***
Доктор Кастор являлся старым мужчиной, известным в научных кругах, как лучший эпидемиолог корпорации. Давным-давно Габриэль Карлайл была одной из его студенток в Каэлорском Медицинском Университете. Не очень умная, но стремящая учиться девушка всегда нравилась Кастеру и он не разу не удивился, узнав, что именно ее Глава Эндвейт назначил главной по борьбе с медиумиозом. Кастор предложил свои услуги в поиске вакцины Габриэль сразу же после того, как увидел бывшую студентку на новостном канале после экстренного включения Главы с объявлением о карантине. Инопланетные микроорганизмы были хитрыми, не то слово. Кастор испробовал все известные науке методы для их убийства, но внутри тела человека те были полностью неуязвимы. Они вырабатывали иммунитет к любому подавляющему их веществу или среде, что бы ученые всего Млечного Пути не пытались придумать. Многие исследователи бросили попытки поиска вакцины и сосредоточились на нахождении способа продление жизни умирающему. Кастор отказывался сдаваться. Среди сотен миллионов зараженных однажды должен был появиться кто-то с иммунитетом. Это был их единственный шанс одолеть медиумизм. Старый доктор верил в это, продолжая исследовать медиумиоз под началом бывшей ученицы. И вот, когда обычно собранная Габриэль ворвалась в его лаборатория с криками о чуде, старик знал: особенный человек нашелся. Карлайл и Кастор провели полную диагностику тела юноши. Результаты поразили всех. На четвертый день вместо смерти доктора констатировали начало периода восстановления. Антитела в теле Алвина Греммера побеждали инопланетные микроорганизмы. Кастор отметил негативную тенденцию к их размножению и по прогнозам Габриэль за три дня в теле юноши не останется ни одного враждебного инопланетянина. — Вы в этом уверены? — в который раз спросил Глава, присутствие которого старик никак не ожидал в палате больного. Тем более сидящего на кушетке и сжимающего руку больного сквозь защитный костюм. Кастор мгновенно просек, что этот больной не совсем уж обычный. По крайней мере, точно особенный для Главы. — Глава, заверяю вас, этот мальчик переживет еще всех нас. Меня уж точно, — хохотнул старик и еще раз пересмотрел полученные результаты сканирования на планшете. Он и сам иногда не верил в то, что видел. — Но почему у него иммунитет? — Делан сильнее сжал ладонь Алвина, который никак не просыпался. Пока доктора проводили исследования прошло утро и скоро должен был закончиться полдник. Мужчина места себе не находил. — Это из-за возраста? Мне говорили, что медиумиоз не щадит ни молодых, ни взрослых. Кастор переглянулся с Карлайл. — У Габриэль есть теория, но мы не сможем ее проверить до того, как мальчик не проснется, — неуверенно протянул старик, почесав бороду за защитным костюмом. — И в чем же заключается эта теория? — недоверчиво посмотрел Делан на докторов. — Таблетки долголетия, — ответила Габриэль, довольно ухмыляясь. — Алвин единственный среди заболевших в корпорации Эндвейт, да и вероятно во всем Млечном Пути, кто пил эти таблетки. Его организм с детства устойчивее к любым болезням и травмам. Конечно, я не исключала, что из-за этих таблеток болезнь будет развивать по-другому. Собственно, поэтому я и контролировала развитие его болезни лично вместо того, чтобы поручить эту работу менее занятому медперсоналу… Однако сверхрегенерация Алвина перестала работать еще в первые часы после заражения. Развитие болезни тоже ничем не отличалось от других заболевших. Разве что Алвина постоянно клонило в сон и вторая стадия наступила быстрее, чем мы предполагали. Габриэль сумбурно объяснить все, что было у нее на уме. А было много. Она сбивалась в мыслях. Пыталась не разбрасываться научными терминами и объяснить Главе все на пальцах. Просто и понятно — вот что хотел услышать Эндвейт и Габриэль пыталась, как могла, но слишком нервничала. Она стояла перед великим открытием, благодаря которому миллионы умирающих прямо сейчас по всему Млечному Пути могут быть спасены! — Понимаете, дело не только в сильном организме и развитом с детства иммунитете… Если Алвин принимал очередную дозу таблеток несколько месяцев назад, то концентрация этого вещества в его крови все еще высока. Мы также не отрицаем возможность, что именно таблетки долголетия и есть тем самым лекарством против медиумиоза, благодаря которому Алвин преодолел болезнь. Может быть, что некий элемент в их составе — ключ к лекарству, понимаете? У