здоровая рука лежит на копье. — Я думаю, что подожду тебя здесь. — Хорошо, — говорю я. — Оставь себе все припасы, я зайду в Рог изобилия и покопаюсь там. Может, удастся раздобыть еды и еще одну фляжку с водой. Если нет, я пойду срежу несколько кактусов.       Гриффин кивает. Я машу ему рукой и направляюсь вниз по тропинке, следуя по извилистым дорогам обратно к Рогу изобилия.       Я почти не думаю, пока иду. Я нахожу себя сосредоточенной - у меня в голове одна цель. Сохрани жизнь милому маленькому Гриффину. Прямо сейчас он нуждается во мне, чтобы я обеспечивала его едой. Мне нужно доставить товар.       Все, о чем я могу думать - это как вернуться к Рогу изобилия.       Я почти на месте, когда слышу крики впереди себя, но вдалеке.       Я замираю и прижимаюсь к стене, на всякий случай придерживая пояс с ножами. Крики продолжаются всего около минуты после этого. Внезапно крики прекращаются, и сразу после этого раздаются два выстрела из пушек.       Я вздрагиваю, но не оборачиваюсь. Судя по тому, как резко оборвались крики, я предполагаю, что их убил кто-то другой. Если бы это был переродок или что-то в этом роде, я бы услышала рычание, и крики были бы оборваны по-другому.       Конечно, я не знаю наверняка, я просто предполагаю.       Я продолжаю идти. Еда. Гриффин. Безопасность. Жизнь. Ему это нужно, чтобы чувствовать себя лучше.       Пожалуйста, не позволяйте никому найти его там, где я его оставила...       Наконец я добираюсь до поляны, где находится Рог изобилия, и снова замираю. Я вижу тела, лежащие внутри. Но они не мертвы - они двигаются, дышат. Похоже, спят. Один садится, и я оказываюсь прямо в поле его зрения.       Профи. — Вот она! — Атлас рычит, вскакивая, хватая копье и устремляясь ко мне.       Бенджамин и Тресса садятся позади него. Бенджамин выглядит встревоженным, а Тресса испуганной.       Что мне вообще делать, бежать? Драться? Я не знаю - это происходит слишком быстро.       Атлас уже бежит ко мне. Инстинктивно я хватаю нож и бросаю его. Ему удается увернуться, но нож задевает его плечо, и он кричит. У меня едва есть шанс вложить оружие в руку, прежде чем он замахивается копьем мне в лицо.       Я пригибаюсь, поднимаю руку и умудряюсь ударить его ножом в живот. Он рычит от боли, и я отпрыгиваю назад. Я слышу, как Тресса и Бенджамин кричат на него, но я не понимаю, что они говорят.       Атлас наносит удар по моим ногам, и я перепрыгиваю через копье, пиная его в живот и отбрасывая назад. — Ты мертва, Седьмая! — Он сплевывает.       Он бросается на меня, и я подныриваю под него, появляюсь сзади и вонзаю нож ему в бедро.       Единственная проблема в том, что он оборачивается быстрее, чем я от него ожидаю. Я чувствую боль еще до того, как успеваю осознать, что произошло. Я кричу и падаю, и следующее, что я помню, - кровь льется у меня из бока, а Атлас оседлал меня, выхватывая нож у меня из-за пояса и прижимая его к моему подбородку. — Значит, у тебя были скрытые навыки, да, Седьмая? — он рычит, прижимая лезвие к горлу сильнее. Я задыхаюсь и размахиваю руками, в отчаянии пытаясь оттолкнуть его от себя.       Он делает небольшой порез прямо у меня под подбородком, и я наполовину кричу, наполовину всхлипываю, чувствуя, что все мое тело не в порядке. Такое чувство, что я переломала все кости в своем теле, хотя я не сломала ни одной.       Атлас злорадно усмехается, глубже вонзая нож мне в шею. — О-отвали, — задыхаюсь я. — Отвали... отвали... — Что это, принцесса? — Он мурлычет, его глаза смотрят в мои с чистой злобой. — Ты хочешь, чтобы я убрал его? Этого не произойдет. Я не отойду от тебя, пока ты не умрешь. Тебе, блядь, не удастся выиграть.       