Межгалактическое пространство

Жизнь Герцога на протяжении долгих десятилетий вертелась вокруг трех вещей — люди на Фобосе, дети и бизнес. Не так давно этот список пополнила политика, но она никогда не шла в сравнение с главными ориентирами мужчины. Именно бизнес приносил семье Адельманн деньги и власть, а Малхиор жить не мог без этих двух базовых вещей. Дети и супруги на Фобосе всегда растапливали его холодное сердце, заставляя вспоминать о человечности, что отличала его от большинства аристократов. Он умел любить и быть любимым — за это его обожал народ. Казалось бы, ничего больше не нужно. Огромное состояние, несоизмеримое в Солнечной системе влияние, близкие, преданные люди и любящие дети. Чего можно еще желать, когда ты и так владеешь всем? Однако такова человечества природа: люди всегда стремятся к большему. Герцог не был исключением. Поэтому когда он встретил человека, которого возжелала не только его душа, тело, но еще и сердце, он не смог отказаться от него, несмотря на все преграды, которые перед ним выстроились. Норд Лейтнер с давних пор был всем для Малхиора. Он заменял ему богатство, дом и любимых людей. Не осознавая, парень буквально завладел Адельманном, а мужчина любезно отдал свое сердце взамен. Фобос преобразился за то время, пока там жил Норд. Изменились и люди на спутнике. Каждый житель Фобоса, от супругов до наследников Адельманн, был без ума от парня. В доме царил уют и покой. Норд стал очагом, к которому все тянулись за теплом. Счастье длилось долго. Целых двенадцать лет каждый из обитателей Фобоса пытался сохранить в тайне от Норда ужасную ложь. Все помогали Герцогу сокрыть тайну, чтобы удержать парня, однако… не получилось. Правда всплыла в самый неожиданный момент, и парень упорхнул ото всех. Не только от Герцога, но и от жителей Фобоса, которых он когда-то считал своей семьей. На долгие годы спутник Марса погрузился во тьму, потеряв свой единственный источник света. Сердце Герцога вновь стало замерзать, и никто не мог его растопить. Девятнадцать лет разлуки стали наказанием за ложь. По мнению Малхиора слишком жестоким, ведь он раскаялся еще в тот момент, когда ему сказали, что Норд сбежал. Раскаялся и страдал все эти годы, не прекращая искать парня по всем уголкам доступного ему Млечного Пути… Несколько лет назад мужчина окончательно потерял надежду. Тогда годы разлуки исчислялись большим временем, чем то, что они провели вместе. Этот факт убивал Малхиора каждую одинокую ночь и прожитый скучный день, пока однажды дочь Герцога не попросила отца прийти в себя. — Он мертв, — сказала она, заставляя отца взглянуть в глаза правде. — Ты искал его столько лет, но ни одной зацепки. Он мертв, папа. Давно мертв. Пора смириться, похоронить и двигаться дальше. И Адельманн похоронил. По своей натуре он был чрезвычайно сильным человеком, но ситуация с Нордом сломала его. Лишь отпустив, он начал движение дальше. Политика стала новой отдушиной. И как бы не пытался уверить себя мужчина в обратном, она была данью уважения его любимому, ведь Норд всегда презирал сложившуюся несправедливую систему Земной Знати. Так Малхиор Адельманн, никогда не интересовавшийся политическими распрями, возглавил войну против системы. — Это правда-правда был он, папа?! — вопил высокий, как для парня, голос сбоку. Герцог оторвался от раздумий и взглянул на пытающего поспеть за ним сына. Рыжеволосый парень со столь же пронзительными золотыми глазами, доставшимися ему от отца, безуспешно пытался догнать его вот уже несколько минут, как сошел со звездолета. Малхиор замедлился, чтобы Арс смог догнать его. — Почему ты не на Земле? Без приветствий и сразу с упреков, как же Арс был рад возвращению старого доброго Малхиора Адельманна. Тень, в которую превратился отец после ухода любимого мужа, наконец, растворилась, как лучи света в космосе, оставив после себя едва заметную дымку грусти. — А ты почему не на Марсе? — ответил вопросом на вопрос парень и хитро улыбнулся. — Мне сказали, что Норд здесь. Это правда? Все еще не верится, что спустя столько лет он… Вернулся. Никто из жителей Фобоса и представить не мог подобную возможность, ведь они, как и Малхиор, похоронили парня давным-давно. Хотя все же был один человек, который всегда хранил надежду. Арс Адельманн. Младший сын Герцога, всем сердцем обожавший Норда, что растил его с трехлетнего возраста. С детства Арса окружали супруги отца, совместно растившие их с сестрой, но только Норд стал настолько близок среди всех них. Ближе, чем биологическая мать или родной отец. Ближе, чем просто родитель, друг или воспитатель. Малхиор резко остановился, и Арс от неожиданности зарылся носом в спину отца. Отстранившись, парень скривился и потер пострадавший участок лица. — Норд здесь, — подтвердил догадки сына Герцог, развернувшись к Арсу, — но ты не пойдешь со мной. Бери корабль и лети обратно на Землю. Если в Совете прознают, что моего человека нет на месте, враги воспользуются моментом. Пускай Малхиору удалось честно захватить власть, приверженцы старой власти постоянно выискивали слабости, поэтому Герцогу пришлось привлечь сына с дочерью к помощи с руководством. Пока старшая дочка, наследница Адельманн, получала первые практические уроки по управлению Марсом и параллельно присматривала за домом, Арс