***
Корпорация Адвайта выделила отдельное строение для приема гостей. Это был славноизвестный отель на Ирвине, в котором обязан остановиться каждый турист, посещающий Адвайта. С последних этажей открывался прекрасный вид на столичную планету корпорации, освещаемой несколькими лунами. Сам отель оформлен в одном из древних стилей. В этом корпорация Адвайта и Земная Знать были похожи. Оба любили вычурность и аристократичность в любых их проявлениях. Странно, что эти две организации не являются союзниками. Идеология у них пересекается. Пусть номера и выполнены в старом стиле, сами комнаты оснащены всеми нужными технологиями последних моделей. Тот же принтинг еды или одежды, не выходя из номера. Установка одного такого стоила довольно дорого, что уже говорить о сотни таких принтеров в номерах. Делан не сомневался, что Адвайта специально поселила гостей в этом отеле, чтобы показать свою состоятельность. Уж любят эти людишки из южных систем выставлять напоказ алчную натуру и стремление к роскоши в любом виде. Хотя Делан мог признать одно — такой отель он хотел бы однажды построить и у себя в корпорации, правда, в несколько другом стиле. Заведения корпорации Эндвейт должны быть направлены в сторону минимализма и акцента на технологичность, нежели на роскошь, как у Адвайты. К сожалению, такой стиль нравился Делану, но не всем гостям, поэтому в этом отеле преобладали тяжелые красно-черные тона, множество мебели с завитушками. Столько старья в одном месте Делан еще не видел. Мужчина взял себе на заметку подумать о постройке парочки отелей в своих владениях, пока они с Эйнштейном направлялись длинным коридором в сопровождении Мэйсона. На этот раз телохранитель не скрывался, а просто шел за ними, следя за каждым проходящим. Оно и понятно, ведь его работодатель входил на вражескую территорию. Никогда не знаешь, что выкинут другие, пока не убедишься сам. Подойдя к двери, Мэйсон быстро кивнул одному из телохранителей Греммера, дабы тот сообщил хозяину о прибытии гостей. Еще минута, и Делан под руку с Эйнштейном вошли в апартаменты Седрика Греммера. — Добро пожаловать, господа. Их встретил мужчина в нестрогом наряде с виду чуть старше среднего возраста. Тот явно не был готов, что Глава Эндвейт самолично изъявит желание и явится к нему. Эйнштейн видел это по неверящим глазам и неловким движениям, однако Греммер держался достойно, несмотря на разницу в положении. Все же Делан был Главой корпорации Эндвейт — одной из самых больших и влиятельных во всей галактике, а Седрик Греммер — всего лишь аристократ из Знати, владеющий сравнительно небольшим поясом. Разница колоссальная. — Приятно познакомиться, мистер Греммер, — Делан пожал протянутую мужчиной руку. Тот жестом пригласил их сесть на небольшой диван. Делан устроился напротив мужчины. Эйнштейн встал за ним, положив одну руку на плечо, как гласил корпоративный этикет. Партнеры знатных людей имели не больше прав, чем рабы. После вступления в брак, они полностью теряли свою независимость и становились полноценными членами семьи супруга. Жизнь вне брака, как и различные увлечения, должны были строго контролироваться супругом. Если тот запрещал — партнер не имел права возмутиться, ведь он официально принадлежит мужу. Повезло тем, кто женился на хорошем человеке, который не станет управлять своим партнером, как рабом. Однако, как показывает практика, большинство мужей не считают своих партнеров равными себе. Максимум — постельными игрушками, которыми время от времени можно похвастаться на мероприятиях. Большинство влюбленных предпочитали не вступать в брак из-за этих законов. Подписание брачных бумаг могло стать для одного из партнеров рабским договором, если бы семейная жизнь в итоге не сложилась. В последнее время все меньше и меньше людей вступают в брак, дабы не обременять партнера. Однако институт брака до сих пор существует, позволяя влиятельным семьям заключать союзы. Отдавая сына или дочь в семью супруга, лишая тех каких-либо прав на собственный выбор, семья получала крепкого союзника в роли тестя. Любовники знатных людей занимали довольно неопределенное положение. В отличие от узаконенных супругов, они располагали большей свободой. Партнер, каким бы высоким ни был его статус, не имел права распоряжаться их жизнями. В большинстве случаев эта свобода не нравилась их партнерам, отчего те пытались любыми методами и способами склонить к браку. До тех пор, пока подпись не оказывалась на бумаге, он не имел никаких прав над любовником. Пытками, угрозами, запугиванием, но бедные девушки и парни подписывали брак, навсегда забывая о прежней свободе. Еще больше не повезло несовершеннолетним. Их даже не нужно было запугивать. Достаточно предложить родителям удачную альтернативу, и бедные дети становились чьими-то мужьями или женами без собственного согласия. Относительная свобода действий — единственная положительная черта в роли любовника. Для общества своего партнера ты остаешься никем. У тебя нет никакого влияния в социальных кругах, как и власти. А если у партнера есть официальный муж, сторонники законного супруга всячески попытаются выпереть тебя за борт. Любовники никогда не ходили