Он собирается убить меня. Он собирается убить меня, черт возьми. Если я не выберусь отсюда прямо сейчас, я умру, а Гриффин будет голодать.       Я не знаю, откуда берутся силы, но я откуда-то их черпаю. Когда он двигается так, что прижимает колени прямо к большой колотой ране, которую он нанес мне, я подтягиваю свои колени и брыкаюсь вверх.       Атлас воет от боли. Кажется, мне удалось прижать его прямо там, где не светит солнце. Он отлетает от меня, и я вскакиваю, спотыкаясь, когда весь мир вращается вокруг меня. Атлас начинает восстанавливаться. Я яростно бросаю нож и слышу, как он кричит. Когда мои глаза снова фокусируются, я вижу, что попала ему в плечо.       Я отшатываюсь назад, поворачиваясь к нему спиной в отчаянной попытке заковылять прочь. Земля подо мной продолжает двигаться, и видение впереди расплывается. Моя рука прижимается к ране, и я хриплю.       У меня так кружится голова. Я даже слышу жужжание в ушах.       Вот почему я не слышу, как Бенджамин предупреждает меня.       Внезапно я падаю, и еще одна мощная волна боли пронзает меня.       Я хриплю и поворачиваюсь на бок, теперь уже учащенно дыша. Мои глаза слезятся, и я чувствую вкус крови, но не уверена почему.       Нет, пока я не смотрю вниз и не вижу копье Атласа, торчащее у меня в боку.              Кажется, оно едва прошло через мое тело. Каким-то образом выходное отверстие оказалось тем же самым, где копье впервые порезало меня, что почти равносильно втиранию соли в рану. — АТЛАС! — Я слышу крик Трессы.       Я поворачиваюсь и вижу, что Атлас, прихрамывая, приближается ко мне, из его бока и плеча на траву сочится кровь. Он идет медленно, что дает мне небольшое преимущество, но я знаю, что он идет забрать копье. И если он выдернет его, то нанесет еще больший урон, и это, скорее всего, убьет меня на месте.       Я хватаю свой топор, тяжело дыша и пытаясь сосредоточиться на неясных очертаниях Атласа, направляющегося в мою сторону.       Я прицеливаюсь и бросаю топор.       Просто смешно, как быстро стреляет пушка. Тело Атласа падает, и Тресса издает душераздирающий крик. Она хватает с земли рюкзак и бежит обратно к руинам, хотя, к счастью, не по той тропинке, по которой я пришла. Бенджамин смотрит на меня так, словно раздумывает, стоит ли ему просто прикончить меня. Затем он качает головой и бежит за Трессой.       Он щадит меня.       Я стону, чувствуя, что меня сейчас вырвет. Я заставляю себя встать и давлюсь, затем выплевываю кровь.       Я умираю. Я определенно умираю. — МОРГАН! МОРГАН!       Это Гриффин. Гриффин, прихрамывая, входит со всеми нашими вещами. Он бросает рюкзаки и подбегает ко мне, хватая за руку, чтобы я не рухнула на землю. — О нет, — говорит он, широко раскрыв глаза. — Должны ли мы?... — Нет, — хрипло говорю я, постанывая от боли и опираясь на него. — Н-не могу... риск.... принятие на себя... это наружу...       Затем он хватает один из моих ножей. — Тогда я отрежу ручку - мы не можем оставить ее торчать так далеко.       Я не знаю, как ему удается сохранять оптимизм и сосредоточенность, но ему это удается, и при чистом взмахе рукоять копья отваливается, что значительно облегчает мой вес. — Я не думаю.... что могу уйти... слишком далеко, — тихо говорю я. — Оставайся здесь, — говорит Гриффин. Он хватает меня за талию и медленно несет, чтобы уложить внутри Рога изобилия, вне поля зрения. Затем он бежит обратно, чтобы забрать наши вещи.       