отвечал за Совет. Проще всего это было воплотить в жизнь, послав Арса в Академию, где активно внедрялись нововведения. Под видом инспектора по наблюдению за исполнением реформ, Арс разыскивал информацию о некоторых членах Совета и их детях, сосланных в учебное учреждение и, конечно же, слабостях. Естественно, аристократы были прекрасно осведомлены, по какой причине Арс Адельманн находится в Академии, поэтому опасались его, однако это не помешало парню нарыть несколько интересных фактов о жизни стариков и их юных чад… Если те прознают, что надсмотрщика нет на месте, сразу же попробуют провернуть что-нибудь. Герцог был уверен, что враги только и ждут подходящего момента, чтобы ударить. Собрать все оставшиеся силы в кулак и нанести свой последний удар. Еще одна причина, почему Адельманн нуждался в присутствие Делана Эндвейта в пределах Земной Знати. Одни лишь слухи об их союзе вмиг остановят всех врагов. Аристократы боятся силы семьи Эндвейт и точно не попытаются нанести удар предполагаемому союзнику Эндвейта. — Я не настолько глуп! — показательно надул губы парень, строя из себя мистера обиженность. — Сестра полетела на Землю вместо меня. Она… не так воодушевлена информацией о Норде. — Она все еще?.. Мужчина не смог договорить, запнувшись. — Да, — пожал плечами парень. — Ее обида сильна и вряд ли когда-либо утихнет. Лучше Норду не встречаться с ней. Будем держать их порознь. Герцог кивнул в ответ, соглашаясь. Вот только как долго они смогут удерживать его дочь от роковой встречи, Малхиор не представлял. — Ты говоришь так, будто уверен, что Норд вернется. — Я знаю, что ты сделаешь все, чтобы вернуть Норда домой. Все мы знаем. Поддержка сына вдохновила мужчину, но не более. Проблема все еще оставалась проблемой. Обиду Норда не рассеять по щелчку пальца. Герцог сомневался, что придуманный им план вообще сможет сработать. Больше он не был так уверен в собственных действиях, как раньше, но пытался никому не показывать. Его броня должна быть абсолютной хотя бы для виду. И все же… он разорвет себя на части, но вернет Норда домой. Это было нужно не только ему, но и всем им. Без парня их уютный уголок на Фобосе стремительно развалился. Все вновь начали жить в одном доме, не замечая друг друга. Фобос наполнился призраками, которые не видели никого, кроме себя. Проклятье поместья Адельманн вернулось с уходом Норда, превратив дом в столь же безжизненную каменную глыбу, на которой он был построен. — И я пойду с тобой, пап! Не запрещай мне! — Ты испугаешь его. — Почему? — удивленно похлопал парень длинными рыжими ресницами. — Нам нельзя действовать импульсивно. Увидишься с ним в следующий раз, а сейчас возвращайся на Землю. Твоя сестра и так много за что ответственна, а ты лишь прибавил ей забот. — «Импульсивно»? — подавился воздухом парень. — Да это ты мистер импульсивность! Не я был тем, кто подстрелил Норда в первую встречу и пытался утащить назад силой. Он бы возненавидел тебя за это! — Норд и так меня ненавидит. Больше или меньше — уже не настолько важно… Но ты прав: мои действия тоже были импульсивными. То дитя вовремя меня остановило. — Ал?! Одно упоминание о младшем Греммере, и Арс просиял. — Да, он тоже здесь. Вместе с Нордом. Ал был тем, кто привел Норда ко мне, а ведь он даже не знал, что я — последний человек, которого Норд хотел бы видеть… Твоя мать бы сказала, что это звезды стали благосклонными к нам. На лице парня загорелась несмываемая ухмылка, а за спиной словно выросли крылья. Герцог был бы последним дураком, если бы не заметил у своего сына симпатии к Алвину Греммеру. Арс, как и его отец, любил одаренных людей, поэтому всегда чрезмерно восхищался ими в деле, но Алвин стал апогеем его предпочтений. Симпатичный, с небольшой разницей в возрасте, безумно гениальный, да еще и прекрасный оратор! Арс прослушал все записи с выступлениями юноши и его призывами к бою против системы, заучив те наизусть. Ал был всем, о чем только мог мечтать Арс. Конечно он влюбился в него с первой же встречи, когда отец официально познакомил их. Арс не раз пытался подкатить к Алвину, но все было безуспешно. Отец пресекал в корне все стремления, прося Арса подождать, пока юноша достигнет совершеннолетия, и Арс ждал. Ждал и ждал, ждал и ждал. Что раздражало Арса больше всего, так это внезапная помолвка с Эндвейтом! Арс был в шаге от того, чтобы полететь на Палладу и лично придушить Седрика Греммера за то, что продал сына какому-то левому мужику. Со временем Арс успокоился и обдумал ситуацию логично. Отец пообещал ему, что освободит Ала от Эндвейта, и парень снова принялся ждать, но услышав о Норде не смог удержаться и прилетел прямиком к отцу. Алвин в придачу к Норду — очень приятный и неожиданный подарок. Арс ни разу не пожалел, что сбросил все дела на сестру и умчался к Сатурну. — Не смей, — предупредил Герцог, заметив замечтавшегося сына. — Он помолвлен с Эндвейтом. Заберем у Эндвейта права на Алвина, и тогда делай, что хочешь, но сейчас не смей испортить сделку. — Ты никогда не давал мне возможности даже остаться с ним наедине, а сейчас говоришь делать все, что хочу?! Слишком заманчиво, чтобы упустить этот шанс! Арс будет паинькой, как велит отец, чтобы впоследствии сорвать большой куш. Подняв взгляд, Герцог пригляделся к огромному шарообразному