━─━────༺༻────━─━
Звук клавиатуры ноутбука был единственным, что нарушало тишину пустого ресторана. Сегодня выходной, Хёнджин куда-то уехал, и Чанбин остался в заведении один. Он сидел за одним из столов в зале, сквозь закрытые шторы в помещение проникали приглушённые солнечные лучи, было так спокойно. Кусая палец, Со переходил с одной вкладки интернет-магазина на другую, выбирая коктейльные трубочки. Необходимо пополнять запасы для бара. Дешёвые и сердитые? Или дорогие и изысканные? Можно было позволить себе и дорогие, Хван оплатит что угодно, но эти сделаны из пластика. Молодёжь сейчас предпочитает попроще, но экологичнее… Из раздумий вырвал звук открывающейся двери. Сам хозяин заведения ввалился в зал и выглядел так, будто только что через войну прошёл. Он и до этого хромал из-за раненой ноги, но сейчас вообще еле сам переставлял ноги. С лица не уходила гримаса боли, которая заставляла его морщить ровный нос и щуриться. Чанбин не на шутку разволновался и подскочил, чтобы поддержать друга. Неужели Хёнджин ездил куда-то по поручению отца? Какое-нибудь опасное дело? Ввязался в драку? Не ранен ли он слишком серьёзно? Но, когда блондин на попытку усадить его за стол стал отводить глаза и упираться, всё Чанбину стало ясно. — Блять, он тебя выебал? — в эти слова Со вложил всё возможное осуждение и разочарование, и даже резко перестал поддерживать Хёнджина, который чуть не упал из-за этого, шипя от боли. — Какого чёрта, ДЖИН?! Тот вместо ответа упёрся руками в ближайший стол и опустил голову, переводя дыхание. — Дай, пожалуйста, обезболивающее. Какие-нибудь таблетки. Побольше. Чанбин ещё пару секунд постоял, сверля взглядом страдальца, но в итоге, лишь демонстративно громко вздохнув, ушёл за таблетками. Через минуту вернулся не только с ними, но и с целой аптечкой. Хёнджин протянул руку, надеясь получить своё обезболивающее, но Со лишь встал рядом, никак не реагируя на жест. — Раздевайся. На отказ Хёнджина он лишь повторил свою просьбу-приказ, положив медикаменты подальше на стол и скрестил руки на груди. Когда Чанбин того хотел, он выглядел действительно угрожающе. От миролюбивого мягкого медведя не остаётся и следа, стоит ему стать серьёзным. Мышцы становятся напряжёнными, каменными, осанка — прямой, даже глаза, кажется, что темнеют. С Хваном он редко показывает эту сторону, но иногда, ради него же, приходится. Со, пожалуй, был единственным человеком, который действительно имел влияние на Хёнджина, и к кому тот бы прислушался. Ради их же дружбы и здоровья младшего иногда приходилось вмешиваться в его дела. Лишь бросив затравленный взгляд на друга, Хёнджин понял, что спорить сейчас бесполезно. Расстегнув и бросив куртку на пол, кое-как избавился и от футболки. Чанбин не был удивлён, увидев полностью перебинтованный торс друга. Конечно, если тот был у Минхо, то несложно догадаться, к чему это привело. Редко когда Хёнджин возвращался после встречи с Ли целым. Это либо бывала какая-нибудь ожесточённая драка, вызванная провокацией старшего, либо же, что бывало редко, — такие ночи, после которых младший не может сидеть, и кожа которого выглядит как последствие рукопашного боя с десятью тиграми. Во всех случаях Чанбин был крайне раздражён и пытался отчитывать друга, остановить это безумие, но всё без толку. — Штаны тоже снимай. Рану на ноге тоже пора обработать. Со почувствовал, как внутри начала закипать злость от мысли, что эту рану тоже оставил Минхо. Тогда, в переулке, когда они спасли Феликса. Отбитый психопат. Вот если бы была хоть одна возможность его посадить или хотя бы сломать ему пару конечностей… Чанбин не упустит её, подвернись ему