Межгалактическое пространство

В первую ночь на Фобосе Норд Лейтнер почти не спал. Его гложило чувство неспокойствия, которое лишь усилилось с известием, что под маской Шекспира прятался Малхиор Адельманн — человек, на котором он женился, чтобы улучишь финансовое состояние семьи. Неспокойствие также было связано с виной за то, что он врал мужчине, который поддержал его после случившимся с отцом больше, чем родная семья. Крутясь в постели, парень вспоминал, как они впервые повстречались на форуме. Норд являлся там известной личностью. Гуру форума, к которому обращались с неординарными вопросами, касающихся напрямую его основной специализации, инженерной физики, и иных щекотливых вопросов. Решал сложнейшие головоломки, оставленные гостями и на которые никто не имел достаточно знаний ответить. Так, как на форуме в основном сидели скудно образованные жители среднего класса Земной Знати, им не хватало знаний, данных Норду Независимой Галактической Академией, поэтому, не удивительно, что он прослыл самым эрудированным человек в узком кругу форума. Вот только однажды, совершенно внезапно, его венец первенства сорвали. Человек, не придумавший себе даже ника, интересовался вопросами, на которые у человечества все еще не было ответов. Точнее, на которые ученые, мягко говоря, забили из-за невозможности их решения. Так, одним из вопросов анонима стала физическая природа темной энергии. С детства Норд интересовался темной материей, о которой ученым было известно крупицы. Человечество наблюдало ее, но в контакт так и не смогло вступить. Все, что оставалось человеку, — быть наблюдателем без возможности как-либо влиять на невидимую материю. Однако, если существование темной материи было доказано, ведь в Млечной Пути ее было предостаточно, то насчет темной энергии человечество все еще вело активные споры. Понятие темной энергии было открыто еще в древние времена, но ее активные исследования начались лишь после Великих Открытий, поэтому не удивительно, что люди по всему миру задавались вопросом, какая же из себя эта невидимая темная энергия. Все исследования, связанные с ней, были закрыты из-за недостаточного финансирования. Высшему сословию было куда более интересно инвестировать в разработку нового оружия, чем в открытия тайн космоса. Аноним без имени не был исключением в своей заинтересованности загадками Вселенной. Он начал активный чат, где собрались едва ли не все люди с форума, ставя под вопрос существует ли так званая темная энергия, какой ее физический вид и может ли человечество использоваться ее. Естественно Норд принял участие в обсуждении и как-то не заметил, как закончил дискуссию о невидимой энергии в личном чате с незнакомцем, к которому он сначала испытывал раздражение, из-за того, что тот занял все внимание форума, принадлежавшее ему. В первую ночь их знакомства они спорили о многих вещах, хотя и спором это было назвать сложно. Аноним задавал вопросы, а Норд пытался отвечать на каждый из них. Разговор о темной энергии они так и не смогли закончить ни через день, ни через неделю, ни через месяц. Мужчина находил все новые вопросы, интересующих его, а Норд и не заметил, как погрузился в тему, прочитав с десяток статей о новых исследованиях темной энергии. Прошла неделя и разговоры насчет темной энергии стихли, а на их место пришли новые. Как оказалось, незнакомец уж не был так несведущ в физике. Он много о чем рассказал Норду из того, что знал сам и что доведался от других. Некоторые факты заставили парня посмотреть на мироустройство с другой стороны. Физика, астрономия, а вскоре и литература стали источником тем для разговоров. Бесконечным источником, который позволил Норду познакомиться с удивительно любопытным человеком, которому Норд лично дал имя — Шекспир. Ночами напролет он общался с незнакомцем, а днем работал над проектом космического лифта. Жизнь была прекрасной и радостной. Впервые не настолько одинокой и скучной. Вот только счастье не длилось долго. Томас де ла Мотт погиб и вся жизнь парня покатилась ко дну после трагического известия. И вот спустя несколько месяцев после похорон, Норд стал женихом человека, который поддержал его в трудные времена. Человека, который решил все его проблемы. Человека, который оказался самым влиятельным аристократом корпорации после Главы Совета! «Теперь все будет хорошо, папа. Я позаботился о маме и брате, а Герцог позаботиться обо мне», — с улыбкой на лице парень обрел покой и провалился в сон. Сновидение было сумбурным. Парню казалось, что он витает между явью и сном, не в силах зацепиться за что-то одно. Перед глазами проносились сотни обрывков из воспоминаний и людей, которых он встретил на Фобосе. Их улыбки, смущение, шутки… Норду казалось, что эти шестеро больше похожи на семью, чем кто-либо. Больше, чем Лейтнеры, связанные кровью, а не каким-то контрактом. Норду приснился младший брат. Худощавое лицо Нордина озарила искренняя улыбка, а из потрескавшихся губ лились слова благодарности. Норд потянулся к брату, пытаясь обнять, прижать себе и дать обещание, что скоро вернется домой, но стоило коснуться Нордина, и его тело рассеялось. Младший оказался иллюзией. Настоящий стоял за спиной с безразличным выражением лица. — Ты никогда в жизни не сможешь сыграть меня. Ты ничего не знаешь о той боли, с который жил я с рождения, — произнесла иллюзия. — Нет, Нордин, у меня все получится! Я смогу нас спасти! — Как думаешь, что сделает Герцог, когда узнает о подмене? — Не узнает! Никто не сможет нас различить! — кричал Норд, чувствуя, как начинает задыхаться. — А если и узнает… Шекспир поймет меня. Я уверен, что только он и сможет понять!.. — Своей