Муж-озеро

- Привет, Танюш! – издали закричала Оля. За два года она немного располнела, но была такой же хорошенькой. Рядом шла Ксеня. Подальше, за кустами, показались еще двое мужчин с рюкзаками, в которых Танюша не без удивления узнала Петю и Мишаню. - Здоро́во, Танька! Ну, где тут твои горы мусора и полчища пьяных жлобов? – весело спросил Мишаня, подойдя поближе. – Нам докладывали, что тут ужас-ужас. А я только одного жлоба нашел. - Какого? – спросила Танюша, от любопытства забыв о ритуале приветствия. - Себя, а-ха-ха! – Мишаня громогласно заржал. – Себя, каким я буду вечером, когда напьюсь! - Ой, не надо, Мишанечка! Обойдемся как-нибудь без этого! – Рассмеявшись, Танюша обняла его первым. Он тоже мало изменился, разве что плешь увеличилась, и в середине двойного подбородка теперь торчала кругленькая модная бородка, похожая на маленького ежика. – Я так рада, что вы приехали, ребята! Я же тут совсем одна. - А пьяные жлобы как же? - У меня с ними общаться не получается. Чувствую себя, как человек посреди муравьев… Танюша так расчувствовалась, что на глазах ее выступили слезы, однако она не переставала улыбаться. - Н,у рассказывай, как ты тут отшельничаешь, - властно произнесла Оля, сбрасывая рюкзак и оглядываясь. Судя по брезгливой гримасе, танюшина стоянка произвела на нее плохое впечатление. – Так ты в этом полгода живешь? – Она потрогала ткань убогой палатки. – Она же у тебя гниет! - В следующем сезоне думаю новой обзавестись, - неуверенно сказала Танюша. Повисло минутное молчание, которое никто не знал, чем заполнить. - А я что?.. Как ты сказала, что хочешь субботник провести, так я и подумала – надо мол, Таньке помочь, - наконец, продолжила Оля, усевшись на бревне около холодного костровища. – Ты же у нас, можно сказать, за всех эту повинность волочешь… Природоохранный дауншифтер, так сказать. - Лесная дева, а-ха-ха! Дриада! – подхватил Мишаня. - Спасибо, ребята. Я, правда, вообще не ожидала, что вы сможете… - Да ну что ты. Надо – так надо. И то ведь редко видимся. В последний-то раз когда было? - Еще в прошлом году, зимой, когда сюда на лыжах ходили, - напомнила Ксеня. Она, в отличие от Оли, немного похудела. Скулы запали, глазницы стали глубже. Она по-прежнему оставалась миловидной, хотя и заметно было, что тридцать ей уже есть. - А мы с тобой и вообще с того похода не виделись! Помнишь, когда еще на Иона лавина сошла? – захохотал было Мишаня, но, поймав строгий взгляд Оли, осекся. - Да, точно. Я тут и не замечаю, как время летит. Кажется иногда, что это все один день тянется, - вздохнула Танюша. - Счастливые часов не наблюдают, а-ха-ха! - Короче, я ребят обзвонила – кто, мол, сможет хорошему делу помочь. – Оля стремилась вернуть беседу в позитивное русло. - Помнишь, ты говорила, что никто не отзовется? Вот, смотри, вот эти никто. Целых четверо! – Она торжествующе обвела взглядом своих спутников, которые согласно закивали. – Другие тоже хотели, да не смогли. Данилка теперь в Москве, работу крутую нашел… - Да, всосала его Москва. Как черная дыра, а? – подмигнул Мишаня Пете. - А у Сереги сейчас бурная личная жизнь. Он с одной женой развелся, а на другой вот-вот женится, - ухмыльнулся Петя. - А у Игорька сын родился, представляешь? – вставила Ксеня. – Так что он весь сейчас в пеленках-распашонках. Но, говорит, всей душой с нами. - Нахрен нам его душа. Нам его руки нужны. А то хитрый какой! – воскликнул Мишаня. Он нащупал знакомую почву под ногами и готовился веселить публику весь день. - Да ну что вы, нам хватит, мы справимся… Вообще это так классно, что вы приехали! А так мне еще одна компания обещала, я с ними часто тут встречаюсь. И еще одна – под вопросом. Так что люди будут… Знаете, я так рада, так рада! – Танюше вдруг захотелось снова обнять всех по очереди, но она не решилась. - Будут-будут, куда денутся. Я же и объявление во «Вконтакте» сделала. Понятно, что это не о чем, но репостов было много. Так что будем надеяться на лучшее… О, как это мы забыли! У нас же подарок для тебя. Петь, доставай! - На давно прошедший день рождения, - добавила Ксеня. - Хоть ты его коварно замылила и не проставилась, - с комичной обидой подхватил Мишаня. На самом деле не было ни единого раза, чтобы Танюша «проставлялась» на день рождения, и чтобы лично он, Мишаня, участвовал в праздновании. Петя тоже изменился: он не похудел и не пополнел, но как-то заматерел. Теперь это был не вертлявый студент, а взрослый мужчина, осознающий свою мужскую ценность. Скупо улыбаясь, он развязал ворот рюкзака и извлек большой четырехугольный сверток. - Ой… не может быть!.. – Танюша всплеснула руками, поняв, что это такое. - Да ладно тебе. Сама же говорила, что вот-де нет на озере воспитательных табличек. Не уверен, правда, что они тут сильно помогут. Особенно если контингент, ты говоришь, сложный… Но пусть они хотя бы тебя порадуют. Под старательно-восторженное оханье Танюши пленка была развернута, и на свет показалась толстая пластиковая доска. На поверку она оказалась четырьмя табличками, сложенными вместе. Петя вынул одну и передал Танюше. На зеленом фоне, занимая почти всю плоскость, красовалась белая надпись в две строчки: ЗАБЕРИ МУСОР С СОБОЙ У ЭТОГО ОЗЕРА ЕСТЬ ДУША - Ребята, боже… - Танюша и смущалась, и радовалась. – Вот так удача! Я знаете как об этом мечтала! Спасибо вам огромное, спасибо! – Она неловко принялась обнимать Олю и остальных, не выпуская таблички из рук. - Надеюсь, против текста ты ничего не имеешь? – проговорил Петя деловым тоном. - Это я составила из твоих фраз в переписке, - гордо сказала Оля. - Помнишь? - Помню. Круто! На самом деле Танюше стало немного не по себе. В разговорах она не боялась намекать на правду об Озере – все равно собеседники тут же забудут, да и не придадут значения. Но видеть эту правду начертанной на пластиковой доске, да еще с расчетом, она будет висеть здесь долго – это было тревожно. …Хотя все равно, конечно, не придадут значения, поспешила она успокоить себя. И потом, формулировка – «у этого озера ест душа» - настолько избитая, что вряд ли кто-то усмотрит в ней конкретный физический смысл. Тем более, что сам смысл был до конца неясен даже для Танюши. Она лишь попыталась облечь в штампованную фразу то невероятное, что произошло здесь три года назад, и что она до сих пор не могла ни осознать, ни выразить словами. Могла лишь служить этому, оставаясь рядом, как верная собака. «У этого озера есть душа» совпадало с правдой, может, процентов на 5, а то и меньше. Но даже эти пять процентов Танюше было страшно вынести на всеобщее обозрение. Словно этим она предавала, отдавала на поругание то последнее, что у нее осталось. …Озеро? Душу? - Что, есть сомнения? – удивленно спросил Петя, заметив ее нерешительность. - А это ты делал, да? О, это просто здорово! - Да ерунда. Из обрезков. Я ж в конторе работаю, которая наружную рекламу делает. Помнишь, я рассказывал? - Ой, а там не заметят, что обрезки пропали? – озабоченно спросила Танюша. Она надеялась, что заботливость перебьет неприятное впечатление оттого, что ей что-то не понравилось. - Да кто их считает. В общем, с днем рожденья! Давай, говори, куда вешать. Жлобов твоих будем перевоспитывать. - Погоди, какое вешать? Мы что, и чаю не попьем? – возмутилась Ксеня. – Мы тут тебе принесли кой-чего вкусненького. Небось, одними кашами питаешься? – оборотилась она к Танюше. - Да я… Я ничего, мне нормально… - Где у тебя дрова-то? – по-хозяйски спросила Оля. Танюша смутилась. - Старые вчера закончились… Я как раз сегодня хотела за новыми идти. Ой, простите, ребята, как я вас плохо принимаю! Я вообще-то на сучках готовлю... У меня там, недалеко, отличное месторождение сучков. Молодой ельничек высохший. Я сейчас! - Спокойно! - властным жестом остановил ее Мишаня. Когда дело касалось жизнеобеспечения, он мгновенно забывал о своей роли легкомысленного весельчака. – А месторождения чего-нибудь потолще там нет? Нам же не только чаю попить, мы после твоей уборки еще потусить захотим, то-се. Так вот, чтобы усталыми дрова не искать, давай сейчас сушинку и завалим. - Где ты тут сушины найдешь? Тут столько народу по берегам стоит, что все давно выбрано, - отозвался Петя. – Вон, Танюха говорит, что уже и живые деревья рубят, уроды. - Нет-нет-нет, у меня есть, есть! – встрепенулась Танюша, замахав руками. – Я припрятала… Точнее, приметила. Никто об этой сушине не знает, потому что она там, среди сухого ельника, а туда людям лазать лень… Это метров сто в лес. Я покажу, покажу! - Так, ты иди мужикам показывай, а мы тут пока из чего есть сообразим, - сказала Оля, разбирая остатки костра – несколько обугленных палок. В стороне, прикрытая полиэтиленом, лежала растопка - скромная кучка тончайших еловых веточек. - Давай, показывай свой неприкосновенный запас. Мишаня отстегнул от рюкзака черно-оранжевый дорогой топор Фискарс, а Петя расчехлил пилу-ножовку. Танюша, все время оглядываясь и в чем-то оправдываясь, засеменила впереди, а «мужики» степенно зашагали следом. Вскоре они скрылись за деревьями, и стали слышны только их голоса. Тем временем Оля быстро, уверенными движениями запалила пучок веточек и накрыла «домиком» из старых поленьев. Огонь сначала шумно взвился вверх; потом, поняв, что изобильный корм закончился, он было обиделся и сник, но вскоре смирился и начал добросовестно облизывать почерневшее дерево. - Блин, как она тут живет! - тихонько сказала Ксеня, оглядываясь на еловую чащу, куда скрылись дровосеки. – На бомжатню похоже. - Это называется дауншифтинг, - усмехнулась Оля. – Но вообще, конечно, да. Есть такое ощущение. - А давно она