в почете у законных мужей и жен. Эйнштейну повезло. В высших кругах его считали любовником уже на протяжении шестнадцати лет. Общество корпорации Эндвейт давно приняло его, как своего. Ни у кого даже не закрадывалась мысль, что после столь длительного срока отношений, Глава Эндвейт просто выбросит его. От этого у Эйнштейна, как бы тот не отрицал, появилась особая власть в корпорации. Да и, что говорить, такого рода отношения шли на пользу и самому Делану, как Главе. Работники корпорации и жители подвластных ему звездных систем видели в том, что Глава не желает заключать брак с Эйнштейном, некую заботу и доказательство искренности чувств. Им нравилось, что в отличие от остальных владельцев корпораций, Делан Эндвейт не имеет в подчинении целый гарем. Множество законных супругов никогда не приветствовались средним классом из-за того, что тем не позволено иметь больше одного партнера. Многоженство и многомужество — привилегия для высшего класса. — Господин Бренберг останется с нами? — удивился старик, смотря на парня позади. В глазах Греммера Делан и Эйнштейн всего лишь любовники, не связанные узами брака. Эйнштейн ниже по статусу их обоих и не имеет права подслушивать разговор, равно как и участвовать в нем. Седрик Греммер принадлежал совсем иной корпорации, никак не связанной с Эндвейт, поэтому старик и не догадывался, о статусе Эйнштейна, кроме как из отдаленных слухов. Для него парень — лишь любовник, что задержался дольше обычного. Эйнштейн невольно вздрогнул от собственной фамилии. Парень предпочитал, чтобы его называли «Эйнштейном». Кличка, уже приевшаяся за столько лет, смогла навсегда замениться его настоящее имя — Илан Бренберг. Однако «Эйнштейн» он только у себя дома, в корпорации Эндвейт. Здесь же он — чужак, известный всем, как Бренберг — любовник Главы Эндвейт. — Да. Мой спутник останется с нами. Это дело касается его непосредственно. Греммер недовольно промямлил себе под нос что-то о подстилках, не смеющих стоять бок о бок с такими людьми, как они. Делан хотел сказать что-то едкое, но Эйнштейн быстро остановил того, несильно сжав плечо мужчины. Они пришли не ссориться из-за предрассудков Греммера, а заполучить пояс астероидов и спасти невинного ребенка. Как бы Эйнштейну ни хотелось врезать дряхлому старику, этот вопрос нужно решить мирно и в соответствии с законами галактики. Даже если его имя и гордость смешают с грязью. Парень был уверен, что несмотря на молодой вид, в свои сто тридцать с лишним Седрик уже имел достаточно хрупкие кости, как и тело, после множества омолаживающих процедур. На свой возраст старик уже выглядел достаточно потрепано. Тело Греммера начало отвергать профилактику старости. В волосах закралась небольшая седина, которую врачи называли «последней стадией жизни». Эйнштейн давал Седрику еще лет пятнадцать-двадцать, не более. — Итак, приступим к делу, — начал Делан. Его рука обхватила ладонь Эйнштейна. Мужчина пытался быть настолько хладнокровным, насколько мог, невзирая на то, что ситуация ему отнюдь не нравится. Как и старик, сидящий напротив. — Мне посчастливилось услышать о вашем предложении. Если точнее, о возможной женитьбе вашего младшего сына. Не могли бы вы подробнее рассказать? Я заинтересован. Старик еще раз взглянул на Эйнштейна, но быстро перевел взгляд на Делана. Глава пояса астероидов не был глуп. Седрик сразу осознал, в чем именно заинтересован Делан, но присутствие любовника довольно смущало. Кто на переговоры о женитьбе будет приводить своего фаворита? — Мистер Эндвейт, понимаете, мой сын слишком… мечтательный, — начал старик издалека. — В свои двадцать один он еще слишком незрел для этого мира. Я боюсь, как бы тот не погубил себя после совершеннолетия. Моя обязанность, как любящего родителя, позаботиться о его будущем заранее. И брак — единственный удачный вариант в его случае. Эйнштейн сжал руку Делана в ответ. Сейчас парню хотелось врезать Греммеру в лицо, раскрошив недавно сделанную пластику лица. Седрик Греммер, что ожидаемо, оказался отвратительным человеком. Мерзким, скользким и продажным. Достаточно одного взгляда, одного предложения из его уст, чтобы это уяснить. Типичный член Земной Знати. — Его зовут Алвин. Он хрупок телом и душой. Все время проводит в нашей библиотеке. Иногда он любит сморозить какую-нибудь глупость, но это все его скудоумие. Мальчику не повезло родиться со слабым умом, но зато с какой внешностью! Вот, посмотрите. Греммер передал Делану планшет. Небольшая голограмма мальчика высветилась прямо на руке мужчины. — От матери ему досталось намного больше качеств, чем от меня. У него светлые кудри и серые глаза. Четвертая жена захотела именно такую внешность для сына, и мы отдали много денег для ее исполнения. Посмотрите, в нем нет никаких изъянов. Но главное его преимущество по моему мнению — невинность. Мальчик абсолютно чист! Думаю, никто не устоит опробовать девственника в постели, — проговорил тот, подмигнув Делану. Мужчине понадобилось все свое терпение, чтобы не скривиться от отвращения. — Нынешняя молодежь не слушает родителей и делает со своим телом что угодно, но Алвин рос в семье Греммер. Он отличается от всех, кого вам могли