наивностью и глупой первой влюбленностью, ты погубишь нас всех, брат. Фигура начала отдаляться, оставляя парня одного в сплошной темноте, поглощающей любой свет. — Это неправда! Я не влюб-… Из кошмара его вырвало чье-то ласковое прикосновение. Две пары золотых глаз удивленно моргали, наблюдая, как по щеке парня скатывается одинокая слеза. На лице маленькой девочки отобразился легкий страх, а мальчишка начал хныкать носом. — М-мы не хотели тебя расстроить! — заикаясь, прокричал мальчик с рыжей макушкой, начиная заливаться слезами. — Только не говори, п-папе! Девочка с длинными серебристыми волосами активно закивала, соглашаясь с братом. Она со всех сил пыталась не заплакать, стойко прикусив губу. «Дети Малхиора», — быстро осознал парень и вытер щеку рукавом пижамы. — Меня зовут Норд, а вас должно быть Арс и Серафина, так? — улыбнулся парень, смотря на детей, выглядывающих из-под кровати. — Простите, если напугал, мне приснился кошмар. — Нам можно просто называть тебя Нордом? Мама говорит, что нельзя обращаться к человеку, которого первые встретил, по имени. Это фам-… фам-… — попытался выговорить Арс, кривясь лицом, но у него никак не получилось. — Фа-миль-яр-но, — по слогам произнесла Серафина, гордо поднимая голову вверх. Норд искреннее рассмеялся, сразу осознав, кто голова в этой маленькой компании. Махнув рукой, парень похлопал по кровати, приглашая детей залезть к нему. Брат с сестрой переглянулся и полезли к Норду, окружив того с двух сторон. Арс, как и Серафина, были одеты в милые парные голубые наряды, того же оттенка, как и пижама у Норда, подаренная Адельманном парню. На девочке было легкое платье, а на мальчишке шортики, разлетающиеся во все стороны. — Можете звать меня Нордом, и это не будет считаться фамильярным, раз я стал членом вашей семьи, — улыбнулся тот и щелкнул пальцем по веснушчатому носу Арсу. Мальчик улыбнулся, не стыдясь выпавших передних зубов. Его сестра улыбалась более скромно, как и полагается наследнице рода Адельманн. — Мама сказала, что ты прилетел с Луны, это правда?! — Да, моя семья владеет небольшим поместьем там. Конечно, оно не идет ни в какое сравнение с этим местом. Арс удивленно охнул. Его сестра несколько раз настойчиво пихнула того в бок и выразительно округлила глаза. — Серафина хотела спросить, правда ли, что на Луне нет гра-ви-та-ци-и? — спросил тот с озадаченным видом. Норд не смог сдержать улыбки. Вряд ли мальчишка знал, что такое гравитация на самом деле, а вот девочку, похоже, этот вопрос очень заботил. — Гравитация — это такая невидимая сила, которая заставляет тебя притягиваться к Земле. Если гравитации нет, то вы парите, как в невесомости. Что-то мне подсказывает, что вы видели, как люди на Луне летают, не так ли? — спросил парень, смотря на девочку и та стыдливо кивнула. — На самом деле гравитация там есть, просто она одна из самых малых в Солнечной системе. Норд не стал вдаваться в детали. Если бы он начала объяснять трехлетнему и четырехлетнему ребенку, что на самом деле невесомости не существует, ушел бы целый день. — Но мы Серафиной видели, как человек прыгает и бац — улетает в космос! Норд не знал, какие мультфильмы смотрят сейчас дети, но подозревал, что вымысла в них больше, чем правды. Баронесса не позволяла сыновьям смотреть что-либо, кроме тщательно отобранных образовательных программ. Пускай, она ужасная мать, но позаботилась о том, чтобы Норд и Нордин стали превосходными людьми науки в будущем. — На каждом космическом теле, будь то планета, как Марс, спутник, как Фобос, или астероид, как Паллада, существует гравитация. Вы не сможете просто прыгнуть или улететь в космос, просто будете очень долго спускаться вниз, — объяснил парень, пытаясь не вдаваться в детали. — На Плутоне сила притяжения еще меньше, чем на Луне. Вы бы удивились, как высоко там можно подпрыгнуть! Махнув руками, парень попытался показать, как высоко, и дети синхронно охнули, смотря на балдахин кровати. — Когда подрастете, учителя расскажут вам еще больше, поэтому вы должны хорошо учиться, договорились? — Да! — поднял руки Арс и протянул палец Норду. — Клятва на мизинчиках! Парень рассмеялся и протянул свой мизинчик в ответ. В глубоком детстве они с братом тоже давали глупые клятвы друг другу, обещая всегда быть вместе… — Только не говори папе, что мы были здесь. — Почему? — Мы вошли без разрешения… И не думали, что ты проснешься, — честно признался Арс, вопреки обвиняющему взгляду Серафины, которая вряд ли считала разумным рассказывать об их секрете человеку, с которым только познакомились. — Мы скажем вашему папе, что я разрешил, ладно? Можете заходить в любое время, только с одним условием — не устраивайте бардак. Не люблю убираться, — скривился парень и дети тихо рассмеялись. Норд еще не подозревал, что в отличие от поместья Адельманн, всю работу по дому выполняют роботы. Даже разбросанную одежду аккуратно раскладывают по полочкам, предварительно постирав и отутюжив. — Норд лучший! — завопил парень, напрыгнув на Норда. Не удержав равновесие, Норд завалился на спину, держа на себе Арса, пытающегося задушить его от радости. Серафина же скромно сидела сбоку и улыбалась. Она бы с радостью присоединилась, но общепринятые правила приличия не позволяли ей быть такой своевольной и открытой в эмоциях, как младший брат. Так ее учил отец: никогда не показывать истинные эмоции с незнакомцами. Свет в комнате включился на максимум, подразумевая начало утра. Без искусственного освещения на Фобосе было бы несколько темно, в особенности, когда спутник прячется за Марсом от Солнца, поэтому на Фобосе, как и на Марсе, едва ли не в каждом уголке установлены дополнительные