это? Типа ушла в лес служить озеру? - Года три уже. – Подойдя к берегу, Оля зачерпнула котлом хрустально-прозрачной воды и вернулась к костру. – Вроде как это после того у нее началось, как тот молдаван ее бросил. Помнишь? Она нашла крючок и подвесила котел на стальной тросик, натянутый над костром. Котел немного покачался и покорно замер. - Ага, помню. Ион. Как же его фамилия была? Вот забыла. Ну, какая-то ихняя, молдавская. Вот странно – я даже вспомнить не могу толком, как он выглядел. Помню, что симпатичный. - Он ведь к ней жить переехал из своего… не помню, он тут в каком-то мухосранске работал. Но, видно, другая дура подвернулась, помоложе. Вот и свалил. - Вроде они все-таки целый год прожили. По-видимому, девушки уже не раз обсуждали эту историю, но не прочь были посмаковать еще, и потому каждая делала вид, что не знает всех подробностей. - Ну он же молодой был. Не помню, на сколько лет ее моложе. На много. Такие браки долго не держатся. - Ага. Но вообще-то, помню, он был прикольный. И добрый такой, всем помогал. - Ну, в походе – одно дело, а вместе жить – совсем другое. – Оля помолчала, глядя на огонь. – Короче, Танька уверена, что этот ее Ион… типа умер, - сказала она, понизив голос. - Ничего себе… Да тут все серьезно! – притворно изумилась Ксеня, хотя уже слышала эту версию. - Так что ты о нем не говори, как о живом. Типа, ты в это веришь. - Ну да, ну да. Это у нее такой способ отрицать реальность, - сказала Ксеня тоном заговорщика-психоаналитика. - А так, вобщем-то, она в целом ничего. Собирает тут мусор, отдыхающих агитирует. В основном, конечно, ее на три буквы посылают. Но с некоторыми даже подружилась. Чаем ее угощают, еду дают. - Вот блин! – Ксеня сделала сочувственную гримасу. – А ведь когда-то была нормальная девчонка. - Да и тогда была, знаешь, не то чтобы совсем нормальная… Короче, ладно, я тебе ничего не говорила. – Оля словно бы раскаивалась в своей откровенности, хотя ничего нового она не сообщила. – Вобщем, если не поднимать в разговоре некоторых тем, то она вполне адекватный человек. И пользу приносит. Ксеня понимающе усмехнулась. Оля прислушалась: голоса из леса стали слышней. Добытчики дров возвращались, весело перешучиваясь. - Но самый важный ее пунктик – это что озеро это, Белое, на самом деле появилось только три года назад, - торопливо зашептала она. – Якобы до этого его не было, была только суша, представляешь? Ксеня вытаращила глаза, на сей раз непритворно. - Чего-чего?! Это... озеро... появилось три года назад? Она что, совсем того?.. – Ей тоже пришлось понизить голос, потому что за деревьями замелькали фигуры пильщиков. - В том-то и дело. Как раз тогда, когда молдаван свалил. - Ага, понимаю, понимаю. - Тише, услышит. Да, и самое главное – оно типа не Белое. Танька назвала его Дубоссарским. - А причем тут… - Город такой в Молдавии. Дубоссары. Точнее, вроде даже не в самой Молдавии, а в этом Приднестровье, которое отделилось… Ну да похрен. Небось, этот Ион оттуда был. - А-а!.. - Ого, нехилый урожай тащите! – воскликнула Оля уже совсем другим голосом, поднявшись навстречу Мишане и Пете, которые несли на плечах здоровенное бревно. Следом мелкими шажками поспешала Танюша, волоча за собой охапку сухих еловых веток. Их только что отрубили от спиленного дерева. - У нее там целый клондайк сушин припрятан... И стоят так, что ни откуда не видно. Во хитрая! – отдуваясь, приговаривал Мишаня. Остановившись неподалеку от костра, они слаженно сбросили бревно на землю. Глухо ударившись, оно слегка прокатилось и встало. Танюша подтащила свои ветки. - Сейчас еще вторую половину принесем. Ну, Танюха, запасем тебе дров на месяц! - Спасибо, ребят! Да какое там на месяц. Это мне на весь сезон хватит! Я ж экономная. Вечером костер жгу, только если очень холодно. А так – только еду сготовить. – Танюша раскраснелась от непривычно обильного общения и от радости, что о ней заботились. Она страшно боялась сказать что-нибудь невпопад, чтобы не разрушить идиллию, но и молчать стеснялась – надо было развлекать добрых гостей. Поэтому ее речь походила на старушечий речитатив, вращающийся вокруг хозяйственно-бытовых забот. – А может, вам кашу сварить? Небось голодные? Я сейчас, у меня гречка… - Стоп-стоп, погоди. – Оля движением руки остановила ее порыв. – Мы что, жрать приехали? – Она оглянулась на товарищей, ища поддержки. - Никак нет! – бодро отчеканил Мишаня, но тут же застенчиво добавил: - Разве что только немножко… - Напоминаю: мы приехали помочь Танюхе убрать мусор. Пьем чай, жуем бутеры – и вперед. – Ксеня решила поддержать Олю. После давешнего разговора она прониклась сочувствием к Танюше. – А как все сделаем, так и пообедаем. - Ох!.. - деланно вздохнул Мишаня. - Погодите, а здесь что, никого не останется? Вы не боитесь, что вещи сопрут? – забеспокоился Петя. - У меня раньше ничего не крали, - развела руками Танюша. - У тебя и красть нечего. Нет, конечно, это личное дело каждого, но если никто не останется сторожить, я свой рюкзак с собой возьму… - Чай готов! Кружки на базу! – перебила Оля. - С собой? А у меня рюкзак тяжелый, - засомневался Мишаня. – Может, и вправду кого-нибудь оставим? - Теоретически я могу, - небрежно отозвался Петя. - Ну, Петюня, ты и мастер отлынивать. Ладно, так уж и быть, оставайся. Но чтоб через три часа обед был готов! Петя развел руками, показывая, что никакого отношения не имеет к возводимым на него поклепам, однако спорить не стал. Через полчаса все четверо, кроме Пети, уже прочесывали с мешками берег. Ксеня шла слева от тропинки, Танюша – еще левее, вдоль самого берега. Оля высматривала мусор справа. Мишаня уныло плелся по тропинке и подбирал то, что женщины выбрасывали ему из кустов. Как и положено неофиту, которого вовлекли невольно, он гневно обличал мусорогенных негодяев, из-за которых ему приходилось пыхтеть: - Нет, я все-таки не понимаю. Ну что, блин, не вывезти свои бутылки? Я вот, например, тоже не против пивка на природе. Но я же никогда… - Мишаня, давай живей. Отстаешь. - Уфф… Они вышли на пустую, но сильно замусоренную стоянку. Ксеня сразу направилась к кострищу: там виднелись недогоревшие пластиковые бутылки, алюминиевые банки и еще что-то. Танюша с Олей, не разгибая спин, двинулись вокруг костра по разворачивающейся спирали. По пути они подхватывали и запихивали в мешки останки чьей-то вечеринки, хаотически раскиданные вокруг. Оле все это уже порядком надоело, но она твердо решила выполнить свой долг перед Танюшей до конца. Мишаня, который был не столь щепетилен, присел на бревно отдохнуть. Вдруг на дальнем конце тропы, уводящем с поляны в лес, показалась светловолосая девушка. В руках у нее был черный мусорный мешок. - Тань, привет! А мы думаем – где вы бродите? – издали крикнула она. Танюша удивленно посмотрела в ту сторону, и не сразу узнала девушку. Ах да, это же та красавица-блондинка, которая обычно стоит со своей компанией на мысу! Там еще у них есть самодовольный парень, который лучше всех поет… Ну да, верно, она же неделю назад сама пообещала приехать на субботник. Но кто бы мог подумать, что это всерьез?! - Ой, боже мой! Вы… Спасибо! А я, правда, и не ожидала… Танюша не знала имени блондинки, и потому очень конфузилась. Тем временем за спиной у нее показался тот самый певец, которого Танюша сразу вспомнила (она никогда не забывала эффектных мужчин), а следом – лысоватый парень и девушка с пышной шевелюрой, которых она тоже встречала в той компании. - Ничего себе, она не ожидала! Мы тут уже целый час горбатимся, а нас, оказывается, и не ждали, - шутливо-недовольно сказал певец. - Ладно-ладно, тебе полезно, - отмахнулась блондинка. – Татьян, так какой у нас план работ? - План? – Танюша растерялась. – Да, в общем, я просто думала прочесать весь берег по кругу… Как-то не было особо плана. - Но стоянки-то идут почти в два ряда. Которые на горе, и которые у самого берега. …Ладно, понятно. – Убедившись, что внятного руководства здесь не дождаться, она повернулась к своим. – Антон, Вася! Короче, вы и Наташа идите тогда по внешнему кругу, а я с ребятами пойду по внутреннему. И, кстати, можно пойти сразу с двух сторон, а в середине встретиться, - обратилась она снова к танюшиной команде, которую уже «отрядила» на внутренний круг. Танюша слушала и не верила своим ушам. Она привыкла тянуть инициативу уборки на себе, и никак не ожидала, что кто-то, да еще такая красавица, ее подхватит. Но происходило именно так, и она молча внимала чуду. - О, отлично! Тогда можно я пойду назад? А потом… потом встретимся, - предложил Мишаня, которому улыбнулась идея вернуться в лагерь и расслабиться. - Ну, давай… - недоверчиво посмотрела на него Оля. – Хотя погоди. А мешки полные кто нам потащит? - Зачем тащить? – перебила новая лидерша. – Мы будем набирать мешки и вдоль тропы ставить. А потом мужики быстренько пробегутся и унесут. Мужики, понятно? Ее «мужиков», видимо, не очень вдохновляла такая перспектива, однако они смиренно кивнули. - А, ну вот. Ну я тогда пошел! – обрадованный Мишаня поспешно затопал назад. - Ну чего, девчонки, а мы вперед! – с комсомольским задором объявила блондинка. - Вы меня простите, у меня память никудышняя... Но я забыла совсем, а как вас зовут? – робко спросила Танюша. - Меня Аня. – Она очаровательно улыбнулась. – Смотрю, вам все-таки надо иногда в люди выбираться. А то скоро совсем одичаете! - Д-да, вы правы… Олю и Ксеню немного покоробила столь беспардонная узурпация руководящей должности, да еще и со стороны незнакомой и красивой (что особенно возмутительно) девчонки. Но, с другой стороны, Аня претендовала не только на