предложить… А предлагали Делану множество партнеров. Члены Совета Эндвейт до сих пор спят и видят увидеть своих детей в его постели. Если бы не прикрытие в виде Эйнштейна и защита предыдущего Главы, они бы нашли способ склонить Делана к свадьбе. — Как вы должно быть знаете, Греммеры — семья из Земной Знати. В наших жилах течет кровь аристократов так же, как и в вашей, господин Эндвейт. Мой Алвин станет прекрасной партией для вас, в отличие от беспородных шлюх с окрестностей галактики. Старик бросил долгий презрительный взгляд в сторону Эйнштейна. Одному лишь Делану известно, как сильно сдерживается парень, дабы не плюнуть Греммеру прямо в лицо. Если бы Эйнштейн действительно не желал спасти сына Греммера, то давно бы уже выкинул что-то из ряда вон, не в силах сдержать оскорбление. У парня был особо взрывной характер, и он ненавидел сдерживать эмоции в себе, но сейчас держался ради какого-то незнакомого ребенка. — Да, вы правы, — сказал Делан, притворно улыбаясь. — Ваш мальчик полностью подходит мне. Из ваших рассказов он все, о чем я мог желать в партнере. Итак, господин Греммер, что я должен отдать за ваше согласие отдать мне парня? Греммер улыбнулся в ответ. В его глазах загорелась искра алчности. Делан знал это чувство не понаслышке. Так чувствовал себя и он, когда заключал априори успешную сделку. Азарт. Предвкушения сорванного куша. — О нет-нет, я ничего не могу просить взамен. Я лишь волнуюсь о будущем сына, не подумайте! — Греммер вскинул руки. — Но заручиться поддержкой будущего зятя я был бы не прочь. Делан отпустил руку Эйнштейна и наклонился вперед, ставя локти на колени. Ему надоело играть этот спектакль. Он всегда действовал так, как считал нужным. Сейчас все шло по плану Эйнштейна, а никак не по его. И этот план шел в разрез с его. Он не хотел жениться, а Греммер так и намекал на женитьбу. Делан просто хотел выкупить пояс вместе с парнем в качестве любовника. Но этот грязный аристократ хочет переманить его на свою сторону в политических войнах Земных старикашек. Делан ненавидел Земную Знать и никак не хотел с ними связываться. Купить любовника — это одно, но подписать бумаги о браке, навсегда соединив его семью со Знатью… Ну уж нет! — Я осведомлен о вашей ситуации, — сказал прямо Делан, не церемонясь. Лживая улыбка сошла с его лица. Мужчина решил взять все в свои руки и действовать так, как привык он. Властно и прямолинейно. — На самом деле, кроме мальчишки, мне интересен ваш пояс астероидов. — Пояс? — удивленно протянул Греммер. Эйнштейн попытался надавить рукой на плечо Делана, будто спрашивая, что он творит, зачем выкладывает все карты. В представлении парня Делан должен был договориться с Седриком о браке и лишь потом о поясе. Эйнштейн считал, что Делану ничего не стоит заключить этот чертов брак. Что может сделать плохого одна чертова подпись?! — Я желаю выкупить пояс. Так как у семьи Греммер возникли некоторые… финансовые проблемы, продажа пояса могла бы облегчить вашу ношу. — Мистер Эндвейт, поймите, пояс — это семейный бизнес. Как я могу его кому-то отдать? Делан ухмыльнулся. Старик набивал себе цену. Быстрая хватка к деньгам, что свойственно всем аристократам. — Я готов заплатить вдвое больше. Никто во всей галактике не предложит вам такой цены, как я. Взамен вы должны отдать мне вашего сына. Думаю, это справедливая отдушина за переплату. — Если вы изначально хотели мой пояс, зачем вам мальчишка? — Он станет прекрасным любовником. Мой Илан давно хотел попробовать что-то новое. Да, любимый? Эйнштейн спрятал прежний растерянный вид и решил подыграть. Парень натянул на себя мерзкую похотливую улыбку и поцеловал Делана в щеку. Они не в первый раз делают так на публике, но в первый раз ему так отвратно на душе. Хотеть в постель ребенка? В душе Эйнштейн питал искреннее отвращение ко всей ситуации. — Да, господин Эндвейт, — достаточно громко произнес Эйнштейн, пустив один короткий взгляд на Греммера. Откинувшись на спинку огромного дивана, Греммер ненадолго задумался. Очевидно, Делан своим решением сломал не только планы Эйнштейна, но и Седрика. Седрик ожидал одну сделку, а получил две. Осталось лишь рассчитать, будет ли выгодно заключать подобный контракт. — Я согласен. Мой младший сын и пояс за двойную цену. Однако я тоже хочу прояснить одну вещь. — Мы вас слушаем, — напрягся Делан, подготовившись к атаке. — Вы ни разу не упомянули о женитьбе, — подметил Седрик. — Собирается ли мистер Эндвейт держать моего сына подле себя в роли второго любовника? — Я не намерен жениться в ближайшее время. Однако завести еще одного любовника не прочь. — Тогда, — старик улыбнулся во все тридцать два наращенных зуба, — я продам вам пояс с одним условием — вы женитесь на моем сыне. Он станет вашим старшим супругом. Так я не буду волноваться о будущем моего любимого дитя. Хитрый лис прекрасно знает, что развод существует лишь в одном случае — смерть партнера. Роль мужа Главы Эндвейт наделит его сына небывалой властью, которой в будущем тот сможет воспользоваться во благо их семьи, Греммеров. Между первым мужем, старшим, и всеми младшими супругами стоит непреодолимая пропасть. Сколько бы еще супругов не привел