источники освещения. Не только в зданиях, но и на улицах, парках, общественных местах. Норд на секунду отвлекся на отдаленное пролетающее мимо Фобоса Солнце, пока Арс висел у него на шее, поэтому и не заметил, как в спальню вошел еще один человек. — Мы вас обыскались. Нужно было сразу догадаться, где вы пропали, — ледяным голосом произнес Герцог и дети мигом вздрогнули, выпрямив спины в идеальной осанке. Арс сильнее ухватился за Норда, утыкаясь тому в шею, а Серафина подползла к брату ближе, пытаясь тоже попасть под защиту их нового друга. — Арс, ты снова уговорил Серафину пойти против моего приказа? Выразился ли я недостаточно четко, сказав, что входить без разрешения в чужие комнаты нельзя? Маленькая ручка девочки уцепилась за пижаму Норда и сердце парня вздрогнуло. Он набрался смелости, чтобы посмотреть в холодные глаза Герцога и бросить тому вызов. — Я разрешил им входить, поэтому не будь так зол. На лице Герцога промелькнуло раздражение, но он быстро смог подавить его. — Я не хотел тебя напугать, Норд. Не нужно защищать этих сорванцов. Не дай им втянуть тебя в их планы. — Ты напугал не меня, а их. Норд зарылся руками в рыжую и серебристую копну волос одновременно. Две пары золотых глаз благодарно уставились на него и парень мгновенно осознал, что раньше никто не защищал детей, как он. Никто не смел пойти против Герцога и его абсолютного слова. Отведя взгляд в сторону, Герцог тяжело вздохнул. Снова посмотрев на дочь с сыном на его лице не было ничего, кроме спокойствия и безразличия, словно не он сейчас был готов грозно отругать их. Мужчина подавил все негативные эмоции внутри себя, не позволив никому лицезреть вышедшего из себя Малхиора Адельманна. «Я впервые вижу, как он злится», — промелькнуло в голове Норда. — У тебя очень хорошие и умные дети. Они спрашивали у меня насчет гравитации. Интерес Норда к физике начался приблизительно с этого возраста, поэтому парень был рад привлечь кого-то из детей Адельманн в мир науки. Герцог должен был радоваться и гордиться тем, что его дети интересуются чем-то важным, а не виртуальными играми и бездельем, как остальные аристократы. Арс и Серафина — исключительно воспитанные и чудные детишки! — Я помню твое предупреждение насчет того, что мне нельзя заниматься их воспитанием и по всем важным вопросам отправлять к тебе, но я на сто процентов уверен в своих знаниях о гравитации и в состоянии рассказать им об этом самостоятельно. Если хочешь наказать кого-то, накажи меня. Ох, именно это Герцог и хотел сделать. Норд прочитал в золотых глазах необузданное желание, которые тот пытался скрыть за семью замками. Холодным и хладнокровным мужчина мог быть для остальных, но дома он снял защиту и приоткрыл настоящего себя. Норд ухватился за щель и теперь подглядывал, когда появился шанс за идеальную защиту. Существования правил значило то, что существует и наказание за их несоблюдение. То же правило с личным пространством. Исключительное глупое правило, придуманное скорее для того, чтобы наказать кого-то за нарушение и привить дисциплину, умение подчиняться. У баронессы тоже была создана целая сборка из правил, запрещающих делать буквально все! Норд прекрасно помнил, как часто ему доставалось от матери, когда ни брат, ни отец не видели. Мать сгоняла на нем его злость, ведь это был единственный способ Изабеллы не просто показать, а почувствовать власть. Именно к ощущении власти над всем и вся стремился Малхиор Адельманн. Норд не понимал, как раньше не смог понять это, ведь все было на поверхности! — Физика — твое поприще. Я уверен, что ты дашь Арсу и Серафине правильные знания, но в остальном оставь воспитание мне и Игнис. «Оставь воспитание мне и Игнис», — злобно повторил парень в мыслях, почувствовал первую стену между ними. — «На что ты надеялся, Норд? Шекспир — наполовину придуманный тобой образ, а Герцог — жестокая реальность. Ничто в мире не идеально.» Норд отвернулся от мужчины и через силу улыбнулся детям. Маленькие, испуганные детишки. Норд не сомневался, что отец любил их, но был не в силах выразить любовь. Чтобы великий Герцог опустился к сопливым чувствам? Конечно же нет! А что насчет матерей? Дают ли хоть они любовь этим детям?.. Норд уже знал ответ на вопрос. Серафина была холодна прямо как ее отец, поэтому пыталась не выражать свое стремление к родительской любви. Но по тому, как четырехлетняя девочка намертво уцепилась в Норда и подставляла макушку под его прикосновения, все становилось понятным. Арс же открыто выражал свою потребность. Громкий трехлетний мальчик, умный и активный не по годам, прямо-таки душил Норда, желая получить то, что не дает ему мать и отец. Представляя, какой бы была его жизнь, если бы в воспитании не был задействован Томас де ла Мотт, мягкий и милый мужчина, Норд задавался вопросом: были бы они с братом такими же, как Серафина с Арсом? Такими же стремящимися получить любовь от каждого незнакомца, протянувшему руку. «Не ты ли потянулся за этой рукой, стоило Шексприру уделить тебе немного внимания? Ты жалкий, Норд Лейтнер», — шептал разум горькие, но правдивые слова. Редкой любви Томаса де ла Мотта никогда не было достаточно. Так же, как наверняка недостаточно сестре с братом Адельманн. — Завтрак готов. Спуститесь, как будет готовы. Все ждут. С этими словами Герцог покинул комнату Норда. Комнату, в которую вторгся не получив то же разрешение, которое требовал от детей. Вот оно двуличие власти. Для того, чтобы собраться, Норду понадобилось около десяти минут. Большую часть времени он боролся с тем, чтобы любопытные дети не сломали его систему принтинга. Оказалось, что в их комнатах ее упрощенная версия. Может делать только