По Ту Сторону Лезвия

Через плечо босса Джисон видел, как отлетела входная дверь, и за ней возвышался Хван Хёнджин. Он был в той же одежде, что и на собрании — изысканно роскошной, и это создавало убийственное сочетание с его животной агрессией, которая отражалась на лице и во всей позе. Хёнджин вызывал страх. За его плечом чернела широкая кожаная куртка Со Чанбина. Сынмин тихо достал неизвестно откуда пистолет, взял его в руку и положил на стол перед собой, не мигая глядя, как Хёнджин в три шага преодолел расстояние до Минхо и грубо дёрнул его за плечо, разворачивая к себе лицом. Джисон попятился. Минхо не сопротивлялся, лишь расслабил руки, полностью опустив их, в одной всё ещё сжимая завёрнутое в ткань оружие. Неуловимым движением длинные бледные пальцы достали нож и приставили его к горлу Ли, другая рука схватила за воротник рубашки, не давая отстраниться. Сынмин поднял правую руку с пистолетом, создавая опору из левой, лежащей локтем на столе. Прикрыл глаз, беря под прицел белые волосы. Фокус неожиданно был сбит чем-то чёрным. Чанбин встал рядом с Хёнджином, перекрывая собой видимость. Он посмотрел Сынмину в глаза и покачал головой. У того дрогнула верхняя губа, но пистолет он опустил, всё ещё оставаясь в готовности. — Мы не виделись всего пару часов, ты уже соскучился? — прошептал с улыбкой Минхо, завороженно глядя на лицо младшего, которое было так близко. Эти слова заставили почувствовать, как лезвие нажало возле кадыка, так и порываясь рассечь кожу, достаточно лишь одного движения. — Какого. Чёрта. Минхо, — прошипел ему прямо в лицо Хёнджин. Его трясло от ярости, слова чеканились по отдельности, обволакиваемые отборным ядом, обдавая лицо старшего горячим дыханием, в котором ещё чувствовался запах алкоголя. Блять. Как же он хорош. Этот Хван сводил с ума. Минхо даже уловил, как в области живота начал затягиваться узел возбуждения. Но сейчас не до этого. Сдержав порыв облизнуть губы, он закрыл глаза, выдохнул, и, когда открыл их вновь, то был уже абсолютно серьёзен. — Я не отдавал этот приказ. Клянусь. Это была… самодеятельность Джисона. — Ты не способен контролировать команду из ДВУХ ЛЮДЕЙ? — глаза Хёнджина стали совсем тёмными. Минхо даже начал всерьёз переживать о целостности своего горла, потому что длинные пальцы на рукояти уже побелели от напряжения, и лезвие то и дело подрагивало, неприятно давя на кожу. — Я узнал обо всём только минуту назад, — Ли медленно поднял руки, одну — открытой ладонью вверх, в другой показал свёрток, протягивая вперёд. — Признаю вину, позволь искупить её. Глаза Хёнджина прищурились. Он взял свёрток и грубо оттолкнул Минхо, проверил содержимое и отдал Чанбину. Минхо, потирая горло и сигнализируя Сынмину, чтобы убрал оружие, продолжил: — Справедливость должна быть восстановлена. Вор должен быть наказан. Джисон подумал, что ослышался, но, когда все пары глаз обратились к нему, нервно хохотнул: — Это недораз… Минхо спокойным шагом двинулся к ближайшему столу, по пути просто сгребая в охапку загривок Джисона и притягивая его к нему. — На востоке вору отрубают руку, — Минхо начал серьёзным тоном, но, встретив шокированный взгляд Хана, улыбнулся, — но мы не на востоке, поэтому хватит пары пальцев. Минхо внимательно смотрел Хёнджину в глаза, анализируя, считывая реакцию. У того уже сильно поубавилась злость, но он явно всё ещё кипел, уставший и злой после собрания. Минхо взял Хана за предплечье. Одной рукой сбросил на пол все бумаги и, несмотря на неуверенное сопротивление, вытянул правую смуглую руку на столе. — Сынмин, будь добр, подержи, — тот молча поднялся с места и выполнил приказ, крепко прижав руку к столу, заставляя Джисона стоять чуть согнувшись и игнорируя попытки вырваться. — Минхо, я… Но Минхо внимание уже на него не обращал, лишь, подойдя к Хёнджину, кивнул и… ушёл по лестнице на второй этаж. — Стой! СТОЙ! МИНХО! Блять, — Джисон пару раз дёрнулся в попытке сбежать, но, поняв тщетность этих усилий, перевёл неуверенный взгляд с Сынмина на Чанбина, который стоял рядом. Из-за спины подошёл Хёнджин. Он покачивал нож в руке. Узкие, красивые, будто высеченные лучшим скульптором глаза смотрели на Хана сверху вниз. Это были глаза… змеи. Такие же, как и у Минхо. Глаза, которые приковывали к месту и вызывали желание бежать одновременно. Джисон словно зачарованный смотрел в них. Он не молил о пощаде, не издал больше и звука, просто не в силах отвести взгляд от Хвана, который уже занёс руку. Сынмин вздохнул и отвёл глаза, продолжая крепко прижимать Хана к столу. Чанбин тихо начал материться и вообще отошёл от греха подальше. Сейчас существовал только зрительный контакт хищника и жертвы. Змеи и белки. И Джисон был загипнотизирован им. Даже если бы его не держали, он не смог бы сдвинуться с места. Хёнджин ужасен. Пальцы занесённой руки сжали рукоять крепче, лицевые мышцы Хвана дрогнули, он втянул носом воздух и… — Хёнджин, — громкий голос Минхо раздался с лестницы. Он спускался и что-то нёс. Не опуская руку, Хёнджин исподлобья посмотрел на него, — пощади Джисона. Прими от меня это в знак извинения и перемирия. Руки в перстнях достали из красивого чехла чёрный изящный нож. Мамба. Хёнджин уставился на него, невольно опуская руку. Лицо моментально потеряло ожесточённый вид, став растерянным, роняя маски, которые он вынужден носить изо дня в день, обнажая удивлённое и неуверенное, ещё юное лицо. — Серьёзно? Этот нож превосходил по стоимости две трети коллекции Хёнджина вместе взятой. Но даже это было не так важно. Уникально было то, что это изготовленный