***
Дни шли по устоявшейся траектории. Алвин привык к дому Эндвейтов. Привык вставать до звонка будильника и смотреть сквозь окно своей комнаты на сонную Атеару. Привык засыпать раньше всех обитателей, не в силах смотреть на настоящее семейное счастье, которого был лишен. Привык к Стейнару и его одиннадцати супругам, перестал путать имена. Привык в шумному дню и тишине этажа Эндвейта. Время после ссоры неизбежно летело и, как бы Алвин не пытался больше не пересекаться с мужчиной, жить под одной крышей, в соседних комнатах и не видеть друг друга было невозможно. Сначала Эндвейт не появлялся на завтраках и ужинах под предлогом занятости, а после осознал, настолько по-детски ведет себя, и больше не пропускал трапезы в кругу семьи. Он не смотрел на Алвина, а Алвин — на него. Неловкость спасал лишь Стейнар, мило ворковавший с супругами и втягивающий обоих в разговор. Ни дня Алвин не проводил, не пытаясь понять, что же так вывело Эндвейта в их беседе. Казалось, они наконец сумели найти общий язык и вот… так вот просто разрушили то, что с трудом пытались построить. Их чистый лист оказался запятнан и Алвин был не уверен сможет ли выделить еще один, если бы Эндвейт извинился. Он не альбом, чтобы вырывать из себя страницы. Они попробовали раз и вот к чему все привело. Больше Алвин не верил в то, что дружба с Главой Эндвейт возможна. За приставкой с видеоиграми прошла первая неделя пребывания Алвина Греммера на Каэлоре. Герцог не связывался с ним, как и Эйнштейн. Алвин несколько раз был в шаге от того, чтобы написать Эйнштейну первым, но каждый раз его останавливал взгляд парня в котором читалась боль от предательства. Алвин был тем, кто привел его к Герцогу, хотя тот столько лет прятался! Юноша не знал, имеет ли право на общение. «Я никому не нужен», — усмехался парень, понимая, что ему и написать-то нет кому. Ни отцу, ни матери, ни девяти братьям и сестрам. Ни бывшим друзьям, с которым он стоял на митингах. Ни… а больше не было никого. Алвин знал так много людей, но никто из них не был достаточно близок. Множество знакомых и ни одного человека, которого он бы мог назвать настоящим другом. Одиночество Алвина замечал лишь Стейнар. Он дал ребенку период для адаптации, надеясь, что хандра пройдет, но Алвин лишь погружался в мысли. На восьмой день пребывания тот и вовсе вышел с комнаты только для того, чтобы поесть, после чего сразу же заперся в спальне. Стейнар больше не мог смотреть на угасающего парня и решил действовать. — Так дело не пойдет, — сказал тот, снимая из Алвина шлем виртуальной реальности. Серые глаза с вопросом уставились на мужчину. — Мой сын — придурок, я знаю, можешь не прощать его. Я не собираюсь замолвлять за него словечко. Пусть страдает в одиночестве, раз такой умный! — махнул рукой мужчина и откинул шлем на кровать. — Я нашел тебе работу. Так что поднимай свою безумно красивую, но ленивую грустную задницу и иди за мной. Стейнар подмигнул и исчез за дверями. Алвин только и успел, что заметить, как тот начал спускать к себе на этаж, где рядом с комнатой располагался кабинет бывшего Главы Эндвейт. Алвин мельком уже осматривал это место, но впервые видел здесь кого-то. Юноша ожидал увидеть кого-угодно из супруг Стейнара, но на этот раз это был самый неожиданный человек, которого Алвин только мог представить. Мэйсон Карлайл. — Давно не виделись, малой. — Привет! — радостно воскликнул Алвин и направился к мужчине, дружески приобняв того. — Твой прилет совершенно вылетел у меня из головы! — Не знал, что мой прилет так обрадует тебя, — мягко улыбнулся Мэйсон, легко похлопав Алвина по спине. Эйнштейн несколько раз напоминал тому по приезду позаботиться о ребенке, ведь Делан этого точно не сможет сделать. — Все лучше, чем общество Эндвейта. — Снова поссорились? — Мы вроде как начали все чистого листа и без обид, но он испортил все. Эндвейт — придурок! — недовольно вскрикнул Алвин, а услышав тихий смех сбоку, быстро спохватился: — Уж простите, Стейнар. — Нет-нет, — замахал рукой свекор. — Сам не понимаю, как кто-то может выносить этот его характер. Кажется, у Делана он с подросткового возраста только ухудшился. Алвин искреннее рассмеялся вместе со Стейнаром, а Мэйсон лишь мягко улыбнулся, ожидая, пока юноша отпустит его. Мать Делана заварила им чай и уселась рядом со Стейнаром. — Как я уже говорил, Алвин, я нашел для тебя работу. Занятие на время, пока ты на Каэлоре. Мэйсон рассказывал, что у тебя хорошие способности в взламывании чего-то. «Даже не удивляюсь, что Мэйсон знает о моих возможностях. В конце концов, он — глава безопасности», — кивнул Алвин, понимая, почему Стейнар вызвал именно Мэйсона, когда захотел узнать об Алвине побольше. — Предлагаете работать на вас хакером? — брови Алвина взлетели вверх. — Слишком заманчивое предложение, но ты ведь не планируешь остаться на Каэлоре надолго. Поэтому мы с Мэйсоном обговорили кое-что и решили, что ты бы мог помочь нам кое с чем… Старшая сестра Мэйсона занимается поиском заболевших. Для этого ей нужно много способных людей. Я думаю, ты сможешь запросто отследить чей-то след по камере и вычислить его местонахождение, не так ли? Ты ведь умный мальчик. Алвин залился краской. Найти кого-то? Запросто. Только бы планшет помощнее того, что у него есть, и он бы обнаружил любого! — Если ты согласен, то Мэйсон познакомит тебя с Габриэль уже сегодня. Она глава штаба по борьбе с болезнью и не имеет времени выходить за пределы больницы, поэтому Мэйсон свозит тебя прямо к ней. Конечно, если ты не боишься заразиться… — Я согласен, — согласился Алвин ни разу не раздумывая. Плевать, что думал Эндвейт. Плевать, на безопасность. Алвин просто хотел, наконец, выйти за пределы апартаментов, подышать свежим воздухом и увидеть людей! Эти вечные мысли об Эндвейте и нахождение в его доме угнетали хуже некуда! Дальнейший разговор Алвин внимательно слушал размышления Стейнара с Мэйсоном о карантинных нововведениях, а сам попивал чай, перебрасываясь взглядами с матерью Делана. Она то и делала, что подсовывала юноше печенье и конфеты. Ее теплая улыбка и сладости — все, что нужно было Алвину для восстановления настроения. По окончанию разговора Мэйсон дал Алвину двадцать минут на сборы, а сам спустился на шесть уровней ниже в свои апартаменты, чтобы сменить одежду. Как оказалось, Мэйсон прилетел на Каэлор не дольше часа назад и сразу же отправился на ковер к Главе, а после и его отцу. Мэйсона разрывался между Эндвейтами и, кажется, это приносило