еду и одежду — не больше, не меньше. Своеобразная детская защита, чтобы эти двое не создали что-то такое, чем могут друг другу случайно повредить. Наконец, до Норда дошло, что Адельманн рассердился не на ровном месте. Кто знает, что могли бы создать эти двое в комнатах других жителей поместья? Арс настоял на том, чтобы Норд надел парные с ними наряды и сам выбрал то, что создала система принтинга. Так, на Норде вновь оказались высокие голубые шорты и белая блузка, едва ли касающаяся тела. Пока парень пытался обуться, Серафина подошла к тому и без слов сделала Норду новую прическу. Зачесав волосы на бок, девочка закрепила цветок фиалки, который нашла в ванной. Один из тех, которые Норд только вчера надел для того, чтобы встретиться с Шекспиром. Что ж, они встретились, и теперь парень пребывал в величайшем замешательстве. С одной стороны все было прекрасно, его приняли хорошо, но… что-то тревожило. Это чувство появилось после сна, но заострилось после их утреннего разговора. Появилось какое-то невидимое напряжение, от которого Норд бы желал избавиться. Это напряжение не давало ему спокойно мыслить о будущем. Не давало здраво размышлять об их отношениях. Не давало спокойно вздохнуть в присутствии Адельманна… Рыжий мальчишка надулся, когда Норд отказал взять его на руки, но быстро разобижался, когда заметил, как парень пьет таблетки. Те самые, из-за которых и чувствовал себя столь отвратительно. Они были спрятаны под видом обычных таблеток, поэтому Герцог не должен был догадаться. Когда Норд закончит курс, состояние его здоровья будет находится на критической точке. Действие таблеток долголетия, которые он будет принимать на протяжении этого времени, сведется к минимуму, но Норд был готов пожертвовать десятком лет, когда у него в запасе еще двести. Так, никто не сможет догадаться о подмене до самого конца. Серафина и Ар взяли Норда за руки и потащили к сторону столовой, где уже собрались все. Почти все. Лилианы Вильфор не наблюдалось. Рассадка за столом тоже была странной. Малхиор сидел во главе стола, а по правую руку от него — Игнис Шатоден. Далее с той же правой стороны была Наоми Альвито с братьями Эглинтонами. Места слева, ближе к Герцогу, пустовали. И лишь одно в самом конце было занято Сильвией де Безьер, сидевшей напротив близнецов. Дети побежали к столу и уселись, оставляя Норду одно единственное свободное место за столом — по левую сторону от Главы Адельманн. «Я не должен здесь сидеть», — констатировал он, занимая место в неловкой тишине. — «Это место может принадлежать любому в этой комнате, но они отдали его мне. Место возле хозяина дома слишком почтенное, как для человека, который всего день на Фобосе. Так почему?» Наоми со второго конца стола помахала приветственно рукой, пока Игнис и Сильвия мягко улыбнулись. Близнецы никак не отреагировали. Казалось их больше интересовал салат, стоявший прямо перед ними, и его содержимое. Однако прикоснуться к блюду они смогли, когда Герцог взял в руки столовые приборы. Все ждали, когда хозяин дома начнет трапезу. Первые несколько минут все молча жевали, наслаждаясь едой. Норд, не привыкший к столь сытному завтраку, через силу впихнул в себя блинчики с медом и запил все огромной чашкой кофе. Говоря о еде, здесь ее было очень много, но больше впечатляло не количество, а разнообразие. Кто-то ел обычный салат, кто-то пасту, а кто-то даже суши, правда без рыбы, на которую у Герцога была аллергия. Казалось, что блинчики специально поставили ближе к Норду и детям, ведь только те их и ели. Парень с уничтожающим взглядом доедал последний блинчик, ненавидя, что его приписали к детям. Снова! Хотя, он и был этим ребенком. С Арсом и Серафиной их разница в возрасте составляла в разы меньше, чем разница с тем же Адельманном! — Мне сообщили, что у тебя проблемы со здоровьем, это так? Норд поднял взгляд на Игнис, сидевшую напротив него, и коротко кивнул. — Я взяла ответственность отвечать на твое состояние. Не волнуйся, Герцог сообщил, что ты боишься докторов, поэтому пока что обойдемся без них. Я думаю, ты достаточно взрослый мальчик и мне не придется следить за тем, принимаешь ты лекарства или нет. Однако мне нужно кое-что знать. Когда ты в последний раз принимал таблетки долголетия и когда следующий раз? Норд понимал, к чему этот вопрос. Принятие таблеток, продлевающих жизнь, имело чудодейственные эффект, но также вызывали стресс для организма, шок. Кто-то сразу после принятия мог упасть без сознания на целую неделю. Кого-то несколько дней мучал ужаснейший жар. А кто-то и вовсе ощущал непереносимую боль в суставах, ломающую тело. Каждый переносил процесс продолжения жизни по-разному, но неизменно раз в году сталкивался с этим. В этот период человек становился уязвимее младенца. Без помощи посторонних он не мог встать, сходить в уборную или даже поесть. А так, как на Фобосе не было никого, кроме семьи Адельманн, кто-то из них должен был позаботиться о Норде, когда тот впадет в это состояние. — Где-то через восемь месяцев, — ответил парень и задумался: сможете ли он легко перенести этот период, если принимает усугубляющие состояние лекарства. — Обычно я чувствую усталость, пару раз падал в обморок на день-два, но мой период длится не дольше нескольких дней и совершенно безболезненно. — Везунчик! — вскрикнула Наоми Альвито, подслушивающая их разговор. — Я неделю валяюсь в постели и не только встать не могу, даже говорить сложно! Шатоден улыбнулась удивленному парню, словив на себе его взгляд, и произнесла: — Это хорошо, потому что у всех нас, кроме Наоми, этот период проходит относительно легко. Дети тоже переносят его, как обычную простуду. Сообщишь