Делан, сын Греммера будет выше и влиятельнее всех. Это никакая не забота о ребенке. Чистый расчет. Делан начал сомневаться пуще прежнего. Он видел, что старик не намерен отказываться от идеи с женитьбой. Однако это шло в разрез с планами Делана. Он не хотел жениться ни сейчас, ни когда-либо после. В его понимании брак — ужасный пережиток прошлого. Делан не раз видел, как его бизнес-партнеры относятся к своим многочисленным мужьям и женам. Такая жизнь хуже рабства, и он не собирался становиться причиной чьих-либо страданий. Делан не хочет быть таким, как все эти старые ублюдки. Он — не такой. Женитьба на младшем Греммере не принесет ничего хорошего. Что бы не говорил Эйнштейн, ответственность за ребенка ляжет на его, законного мужа, плечи. Пусть этот брак и был бы фиктивным, власть у мальчишки все равно появится. Кто примет отродье Земной Знати в роли главного супруга Главы? Корпорация Эндвейт всячески пыталась отгородить себя от Земной Знати. Дед Делана перевернется в гробу, если узнает, что внук связал их семью со щенком корпорации, от которой он всю жизнь пытался убежать. Отец Делана уже давным-давно свыкся с мыслью, что единственным партнером сына является Эйнштейн, и Делан не собирался его переубеждать в обратном, ведь так было удобно. Все общество их корпорации приняло Эйнштейна, что они скажут, если узнает о Греммере? Да еще и о браке с одним из Знати?! Делан на это не соглашался. Он был готов принять мальчишку, как любовника, но как мужа, да еще и старшего? Нет, на такие жертвы Делан Эндвейт не готов пойти. — Дам вам время на раздумья, — Греммер поднялся из-за стола и тактично ретировался в соседнюю комнату. Старик прекрасно видел, что его гостю нужно обдумать сложное жизненное решение. Как только значок шумоизоляции засветился, Эйнштейн сел рядом с Деланом. — Я не могу, — честно признался Делан. — Ты прекрасно знаешь, что отец снесет мне голову за женитьбу на одном из Земной Знати и будет прав! Он никогда не любил эту прогнившую организацию. Он был готов принять даже тебя, без прошлого и приличных родителей, но отродье Земных — ни за что! — Делан, я понимаю твои сомнения, но я прошу… — Нет, Эйнштейн, ты не понимаешь, — мужчина встал и начал медленно расхаживать из стороны в сторону. — Ты не видишь всей картины и мыслишь отнюдь не здраво с того момента, как услышал о младшем Греммере. Да, он еще ребенок. Но откуда мы можем знать, что этот ребенок не на стороне своего ублюдочного папаши? Женитьбой я дам ему карт-бланш в своей корпорации. Даже члены совета должны будут с ним считаться! Что если твой несчастный малыш настроит всех против меня? Он же из Земных. Это подлые и мерзкие людишки. Их сын не может от них отличаться. Это в их крови! — Всегда найдется исключение, — уклончиво ответил парень. Приблизившись к Делану, он взял ладони мужчины, пытаясь успокоить того. — Я позабочусь о том, чтобы это дитя исчезло сразу после вашей женитьбы. Ты увидишь его лишь несколько раз и больше никогда. Отец и члены Совета тоже не увидят его. Если нужно, мы даже не будем проводить пиршества, постараемся не оглашать факт женитьбы в корпорации. Просто подпишешь бумаги — и все. Я тебе обещаю. — Нет. Я против. Ни за что не женюсь на одном из Знати. Это ошибка. — Я прошу тебя, Делан. Ты упустишь пояс астероидов и вместе с тем дашь невинному ребенку погибнуть в руках одного из этих старых богатых извращенцев! Если ты не подпишешь эту несчастную бумажку, мальчик просто умрет! Делан оставался неумолим и глух в просьбах Эйнштейна. «Пусть умирает. Какое мне дело до жизни какого-то отребья Знати?» — подумал Делан, но вслух не произнес. — Я сообщу Греммеру, что перехотел его сына, и мы договоримся лишь о покупке пояса. Все просто. Не наше дело, как отец располагается ребенком. Хочет продать? Пусть продает. Никакого брака, Эйнштейн. Я никогда не давал своего согласия на подобное. Ясный отказ, подобно пощечине, заставил Эйнштейна попятится назад. Впервые за шестнадцать лет их знакомства, Делан отвернулся от парня. — Ты уверен в этом? Прошу, обдумай все еще раз. Ты загубишь невинную жизнь! — Полностью. Этот парень — никто для меня, как и для тебя. Я исполню любую твою прихоть, кроме этой, Эйнштейн, ты же знаешь. Парень еще раз посмотрел в глаза мужчины, ища там сомнения. Эйнштейн не понимал, как с таким спокойным выражением лица можно обрекать человека на смерть. Парень словно снял очки. За шестнадцать лет подле мужчины он забыл, что тот является Главой одной из самых кровавых корпораций галактики. Если он спокойно торговал наркотиками, помогал развитию проституции среди подданных, ему ничего не стоило отдать еще одну невинную душу на растерзание таких же, как он. Эйнштейн забыл, что Делан Эндвейт — такой же, как остальные. Он совсем не особенный, как хотел бы казаться. Просто не законченный извращенец с деньгами в кармане и раздутым самомнением. Парень встал, пригладил длинный подол юбки и снова взглянул на мужчину. В его взгляде читался холод и такое же безразличие, как и на лице Делана ранее. — Что ж, господин Эндвейт, на этом наше сотрудничество прекращается. Думаю, шестнадцать лет службы прекрасно послужат в качестве уплаты неустойки