Межгалактическое пространство

— Это невозможно! — вопил Эйнштейн, в сотый раз пересматривая полученные результаты. Они вернулись на «Ларс-4», как только сделали еще три повторных теста сначала на одном астероиде и еще несколько на других троянцах. Каждая из проверок показала один и тот же результат: едва ли не каждый троянец нес в себе медиум. У каких-то астероидов в виде небольшого напыления, создавая внешний защитный слой подобно миниатюрной мантии. У кого-то внутри мелкими скоплениями. А некоторые астероиды средних размеров и вовсе состояли из чистого медиума. Последние произвели на Эйнштейна особое впечатление. Чистый медиум без намека на иные металлы или элементы! Он в жизни не мог предположить, что самое большое скопление медиума в их галактике будет не на ее окраинах, а внутри Млечного пути — в Солнечной системе! Иронично, что металл, в котором нуждалось человечество, чтобы улететь в другие галактики, находился у истоков человечества, в его материнской системе. «Начинаешь верить в слова ребенка, не создали ли медиум масоны», — нервно шутил Эйнштейн, вспоминая древнюю, как мир, теорию заговора человечества до Войн за системы. — «Мы снова и снова возвращаемся к истокам…» Эйнштейн сидел на полу «Ларса-4» среди десятков разбросанных бумаг с графиками, подсчетами и с еще большим количеством голограмм, которые витали в пространстве по всему помещению. Бубня себе под нос цифры и никому неизвестные термины, он напоминал Алвину и Мэйсону помешавшегося рассудком, тогда как Делан лишь просил не мешать парню. Ученый стоял на пороге открытия, и Эйнштейну требовалось переосмыслить весь их первоначальный план. Ни Делан, ни Эйнштейн не предполагали, что размер залежей окажется настолько огромным. Они планировали построить небольшой корабль максимум на команду из десяти человек. Конечно, они бы хотели сделать звездолет больше, масштабнее, но предполагаемый расход медиума не позволял. Но теперь они могли построить десятки самых больших звездолетов галактики! При этом Делан уже начал задумываться над продажей металла подвластным Эндвейтам корпорациям. Корабли с медиумным покрытием не сможет пробить ни одно оружие, придуманное ныне человечеством. Троянцы меняли все. — Астероиды класса М! Эврика! — внезапно вскрикнул Эйнштейн и вскочил на ноги. Его клешеные штаны в мгновение подлетели, создавая иллюзию, будто парень в пышном темном платье. — Делан, это все время были они! Они нас запутали! Астероиды, понимаешь?! — Я ничего не понимаю, Эйнштейн. — Делан уселся в единственное кресло в комнате отдыха, откидываясь на спинку. — Давай помедленнее. Эйнштейн быстро присел обратно на пол, сложив ноги. — Класс М — металлические астероиды! — Эйнштейн заметил, что данная информация не произвела на Делана никакого эффекта, и разочарованно вскрикнул: — Черт возьми, Делан! Помнишь, как мы нашли медиум впервые? Делан припоминал. Это был первый год их совместной работы. Эйнштейн на скорую руку начертил корабль, способный выдержать полёт в межгалактическом пространстве, но сказал, что имеет весьма плохую для их планов теорию: все отправленные звездолеты не смогли пережить перелет из-за слабой обшивки. Иронично, что человечество сумело разогнать свои корабли до световой скорости, но так и не смогло уберечь их от влияния внешней космической среды. Эйнштейн был уверен, что именно агрессивная и неизвестная среда в межгалактическом пространстве стала причиной предыдущих неудач человечества выйти за пределы Млечного пути. И вот к концу первого года работы они пришли к заключению, что им нужно искать металл, желательно сплав, намного прочнее самого прочного из известных. В то время у Эйнштейна уже была собственная лаборатория и даже первые сотрудники. Один из них, самый юный, но весьма остроумный паренек, однажды спросил: «Если мы ищем материал, ранее не виданный человечеством, то может нам стоит искать никому неизвестные элементы?» Эйнштейн не верил в слухи, что на внешнем краю галактики какие-то полуученые-полуфанатики нашли первые элементы, не попадающие под базовый состав таблицы Менделеева. Однако ему пришлось обратить внимание на слова сотрудника, так как иных теорий у них не было. Делан и Алвин вырвались во внешний рукав галактики, где провели с месяц исследований, после которых прежнее представление Эйнштейна о мироустройстве перевернулось вверх дном. Вместе с учеными он открыл для себя медиум — самый прочный в Млечном Пути металл, который в сплавах с титаном и алюминием дал невиданный ранее эффект. Эйнштейн поклялся себе больше никогда не опровергать невозможное. Первые коcмические