лидерство, но и на львиную долю работы, так что можно было кое на что закрыть глаза. У Оли с непривычки уже побаливала спина, и она подумала, что с таким пополнением ей можно будет законно через полчасика вернуться на стоянку. Закончив убирать поляну, девушки снова вышли на тропу. Впереди за деревьями мелькнули цветные пятна – там явно были палатки. - Анют, дальше будет занятая стоянка, много народу. Давай лучше по лесу обойдем, - предложила Танюша, хорошо знавшая, что уборки «в присутствии хозяев» обычно ничем хорошим не заканчиваются. – Потом, я знаю точно, будет пустая, и наверняка урожайная. В смысле, мусора много. - Какое по лесу? А вдруг у них мусор? Оставить его, что ли? Нас завтра уже тут не будет. Если не сейчас, то никогда. Да не бойся ты, мы с ними договоримся! – бодро сказала она, заметив танюшин испуг. Щеголевато закинув наполовину полный мешок на плечо, Аня смело двинулась по направлению к палаточным пятнам и голосам, которые как раз в эту минуту донеслись из-за сосен. Оля и Ксеня, переглянувшись, пристроились в хвост колонны, чтобы иметь возможность при необходимости быстро ретироваться. Танюша, которая чувствовала свою ответственность за всех участников субботника, хоть и нехотя, но пошла за Аней. Последние спасительные деревья расступились в сторону, и команда вошла на вражескую территорию. В центре поляны, окруженной четырьмя-пятью яркими палатками, весело горел костер. Около которого на бревнах сидело с десяток молодых особей обоего пола. В одежде тех и других преобладал камуфляж и тельняшечные полоски, но их новенькая чистота, а также длинные распущенные волосы девушек свидетельствовали о том, что все это не более чем художественный декор. Заметив пришельцев, оживленно болтавшая молодежь сначала затихла, потом недоуменно переглянулась, а потом, по мере их приближения, частично поднялась с мест. - Эй, вам чего тут надо? – тревожно и недружелюбно спросил один из парней, с коротко стриженными черными волосами и толстой стальной цепью, висевшей на узкой груди. Аня, казалось, и не заметила прохладного приема. - Ребята, а мы субботник проводим, - звонко возвестила она, как о великом счастье. – Не желаете присоединиться? «Ребята» недовольно загалдели – правда, не очень громко. Черноволосый и еще один парень, в зеленой бандане, вышли вперед. - Мы тут как бы это… отдыхаем. Может, вы в другом месте поубираетесь?.. – начал было банданный, но, подойдя и оценив внешние данные Ани, сменил тон. – Да мы это… типа убираем за собой. Вон там это… все вывозим. На тропе, уводящей в лес, в тени молодых берез стояли два квадроцикла. На сиденье одного из них ожидала своей очереди непочатая упаковка пива. - Ого, да у вас тут весело! – хихикнула Аня, кивнув на пиво. - Приходите – угостим, - лаконично отозвался банданный. Он с любопытством скосил взгляд на Олю, задержался на Ксене и мельком прошелся по Танюше. После чего снова с удовольствием остановился на Ане, из чего можно было заключить, что приглашение относится к ней одной. - Придем обязательно. А вы нам во-он ту кучку убрать не поможете? – Аня кивнула на камень, за которым виднелись характерные признаки локальной мини-свалки – полузасыпанные прошлогодными листьями бутылки и банки. - А, так это не наше. Это тут было. - Ну а мы вам это сейчас уберем. Вы же не против, а? – Аня кокетливо улыбнулась. – Ребят, помогайте! – помахала она сидящим у костра. Компания на бревнах сидела все в тех же напряженно застывших позах. Поймав взглядом недовольные лица камуфляжных девиц, Аня пожала плечами и первая направилась к куче. Неловко, стараясь обойти костер по широкой окружности, чтобы не залезать в личное пространство хозяев, за ней проследовали Танюша, Оля и Ксеня. Вразвалочку, стараясь ничем не выдать своей заинтересованности, подошли парни – черноволосый и банданный. - Чем быстрее уберем, тем быстрее они свалят, - услышала Танюша голос около костра. Видимо, там решали, стоит ли помогать незваным гостям с уборкой. Женская часть компании явно была против, и тем более потому, что мужская была явно «за». Еще двое особей мужского пола решительно отделились от группы и направились к куче. Устоять перед аниной харизмой было трудно: она запросто давала несколько очков вперед всем здешним девушкам, вместе взятым - Так, разбираем мешочки, перчаточки, - весело командовала она. - Ого, как нас много! Ну, мы сейчас быстро управимся. Татьяна, а вы говорили, что никто не придет, никто не придет… Вон сколько набежало! Мальчики, вы вон с той стороны зайдите, вот так. Вас как зовут? Можно на ты? Денис, очень приятно. А я Аня. А это… - Анюта вспомнила, что забыла узнать имена спутниц Танюши. Женщины, которые не могли составить ей конкуренцию, ее мало интересовали. Впрочем, она была со всеми одинаково дружелюбна. – Гм, девчонки? - Да это, в общем-то, неважно. Главное – дело сделать, - смутилась Оля. - А че это неважно? – галантно удивился Денис в бандане. – Вместе, можно сказать, планету спасаем, а имен не знаем! - Оля. А это Ксеня. - Иван, - хрипло представился высокий тощий юноша с серьгой в ухе. Он неловко – видимо, в первый раз в жизни – пытался запихнуть в мешок ржавые куски мангала. - Виктор! – нарочито громко крикнул широколицый парень в тельняшке. - Э-э… Пол, - неожиданно робко сказал черноволосый, когда взгляд Ани дошел до него. - О! – Аня взглянула на хозяина имени то ли восхищенно, то ли насмешливо, отчего он мгновенно покраснел. - А я потолок! – захохотал широколицый. Пол вспыхнул, но мудрая руководительница немедленно его погасила: - Ну, как скажете, буду называть вас потолком, - хитро улыбнулась она шутнику. - Да ладно. Витя меня зовут, - повторил тельняшечный, словно опасаясь, что из-за неудачной шутки красавица забудет его имя. - Так уже лучше! - Блин, вот я не понимаю, как можно так мусорить! – решил переменить тему низкорослый юноша в камуфляжной куртке, не успевший представиться. - Да… Ну вот привезли вы с собой пивка, того-сего, посидели, отдохнули, выпили. Ну почему назад не увезти?.. – начал Денис любимую песню антимусорного неофита. - Вот мы всегда все свое увозим… Еще и за других, бывает, - заговорил Пол, но замолчал, поймав недоверчивый взгляд Ксени. - А это ваши квадрики? Пол оглянулся на квадроциклы, подумал, как лучше ответить, и, наконец, признался: - Прокатные. - А нас покатаете? – Аня посмотрела на него с самоуверенностью первой девушки на деревне. Парни переглянулись. - Да че? Не вопрос. - А может, и с мусором покатаете? До контейнера, а? – подхватила Ксеня. Шагать по тропе, уже проторенной Аней, ей было не страшно. - Можно и до контейнера. Это который на станции, что ли? Ну, туда-то делать нечего. Добросим. - А у нас много мусора будет, ребят, - рискнула вставить Танюша. – Мы это… весь берег по кругу хотим обойти. Это мешков двадцать получится, не меньше. - Татьяна, вы мне мужиков не пугайте. А то они возьмут да разбегутся. – Аня улыбнулась, обнажив прекрасные белые зубы. Понятно было, что на самом деле она ни на секунду не верит в возможность разбегания мужиков. – Ну, может, хоть половину вывезем? Туда-сюда, раз-раз. Я, например, сзади сяду, а мешки мы свяжем вместе и всунем между мной и водителем… Все засмеялись, представив эту картину. - Народ, вы есть будете? – послышался жалобный голос одной из покинутых девушек. Они остались у костра одни, и надеялись вернуть внимание мужчин последним оставшимся способом. - Машунь, мы скоро! – виновато отозвался обладатель камуфляжной куртки. Хмурая гримаса с лица девушки не исчезла: она поняла, что раунд проигран. - Мы уже почти все убрали! – обернулся довольный Денис. – Подите сюда, посмотрите. Делать было нечего. Машуня и ее подружки одна за другой поплелись сдаваться на милость победительницы. «Ого, круто», послышались их вялые восторги. Куча мусора как-то незаметно опустела, а вместо нее, как грибы, рядом выросли три плотно набитых черных мешка. - Вот все бы так! – Витек отступил назад, закуривая и удовлетворенно созерцая результаты своего труда. – Но, к сожалению, большинство людей – свиньи. И все это бесполезно. - Да, таких, кто убирает – мало. Все больше гадят. - А вот у нас на даче есть карьер, так там… У очередной порции неофитов начался этап самолюбования. Танюша терпеливо слушала и согласно кивала, выжидая момент, когда можно будет убраться восвояси. Ее страшно конфузило недовольство девушек. Да и неожиданная лояльность парней казалась чем-то зыбким и нереальным, что лучше не испытывать ее на прочность. Аня, впрочем, так не считала. - Ребят! А не хотите с нами дальше поубирать? Мы сейчас на ту стоянку пойдем, где высокая ель. Там у них всегда такой срач! - Анют, мы и так их от обеда отрываем. Спасибо и за то, что вы нам помогли. Ничего-ничего, мы сами справимся! – попыталась усмехнуться Танюша. Она сделала шаг по направлению к тропе, надеясь, что девушки пойдут за ней и неловкость, наконец, рассеется. Но Анюта улыбалась так призывно! Да и парни уже успели почувствовать себя хорошими. Это чувство, как наркотик, требовало все больших и больших доз. - Да че, пацаны, давайте сходим. Это там, что ли, где бензопила орала? - Ну да. Там ваще орки какие-то стоят. Вечером у них музон был такой, что, блин, озеро дрожало. Нет, я все понимаю, мы тоже разок включали, но не так же! - Вот тоже, зачем тут бензопила? Люди на природу приехали, так надо это… наслаждаться тишиной, отдыхать от суеты. Как самих-то их не достало? – возмущался Денис. Танюша вспомнила, что рядом с одной из палаток среди прочего барахла валялась и бензопила. Она удивленно посмотрела на Дениса, но говорить ничего не