таковая. Густые чёрные брови были нахмурены, но постепенно разгладились, когда их хозяин наблюдал за длинными пальцами, которые кое-как приспустили спортивные штаны, оставляя бёдра в чёрных боксерах. Дальше у Хёнджина возникли сложности — он не мог ни наклониться, ни поднять ноги нормально. Вид страдающего младшего, который запутался в штанинах, заставил злость постепенно испаряться, и Чанбин возвращался к своему обычному состоянию заботливого друга, но не забывая бросать осуждающие взгляды, чтобы младший не расслаблялся. Разложив рядом на стуле марлю, бинты, дезинфицирующие средства, Чанбин присел на колено рядом с Хёнджином, помог избавиться от штанов, придержав то одну, то вторую белую длинную ногу. Осмотрев рану чуть ниже бедра, покачал головой: — Повезло, что на тебе всё как на собаке заживает. Если бы не это, Минхо бы тебя уже в могилу свёл, — произнося это имя, Со неосознанно скривил губы. Хёнджин промолчал, он вообще выглядел не настроенным на разговор и чертовски уставшим. Перевязав ногу, Чанбин поднялся, развернул Хёнджина к себе спиной, аккуратно снял бинты с торса. Нужно проверить, что после себя оставил Минхо, оценить серьёзность повреждений. Хёнджин уже смирился с тем, что у него нет выбора, кроме как стать жертвой заботы Со, и просто стоял к нему спиной, опёршись руками о стол в одних трусах в пустом зале ресторана. В какой-то момент сзади раздалось шипение и поток тихих матов. Перед глазами Со открылась вся «картина»: бледная кожа спины была исполосована ассиметричными свежими порезами, некоторые из них были глубже других, особенно эта черта вдоль позвоночника. Поморщившись, Чанбин понял, что просто не может на это смотреть и принялся накладывать свежий бинт. — Джин, скажи честно, — широкие руки обводили рулон бинта вокруг груди и плеч Хёнджина, — тебе это всё нравится? Тот лишь вздохнул, явно не желая поддерживать этот диалог. — Потому что только так этому было бы хоть какое-то… — сильные пальцы на мгновение затянули бинт сильнее нужного, вызвав громкий вдох у младшего, — … объяснение. Чанбин раздражённо перебинтовывал торс Хвана и пытался его понять. На секунду он подумал о том, а что в этом находит для себя Минхо? Со сейчас видит перед собой Хёнджина так, как его видел Ли этой ночью — обнажённого, развёрнутого спиной, поддавшегося. Нет, сомнений нет в том, что Хван действительно вызывал много разных эмоций, когда представал в таком виде, даже гетеросексуальный Чанбин не мог не восхищаться телом младшего. А факт того, что это определённо сильное, мускулистое тело сейчас, по сути, во власти его рук, вызывал странную сухость во рту и некий жар в груди. Но мысль о том, чтобы так истязать его, была настолько дикой и неправильной. Нет, понять Минхо невозможно. Тогда что насчёт самого Хёнджина? Он ненавидел Минхо не меньше, чем Чанбин, скорее всего, даже больше, но какого чёрта он перед ним раздвигает ноги? Позволяет тому делать с собой, что угодно? Ли берёт его силой? Это вряд ли, в бою ни один из них не превосходит другого, они оба сражаются как два дьявола. Тогда у Минхо, возможно, есть рычаг давления на младшего? Он его шантажирует, манипулирует? Это было бы полностью в его стиле. Или… Хван Хёнджин мазохист? Может ли лучший друг быть извращенцем, а Со не разглядел этого за столько лет? Чанбин задумчиво стал затягивать бинт на рёбрах и случайно провёл ладонью сквозь марлевую ткань по одному из глубоких порезов. Проследил, как дёрнулся младший, как выступили его лопатки, а пальцы сжали столешницу. — Тебе нравится боль, Джин? Спокойно заданный вопрос, похоже, окончательно исчерпал терпение Хёнджина. Ударив руками по столу, он резко отстранился и, чуть ли не падая, дохромал до лестницы всё так же в трусах. — Нет, не нравится, блять! Я ему проиграл, ясно?! Чанбин молча проводил взглядом друга, который в итоге кое-как сам дополз до второго этажа и скрылся где-то в коридоре. — Ясно.━─━────༺༻────━─━