Я могу сказать, что он даже не хочет смотреть на меня. Я вся в крови и, наверное, выгляжу так, словно нахожусь в нескольких секундах от смерти. Он занят тем, что роется в поисках аптечек первой помощи и еды.       Я хриплю, наблюдая за ним. Он такой преданный своему делу. Я с треском провалила попытку принести ему еду - я не заслуживаю, чтобы он был так добр ко мне. Как только он уходит, чтобы забрать мое оружие с тела Атласа, и приносит нам еду, он возвращается ко мне. — Ладно, — говорит он, ставя к моим ногам несколько банок с кукурузой и горошком. — У нас есть еда. Я так же могу принести нам воды. — С-спасибо, — бормочу я. — Однако я не могу найти никаких комплектов.       Я пренебрежительно машу рукой, прислоняясь спиной к Рогу изобилия. — Все... хорошо. — Нет... это не... тебе нужна помощь. — Гриффин... пожалуйста... не трать впустую свою энергию. — Нет! Морган, ты не умрешь! Вовсе нет!       Я издаю хриплый смешок, который заставляет меня пожалеть об этом, и я кашляю. — Я... я не думаю, что тебе стоит слишком беспокоиться, — говорю я. — Я... не собираюсь умирать. — Нет, это так! Морган, пожалуйста, не сдавайся просто так. — Я даже пальцев на ногах больше не чувствую, Гриффин. Я безнадежна.       Гриффин игнорирует меня и вливает воду мне в горло. Я задыхаюсь и изо всех сил пытаюсь проглотить ее. — Не выплевывай! — ругается он, крепко держа меня за шею, чтобы я могла пить.       Мои глаза слезятся, когда я заставляю себя сглотнуть. Мое горло пересохло и, вероятно, покрылось запекшейся кровью изнутри и снаружи. — Хорошо, — говорит Гриффин, как только заставляет меня проглотить приличное количество воды. Он опускает мою голову, и я стону от невыносимой боли.       Снаружи небо уже темнеет. Наши несколько часов дневного света уже истекли. Вот тогда-то я и вижу это. Небольшой намек на серебро в небе. — Что это? — я бормочу я, щурясь и вытирая кровь со рта. — Парашют! — Гриффин плачет. — Спонсоры!       Он взволнованно бросается вперед и выхватывает парашют из воздуха, отползает назад и вываливает его содержимое к моим ногам. — Спасибо вам! — Он ахает, когда рассматривает два маленьких пузырька, которые достал оттуда. — Спасибо вам! Спасибо! Это похоже на лекарство от переломов костей, так что это для меня! — Я этого и ожидала, — тихо говорю я. — На нем есть кость.       Гриффин открывает его и делает большой глоток, затем вздыхает. — Ах, моя рука чувствует себя намного лучше. — Определенно... лекарство... от переломов костей, — выдавливаю я, слегка улыбаясь.       Его волнение делает меня счастливой.       Он отбрасывает флакон в сторону и поднимает один, чисто красный. — О Боже, — говорю я, мои глаза расширяются. — Средство для восполнения запасов крови. — Что? — говорит Гриффин, протягивая мне флакон. — У нас в больнице это доступно при тяжелых травмах, — прохрипела я. — Это помогает... — Я делаю паузу, чтобы прокашляться, — чтобы восполнить потерю крови. — О! — говорит он. — Идеально подходит для тебя.       Он практически запихивает его мне в рот и заставляет выпить целиком, что я и делаю, несмотря на отвратительное ощущение в горле. — Это было ужасно на вкус, — бормочу я. Но я знаю, что это помогло. Я чувствую, как моя тошнота медленно проходит. — Это хорошо? — нетерпеливо спрашивает Гриффин. — Вроде того, — отвечаю я, одаривая его улыбкой. Я знаю, что ему станет легче оттого, что он снова увидит меня в порядке.       