мне за пару дней до приема, я достану тебе таблетки и прослежу на всякий случай, договорились? — Да, — радостно закивал парень. Впервые за ними собирается кто-то приглядывать во время особого периода. Баронессу никогда не интересовало, как старший сын перенесет прием таблеток, ведь летальность от этого, несмотря на побочные эффекты, была минимальной. Отец вечно находился в разъездах, пытаясь найти деньги для семьи. А Нордин и о себе позаботиться не мог, не то что о брате! Норд привык заботиться о себе сам. То, что о нем собирался кто-то позаботиться, даже женщина, знающая его всего день, не могло не радовать. Остальную часть завтрака Норд лениво попивал кофе, который оказался ни разу не бодрящим, и слушал размеренный голос супругов Герцогов обсуждающих рабочие моменты. Как оказалось, близнецы Эглинтоны вместе с Сильвией активно работают над озеленением и застройкой Марса. Кто бы мог подумать, что именно эти люди ответственны за столь быструю терраформацию. Жизнь марсиан совмещалась с активным озеленением и они никак не мешали друг другу. Симбиоз природы и человека в чистом виде благодаря трудам всего троих людей — Сильвии, Оскара и Оливера. Наоми, как и Игнис, отстраненно погрузились в планшеты, бороздя миры Сети. За столом было четко слышно лишь голос Сильвии и изредка Оскара и Оливера. Малхиор редко встревал в разговоры, да и говорил мало. Большую часть времени он уделял тому, что следил за детьми. Предупреждающим взглядом он неотрывно смотрел на Арса, который только и ждал возможности что-то сотворить. Серафина же сидела тихо, совершенно не обращая внимание на подначивание брата. Она слишком боялась и уважала отца, чтобы позволить детские шалости при нем. Норд, как и дети, тихо ждал, пока старшие позволят встать из-за стола. Спустя пять минут ожидания и скуки Норд почувствовал себя Арсом и попытался найти хоть что-нибудь, что может отвлечь от скуки, однако в этот момент Герцог закончил завтрак. Отложив столовые приборы, мужчина встал из-за стола и кивнул Норду идти за ним. Парень, как и дети, вскочил, радуясь, что трапеза закончилась. Арс стремительно побежал к ступенькам наверх, а Серафина грациозно проследовала за ним, при этом поблагодарив за завтрак. — Я обещал тебе экскурсию, — напомнил Адельманн о вчерашнем разговоре и направился вдоль столовой в гостиную. На первом этаже едва ли было, на что смотреть. На кухню никто из людей не заходил, ведь здешней территорией правили роботы. Они готовили, убирались и заведовали всем поместьем оттуда. Один из длинных коридоров вел прямо в домашнюю оранжерею, занимавшую едва ли не всю заднюю половину первого этажа. Именно здесь отдыхали супруги Адельманн, когда собирались вместе к концу рабочего дня или просто делали небольшой обеденный перерыв на чай. Второй этаж полностью состоял из личных комнат и небольших пристроек в виде кабинетов и санузлов к каждой. На третьем этаже спален было меньше и это оправдывалось тем, что больше всего пространства занимала библиотека, состоявшая из двух секций: для старинных книг, передающихся в семье Адельманн из поколения в поколения, и более новых. — Мы не зайдем в библиотеку? — спросил парень, когда Герцог вместо того, что провести его внутри, начал спускаться вниз. Старинная деревянная дверь в эту комнату отличалась от остальных металлических, поэтому приковала внимание Норда во время всей короткой прогулки третьим этажом. — Для всего свое время. Дальнейшая прогулка по владениям Адельманн проходила вне поместья. Почти всю свободную часть спутника Марса занимали огромные сады с разнообразными растениями. Оранжерея в доме казалась жалким подобием того, что Норд увидел в уличной оранжерее. Герцог не вдавался в детали, какие растут здесь цветы. Вряд ли он и сам помнил все названия, однако и Норду не было так интересно знать их все. Парень любил глазами, поэтому красивого вида оказалось достаточно, чтобы он растаял. Внутри оранжереи по каменным дорожкам ездило с десяток гуманоидоподобных андроидов, отвечающих за полив и удобрение растений. Внутри оранжереи была выстроена целая система, позволяющая братьям Эглинтонам занимается поточной работой, не заботясь о цветах все свое время. — Где-то здесь должны быть они… — пробубнил себе под мужчина, идя в вдоль оранжереи. — Сюда, Норд. Я нашел их. Парень шел сразу за Герцогом, поэтому мгновенно понял, о чем тот говорил. Впереди них растелился целый ковер из фиалок. Их фиолетовые лепестки, оттенялись золотыми тычинками, выделяя цветы среди сотен белых роз вокруг. — Насколько я помню, этот вид — те самые культурные растения, привезенные из Земли. Оскар и Оливер немного усовершенствовали их, сделав пригодными для условий Марса, поэтому листья фиалок стали темнее, но их лепестки в точности такие же, как задумала природа. Их листья стали ядовитыми, но цветки остались неизменно красивыми. Так же, как твои глаза. Ты болен телом, но прекрасен всем остальным. Это ли не чудо природного равновесия? Норд зарделся и отвел взгляд к цветам. И вот снова он был сражен всего несколькими словами! В такие моменты парень совершенно терялся. Человек перед ним говорил словами анонима с безразличным лицом Малхиора Адельманна! Норд задавался вопросом, кто же перед ним: Шекспир или его жених? Человек, любящий размышлять на философские и научные вопросы, или человек, ругающий детей за малейшую ошибку? Кто перед ним на самом деле? Норд боялся узнать правду на этот вопрос. — Равновесие, которое стоило мне нормальной жизни, — постарался ответить Норд так, как ответил бы брат. — К черту такое равновесие, как и эту природу. — «На свете нет такого волокна, Которым не гордилась бы она, Как не отыщешь