зданию, переливающемуся разноцветными огнями неоновой подсветки. Словно огромный диско-шар из времен до Великих Открытий сооружение возвышалось над кольцами Сатурна и остальными зданиями. Это было казино. Самое большое заведение развлечений не только в Солнечной системе, но и во всем галактическом квадранте. Заведение принадлежало одному из маркизов Знати. Собственно, этот бизнес приносил так много доходов, что обеспечивал семье маркиза стабильную позицию в Знати на протяжении нескольких поколений. Маркиз был одним из оппозиционеров новой власти. Единственный среди четырех маркизов, не склонивший голову перед Адельманном и открыто выступающий против реформ. Оно и понятно, ведь Герцог стремился уничтожить прежние устои, на которых буквально держался весь незаконный бизнес маркиза. Но в то же время маркиз был до ужаса боязлив. Из-за страха быть убитым за поддержание оппозиции новой власти, он пытался не показываться Герцогу на глаза, прячась у себя в крепости на кольцах Сатурна. Герцог не мог просто ворваться со своими людьми и уничтожить один из корней своих проблем, ведь чем тогда он отличался от тех, кого стремится изменить? Прогресс должен добиваться дипломатическим путем, как прописано в Кодексе. Поэтому Герцог спрятал оружие и смело шагал в обитель врага, куда пригласил и Делана Эндвейта с его свитой. Малхиор собирался убить двух зайцев одним выстрелом. Продлить сделку с Деланом как можно дольше и устроить боязливому маркизу отличное шоу. Маркиз точно не сможет не заметить на своей территории Адельманна вместе с Эндвейтом. Трус испугается и еще несколько раз подумает, стоит ли вообще продолжать войну против Герцога. А вместе с тем и расскажет всем своим малочисленным союзникам о союзе Эндвейта с Адельманном. Герцогу даже не придется распускать слухи самостоятельно. «Это ли не дипломатия?» — в мыслях усмехался Герцог, представляя то, как болтливый и изворотливый маркиз на следующем собрании Совета будет молчать в тряпочку. Вместе с Арсом Малхиора любезно провели в вип-зал. Огромное помещение на последнем этаже «шара» приютило около трех десятков людей, каждый из которых был аристократом. Для людей среднего краса предназначались другие комнаты, менее красочные и с совершенно иным уровнем обслуживания. Привилегии статуса на лицо. — Пап. Арс потянул отца за предплечье, останавливая того на полпути к забронированным комнатам для вип-посетителей, где можно уединиться с компанией. Там, где предположительно уже должен был сидеть Норд. — Что? — спросил Малхиор, не открывая взгляда от огромных металлических дверей в паре десятков метров от них. Дверей, разделяющих его с Нордом. — Верни его. «Как будто я прощу себя, если вновь упущу его», — подумал мужчина перед тем, как продолжить движение к цели. Дверь среагировала на присутствие людей и отворилась. Отец с сыном затаили дыхание. Две пары золотых глаз рыскали по комнате в поисках одного и того же человека… Эйнштейн всю ночь просидел над документами и не пошел спать даже тогда, когда Делана сморило, и он уснул прямо на импровизированном рабочем столе. Бессонная ночь отразилась на состоянии парня не лучшим образом. Бледная кожа стала еще бледнее. Под глазами залегли синеватые тени. А недавно постриженные волосы стали непослушными и никак не хотели красиво ложиться. Проблему парня не спас даже элегантный наряд сиреневого цвета. Он чувствовал себя отвратительно внутри, и это прекрасно отображалось снаружи. Однако ни Делан, ни Мэйсон, ни Алвин даже не заикнулись о его внешнем виде, предпочитая размышлять о собственных заботах и проблемах. Так они и провели утро за завтраком. В полной тишине и даже без приветствий. Каждый готовился к встрече с Герцогом по-своему. Вопреки всем моральным и физическим приготовлениям, увидеться с Герцогом лично было неописуемо сложно. Эйнштейн знал, что им в будущем предстоит еще много встреч, но… Реальность не шла ни в какое сравнение. Их прошлая встреча являлась внезапной для обоих, но эта — согласованная, решенная, и оба ее желали… Скрутив все внутри себя в тугой узел, Эйнштейн улыбнулся. Легко и непринужденно, почти приветственно, как делал тысячи раз до этого. Любезный и добрый любовник Делана Эндвейта. Единственный и неповторимый гений корпорации. Главный ученый и важный человек в своем квадранте. Эйнштейн надел маску Илана Бренберга. — Приветствую, — произнес Герцог, протянув руку Эндвейту, привставшему для приветствия. Мэйсон устроился в углу комнаты, наблюдая за ситуацией, а Алвин и Эйнштейн стояли позади, как второстепенные гости на встрече, так же, как Арс спрятался за спиной отца. Все же обе стороны были обучены корпоративному этикету галактики и собирались придерживаться его, чтобы не показаться фамильярными. Каждый из присутствующих, не считая охранников, так или иначе принадлежал к высшему обществу, любящему тактичность и порядок. Склонившись, Эйнштейн продолжал буравить взглядом сверкающие туфли Малхиора. Как всегда идеальный вид. Как всегда безупречный джентльмен. Идеал из идеалов. Парень сжал кулаки за спиной, пытаясь не выдать свое раздражение. Когда приветствие закончилось, и Эйнштейн, наконец, поднял взгляд на пришедших, весь его прежний уверенный настрой рухнул в тартарары. Малхиор остался прежним, привычным и неизменным с