вручную, единственный в своём роде, первоклассный боевой нож. Минхо улыбнулся какой-то грустной улыбкой, но протянул нож с чехлом. — Мне важен мир с моим новым… партнёром. Так что прошу, прими его, и давай забудем о том, что произошло. Хёнджин прищурил глаза и с недоверием протянул руку. Только физически почувствовав его в ладони, он стал успокаиваться. Всё ещё было неясно, что произошло, и есть ли у Ли некий умысел, но нож подлинный. Разом резко навалилась усталость, вытесняя недавний адреналин, и, не говоря больше ни слова, Хёнджин развернулся и вышел из офиса. Так же молча следом вышел и Чанбин. Только после того, как звук отъезжающей машины стих, Минхо приложил руки к вискам, потёр их и впервые повернулся к Джисону. Тот так и сидел — на коленях, с руками на столе, с открытым ртом. — Минхо… спасибо. Мне так жаль, Минхо, прости, я… — тихим голосом Хан начал что-то лепетать, но Минхо просто присел рядом на корточки и положил руку на тёмную макушку. — Это было очень глупо, Хани, — тихо выдохнул Минхо, при этом сжав каштановые пряди в кулак, от чего Джисон дёрнулся и закусил губу, — но смело, — пальцы расслабились и погладили мягкие волосы. — Ты это делал для меня? Минхо наклонил голову и мягко улыбнулся, продолжая гладить младшего, заправил несколько прядей за ушко. — Я выполню наш договор. Это будет твоей наградой… — в чёрных глазах мелькнула глубокая задумчивость с примесью чего-то, что Джисон не мог прочитать, —… и наказанием. В этот день Сынмин засиделся допоздна с работой. Джисон отсыпался у себя наверху, а Минхо неожиданно спустился ближе к полуночи в офис в поиске каких-то документов. Оторвавшись от монитора, Ким повернулся в крутящемся компьютерном кресле к боссу, когда тот проходил мимо. — Зачем ты отдал ему этот нож? Он стоит дороже всей жизни Джисона раз в двести. Минхо упал на диван рядом. Тяжело вздохнул. — Я это сделал не ради Джисона. Ради Хёнджина. Сынмин лишь вопросительно изогнул бровь, чуть покачиваясь в кресле из стороны в сторону. Минхо достал из кармана брюк пачку сигарет, взял одну и закурил. Ким поморщился, делая себе пометку открыть окно на ночь. — Хёнджин не смог бы это сделать. Но ему нельзя об этом знать, — тонкие губы выпустили колечко дыма. — Зачем ты тогда вообще это наказание предложил? — Потому что это было правильно. Он должен это понимать. Жизнь подчиняется определённым законам — за проступками должны следовать наказания, баланс должен быть достигнут через искупление. Это была подобающая кара, правильная. Хёнджин должен это запомнить, — рука Минхо неопределённо двигала сигаретой в воздухе под такт речи. — Но он не смог бы наказать Джисона. Я знаю. Но главное, что не знает он. И чтобы не узнал, я должен был его остановить до того, как он заколеблется, предложить ему что-то, от чего он не откажется, — ещё одно колечко дыма повисло в воздухе, постепенно расплываясь. — Хёнджин… похож на золото. Красивый металл, прекрасный. Но мягкий. Такой не годится для ножа. Я же пытаюсь… — Сынмин молча слушал, наблюдая, как рука с сигаретой потянулась к кольцу дыма в воздухе, — … сделать сталь, — на этих словах сигарета резким движением перечеркнула кольцо, заставляя то превратиться просто в сгустки дыма.

━─━────༺༻────━─━

Возможно, подобное чувство испытывают мастера искусства, когда вот-вот создадут шедевр. Всепоглощающее вдохновение, которое не позволяет фокусироваться ни на чём, кроме одной цели. Закончить работу. Довести идею до конца. Так ощущал себя Чан. У него всё ещё не было доказательств, какой-либо хотя бы малейшей зацепки, но всё его нутро говорило, что он близко. Звериное, воистину волчье чутьё. После визита в морг он решил наведаться в полицейский участок, где держали информатора. Где тот очень некстати совершил самоубийство. Его визита тут тоже не ждали и были ещё больше удивлены, когда он запросил допуск к складу с вещественными доказательствами, где хранились личные вещи, конфискованные у этого преступника. — В каком смысле отказано? — Чан упёрся руками в стол напротив администратора отделения. На мощных предплечьях отчётливо прорисовывались вены, челюсть сжата, глаза напрямую источали угрозу. — Я веду расследование по этому делу. Конечно, он знал этого сотрудника лично, они работали в одном участке пару лет вместе. Пока Бан двигался по карьерной лестнице, этот добродушный мужчина старел на стуле администратора, но к большему он и не стремился. И как бы тот хорошо не относился к капитану полиции, и как бы не трясся под его давлением, приказа он ослушаться не мог. — Кем отказано? Как шефом? Чан, нахмурившись, вышел на улицу и достал телефон. Набирая номер, он краем глаза наблюдал, как два сотрудника полиции под руки вели в участок невменяемого подростка. Скорее всего под кайфом. Вот в чём заключалась работа полиции в последние месяцы. Ловля торчков, разбирательство с их административными нарушениями. Наркотики становились всё большей проблемой каждый день, это удручало. Нет, это вызывало гнев. Чан просто ненавидел тот факт, что полиция только подстригает газон, вместо того чтобы вырывать корни. Настоящей целью были дилеры, лаборатории и стоящие за ними картели. После долгих гудков и пары попыток набрать номер вновь, Чан убрал телефон и задумался. Из участка вышел другой сотрудник на перекур, тоже давний знакомый. — Слушай, а ты не знаешь где сейчас шеф? — Он не в городе, уехал куда-то по делам. А что? — Нет, ничего. Доступ к хранилищу сейчас был закрыт для всех, и Чан не понимал причину этой меры, но значит она была. Нужно дождаться возвращения шефа, чтобы узнать.