Когда Феликс дошёл пешком до Санрайза, было уже около десяти вечера. Чанбин во время одной рабочей смены завёл с ним разговор о кино и чуть не умер от шока, когда узнал, что младший не смотрел ни единой части Звёздных Войн. Он тогда хотел заставить Хёнджина выдать Феликсу приказ, как работодатель подчинённому, посмотреть всю серию, но это оказалось ни к чему — Ли и сам был не против ночи кино, которую было решено провести сегодня. Дверь в заведение была открыта, но в зале было пусто и темно. Свет шёл только со второго этажа. Феликс хотел было подняться, но Чанбин сам объявился наверху лестницы. Он приветливо улыбнулся, помахал. — Пошли в вип, на большом телеке будем смотреть, я уже фильмы скачал. Феликс показал пакет со снеками, которые купил, на что Со посмеялся, напомнив, что у них тут вообще-то есть целая ресторанная кухня. В итоге они притащили в вип комнату всё — две горячие пиццы, закуски, даже нарезку овощей с сыром, газировку. В окружении еды они устроились на подушках на мягкой платформе перед большой плазмой. — А Хёнджина не будет? — Он себя плохо чувствует. Но не прошло и десяти минут фильма, как сам хозяин заведения присоединился к ним, тихо зайдя в комнату и даже напугав обоих своим неожиданным появлением. Он как-то не спеша передвигаясь, устроился рядом напротив телевизора и взял пачку хлопьев. На вопрос Феликса о самочувствии лишь ответил, что он в норме и включил фильм дальше. Чанбин каждые пару минут комментировал фильм, объясняя происходящее, хоть младший и так всё видел сам, но всё мероприятие доставляло удовольствие обоим — они вместе реагировали на фильм, переговаривались и смеялись. Хёнджин вёл себя тихо, лишь методично уменьшая количество всех снеков, что принёс Ли. Только ко второй половине фильма он начал тоже участвовать в разговоре и стал чаще улыбаться. Феликс сам не заметил, в какой момент он стал чувствовать себя настолько уютно в этой компании. Чанбин был настолько открытым и дружелюбным, он принял Феликса таким, какой он есть, с первой минуты, и в нём не было ни капли притворства. Он вот так просто почему-то стал считать своим долгом показывать младшему фильмы, давать советы по поводу работы в ресторане, даже предложил Феликсу ходить с ним вместе на тренировки и обучить базовым принципам рукопашного боя, чтобы тот мог себя защитить. На это Ли согласился без раздумий, ему бы не помешала дополнительная уверенность в себе, особенно учитывая, что Минхо на свободе. Да, Хёнджин заверил его, что он в безопасности, но окончательно туманное чувство тревоги не ушло. Хёнджин тоже нравился Феликсу. Он был с ним очень внимателен, заботлив. А ещё его смех был таким заразительным. В итоге, когда они собирались втроём, то Ли чувствовал, будто он в кругу второй семьи. Семьи, которая появилась так неожиданно, но за что он был ей очень благодарен. Самым неожиданным был момент, когда Чанбин дал ему ключи от ресторана. — Просто приходи, когда захочешь, или если что-нибудь случится. Мы всегда будем рады. Это так удивило Феликса, что он не нашёл, что сказать, но старший и не хотел ничего слышать. Это предложение было чем-то само собой разумеющимся для него. Вскоре стало ясно, что Чанбин взял некое шефство над Феликсом и идею тренироваться вместе воспринял с полной серьёзностью. Он будил телефонными звонками младшего на выходных, тащил с собой на тренировку каждый