течением времени, словно специально хотел запечатлеть свою неизменность для Норда, но человек позади… парень, в которого вырос тот маленький рыжий мальчишка… Эйнштейн потерял дар речи. Их встреча не должна была произойти при подобных обстоятельствах. Их встречу Эйнштейн вообще не планировал, ведь не хотел лишний раз ранить беспокойное сердце. Арс Адельманн. Его единственное маленькое солнышко во всей галактике стал взрослым мужчиной с тем же хитрым лисьим взглядом золотых глаз. — Норд! — вскрикнул уже давно не ребенок и помчался к Эйнштейну, сжав того в крепких уже не детских объятьях. — Я так скучал по тебе. Парень более чем на голову выше Эйнштейна зарылся в макушку темных коротких волос и вдыхал прежний легкий аромат лотоса, что так запомнился ему с детства. Его Норд выглядел совсем иначе. Без прежних светлых русых волос. Без генномодифицированных фиалковых глаз, свойственных членам семьи Лейтнер и сравнимых с последним мигом заката на Земле. Без той искренней улыбки, которая сражала всех наповал. Его Норда больше не было. И Арс был бы последним глупцом, если бы не понял с первого взгляда, но не смог просто стоять в стороне. Арс желал, чтобы этот парень перед ним вспомнил, кем являлся на самом деле. Вспомнил те счастливые моменты, соединяющие их сквозь года. Вспомнил, как им всем было хорошо на Фобосе до того, как всплыла правда, разрушившая их жизни. И у Арса получилось. Их встреча, эти все такие же детские, наивные объятья всколыхнули глубоко в сердце Эйнштейна что-то такое, от чего хотелось сжать в ответ Арса и расплакаться, утыкаясь ему прямо в шею. Если бы не Мэйсон, положивший руку на плечо, Эйнштейн так бы и сделал, позабыв обо всех планах на сегодняшнюю встречу. Позабыв, что сейчас он Илан Бренберг, а не Норд Лейтнер. Позабыв, что теперь их с мальчиком разделяет не только девятнадцать лет разлуки, но и цели. Карлайл, как всегда, подоспел вовремя. — Сэр, вы переходите черту, — произнес телохранитель, отгораживая Эйнштейна от Арса. — Существуют границы, и вы пересекли их. Не повторяйте этого снова, или мне придется применить силу. «Откуда ты только взялся, громила?!» — недовольно прищурив глаза, подумал Арс, и вновь вернув улыбку на лице, отпрянул от Эйнштейна назад к отцу. — Извините, господа, прошло столько лет с нашей последней встречи, что на меня нахлынули старые детские чувства. В глазах парня заплескала печаль и никто, кроме Малхиора и Эйнштейна, не знал, что это лишь очередная театральная сцена. Арс Адельманн был хитрейшим человеком во всей Солнечной системе. Его актерскому мастерству можно было лишь позавидовать. Врожденный талант плести интриги и строить козни помогал Арсу выходить сухим из воды в любой ситуации. Прирожденный политик, которым Герцог планировал заменить себя в будущем. — Забыл представиться, — продолжил рыжий парень, протягивая руку Делану. — Арс Адельманн, младший сын семьи Адельманн. Заместитель Главы Земной Знати в Совете. — Блестящая карьера для столь юного возраста, — хмыкнул Делан. Его забавляло, что Адельманн, который в прошлую встречу распинался об изменениях системы, позволял процветать кумовству. Посадить сына в кресло собственного заместителя? Умно, но с точки зрения Кодекса Знати незаконно. Младший сын мог стать кем угодно на территории, подвластной семье Адельманн, пока не женился, но в Совет Земной Знати путь ему был закрыт. К тому же Делан не понимал, как аристократы позволили одному из младших детей занять столь важную позицию? Младшие дети созданы для продажи, и Адельманн, усадивший ребенка на место своего заместителя, показал очень плохой пример. Не удивительно, что его политике противятся много старых консервативных аристократов, в том числе Греммер. — К своим тридцати четырем я сумел получить высшую степень в политологии, а экзамен на эту должность сдал без помощи отца или денег. Я уверен в своих знаниях и степени точно так же, как в том, что Земля кружится вокруг своей оси. А вы, господин Эндвейт, заняли свой пост благодаря степени и труду или получили благодаря отцу и деньгам? Делан округлил глаза от удивления, а после… залился тихим смехом неожиданно для всех. — Извините, вы просто напомнили мне одного человека. Он сказал мне при первой встрече точно такие же слова, как и вы, — произнес Делан, поглядывая в сторону Эйнштейна. — Норд был моим учителем. Нет, даже больше, он был моим папой. Эйнштейн стыдливо потупил взгляд. Одно дело вспоминать, но совсем другое — слышать об этом из уст Арса. Ребенка, которого он бросил девятнадцать лет назад. Ребенка, который считал его отцом. — Это заметно. У вас есть одна схожая черта — прямолинейность, — одобрительно хмыкнул Делан и попросил всех к столу. Вопреки ненависти к Герцогу, сын Адельманна Делану понравился. Улыбчивый парень, умеющий постоять за себя и знающий себе цену. Таким был Эйнштейн, когда Делан впервые встретил его. Грязного, без гроша в кармане, немного избитого в наркопритоне на отшибе корпорации, но с убедительным, уверенным взглядом. Арс столь же сильно отличался от отца, как и был похож на Эйнштейна. Делана это забавляло. Когда неловкость улеглась, все молча сели за длинный деревянный стол, подобный тем старым рухлядям из времен до Великих Открытий. Во главе стола сел Герцог, а напротив него Делан. Эйнштейн