━─━────༺༻────━─━

Феликс не знал, уезжать ему или ждать возвращения старших. Те уехали, не сказав ни слова. Подумав, решил всё-таки остаться, ведь, судя по всему, произошло что-то плохое и, скорее всего, по его вине. Но долго рефлексировать не пришлось — не прошло и часа, как они вернулись. Хёнджин открыл дверь и, сразу найдя глазами Феликса, быстро направился к нему. Его сразу же схватил за локоть вошедший следом Чанбин, останавливая и что-то быстро говоря на ухо. Тот поначалу попытался сбросить руку друга, но в итоге нехотя выслушал и кивнул. После того как Чанбин отпустил, он подошёл к Феликсу и, не говоря ни слова, взяв его за предплечье, довольно грубо повёл в вип комнату. Практически толкнул на мягкую платформу, сам оставаясь стоять рядом. Феликс не сопротивлялся, чувствуя теперь нешуточную тревогу. Хёнджин сделал глубокий вдох, выдох и, медленно открыв глаза, вперил пристальный взгляд в младшего, который стал забывать, как дышать под такой давящей аурой. Ощущение, словно над ним возвышалась хищная птица, придавившая когтистой лапой к земле. — Человек, которого ты впустил в мой ресторан… — несмотря на вид хозяина, голос звучал тихо и почти спокойно, — … как вы познакомились? Феликс уже понял, что где-то совершил ошибку, и что Хёнджин зол, поэтому решил просто говорить правду: — На музыкальном фестивале прошлой ночью. Я ему сам предложил билет. — Почему ты его привёл сюда? Он попросил? — Что? Нет. Мы просто… Нас бы просто не пустили ко мне домой. Там консьерж и … — Почему не пустили бы? — Хёнджин присел напротив и наклонил голову набок, внимательно глядя на младшего. — Мы были… не в лучшем виде, — Феликс теперь совсем стал путаться в словах, не зная, как ответить. Стало стыдно перед Хваном. Что он подумает, если узнает… — Вы были пьяны? — голос Хёнджина же звучал невозмутимо, он, кажется, даже успокоился, разглядывая лицо Феликса, которое не выдерживало зрительный контакт, медленно заливаясь краской. — Нет. То есть… да. Ну почти, — на этих словах Феликс совсем опустил взгляд, поморщившись от того, насколько неловко себя ощущал. Он не мог видеть, как Хёнджин приподнял брови и даже улыбнулся краем губ. Надо же. Птенец не такой уж и святой. Хван имел некое представление о том, что из себя представляет Джисон. Они регулярно пересекаются с ним на протяжении последнего года, с тех пор как Минхо его где-то подобрал. Хаотичный уличный пацан без тормозов. В голове не укладывалось, как Феликс с таким вообще связался. Они словно небо и земля. — Что вы употребляли? На самом деле эта информация не была так важна, но Хёнджин видел, что затронул тему, от вопросов на которую младший просто сквозь землю готов провалиться. Стало любопытно. И немного забавно. Всё-таки он настолько чистый, настолько наивный. Это не переставало поражать. Готов умереть на месте из-за признания, что употреблял какую-то наркоту с Джисоном. Это и так было понятно. Что ещё ожидать от шавки Минхо, который правит всем трафиком веществ в городе. — Экстази, — эти слова Феликс просто выдохнул, уронив лицо в ладони и поджав колени к себе. — Это был твой первый раз? — Хёнджин продолжал задавать вопросы, которых больше всего младший боялся. Но тот спрятал лицо и не видел, что сам Хван уже открыто улыбается, потеряв весь свой грозный вид. — Да. Феликс — это что-то уникальное. Он не переставал удивлять. Поначалу Хёнджин его воспринимал чуть ли не как ангела — настолько наивен, прекрасен и чист. Со своей нежной кожей, веснушками, пушистыми волосами, маленькими пальчиками. Хван попросил Чанбина выходить его, позаботиться о нём после нападения Минхо, потому что банально сам не мог к нему прикоснуться, не мог на него смотреть. Пока Феликс лежал в отключке, заботой о нём занимался только Бин. Дело было не только в том, что тот лучше разбирается в первой помощи, но ещё и в том, что Хёнджин почему-то просто не мог видеть рану, которую нанёс Минхо. Не мог на неё взглянуть. Он даже не взялся бы описать свои эмоции, не смог бы ответить почему. Просто не мог. И в последующие дни он наблюдал, как птенец поправляется, смотрел со стороны, как тот начал улыбаться, впервые услышал его смех. Потребовалось время, чтобы привыкнуть к его низкому голосу. За ним почему-то было приятно наблюдать. Как за экзотическим зверьком. Маленьким и милым. Удивлением было, когда этот зверёк вернулся и попросился на работу. Чанбин его, конечно же, взял. Он очень понравился Со. Они довольно быстро сблизились, начав вместе смотреть фильмы, ходить в зал. Хёнджин не очень хорошо представлял Феликса в боксе, но Бин говорит, что тот невероятно быстро учится, и что у него талант. Птенец начал расцветать. За этим приятно наблюдать. Будто красивое растение распускает молодые бутоны, расправляет свежие листья. Но Хёнджин чувствовал, что это что-то, к чему нельзя приближаться. Цветы не стоит трогать, их нельзя рвать. Маленькие птицы очень хрупкие и мягкие. А пальцы Хёнджина… привыкли к твёрдым рукоятям ножей. — Вы переспали? — почему-то Хёнджин был уверен, что младший натурал. Наверное, по тому, как вокруг него вьются девочки-официантки, и как тот этому