за разрыв рабочего договора. Удачи вам в исполнении мечты. Бросив презрительный взгляд, от которого у Делана прошел табун мурашек по спине, Эйнштейн зашагал прямо к выходу. Делан мгновенно рванул к нему. — Ты не можешь меня бросить, — мужчина перегородил путь, положив руки парню на плечи, но тот резко откинул их. — Ты нужен мне. Без твоих наработок я не смогу сделать практически ничего! — Найдите нового ученого, — Эйнштейн перешел на официальный тон, чем еще больше разволновал Делана. — Я — всего лишь руководитель команды. Меня можно заменить любым старшим помощником. — Нет! Ты прекрасно знаешь, что тебя невозможно заменить! Я не позволю тебе уйти! — Делан до боли сжал руку парня, не позволяя тому идти дальше. — Вы не удержите меня, сэр. — Удержу! Они несколько минут боролись между собой, пока Эйнштейн в итоге не взбесился окончательно и оттолкнул мужчину со всей силы. — Убери от меня свои руки! Я не собираюсь оставаться подле такого человека, как ты! — Я не понимаю, почему ты так разозлился?! Что с тобой происходит, Эйнштейн?! Я не узнаю тебя с того момента, как ты услышал о продаже этого ребенка! Ты с ним знаком лично или как? Я не понимаю! — Нет! Я к чертям его не знаю! — Тогда что?! Парень хотел сказать что-то, но остановился. Он прижался к холодным металлическим дверям спиной и медленно осел на пол. — Я не могу… Просто… Пожалуйста, я тебя умоляю, спаси этого ребенка. Я сделаю что угодно для тебя. Честно. Все, что захочешь. Я обещаю. Только спаси его… Парень уткнулся в колени, совсем помяв юбку, которую так пытался разгладить. Делан не мог поверить тому, что происходит. Обычно веселый и жизнерадостный Эйнштейн сейчас подавлен, хуже некуда. Тому оставалось только разрыдаться, чтобы Делан и вовсе потерял дар речи. Не зная, что делать, Делан присел возле парня. Мужчина прекрасно осознавал, что потеряв Эйнштейна, он никогда не сможет осуществить свою мечту. Илан Бренберг — лучший ученый не только на их веку, но и во всей галактике. Найти второго такого гения Делан не сможет и через столетие. Эйнштейна нельзя удержать. Парень всегда умел убегать от телохранителей. Без особых усилий тот исчезал с радаров камер и даже от жучков. Если Эйнштейн хотел, чтобы его не нашли, так оно и было. Удержать такого, как он, просто невозможно. Убежит на следующий же день. Мужчина это прекрасно понимал, поэтому и держал парня подле себя не силой, как бы мог, а хитростью. Отдал тому в распоряжении целую лабораторию, покупал всякие новые технологические штучки, которые тот хотел, даже отвел тому комнату для проживания в собственном доме! Эйнштейна нельзя потерять. Он слишком важен для него. Он слишком ценен для мечты Делана. Слишком важен для судьбы человечества. — Ты так хочешь спасти этого мальчишку? Мужчина положил руку тому на голову, потрепав по голове. Парень незаметно кивнул. Он не плакал, не всхлипывал, просто тихо сидел, не говоря ни слова. Апатическое состояние пугало Делана. Он впервые видел подобное состояние своего друга. Обычно, если что-то шло не по плану парня, Эйнштейн начинал психовать, кидаться обвинениями, истерить, и в итоге делал все по-своему, но никогда не закрывался от Делана и внешнего мира. Это было впервые за шестнадцать лет их знакомства. — Ладно. Хорошо. Если ты так того желаешь, я женюсь на этом ребенке, — сдался мужчина. Делан осознавал, что без Эйнштейна, который может осуществить его мечту, он потеряет самого себя. Окончательно превратиться в тех, кого так ненавидит. — Однако я не стану афишировать наш брак. Об этом будет знать только определенный круг лиц. Ты должен сделать так, чтобы я никогда не увидел ребенка после подписания бумаг. Я не хочу его видеть, слышать и вспоминать когда-либо о его существовании. Мы договорились? Парень так и не поднял взгляд, только незаметно кивнул. Делан вздохнул и позвал Мэйсона. Нельзя, чтобы кто-то видел Эйнштейна в таком виде, особенно старик Греммер. — Мэйсон отведет тебя назад. Отдохни, а я позабочусь об остальном. Внутрь вошел Карлайл и непонятливо уставился на своего босса. Телохранитель впервые видел Эйнштейна таким беспомощным, таким… безвольным. Мужчина без проблем поднял парня на руки. Тот не сопротивлялся. Казалось, он вообще без сознания, но Мэйсон отчетливо чувствовал слабое дыхание и тяжелые вздохи на своей шее. — Что с ним? — тихо спросил Карлайл. — Он что-то принял? — Нет. Не знаю, — честно ответил Делан, неловко почесал затылок. Мужчина и правда задумался, не подсыпали ли что-то парню, ведь такое поведение не характерно Эйнштейну. Но если все было так, побочный эффект уже явил бы себя. Расширенные зрачки, вздутые вены, лихорадка или галлюцинации. Однако у парня ничего не было. Тот спокойно стоял перед ним еще пять минут назад. Это было похоже на… нервный срыв? Паническую атаку? Такого за все шестнадцать лет ни разу не было. Делан совершенно ничего не понимал, но чувствовал: подобное состояние как-то связано с прошлым парня. Прошлым, которое как-то касается того ребенка. Алвина Греммера. Телохранитель сильнее прижал к себе тело Эйнштейна, будто боясь, что тот в мгновение раствориться, и направился к выходу. Когда они уже почти вышли из комнаты, Карлайлу послышался тихий голос хозяина: — Позаботься о нем, — произнес Делан с тревогой смотря на Эйнштейна. Мэйсон сильнее прижал к себе безучастное тело и понес парня в апартаменты Эндвейтов. За длинными густыми локонами Эйнштейна никто не заметил, как сильно парень обхватил горло, будто пытался задушить себя. Никто не знал, как сильно печет татуировка змеи, обвивающейся вокруг шеи, надежно спрятанная под высокой горловиной верхней одежды. Никто не догадывался, как сильно парень хотел содрать кожу с собственного горла с того самого момента, как впервые услышал имя Алвина Греммера.Глава 2. Договоренность