занял место по правую сторону от Главы Эндвейт, тогда как Арс и Алвин сели ближе к Герцогу. Мэйсон вернулся в свой угол, мониторя ситуацию. Охранники Адельманнов, стоявшие напротив телохранителя, уставились на Карлайла непроницаемым взглядом. Легкий обед включал в себя несколько традиционных блюд Земной Знати, все то же любимое благородное пойло Делана — ирвинский коньяк, и фирменную закуску корпорации Эндвейт — жаренные овощи, растущие на одной из планет корпорации. Мало на каких планетах даже после процесса терраформирования, можно было вырастить фрукты или овощи, поэтому по галактике искали те планеты, в которых на момент открытия уже имелась собственная флора. Таких были единицы, и несколько из них располагались, что не удивительно, в самой большой корпорации Млечного Пути — Эндвейт. — Итак, Адельманн, вы устроили эту встречу не просто так, верно? Стоит ли нам поговорить о том, что произошло на Балу? Или лучше о том, когда мне лучше начать добычу? Малхиор сжал вилку. — Маркизы дали свое согласие, — выдавил несколько слов Герцог, не обращая внимания на упрек Эндвейта насчет Бала. Вина за произошедшее полностью лежала на плечах Малхиора, но признавать вину? Извиняться? Герцог был готов раскаяться только перед одним единственным человеком, который даже не смотрел на него. И это поднимало бурю негодования внутри мужчины. Ту бурю, которая подбивала пойти его на очень рискованный план. — Но есть условие. Герцог отложил столовые приборы, как и Делан. Напряженность за столом мгновенно повысила свой уровень. — Четверть от добычи. Эйнштейн округлил глаза и уставился на Делана, говоря тому взглядом не соглашаться. — Нет, — мгновенно ответил Делан. Он бы и сам никогда не согласился на подобное. — Это единственное условие, которое поставили маркизы, хотя фактически подрывают свой авторитет на Юпитере. Вы ведь знаете, что хорошие отношения между людьми низшего и среднего класса с аристократами Юпитера сложились лишь по причине того, что все они, как единый народ, выступают против незаконного разрушения пояса астероидов и близлежащих космических тел к планете. Позволив вам добычу, многие выступят против своего народа. Их цена вполне адекватная. — Вы обещали разобраться с проблемой. Не помню, чтобы я соглашался на передачу чего-либо. "Почему я не удивляюсь, что Адельманн знает о медиуме? Греммер все ему нашептал на ухо, а после распинался о том, что не шпион", - оскалился Делан, вспоминая искреннее негодование в серых глазах юноши. - "Я не могу отдать Адельманну медиум. Если металл, непробиваемый никаким оружием, окажется в руках Земной Знати, это изменит положение сил в корпорациях по всему Млечному Пути. Аристократам нельзя давать такое преимущество." Взгляд Герцога зацепился за Эйнштейна, но парень по-прежнему не смотрел на него. Малхиор имел стойкую выдержку, но когда речь касалась Норда… он не мог просто позволить ему себя игнорировать. — Кажется, вы забыли, Эндвейт. Голос Адельманна изменился, приобретя тяжелые ноты. Атмосфера вокруг сгустилась столь сильно, что присутствующим стало нечем дышать. Один лишь Арс чувствовал себя счастливее некуда. Отец, наконец, взял себя в руки. Пришел в себя после стольких лет бессилия на грани с никчемностью. Этот Малхиор был той самой королевской гадюкой, нарисованной на гербе семьи Адельманн. Тем мужчиной, который внушал страх и уважение одним лишь видом. «Сестра была не права. Отец не потерян. Я верил, что он сможет вернуться, как только появится Норд!» — просиял Арс, с удовольствием наблюдая за развитием событий. Он единственный среди присутствующих, кто продолжил трапезу, тогда как у остальных в горле стоял ком. — Я любезно предложил помощь с маркизами. Ни вы, ни кто-либо в галактике не сумел бы выбить вам столь удачную сделку. — Вы выбили мне сделку, а я хотел решение проблемы. — Не всегда желания совпадают с реальностью. Вот. Снова. За любезностью Герцога скрывалась его настоящая натура. Хладнокровная, изворотливая гадюка, умеющая подстроить любую ситуацию под себя. Делан не представлял, как Эйнштейну раньше удавалось испытывать какие-либо чувства к этому человеку. Он ведь зло во плоти, как и вся Земная Знать! Просто собрание худших из худших человеческой расы в одном месте в галактике! Эндвейт попытался успокоиться привычным способом. Махнув роботу-официанту подлить спиртное, мужчина залпом выпил содержимое бокала. Тихо сидевший все время Алвин усмехнулся. Он обожал смотреть, как невозмутимого и надменного Делана Эндвейта ставят на место. Арс словил на себе взгляд юноши и подмигнул ему, но Алвин лишь отвел взгляд. Внимание младшего сына Герцога всегда ставило его в неловкое положение. — Вы пришли ко мне, потому что вам чертовски нужен тот металл, не так ли? Стоит ли напомнить, что не я, а вы нуждаетесь в помощи? Дверь никто не запирал. Вы можете уйти, если пожелаете расторгнуть нашу сделку, но тогда мы вернемся к тому, что обсуждали в прошлый раз. Исход один — война. Конечно, Делан не мог забыть о том, что говорил Герцог тогда. Прокручивая в голове предыдущую встречу, ища иной выход из ситуации, Эндвейт пришел к тому, что решения нет. Это замкнутый круг, и лишь Малхиор Адельманн может помочь, в чем мальчишка Греммер не ошибся. Война с Земной Знатью затянется на десятилетия. Герцог уже