тела, на которых был найден медиум, Эйнштейн определил, как астероиды класса С — темные углеродистые глыбы. Глубоко внутри тех малышек располагались небольшие скопления металла, который можно было увидеть лишь после разделывания астероида. Из-за низкого альбедо этого типа космических тел их сложно обнаружить в космосе даже с высококачественной оптикой. Построенное Эйнштейном устройство отслеживания металла оказалось слабым по сравнению со слоями углерода. «Поэтому ранее никто никогда не находил медиум. Класс С — это астероиды-призраки. А попытки извлечь из них ископаемые начались менее столетия назад. Слишком мало прошло времени, чтобы человечество нашло этот металл.» — Мне стоило догадаться сразу. Каждый раз носители медиума попадали под категорию класса С, но посмотри на троянцев — лишь сотая часть их углеродная! Если моя модель верна, то среди троянцев существуют и астероиды класса М с чистым медиумом! Делан, я был таким идиотом! Почему-то я думал, что астероиды с медиумом могут относиться лишь к классу C, поэтому даже не смотрел на класс М, отвергая их. Из этого можно сделать вывод, что медиум может существовать и в других классах, тот же S или А. Я был совершенно слеп к ситуации! Эйнштейн не мог перестать корить себя. Он сделал глупую ошибку, предполагая, что медиум может находиться лишь в астероидах одного класса. Эйнштейн аргументировал это теорией, что то, при каких условиях рождается медиум в иных галактиках, напрямую зависит от его связи с углеродом. Однако предположение оказалось опровергнуто. Медиум никак не связан с углеродом. Просто некоторым его залежам посчастливилось спрятаться от человечества за ним. Пожалуй, впервые на своем веку Эйнштейн попался на столь глупой ошибке из-за страха — банального страха посмотреть на ситуацию шире, с новой, неизведанной человечеством стороны. Он мыслил узко. Был до безумия скептичен к идее о неизвестных химических элементах, что вовсе не похоже на его обычное мышление. Сортировал всю полученную информацию и следовал только по заведомо известному плану. Ни шага влево, ни шага вправо. И вот к чему все пришло: медиум оказался металлом, который может существовать не на одном лишь виде астероидов класса М. «Мы пытаемся создать звездолет для полетов в другие галактики с помощью ресурсов тех же иных галактик, но я все еще мыслю в масштабах Млечного Пути. В других галактиках могут оказаться целые скопления астероидов из чистого медиума или совершенно иные типы астероидов с ранее неизвестными человечеству материалами. Приди в себя, Эйнштейн, пора мыслить масштабно!» — не переставал отчитывать себя парень. Эйнштейну всегда было трудно признавать собственные ошибки особенно на том поприще, где он чувствовал себя царем. — Если твои предположения верны, то медиум может существовать не только в троянцах, верно? — спросил Делан, хмуря светлые брови. — Именно! Весь пояс может быть усеян медиумом! Мы выбрали троянцев только потому, что тут самое большое скопление класса С. И не только в поясе. Эйнштейн предполагал, что им стоит обратить внимание и на другие скопления астероидов в разных уголках галактики. С помощью устройства парень проверил лишь небольшую группу астероидов на задворках корпорации Эндвейт, но теперь ему предстояло вернуться домой и перепроверить все космические тела их корпорации лично. Каждый мог содержать желанный металл, и Эйнштейн собирался открыть на него охоту по возвращении домой. — Это золотая жила, — довольно ухмыльнулся Делан, деловито складывая руки перед собой. В его зеленых глазах заискрил деловой блеск. — Верно! — Эйнштейн вскочил на ноги и принялся мельтешить по помещению, собирая разбросанную бумагу. — Как только Греммер не воспользовался троянцами? Даже если Седрик не знал о медиуме, троянцы выглядят совсем нетронутыми, в отличие от главного пояса. Делан, ты видел, что он сделал с Церерой? Я не поверил собственным глазам! Еще двадцать-тридцать лет назад Церера выглядела совершенно иной. Ученые начали бурить поверхность карликовой планеты, чтобы добыть воду еще до Войн, но Седрик Греммер превратил несколько небольших скважин в целое производство по добыче водного ресурса. Почти весь твердый слой планеты был уничтожен. Чтобы вода не застыла, Греммер создал вокруг Цереры огромнейший купол, способный повысить температуру планеты. Он потратил на разграбление Цереры много лет и средств, которые по иронии судьбы спустил в никуда. Даже купол из самых дешевых и некачественных материалов в итоге уничтожился от столкновения с небольшим астероидом, превратившись в космический мусор. Семья Греммеров