и такой основы, Где не было бы ничего дурного. К примеру, этого цветка сосуды: Одно в них хорошо, другое худо. В его цветах — целебный аромат, А в листьях и корнях — сильнейший яд.» Легкий стих тихо сорвался с уст мужчины и он продолжил мысль: — Это равновесие, к которому стремится вселенский закон, но люди постоянно его нарушают. Я не говорю, что поддерживаю это. Была бы моя власть, я бы, как и любой человек, желал достигнуть чего-то выходящего за рамки сил и возможностей. Однако чтобы чего-то достигнуть, нужно что-то потерять. Боюсь, я страшусь услышать цену за собственную жадность. Для предка Норда, который желал необычных, уникальных потомков, цена была нулевой. Он никак не покаялся в совершенном преступлении против природы и не получил никакого ущерба, в отличие от его детей, внуков и правнуков. Было ли это справедливым равновесием? Норд так не считал. — А ты жадный человек? — Пытаюсь им не быть, но зачастую моя жадность порождена тем, с чем я не могу совладать. — Неужели у великого Герцога Адельманна есть слабости? Мужчина кратко ухмыльнулся. — Как и у всех, Норд. В конце концов, я обычный человек. «Если Малхиор Адельманн — обычный человек, то я — раб, всю жизнь проживший на шахтах Цереры», — хотелось сказать Норду, но он промолчал. Герцог уж никак не смахивал на среднестатического аристократа, что уж там говорить о человеке. Атмосфера, создаваемая его присутствием, заставляла всех вокруг дрожать от страха, любви и уважения. Норд знал многих аристократов, но лишь Адельманн вызывал все эти чувства одновременно. Подойдя к цветам, парень присел и потянулся к лепесткам. Были ли они того же цвета, что и его глаза? Норд не знал. Он не любил смотреть на отражение в зеркале, ведь видел там или мать, или тень здорового брата, которым тот должен был родиться. Иногда Норд хотел задать матери вопрос, почему она не воспользовалась довольно дешевой процедурой генной модификации и хотя бы немного не изменила внешность Норда и Нордина? Изабелла могла сделать их еще более прекрасными, или хотя бы более различными!.. Почему все Лейтнеры должны быть похожими друг на друга? Норд бы ни за что не пожелал своим детям участи всех Лейтнеров. Нежные гладкие фиолетовые лепестки перерастали в ядовитые мохнатые листья. Рука парня потянулась к последним, желая проверить, правда ли те ядовиты, но влечение к любопытству было остановлено Герцогом. Норд резко развернулся, почувствовав мужчину возвышающимся над ним. Слишком близко. — Ты какой-то не такой, как обычно. Я напугал тебя утром? — А какой я обычно? — сглотнув, спросил парень, смотря прямо в золотые глаза, обрамленные черными ресницами. Красота Малхиора вблизи пленяла. Немного полноватые, как для мужчины, бледные губы, которые так и хотелось попробовать на вкус. Были ли они такими же сладкими, как мед, что напоминал Норду цвет глаз мужчины, когда тот был в хорошем настроении? Блестящие черные волосы, идеально уложенные назад хотелось потрогать и проверить мягкие те или жесткие. По хорошо проглядываемым скулам за небольшой щетиной хотелось провести кончиками пальцем, чтобы ощутить их остроту и колкость. Близкая дистанция заставляла Норда осуществить желания, но он сопротивлялся, пытаясь сохранить хоть какое-то подобие приличия. Малхиор не был самым красивым мужчиной, которого встречал Норд, но атмосфера вокруг него: невесомая — обаятельности и аристократический шарм — делали его самым желанным. — Веселый. Резвый. С нестираемой улыбкой, — немного подумав, ответил мужчина, разглядывая каждый сантиметр неестественно бледного лица и кругов под глазами собеседника. — Тот парень, которого я знаю, не стал бы бояться меня. — Кто сказал, что я боюсь? Страх перед Шекспиром? Норд Лейтнер боялся неизвестности и будущего больше, чем какого-то человека. Рядом с Герцогом внутри проносилось слишком много эмоций, но все чаще — неловкость. Неловкость по разным причинам, начиная от банальной симпатии и заканчивая тем, что парень никак не мог привыкнуть к новой обстановке. — Я не знаю, как вести себя с тобой, — честно признался Норд, не видя смысла в сокрытии правды. — С одной стороны ты — Малхиор Адельманн, но с другой — Шекспир, поэтому я теряюсь! В один момент ты мягок, как тот человек, которого я знал, а в другой — холоден и суров… Я не испытываю страха или чего-то подобного! Почему я вообще должен бояться человека, который спас мою семью, верно? К концу Норд окончательно запутался, не зная, как правильно озвучить чувства. Фактически, они знакомы всего второй день, но уже состоят в близких отношениях из-за обстоятельств, но в тот же момент Шекспира он знает уже продолжительное время! И несмотря на это, Норд никак не мог перестать разделять образ Малхиора и Шекспира, вопреки тому, что это один и тот же человек! А соединить их никак не получается, потому что у мужчины слишком часто сменяется образ поведения. Вчера Малхиор был мягок, учтив и просто прекрасен в своей благородной джентльменской элегантности. Однако уже утром Норд лицезрел другие черты, резкие, грубые, и это… это поразило больше, чем он мог представить. Заставляло сомневаться, может ли он так открыто общаться с мужчиной, как делал в прошлом. Нет, это не страх перед Герцогом. Это говорит неуверенность Норда в будущем, ведь для уничтожения всего плана по спасению Лейтнеров, достаточно одной правды. Одной небольшой капли, которая заставит Лейтнеров спуститься по иерархической лестнице с аристократов в рабы. Он не был готов одной своей ошибкой обречь брата и мать на смерть. Было бы проще, если бы Норд мог просто рассказать Адельманну все, но… Что, если мужчина не поймет? Что, если оскорбится обманом и уничтожит их