28 марта 2023 г. в 23:14
«Средняя продолжительность жизни обычного человека в галактике — сто двадцать лет». Прекрасный слоган, распускаемый корпорациями. На самом деле рабочий класс, в основном трудящийся на астероидах, добывающий воду на загрязненных планетах и проживающий всю жизнь в окружении космического радиационного излучения и пилы, доживает от силы до ста. Применять высококачественную медицину для так называемых рабов считается растратой ресурсов корпораций. Низший класс умирает в муках, проклиная безучастный мир. Сто двадцать для них лишь цифры, не значащие ровно ничего.
Люди, живущие непосредственно на столичных планетах корпораций или же на космических кораблях, и правда могли жить до ста двадцати. Они — немногочисленный средний класс. Те же рабы корпораций с одним лишь отличием — на их теле нет рабского клейма. Герб корпорации на теле человека, словно приговор на смерть. С ним мало кто живет долгой счастливой жизнью. Ты ничем не отличаешься от мяса животного на столе у властителей систем.
Однако ситуация разительно меняется, если на теле нет поганой метки. Ты автоматически переводишься в средний класс. Доступность первоклассной медицины, образования, даже бесплатное жилье. Все твои потомки обеспечены на лучшую жизнь. Твои родные не будет голодать, работать в опасных участках космоса, умирать от болезней. Спокойная жизнь и такая же тихая смерть. Это ли не рай? Не за это ли все, кроме рабов, так обожают корпорации? Они дают им все, прося взамен лишь верность. Поэтому средний класс, в отличие от рабов, возносит корпорации, словно богов. Для этого всего лишь нужно родиться в обычной семье, не запятнанной рабским клеймом в прошлом. Если же хотя бы один из твоей семьи получал его, все близкие и дальние родственники переводились в рабский класс, как бы высоко те не взошли по карьерной лестнице. Вот так жестоко корпорации избавлялись от мятежников и предателей.
Главы корпораций, их дети и потомки имеют доступ к еще более современной медицине. Получая с детства таблетки долголетия, они могут дожить и до двухсот лет при должном уходе, а отображения старения на теле появятся лишь после ста пятидесяти. Разница в сто лет с рабами не считается чем-то обычным. Жизнь человека рабочего класса и главы корпорации разнится, как день и ночь. Равенство и равноправие существуют лишь, как слух о далеком прошлом.
Ты — никто вне корпорации. Человек, недостойный видеть этот мир дольше ста лет. Твой срок отмерен. Часики тикают.
Война за системы расставила корпорации на определенные иерархические ступеньки. Корпорации — те же империи древней Земли. Безжалостные повелители космоса поглощают соседние системы, уничтожая все на своем пути. Они не стыдятся наркооборота, проституции, незаконной продажи детей на своих территориях. Наоборот, в наше время все виды незаконной деятельности поощряются корпорациями. Лишь бы тем поступал процент от продажи.
Галактика, казавшаяся ранее бесконечной, медленно и неизбежно закончилась. В Млечном Пути не осталось места, куда не ступил человек. Не было пылинки, которую тот пристально не проверил и не придумал, как использовать во имя блага своей корпорации. Сто процентов — такие цифры говорят ученые. В этой галактике больше нет того, что можно исследовать.
Казалось бы, если всем так скучно, почему не слетать в соседнюю галактику? В ту же Андромеду, которая с каждым днем все ближе и ближе к нам из-за неизбежного и фатального сближения в далеком будущем. Почему не покорить еще одну галактику, раз места больше нет? Ответ один — люди слишком боятся переступить черту неизведанного и выйти за пределы дома. Миллионы и миллиарды световых лет неисследованной пустоты между галактиками не дают человечеству совершить это. Не придумали ученые еще тех технологий, дабы летать на столь огромные расстояния. Конечно, если ты не хочешь провести в полете сотни лет.
Люди неоднократно делали попытки преодолеть межгалактическое пространство. Кто-то пускал в космос так называемые ковчеги, надеясь, что потомки космонавтов все же долетят до обетованной иной галактики. Вот только сигналы тех космических кораблей быстро угасали после преодоления черты Млечного пути. Никто из ковчегов так и не вернулся… Были попытки с анабиозом. Сырой проект ученых, больше основанный на сюжете фантастических книг. Людей усыпляли, отправляли, надеясь получить какой-то отклик после их пробуждения спустя сто лет, но после оказалось, что те люди были убиты при вводе в кому. Анабиоз оказался лишь теорией, а на практике — обычной эвтаназией.