обанкротилась, а Церера превратилась в голый и безжизненный кусок камня. Делан не интересовался Земной Знатью, как и Солнечной системой в целом, поэтому он свято верил, что группка старых аристократов радостно живет припеваючи, благодаря богатым ресурсам родной звездной системы человечества. Однако, когда он посмотрел на то, что сделала Знать с Солнечной системой за последние три столетия, лишился дара речи. Не только Церера или пояс астероидов стали мучениками коррумпированной власти! Земля тоже не обошлась без последствий. Озоновый слой Земли начисто исчез, из-за чего Знати пришлось попотеть, чтобы создать искусственный. За десять лет его создания умерла треть населения Земли. Запасов лекарства от рака оказалось не так много, как было произведено. Из-за этой же причины много людей присоединились к многомиллионным митингам по всей планете, предводимых никому неизвестным человеком в белой маске. Остальные планеты не стали исключением. Глобальный голод, болезни, все больше протестов и сопротивления системе. Делан впервые узнал об этом, прочитав новости Солнечной системы, которые любезно порекомендовал мужчине «Ларс-4». Только увидев собственными глазами, Делан Эндвейт убедился, что решение деда уйти из Земной Знати было верным. Эти люди умеют лишь разрушать. Они не ценят то, что было им любезно дано галактикой. И приход к власти нового Главы вряд ли изменит что-либо. «Невероятно, как разительно отличается система Знати от системы в нашей корпорации», — размышлял мужчина. — «Никогда в пределах корпорации Эндвейт слово «система» не несло отрицательный характер. И не будет, пока я руковожу. Эндвейты никогда не уподобятся Знати. Мы любим контроль и деньги, но добиваемся их не уподобляясь животным и не разрушая то, что нас кормит. Это… варварство.» Алвин удобно устроился на огромном выступе под иллюминатором, закинув на него ноги. Он внимательно слушал разговор Эйнштейна с Эндвейтом, пытаясь разобраться во всем произошедшем. Юноша мало что понимал из того, о чем говорил парень, но одно точно уяснил: медиум был найден, а значит они останутся в Солнечной системе до того времени, пока не организуют его добычу. У Алвина с Герцогом еще есть время, чтобы уговорить корпорацию Эндвейт сотрудничать. Есть время, чтобы спасти людей Солнечной системы от смерти в мучениях и уничтожить систему! — Папа был более занят главным поясом, — вмешался в разговор Алвин, радуясь появившейся надежде. — У него была идея фикс с Церерой, ведь когда-то он услышал, что эта карликовая планета — самая прибыльная на поясе из-за наличия воды. А, как вы знаете, цена за воду сейчас во много раз выше, чем за тот же металл или другие ресурсы. На троянцев, греков и хильд он даже не смотрел. Во-первых, они немногочисленны. Во-вторых, не несут на себе воду или нужные отцу ресурсы. В-третьих, находятся близко к Юпитеру, что усложняет добычу. Сплошные минусы. Алвин пожал плечами, объясняя ситуацию. Эйнштейн и Делан одновременно подняли удивленный взгляд на юношу. Один лишь Мэйсон остался, как всегда, неподвижен и не заинтересован в делах своих господ. Все это время мужчина нервно посматривал на кабину управления с недоверием. Ему не удавалось унять волнение от боязни, что именно искусственный интеллект в данный момент управляет поездкой космического корабля, пока он тут прохлаждается. — Почему усложняет? — озвучил Делан вопрос, интересовавший их всех. Алвин свесил ноги вниз и потянул руки вверх, разминая спину. Он не привык к столь долгим перелетам. Небольшое путешествие к троянцам и первый в жизни выход в открытый космос полностью измотали юношу. Сейчас Алвин мечтал о мягкой кровати и душе. Больше ничего его не заботило. — Местный контингент не особо любил нашу семью, — ухмыльнулся юноша, вспоминая юпитерианцев. — И я их понимаю. Отец разорял астероиды и признанные карликовые планеты пояса, несмотря на незаконность его действий. В основах Земной Знати лежал Кодекс. Огромный сборник с законами и правилами корпорации. Подобно Библии до времен Великих Открытий, Кодекс должен был изучать каждый аристократ в Академии. Алвин несколько раз из чистого любопытства просматривал это чтиво и каждый раз удивлялся, как сильно нынешние аристократы отошли от истинных законов, по которым должны были жить. «Если бы Земная Знать продолжала существовать, не отклоняясь от канонов Кодекса, не было бы нужды в митингах и оппозиции», — так считал юноша, перелистывая многочисленные страницы книги внутри планшета. Одним из законов Кодекса было безболезненное вмешательство человека в устройство космоса. Кодекс гласил, что можно использовать