стала. - Да, они там какие-то неадекваты, - согласился Пол. - Помнишь, Дэн, мы там еще хотели встать? Но передумали – там все засрано было. А эти приехали и ничего, встали прямо на сраче. Только покидали мусор в сторонку, и поставили себе палатку. Во люди! Не понимаю. - Это ваще не люди! - пошел дальше всех Витек. В эту минуту ветер донес звуки какого-то электронного ритма. - Блин, опять врубили. - Пойти, что ли, нае…ать их? – осторожно предложил паренек в камуфляжной куртке. - Нет, нет, ребята! Этого делать не надо. – Почуяв опасность, Танюша заставила себя осмелеть. – И вообще не надо туда ходить. Я завтра приду, когда они уедут, и сама все уберу. Я же тут живу. Знаете где? Вон там, в заливчике, рядом с болотцем… - А че они нам сделают? У них мужиков всего трое. Остальные – бабы. - Она ваще нам спасибо должны сказать, что мы для них мусор убираем! - Вот пойдем и покажем, как нормальные люди себя ведут, а не свиньи. Танюша краем глаза увидела, как Оля и Ксеня незаметно отступают к краю поляны. Шаг, другой – и они уже скрылись за деревьями. Боги, как она сейчас их понимала! Ей вдруг очень захотелось, чтобы ничего этого никогда не было – ни субботника, ни Ани, ни парней. Чтобы она по-прежнему в одиночестве ходила по стоянкам и тихонько складывала мусор в мешки, заодно собирая сочувствие и насмешки… Но увы, стихию было уже не остановить. Дэн, Пол и Ко ощутили себя спасителями мира и непременно желали, чтобы об этом узнали все. Под веселые восклицания команда двинулась вперед, неся наперевес кипы пустых мешков, словно боевые знамена. За мужчинами неуверенно последовали девушки. Аня бросила на Танюшу виноватый взгляд – она чувствовала, что в этом нездоровом воодушевлении был и ее вклад. Но надо было идти: единственное, что они могли сейчас сделать – это как-то (непонятно правда, как) сгладить остроту назревающего конфликта. Танюше было в десять раз хуже; она почти искренне молила, чтобы путь до вражеской стоянки был бесконечным, и чтобы они никогда туда не пришли. Но вот деревья поредели, и впереди показались машины и палатки. Из открытых настежь дверей пузатого черного джипа орала музыка. Костра не было – его заменяли два мангала на высоких ножках. Вокруг них, недовольно отмахиваясь от дыма, в удобных шезлонгах помещалось несколько тел – мужских и женских. Все тела были довольно упитанны. Один мужик, с татуировками на руках и круглым пузом, воинственно размахивал над углями пластиковым опахалом. Двое других, тоже с пузами и татуировками, молча наблюдали за его действиями. В стороне бегали дети, старательно обрызгивая друг друга водой из игрушечных пистолетов; они с большим трудом, но перекрикивали музыку. Их родители были заняты сосредоточенным вливанием в себя пива из алюминиевых банок, а также вдуванием-выдуванием дыма сигарет. Видимо, эти занятия изнурили их, потому что тела с шезлонгах выглядели расслабленными, как желе. Поодаль кучкой стояли несколько одинаковых, наполненных через край пакетов с надписью «Пятерочка». Оттуда сквозь полупрозрачный полиэтилен виднелись упаковки колбас, грозди бананов, бутылки с лимонадом и прочий типовой набор для пикника. Рядом с ними стопкой громоздились упаковки пивных банок. На шампурах поджаривались шашлыки, распространяя хамски-раздражающий запах. Картинка, звуки и запахи вторили друг другу, исполняя адскую симфонию для всех органов чувств; инструменты были одинаково отвратительны, но в этом была своеобразная гармония. Если мужчины принадлежали к одному типу, то женщины и вовсе казались выпущенными на одном конвейере. Все три имели прически в виде туго зачесанных назад и стянутых в хвостики волос; разве что у одной хвостик был обесцвеченный, у другой – рыжий, а у третьей – бордовый. Вздумай природа всерьез подражать искусству, у нее вряд ли получился бы столь убедительный и колоритный образ так называемых жлобов. Это был какой-то изумительный эталон жлобства, при взгляде на который все остальные проявления этого жанра казались бледными тенями. На заднем плане сцены валялся мусор – как застарелый, видимо отброшенный сюда ожесточенными пинками, так и свежий, отправившийся той же дорогой недавно. Заметив бодро выступающую колонну с мешками, тела сперва онемели. Толстые губы нелепо вывалились вперед, рискуя уронить зажатые в них сигареты. Мужик у мангала замер с поднятой вверх обмахайкой. Остановились даже дети. Лишь магнитола в машине продолжала однообразно долбить свой набор электронных нот. - О, а вот и мусор! – довольно крикнул Денис, заметив кучу. – Пацаны, налетай. Делая вид, что им нет никакого дела до хозяев, парни окружили кучу и принялись разворачивать мешки. Обалдевшие шашлычники несколько секунд тупо наблюдали за их движениями, пока рот одной из женщин (бордовой), наконец, не шевельнулся. - Тёма… Э… Эт че за хрень?! Из шезлонгов понеслись угрожающие восклицания, обильно пересыпанные матом; тела зашевелились и полезли в сторону пришельцев, как огромный распавшийся паук. Но не успели брань и разрозненные движения слиться воедино для атаки, как все прекратилось. - Че, не видите? Мы мусор убираем, - холодно проговорил Денис, встав напротив врага и сделав предупредительный шаг вперед. - Есть вопросы? – в тон ему повторил Пол, заняв позицию справа. Матерные междометия послышались снова, но уже в затухающем режиме, как шипение уползающих змей. - Спокойно, граждане отдыхающие, - паренек в камуфляжной куртке завершил героическую композицию, встав слева. – Но озере проходит субботник по уборке мусора. Просим вас сохранять спокойствие и… и заниматься своими делами. Остальные участники необычного субботника тем временем спешно засовывали мусор по мешкам, словно совершали кражу и боялись быть застигнутыми. Несмотря на грозный тон парней, чувствовать себя в безопасности за их спинами не получалось. Даже Аня то и дело косилась на общество в шезлонгах. Что до Танюши, то у нее тряслись руки и все плыло перед глазами; она вертела в руках подвернувшуюся упаковку из-под сока и никак не могла запихнуть ее в мешок. Хозяева начали потихоньку приходить в себя и оценивать ситуацию. - Хрена себе… - Тёмыч, глянь: привалили такие и строят. А ничего, что тут люди отдыхают? - Тут ваще… дети! – взвизгнула самая толстая тетка, взмахнув сигаретой в острых наманикюренных когтях. Однако дальше дело не шло: безошибочный животный инстинкт подсказывал, что соотношение сил сейчас не в их пользу. - Для ваших же детей и убираем! Чтобы у них был э-э… чистый берег, - торжественно сказал Денис. Он невольно оглянулся на несовершеннолетних членов коллектива. Их недолго занимало пришествие новых людей; они уже равнодушно отвернулись и снова занялись своими брызгалками. - А если я вас сейчас отсюда выкину на…й? – вяло пригрозил один из мужиков. Судя по позе, он был здесь вожаком. - Попробуй, дядя, - ухмыльнулся Пол. Вместо того, чтобы привести свою угрозу в исполнение, вожак нервно закурил. - Тёмыч, да насрать на них, - поспешил спасти его репутацию другой толстяк, рангом пониже. – Пускай убирают и уе…вают. Нам же лучше будет, ха-ха. - Ага, а пока они убирают, нам на этих бомжей смотреть? Зае…ись! – проворчал вожак. Но в целом он явно был согласен с товарищем. Поняв, что шашлычники передумали сопротивляться, авангард в лице Дениса, Пола и камуфляжного медленно отступил к своим, то есть к мусорной куче. - Ох, ребята, все-таки не стоило их так, - зашептала Танюша, озираясь на врагов из-за спин товарищей. – Понимаете, убирать или не убирать за другими – это дело добровольное… Они имеют право жить, как им нравится. А мы, как нам нравится. Вот нам нравится убирать… Нет, понятно, что за собой они убрать обязаны. Но, может, они бы еще убрали… перед отъездом. - Хрена с два они бы убрали, - отозвался Витек. – Я таких насквозь вижу. Мешки с гов…м. Наворовали на тачки, на бухло, на баб. Россию, блин, позорят, уе…ки. - Да ты посмотри на их баб. Я бы с такой и за тыщу баксов бы не пошел. - Знойные женщины, ха-ха. - Нельзя заставить быть хорошими насильно… - Танюша судорожно перебирала в уме подходящие к случаю философские сентенции. – Ну, вот заставили вы их нас вытерпеть. Ну, уберем мы эту кучу под их ненавидящими взглядами. Они не станут после этого лучше! И сами убирать никогда не будут. Наоборот, от унижения они еще больше озлобятся, и уже из принципа будут гадить… - Пусть попробуют, козлы! – огрызнулся Денис, оглядываясь на шашлычников. – Щас так вздрючим их вместе с бабами, что мало не покажется. - Но что это даст? – взмолилась Танюша. – Это же только умножит жестокость в мире. А для чего мы убираем? Для того, чтобы было добро… - Она подумала, какие из высокопарностей лучше всего умаслили бы мятежное сердце ее собеседника. - Ну, чтобы Россия была чистой и красивой, и чтобы люди в ней были ответственными, и чтобы заботились о природе… - Ха-ха! И вы в это верите? Чтобы эти жирнозадые о чем-то заботились? У них одна забота – пожрать да поспать, - наставительно сказал Витек. Он как никогда в жизни ощущал свою принадлежность к высшей расе. - Они – как дети, - возразила Танюша. – Они не ведают, что творят. Они думают, что можно бездумно потреблять и выбрасывать отходы, и что природы от этого меньше не станет… - Во-во. - Ни хрена себе дети! Морда в дверь не пролазит. - …а на самом деле природа заканчивается. У нас сейчас везде - либо застройка, либо помойка. Или захваты берегов и заборы по урез воды, или кучи мусора. – Танюша перевела дух. - Ага, точно. Вот у нас на даче… - А видали, что на Красном озере творится? Ваще к воде не подойти. - Так вот. Если мы им не объясним, не научим… а еще лучше – не