ему удовольствия. Алвин еще никогда не видел человека, которому настолько могло нравиться работать. Настоящий трудоголик. Алвин встретил мужчину на крыше ровно спустя двадцать минут. Он стоял у «Ларса-4», не решаясь зайти внутрь. Мэйсон похлопал ребенка по плечу, подождав пока тот соберется и сделает шаг внутрь. Лететь «Ларсом-4» Алвин не хотел. Слишком много воспоминаний с того времени, как он открыл себя Эндвейту, до утра рассказывая о своем увлечении программированием. А сейчас, смотря на мостик, где они проводили часы за чашками сладкого какао и крепкого эспрессо… Алвину хотелось зашить себе рот, чтобы больше никогда в жизни не открывать сердце. «Я слишком доверчив и в этом моя проблема. До Эндвейта мне попадались лишь хорошие люди, но не всегда везет», — вздохнул Алвин, садясь за второе капитанское место возле Мэйсона. В этот раз звездолетом управлял не искусственный интеллект, а Карлайл. Его недоверие к технике неизменно со временем. Алвина забавляло, как бедный Ларс пытается уговорить Мэйсона дать тому управление, но мужчина уперся на своем. Чтобы Алвин увидел вблизи Атеару, телохранитель полетел дольше и загруженнее маршрутом. Алвин едва ли не вылез на поверхность панели управления, чтобы вблизи рассмотреть главные улицы центра города. Такой большой, такой технологичный, такой живой… и такой же пустынный. Сначала Алвин лишь подумал, что ему показалось, но когда они пролетали небольшой парк, находившийся между пятью башнями в центре Атеары, сомнения развелись. Люди словно вымерли, хотя кое-где можно было найти людей, с ног до головы замотанных в одежду. Карантин длился уже неделю. Люди привыкли к комендантскому часу и постоянным проверкам на наличие болезни, однако страх заражения никуда не делся. Алвин видел это по испуганным глазам тех жителей, что буквально бежали к месту работы, боясь выходить на пределы офисов или дома. Забавно, ведь наибольший шанс заразиться именно от домашних или коллег. Больница располагалась во втором "кольце" полукруга Атеары. Мэйсон приземлился на забитую кораблями парковку, заставил Алвина сразу же надеть защитный костюм, не выходя из звездолета. Лишь пару раз проверив герметичность и своего костюма, и костюма Алвина, Карлайл открыл двери «Ларса-4». Больницы корпорации Эндвейт отличались от медицинских учреждений Знати своим гигантским размером. Все из-за разницы в количестве людей, проживающих в корпорациях. Несмотря на то, что официально в галактике были побеждены все болезни, больницы до сих пор были важными центрами, где диагностировали и лечили заболевания. Врачи все еще оставались затребованной профессией, ведь пускай высший класс из-за таблеток долголетия почти не нуждался в медицинской помощи, в ней нуждался средний класс и, конечно же, рабы. В памяти Алвина внезапно всплыл давний разговор с Эйнштейном. Парень рассказывал, что носить клеймо раба в корпорации Эндвейт не проклятие, а гордость. «Интересно, а лечат их также, как и средняков? Если хоть один раб в этой больнице?» — усмехнулся парень, смотря на десятиэтажное здание. — «Сомневаюсь.» Габриэль Карлайл показалась Алвину чудесной женщиной. Веселой и не теряющей надежду, несмотря на то, что находилась в самом центре эпидемии. Ее глаза выглядели уставшими, а волосы — немытыми. Габриэль срочно требовался отдых, что неустанно повторял ее старший брат все время их разговора. Конечно, Габриэль была не против еще одного работника. Единственное, что ее смутило, так это возраст Алвина. Несовершеннолетние никогда не работали на нее, к тому же в столь опасных условиях. Однако Алвин заверил, что для работы ему нужен лишь планшет и базовая информация об возможном пропавшем из радаров зараженном. Это была первая встреча брата и сестры Карлайл, поэтому Алвин решил дать тем немного времени вместе перед тем, они вновь разлучаться. Юноша направился вдоль длинного коридора и свернул в еще один такой же длинный. Чтобы скоротать время, он блуждал этажом, наполненным докторами и исследователями инопланетного микроорганизма, пока не наткнулся на крыло с больными. Алвин остановился. Несколько раз подумал об опасности, но любопытство взяло верх. Алвин шагнул внутрь пустынного коридора. Все палаты были закрыты и изолированы. Алвин шел вдоль них, заглядывая в небольшие дверные окошки на зараженных. Лица людей, их пол и возраст сменялись, но каждый из них имел схожие черты — сухие и ссохшееся от обезвоживания тело, покрасневшее лицо и которого стекали капли пота, быстрое и хриплое дыхание. Но больше всего Алвину заполнился взгляд полного отчаяния. Каждый из них принял неизбежное. Каждый знал, что не доживет до конца недели. Каждый… Юноша сглотнул, дойдя к последней палате. В нем лежала девушка на год или два младше самого Алвина. В ее глазах по-прежнему сверкал огонек надежды. Она обратила внимание на юношу, их глаза встретились и больная улыбнулась ему. Она несколько раз махнула рукой, зазывая того войти. Алвин потянулся к металлическим дверям, удивляясь, как здесь нет никакой защитного механизма. Войти мог кто-угодно. — Слишком молод, как для доктора, — улыбнулась девушка и сразу же зашлась кашлем, пытаясь прикрыться одеялом. — Я… — Алвин запнулся, не зная, что вообще здесь забыл. — Помогаю найти заболевших. — А-а, — понимающе протянула та, откидываясь обратно на мокрую от пота подушку. — Ищешь смертников. Алвин отвел взгляд и заметил стоящий на небольшом столике букет цветов, фрукты и плюшевый мишка. Кто-то явно не хотел, чтобы эта девушка умирала. Такая молодая, такая жизнерадостная, такая желанная… обреченная на погибель. — Как давно ты здесь? — сглотнув, спросил юноша. — День или два. Из-за температуры мне сложно соображать, — усмехнулась та. — Я возвращалась с универа и упала без сознания прямо в метро. Не знаю, кто меня заразил, ведь я вроде как держала дистанцию с одногруппниками… Я помню лишь, что держалась за поручни в поезде, а потом мир резко начал крутить перед глазами, а после — погас. Девушка потянулась к чашке воды и Алвин заметил, как ее руки зашлись в дрожи. Он подошел к ней и помог, ни разу не боясь микроорганизмов на ее коже, только и ждущих их близкого контакта. — Забавно, да? Я умираю от каких-то инопланетян. — Ты не умираешь, — возразил Алвин, помогая наклонить чашку так, чтобы девушка не вылила всю воду на себя. — Спроси это у зеленых человечков, живущих внутри меня, — тихо рассмеялась девушка, но улыбка была настолько приторна, настолько же и лжива. — Знаешь, чему