дары галактики в своих первостепенных нуждах, таких как вода или еда, но уничтожать сотни астероидов во имя обогащения? Нет. Кодекс велел наказывать аристократа вплоть до отнятия его титула. Однако в реальности аристократы Знати оказывались безнаказанными, а Кодекс продолжал существовать лишь как орудие наказания среднего и низшего класса. Особенно часто аристократы пользовались законом о смертной казни, когда человек ослушивался их прямого приказа, но использовать наказания Кодекса к себе? Да ни за что! — Юпитерианцы большие послушники законов, — продолжил Алвин, сдувая упавшую на лоб светлую кудрявую челку. — Они столько раз подавали жалобы Совету на беспредел папы, но Совет оставался глух к их просьбам повлиять на ситуацию. Эти разногласия сохраняются уже больше сорока лет. Отец не рискует лезть на рожон и приближаться ближе в Юпитеру, тем более вести активную деятельность на троянцах, греках или хильдах. Юпитерианцы — одни из самых влиятельных союзников Герцога. На Юпитере живут двое из четверых маркизов всей Земной Знати. Именно на одной из маркиз Юпитера юноша должен был жениться… Алвин никогда не видел юпитерианцев лично, но из рассказов Герцога прекрасно знал, что они очень заботятся о внешней среде. Эти люди сумели построить города в верхних слоях атмосферы планеты, что все еще считалось инженерным подвигом в их дни и едва ли не девятым чудом галактики! Однако погода, как и климат планеты, не очень-то расположены к людской расе, в особенности постоянные бури, приносящие много бед местному населению. Люди буквально живут под куполами, не видя солнечный свет и не дыша чистым, не переработанным сотни раз воздухом, годами. Этот народ научился ценить то, что было дано человечеству. Их радикальное отношение к тому, как Седрик Греммер уничтожает кусочек за кусочком драгоценную Солнечную систему, можно было понять. Юпитерианцы — добрый и понимающий народ, но они не будут сидеть, видя, как их сосед плюет в их веру. Семейство маркизов Юпитера поддерживало свой немногочисленный народ и уже не первый раз давало предупреждение Седрику Греммеру. Несмотря на то, что маркизы были такими же членами Знати, они были готовы выступить против одного из своих ради сохранения пояса астероидов. «Одна из многочисленных причин, почему отец сократил добычу полезных ископаемых из пояса — страх перед Юпитером. Маркизы старше по статусу, чем какой-то там граф, а значит намного влиятельней и богаче. Папочка боялся быть разорен. Смешно, если знать, что в итоге он и так обанкротился.» — Если все так, как говорит Ал… у нас могут быть проблемы. Эйнштейн посмотрел на стопку бумаг в своих руках и так и упал вместе с ними на диван без сил. Он был вымотан этим днем не хуже Алвина. Только юноша устал физически, а Эйнштейн — эмоционально. Слишком много потрясений и открытий за последние двадцать четыре часа. — Что думаешь, Делан? — кивнул Эйнштейн мужчине, опершемуся об одну из металлических стен «Ларса-4». — Есть риск наткнуться на сопротивление юпитерианцев, когда мы начнем добычу. Мужчина задумался, откинув голову на стену. Он только начал разбираться в ситуации в Солнечной системе, и ему лишь предстояло распутать клубок политических интриг аристократов. Делан планировал быстренько организовать добычу и улететь из этой проклятой части космоса стремительнее света, но появилась новая переменная — юпитерианцы. Все его планы в который раз, когда дело касается Знати, пошли к чертям. — Если все, что сказал этот ребенок правда, — мужчина бросил быстрый взгляд на Алвина, от чего тот весь сжался, — то вероятно у нас проблемы. Не могу сказать точно, сколько времени у меня займет договориться с ними, но я что-нибудь придумаю. Как всегда. Пока что не отклоняемся от плана: Эйнштейн следит за организацией добычи, а Мэйсон помогает с охраной и обеспечением безопасного периметра вокруг троянцев. Сосредоточимся пока что только на этой группе астероидов. — Но!.. — с возражением вскрикнул Эйнштейн. Парень хотел исследовать сразу весь пояс, на этот раз настроив устройство на множество классов астероидов, а не только на класс М, С и S, как предписывали заводские настройки. — Нет, Эйнштейн, — пресек возражения Делан. Его зеленые глаза в искусственном свете звездолета недовольно сузились. — Только троянцы. Я обещаю, что у тебя будет возможность исследовать каждый кусочек пояса, но пока не ясна ситуация с юпитерианцами, это опасно. Только троянцы, все понятно? Эйнштейн сложил руки перед собой и невольно надул губы. — Да, Глава, — кивнул Мэйсон, отвечая за себя и Эйнштейна. — Только троянцы. Алвина