радуется. Этот вопрос заставил плечи Феликса вздрогнуть, но головы он не поднял. — Нет, мы… нет. Мы не спали… господи… нет, — тут будто Феликс неожиданно встрепенулся и поднял нахмуренный взгляд. — Разве это важно? Что вообще произошло? Ты так и не рассказал. Хёнджин лишь спрятал улыбку и закусил губу, отвечая не сразу, внимательно глядя в глаза. Феликс, похоже, собрал гордость в кучку и больше не хотел быть загнанным в угол, но было заметно, что веснушчатые щёки-то покраснели. Ел с Джисоном таблетки и потом притащил его в ресторан на ночь, на вопросы с трудом отвечает, краснеет. Вряд ли там всё обошлось одними танцами. Интересно. Уж очень сложно было его представить в такой компании и в таком состоянии. Но сейчас разговор не об этом всё-таки. — Этот твой знакомый… Джисон, — Хёнджин чуть подался телом вперёд и понизил голос, — работает на Минхо. Это его верный сотрудник, который пойдёт на всё ради хозяина. — Не может быть… — Феликс замер с широко открытыми глазами, мозг не хотел эту информацию переваривать. — И когда ты пустил его в мой ресторан, — Хёнджин просто продолжил, — он обокрал меня. Стащил один из самых ценных предметов коллекции, чтобы принести Минхо. — Ты уверен, что он связан с Минхо? — Конечно, он на него уже давно работает, мы часто… пересекались. Феликс опустил голову, пытаясь проанализировать всё сказанное. Перед глазами только представали образы танцующего Хана, улыбающегося ему, и то, что произошло ночью… Всё это начинало играть другими красками. — Это всё было подстроено? Он меня специально выследил по приказу Минхо? — Нет, — на удивление Хёнджин звучал уверенно. — Я же говорил, что он тебя не тронет. Он не посмел бы. И ты говорил, что сам предложил Джисону билет. Похоже, это была просто крайне неудачная случайность, что вы встретились. Против тебя Джисон вряд ли что-то имеет, он лишь хотел задеть меня, потому что по стечению обстоятельств ты привёл его в мой дом. Феликс всё ещё думал, опустив голову. Всё не укладывалась мысль, что Хан мог быть врагом. Он… понравился Феликсу. — Прости, твоя коллекция… — Всё уже в порядке. Я вернул свой нож. И даже с процентами. — Как? — тут младший уже вскинул удивлённый взгляд. — Разве Минхо просто взял и отдал тебе то, что для него украл Джисон? Хёнджин провёл изнутри языком по нижней губе. — Не просто так. Джисон совершил откровенно тупой поступок, не согласовав его со своим хозяином. Нож по праву мой. И если бы его Минхо не отдал добровольно…. — тут Хёнджин осёкся и смягчил взгляд, который начинал становится отстранённым и ожесточённым. Феликс смотрел на Хёнджина и опять чувствовал эту странную ауру. Порой складывалось впечатление, что в одном теле живут две разные личности. Есть Хёнджин, который заботился, делал кофе с дурацкой пенкой в виде цыплёнка, всегда, хоть и с расстояния, но поддерживал Феликса в первые рабочие дни, помогал освоиться, защищал от Минхо. Был же ещё кто-то другой, кто-то незнакомый. Он появлялся, когда Хёнджин думал, что на него никто не смотрит. Кто-то уставший и… холодный. С другим взглядом — резким, острым, тёмным. Кто-то, кто поехал забирать по праву своё, и если бы Минхо не отдал добровольно, то… что? — Ты так и не рассказал, откуда ты знаешь Минхо, и почему вы враги. — Может, когда-нибудь, но не сейчас, прости, — Хёнджин лишь отвёл взгляд и вздохнул. Поднялся на ноги. — Давай в следующий раз позвони мне, если решишь кого-нибудь привести, пока меня или Чанбина нет, хорошо? Он постарался показать, что не держит зла, улыбнулся и легонько потрепал по волосам, прежде чем выйти. Тренировка с Чанбином на следующий день состоялась по расписанию. Феликс уже начал привыкать к тяжёлой нагрузке, которую старший на него взваливал. Постепенно на увеличение шёл вес, который Феликс поднимал в становой тяге, в этом он оказался на удивление хорош, и заученные комбинации ударов становились более чёткими. Но больше всего радовала возможность отводить душу на этих тренировках — остервенело бить грушу или до седьмого пота в спарринге с Чанбином уворачиваться от его несильных, но быстрых ударов. Под конец тренировки Феликс всегда был еле живой, но зато с кристально чистым разумом. Все тревоги отступали, в мыслях была приятная пустота. Так было и в эту тренировку. Час занятий подошёл к концу, Чанбин стянул свои перчатки и стоял теперь, листая плейлист на телефоне, чтобы поменять музыку в колонках. Феликс лежал прямо на полу, сбросив перчатки, но всё ещё в повязках на руках, пот стекал с лица и шеи, грудь быстро и тяжело вздымалась. Ни одной мысли, только приятная боль в мышцах. Завтра всё будет болеть вдвое сильнее, но работу никто не отменял. Не открывая глаз, Феликс уловил, как дверь в зал открылась, кто-то зашёл. В это время посетителей бывает очень мало, и до этого зал был в полном распоряжении их двоих, никого больше не было. — О, не ожидал, что сегодня придёшь, — послышался дружелюбный смех Чанбина, приветственный хлопок ладоней. Шаги остановились где-то неподалёку. — Я и сам не ожидал. Этот голос. Мягкий, тихий, медовый тембр… Феликс резко распахнул глаза и увидел перед собой Хёнджина. Он стоял в серых