я радуюсь больше всего? Тому, что не заразила никого из семьи… Моей сестре всего два. Я видела, как быстро умирают дети. Один мальчик, сверстник моей сестры, лежал в палате напротив. Утром они поселили его, а вечером уже выносили тело… Алвин не знал, что сказать. Не мог выдавить из себя ни единого слова. Тихо забрал чашку в больной и поставил назад. — Ну, я прожила не такую уж и плохую жизнь, — пожала та плечами. — Жаль только родителей и… Она запнулась, едва не сронив из губ драгоценное имя. Девушка посмотрела сквозь Алвина на плюшевого мишку и улыбнулась сквозь наворачивающиеся слезы. Ей было жалко оставлять любимого человека одного. Вот о чем она сожалела в свои последние дни. Жалела не себя, а тех, кого покидает… — Иди. Не хочу, чтобы ты занял пустую палату напротив. Девушка напоследок улыбнулась и помахала Алвину рукой, когда тот закрыл за собой двери и быстро зашагал назад к кабинету Габриэль. В один момент его шаг сорвался на бег и остановился лишь забившись в тихий и темный угол, где никто не мог увидеть его слез. Он рыдал и не мог вытереть слез из-за защитного костюма и маски у себя на лице. Рыдал впервые так сильно навзрыд после того, как узнал о смерти друзей во время последних кровавых митингов. Хотелось снять костюм, вернуться обратно к незнакомке и крепко обнять ее… «Лучше бы я умер вместо нее», — промелькнула мысль в голове парня. — «За мной никто не будет скорбеть так, как за ней.» Алвин Греммер был одинок. У него не было никого, лишь множество знакомых, которые и имени его настоящего не знали. Никто бы не подарил ему цветы в последние дни. Никто бы не подарил мишку, чтобы умирая, руки помнили ощущение чего-то мягкого и приятного под пальцами. Никто бы не пришел к нему на могилу. Рожденный для того, чтобы быть проданным, он умер бы, чтобы навсегда быть забытым… Мэйсон нашел Алвина, когда тот уже успокоился. Парень мирно сидел под кабинетом Габриэль и Карлайлу даже в голову не пришло, что тот куда-то уходил. Они встретились взглядами. Алвин улыбнулся и поблагодарил Мэйсона за работу. Так он мог внести хоть какой-то вклад в борьбу с болезнью. Может, именно благодаря его усилиям меньше людей подхватят болезнь. Меньше людей потеряют близких. Он решил жить дальше и улыбаться, несмотря ни на что. Ведь та незнакомка улыбалась вопреки неизбежному концу. Чтобы не плакать, эта девушка смеялась, пытаясь напугать жизнерадостностью смерть. Однако она не учла одного: смерть не боится ничего. Спустя два дня ее не стало.Глава 37. Карантин
10 ноября 2023 г. в 09:59
Первый день в Атеаре Алвин Греммер провел в компании Стейнара Эндвейта и его одиннадцати супруг. Для того, чтобы познакомиться с апартаментами Эндвейтов понадобилось время до самого ужина. Пятиэтажный комплекс включал в себя два этажа, выделенных исключительно под спальни, так как каждый супруг Стейнара нуждался в личной комнате. Четвертый этаж принадлежал Делану, где находилась его комната, кабинет и несколько гостевых комнат, одну из которых занимал Эйнштейн. На последнем этаже сделали лаундж-зону. Для любителей спорта был построен спортивный уголок со спортивными принадлежностями и тренажерами. Для ценителей чтения, рисования и просмотров фильмов выделена целая зона с множеством пуфиков, диванов, подвесных кресел и небольших столиков разного размера.
Стейнар с гордостью показал весь дом и лишь этаж сына оставил Алвину исследовать самостоятельно. Время близилось к ужину и старик любезно попросил спуститься Алвина через полчаса после того, как тот осмотрит новое место жительства. Поднявшись на этаж Делана, Алвин погрузился в полную тишину, что невозможно было сделать рядом со свекром и его супругами. Юноша не понимал, как Стейнар живет в постоянном шуме одиннадцати людей!
«Эйнштейн правильно подобрал слово. Это не дом, это дурдом!» — усмехнулся Алвин, ни разу не подразумевая за словами ничего плохого.
Этаж Главы разительно отличался от остальных. Здесь превалировали темные тона, что идеально сочетались с десятками растений, выращиваемых прямо в доме. Подсветка для них служила освещением и для всего коридора, который вел в небольшую гостиную. Вещей, как и мебели здесь было немного. На темно-фиолетовом диване возле панорамного окна лежал скомканный плед, который Эндвейт оставил перед тем, как улететь в Солнечную систему. Недалеко от дивана расположился шкаф из разнообразными голографическими книгами преимущественно сборниками законами корпорации Эндвейт и способами ведения бизнеса, а также десятками рамок, на которых были запечатлены видео с людьми.
Алвин подошел ближе и присмотрелся к первой фотографии. Семейная фотография Эндвейтов. В центре сидел старый седой мужчина с поразительно зелеными и мудрыми глазами, держа на коленях юного мальчика с таким же серьезным и не по годам умным выражением лица. Сбоку стоял улыбающийся миловидный мужчина, в котором можно было легко узнать Стейнара Эндвейта. За пятьдесят лет с момента снятия фотографии он не изменился.
«Так вот в кого он пошел. Полная копия Блейда Эндвейта», — поразился Алвин, разглядывая старого мужчину на фото.
Юноша провел взглядом и по остальным фотографиям. День вступления Делана в Галактическую Академию. День получения диплома. День выпуска первого «Ларса-4» под руководством юного наследника. День становления Главой. На всех фотографиях мужчина был запечатлен один или же с отцом и лишь на двух последних рядом с ним стоял поразительно красивый парень с длинными волосами, черными, как ночь, глазами и несмываемой улыбкой. Алвин мгновенно узнал Эйнштейна, а присмотревшись заметил и Мэйсона вдали, который верно следовал за хозяином.
Последняя фотография была сделана в лаборатории. Эйнштейн в белом халате держит в руках черный металл. То была единственная фотография, на которой в глазах Эндвейта кроме скуки и спокойствия отображалось едва ли заметная надежда. Надежда на исполнения мечты всей его жизни.
Оторвавшись от созерцания чужой личной жизни, Алвин начал искать свою комнату. Первой от гостиной оказалась спальня Эндвейта. Алвин случайно зашел в нее, ища приготовленную Стейнаром спальню для него. Комната Делана была немного светлее гостиной и коридора, но все также выделялась темными тонами, сливавшимися с ярко-зеленой подсветкой. В центре спальни небольшая двуспальная кровать с черного металла и зеленой постелью. Кроме зеленого уголка, кровати, гардеробной и личного сан-узла — комната Делана Эндвейт не имела ничего. Опрятная, чистая и уютная.