покажем пример, то они не поймут, что надо жить по-другому. Это наш долг, понимаете. Обучить неразумных дикарей спасти свою собственную среду обитания, - закончила она с дрожью в голосе. Концепция Танюши в целом всем понравилась, потому что в любом случае разрешала не лезть в драку (опасность которой еще не совсем была снята), а великодушно простить. Тем временем по ту сторону невидимой линии фронта тоже шло обсуждение. Участники обменивались однообразными нецензурными репликами, суть которых сводилась к тому, что невесть откуда взявшиеся уборщики мусора – очень нехорошие люди. Танюша краем уха уловила одну из фраз, и была удивлена если не прозорливости, то остроумию оппонентов. - Выё…ваются перед нами, бл… . Типа они такие, бл…, хорошие, мусор убирают, природу спасают. А мы, типа, свиньи, что сидим и не помогаем. - Типа они святые, ага! - Они думают, что мы специально все это организовали, чтобы продемонстрировать их ничтожность. Типа мы убираем, а они – нет. – Танюша постаралась перевести услышанные инсинуации как можно точней. - Да плевать на них с большого потолка. Пусть думают, что хотят. Однако, не получая ответа на свои реплики, шашлычники осмелели. Может, они переоценили опасность? Может, эти дрыщи сильные только на словах? - Эй вы, пацаны! Защитники разумного-доброго-вечного! Может, хватит уже, побаловались? - Съё…айте отсюда, а! - Мальчики, вы меня слышите вообще? – прорезался тонкий неприятный голосок. Это была крашеная блондинка. – А вы можете завтра прийти? Денис не выдержал. - Слышь ты, а пол тебе не помыть, а? Мы, блин, вам помогаем. Так хоть бы спасибо сказали! - Мы вас не просили помогать, мальчики, - буркнула блондинка. - Ты за базаром-то следи, сопляк. Мы с тобой на брудершафт не пили. Нечего тут тыкать, - гневно процедил вожак. - Ты опять поговорить хочешь, дядя? Денис приподнялся, а Витек сделал движение, показывая готовность его поддержать. Помощник вожака снова быстро вмешался. - Пацаны, ну чего вы нервничаете, - криво улыбнулся он, старательно не глядя на Дениса и обращаясь к своим. – Ну нравится мальчикам выпендриваться. Ну пусть уберут у нас, нам-то чего? Пожалуйста! Ребята, у нас тут еще мусорок есть! – хихикнул он, тяжело поднимаясь и направляясь к пакетам с едой. – Вот тут банки пустые. Тоже не забудьте забрать. - Свое г…вно сами вывозить будете. – Лицо Дениса посерело. - А чего это сами? У нас же сегодня типа субботник. У нас же такие святые мальчики и девочки за всеми убирают. Их не просят, а они убирают. Им говорят – уе…вайте, ради бога, а они не уе…вают. – Ухмылка спала с его лица, он напряженно уставился на Дениса. – Так мы чего – мы только «за». Лишь бы вам было хорошо, мальчики. Давайте-ка, разевайте свои мешочки, а мы вам будем кости кидать. А, пацаны? – Он подмигнул друзьям, и все хором заржали. – Жалко, у нас костей нет. - Для дорогих гостей найдем, - хрипло пробасила тетка с рыжим хвостиком. - Я щас тебя самого в мешок засуну, если не заткнешься! – закричал, не выдержав, Пол. - Ну зачем же так грубо. Здесь же женщины, дети. - Мы думали, вы хорошие, мусор убираете. А вы, оказывается, г..внюки. Женщинам грубите! – весело пропищала блондинка. Ситуация неуловимо переворачивалась, центр силы смещался. Это почувствовали даже дети шашлычников. Если прежде они спокойно играли, лишь изредка поглядывая на развитие событий, то теперь, заметив, что их лагерь взял верх, окружили уборщиков мусора и принялись сначала вполголоса, а потом все громче и громче ржать, повторяя слова родителей. Все это время работа на куче не прекращалась. Правда, убирали в основном женщины, а парни обеспечивали охрану от неприятеля. Не сговариваясь, все старались закончить как можно скорее. Танюша, которая с самого начала боялась больше всех, теперь как будто даже свыклась с напряжением, в то время как у ее соседок, наоборот, веселый запал закончился. Они низко нагибались к куче и старались не встречаться взглядами с шашлычниками, которые смотрели на них насмешливо и, кажется, уже начали подшучивать над их внешностью. Присутствие аниной красоты их не останавливало; похоже, ее чары тут не действовали. - Может, свалим уже? – вполголоса спросила девица, которую называли Машуней. - На один мешок осталось. Добьем и свалим, - прошептала Аня. Ее лицо стало бледно, она давно не улыбалась. Последующее произошло так быстро, что никто толком не успел разобрать, с чего все началось. Вероятно, один из детей – такой же толстый мальчик, как и взрослые – вздумал исполнить совет родителей и кинуть в мешок «дворникам» если не кость, то что-то, поднятое с земли. Попал он, разумеется, не в мешок, а в спину Ане. Она гневно вскрикнула и встала; почти одновременно с этим толстый мальчик отлетел в сторону от чьего-то пинка, а Денис в ходе параллельной цепочки взаимосвязей сцепился с помощником вожака стаи. В следующую секунду поляну захлестнула волна воплей и мата. Шашлычники и их дамы повскакали со своих мест и с резвостью, которой никто от них не ожидал, кинулись в атаку на пришельцев. В руках у одной из женщин оказалась бутылка с пивом, которую она собиралась метнуть в кого-то из врагов; другая с этой же целью рискнула поднять шезлонг. В воздухе замелькали руки и ноги мужчин, пытавшихся вцепиться или ударить друг друга; то ли испуганно, то ли восторженно верещали дети. Активная фаза столкновения продолжалась всего несколько секунд, но Танюше стало так плохо, что она бессильно закрыла глаза. Когда она их открыла, диспозиция уже изменилась. Драка остановилась, и по обе стороны фронта стояли Денис и его противник, удерживаемые каждый десятком рук. Они захлебывались матом и вырывались, но все же не так активно, чтобы товарищи не могли их удержать. Женщины по-прежнему что-то выкрикивали, но уже более осмысленно. Между противниками стоял, слегка покачивая массивным животом на коротких ногах, вожак. Он отрывисто матерился, почти не произнося смысловых слов (или так показалось Танюше), однако общество, видимо, его прекрасно поняло и согласилось с доводами. Тем более что главные участники сражения явно не желали его продолжать: они обменялись несколькими чувствительными ударами и были вполне этим удовлетворены. Высказывание вожака, как поняла Танюша, сводились к тому, что оба прекрасно выступили и не ударили в грязь лицом, а потому имеют полное право разойтись. Понятно, что так просто развернуться и уйти было нельзя, поэтому отход сопровождался приличествующими ритуальными выкриками и угрозами. Иногда бойцы даже делали вид, что вот-вот вырвутся и вновь бросятся в сокрушительные объятия друг друга, но группы поддержки хватали их достаточно цепко для того, чтобы вырваться казалось невозможным. Вражеским женщинам, видимо, стычка понравилась: провожая уводимого прочь Дениса, они уже не ругались, а уважительно взывали «ну ё…ти, мужики, ну чё вы, в самом деле», апеллируя к их совести, к правам детей, которые «смотрят и видят все это» (хотя дети от зрелища были в полном восторге), и, наконец, к пользе здоровой и дружной жизни («бл…, ну нормальные же мужики»). Короче, случившееся вполне соответствовало их представлению о поведении настоящих мужчин, и то, как виртуозно и быстро они сумели завершить поединок, порадовав зрителей и не нанеся друг другу сильных увечий, лишний раз говорило в их пользу. Как показалось Танюше, крашеная блондинка взглянула на удалявшегося Дениса чуть ли не с нежностью; при прочих равных он был еще и в полтора раза стройней и моложе ее обрюзгших спутников. Возможно, при других обстоятельствах она была бы не прочь познакомиться с ним поближе. Но, увы, вражда двух могущественных семейств положила конец этому так и не родившемуся чувству. Одно из семейств навсегда уходило по тропинке прочь, бросая напоследок обещания вернуться и «нае…ать уже конкретно», второе – оставалось, обещая навестить первое и сделать то же самое. Но ни первые, ни вторые даже в страшных снах не собирались этого делать. Полученных впечатлений и так хватило, чтобы скрасить тем и другим заурядный выезд на природу. Группа Дениса гурьбой валила по тропинке, оглашая лес победоносными восклицаниями. Сам триумфатор был окружен повышенным вниманием публики – его хлопали по плечу, искали несуществующие раны и заверяли в готовности стоять за него до последнего. Те, кто непосредственно в драке не участвовали, рефлексировали на тему падения культуры общества. - Вот из-за таких уе…ков, как эти, мы все так х..