спортивных штанах, кроссовках, в широкой чёрной футболке. Куртка и рюкзак перекинуты через плечо. Стоял рядом с Чанбином, но голову повернул к Феликсу, смотрел сверху вниз. Младший приподнялся на локтях, как-то задним ходом понимая, что он лежит на полу весь потный, с прилипшими к лицу абсолютно точно беспорядочными волосами. Хёнджин с какой-то странной эмоцией склонил голову набок, улыбнулся: — Феликс еле живой у тебя, что ты с ним делал? Чанбин лишь что-то пробормотал, всё ещё пытаясь найти трек в телефоне. — О, нашёл. Заиграла энергичная музыка. То ли из-за неё, то ли из-за странного взгляда Хвана, Феликс почувствовал, как усталость стала отступать на задний план. Сел и, дотянувшись до бутылки с водой, жадно отпил. В это время Чанбин отложил телефон, хлопнул в ладоши и повернулся к другу. — Ну что, может в лесенку? Феликс вдруг понял, что никогда до этого ещё не видел Хёнджина на тренировке, и стало интересно. Тот сбросил лишние вещи просто у стены, потянув шею с плечами, согласился. — Я с вами. Оба старших обернулись с таким удивлением, будто не ожидали, что Феликс будет в состоянии даже говорить, судя по тому, насколько измотанный он был. — Фел, ты уже отзанимался. Тебе нельзя так перегружать мышцы, — Чанбин включил заботливого тренера. — Нет, я в порядке, правда. Уже отдохнул, — Феликс увидел, как Хёнджин усмехнулся от того, насколько слова расходились с визуальной картиной. Даже не глядя в зеркало, чувствовалось, что футболка липнет к телу, а по виску всё ещё стекают капли пота. Почему весь вид Хвана ассоциировался с насмешкой? Не злой насмешкой, но… снисходительной? Это немного раздражало. Не давая никому времени вставить свои возражения, Феликс уверенно подошёл к перекладине, подпрыгнув, зацепился и легко сделал одно подтягивание. Спрыгнул, провёл двумя ладонями по волосам, зализывая всё назад, чтоб не мешали. Из-за влаги волосы сохраняли уложенность. Посмотрел на двух старших, которые удивлённо переглянулись, и лишь поднял брови, мол, — ну что, кто следующий? Хёнджин хмыкнул и без усилий подтянулся два раза, затем Чанбин три, затем Феликс четыре и так далее. Когда счёт дошёл до десяти, Феликсу неожиданно пришла идея: — Давайте победитель сможет загадать желание. Любое. Хёнджин лишь посмеялся, ему это показалось так по-детски, но вот Чанбин идею поддержал, потирая руки. Под давлением большинства Хван в итоге тоже принял условие, и все продолжили. Феликс внутренне злорадно смеялся, потому что знал, что старшие его недооценивают. Он только на вид такой хрупкий, но с подтягиваниями у него всегда было всё отлично. За счёт малого веса ему легко было себя поднимать. Чего не скажешь о Чанбине. Несмотря на внушительные мышцы рук и плеч, ему явно становилось всё сложнее на своём кругу, когда счёт пошёл к двадцати. Хёнджин же подтягивался чётко, уверенно, но то и дело морщился, будто от боли, начал уставать. Вскоре Чанбин выбыл, сетуя на то, что у него всё ещё крепатура с последней тренировки. Соревнуясь с Хёнджином, счет дошёл до двадцати шести. Феликсу было уже действительно тяжело. Час тренировки до этого давал о себе знать, пальцы на руках уже дрожали. Но в итоге первым сдался Хван, упираясь руками в колени, чтобы отдышаться. У Феликса на секунду даже усталость пропала, и он пару раз подпрыгнул довольный. Но самое лучшее — взгляд Хёнджина, который выражал один вопрос — «что ты такое?». — Ну и что ты загадываешь, руки-базуки? — Чанбин смотрел с одобрением и какой-то отцовской гордостью. — Я загадаю потом. Мне нужно подумать, — Феликс загадочно улыбнулся. Хёнджин после этого ещё продолжил тренировку, делая жим лёжа. Чанбин поддерживал его штангу и немного поправлял. Значит, всё-таки он и для Хвана тоже главный в тренировках. Сидя на полу и отдыхая, Феликс наблюдал, как занимаются старшие, и понял, что помимо того, что видит Хёнджина на тренировке впервые, так ещё и в первый раз видит его без рукавов. До этого он всегда был либо в свитере, либо в своей чёрной рубашке. Сейчас же доступ к обозрению был полностью открыт на его руки — когда те поднимали штангу, то каждая мышца была настолько чётко очерчена, что казалось, что это не человек, а древнегреческая скульптура. Феликс подозревал, что Хёнджин в хорошей форме, но не ожидал, что настолько. Для себя решив уже точно закончить на сегодня с упражнениями, Феликс собрался ехать домой, но как только он стал переобуваться, его остановил громкий голос Хёнджина: — Ты куда собрался? — Эм… Домой вообще-то. — У нас с тобой сегодня тоже тренировка, забыл? Чёрт. За последние двое суток столько всего произошло, что это действительно совершенно вылетело из головы. Даже про тренировку с Чанбином бы не вспомнил, если бы тот сам его не разбудил звонком. Ещё и выложился на двести процентов только что, сил не хватит на ещё одну тренировку вечером. — Что, хочешь отменить? Хёнджин сидел на лавке закинув ногу на ногу и смотрел… опять эта ухмылка. Феликс сам не понял, в какой момент появилось это ощущение, что он его не воспринимает всерьёз. Держится поодаль, смотрит свысока и часто обращается не как с парнем, а как с кисейной барышней. Его не