свободный от работы день. Они вместе ездили в тренажёрный зал, Чанбин стал личным тренером Феликса, научив того правильно выполнять силовые упражнения, контролировать дыхание. Вскоре он допустил его и до боксёрской груши — выделил личные перчатки, научил правильно перевязывать кисти специальными повязками перед отработкой ударов. Феликс занимался боевыми искусствами в последний раз ещё в детстве и не думал, что к этому вернётся, но к своему же удивлению почувствовал давно забытые ощущения восторга и адреналина, когда Чанбин, держа в руках специальные щитки, приказал бить со всей силы. Младший учился быстро, и это тешило самолюбие тренера. Ли оказался крайне подвижным и ловким, в отличие от новичков, он долго мог поддерживать темп боя, прежде чем сбивалось дыхание. Ему не хватало разве что силы, но это легко поправимо силовыми упражнениями, которые Чанбин не забывал щедро добавлять в каждую тренировку. В один из рабочих дней Феликс приехал раньше других сотрудников и застал Хёнджина уже в зале, готовящего ресторан к открытию. Хван не заметил, что кто-то зашёл внутрь, так как стоял спиной ко входу, открывая шторы. Он был в своей обычной рабочей одежде — узкие чёрные штаны, чёрная рубашка, волосы собраны в небрежный хвостик. Феликс пребывал в хорошем настроении, и ему почему-то захотелось, пока ещё никого нет, попробовать на старшем новый приём, который он вчера выучил. Тихо подкравшись сзади, он уже вскинул руки для захвата, как вдруг Хёнджин неуловимым движением полуобернулся, попутно заводя ногу назад за ногу Феликса и одновременно хватая одной рукой того за предплечье. Одно движение — и он без какого-либо труда повалил младшего с ног, прижав одной рукой к полу. — Тебя Чанбин не учил, что со спины нападать нельзя? — Хван вскинул одну бровь. Голос его звучал спокойно и мягко, но почему-то Феликс почувствовал, как по спине поползли мурашки. — Что, даже в уличной драке? — младший всё ещё был в шоке от такой молниеносной контратаки, а ещё не понимал, почему большая рука всё никак не перестанет вдавливать его в пол. Хёнджин нависал сверху, изучающе глядя на Феликса. — Да. На улице тоже есть свои законы, — при этих словах голос старшего стал жёстче, а взгляд острее. Глаза цвета тёмного мёда внимательно смотрели на побеждённого нападающего. Рука Хвана с распростёртыми длинными пальцами, прижимающая Феликса к полу, казалась такой большой на фоне чужой груди. Сам Феликс казался ему хрупким. Вызывал ассоциацию с маленькой птицей. И Хёнджин не был уверен, что птицам нужно заниматься боевыми искусствами и, уж тем более, интересоваться уличными драками. Нет, Хван в целом был рад, что Чанбин взялся за тренировки младшего, но рассматривал это больше как хобби, необходимое, чтобы дать тому больше уверенности в себе. Хёнджин отстранился и помог подняться младшему, похлопал того по спине, убирая пыль после пола, и, как ни в чём не бывало, ушёл куда-то на кухню. Феликс так и остался стоять на месте, осмысляя произошедшее. Так его и застал Чанбин, когда спустился вниз. — А ты не говорил, что Хёнджин умеет драться, — Феликс был искренне удивлён продемонстрированным навыкам старшего. Да, они упоминали, что «отбили» его у Минхо, но почему-то Феликс всегда представлял, что за силу отвечал только Чанбин. До этого случая он бы не смог представить Хвана в драке. Несмотря на высокий рост и широкие плечи, он казался таким утончённым. Его телосложение было сложно оценить, потому что Феликс ни разу его не видел хоть в как-то открытой одежде. Хёнджин носил всё с рукавами и воротниками. И вообще ему в самую пору была работа бармена. Эти длинные пальцы созданы для