рово живем. - Это позор страны! Таких, как они, расстреливать надо. - Сами под себя гадят, и хотят, чтобы все остальные в г…вне сидели. - Ребята, перестаньте! Вы сделали все, что могли! – восхищенно причитала Машуня. - Горбатого могила исправит. - Засрут ведь все. Их же дети будут жить в сраче! - Ты их детей видел? Такие же уроды, как они. Денис на какое-то время утратил способность членораздельной речи: он был слишком возбужден. Свита уводила его на стоянку отдыхать и почивать на лаврах (а позже, конечно, присоединиться к общему возмущенному хору). Про субботник все начисто забыли; если бы не стопки мешков, болтавшиеся у каждого за поясом, никто наверняка бы и не вспомнил, зачем он здесь оказался. Про Танюшу все забыли тем паче. Воспользовавшись этим, она незаметно отстала и, постояв немного, повернула обратно в лагерь шашлычников. Зачем она это делала, в ту минуту было неясно даже ей самой; ноги сами несли ее, и она повиновалась. Когда она прибежала, музыки уже не было. Возможно, магнитолу выключили только что, а может, она сама собой перестала работать еще в момент драки, но никто этого не заметил. Помощник вожака полулежал в шезлонге, подставив свою единственную боевую рану (крошечную царапинку) рыжей тетке, которая заботливо склонилась над ним с пластырем. Остальные, за исключением вожака, который тоже вернулся в сидячее положение, почтительно окружили героя и подбадривали его гневными выкриками в адрес отступивших негодяев. Танюшу они увидели не сразу, а когда увидели, то снова замерли с испуганно-недоуменными лицами. Должно быть, они подумали, что враги почему-то вернулись, и бой, который по всем правилам приличий был достойно завершен, придется продолжить. Танюша не стала дожидаться, пока они поймут, что она здесь одна, и поспешно заговорила. - Прошу извинить за произошедшее. Если что, я этих парней не знаю, - выпалила она. Отвисшие от удивления рты оппонентов начали было собираться в грозные гримасы, но она их опередила: - Я считаю, что никто не имеет права никого заставлять убирать мусор. Это – вторжение в частную жизнь… В ответ раздалось несколько возгласов, преимущественно женских и детских, но Танюша продолжала, перекрывая их: - …и мы не имели права насильно у вас тут убирать. Вы вправе жить, как вам нравится. Хоть в помойке. Если хотите, я могу обратно его вам разбросать. В смысле, мусор. Ну или вы разбросайте, или детишек попросите… Потом Танюша бежала очень быстро и даже вприпрыжку, потому что вслед ей, кроме ругательств, летели и более весомые предметы. Отбежав на значительное расстояние и убедившись, что преследования нет (в чем она с самого начала была уверена), она остановилась, обхватила руками ближайший сосновый ствол и громко, истерично расхохоталась. А потом, утирая слезы, пошла прочь. … На следующий день Танюше и Ане стоило больших трудов уговорить Пола и Дениса выполнить обещание и вывезти собранный мусор. За ужином парни, празднуя победу над жлобами, выпили лишнего, и с утра были не в очень хорошем расположении духа. Повезло еще, что другие участники субботника собрали не очень много (просто потому, что не очень долго убирали). Мишаня и анины друзья, посланные собирать урожай по периметру озера, притащили всего десять мешков. Все это было тщательно увязано веревками в два больших пучка, похожих на связки воздушных шаров, и плотно приторочено к сидению квадроциклов за спинами Пола и Дениса. «Если свалится, я не виноват», - недовольно пробурчал Денис (к счастью, ничего такого не случилось). В глубине души он был уверен, что вчера сделал для спасения планеты более, чем достаточно, и никому ничего не должен. О том, чтобы покатать девчонок, уже никто не вспоминал. О мешках, оставленных на «жлобской» стоянке, вспоминали, но вполголоса: посещать ее повторно никто не хотел, и Денис менее всех. Наконец, Мишаня, который не участвовал в конфликте и верил в свою харизму, решился рискнуть. Попросив пожелать им удачи, он с Танюшей на цыпочках двинулись к лагерю шашлычников. За ними на некотором отдалении пошли красивый певец Антон (его отправила Аня) и Петя (Оля сказала, что уж если кому и идти, то тем, кто вчера весь день отлынивал). «Жлобы их еще не видели – может, и не побьют», насмешливо сказала Машуня, когда процессия скрылась из виду. Пете и Антону эта идея не нравилась, и они все время отставали, готовясь в случае чего бежать. Но опасения не оправдались: на поляне шашлычников была мертвая тишина. Несколько синиц и соек, осмелев, прыгали по земле и растаскивали остатки еды. Дымился непотушенный костер, валялись то ли брошенные, то ли забытые детские игрушки. У оставленного мангала высился начатый мешок с углем. Однако, если не считать отдельных элементов, мусора почти не было: он был распихан по черным мешкам, которые так и остались лежать на месте бывшей кучи. - Типа решили стать хорошими, - усмехнулся Мишаня. – Положили в мешки, и типа убрали. А вывезти никак было? – риторически спросил он. - Скажи спасибо, что они ночью не стали ходить по берегам и искать, кого бы им побить в отместку, - сказал Петя, пиная ногой детский водяной пистолет. – Учитывая, что это за контингент был, то вполне могли бы. А я, знаешь, морально не готов был вчера со жлобами воевать. Это пусть танюхины дружки развлекаются, раз им нравится. - Я же тебе говорила, у них не было выбора! Жлобы первые начали, - возразила Танюша, хотя не была до конца в этом уверена. – Ты бы видел их рожи! Классическая деградация человека. - Ладно, давайте мешки увязывать, и пошли отсюда. А то еще вдруг вернутся. - Куда вернутся? Они уже, небось, дома. С похмелья отсыпаются. Видишь, машин нет. - А может, другие жлобы придут? Может, это такое специальное жлобье место? – смеялся Мишаня. - Нет, ребята, тут еще есть что по мешкам собрать. Не зря же мы сюда пришли. Помогите, ладно? – попросила Танюша. После вчерашнего она чувствовала себя немного на высоте перед Мишаней и Петей, которые в «бою» не участвовали. Она-то хотя бы присутствовала. Мишаня вздохнул. - Эх, вот и ввязывайся потом в добрые дела! Вечером все разъехались. На следующий день Танюша обходила озеро уже одна. Теперь она шла мимо пустых и непривычно чистых стоянок. Если не считать вытоптанной земли и кострищ с бревнами-сидениями, то Озеро было точно таким же, как в первый день своего появления, думала она. Разве что сейчас весна, а тогда было лето. Земля, поросшая мхом и черникой, которая тогда только-только стала берегом, непривычно для себя отражалась в воде. Да, и деревья – их было больше. Маленькие березки, рябины, елочки. Часть спилили и растоптали туристы, чтобы поставить палатки. Другая часть погибла сама, оказавшись под водой или в слишком близком соседстве с ней. Вот, например, эта большая береза – Танюша ее помнила. Как изумленно она смотрела по сторонам, когда вместо травы вдруг обнаружила вокруг себя озерную гладь! Первое время ствол белел из-под воды, потом стал чернеть и гнить, и в один прекрасный день она хрустнула, надломилась и с громким плеском упала в воду, пустив вокруг себя долгие широкие круги. Но это было уже после того, как здесь появились люди. И Танюша ничем не могла ей помочь. Когда она проходила эту стоянку с мешком для мусора, здесь всегда слышался детский смех: ее отчего-то любили семьи с детьми. Юные отпрыски лазали по ветвям и пытались нырять со ствола в воду, а мамаши, недовольно отвлекаясь от шашлыков и пива, истошно орали на них. Дерево дрожало под прыжками маленьких тел, и постепенно погружалось все ниже. А теперь ствол уже лежит на дне, и последним напоминанием о том, что когда-то он рос вертикально, служит черная, будто обугленная, ветка, торчащая метрах в десяти от берега. Когда-то это была самая высокая ветка, на нее постоянно садились птицы. …Кажется, в тот самый день, когда все произошло, Танюша отдыхала около этой березы, положив на землю рюкзак и прислонившись спиной к толстому стволу. Или нет, все произошло на следующий день. Но березу все равно жалко. На сосне, которая росла недалеко от костровища, висела свежая табличка «Забери мусор с собой. У этого озера есть душа». Ее вчера привязал Петя. Он недоумевал, почему нельзя прибить табличку гвоздями («ты смотри, какой ствол у нее толстый; ей ничего не будет»), но Танюша глупо улыбалась и канючила, привычно изображая экосумасшедшую: «понимаешь, это для дерева очень вредно. В дырки может попасть инфекция, дерево заболеет». Ну, не объяснять же ему, что дырки от гвоздей на дереве – это дырки на ее руках? К такому классу безумия ее друзья точно не готовы. Эдак они больше не захотят приезжать. Из четырех подаренных табличек три уже нашли свои места; последняя еще висела у Танюши на поясе. Она собиралась привязать ее на самой дальней стоянке, на красивом мысу, где обычно собирались самые большие компании. Туда от станции вела извилистая, но хорошая лесная дорога, и берег всегда был заставлен машинами и квадроциклами. Вчера Танюша сводила на мыс Олю и Ксеню, и они там прибрались (впрочем, мусора набралось всего-то на один мешок - должно быть, отдыхающие на сей раз плохо запаслись), но табличку прихватить забыли. Перед тем, как начать сегодняшний обход, Танюша отрезала четыре больших куска веревки, приплавила кончики на огне и привязала узелками к четырем дырочкам на углах таблички. Она надеялась, что запаса длины «хвостов» хватит для любого, даже самого толстого дерева. Трудности могли возникнуть разве что с поиском подставки, чтобы укрепить табличку повыше. Низко висящую агитпродукцию (у Танюши уже был опыт) отдыхающие неизменно крали – то ли из принципиального чувства противоречия, которое рождали в них любые предписания, то ли для того, чтобы превратить таблички в сидения или в опахала для шашлыков. Высоко висящий призыв рисковал вызвать на себя разве что гневные выстрелы из охотничьего ружья. Но отдыхающие с ружьями на Озере попадались редко (слава Богу). Табличку нужно было повесить достаточно высоко для того, чтобы даже самому резвому мужику, желающему продемонстрировать свою удаль друзьям и подругам, не захотелось лезть по стволу наверх, но в то же время достаточно низко, чтобы самые подслеповатые глаза смогли ее прочитать. Раздумывая над этими противоречивыми техническими условиями, Танюша неторопливо шла по тропе к мысу. По пути она встретила лишь пару обитаемых стоянок. На одной сидел рыбак-мизантроп, который ненавидел людей не меньше, чем она сама, с той лишь разницей, что он их не боялся. По этой причине он приезжал на Озеро исключительно в будни. Мусора он почти не оставлял, кроме пластиковых коробочек из-под червей. Их он, видимо, мусором не считал. Танюша несколько раз пробовала вызвать его на дискуссию по этому поводу, но он лишь недовольно мычал себе под нос и уходил к воде, где