упрекнуть в доброте, в заботе, но складывается впечатление, что он не считает, что Феликс в состоянии о себе позаботиться сам. Хотелось стереть это выражение с его лица. — Нет. Я приду. Но только до вечера ещё всё равно куча времени. Я съезжу домой пока, душ приму. — Чанбин может нас сразу в Санрайз отвести, душ там примешь, зачем тебе таскаться туда-сюда. Так и решили. Подождав, пока старшие закончат с тренировкой, Феликс вместе с ними поехал в ресторан. Он уже стал настолько привычным местом, будто бы вторым домом. Это удивляло и отдавало каким-то приятным тёплым чувством внутри. После душа Феликс опять надел эти белые пушистые тапочки, которые только усилили ощущение, что он дома. Когда с влажными после душа волосами и ощущением дежавю Феликс спустился в зал, он обнаружил Хёнджина лежащего прямо на большом деревянном столе для посетителей, расположенного у одного из больших зашторенных окон. Чанбин куда-то уехал по делам. Хван лежал с прикрытыми глазами, полностью расслабленный, всё ещё в одежде после тренировки. Он ещё не успел принять душ, потому что Феликс пошёл первым. Тихо подойдя и также тихо присев рядом, Феликс посмотрел на Хёнджина лежащего перед ним. Уснул что ли? Лицо полностью расслаблено, спокойно, губы чуть приоткрыты. Белые волосы разбросаны по столу, пара маленьких прядей прилипли к вискам, ко лбу. Он тоже вспотел во время тренировки, но на удивление… вообще не пах. Было очень интересно рассматривать его вблизи. Ему шло это спокойное выражение. Без ухмылки, без усталости, просто спокойствие. Тёмные ресницы сомкнуты, милая родинка под левым глазом, такой ровный нос, размеренное дыхание. Порыв возник как-то сам собой, и Феликс не стал его сдерживать. Протянул обе руки и маленькими пальцами аккуратно провёл вдоль висков Хёнджина, собрав липнущие к коже пряди и убирая их в стороны. Это почему-то вызвало приятное чувство удовлетворённого перфекционизма. Хёнджин даже не вздрогнул, не пошевелился, только открыл глаза. Зрачки сузились от света и нашли лицо Феликса над собой. Выражение лица не изменилось, только дрогнули губы, будто хотели что-то сказать, но передумали. Он просто не моргая смотрел Феликсу в глаза. А Феликс просто взял в ладони белые пряди, подержал и, пригладив, уложил их аккуратно на стол. — Как вы познакомились с Чанбином? У Феликса было странное ощущение вседозволенности, он решил не упускать возможности и узнать что-нибудь. Хотя бы чуть-чуть. Взгляд Хёнджина прямой, направлен прямо в глаза Феликсу, но не давящий. Он просто смотрел. — Он сломал мне ногу, — край губ Хёнджина дрогнул в улыбке, когда он увидел, как брови Феликса взлетели вверх, — и пару рёбер. Может, что-нибудь ещё, я уже не помню. Тёмные ресницы сомкнулись. Феликс пару секунд подождал и осторожно вновь коснулся волос Хёнджина, невесомо перебирая пряди. Тот опять не подал ни единого признака, что против, чуть повременив, будто вспоминая, продолжил: — Я с ещё несколькими людьми столкнулись с уличной бандой. Чанбин состоял в ней. Всё закончилось дракой. Ох, что это был за бой… — Хёнджин улыбнулся, ностальгируя. — Он длился, наверное, добрый час. Под конец мы остались вдвоём, никто уже не был в состоянии даже стоять. Мы дрались с ним до конца. У меня был нож, он же нашёл и подобрал какую-то трубу железную. Казалось бы, просто мусор, но нож против неё не имел и шанса. Сначала он сломал мне ногу… Хёнджин лежал с закрытыми глазами и не видел, как лицо Феликса изображало что-то между недоверием и ужасом. Пальцы на волосах замерли, но тут же возобновили поглаживание, побоявшись, что остановка может выдернуть старшего из воспоминаний, и он прекратит откровенничать. История была ужасающая, но Феликс хотел знать всё. —… когда я упал, он сломал мне этой трубой ещё и рёбра. Думаю, он мог бы и добить меня тогда, если бы я до этого не нанёс ему столько ран. Он просто истекал кровью и начал терять сознание. Меня это спасло. И вот мы лежим с ним вдвоём в какой-то заброшке. Я еле могу сделать вдох из-за поломанных костей, не говоря уже о том, чтобы встать. Он лежит еле в сознании. Я помню тогда просто смотрел в потолок и услышал, как он грустным таким голосом сказал, что он только вчера купил эти джинсы. О джинсах он думал, понимаешь, да? — Хёнджин улыбнулся так, словно рассказывал анекдот. — Я посмотрел, а я их действительно порезал в нескольких местах. Так я ему сказал, что так сейчас модно. Хёнджин тихо посмеялся. Феликс не мог понять этого веселья и даже теплоты в голосе. — И тогда я понял, что мы оба просто два пацана, которым даже делить нечего. Вся эта драка была так бессмысленна, его банда даже не была ни в чём виновата. Всё это было лишь глупой ошибкой. И вот мы забили друг друга до смерти. Ради чего? Тогда я кое-как дополз до него, нашей же одеждой перевязал его. Он просто на меня так посмотрел и сказал, что у него телефон в кармане, и что там есть номер врача, который нас обоих мог бы подлатать. В больницу-то нам нельзя было, — на этих словах глаза открылись опять, фокусируясь на Феликсе. — И не обманул. Нас обоих действительно хорошо подлечил тот мужик. Я опасался, что Чанбин