семью, ведь для него какие-то нищие бароны вовсе не ровня? Что, если правда навсегда уничтожит Шекспира и явит Норду лишь холодную часть — Герцога Адельманна? В конце концов, доверие Норда к Малхиору было не просто хрупко. Его не существовало. — Я все тот же человек и мне нравилось общаться с умным и смекалистым парнем, которым ты был на форуме, — серьезно произнес Адельманн. — Вчера ты спрашивал, разочаровался ли я, встретив тебя в реальности, и я готов сотни раз повторить, что нет. Ты превзошел все мои ожидания, мой Цветочек. Я и надеяться не мог, что человек, подаривший мне самые занимательные беседы в жизни, окажется таким, как ты. Мужчина потянулся к фиалке и, сорвав ту, уложил за прядь русых волос. — Оскар и Оливер убьют меня, если узнают, но мы им не скажем, договорились? Парень прыснул, а после громко рассмеялся. Вся неловкость, державшая его под жестким узлом, растворилась. — «У красоты — короткий путь. Срывай цветы в момент цветенья, Не обрекай ты их на тленье.» Как-то так ты говорил? — улыбнулся парень шире, смотря на оставшиеся листья на месте, где раньше цвел цветок. — Вижу, наши беседы пошли на пользу не только мне. Как для человека, который не любил читать, ты обладаешь хорошими познаниями в литературе. Уголок губ Герцога слабо приподнялся. — Мне пора работать. Хочешь остаться и посмотреть весь сад или пройдешься со мной к дому? Почти не раздумывая, Норд согласился на второе предложение и на радостях резко встал. Голова закружилась, но Герцог вовремя успел подхватить его под руку. — И все же, я считаю, что несмотря на болезнь, мы сумеем тебя немного откормить. Твой болезненный вид это не то, что должны видеть дети. — Неужели все так плохо? — хмыкнул Норд, крепко сжимая предплечье мужчины, чтобы удержать равновесие. Он явно не рассчитал силы, когда так стремительно поднялся. — Я бы сказал плачевно. Баронесса совершенно не кормит своих детей? Изабела Лейтнер едва ли заботилась тем, чем питался Норд, а вот за рационом младшего сына следила лучше, чем за собственным. Нордин питался исключительно полезной пищей, свежосорванными овощами и фруктами из лунных огородов, пока Норд перебивался тем, что слуги-роботы приготовили на несколько дней. Хотя в последнее время Норд проводил больше времени в разъездах, от этого и питался преимущественно энергетическими батончиками, литрами кофе и едой из системы принтинга. — Мама была занята Лунным проектом, — ответил Норд и даже не соврал, ведь Изабелла почти все время проводила в лаборатории. Они начали медленно идти к выходу. Герцог так и остался опорой, за которую Норду приходилось держаться. — Я много слышал о нем, поэтому и был заинтересован в инвестировании. Лунный проект воистину самый значимый проект для жителей Земли и Луны, если не сказать — для всей Земной Знати за последние несколько десятилетий. С этими словами Герцог замолчал. Все то время, пока они направлялись к выходу из оранжереи, мужчина размышлял над чем-то. Норд внимательно разглядывал цветы и растения. На смену привычным Земным фиалкам, розам, пионам, небольшим декоративным елкам и кленам пришли странные цветы и деревья, которых Норд никогда не видел прежде. Цветки з яркими неоновыми лепестками или же деревья с огромными круглыми листьями — все взращивало в парне любопытство. «Обязательно вернусь сюда», — пообещал тот себе, покидая оранжерею. Поместье Адельманнов уже виднелось вдали. Дойти до него не вязло бы и пяти минут. — Твой отец рассказывал, что мы с ним были знакомы? Норд застыл на месте и ошарашенно уставился на Адельманна. Это был вопрос, который, он никогда не ожидал услышать от Герцога. — Ты знал Томаса де ла Мотта?! — Знал — это громкое слово. Мы встретились пару раз, когда Томас прилетал на Марс из-за Лунного проекта. Конечно, отец Норда бывал во многих местах из-за их с баронессой проекта. Много, кто был знаком с ним, но Норд и предположить не мог, что среди этих людей будет человек, с которым он помолвлен! — Ты ведь знаешь о гравитационном магните, помогающем отталкивать Фобос от Марса? Знал ли Норд? Он несколько раз писал о нем доклад в Галактической Академии, каждый раз поражаясь столь масштабному изобретению! — Лет десять назад один из марсианских ученых внес коррективы в изобретение, чтобы то не воздействовало на траекторию Марса в целом, а лишь на Фобос, но захотел остаться анонимным! Парень хорошо помнил ту шумиху, что поднялась в высшем обществе. Ему было лет семь-восемь, когда мама и папа покинули Луну больше, чем на полгода в поисках человека, решившего наибольшую проблему Марса — изменение траектории из-за воздействия гигантского магнита. Никто не знал, кем являлся тот ученый, но аристократы открыли на него охоту, желая заполучить себе. Родители Норда не стали исключением. — Не совсем марсианский ученый. Игнис ведь живет на Фобосе, так что, считай, она фобосианский ученый. — Твоя старшая супруга была тем ученым?! Игнис Шатоден?! — еще больше удивился Норд, вспоминая милую рыжую женщину за столом, обещающую позаботиться о его здоровье. — Игнис хотела остаться анонимной, чтобы не поднимать шумиху вокруг нашей семьи. Лишь после ее смерти, я пообещал открыть тайну миру… Так вот твой отец однажды попросил меня разрешить ему детальнее изучить гравитационный магнит. Он интересовался им из-за Лунного проекта. — Папа предполагал, что если перенастроить ваше марсианское устройство под реалии Земли и Луны, чтобы оно наоборот притягивало, а не отталкивало, то что-то может и получиться… — вспоминал Норд редкие разговоры с отцом, когда был помладше. Создание не отталкивателя, а притягивателя только в десятки раз сильнейшего взаимодействия, ведь Луна — один