«В стиле Делана Эндвейта», — хмыкнул Алвин, направляясь в комнату напротив.
Эта комната принадлежала Эйнштейну. Алвин понял это по бардаку, разбросанным вещам, скомканным постелям и сотни смятых чертежей. Юноша подобрал один из них и увидел причудливые рисунок какой-то запчасти. В остальном спальня ученого мало чем отличалась от спальни Эндвейта. Единственное различие — черно-фиолетовая цветовая гамма и наличие в углу чертежного стола.
На этаже оставалось всего две двери. В одной из них Алвин обнаружил кабинет Эндвейта, а во второй, та что являлась соседней к спальне Эндвейта — свою. Было видно, что комната давно пустовала. Поставленные кровать и шкаф были новыми, как и одежда внутри гардеробной. Стейнар постарался, чтобы угодить ребенку. Алвин не мог не оценить стараний.
За полчаса он смог полностью все осмотреть и спуститься за стол к началу ужина. Почти все супруги хозяйничали на кухне, помогая готовить еду на всех. Алвин заметил Стейнара за столом. В этот раз у него на коленях умостился мужчина, заплетавший за щеки один из пончиков, оставленных на десерт. Стейнар разговаривал с сидящей напротив биологической матерью Делана и изредка вытирал из уголков рта крем от пончика на лице любимого.
На сердце Алвина Греммера навалился камень.
Греммеры никогда не были дружны. Никогда не трапезничали вместе, если того не требовал этикет с гостями. Никогда не разговаривали вот так по душам. Никогда женам Седрика Греммера не позволялось беззаботно поцеловать мужа в щеку, не то что свободно сесть тому на колени, выражая привязанность. Никогда дети Седрика не любили отца, а отец не любил никого, кроме наследника. Никогда матери не любили детей от мужчины, за которого их продали. Никогда…
Алвин ненавидел свою семью за то, что она была такой… типически аристократической. Все его друзья с Академии жаловались на таких же безучастных родителей, пытающихся найти им достойную партию и продать подороже. Алвин не был одинок в своих страданиях, но в то же время ему так хотелось хоть раз ощутить настоящей родительской любви или хотя бы беззаботную атмосферу настоящего дома. Такую, какую создал Стейнар Эндвейт для своего сына в их доме.
— Алвин! — махнул рукой мужчина, зазывая за стол.
Юноша неловко подошел к столу и сел за свободное место возле свекра. Он молча наблюдал за тем, как Стейнар продолжил кокетничать с женой, попутно уделяя внимание каждому из супругов. Никто из них не казался обижен или озлоблен тем, что кому-то достается больше внимания. Каждый мужчина и женщина получали любовь старшего Эндвейта, а с остальными супругами сложили исключительно дружеские отношения. Каждый здесь был по собственному желанию и согласился разделять любовь Стейнара. Идеальный гарем, который только мог представить себе Алвин.
Для юноши понятия многобрачия было частью аристократической жизни. Седрик готовил младшего сына к тому, что придется делить будущего мужа или жену с другими, но Алвин никогда не понимал идею многобрачия. Для него, если уж и испытываешь к кому-то чувства, то другой человек в этих отношениях станет лишь помехой…
— Господин Эндвейт не появиться на ужине? — спросил Алвин, когда все супруги уселись, а на Делана так и не было накрыто.
— Делан? — удивился мужчина, словно действительно забыл о сыне. Он посмотрел на время на наручных часах. — Точно, мы как раз успели! Дорогая, включи пожалуйста новостной канал связи.
Мужчина обратился к темноволосой женщине сидевшей недалеко и та с помощью кольцо связи включила вывела над столом пятипанельную голограмму, чтобы каждому за круглым столом было видно трансляцию.
Алвин уставился на двоих телеведущих, рассказывающих о новостях корпорации Эндвейт. Один из них закончил рассказывать о происшествии на одной из планет корпорации и резко прервался, сказав, что сейчас последует экстренное обращение Главы Эндвейт. Еще несколько секунд и на экране появился Делан в официальном зеленом костюме корпорации Эндвейт. На его голове появилась небольшая зеленая шляпа, удивительно шедшая мужчине по мнению Алвина.
— Мои верные поданные, — обратился мужчина с нечитаемым выражением лица, но с тоном голоса, заставляющих даже Алвина дрожать от страха и почитания. — Сегодня мне придется поведать вам о страшном событии, с которым только могло столкнуться человечество. На территории нашей корпорации была обнаружена болезнь. Наши лучшие ученые на протяжении последних недель днями и ночами пытались найти лекарство, но к сожалению, все попытки безуспешны.
Делан сделал небольшую паузу, давая возможность переварить услышанное.
— Вы спросите, что же это за болезнь? Как она появилась в нашей корпорации? Чтобы ответить на эти вопросы, мне придется официально подтвердить слухи, бродящие Млечным Путем в последние десятилетия. Да, во внешних рукавах галактики были замечены твердые и редкие вещества, газы, а также металлы, которые состоят с элементов, несуществующих в таблице Менделеева. Мы не оглашали этой информации простым гражданам, дабы не поднимать панику. Мои лучшие ученые годами изучали найденные вещества и достигли больших результатов, которые со временем будут опубликованы для ознакомления общественности… Однако три недели назад на одном из новых металлов были обнаружены инопланетные микроорганизмы, находящиеся в спячке. Они вступили в контакт с человеком и пробудились.
Мужчина вновь остановился, чтобы граждане осознали услышанное. Алвин не мог не заметить появившиеся темные круги под глазами мужчины. С утра их еще не было.
— Это официальный первый контакт с другой жизнью. К сожалению, для многих моих поданных — плачевный финал. Микроорганизм передается с помощью физического контакта. Касания, слюна, кровь — все это может стать причиной заражения. Радует одно: микроорганизмы умирают при контакте с воздухом, но не стоит недооценивать их. Это умные маленькие существа, из-за которых ваше тело за неделю сгорит изнутри. Повторяю, лекарства нет. Его не существует. Мои ученые не прекратят попыток разработать, но… — Глава замер и его глаза устремились на каждого гражданина по ту сторону экрана. — Вас ждет неминуемая смерть в случае заражения.
Тело Алвина прокатился табун мурашек от интонации голоса и взгляда Эндвейта. Как и во всех присутствующих за столом, улыбка с лица которых исчезла сразу же после слов о болезни. Пускай супругам было известно о болезни, никто не знал страшные детали, оглашенные Деланом.