пригрозил тем, что просто уничтожит медиум, если Эндвейт сунется с флотилией космических кораблей на его территорию. Он не пожалеет потратиться на нахождение способа уничтожения медиума. Скинуть тот же металл на Солнце, откуда никто не сможет его достать. Делана загнали в угол. Осуществление его мечты значило склонение головы перед главным человеком в Земной Знати. И как бы не хотел Делан, ставя на весы собственную гордость и осуществление долгожданной мечты, второе всегда перевешивало. Не хотелось оттягивать выход человечества за пределы Млечного Пути еще на десятилетия. Делан желал увидеть звезды иных галактик вблизи на своем веку. — Четверть добычи, — скрепя сердце, согласился Делан, сжимая бокал. Эйнштейн ударил его ногой под столом, взглядом спрашивая «какого черта?», но Делан даже не обратил внимания, продолжая буравить Герцога уничтожающим взглядом. — Однако я могу договориться, — вскользь сказал Малхиор, рассматривая движение алкоголя в своем бокале. — У меня есть то, чего маркизы желают больше всего. Я предоставлю это им, и вам не придется соглашаться отдавать часть своей добычи. Конечно, только за условия, что вы согласитесь исполнить одно мое желание. «Хах, скользкий ублюдок!» — промелькнуло в мыслях Делана перед тем, как он кротко кивнул. Вынудил его согласиться и лишь после предложил альтернативу, чтобы еще больше унизить! — И что это за условие? Герцог перевел взгляд на Эйнштейна. Золотые глаза зацепились за бледноватое лицо парня, тонкие губы и несколько неровно состриженных прядок, спадающих на щеки. Этот отстраненный Норд казался чужим, и глубоко внутри мужчина боялся, что его Норд уже давным-давно умер, но… Малхиор не мог не попытаться все вернуть. — До окончания ваших дел в Земной Знати вы должны отдать мне Норда. — Нет! — мгновенно завопил парень и привстал, ухватившись за стол. — Я ни за что туда не вернусь! «Только таким отвратительным методом я могу заставить тебя смотреть на меня… Я лишь желаю твоего внимания, но чтобы получить его, должен стать злодеем. Так было тогда. Так происходит снова», — Герцог подумал, как иронично их история повторяется. — Я не могу отдать вам своего любовника. Что обо мне подумают люди? — увильнул Делан от ответа. — Мне известно, что вы не связаны подобными отношениями. — Эйнштейн — мой лучший ученый. Без него я не смогу наладить добычу. Запросите иное условие. — Норд — все, что вы можете дать мне. Если бы Герцог знал при первой встрече, что Эндвейт владеет его Нордом, то условия изначальной сделки были бы совсем иными. Терраформирование Марса и права на Алвина Греммера были не столь важны для Герцога, как человек, для которого он был готов изменить целую галактику. Даже сильнейшие желания Малхиора Адельманна меркли с его желанием заполучить Норда Лейтнера. — Я не пойду с ним! — истерически вскрикнул парень, удивляясь, что Делан еще и обдумывает предложение. — Я позволю ему свободно заниматься делами и видеться с вами, — уклончиво отвел глаза Герцог, который уже знал: Эндвейт не сможет отказаться. — И какие гарантии, что вы ничего не сделаете с ним? — Моего слова недостаточно? — Нет, после того, как вы заставили своих людей подстрелить его. Эйнштейн хватал ртом воздух, желая сказать что-то, но все слова растворялись в неверии. Делан действительно обсуждал его передачу! — Тогда, как насчет Ала? — Герцог кивнул в сторону юноши. — Я оставлю дитя у вас в качестве залога, пока Норд будет у меня. — Мой Герцог! — вскрикнул Алвин, вставая из-за стола, как и Эйнштейн. Остаться, как минимум, на месяц в окружении Делана Эндвейта — последнее, о чем мечтал юноша. К тому же в этот раз Эйнштейна с ним не будет! — Я тоже не согласен, отец, — Арс подлил масла в огонь. Арс мог сколько угодно молча наблюдать за планом отца по возвращению Норда домой, но позволить Алвину стать пешкой? Парню, который ему нравится? Нет уж. — Всего на месяц, Ал, — успокаивающе ответил Герцог и перевел взгляд на сына, заставив того заткнуться. — Права на ребенка отдадите после того, как получите Норда обратно. Это будет вашей гарантией. Так что, вы согласны, Эндвейт? — Согласен, — кивнул Делан после недолгих раздумий. — Дайте нам несколько минут перед тем, как Эйнштейн уедет. Кивнув и коротко посмотрев на Эйнштейна в последний раз, Герцог исчез за дверями и покинул здание вместе с Арсом. Звездолет семьи Адельманн ожидал в космопорте. Малхиору нужно было отправить сообщение на Фобос, чтобы домочадцы готовились к сюрпризу, а Эйнштейн и сам мог найти нужный корабль. Завтрашний день станет долгожданным воссоединением семьи Адельманн. Тем временем Эйнштейн все еще пребывал в шоке от решения Делана, бегая по комнате кругами и изводя себя мыслями. — Он убил мою семью! Ты хочешь, чтобы я вернулся к нему? В тот дом?! Да черта с два! Делан откинулся на спинку такого же деревянного, как и стол, стула и сложил перед собой руки. Мужчина был готов в очередной раз выслушать гневную тираду от ученого. Не в первый и не в последний раз эмоции захватывали Эйнштейна вместо того, чтобы спокойно сесть и подумать. — Адельманн загнал нас в тупик, — спокойно начал объяснения Эндвейт. — Он верно подметил: без его помощи мы не получим медиум. Или ты хочешь лишиться четверти от добычи? — И ты решил отдать ему меня?! — Если он того желает, то