Впоследствии сотен неудачных попыток преодолеть неизведанное, человечество решило довольствоваться тем, что возымело за многие века индустриализации, и пока что не собиралось двигаться вперед.
Однако как скоро дрожь перед неизвестным пройдет? Еще сто лет? Двести?.. Лишь вопрос времени, когда какую-то из корпораций не устроит то, что ей отвели лишь мизерный участок галактики. Она, подвластно всей людской природе к порабощению, начнет стремиться к большему, положив новую бойню за территории. Прошло слишком много времени с последних Войн за системы. Ситуация между корпорациями медленно приближается к точке кипения. Неизвестно кто и когда бросит искру в бочонок серы. Скоро все осознают, что места не осталось. Ресурсы галактики медленно закончатся, и миллиарды людей снова возьмут в руки оружие, намного смертоноснее, нежели было в предыдущие Войны. Чертовым ученым все же удалось придумать что-то поинтереснее за последние столетия. Вряд ли останется что-то живое.
Сто двадцать лет — средняя продолжительность жизни человека. Если начнутся новые Войны, вряд ли она затянется на это время. Многие поколения людей снова увидят голод, мор, искусственную чуму и насилие. Галактика снова подвергнется изменениям. Люди вновь изменятся. Неизвестно, насколько хуже станет человечество после еще одних масштабных Войн. И так разлагающиеся души подвергнутся еще большему вреду. Останется ли после следующих Войн хоть что-то в них? Или же они обречены превратиться в подобие зверей, устремившись к базовым инстинктам?..
Галактика обречена на гибель из-за своей ограниченности. Место, которое породило людей, умрет от их же рук. Если не двигаться дальше, не пытаться покорить космос, все плавно подойдет к концу. Если не переступить черту страха перед неизведанностью межгалактического пространства, человечество вымрет.
Таково мнение Делана Эндвейта.
В отличие от своего отца, Делан не видел смысла дальнейшего развития корпорации в их галактике. Млечный Путь слишком маленький, чтобы удержать человечество. Пора двигаться дальше. Искать новые места обитания, исследовать запредельный космос и другие галактики. Прогресс остановился еще сто лет назад. Ученые в тупике. Не могут открывать что-то новое, ведь его попросту нет. Им остается только изобретать оружие и новые виды наркотиков, а никак не искать способы пополнения запасов еды и воды. Из-за потребления многомиллиардной человеческой популяции остались считанные столетия, когда эти две базовые для жизни вещи прекратят свое существования в Млечном Пути.
Прогресс требует исследований. Если люди боятся открыть дверь в новое и неизведанное, это сделает за них он — Делан Эндвейт.
— Глава. — Механическая дверь отворилась. Мэйсон шагнул внутрь и почтительно склонил голову. Приход Карлайла отогнал гнусные размышления Делана. — Господин Греммер спрашивает, не желаете ли вы поговорить с ним прямо сейчас? Он свободен.
— Скажи, что мы прибудем через полчаса. Эйнштейн не вылезет из душа еще минут пятнадцать. Снова ушел в свои мысли.
Делан кивнул в сторону второй двери в комнате, откуда лилась расслабляющая инструментальная музыка.
— Снова включил своего Баха? — насмешливо спросил Мэйсон у Делана.
— Я все слышу, псина! — раздался приглушенный крик из-за дверей. — Это Дебюсси, придурок!
Музыка выключилась. Через мгновения из ванной вылетел раздраженный Эйнштейн. На нем было одно лишь полотенце и то висело скрученным на шее, а не на бедрах, как должно быть.
— Что уставился? — парень бросил презрительный взгляд на Мэйсона, и тот смущенно отвернулся.
Делан тихо рассмеялся, заметив, как глава его службы безопасности медленно заливается краской. Обычно Мэйсон сказал бы что-то едкое в ответ, но нагота парня его смутила. Удивительно, что в свои семьдесят восемь тот до сих пор оставался столь невинен. Делан попытался вспомнить, видел ли Мэйсона хотя бы раз с кем-то, но на ум не приходило ничего. Мужчина всегда был один, предпочитая вечеринкам, алкоголю и сексу нудную работу.
Удивительно, что еще никто не сумел заарканить этого Аполлона. Мэйсон выглядел, словно воодушевленный персонаж с обложки доисторических журналов. Зрелый темнокожий мужчина с просто-таки шикарным телосложением. Делан считался высоким мужчиной по галактическим стандартам, но не шел ни в какое сравнение с Мэйсоном.
Карлайл имел темные короткие волосы, постриженные под машинку, и такие же темные пленительные глаза. Если бы Делану нравился похожий типаж, он бы с удовольствием приударил за Мэйсоном. Но к сожалению, ему нравятся такие, как Эйнштейн. Хрупкие, слабые, скромные, с виду невинные и смазливые, которых так и хочется опекать, но в то же время умные и интересные, с кем можно поговорить на разнообразные темы. Но точно не Эйнштейн. Это же… Эйнштейн! Он — исключение из всех правил Делана Эндвейта. К тому же парень никак не хрупкий, слабый, скромный и невинный. Смазливый и умный, это да, но точно не остальное.