поразило, как быстро Эндвейт заткнул Эйнштейна. Юноша уже стал свидетелем, как легко Эйнштейну удается закрыть рот Эндвейту, когда тот в прошлый раз накричал на Алвина, но он и представить не мог, что парень вот так просто примет приказ Делана Эндвейта на этот раз. Удивительно, как Эйнштейну удавалось доминировать в их дружеских отношениях, но в то же время оставаться ведомым в рабочих вопросах. Алвин бы так не смог. В животе юноши проснулись киты и это, пожалуй, услышал каждый из присутствующих, от чего все развернулись в его сторону. — Потерпишь до отеля или приготовить тебе перекусить сейчас? — улыбнулся Эйнштейн, смотря как юноша заливается краской. — Потерплю, — проглотил тот слова и вернулся к созерцанию иллюминатора. Мэйсон испарился из гостевой, побежав возвращать управление звездолетом в свои руки, а Делан присоединился к Эйнштейну, просматривая какие-то графики и модели, построенные парнем. Они изредка о чем-то переговаривались, но все внимание юноши уже переключилось на космос. Звездолет медленно приближался к Сатурну. Алвин уже видел, как на фоне мрачного гиганта сверкают сотни огней с искусственно расширенных колец планеты. Алвин никогда не бывал за Юпитером. Его мир ограничивался поясом астероидов и Землей. Один раз, еще совсем ребенком, он бывал на Марсе, когда отец впервые представлял его обществу, но тогда Алвин был уж больше занят попытками отвлечься от похотливых взглядов, чем рассматриванием красот Марса в его кульминационной ноте терраформирования. Марс был единственной планетой Солнечной системы, которая вопреки всеобщему упадку, расцветала. Пробивалась прекрасным цветком прямо из асфальта. Алвин списывал подобную несправедливость на то, что Марсом из поколение в поколение заведовала семья Герцога — Адельманны. Если бы Герцог был таким же, как Седрик Греммер, от Марса мало бы что осталось. Благодаря политике Герцога, проводимой на Марсе, эта планета с каждым годом становилась все более достойной своего звания сестры-близнеца Земли. Огромные океаны и поля зеленого цвета всего немного отличались расцветкой от Земных. Более девяти столетий назад была произведена бомбардировка планеты астероидами, что повысило ее температуру и освободило углекислый газ из ледяных шапок планеты. Это событие запустило процесс терраформирования Марса, создание атмосферы и жизни. Над тем, чтобы этот процесс занял не тысячи лет ожидания, потрудились ученые со всех уголков галактики. Так, всего через девять сотен лет Марс покрылся зеленым цветом, пускай лишь немногие виды растений смогли вырасти на планете, ведь кислорода в атмосфере все еще было недостаточно для земных растений. Как и для человека. Среднестатистический представитель земной расы мог прожить без кислородной маски всего полчаса, после чего наступало удушье. Однако насыщение планеты кислородом — дело времени. Всего столетие, и Марс станет второй Землей. В самых скромных мечтах Алвин однажды видел себя на Марсе, дышащего полной грудью и смотрящего на Землю со свободными людьми, освобожденными благодаря его и Герцога усилиям. Это была его самая потаенная мечта, которую он тщательно хранил глубоко внутри сердца… Юноша впервые видел Сатурн так близко. Он знал, что человечество обосновалось на кольцах планеты, придав тем вид огромной платформы. «Лас-Вегас. Версия: космос», — любил шутить юноша, смотря на картинки в сети. Отели, магазинчики, сувенирные лавки, бары, казино и космический квартал красных фонарей размером с города на Земле. Это место — сотни городов развлечений, расположенных по окружности колец. Место, обличающее все черты Земных — желание легких денег, удовлетворение похоти и незаконности. Место, которое собирает едва ли не половину казны Земной Знати. Веселье всегда было прибыльным делом, и аристократы не упустили шанс нажиться и на этом. Вопреки ненависти ко всему, к чему приложила руку Знать, Алвин был искренне без ума от развлечений на Сатурне. Да, легкие деньги. Да, дешевый секс. Да, наркотики на каждом углу. Да! Но каждый раз, когда Алвин представлял себя в этой безумной атмосфере, он пребывал в эмоциональном экстазе. Если бы он был обычным подростком из среднего класса, то зависал бы на тусовках каждую ночь. Горячая молодая кровь Алвина желала приключений, и мысль о поездке на Сатурн не давала ему покоя. «Может, мне удастся ускользнуть и посмотреть на все вблизи?» — размышлял юноша, как вдруг почувствовал чью-то руку у себя на плече. Это был Эйнштейн. Он мягко улыбнулся и сел напротив Алвина, свесив ноги над полом. Эндвейта рядом больше не было. Он ушел к Мэйсону в кабину пилота. — Какие