стояли в ряд его удочки, подпертые прутиками. Танюша поздоровалась, не надеясь на ответ, и уже собиралась пройти мимо, как вдруг рыбак замахал рукой, поднялся и направился к ней. «Неужели он собирается предъявить мне претензии за коробки из-под червей?», - испугалась Танюша. Вчера, понятное дело, они отправились в мешки вместе с прочим мусором. Но худое рыжее лицо рыбака, которое обычно выражало лишь неудовольствие от присутствия кого-либо, сейчас смотрело на Танюшу с интересом и даже как будто искательно. Похоже, дело было не в потерянной таре. - Вы… вы куда идете? На мыс? – неловко выговорил он. Видимо, ему настолько редко приходилось общаться, что даже простые фразы давались с трудом. - Д-да, на мыс. – Танюша удивленно его разглядывала, пытаясь найти причину странной перемены в обращении. - Мусор убирать? Лозунг вешать? – Рыбак криво улыбнулся; видимо, это тоже было ему непривычно. - Ага. - А меня оттуда выгнали! Вот так. Прихожу – думаю, будний день, понедельник, приду, закину удочку. А там эти… - он поморщился, подбирая слово, - геологи. Приборы там свои расставили, чего-то фотографируют… Танюша молчала, постепенно холодея внутри. Слова «геологи» и «приборы», не выражавшие ничего конкретного, стимулировали в ее мозгу тревожную реакцию. - …говорят, тут теперь наше место будет. Ихнее, в смысле. Мы, говорят, тут теперь будем всегда. А ты, говорят, вали куда-нибудь отсюда. – Он сделал жалобную гримасу. – Всю жизнь ходил, рыбачил, и вот на тебе – выгнали! Закончив необычайно длинное для него выступление, рыбак уставился на Танюшу. Он как будто ждал, что она сейчас пойдет и разберется с этими «геологами», дабы он снова смог рыбачить на любимом мысу. За неимением других вариантов, танюшино шефство над озером сейчас казалось ему аналогом арбитража, который способен повлиять на беспредельщиков. - Геологи… понятно. – Танюша повернулась и, не прощаясь, побежала к мысу. Разумеется, ей ничего не было понятно, но этого было еще страшнее. Кто они такие? Что значит «будут тут всегда»?! У Танюши больно защемило сердце. Это ее, ее Озеро! Как они посмели? С обычными отдыхающими она более-менее свыклась – пришлось. Но это было что-то новое и неизведанное. Никто и никогда не претендовал здесь на продолжительную оккупацию стоянки. Скорее туда! Сначала она бежала быстро, но потом стала замедлять ход. Ноги, будто свинцом, налились тревогой и тоской. Ей вдруг стало страшно узнавать, что в действительности происходит ТАМ. Она бы с огромным удовольствием отсрочила этот момент, вернувшись к своей палатке. Но для этого пришлось бы снова пройти мимо рыбака: обходной тропинки здесь не было, справа от берега шла широкая полоса бурелома. А может, и нечего бояться? – с надеждой думала она. Может, это обычные шашлычники, которые почему-то приехали на озеро в понедельник, и решили использовать типа умное слово «геологи», чтобы выгнать одинокого рыбака? А может, это и вправду геологи? Самые обычные геологи, которые с изумлением обнаружили, что популярного в народе озера почему-то нет во всевозможных водных реестрах, и решили этот недостаток исправить? Конечно же, они уверены, что озеро из реестров просто исчезло, и, стало быть, в этом виновато их ведомство. Потому что, если бы они, не дай Бог, поверили, что озера действительно раньше не было, то они появились бы намного раньше и в более серьезном составе, в том числе и с телекамерами. Все это, конечно, было бы очень плохо, потому что тогда о ее Озере узнало бы еще больше людей; поэтому все-таки желательней, чтобы это были никакие не геологи, а обманщики-шашлычники. Танюша шла, тяжело дыша, и мысленно призывая на мыс всех на свете пьяных квадроциклистов с мангалами – ибо это было бы всяко лучше, чем появление официальных геологов. Но оставался еще один вариант, который был гораздо хуже. Об этом Танюша боялась даже думать. Он был страшней, чем любой вид людей и чем мусор – ведь мусор можно убрать, а люди рано или поздно уедут, потому что не могут без городского комфорта. А вот если не уедут… В этом и заключался самый страшный третий вариант. А именно - создание условий для того, чтобы люди остались здесь навсегда. И предвестником этого третьего варианта обычно являются те, кого несведующие наблюдатели по ошибке называют геологами… На самом деле у них другое, ужасное наименование – геодезисты. Но нет, нет! Может, это все-таки ошибка? – молила она. Может, она сейчас придет на мыс, а там будут самые обычные, привычные, почти любимые матерящиеся жлобы с машинами и мангалами, которые пошлют ее на х…, после чего она радостно уйдет? До мыса оставалась совсем немного – густой перелесок из молодых берез. Музыки не было слышно. Странно. На шашлычников это не похоже. Но, может, просто не успели включить? Танюша отодвинула ветку последней березки и робко вышла на поляну. Направо, где в лес уходила дорога, виднелись бамперы двух машин – джип и еще какая-то иномарка попроще. По мысу бродили трое мужчин, и вид у них был слишком озабоченный для отдыхающих. Один из них возился с геодезической треногой, рассматривая в объектив берег. Танюша не помнила, как называется этот прибор, но интуитивно знала, что его появление не сулит ничего хорошего. Так и есть – это «геологи». Которые всегда предвещают стройку, как кометы – войну. Один из мужчин, полный и плешивый, заметил ее и остановился. - Э-э… здравствуйте, - пролепетала она. - Здравствуйте-здравствуйте. – У него был высокий, уверенный в себе голос. Он быстро смерил Танюшу взглядом, и губы его скривились в едва заметной усмешке. Его товарищи, в том числе тот, что стоял с треногой, тоже отвлеклись и посмотрели в ее сторону. - А я… знаете, я хотела вот табличку повесить… - Танюша поспешно вытащила из-за спины табличку и показала. – Мы тут, знаете, субботник проводим. Мусор убираем! Лысый поднял брови, прочитал и уважительно кивнул. - Это правильно, - медленно протянул он. – Мусор – это плохо. - А вы… - Танюша заторопилась, обрадовавшись, что с нею согласились разговаривать, - а вы тут отдыхаете? Она все еще надеялась на чудо. Лысый переглянулся с другим мужиком, одетым в рабочую робу (Танюша только сейчас это заметила) и ухмыльнулся. - Ну, можно и так сказать. Ну вообще-то – работаем. - Ага, особенно ты! – издали хихикнул мужик с треногой. - Работаете? – у Танюши перехватило дыхание. Нет, нет, только не это! Только не то, о чем она боится думать! – Гм… а что именно вы делаете? Лысый огляделся, видимо, раздумывая, стоит ли ей что-то объяснять. Затем встал поудобнее и сунул руки в карманы. - А вам это собственно зачем, девушка? - Ну… - Танюша смутилась. – Интересно же… Вот этот прибор у вас… Мне сказали, что вы геологи. Что вы рыбака выгнали… - Это кто сказал? Это тот бомж, что ли, который тут ошивался? – Лысый повысил голос. - Не выгоняли мы его. Просто попросили не мешать, - отозвался владелец треноги, глядя в окуляр. - Он не бомж… Слушайте, я тоже не хочу вам мешать, хотя я тоже не бомж. Просто скажите, зачем вы это делаете. Зачем этот... прибор. – Танюша пыталась говорить как можно суше и строже, но вышло все равно просительно. Лысый вздохнул. - Блин. Ну, делаем кадастровую съемку. Вы довольны? - Да, спасибо. А зачем? Лысый посмотрел на озеро. Он определенно начинал терять терпение. - Чтобы размежевать участок. - Как участок? Какой участок?! - Девушка, здесь будет строительство, неужели непонятно? – удивился мужик с треногой. – Будет красивый дом, причал… - Какой дом?!! - Танюша заорала так, что все трое в недоумение посмотрели на нее. - Дамочка, вы чего? - У вас все в порядке? - Это нельзя!! Нельзя дом! – вопила Танюша, не слыша их. – Это лесное Озеро, это лес! Это запрещено законом!! - Блин, они тут все по ходу шизоиды, - бросил лысый своему соседу. – Так, дамочка, короче… - А чего незаконно-то? – перебил оператор треноги. Видимо, обладание прибором делало его самым благодушным из всех. – Серьезный человек, заработал деньги. Хочет построить дачу. А почему нельзя? Вы что, может, завидуете? - Я… я не завидую. – У Танюши дрожали пальцы, на глазах выступили слезы. Табличку она уронила на траву. – Просто это незаконно! Строить прямо на берегу нельзя… Нельзя перекрывать двадцатиметровую береговую полосу! В наукообразных формулировках ей было проще выражать свою мысль. - Ого, какие мы тут умные! – усмехнулся мужик в робе. – А чего еще нельзя делать? - Нельзя застраивать лесной фонд… Это запрещает Лесной кодекс. А берег перекрывать – Водный кодекс… запрещает. И вообще… здесь же люди! Это же не ваше Озеро… И не его, не того серьезного человека. Оно народное! Это закон! И он ничего не мог здесь по закону купить. Потому что лесные участки и береговые полосы по закону не продаются!.. Владелец треноги оставил свой агрегат и подошел поближе, улыбаясь. Теперь все трое стояли напротив Танюши, преграждая ей путь на мыс. - Мадам, вы закончили? – спросил лысый. – Если да, то идите, пожалуйста, домой. Нам разговаривать некогда. Мы на работе. - Мы вас очень хорошо понимаем, поверьте, - ухмыльнулся треножник, стремясь смягчить слова коллеги. – Мы сами, можно сказать, против беспредела. – Они переглянулся с мужиком в робе, и оба рассмеялись. – Но понимаете, это, так сказать, неизбежность. Не мы размежуем – так другие размежуют. И построят. Поверьте моему слову – будет здесь дом. И ничего вы с этим не сделаете. - Так что лучше нервы поберегите, - добавил его товарищ в робе. Танюша секунду молчала, а потом ее губы дрогнули, лицо скривилось, и она разревелась – ужасно, некрасиво, жалко. - Нет… невозможно… Вы не понимаете, это невозможно! – выкрикивала она сквозь