почему нет? — развел руки мужчина, пожимая плечами. — Делан! — Я имею в виду, ты ведь все равно хочешь отомстить. Так это твой шанс. Я отправлю с тобой Мэйсона. У тебя будет целый месяц, чтобы разбить сердце этому ублюдку прямо у него дома. Если Адельманн думал, что Эндвейта так просто прижать к стенке, то он фатально ошибся. Делану доверили управление целой корпорацией в столь раннем возрасте не за красивые глазки. Он тоже умеет быть скользким, когда захочет. Было очевидно, что Герцог назначил встречу, потому что чего-то хочет, а единственное, чего Малхиор Адельманн может желать — это Эйнштейн. Парень, который всей душей желает отомстить. Иронично, что Герцогу не терпится привести в собственный дом свою погибель. Так почему Делан должен останавливать удачный для него ход событий? Он полностью доверяет Эйнштейну и придуманному им плану. Так пусть парень, наконец, осуществит то, что не давало ему покоя почти двадцать лет. — Глава, я не могу покинуть вас, — вмешался в разговор телохранитель, пропустив сквозь уши все слова о мести. — Мое место рядом с вами. Отправим кого-то из наших людей. — Твое место там, где я тебе скажу, — резко ответил Эндвейт, которому уже надоело нытье вокруг. Мэйсон заткнулся и встал позади, более не намереваясь спорить. Приказ был понятен. — Нам нужен медиум, Эйнштейн. Без медиума с пояса астероидов мы потеряем еще пятнадцать лет на поиски металла, если не больше. Хочешь ждать так долго? Я вот нет. Делан с Эйнштейном долго играли в гляделки, пока парень не согласился, устало закатив глаза. Возможно, растоптать сердце Малхиора там, где они раньше счастливо жили вместе, будет эффективнее. А возможно ему самому придется столкнуться с теми воспоминаниями, которые он желал бы не вспоминать. Как бы то ни было, их последней битве суждено случиться на Фобосе. — Если Адельманн что-либо сделает тебе, я обещаю, что начну войну со Знатью, — заверил Делан, поднимаясь с места. Трапеза была окончена едва ли начавшись. — Я сотру их в порошок, если с головы моего лучшего ученого упадёт хоть один волосок. — Их осталось не так уж и много, — грустно улыбнулся парень, касаясь непривычно коротких прядей. Он уже и забыл, как это, когда свежий воздух касается открытой шеи, где парень больше не пытался скрыть татуировку змеи. Не было смысла, ведь уже все знали об их отношениях с Герцогом. Все знали, что когда-то он принадлежал Малхиору Адельманну... Эйнштейн кивнул Мэйсону, и вместе они направились к выходу. Но перед тем, как двери закрылись, разделяя их на долгий месяц, Эйнштейн произнес: — Позаботься о ребенке. Дверь закрылась, оставив Алвина наедине с Деланом. Юноша все еще не верил в то, что ему придется провести целый месяц с Эндвейтом, пока мужчина размышлял, где найти няньку, чтобы ребенок не мешался под ногами. Они смотрели друг на друга в атмосфере полной напряженности, не говоря друг другу ни слова, пока не пришли люди Эндвейта на смену Карлайлу. Так же молча Алвин и Делан направились в отель и разошлись по разным комнатам, не намереваясь сталкиваться друг с другом весь предстоящий месяц. Однако, никто из них не подозревал, что судьба распорядилась иначе… Тем временем Эйнштейн быстро шагал к космопорту. Карлайл практически бежал за ним, пытаясь поспеть. Прошел целый день с тех пор, как они разделили постель, но от парня не было ни слова. Карлайл изводил себя, нервничал, что отношения между ними могут в корне измениться, но казалось, что один лишь он чувствовал неловкость. Эйнштейн, полностью поглощенный мыслями, даже не смотрел в сторону телохранителя. Словно прошлой ночи не существовало. Словно не этот парень с покрасневшими глазами пытался разодрать шею, чтобы уничтожить доказательство его связи с Герцогом… Сердце Мэйсона каждый раз содрогалось, когда его взгляд цеплялся за черно-золотую змею на теле Эйнштейна. Память возвращалась к нагому парню, сидящему сверху и умоляющему сжать его шею покрепче. Это было так… грустно, так печально и трагично! Мэйсону казалось, он увидел то, чего не стоило, и теперь малейшее напоминание о произошедшем заставляло его сожалеть о проведенной ночи, но еще больше — жалеть Эйнштейна. Жалость и сожаление — вот что Мэйсон Карлайл чувствовал рядом с Эйнштейном, и для того, чтобы избавиться от этих чувств, он хотел поговорить. Они приближались к огромному черному космическому кораблю с золотым напылением в зоне расположения мостика. Величественный и инновационный звездолет для высшего класса, которым владела семья Адельманн. «Орлан-8». Эйнштейн взошел на борт, и местная охрана даже не пыталась его остановить. Так же уверенно парень нашел путь к мостику, словно сотни раз проходил коридорами звездолета к капитанскому отсеку. Дверь открылась после того, как люди на мостике идентифицировали личности входящих, позволяя Эйнштейну с Мэйсоном рассмотреть присутствующих. Экипаж «Орлана-8» не изменился за двадцать лет и все также состоял из десяти человек. Капитан «Орлана-8», женщина средних лет азиатской внешности, удивленно охнула, заметив Эйнштейна. Она побледнела, словно встретила призрака, и ухватилась за капитанское кресло. — Давно не виделись, Аврора, — Эйнштейн улыбнулся, словно действительно был рад ее видеть. — Не ожидала увидеть меня? — Господин Лейтнер… — Наша последняя встреча