— К сожалению, мне придется прибегнуть к крайним мерам и ввести карантин. Теперь на улицах будут стоять карантинные пункты, проверяющие на наличие заражения. С завтрашнего дня введен комендантский час с полуночи до пяти утра. Всех людей, нарушающих комендантский час ожидает наказание. Прошу также удержаться от любого вида контакта с другими людьми. На работе и даже дома помните о том, что касание может стать фатальным для вас или ваших родных… Для некоторых из вас такие меры могут показаться излишними, но уверяю, когда после моей речи в Сети появиться вся информация о новой болезни, вы поменяете свое мнение. Карантин будет введен с завтрашнего дня и на целый месяц. За это время мои люди сумеют найти все цепочки заболевших и уберечь остальных граждан от гибели. Карантинные меры будут действовать, пока последний зараженный в корпорации не будет обнаружен, а болезнь — побеждена.
Делан прикрыл глаза, вспоминая атмосферу отчаяния и безвыходности, витающую в больнице. Она словно прицепилась к нему и все время преследовала аж до самого обращения к народу.
— Также, у меня есть сведения, что болезнь уже вышла за пределы нашей корпорации. Как Глава корпорации Эндвейт, я советую всем остальным корпорациям прибегнуть к карантину и тем же мерам. Сейчас стоит вопрос о выживании человечества и я, Делан Эндвейт, готов протянуть руку желающим корпорациям, чтобы проспонсировать карантинную кампанию во имя выживания.
Далее на экране показали Габриэль Карлайл, которая начала детальнее рассказывать о болезни и о том, как уберечься от нее. Женщина настаивала на том, чтобы с появлением первых симптомов люди мгновенно обращались в больницы, а также не действовали безрассудно. Изоляция и месяц без какого-либо контракта — единственный способ побороть болезнь. Теперь от каждого зараженного зависело будущее всего человечества. Они умрут, но их дети и внуки будут жить, не боясь умереть от мимолетного касания.
Алвин продолжал слушать старшую сестру Мэйсона, а в голове только и крутилась одна единственная мысль.
«Он соврал…» — не мог поверить юноша, сжимая вилку. — «Глава Эндвейт соврал всей чертовой галактике!»
— Алвин? — Стейнар коснулся юношу за плечо, возвращая того из мыслей. — Что такое?
— Ваш сын соврал. Насчет того, куда распространилась болезнь. Я ведь читал отчеты и точно знаю, что она не вышла за пределы корпорации Эндвейт!
Юноша положил вилку обратно на стол. После речи Эндвейта, известия о болезни и карантине аппетит, как рукой сняло.
— Ты читал старые отчеты, — махнул рукой мужчина. — Раньше заболевшими были только ученые, их родные и их лечащие врачи, но ты упустил тот факт, что те же ученые, их семьи и врачи ездили общественным транспортом. Где-то они могли случайно коснуться оголенной кожи незнакомца. Кто-то чихнул в метро и люди недалеко от инфицированного стали новыми разносчиками. Кто знает, не вылетел ли кто из этих незнакомцев за пределы корпорации? Не недооценивай болезнь.
Алвин хотел возразить, но поразмышлял над доводами предыдущего Главы еще раз и понял, что те весьма логичны. Он потупил взгляд, но вздрогнул от громко смеха Стейнара.
— Хах, ты бы видел свое выражение! — усмехнулся мужчина, потрепав светлые кудри Алвина. Серые глаза удивленно уставились на свекра. — Конечно, Делан соврал. Люди Габриэль нашли и отследили большинство первоначальных разносчиков болезни. Некоторые из них успели улететь на другие планеты, но все они в пределах корпорации Эндвейт. Как только Габриэль осознала масштабы болезни, всех пассажиров рейсов в другие корпорации стали проверять на наличие болезни под видом обычной санэпидем проверки… Так что вся болезнь сейчас располагается на нашей территории, поэтому ее проще контролировать и все еще есть возможность победить. Повезло, что мы вовремя среагировали.
Пожал плечами Стейнар и вернулся к еде. Тот выглядел таким же безмятежным, как и раньше. Словно его совсем не волновала болезнь. Словно он был уверен, что они запросто победят ее всего на месяц!
— Но почему ваш сын соврал?! — вновь задал вопрос Алвин, совершенно не понимая, зачем прибегать ко лжи и пугать все население галактики.
— Да потому что он у меня хитрый малый, — хихикнул мужчина. Осознав, что Алвин не отстанет с вопросами, мужчина решил объяснить все от и до, пока тонкими кусочками нарезал причудливый синий овощ. — Как думаешь, Алвин, как много у Делана врагов? Нет, можешь не отвечать. Я и так тебе скажу: больше, чем ты можешь когда-либо себе представить. Столь же врагов и у нашей корпорации. Карантин ослабит ее, сделает уязвимее в их глазах.
— Поэтому он соврал, чтобы и в остальных корпорациях ввели карантин. Если сделать вид, что все уязвимы, то никто не посмеет напасть на действительно уязвимого… — пришел к выводу Алвин и удивился тому, как ловко придумал все Делан. К тому же, введения карантина в других корпорациях станет лишь плюсом, если вдруг кто-то из зараженных случайным образом все же попал на территорию другой корпорации до введения жесткого карантинного контроля.
«Да, пускай временами Эндвейт и был ублюдком, но он великолепный стратег», — подумал Алвин возвращаясь к еде.
— А ты умный ребенок, — похвалил Стейнар Алвина. — Не зря Эйнштейн попросил позаботиться о тебе.
— Эйнштейн?!
— Ага, он написал мне перед твоим приездом. Сказал, поставить сына на место и понянчиться с тобой. Я только рад. У нас давно дома не было детей, не так ли, милые? — подмигнул мужчина супругам и те унисон ответили согласием.
Атмосфера за столом вернулась к прежней, оставив после себя лишь неприятное послевкусие от известия о болезни. Никто не решался заговорить о печальном, поэтому за столом доминировали разговоре о моде, спорте и кулинарии — то, что заботило супруг старшего Эндвейта больше всего.
К концу ужина Делан так и не появился. Супруги переместились на последний этаж в зону отдыха, явно не собираясь идти спать. Алвину тоже предлагались составить им компанию, но юноша извинился, сказав, что слишком устал от перелета.
Поднявшись на этаж Делана, Алвин направился в свою спальню. Юноша наполнил ванную водой и полчаса откисал в воде, игрался с пеной и слушал на фоне ненавязчивый обзор новой игры, в которую хотел сыграть. Наличие ванной было огромным плюсом для юноши, ведь на «Ларсе-4» имелся лишь компактный душ. Попариться и побрызгаться в воде не было возможности еще с отеля на кольцах Сатурна.
Переодевшись в любимую пижаму с принтом оленят, Алвин упал на кровать и сразу не отрубился, стоило голове коснуться подушки. Он терялся в догадках, что больше вымотало его: долгий перелет или Стейнар Эндвейт, весь день таскавший его по всем апартаментам.