ловкой работы руками, но никак не для боя. И вёл он себя всегда так мягко, улыбался своими идеальными губами, говорил тихим бархатным голосом… Хотя, возможно, внешность обманчива. Было что-то такое в старшем, что иногда вызывало холодок по спине. Чанбин принялся опускать и переворачивать стулья. — Ты не спрашивал. Феликс стал помогать старшему, опуская стулья на пол, и всё вертел одну мысль в уме: — Но почему он тогда не тренируется с нами? Обычно разговорчивый Со теперь почему-то медлил с ответом. Он отвечал не спеша, будто подбирая слова: — В зал иногда ходит, но он не любитель рукопашного боя. — А любитель чего тогда? Брюнет громко опустил стул на пол. — Если хочешь знать, сам его и спроси. Весь рабочий день Феликс думал о том, что произошло утром. Нет ничего такого в том, что оба старших так хороши в боях, наоборот, это же невероятно круто. Но почему тогда Со так увиливает, стоит речи зайти о его друге? Нужно самому расспросить Хёнджина, но день назло выдался одним из самых занятых, и освободились оба только уже после закрытия ресторана. Бармен наводил порядок на стойке, убирая некоторые бутылки вниз, и, когда выпрямился, то обнаружил перед собой решительно настроенную птицу, которая сверлила его взглядом. — Научи меня тому приёму. Хёнджин удивлённо моргнул. Откуда столько настойчивости в этом тоне? Голос Феликса звучал так низко и на удивление почти повелительно. — Чанбин расстроится, если узнает, что тебе его недостаточно, — улыбнувшись краем губ, Хван попробовал пройти мимо, но Феликс сделал шаг в сторону, преграждая путь. — Такие приёмы он мне не показывал, мы больше боксом занимаемся. Я хочу научиться. Старший смотрел сверху вниз на преграждающего путь Феликса. — Я не любитель рукопашного боя. Опять двадцать пять. — Тогда любитель чего? Хёнджин сложил руки на груди и склонил голову набок, чуть прищурил глаза. Феликсу опять стало как-то не по себе, особенно в такой близости. Приходилось задирать голову, чтобы смотреть старшему в глаза. Они выражали какую-то непонятную эмоцию, смотрели слишком пристально. Захотелось отвести взгляд, но раз уж решил идти до конца, то нужно идти. Он хотел знать, почему оба старших так избегают этой темы. Повисла пауза, во время которой Хван будто испытывал младшего на решимость. Тот продолжал упрямо стоять и ждать ответа. Ну что ж, он сам этого хотел. — Я дерусь на ножах. Хёнджин заметил всё — то, как широко открылись глаза Феликса, как дрогнули его брови, как он неосознанно сглотнул. Он ожидал такой реакции. Ожидал, что младший испугается. У Феликса перед глазами пронеслись размытые кадры из кошмаров. Ножи. Почему ножи? Они с того дня вызывали тревогу, граничащую с фобией. Холодный твёрдый металл, несущий страх и боль. Почему кто-то вообще занимается боем на ножах? Разве существуют такие секции? Феликс о таких не слышал. Первым порывом было отступить. Хёнджин, кажется, это почувствовал и сделал шаг вперёд, намереваясь пройти мимо, но, к удивлению, Феликс не сдвинулся с места, моргнул, сменив растерянный взгляд на решительный. — Научи меня. — Что? — тут уже старший растерялся. — Я хочу научиться защищаться от врага с ножом, — низкий голос опять был твёрдым. — Пожалуйста. Хёнджин всегда был добр и мягок по отношению к Феликсу, ему нравилось заботиться о нём, потому что тот вызывал какую-то странную эмоцию. Что-то в нём задевало очень глубокие струны в душе. Младший был воплощением чистоты, невинности. Напоминал солнце. На него нравилось смотреть, казалось, что он может греть своими лучами. Но в то же время между ним и Хваном была необъятная пропасть. Старший это понимал и изначально не собирался подпускать