— Иди, Мэйсон. Сообщи Греммеру, что мы скоро будем.
Мужчина смущенно кивнул и, не поднимая взгляд, направился к выходу. Дверь за Карлайлом автоматически закрылась.
— И зачем нужно было его дразнить? — спросил Делан, удобнее устраиваясь на кровати.
Эйнштейн удивленно посмотрел на Делана, задыхаясь от возмущения.
— Дразнить? Я? Он первый начал! Почему он цепляется к тому, что я слушаю?! То, что я — человек науки, не значит, что мне нельзя слушать классику! Я же не осуждаю его отвратительный вкус в одежде.
— Этой классике уже тысячу лет. Может, даже больше, — усмехнулся Делан, которому тоже не по душе старомодные вкусы Эйнштейна.
— От этого она не прекратит быть классикой. Она вечна!
Сказал парень, потягиваясь. Поставив точку в их небольшой перепалке, Эйнштейн решил, что пора переодеться. Слишком уж холодно стоять голышом. Он подошел к небольшой стойке и нажал на маленькую сенсорную кнопку. На стене вмиг засветилась панель во весь рост парня.
— Что бы сегодня надеть? — промычал тот себе под нос, прокручивая каталог с одеждой.
— Что угодно. Просто оденься уже, — взмолился Делан, пытаясь отвлечься на свой планшет.
— А что, возбуждает?
Эйнштейн ухмыльнулся и повилял задом из стороны в сторону, пытаясь добиться реакции. Делан не выдержал и бросил подушку прямо в парня. Тот поймал ее и продолжил игриво танцевать за ней. Увидев, как нервно мужчина сжимает кулаки, Эйнштейн довольно ухмыльнулся. Развернувшись обратно к панели, парень продолжил выбор одежды для сегодняшнего вечера.
— Хватит сидеть в холостяках, Делан. Иди и найди себе партнера. Секс на ночь еще никогда не был вреден. Я обещаю, что погуляю где-то до полуночи. Но только до полуночи!
— Иди к черту, Эйнштейн.
Словив обратно подушку, Делан уселся на кровати и принялся агрессивно что-то читать. Видя, что мужчина больше не поддается его подначиваниям, Эйнштейн продолжил листать невидимые страницы на панели. Нажав на окончательный вариант одежды, парень подошел к ближайшему шкафу и открыл его. На одной из вешалок висел аккуратно приготовленный вечерний наряд с высоким воротником, какой он выбрал несколько секунд назад на панели.
Эйнштейну всегда нравилось то, как быстро можно собраться. Благодаря технологии принтинга каждый имел возможность быстро напечатать какую угодно одежду любого размера. В этот раз парень выбрал вечерний вариант, надеясь после встречи с Греммером затащить Делана на небольшую ночную вечеринку в Большой Палате. На второй день Аукциона обещали провести конкурс. Поговаривали, что это будет именитая игра «смени партнера». Прекрасная возможность для Эйнштейна найти себе партнера на ночь, и он не собирался ее упустить. Длинное черное платье с воздушным низом и облегающим верхом должно было смотреться идеально для такого рода мероприятий.
Не стесняясь наготы, парень переоделся прямо в комнате и вскоре упал на кровать рядом с мужчиной. Юбка разлетелась по огромной кровати, от чего
Эйнштейну пришлось несколько раз ее собирать.
— Я вижу, что ты не пролистал ни одной страницы, — игриво отметил Эйнштейн.
Парень провел рукой по иллюзорному планшету, рассеивая экран на тысячу пикселей. Делан резко откинул руку парня, и экран снова собрался воедино.
— Из-за кое-кого я не могу сосредоточиться.
— Не я расположил нас в одну комнату. Вини слуг, дорогой, — протянул Эйнштейн и провел рукой по брюкам мужчины.
— Если бы кто-то не создавал на публике впечатление, будто мы вместе, слуги бы не ошиблись.
Делан скинул чужую руку с ноги. Эйнштейн принял правила игры, снова вернув руку на тоже место.
— Чем же я его создаю? — шаловливо пролепетал тот.
— Прекрати называть меня «милым» и «дорогим» на публике. И не липни ко мне при каждой возможности. Тебя неправильно понимают.
— Чем ты недоволен? Я не понимаю, — с наигранным недоумением протянул парень. — Не ты ли хотел, чтобы все эти назойливые девушки и парни не пытались затащить тебя в постель? Ты должен сказать мне спасибо!
— Спасибо, о великий и всеми любимый Эйнштейн! Что бы я делал без вашего королевского вмешательства! — скопировал Делан манеру речи своего отца, театрально изобразив поклон.
По комнате пронесся смех. Эйнштейн, схватившись за живот, валялся на кровати, пытаясь успокоиться и еще больше не помять юбку, пока Делан пытался стереть с лица улыбку. Старший Эндвейт и правда любил использовать сарказм чуть ли не в каждом предложении. Возможно поэтому, отец Делана так хорошо сошелся с Эйнштейном. Чувство юмора объединяло их.
— Ты собрался? Пошли, — поднялся мужчина из-за кровати и потянулся руками вверх, разминая спину. — Не будем заставлять Греммера ждать. Старику противопоказан стресс в его возрасте.
— Ему всего сто с хвостиком.
— Без своих таблеток он давно бы покоился в гробу.
— Как и все мы, Делан, как и все мы.