Спокойная ночь без сновидений сменилась солнечным утром. Яркие лучи разбудили парня раньше поставленного для всех жителей дома будильника. Две звезды Каэлор, заливали утренним светом светлое лицо Алвина, заставив юношу открыть глаза. От Паллады Солнце находилось на приличном расстоянии, даря куда меньше света, чем Земле или Марсу, поэтому члены семьи Греммер не привыкли к столь яркому и близкому свечению.
Алвин перевернулся на другой бок, но не смог вновь уснуть. Поднявшись, он закинул руки вверх и потянулся, сладко зевая. Первой мыслью Алвина с утра стало «какао», но системы принтинга в спальне он не нашел, а бродить по дому до того, как проснутся хозяева, не хотелось, поэтому Алвин выглянул в гостиную, припоминая, что где-то здесь стояло устройство.
Он не знал, вернулся ли Эндвейт домой после полуночи, поэтому максимально прошел мимо его комнаты. Система принтинга обнаружилась встроенной в металлическую панель с горизонтальной подсветкой возле шкафа. Алвин запросил свой любимый напиток и сонно улыбнулся себе под нос, смотря, как в чашке чудесным образом появляется бодрящая жидкость.
Поддев горячую чашку пальцами, Алвин направился к дивану напротив панорамного окна, где открывался потрясающий вид на затуманенный и спящий город. Однако стоило юноше подойти, как от испуга он чуть не разлил на себя какао. Делан Эндвейт, обняв одну из диванных подушек лежал закутанный с ног до головы в зеленый плед. Волосы спутались во время сна, губы пересохшие и приоткрытые, а между бровями засела складка, словно тому снилось что-то не очень приятное.
Алвин сел на пол возле окна, поставил какао на стеклянный столик между ним и диваном. На одном из кресел лежал еще один плед и юноша закутался в него, чтобы сидеть у окна не было так уж холодно. Алвин время от времени согревался напитком, наблюдая за тем, как туман исчезает, а люди снизу оживают. Юноша не знал, что обычно в такое время Атеара уже должна быть до отказа заполнена людьми, спешащими на работу. К сожалению, сегодня немного людей спешили покидать дома.
Первый день карантина.
Сидеть рядом со спящим мужчиной в этот раз было на удивление уютно. Перед глазами все еще стоял тот устрашающий и грозный образ Главы Эндвейт, который юноша видел по новостям. Этот образ никак не отвечал тому Эндвейту, которого Алвин видел перед собой. Такого уставшего, потрепанного работой, стрессом и загруженностью после долгого отсутствия на Каэлоре… В который раз Алвин отметил, каким человечным становиться Эндвейт по время сна. По-человечески уязвимым и живым без напускной серьезности и маски отчужденности.
Алвин потянулся к чашке и звук керамики по стеклу пробудил Делана. Мужчина недовольно прищурился, вылезая из-под пледа. В зеленых глазах отобразилось удивление и смятение. Сонливость не позволила им там быстро исчезнуть за маской серьезности.
— У вас есть одна отвратительная привычка, Эндвейт, — улыбнулся Алвин себе под нос, делая последний глоток какао.
Мужчина несколько раз моргнул, не понимая правда ли юноша перед ним или ему снится. Когда Эндвейт привстал, бумаги, с которыми тот лежал в обнимку, полетели на пол к остальным документам, над которыми Делан провел ночь.
— Какая? — пробурчал мужчина себе нос, потирая глаза.
— Засыпать за работой.
Алвин кивнул на тот бардак из бумаги и потухших панелей с данными и аналитикой. И это все несмотря на, что у мужчины имелся кабинет! На кольцах Сатурна было точно также. Номер мужчины имел как спальню, так и кабинет, но тот все равно засыпал на диване в гостиной за кипой работы. Встреча с сонным Эндвейтом — единственное событие, когда Алвин сумел расслабиться рядом с Эндвейтом в пределах Земной Знати. Прямо, как сейчас.
— У тебя тоже есть одна такая привычка, Греммер.
— И какая же?
— Неконтролируемое употребление сахара, что вредно для детей.
Алвин взглянул на пустую чашку и залился смехом. Ну да, еще на «Ларсе-4» Эндвейт подметил нездоровую тягу Алвина к сладкому какао. Юноша пил его вместо воды, еды и просто потому что скучно. Ни дня Алвин Греммер не проводил без, как минимум, четырех чашек какао с огромным количеством сахара в содержании.
— И ведь это не одна твоя плохая привычка. Давай не забывать, что это уже второй раз, когда ты подкрадываешься ко мне во время сна, — приподнял бровь мужчина и Алвин быстро понял, что мужчина уловил игривую атмосферу. Утреннее настроение Делана было лучшем, чем его потрепанный вид. — А еще я не услышал «доброе утро». Снова.
В контексте не всплыло слово «невоспитанный» и Алвин чувствовал, что Делан и не подумал о нем, намекая на то, что тот снова пропустил приветствие.
— Доброе утро, Глава Эндвейт, — официально произнес Алвин и слегка склонил голову в почтении, после чего залился смехом.
— Так-то лучше.
Мужчина поднял уголок губ и потянулся к упавшим бумагам. Алвин помог собрать те и вернулся обратно на место у окна на полу. Тем временем Делан, замотавшись в плед, направился к системе принтинга и сделал себе крепкое эспрессо. Вот — настоящий бодрящий напиток и без толики вредного сахара!
Вернувшись назад на диван, мужчина уставился на юношу, любопытно рассматривая сия явление в его гостиной. Алвин Греммер на полу его гостиной. Сидит в его пледе и пьет какао с его чашки. Даже Эйнштейн не прикасался к вещам Делана, зная, как тот это ненавидит. К удивлению, Делан не ощутил прилива раздражения, лишь умиротворение и покой рядом с ни разу не спокойным и не умиротворяющим юношей.
— Почему ты не спишь? Еще слишком рано.
— Не спиться, — пожал плечами Алвин, отставляя пустую чашку на стол. — На Палладе никогда не было так ярко, как на Каэлоре. Одновременно две звезды в небе… вид, конечно, потрясающий!
— Значит, ты не смотрел на небо ночью, — усмехнулся мужчина. — Два солнца это, конечно, красиво, но четыре луны… как по мне ночной Каэлор намного прекраснее дневного.
Алвин сделал мысленную пометку сегодня же выбраться на крышу здания и посмотреть на луны.
— Никогда бы не подумал, что такой человек, как вы, может настолько любить собственную планету и народ. И я говорю не о патриотизме, а о настоящей любви… Я слушал вашу вчерашнюю речь. То, ради чего вы всем соврали… — Алвин потупил взгляд, теряясь в словах и нервно теребя пальцы, но ему хотелось это озвучить. — Я уважаю это. Всегда думал, что все Главы корпораций одинаковы, но вы так отличаетесь… Хотел бы я, чтобы у Знати однажды появился такой же лидер.
Юноша обнял колени руками и прислонился к стеклу, отведя взгляд на распростершийся вдоль горизонта океан. Повисла неловкая тишина и Алвин пригнул голову, спрятавшись за кудрявой блондинистой челкой. Улыбка погасла.