к себе Феликса, собирался только смотреть издалека. Но вот тот сам делал шаги навстречу. Он не понимает, куда идёт. — Ты уверен? — Хёнджин наклонился так, что их глаза были на одном уровне. — Ножи — это очень… — голос понижался с каждым словом, пока не перешёл на шёпот, —… опасно. Тяжёлый взгляд был почти невыносим, но Феликс выдержал его. — Да. Научи меня. Этой ночью Феликс долго не мог уснуть, терзаемый тревогой. Образ Минхо, образы ножей постоянно вспыхивали, стоит только сомкнуть веки. Ли ни разу не видел Хёнджина с ножом, но сознание услужливо рисовало этот образ, и он отчего-то был слишком похож на Минхо. Видимо, потому что других примеров для сравнения просто не было. Но Феликс чувствовал решимость. Он не хотел жить в страхе. Тем более, что он доверял Хёнджину. Да, доверял. Несмотря на то, что почти ничего не знал о нём. Хван был безукоризненно добр и заботлив по отношению к младшему, но сохранял некую отчуждённость. Он почти не рассказывал о себе, предоставляя заниматься разговорами Чанбину. Вокруг него была какая-то аура таинственности, и чем дольше Феликс находился рядом, тем больше она... раздражала? Будто место, которое чешется, так и хочется просто смахнуть это чувство. Первая тренировка была назначена на следующий же выходной день. На самом деле Хёнджин просто не хотел откладывать это дело, будучи уверенным, что после первого же занятия Феликс передумает. Так почему бы не покончить с этим скорее? Образ мальчика-солнышка никак не сочетался с боями, тем более, с ножами, но Хван решил дать тому то, о чём он просил. Пусть лучше сам убедится, что ему это не нужно. К удивлению, Феликсу было велено приехать не куда-то в специальный тренировочный зал, а в сам Санрайз. Тренировка в ресторане представлялась с трудом, но кто он, чтобы спорить с наставником. Однако у того всё было продумано. Как только Ли пришёл к обусловленному времени, Хёнджин его повёл туда, где тот ещё не бывал. Подвал. И это стало очередным шоком. Оказывается, под обычным рестораном скрывалась целая тренировочная комната и по совместительству выставка холодного оружия Хван Хёнджина. Феликс готовил себя к тому, что ему придётся лицом к лицу столкнуться с предметом страха, даже провёл некоторое время дома, держа в руках кухонный нож, но к такому зрелищу подготовиться было невозможно. Приглушённая красная подсветка отражалась кровавыми бликами от десятков самых разных лезвий. Они стояли в стеллажах вдоль двух стен и давили ощущением… опасности. Создавалось абсурдное неприятное чувство, что они могут сами по себе вдруг сорваться и устремиться Феликсу в грудь. Но всё было неподвижно. Не двигался и сам хозяин коллекции, стоя за спиной Ли в проходе. Хёнджин был абсолютно спокоен и просто наблюдал за младшим. — Хочешь уйти? Феликс сглотнул и помотал головой. Постарался не смотреть на стеллажи и повернулся к Хвану. — Как давно ты этим занимаешься? — Давно, — уклончиво ответил Хёнджин и подошёл ближе. Неожиданно из-за спины достал что-то тёмное и протянул. Пластиковый небольшой чёрный нож. Не острый. Просто муляж. В другой руке старший держал такой же. Феликс почувствовал облегчение. Наверное, по-другому и быть не могло, но утром он уже успел накрутить себя мыслями о том, что сегодня придётся драться на настоящих ножах. Это было так глупо. Помещение было небольшим, но два человека тут могли свободно заниматься. Хёнджин потянулся и прошёл вглубь комнаты, встал в центр. Что-то в виде старшего опять вызвало холодок по коже. Сегодня он был в спортивных штанах и в чёрном оверсайз свитере, который не сковывал движения. Волосы в привычном хвостике. Хван встал лицом к Феликсу, смотрел