тогда мог меня ещё подставить, что я мог бы позвонить его людям, которые бы приехали и просто убили меня. Но нет. Потом оказалось, что и людей-то у него не осталось. Мы всех тогда положили. И как-то само собой так вышло, что он остался со мной. Вскоре и Санрайз открылся, и Чанбин оказался просто незаменим. Видел где-нибудь настолько хорошего менеджера? И я нет. Вот откуда эта странная аура. Уличные банды? Драки на ножах до смерти? Феликс бы в это никогда не поверил, если бы Хёнджин сам это не рассказал, глядя ему в глаза. Образец успешного мужчины — красивый, сильный, богатый… а с таким прошлым. Всё равно в голове не укладывалось. — Минхо тоже из какой-то уличной банды? Взгляд Хёнджина потерял мечтательный вид и стал холодным. Он резко встал. — Раз ты уже такой отдохнувший, может, тренировку проведём пораньше? Феликс разочарованно согласился. Пока Хёнджин пошёл принять быстрый душ перед тренировкой, Феликс спустился в красную комнату. Так он про себя стал её называть из-за кроваво-красной подсветки, которая включалась сама, стоило открыть дверь. Пустых мест на стеллажах не было. Это Феликс заметил сразу. Значит, Хван уже вернул пропажу на место. Смотреть на ножи было всё ещё неприятно, если задержать взгляд на любом из них, то закрадывалось чувство, что можно порезаться даже не касаясь. Феликс невольно провёл пальцами по груди, по футболке вдоль своего шрама. Он не был сильно заметен, но след, скорее всего, останется навсегда. Тонкая полоса по диагонали. Задумавшись, Феликс не заметил, как уже какое-то время смотрит на один нож — на вид простая сталь, чуть изогнутый. Без каких-либо гравировок, золотых элементов или камней как на некоторых других. Просто нож. Но было в нём что-то… элегантное. Феликс удивился самому себе. Разве может нож быть изящным, разве он вообще может быть красивым? Это кусок стали, которому место либо на кухне, либо которым причиняют боль. — Красивый? — громкий шёпот прямо на ухо заставил Феликса дёрнуться и издать недостойный мужчины испуганный вскрик. Вся эта атмосфера и так давила, а тут ещё и подкравшийся Хёнджин, который… опять выглядел как-то иначе в этом красном свете. Уже в другой спортивной одежде, с распущенными влажными волосами, которые он заправил за уши. Глаза странно блестят. Всё это чёртово освещение. Почему оно вообще здесь такое? Разве не лучше был бы белый яркий свет? Ведь и коллекцию было бы лучше видно. — Держи, — вложил в маленькую ладонь всё тот же пластмассовый нож. Отошёл в центр комнаты и встал в привычную позу. Тренировка проходила не так плохо, как Феликс ожидал. Мышцы болели, физическая усталость ощущалась чрезвычайно. Но всё держалось на эмоциях. Феликс понял, что испытывает целую палитру чувств, которые даже не взялся бы перечислять. Эта комната, эти ножи, этот свет, этот Хван Хёнджин… Всё держало в состоянии некоего волнения, напряжения? Нет, скорее, адреналина. Хёнджин постепенно научил держать нож, правильно делать выпад, держать баланс. Оказывается, баланс был очень важен. Ведь когда дерёшься против противника с ножом, редкую атаку можно блокировать — лучше увернуться. Но и это не так легко. Большая ладонь с силой толкнула Феликса в плечо после того, как он увернулся от наступающего выпада. Он сразу рухнул на пол как подкошенный, морщась от боли в ногах, но больше — от стыда. Хёнджин сбивал его с ног так, будто он был не соперник, а пустая банка из-под колы. — Всё потому, что ты не перенёс баланс на заднюю ногу, как я сказал, — Хван протянул руку, чтобы помочь подняться, но Феликс демонстративно проигнорировал её, вставая сам. — Я понял, давай ещё раз. Хёнджин отвернулся, полукругом обходя младшего. Он что, улыбается опять? Когда он развернулся, на его лице действительно была улыбка. Игривая. Азартная. Или надменная. Чёрт его знает, в этом освещении ничего не понятно. В любом случае эта улыбка бесила. Без предупреждения Хёнджин делает большой шаг вперед. Без замаха выкидывает руку с ножом перед собой, целится Феликсу в грудь. Шаг в сторону, полуоборот, баланс на заднюю ногу. Идеально. Как в замедленной съёмке Феликс увидел, что нож рассёк воздух вместо того, чтобы упереться ему в грудь. Вместе с этим увидел… что когда Хёнджин так выкидывает руку, то у него не защищена собственная. Тело сработало инстинктивно. Феликс из своего полуоборота быстрым движением направил нож прямо в центр этой серой футболки. Из-за своего выпада Хёнджин не успел бы увернуться, но он сделал что-то абсолютно безумное — схватил нож Феликса другой рукой прямо за лезвие до того, как оно коснулось его груди. — Так нечестно! В бою так не сделаешь! Держа одной рукой Феликса за нож, Хёнджин плавным движением приставил собственный к его горлу. Выпрямился и сделал шаг навстречу, оказываясь слишком близко. Пришлось опять задирать голову, чтобы смотреть на него. — Я делал. Почему его голос такой тихий и низкий? Нож Хёнджина изменил свой угол, теперь кончиком упираясь в подбородок Феликса, надавил, заставляя поднять голову выше, встретить взгляд. Очень тёмных глаз. Зачем-то Хван сделал шаг ещё ближе, оказываясь почти вплотную, колени уже соприкасались. Феликс