у нас планы? — спросил Алвин, не в силах оторвать взгляд от огромного города развлечений, построенного прямо на кольцах Сатурна. — Еда, душ и сон, — промурлыкал Эйнштейн, представляя как вытянет ноги на кровати королевских размеров. — А после? Как долго вы планируете оставаться на кольцах? — До конца пребывания в Солнечной системе. Не могу сказать точно, сколько это займет времени. После твоих слов о юпитерианцах и их возможной реакции… — парень глубоко вздохнул и без приглашения улегся головой на колени к юноше. — Мы планировали закончить за месяц-два. Организовали бы добычу и поставили своего человека наблюдать за процессом, а сами бы улетели домой. Но если придется влезать в политические проблемы Знати из-за юпитерианцев, то это затянется надолго… Алвин замер, когда голова Эйнштейна коснулась его колен. Он нерешительно запустил руку в распущенные темные волосы и, не увидев от Эйнштейна никакого сопротивления, начал нежно перебирать его темные локоны. После того, как Эйнштейн собрал их в пучок во время выхода в открытый космос, из прямых они превратились в волнистые, из-за чего еще больше манили взгляд юноши. Как ни посмотри, но Эйнштейн был бесподобен даже уставшим, таким незащищенным и уязвимым. Юноша еще не знал, что они оба с первого взгляда привязались друг к другу. Это не было любовью, страстью или дружбой. Это не было похоже на семейные узы. «Родственная душа», — подсказывала память Алвину термин, увиденный в одной из книг библиотеки на Палладе. Он никогда не верил в судьбу, но после встречи с Эйнштейном и мгновенно образовавшейся связи, он был готов поверить во что угодно. За какую-то неделю этот парень стал единственным важным человеком для Алвина во всей галактике. — Не думаю, что Делан будет в восторге от такого поворота, поэтому лучше не попадайся ему на глаза в это время. Он страшный, когда раздражен, — фыркнул Эйнштейн, довольно прикрывая глаза. Единственный раз, когда Эндвейт был терпим для Алвина, когда разговаривал с Эйнштейном о работе и не трогал его. В остальное же время Алвин чувствовал неподдельное отвращение к Главе корпорации Эндвейт и по совместительству своему жениху. — Он большую половину времени страшный. Злой и страшный. Как ты его только терпишь?! — взорвался юноша, вспоминая Эндвейта. — Больше скажу: я живу с ним. Алвин округлил глаза, едва ли не подавившись воздухом. Его рука остановилась, и Эйнштейн мотнул головой, намекая юноше продолжать. Эйнштейн сто лет не лежал так просто с кем-то. Его многочисленные любовники после секса тоже могли уделить внимание Эйнштейну и понежничать, но парень никогда не мог достаточно расслабиться и снять защитные барьеры, чтобы позволить кому-то войти в свою зону комфорта. С Алвином же все было по-другому. — Но вы ведь не?.. — Точно нет, Ал! Мы просто сожители, не более, — ухмыльнулся парень, понимая на что намекает юноша. — Это была идея его отца — поселить меня в их доме. До этого я жил в небольшой, дешевой лачуге на окраине столичной планеты корпорации и уже как год работал на Эндвейта. Его отец почему-то посчитал наши близкие отношение не только рабочими, а более интимными, и после начал настаивать, чтобы я переехал в их дом. — И ты согласился? — У Эндвейтов просто огроменный дом. Пять последних этажей небоскреба в центре столицы! Бесподобный минималистический дизайн в сочетании с технологиями! Последний писк моды! Ал, ты не представляешь, какой там дом! И плевать, что это дурдом, я сразу же ответил согласием о переезде и ни разу не пожалел о своем решении. Единственный минус это видеть рожу Делана на несколько раз в день больше, но я привык. Все же шестнадцать лет вместе. Он уже мне как брат. Только не говори это ему, еще зазнается. Братья. Друзья. Коллеги. Не важно. Главное, что это могущественный союз денег и знаний, которому нет равных. Союз, который сможет преодолеть все преграды на пути к их совместной мечте — преодолеть межгалактическое пространство к новым мирам. — Дурдом? — выгнул бровь Алвин. — Разве в доме Эндвейтов не живут только он и его отец? Алвин посмотрел в лицо парня, потянувшись к его светлым кудрям. Иногда Алвин напоминал Эйнштейну маленького пуделя из-за белесых завитушек на голове. Милого маленького пуделька. — Хах, ты просто не знаешь, что у твоего свекра одиннадцать законных супругов. Все это сборище голодных женщин и мужчин утром оккупирует территорию кухни в желании угодить старшему Эндвейту. Они любят его побаловать чем-то вкусненьким, — ухмыльнулся Эйнштейн, вспоминая одну историю из дома. В то утро он обнаружил пятерых женщин и трех мужчин на кухне, покрывающих