рыдания. – Это не просто Озеро. Это… мое Озеро. То есть… оно не мое, а моего мужа. И это даже не его Озеро, а это и есть… Господи! Я тут… три года… убираю мусор. Вы не имеете права! Он не имеет права! Я не дам… Я вам не позволю! Слышите – я вам не позволю! С этими словами Танюша вдруг нагнулась, подхватила с земли упавшую табличку и что есть силы метнула в сторону геодезистов, как летающую тарелку. Закружившись, замелькав в воздухе уголками и веревками, табличка прошла по короткой дуге и ударила лысому ниже подбородка. Он вскрикнул и схватился за шею. Треножник бросился к нему на помощь, а второй, в робе, заорал и побежал за Танюшей. - Держи суку! Держи ее! – хрипло кричал им вслед лысый. Он сел на траву и тер ушибленное место; впрочем, там не оказалось даже царапины. Танюша сначала побежала по тропе, но вскоре, инстинктивно сообразив, что тут ее быстро поймают, с размаху свернула в березовые заросли. Затрещали ветки – это преследователь ломился за ней. Танюше стало вдруг необычайно легко, словно этим ударом табличкой и побегом она сняла с души тяжелый камень, который давил ее последние полчаса. Вырвавшись вперед – треск веток стал отставать – она полезла по склону наверх. - Я вижу ее, вижу! На гору лезет! – кричал издали лысый. Однако в погоню он не бросился. Его напарнику, видимо, тоже лень было пробираться сквозь частный березняк. Тем более, что ударили все-таки не его. Он остановился, высыпал вслед беглянке отборные ругательства, а потом с чувством выполненного долга повернул назад. Танюша была уже наверху, в елках; оттуда она видела, что вся троица вновь соединилась на поляне. - Бл…, надо Михалычу звонить. Пусть пришлет сюда ребят крепких. Них…я себе! Она ж меня убить могла, тварь! - А я сразу так и понял, что че-то она задумала. Смотрю – табличку зачем-то приволокла. Ага, бл…ть, субботник! Мусор она убирает, как же. Кошка драная… - Да они тут е…анутые, на…уй. Сначала хмырь этот с удочками, теперь эта коза. Нет, их точно в дурку сдать надо. Туристы х…ровы. Гопота! Срут под себя, а потом еще руками махаться лезут. - Ох…ли! Как тут Кудимов будет жить, не представляю. Придется ему пулеметные вышки поставить, а-ха-ха. - Они до Кудимова не доживут. Им еще Михалыч так навешает, что забудут, как маму зовут. - Привыкли, бл…ть, к безнаказанности! - «Мое озеро»! Слыхал, чё она вякала?! - Не, надо точно Михалычу сказать. У него есть менты знакомые. Пришлет сюда наряд, скрутят этих детей цветов в два счета. Подержат немного у себя, уму-разуму научат… - Ага, хиппи, блин. - Она там еще про какого-то мужа говорила… - И мужу тоже наваляют. - Нельзя это так оставлять! А то совсем разойдутся. Еще Кудимову дом подожгут. - Кудимов их самих подожжет. Он сука-то еще та. Геодезисты захихикали; видимо, все трое были в курсе особенностей характера своего нанимателя. Мало-помалу впечатление от встречи с воинственными аборигенами улеглось, и они перешли к обсуждению более отвлеченных вещей. Тем более, что отражение вероломного нападения давало право на перерыв в работе. - Когда фундамент-то заливать будут? - Михалыч говорил, через месяц. Почему нас так дрючат-то. Кудимов хочет участок побыстрей оформить, и тогда уж строиться. - Как будто без оформления он не может! Собеседники засмеялись; Танюша из своего укрытия услышала звук открываемой бутылки пива. Она сидела не дыша, и ловила каждое слово. Хотя больше всего ей сейчас хотелось бы не слышать и не знать ничего из этого. «Почему, почему нельзя вернуться во вчерашний день? Да хоть и в позавчерашний, и снова подраться с шашлычниками. Лишь бы этот понедельник никогда не наступал, лишь бы эти уроды со своей треногой никогда не приезжали сюда!», горько думала она. Конечно, она понимала, что источник беды – вовсе не кадастровики, а таинственный Кудимов. И что готовилось все задолго до сегодняшнего дня. А Танюша ничего, ничего не знала! Боже, что же делать, что теперь делать?… - …нет, у него фишка – вынь да положь ему все документы. Нет чтобы как люди, прийти, построиться и всех нах..р послать. Видите ли, хочет, чтобы было чисто, ха-ха. Говорят, на него целый отдел в районном реестре работает. День и ночь ему доки рисуют. - Ну уж и отдел! Для этого достаточно одного начальника. Вот, например, как наш Михеев. - Наверное, подумывает, чтобы можно было продать. Типа не хочет потом задним числом легализовывать. - Любитель закона, блин! Они опять расхохотались. - Нет, просто задним числом – дороже. Несколько минут прошло в молчании. Наверное, пили пиво и закуривали. - Ну и что у нас тут будет? – снова послышался голос, по-видимому, оператора треноги. – Как обычно – типа бывшая сельхозка, хе-хе? Голос лысого сдержанно усмехнулся. - Типа сельхозка-при-царе-горохе. В администрации сказали, что пририсуют участок к бывшим землям какого-то совхоза, который сто лет назад закрылся. Якобы тут его угодья были, а потом типа участок несколько раз перепродавался. - Классика жанра. Наш Михеев тоже так любит. - Так они и в реестре всю эту цепочку перепродаж рисовать будут? Ох и сложно же. - Тебе-то что. Может, и нарисуют, а может, и нет. Рисовать-то есть смысл, только если прокуратура возбудится и проверять начнет. Или, опять же, для суда. А если нет суда, то зачем? - Ну а если активисты жаловаться начнут? Вот в Заозерском районе… - Да какие нафиг тут активисты? В России их нет. А у нас и подавно. Ну а если кто и начнет, то сразу и закончит. Я слышал, с тех пор, как природоохранным прокурором стал Агафонов, проверок вообще не проводят. Он даже на письма, что где-то мол берег застроили, не отвечает. Вот у меня жена брата жаловалась, что у ее сестры на даче, в Киселево, один чувак пол-озера огородил. Ну и чё – писали, писали, да плевать на них хотели. - А это не ты ему оформлял, а? – хихикнул голос треножника. - Нет, там – не я. Они еще посмеялись, и опять замолчали. - Мужики, я вот что скажу, - снова заговорил треножник. – Вот, типа, кто-то говорит – мы там закон нарушаем, участки на берегу рисуем и все такое. Но вот вы мне скажите, а где в России закон? Кто его выполняет? Он вообще – есть?.. Его товарищи одобрительно замычали. - …а если его нет, то какая разница, кто тут участок нарисует – мы или кто-нибудь другой? Все равно же нарисуют. И берег застроят. - Свято место пусто не бывает! - Ага. - Кудимов, говорят, сюда как-то раз на квадро приехал, смотрит – клево. Хочу, говорит, тут себе дачу. А он человек серьезный. Сказал – значит, сделал. - Нормальный, вобщем-то, мужик. Уважаю таких. Настоящий хозяин… - В целом – да, но дорогу ему лучше не переходить. - Да лишь бы платил, а остальное по барабану. - Еще, говорят, он удивлялся, как это про такое зашибенское озеро никто другой раньше не узнал. Ни поселков тут тебе коттеджных, ни баз. Как будто, говорит, оно вчера появилось. - …разгонит местную гопоту. А то, блин, засрали уже озеро. - А эта, которая типа мусор убирает? Она же вроде активистка. - Эта-то бомжиха шизанутая?! – лысый снова взвился. – Да ее в первую очередь! Танюше давно хотелось убежать, но какая-то сила приковывала ее к месту. Слушать о том, как кто-то скоро придет и проглотит ее Озеро, было невыносимо. Однако каждая неуслышанная фраза может быть дополнительным оружием против нее, думала она. С другой стороны, чем ей поможет то, что она все узнает? …Боже, по почему, за что? Она три года берегла Озеро; как могла, спасала его от варваров-туристов. А оказывается, все это было для того, чтобы на квадроцикле приехал огромный неизвестный людоед и заказал приготовить Его себе, чтобы съесть. И эти трое внизу – его повара. Точнее, они охотники, которые ловят добычу, убивают и свежуют. А готовить будет другой. Какой-то Михалыч. Наверное, это бригадир рабочих, которые строят коттеджи и дачи для людоедов. Для озероедов. Впрочем, разве она не знала, что такое возможно? Разве не понимала, что застройка всех озер и рек в их области – просто дело времени? Не слышала, что законы не работают, а надзорные ведомства существуют только на бумаге? Знала, знала все. И сама участвовала в попытках спасти от застройки другие берега (обычно, правда, безуспешно). Участвовала, потому что знала – хоть это и бесполезно, но совесть велит хотя бы пытаться. Однако она почему-то не допускала мысли, что подобное может случиться и с ее Озером. Почему? Разве оно какое-то особенное? Да, вот именно потому, что оно – особенное. Но беда в том, что об этом знает только она сама. Никто другой – ни шашлычники, ни мусорогенные жлобы, ни обычные туристы, ни повара людоеда, ни сам людоед – не знают, что Озеро только с виду похоже на другие озера. На самом деле к нему нельзя прикасаться. Ведь это не Озеро, это… Боже, боже, что же теперь делать?! Танюша медленно-медленно, чтобы не потревожить ветви, в которых пряталась, отступила назад и выбралась из ельника. Потом так же крадучись пошла по косогору над берегом, и лишь метров через пятьдесят снова спустилась на тропинку. Кончик мыса отсюда был виден, но геодезисты на него не выходили. Она оглядела Озеро. Спокойная гладь воды отражала лес и пустые стоянки противоположной стороны. Все это он хочет забрать себе. Кто он? Какой-то Кудимов. Крепкий хозяин, разъезжающий на квадроцикле. Наверное, пузатый, в темных очках и с гламурными татуировками на плечах… Да какая разница, как он выглядит! Нет, она не может этого допустить. И она этого не допустит. Она не отдаст ему Озеро! Не отдаст его людоеду! Пусть сейчас она не знает, что делать, но она придумает! Бог ей поможет. Или Бог, или природа. Или это одно и то же. Воспрянув духом, она мелкой рысью побежала к себе на стоянку.