непроницаемо. В этом красном освещении всё смотрелось как-то иначе. Вроде бы и не было темно, но и детали разглядеть было сложно. Хёнджин чуть согнул одну ногу в колене и вывел руку с ненастоящим ножом вперёд, склонил голову чуть набок. Почему-то младший не мог отвести глаз от этих белых длинных пальцев, которые так непринуждённо держали рукоять. Почему это смотрелось так… естественно? — Нападай, — голос Хёнджина был тихий и мягкий, но повелительный. Феликс впал в ступор. Разве не должно сначала идти какое-нибудь обучение? Он понятия не имел, что ему делать. Но решил не спорить и просто следовать инструкции. Хёнджин с удивлением отметил, что происходящее ему было интересно и почти весело. Младший оказался гораздо более упрямым, чем он ожидал. Чего стоила его внутренняя борьба со страхом, которая так явно отражалась на его лице. Маленькая птица. Птенчик. Белый и пушистый. Нет, это явно всё не для него, и он скоро это поймёт. Он даже смотрится с ножом в руке нелепо. Не знает, как его держать, колеблется. Губы Хёнджина растянулись в улыбке. Мило. Выдохнув, Феликс отбросил все мысли, и его лицо приняло спокойный и решительный вид. Встав в боевую позицию, которую он хорошо выучил благодаря боксу, он вынес руку с ножом вперёд. Сделал на пробу аккуратный шаг в сторону Хёнджина, готовый в любой момент отскочить обратно. Тот стоял неподвижно, не мигая, следя за движением младшего. Почему его глаза такие тёмные? Резкий выпад. Феликс целился ниже бедра, надеясь, что эту область старший не успеет защитить, так как его руки были выше. Но тот в идеально выверенный момент сделал шаг в сторону. Когда оружие Ли не встретило сопротивления, рассекая лишь воздух, он потерял равновесие. Широкая ладонь грубо толкнула в спину, заставляя грудью впечататься в пол. Хёнджин сразу же отошёл опять, вставая в свою полурасслабленную стойку — одна нога чуть согнута впереди, рука с ножом выведена так же вперёд. — Я сказал, нападай. Хоть фраза и была произнесена безукоризненно спокойно, Феликс почувствовал волну раздражения. Его же ничему не научили. Как он должен нападать? Но гордость не позволяла жаловаться, он лишь поднялся на ноги и опять принял боевую позицию. Теперь он решил не спешить. Осторожно приблизившись, он сделал резкое движение вперёд, но тут же остановился. Обманный манёвр. Хёнджин отреагировал, дёрнувшись навстречу. Феликс его подловил на этом и, сбивая ритм движения, сделал широкий размах ножом вперёд в область живота. Это был неплохой ход, но Хван был слишком хорош в своём деле — он молниеносно схватил свободной рукой тонкое запястье в движении и чуть вывернул его, заставляя выронить оружие. Тело Феликса отреагировало само собой. А ещё, возможно, всё дело было в том, что он начал беситься. Левая рука мощным хуком прилетела в челюсть Хёнджина. Он покачнулся и отпустил запястье, сделал шаг назад, теряя равновесие. Феликс на секунду испугался. Он нарушил правила? Чёрт, так, наверное, нельзя. В порядке ли старший? Ли сделал шаг вперёд, пытаясь не дать старшему упасть, узнать, в порядке ли тот, но стоило ему протянуть руку, как Хёнджин моментально её схватил, дёрнул на себя и, оказавшись совсем близко, опять подсёк худую ногу, повалив младшего на пол. Нависая сверху, он улыбался. В таком освещении было сложно прочитать его взгляд, но он казался каким-то горящим. — Хороший приём. Но даже если ты выигрываешь в бою — не расслабляйся. Последние слова тот выдохнул с улыбкой, от которой знакомые мурашки поползли по телу. Прижатый к полу, Феликс с широко открытыми глазами смотрел на Хёнджина. Он был слишком близко. Дыхание было тяжёлым, младший чувствовал его лицом. Пухлые губы были приоткрыты. Почему они смотрятся так красиво в этом дьявольском свете? Во рту Феликса почему-то пересохло, и он неосознанно облизнул свои. Хёнджин увидел это движение и резко отстранился. — Я возьмусь учить тебя, если ты ещё не передумал. Каждые выходные вечером.━─━────༺༻────━─━