друг друга сливками перед тем, как идти к старшему Эндвейту в спальню. Зрелище было занятным, и Эйнштейн словил себя на мысли, не попробовать ли использовать сливки во время секса… Тогда Эйнштейн мысленно поблагодарил Делана, что тот выделил комнату на своем этаже, а не на этаже, где жил гарем его отца. Звукоизоляция иногда пошаливала, и звуки страсти доносились даже до кухни. Парень никогда не понимал, откуда столько сил в почти что столетнем отце Делана? — А мне тоже придется жить в том доме? — спросил юноша, неотрывно исследуя лицо Эйнштейна. Алвину, как никогда, хотелось посмотреть какой же настоящий цвет глаз у парня. Эти линзы начисто перекрывали весь окрас, как бы Алвин ни пытался всмотреться. Юноша не был уверен, сможет ли остаться в Солнечной системе после всего. Он не был уверен, что хочет остаться. Из головы все никак не шли слова Эйнштейна о корпорации Эндвейт. Алвин мечтал увидеть ее собственными глазами, оценить, исходя из собственного опыта, а не слов других людей. — Возможно, первое время придется ютиться вместе с Эндвейтами, но я быстро найду тебе подходящее жилье. Если захочешь, мы можем даже жить вместе. Я уже не тот парень, которому едва ли удавалось наскрести деньги на оплату коммуналки. Купим небольшую квартиру где-нибудь около лаборатории и заживем с тобой только вдвоем, — подмигнул Эйнштейн. — Это… было бы чудесно. Скромная улыбка осветила лицо юноши. Слова Эйнштейна достигли самых глубин его сердца. Никто не знал, как сильно в тот момент Алвину хотелось согласиться на предложение, бросить все, уехать в корпорацию за тридевять земель отсюда и поселиться вдвоем с парнем в небольшом жилище! Никто не знал, как сильно ему хотелось однажды обрести место, которое он мог бы назвать домом! С человеком, которого он мог бы назвать родным!.. Однако Алвин прекрасно помнил всех тех людей, которые умерли во время протестов. Помнил их жертву и не собирался улетать из Солнечной системы, пока не отомстит. Он поможет Герцогу спасти их людей, а после улетит открывать для себя новые миры. Не в его стиле сбегать. Он будет стойко идти до конца, пока все жертвы системы не будут отомщены. Алвин Греммер ненавидел Солнечную систему. Она казалась ему клеткой, в которую его заперла система и семья, но, несмотря на это, Алвин пытался спасти ее. Не ради себя, а ради людей, живущих там. Чтобы никто больше не умирал от нехватки лекарств или продовольствия. Чтобы люди шли на опасную работу, рискуя жизнями за соответствующую плату, а не за мизерные крохи хлеба. Чтобы скафандры у всех были такие же легкие и защищенные, как те, что спроектировал Эйнштейн. Чтобы люди жили счастливо и не винили во всем аристократов. Алвин хотел, чтобы говоря о Знати, народ вспоминал Герцога и все его деяния во имя человечества, а не алчных аристократов, порабощающих их. Люди должны понять, что Знать изначально не задумывалась, как зло. Кодекс тоже не был исчадьем ада. Земная Знать должна вернуться к своим истокам и начать заново. Вот слоган политики Герцога, и Алвин собирался быть его ярым приверженцем до победного конца. Юноша словил себя на мысли о Герцоге и юпитерианцах как раз в тот момент, когда помышлял об отъезде. Маркизы Юпитера необычайно близки с Герцогом. Даже Герцог, не любящий разговаривать о себе, часто упоминал женщину и мужчину с Юпитера, с которыми ему приходилось расти. Благодаря совместному детству, эти трое в первых рядах аристократии лицезрели прогнившую систему, доставшуюся им от родителей. Если кто и сумеет повлиять на мнение юпитерианцев, так это маркизы, почитаемые народом планеты бурь. А кто имеет влияние на этих двоих, как не Герцог — их ближайший друг и соратник?! У Алвина родился план, который сумеет сблизить Эндвейта с Герцогом вопреки всей ненависти Делана к Земной Знати. Решение, которое решит проблемы всех. — Эйнштейн. — М-м? — сонно протянул парень. Он был в шаге от того, чтобы окунуться в сон, пропустив этап еды и душа. — Ты не будешь против, если я кое-кого приглашу к нам? Это очень важный человек для меня, и я хочу вас познакомить. Это возможно? — Зачем ты спрашиваешь разрешения? Твои друзья — мои друзья. — Спасибо, — улыбнулся Алвин, наблюдая, как медленно Эйнштейн начинает сопеть. Алвин никогда не умел так быстро засыпать. Когда Эйнштейн окончательно уснул, юноша потянулся к его ладони. Нежно взяв кисть, он провел пальцем по трем металлическим кольцам на длинных пальцах. Алвин снял одно и примерил на себя. Перед глазами мгновенно открылась панель. Несколькими легкими движениями пальцев юноша написал сообщение Герцогу, а точнее, одному из его