«Ну вот, я снова ляпнул о Земных, хотя знал, как Эндвейт реагирует на Знать», — винил себя юноша, но внутренний голос шептал иное: — «Нет, Алвин, ты сказал именно то, что желал озвучить. Сам же хотел подергать за ниточки и посмотреть на его реакцию относительно Знати. Ты ведь наивно думаешь, что его отношения изменились из-за перемирия с тобой. Глупый ребенок.»
Алвин пытался придумать какую-то другую тему для разговора, чтобы сгладить неловкость, как вдруг Эндвейт спросил:
— А как же твой Герцог? — продолжил тему Делан, вспоминая золотые змеиные глаза. — Ты ведь твердил, что он хочет изменить Знать. Разве он не любит свой народ?
Юноша несколько раз моргнул, не веря, что они впервые заговорили о Знати и Эндвейт не состроил гримасу отвращения!
— Мой Герцог любит лишь свою семью. Он долгое время заботился о марсианах, ведь это было его родовой обязанностью, как Главы семьи Адельманн, но к остальным простолюдинам… — Алвин разочарованно мотнул головой. Герцог никогда не проявлял сочувствия ни к кому. Даже к бедному восемнадцатилетнему юноше, скованному в наручниках за свои убеждения. — Стремление Герцога к реформациям подкреплены иными причинами, но точно не благополучием для всех и вся. Оно подкреплено его личными мотивами, о которых мне ничего не известно.
Алвин вспомнил, как удивился, когда узнал, что Малхиор Адельманн решит поиграть в политика. Адельманны, которые веками являлись нейтральными и не вмешивались в противостояния власти и оппозиции, вдруг решили не просто вмешаться, а принять главенство! Да и Герцог никогда не был политиком и не высказывал желания к еще большей власти, чем уже имеет. Однако несколько лет назад все изменилось и спустя недолгую борьбу, Адельманн получил должность Главы.
Какие причины привели его к этому? Что заставило его поменять мнение о системе и устремиться на путь реформирования? Никто, в том числе Алвин, не мог разгадать эту тайну.
— Для этого Герцогу нужен я. Ал служит связью между Герцогом и простолюдинами, понимаете? Люди любят меня, а я сделал все, чтобы они полюбили его, пускай эта любовь и будет односторонней… Но даже я не настолько люблю свой народ, чтобы соврать ради него в открытую всей галактике!
Поступок Эндвейта поразил Алвина больше, чем он мог себе представить. А еще он показал, что мужчина более многогранная личность, чем юноше казалось сначала. Делан умеет любить и быть привязанным. Его любовь к подданным это доказывает. Не такая уж он и бездушная тварь, заботящаяся лишь о себе и машинах, как Алвин думал раньше.
«Личные стремление привели к власти, говоришь?» — задумался Делан, вспоминая о ситуации Эйнштейна с Герцогом. От друга не было ни единственного звонка за все две недели, хотя тот постоянно отправлял отчеты о продвижении подготовки к запуску добычи. — «Кажется, я знаю, откуда у этих стремлений растут ноги. То, как Адельманн смотрел на Эйнштейна… Так не смотрят на человека, которого любили. Так смотря на идею, которую десятилетиями не мог добиться. Одержимость ради которой пойдешь на все. Прямо как я готов пойти на все лишь бы суметь отправиться в другую галактику… Не так уж мы с Герцогом и отличаемся.»
Так близки к желаемому, но в то же время не в силах его получить прямо здесь и сейчас. Делан знал это чувство. Если бы не эпидемия и разборки с Земными, он уже бы строил корабль, а концу года устремился к БМО. Также, как Герцог живет под одной крышей с человеком, который никогда не простит его за прошлые ошибки…
— Иногда мне кажется, что я знаю планы Герцога, — продолжил юноша. Он не наткнулся на сопротивление и отвращения Эндвейта, поэтому ему снесло крышу. Он ни с кем не обсуждал этого, а ведь так хотелось! Кто бы мог подумать, что собеседником станет Эндвейт! — Он не задержится долго на посту Главы Знати. Как только Арс наберется опыта, а оппозиция будет окончательно придушена, отдаст сыну корпорацию. Арс любит свой народ больше, чем кто-либо. Мы познакомились с ним на митингах, вы знали? Конечно, он скрывал свой личность, как и я. Помогал финансово в организации митингов. Ближе мы познакомились после того, как Герцог официально нас познакомил, но… Я знаю, чувствую, что Арс будет хорошим Главой.
Арс Адельманн получил знания об искусстве политики в Галактической Академии. Воспитанный Малхиором и Эйнштейном, как теперь знал Алвин, Арс не мог не вырасти прекрасным человеком, а собственные стремление парня к равному будущему для всех делали его лучшим претендентом на место Главы. Лучший из возможных.
— А ты никогда не задумывался стать Главой? Адельманн ведь одним из первых законов разрешил младшим детям аристократов занимать любые должности. Как я понял, так он открыл доступ младшему сыну до участия в политике.
«Скорее позволил Эйнштейну унаследовать титул барона Лейтнер», — промелькнула совершенно очевидная мысль в голове Алвина. Хотя, зная Герцога, тот скорее решил два вопроса одним махом.
— Я — Глава? — фыркнул Алвин, подавившись самой мыслью. — Нет, я… Я никогда не планировал задерживаться в Знати подолгу. Хочу увидеть мир, когда закончу с помощью Герцогу. Отправлюсь путешествовать. Я ведь никогда не был дальше Сатурна, а поездка на Каэлор — моя первая.
Юноша присмотрелся к необычно пустынному розовому пляжу. Раньше он никогда не видел, чтобы песчаные дюны могут быть от природы столь яркого кораллового цвета. А как еще много необычайных вещей он увидит в Млечном Пути, когда сумеет покинуть Знать?! Мир ведь такой большой! Алвин хотел увидеть хотя бы его часть!
— Да и, как я сказал, Герцог готовит место Главы для Арса. Я и сам думаю, что Арс отлично подойдет. Нет, я на все сто уверен в это!
Эндвейт прищурил глаза, внимательно наблюдая за реакцией парня. Такой амбициозный, но без какого-либо стремления к власти.
— Звучит, словно ты отлично знаешь младшего Адельманна, — хмыкнул Делан, наблюдая сквозь прозрачную полупустую чашку за юношей.
— Не то чтобы… — неловко улыбнулся Алвин. Сложив ноги в позу бабочки, он окончательно развернулся к Делану, оперившись на стеклянную стену. — Я вроде как нравлюсь ему… Арс не говорил об этом, но по тому, как Герцог не раз намекал присмотреться к его сыну… Я ведь не тупой, понимаете? Арс постоянно пытался найти способ пообщаться. Даже когда папа запер меня под домашним арестом, Арс посылал своих шпионов на Палладу. Они приносили мне одноразовые устройства связи. Его настойчивость часто раздражала, но это качество, как Главы, очень поможет ему в будущем.