инстинктивно сделал шаг назад, пытаясь уйти из близкой дистанции, но нож на горле и Хёнджин последовали. Пока спина не коснулась стекла. Чёрт. — На войне все средства хороши. Эта птица не такая уж и безобидная. Она осмелилась атаковать его. Ножом. Хван Хёнджина. Быстро прикинув, он даже понял, что, пожалуй, никто ещё не оставался после этого целым. Мысль о том, что этот птенец хотел его клюнуть, вызывала специфическое веселье с привкусом азарта, агрессии и… возбуждения. Неожиданно захотелось заломить эти маленькие руки и толкнуть его лицом в стену. Но Хёнджин лишь проглотил это желание, хороня его где-то внутри. Это всего лишь Феликс. Мальчик-солнышко. Его нужно научить. С ним нельзя жёстко. Он же такой хрупкий… Но перед глазами предательски возникли кадры, как этот «хрупкий» мальчик подтягивается больше самого Хёнджина, при этом обливаясь потом, как он посмел ещё тогда ударить его в лицо, как он сейчас поднял на него руку с ножом, хоть заданием и была только защита. Образ нежного птенчика ломался. И это вызывало лишь больше желания дать волю своей силе, надавить этим ножом ему на горло. Чёрная полоса, пусть и пластика, смотрится так красиво на его белой коже. Эстетично. Феликс с тревогой наблюдал, как Хёнджин нависал над ним, его взгляд стал совсем странным. Нож, хоть и не острый, начал неприятно увеличивать давление на горло. Ощутив, что Хван держит оружие Феликса уже не так сильно, тот решил воспользоваться этим. На войне все средства хороши, так он сказал? Резко выдернув свой нож из захвата, Феликс сделал движение рукой вперёд. Потребовалось совсем немного, они и так стояли вплотную. Пластик с силой упёрся в живот Хёнджина. Вот оно. Феликсу удалось. Он это сделал. Но не успев испытать вкус победы, Феликс испытал ощущение смыкающихся пальцев на горле. В следующую секунду он ударился лопатками об пол. Хёнджин за одно мгновение прижал его к полу, одной рукой сжимая горло, другой — держа нож у его лица, нависая сверху. Опять. Наверное, из-за ракурса он кажется таким огромным. Футболка открывала вид на напряжённые руки. Они выглядели чертовски сильными. Но больше внимание привлекали его глаза. Узкие, красивые и жестокие. Почему-то было абсолютно невозможно прервать зрительный контакт с ними. Они словно гипнотизировали, одновременно вселяя страх. Краем сознания Хёнджин уловил, как под его пальцами учащённо забилась вена на тонкой шее. Моргнув, тут же разомкнул пальцы, просто упёр руки по обе стороны от шеи младшего, тихо шепнул: — Прости. Рефлекс. Феликс не шевелился, просто глубоко вдыхая грудью наконец доступный воздух. Волна страха отступала, давая место мыслям. Как в одном человеке столько всего умещалось одновременно? Хёнджин успокаивался, прикрыв глаза, сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. Почему он всё ещё не отошёл? Почему он всё ещё так близко? Его волосы падали вниз на лицо, губы были приоткрыты. Феликс уже привыкал к мысли, что они красивые. Очень. Это просто один из неопровержимых фактов этого мира. Аксиома. Наверное, они ощущаются совсем иначе, чем губы Джисона. Интересно, как целуется Хван Хёнджин? Его девушкам, наверное, повезло… Феликс испытал укол паники, отследив эти мысли. Это было уже совсем странно. Всё из-за адреналина, из-за их небольшой драки и из-за того, что Хван всё никак не уйдёт из его личного пространства. Большие ладони были упёрты в пол по обе стороны от лица Феликса. Это создавало ощущение клетки. Но сбежать сейчас не хотелось, хотелось наблюдать. Он опять представал с новой стороны, с той, с которой Феликс был едва знаком. — Моё желание, — низкий голос почему-то прозвучал с лёгкой хрипотцой. Наверное, из-за того, что на горло до этого давили. Хёнджин открыл глаза, встретил взгляд. Его нижние веки чуть дрогнули в прищуре. Похоже, он напрягся. — Расскажи мне о Минхо. Хёнджин закатил глаза с глухим стоном, отстранился и просто рухнул на пол рядом. Он мысленно вернулся в то время, когда решил держать Феликса на расстоянии. Просто наблюдать за ним. Он и подумать не мог, что тот так незаметно и естественно начнёт проникать в их с Чанбином жизнь. Как солнечный свет сквозь шторы. От него невозможно закрыться. Хван хотел уберечь младшего от Минхо. Просто надеялся, что тот забудет. Больше с ним не пересечётся. Думал, что Феликс слишком юный и слабый ещё для того, чтобы знать всю правду. Но в этом он ошибся. Птенчик, похоже, уже умеет летать и клеваться. Ещё Хёнджин мог поклясться, что тему он эту не оставит, пока не получит ответ. Упрямства ему не занимать. — Устраивайся поудобнее. Феликс аж дыхание задержал, испытав тихий восторг. Наконец-то. Любая личная информация о Хёнджине добывалась с колоссальным трудом, но вот всё, что касалось Минхо, было абсолютным табу. Хван никогда не говорил о нём, сбегал от любого вопроса. Предложение устроиться поудобнее было ироничным. Вокруг был лишь бетонный пол и ни одного предмета мебели. Но Феликс последовал примеру и просто лёг рядом, глядя в потолок. Впервые эта красная комната показалась чуть менее неуютной. Это странное освещение, кажется, идеально подходило для такого разговора.