поверенных, который точно передаст сообщение. «Мы остановились в отеле на кольцах Сатурна. Мне нужно встретиться с вами лично и познакомить вас с Эндвейтом и его спутником. Я узнал, что они ищут на астероидах, но это не телефонный разговор. Ал.» Алвин ждал недолго. Уже через несколько минут, когда Сатурн заполнил весь вид в иллюминаторе, от Герцога пришел ответ. «Через несколько дней на Сатурне состоится Бал. Я буду там. Убедись, что приведешь Эндвейта.» Прочтя сообщение, Алвин стер всю переписку и вернул кольцо на свое место на пальце Эйнштейна. Парень не проснулся даже тогда, когда «Ларс-4» приземлился. Юноша не мог оторвать взгляд от того, что видел за окном, поэтому и не заметил, как пришел Эндвейт. Мужчина хмуро посмотрел на спящего Эйнштейна на коленях у юноши, потом на самого Алвина. Несколько долгих секунд они смотрели друг другу в глаза. «Отродье Знати.» «Ублюдок из корпорации.» Неловкая тишина с враждебной недосказанностью. Каждый был в шаге от того, чтобы высказать то, что думает. Каждый желал показать, как ненавидит другого. Каждый хотел высказать презрение. Но оба продолжали молчать, ведь перед ними мирно сопел Эйнштейн, ненавидящий их ссоры. — Почему не идем? — любопытно спросил Мэйсон, прерывая молчание. Карлайл заметил спящего Эйнштейна и направился прямо к нему. Легким движением он подхватил тело парня. — У него сон крепче, чем у медведя в зимней спячке, — неловко улыбнулся Мэйсон и быстро скрылся за дверью. Мужчина с юношей остались один на один в неловкой агрессивной тишине. Зеленые глаза Делана сканировали каждую деталь юноши. Неряшливые помятые джинсы. Какая-то толстовка на пару размеров больше. Спутанные кудри, небрежно спадающие на лицо. И серые глаза, одновременно сонные и до предела настороженные. Закушенная изнутри нижняя губа. Делан чувствовал: юноша ощущает себя добычей, загнанной в угол, но готов в любой момент контратаковать, если понадобится. Делан пытался заставить себя молчать и не наговорить ничего лишнего. Он правда пытался повести себя, как цивилизованные взрослый, но этот взгляд, бросающий ему вызов… Эйнштейн просто не мог понять, что внутри Делана в этот момент все переворачивается. Делана учили ненавидеть все, связанное со Знатью, и он ненавидел всем своим сердцем. Даже этого ребенка. Особенно этого ребенка, который прямо-таки объявил войну с их первой встречи своим надменным взглядом. Алвин ненавидел Делана. Делан ненавидел Алвина. Все было так просто, но одновременно слишком запутано, как для людей, который возненавидели друг друга с первого взгляда. — Пока Эйнштейн будет нуждаться в тебе, я позволю тебе жить рядом с нами, но как только он остынет, я лично прослежу, чтобы ты исчез из наших жизней. Его интерес всегда мимолетный. Уверен, ты не станешь исключением. Эйнштейн менял партнеров, как перчатки. За шестнадцать лет подле Делана у парня ни разу не было отношений, одни лишь мимолетные любовники. Делан, как никто другой, знал, сколь быстро угасает заинтересованность парня, стоит его партнерам потянуться к нему за чем-то большим, чем секс. Мужчина был уверен, что Эйнштейн избавится от ребенка, как только тот надоест. Когда-то он не выдержит и самолично сошлет ребенка куда подальше. В тот миг Делан еще не понимал, как ошибался. — Вот увидите, Эйнштейн никогда меня не бросит. — Мечты наивного ребенка. Алвин оперся руками на выступ и спрыгнул на пол. Вопреки отголоскам страха, заставляющим его сердце быстрее биться в присутствии мужчины, он подошел к мужчине вопиюще близко, заставляя и себя, и Делана напрячься. — Может, в ваших глаза я — ребенок, господин Эндвейт, но вы не знаете, на что этот ребенок способен. Алвин затаил внимание и поднял голову вверх, смотря прямо на Делана. Неудобно было угрожать, когда твой оппонент выше тебя. Ты казался таким незначительным, что начинал и сам верить в свою малозначительность. — И на что же ты способен, малыш? — спросил Эндвейт, пригнув голову к парню. Ухмылка играла на лице мужчины. Мальчишка явно переоценивал себя, но Алвин ни на каплю не сомневался в своих возможностях. Однажды он пообещал отцу устроить тому ад, если он запрет его на Палладе, и он исполнил свое обещание. Седрик настолько устал от хаоса в доме, что решил избавиться от младшего сына, отдав того Делану Эндвейту и разом решив проблему с деньгами. Алвин прекрасно знает, как действовать людям на нервы, пускай иногда это выливалось в непредвиденные последствия. — У меня нет сил, чтобы уничтожить вас, господин Эндвейт, но я могу заставить вас страдать, — произнес Алвин, неотрывно смотря в зелень глаз мужчины. — Попытайся.