После этой тренировки тревожные образы ножей стали появляться перед закрытыми глазами реже, но зато к ним почему-то добавился один и тот же кадр, который возникал в сознании вновь и вновь — нависающий сверху Хёнджин в красном свете, смотрящий так, будто видит Феликса впервые. И эти приоткрытые в улыбке губы. Феликс пока не мог понять, какую эмоцию вызывал этот образ, но, что он знал наверняка, — он увидел новую сторону Хвана.━─━────༺༻────━─━
— Мне очень жаль, Фел, я правда не могу. Я тебе всё потом объясню, мне кажется, у меня есть зацепка. Это очень важно, клянусь. Феликс лежал с закрытыми глазами дома на постели и слушал виноватый голос Чана. На него просто невозможно злиться, когда он так говорит. Но, чёрт возьми, как он мог опять быть на работе в самую важную ночь?! Night Rythms. Сегодня. Они должны были пойти вдвоём. Два билета уже лежали готовые в кармане джинсов. — Возьми кого-нибудь ещё. Умоляю, прости, я тебе клянусь в следующий раз… — Всё в порядке, — Феликс вздохнул, но он действительно не злился. Был только расстроен. — Я понимаю, что твоё дело очень важное. Пожалуйста, сфокусируйся на нём. Я тебе потом расскажу, как всё прошло. Всё правда в порядке. Он знал, насколько важна для Чана его работа. А сейчас — особенно. Это дело с мафией не давало покоя другу, занимало его полностью. Когда единственная зацепка пропала, Чан чуть ли не впал в депрессию. Если сейчас у него есть продвижение в расследовании, то Феликс только рад. Позвонив Чанбину, Феликс разочаровался ещё сильнее, узнав, что и он, и Хёнджин сейчас не в городе и вернутся только через сутки. Перепродавать второй билет было уже поздно и слишком трудоёмко, так что Ли просто решил поехать один. Ну и что? Он и один может насладиться музыкой.━─━────༺༻────━─━
Стоя в очереди на вход, Феликс ощущал себя мрачно. Хотя настроение немного улучшилось от предвкушения фестиваля. Он не любил ходить в такие места один, но в то же время мечтал попасть именно на это мероприятие. И вот оно. Длинная очередь пестрила людьми в самых разных нарядах — кто-то в кожаном, кто-то в кислотном, кто-то в спортивном. Люди приготовились к танцам на всю ночь. Внимание вдруг привлёк шум со стороны входа. Два охранника под руки оттаскивали какого-то парня в пайте, который что-то очень громко пытался доказать сотрудникам на входе. Прислушавшись, Феликс понял, что тот пытался пройти по поддельному билету. Его оттащили подальше от входа и пригрозили, прежде чем наконец отпустить. Парень особенно расстроенным не выглядел и даже что-то продерзил в ответ, моментально отскочив, когда охранник резко обернулся. Мысль пришла сама собой. — Эй, ты, да, ты, — Феликс окликнул парня, когда тот направился в противоположную от входа сторону и проходил рядом. Незнакомец замешкался, не понимая, куда смотреть. Он пару раз даже скользнул взглядом по Феликсу, но, видимо, решил, что не может этот блондин говорить таким низким голосом. Подняв руку, подзывая парня, Ли наконец привлёк его внимание. Тот был удивлён. И удивился ещё больше, когда Феликс просто так предложил ему билет. Ли подумал, что и так этот билет пропал бы, а этот парень настолько отчаянный, что пытался подделать свой. С ним не жалко поделиться. Тот просиял и даже обнял Феликса, застав того врасплох. На вопрос, как его зовут, ответил с широкой улыбкой: — Джисон.