Он улыбается мне в ответ. — Хорошо. — Он смотрит на небо. — Еще раз спасибо вам, спонсоры!       Он такой драгоценный.       Затем он начинает устанавливать палатку. Поскольку я все еще не чувствую, что могу двигаться, я точно не помогаю. В любом случае, я чувствую, что была бы еще более бесполезна, если бы попыталась.       Гриффин справляется со всем этим самостоятельно с помощью своей верной веревки и готовит для нас одеяло внутри. — Спасибо, — говорю я, когда он помогает мне забраться в палатку. Странно делать это с наконечником копья, застрявшим у меня в животе.       Гриффин кивает и осматривает местность, пока я ложусь. — О, я помню это! Хмм. Судя по тому, где он находится, и по тому факту, что ты не мертва... Я думаю, что, возможно, он не задел твой желудок и почки. — Ты же эксперт, — говорю я, пожимая плечами. — Я не помню школу. Ты бы... удивился, узнав, как много ты забыл за два года отсутствия.       Он просто кивает и взбивает часть одеяла, чтобы я могла использовать его в качестве подушки. Я морщусь, лежа на боку, но чувствую небольшое облегчение. Лекарство, должно быть, действует, по крайней мере, для того, чтобы поддерживать работу других моих систем.       Вскоре начинает играть гимн, и Гриффин садится рядом со мной, когда появляются четыре лица дня.       Первый - это Атлас. Я вижу на фотографии его серьезное выражение лица и вздрагиваю. На самом деле я не чувствую себя виноватой из-за того, что убила его.       Но это не меняет того факта, что он был чьим-то ребенком.       Следующие - двое из Восьмого дистрикта, которых мы убили. Очевидно, их звали Корбинус и Мина. На вид им обоим было около четырнадцати.       Я стараюсь не слишком задумываться об этом. Они напали на нас первыми.       Далее, двое из Двенадцатого. Сейдж Бланкен и Саффра Дугалд. Должно быть, это были те двое, крики которых я услышала еще до того, как добралась до Рога изобилия.       Гимн заканчивается, и печать Капитолия исчезает.       Восемь человек. Вчера я был убийцей шестерых. Теперь я убийца восьми человек.       Восемь - это треть от двадцати четырех, что означает, что одна треть трибутов была убита мной.       Я не горжусь этим, но кто-то будет ожидать этого от меня. Начиная закрывать глаза я, слышу сопение, из-за чего немедленно открываю глаза и вижу, что Гриффин плачет. — Хэй, — мягко говорю я, похлопывая его по спине. — Эй... — Я... я убил его, Морган, — тихо плачет он. — Я убил этого мальчика. — Он убил бы нас обоих, — отвечаю я так успокаивающе, как только могу. — Ты спас наши жизни. — А что, если бы у него была такая же младшая сестра, как и у меня? Младшая сестра, с которой он не сможет встретиться из-за меня? — Гриффин.... ты сделал то, что должен был сделать. Никто не возненавидит тебя за это. — Я ненавижу себя. — Я тоже так думаю о себе. Эй... ты ведь не такой плохой, как я, верно?       Он качает головой. — Ну, нет, но... Я убил его. Что бы сказала моя мама?       Я вздрагиваю. — Я не знаю, но я думаю, она была бы горда, увидев, как хорошо ты заботишься обо мне и оберегаешь меня, даже когда в этом нет необходимости. Это самоотверженно и достойно восхищения.       Он медленно кивает и откидывается на спинку стула. — Я посторожу сегодня вечером, — предлагает он. — Тебе нужно поспать. — Ты уверен? — Да. Ты спишь. Вчера ты не спала всю ночь. — Хорошо. Спасибо, Гриффин.       Он слегка улыбается и смотрит вдаль.       Как бы мне ни было больно, я кладу голову на подушку.       Мое измученное тело сразу же погружается в сон.       Но мой разум этого не делает.