А еще на одном из последних митингов Арс поцеловал его. Вдохновленный атмосферой и количеством последователей, Алвин ответил на поцелуй, но совсем скоро пожалел. Он поцеловал не приятного в общении незнакомца, всеми силами показывающему симпатию, а младшего сына Герцога! Конечно, Алвин попросил Арса молчать о произошедшем. Юноша боялся, что связь с Арсом может помешать выстроить рабочие отношения с Герцогом, но вскоре понял: Адельманн был бы только рад свести их вместе.
Но признаться в поцелуе на эмоциях Делану Эндвейту?
«Зачем я вообще рассказал Эндвейту об этом?!» — паниковал Алвин. Его понесло еще в тот момент, когда Эндвейт не отказался выслушать о Герцоге. И вот теперь Алвин едва ли смог остановиться, свалив на Эндвейта слишком много информации.
— Ты был бы хорошей партией для Главы Знати, — сквозь зубы произнес мужчина, не понимая, почему эта слова там сложно ему даются. — У вас небольшая разница в возрасте и я понимая ход мыслей Адельманна на этот счет.
— Но мне не нравится Арс, — пытался разрулить ситуацию Алвин, понимая, что вообще не стоило поднимать эту тему. — Да, Арс обаятельный, красивый, умный, но… Во-первых, мы оба младшие сыновья и, даже если систему изменить, нас будут еще долго преследовать слухи, а, во-вторых, у нас никогда не заходило ничего дальше флирта.
Легкого флирта, поцелуя и зажиманий в переулку во время потасовок на митингах — точно больше ничего. У Алвине бурлило подростковое желание изведать больше о близости двух человек и нарушить все правила относительно невинности младших детей. А скрытый за лживым именем Арс, который был первым парнем, что проявил открытое внимание, казался Алвину идеальным кандидатом. Рыжий парень с широкой улыбкой и лисьим обаянием.
О поцелуе юноша сразу же пожалел и жалеет до сих пор. Кто же знал, что от одного ответного поцелуя может возникнуть неловкость, которая сопровождает их отношения на протяжении трех лет?! Да и Арс словно зациклился на идее получить его. Словно тот ответный поцелуй действительно что-то значил…
— Значит, первые попытки все же были? — продолжил расспрашивать Делан.
— Да какая разница? — нервно хихикнул Алвин, будучи готовым провалиться со стыда под землю в любой момент. — Я покину Знать, как только моя роль в революции закончиться.
— Вот как значит, — все, что сказал Эндвейт перед тем, как допил остатки эспрессо за несколько глотков.
Звук будильника громко прозвенел на весь дом. Через двадцать минут все должны были спуститься на завтрак, а перед этим привести себя в порядок и вылезти из пижам. Эндвейт поставил оставил грязную чашку на столе и направился в свою комнату. Алвин встал, аккуратно снял с себя плед и сложил тот на диване, пока взгляд не зацепился за Делана. Эндвейт так и стоял у открытой двери в свою комнату, сверля его взглядом.
Впервые таким резким за время их перемирия.
— Знаешь, что забавно? - на лице Делана засияла усмешка, а руки сильнее надавили на металлическую дверь впереди. - Твой отец так разглагольствовал о том, какой его сын невинный, когда пытался продать тебя, но кажется он упустил многое в твоей жизни.
От тона Эндвейта по телу пробежался табун мурашек. Атмосфера резко изменилась, превратившись в ту тяжелую, что сопровождала их в Земной Знати. Алвин ощущал, как их медленно затягивает в прежнюю пучину, из которой им чудом удалось вылезти.
— Не то чтобы, я ведь все равно… — Алвин запнулся, покраснев с ног до головы. — Давайте закроем тему, ладно?
— Девственник? — продолжал напирать Делан, буравя взглядом.
— Какая разница? Все спят со всеми, — пожал плечами юноша, вспоминая Эйнштейна. Из воспоминаний Ларса Алвин даже вспомнить не мог со сколькими людьми парень летал в мотель. Счет шел на десятки, если ни на сотни.
— Значит, ты все же трахнулся с младшим Адельманном?
Алвин моргнул один раз, второй, третий, но так и не мог поверить, что Эндвейт действительно это произнес. Как тема вообще зашла об этом? И почему Эндвейта так задели слова Седрика Греммера? Алвин точно знал, что большинство младших детей до того, как быть проданы, успевают улизнуть из Академии и переспать с выбраным им человеком. Единственная свобода до того, как их жизнь превратится в ад. Алвин бы и сам, наверное, так и сделал, переспал бы с Арсом, но…
Что-то его останавливало. Каждый раз, когда он целовался с кем-то, неважно девушка или парень, он останавливался, не заходя дальше. Он не боялся пойти против системы. Не боялся пойти против отца, хотя постоянно оправдывался этим. Зато он боялся стать ближе с кем-то. Боялся открыть сердце, а в ответ его растопчут, как это было с его семьей. Он был обречен любить ее, пока Греммеры изрядно плевали в его душу безразличием.
Но поведения Эндвейта, такое резкое и столь знакомое со времен Земной Знати… Алвин сжал кулаки и поднял взгляд. В серых глазах читался вызов. Да, он помнил это покалывающее изнутри чувство, когда Эндвейт делал удар и хотелось контратаковать с тройной силой. Когда они достигали дна пучины обоюдной ненависти друг к другу.
— Даже если и трахнулся, то что? — спросил тот, оскалившись. — Я так подумал, что не так уж Арс мне и не нравится. Он будет мил со мной, будет любить и по крайней мере не будет бить. Выйти за него не было бы так уж плохо, как за вас.
На скулах Делана заходили желваки, настолько сильно тот сжал челюсти.
— А я то думал… Какой же ты все-таки… Аристократ.
Одно единственное слово прошлось лезвием по сердцу парня. Но врагу нельзя было показывать слабость. Алвин продолжил ухмыляться, смотря прямо в зеленые ненавистные глаза.
— Хах, а вы все такой же ублюдок из корпорации! Как я только мог забыться и почувствовать уважение к такому, как вы?!
Алвин резко выдохнул и развернулся спиной к Эндвейту. Океанский штиль ни капли не умиротворял. Обида была так сильна, что Алвин стоял в шаге от того, чтобы разрыдаться. Как он только мог довериться, такому человеку, как Эндвейт? Как только мог открыться ему? Как только мог...
— Надеюсь, карантин закончиться и я улечу домой, а после… — плечи юноши сжались и он обнял сам себя. — Наши с вами пути никогда не пересекутся.
Несколько секунд — и Алвин вздрогнул от того, с каким грохотом захлопнулись металлические двери спальни Эндвейта.
И вот они вернулись к тому, с чего начинали. Понятного для обоих чувства. Ненависти.