из самых больших спутников Солнечной системы, не сравнимый с небольшими размерами самого Фобоса. Адельманн кивнул, соглашаясь со сказанным, и они продолжили свой путь к дому. — Томас хотел встретиться с Игнис, но так как я исполнял ее волю к анонимности, к сожалению, они не встретились. Игнис потом долго грызла локти, что так и не встретилась с самим Томасом де ла Моттом. Возможно, поэтому она была вне себя от счастья, когда я сообщил, что собираюсь привести на Фобос его сына. «Еще бы не грызла! Мой папа был гением!» — восхвалял любимого отца парень, вспоминая того за работой. Обычных супругов аристократов, таких как Томас де ла Мотт или Игнис Шатоден не ожидало ничего больше, чем клетка из поместья мужа или жены, где их запирали после брака. Однако были исключения. Та же Игнис заключила рабочий контракт с собственным мужем, а баронесса слишком любила Томаса, чтобы запретить ему заниматься делом всей жизни. Да и сама Изабелла получала пользу от гениального мужа, когда они работали сообща. Общество порицало активность супругов, которые были буквально созданы для удовлетворения похоти и желаний, но с Томасом обошлись более мягко, ведь тот происходил из семьи ученых, однажды спасших Землю. Семья де ла Мотт была той, кто разработал и соорудил искусственный озоновый слой для Земли, когда та потеряла его. К членам де ла Мотт относились с уважением, пускай они и являлись представителями из нищих дворян. Поэтому, когда Томас женился на Изабелле, войдя в семью Лейтнер, его научную деятельность не останавливали даже самые консервативные дворяне. — Тогда я впервые узнал о тебе, Норд. Томас весьма разговорчивый человек, а когда говорил о любимых вещах, таких как работа или дети, его было не заткнуть. «Папа рассказывал Малхиору обо мне, не ожидая, что через десяток лет я женюсь на этом мужчине. У судьбы странные шутки!» — все еще не мог поверить Норд в услышанное. За разговором они и не заметили, как подошли к заднему двору поместья. Мужчина неспешно поднялся на третий этаж и направился к кабинету, находившемся в нескольких комнатах от спальни Норда. Перед самими дверями вместо слов прощания Герцог заявил: — Ты похож на отца. — Еще бы я похож на голубоглазого шатена, — саркастично усмехнулся Норд, вспоминая папу. Ученый не был красавцем, но атмосфера вокруг него чем-то цепляла. Томас де ла Мотт был словно живым воплощением понятия «аристократия». Элегантный, сдержанный, начитанный и опрятный. Такой же, как Малхиор Адельманн. Возможно, поэтому сердце Норда билось быстрее, когда он смотрел на мужчину или сравнивал того с отцом. Возможно, причина была в другом, но Норд не решался понять ее истинный источник. — Я говорю о характере, — уточнил мужчина, сверля Норда взглядом. — Мама вот так не думает. Она считает, что мой брат похож на отца, а я — на нее. Причина, по которой Изабелла Лейтнер не переносит старшего сына, заключалась в том, что он был похож на нее, как две капли воды. Взрывной характер и желание все делать по-своему — точная копия баронессы. Изабелла просто не могла ужиться с Нордом под одной крышей! Им было тесно вдвоем, хотя в доме их жило четверо! После смерти Томаса, сводящего все ссоры матери и сына на нет, отвращение Изабеллы усилилось. А вот в младшем ребенке баронесса души не чаяла, ведь тот так напоминал ей любимого мужа. Нордин был слабым и умел подчиняться, но в то же время был покладистым и спокойным, прямо как Томас. Норд и сам неоднократно замечал схожесть брата с отцом, поэтому слова Герцога воспринял в штыки. «Я похож на мать, поэтому она меня ненавидит. Если бы она заметила во мне хоть что-то от папы, не стала бы вести себя, как последняя сука», — твердо был уверен Норд. Вряд ли бы она также радостно отдавала Нордина, если бы именно тот все-таки женился на Герцоге. Вряд ли бы она с улыбкой провожала любимого младшего сыночка! — «Матушка была рада избавиться от меня — нерадивого старшего сына, впитавшего все ее худшие черты.» — Как я уже сказал, когда речь касалась дорогих ему вещей, Томас был готов часами рассказывать о них. Не ты ли был тем, кто распинался о темной материи, как только я заговорил о ней? Ты заинтересовался, а после тебя уже было не остановить. Ты дал мне сколько информации о ней, что никакой бы профессор лучше не объяснил. Парень смутился. Он и правда немного переборщил с объемом информации, которую вылил на человека открывающим для себя мир физики. — Мне нравится то, как вы с Томасом изменяетесь, когда заговариваете о любимых вещах. А еще мне нравится ваш гениальный ум. Твой отец, несомненно был лучшим из лучших ученых, но я считаю что ты можешь достичь еще больших высот. «Не сомневаюсь, что смогу, но для этого нам с тобой придется разорвать помолвку. Это ли не равновесие, о котором ты так распинался? Для того, чтобы что-то обрести, ты должен что-то потеряться. В этом варианте я потеряю нашу связь с тобой навсегда», — отвернулся Норд, ведь сил улыбаться, думая о будущем прощании, у него не было. — «Мы знаем, кто мы есть, но не знаем, кем мы можем быть», — произнес Герцог перед тем, как закрыть дверь кабинета, оставив Норда одного в длинном коридоре. «Я — Норд Лейтнер, и у меня единственная судьба — стать бароном и защитить семью. Я знаю, кто я есть, и кем стану. Нет никаких «но» или «или». Моя судьба была предопределена с момента рождения», — твердо решил Норд еще не представляя, что слова Герцога, неожиданно для них двоих, окажутся пророческими. Человек может думать, что стопроцентно станет кем-то определенным, но окружающие факторы могут изменить его ожидания до неузнаваемости. Прошлое — неизменимая константа, будущее — легко изменяемая волатильность.