была занимательной, не так ли? Твои люди почти застрелили меня. Но главное слово здесь «почти», верно? Темноволосая женщина промолчала, виновато потупив взгляд в пол. Мэйсон сжал пальцы на пистолете под пальто после последней фразы Эйнштейна, приготовившись к возможной угрозе. Тем временем люди на мостике затаили дыхание, продолжая подготавливать корабль к взлету. — Где Адельманн? — Мой Герцог пригласил вас на ужин, господин Лейтнер, — кротко ответила женщина, склонив голову еще ниже. — Надеюсь, ты и твои люди постараетесь не попадаться мне на глаза во время моего кратковременного пребывания на «Орлане-8». Женщина промямлила что-то согласное перед тем, как вернуться к капитанскому креслу. Эйнштейн резко развернулся и зашагал к выходу. Ничего не понимающий Карлайл, бежал за ним. В попытках сложить общую картину, телохранитель потерпел неудачу. — Кто это был? — осторожно спросил Карлайл, косясь через плечо на исчезающие в длинном коридоре двери мостика. — Аврора, — с презрением выплюнул имя женщины парень. — Она занимает должность, чем-то схожую с твоей. Занимается организацией охраны, является правой рукой Герцога, ну и управляет «Орланом-8». Те люди, что ты только что видел, — ее личная свита. Только с виду они обычные бравые ребята, а на самом деле штурмовая бригада. Лучшие из лучших среди людей Герцога. Именно их Малхиор послал на Луну, чтобы убить мою семью, а после отправил в погоню, когда я сбежал с братом. Парень зашагал еще быстрее, едва ли не срываясь на бег к предположительной каюте, где должен пройти ужин. Мэйсон не понимал подобной спешки, но продолжал молча следовать за другом. Карлайл не знал, что стоит сказать после услышанного, но точно понимал, что поднимать тему о прошлой ночи сейчас не время. Они быстро приближались в центру корабля, где находилась огромная зала, сделанная полностью из стекла. Эйнштейн приблизился к одной из зеркальных автоматических дверей и перед тем, как нажать кнопку входа, тихо прошептал Мэйсону: — Подыграй мне. Дверь распахнулась, и Эйнштейн зашагал к центральному столу, за которым расположилась семья Адельманн. Внутри зала выглядела еще поразительней. Сотни хрустальных кристаллов, подобно сталагмитам, свисали с потолка, создавая невообразимую игру света. Каждый предмет в помещении был создан из разноцветного стекла, из-за чего комната казалась сказочной. Едва ли в стиле равнодушного Герцога. Арс радостно помахал рукой Эйнштейну, а Адельманн искоса посмотрел на входящих. — Ты должен был прийти один. Герцог презрительно взглянул на телохранителя, никак не ожидая гостей. — Глава Эндвейт посчитал разумным отправить со мной охрану после того, как меня подстрелили на Балу. Из-за стола послышался смешок. Арс не смог сдержаться, вспоминая, как когда-то Норд был единственным человеком, кому удавалось поставить отца на место. Единственный, кто был достаточно смел, чтобы ослушаться и сделать по-своему. — А еще… — Эйнштейн прислонился к Мэйсону и положил голову тому на грудь. — Я не хотел улетать без своего возлюбленного. Удивление Карлайла можно было запросто перепутать со смущением. Эйнштейн ухмыльнулся, завидев, как с лица Малхиора слишком легко слетела маска безразличия. — Хорошая попытка, Норд, — Герцог сжал вилку. — Я почти поверил. На лице парня заиграла усмешка. В один миг он схватил Мэйсона за воротник белоснежной рубашки и притянул к себе, заставляя их соприкоснуться губами, пока глаза наблюдали за реакцией Герцога. За тем, как вилка в его руках гнется, а неверие превращается в чистую ярость. — Не нужно выделять нам раздельные каюты, — продолжил Эйнштейн, не отлипая от Мэйсона. Его руки обхватили торс телохранителя. — Мы полетим в одной. Более не произнеся ни слова, парень схватил Мэйсона под руку и повел прочь из стеклянной залы, оставляя Герцога наедине с собственными эмоциями. Агрессией. Чувством предательства. Ненавистью. Страхом. И невообразимой болью, от которой весь мир замирает. Рыжий парень отхлебнул немного вина из бокала и проводил Норда взглядом. Арс не был похож на своего отца. Большую часть времени Малхиор Адельманн являлся хладнокровным, тогда как в душе ранимым и отчаявшимся мужчиной. Арс же, несмотря на внешнюю веселость, имел стальное нутро, поэтому ни на миг не поверил в представление. — Это ложь, — безмятежно произнес Арс, смотря как сложно отцу переосмыслить увиденное. — И ты будешь последним старым идиотом, если поведешься на это. — Я знаю, — прошипел Герцог. Из правой ладони, сжимавшей согнутый столовой прибор, на белоснежную скатерть пролилась кровь. Не так-то просто забыть картину перед глазами, как человек, которого ты ждал десятилетиями, прижимается телом к другому. Не так-то просто знать, что в том, что так причиняет тебе боль, виноват ты сам. — Норд играет твоими чувствами, как было раньше. Он ни капли не изменился. Ну, не считая внешне, — хмыкнул Арс, подметив, что Норд раньше никогда не носил столь экстравагантные наряды. Разжав руку, Герцог потянулся за салфеткой и приложил к ране. Посмотрев на руку, а после на хитро щурившегося сына, Малхиор тяжело вздохнул, понимая, что ему придется тяжело с Нордом в этот раз. Тяжелее, чем во все предыдущие. — Мой маленький манипулятор, — произнес он, вспоминая полные обиды и желания задеть посильнее глаза любимого.