нас много теорий, но все они лишь останутся догадками, пока Алвин не даст ответ. Делан нахмурился, скосил взгляд на Алвина. Его сон был похож на смерть. Он совершенно не шевелился, не двигал глазами за сомкнутыми ресницами, не шевелил пальцами. Лишь медленно, совсем незаметно вздымающаяся грудь напоминала мужчине, что Алвин жив. Первый выживший в эпидемии медиумиоза. Делан не верил в чудеса и тем более не верил обманчивой жестокой Вселенной. То, почему Алвин выжил на краю смерти, должна была быть причина. И теории Габриэль с таблетками долголетия вполне подходят под эту причину, однако Делана не покидали сомнения. — Возможно вы знаете, когда мальчик принимал таблетки? — спросил старик, заметив задумчивость Главы. — Нет, — мотнул готовой Делан и сильнее насупился. — Но кое в чем ваша теория рушиться. Не думаю, что причина выздоровления Ала в таблетках. — Почему?! — моргнула несколько раз Габриэль. Эта теория была самой вероятной из всех, что она могла придумать! И все детали так хорошо складывались в общую картину! — Человек, который заказал похищение Ала в тот раз, думал, что Ал знает формулу лекарства, о котором тогда ходили слухи. Он хотел его, потому что сам был болен, отчаялся и дошел до того, что вторгся на мою территорию, похитив моего человека, — объяснил Делан Габриэль. Мэйсон не рассказывал ей детали похищения в тот раз. Лишь немногие знали о вмешательстве корпорации Адвайта и Делан хотел оставить тот инцидент под графом «строго секретно» и без имен. — Важно то, что тот человек был представителем высшего общества. Он принимал таблетки с рождения, как и Ал. Старик совсем сошел с ума, когда узнал, что умирает. — Старик? — резко выхватила Габриэль с контекста. — Если он был достаточно стар, то велика вероятность, что таблетки просто уже не действовали на его тело. Сами знаете, как это бывает. Первая седина, а после десять лет — и смерть. Глава Адвайта и правда был стар. Все знали, что он доживает свои последние года. Если после появления седины почивший Глава Адвайта перестал принимать уже бесполезные таблетки, то вполне понятно, почему тот умер. «Нет. Он не умер, его убили», — напомнил себе Делан. Он был тем, кто приказал Амиру Адвайта убить собственного отца за то, что тот сделал с Алвином. — «Есть вероятность, что мы все неправы и старый Адвайта бы не умер от медиумиоза, если бы Амир его не убил. Быть может у него тоже был иммунитет… Что ж, этого мы уже не узнаем.» — И когда же он проснется? — спросил Делан, положив руку на лоб парня. Холодный. Удивительно прохладный и вовсе без жара. — Почему его сон такой глубокий? — Это индивидуальный иммунный ответ, — мгновенного ответила Габриэль. — Не вижу смысла будить его. Пусть поспит. Доктора ушли сразу же после того, как еще раз провели замеры состояния юноши и взяли кровь, чтобы начать исследование антител. Эндвейт остался наедине с мирно спящим юношей. Он залез на кровать и обнял Алвина, придвинув к себя. Если бы сон был обычным, Алвин уже точно бы проснулся и уставился на него сонным недовольным взглядом. Опустив голову на подушку и последний раз взглянув на Алвина, мужчина окунулся в такой же глубокий сон. За последних двенадцать часов Делан пережил то, что не пожелаешь никому. Мысленно похоронил еще живого человека. Вряд ли он когда-либо сможет отойти от этой ночи. Она оставила на нем несмываемый след, который Алвину придется до конца дней заглаживать своим присутствием.***
Незаметно для всех подкралась теплая летняя ночь, сменив ужасно жаркий каэлорский день. Два солнца смиловались над жителями планеты и прислали на замену четыре луны. Их розовое сияние разливалось по планете, даря улицам невероятную романтическую атмосферу. Каэлорцы, вопреки жаре, любили летние вечера. Если бы не комендантский час, на улицами и в особенности в парками Атеары разгуливали бы тысячи человек. Экзотическое розовое ночное освещение всегда завораживало Алвина. Он никак не ожидал, что это же невероятно яркое свечение разбудит его от вечного сна. Из панорамного окна больницы на него светили два самых больших спутника Каэлора, в три разы больше Луны. Алвин потер глаза, удивляясь легкости в руках и всем теле. «Вот так и выглядит жизнь после смерти?» — удивился юноша, никогда неверящий в то, что после смерти существует что-либо. Алвин знал, что некоторые аристократы до сих пор верят в Бога и последующей жизни в раю, но Греммеры никогда не были верующими. Алвин легко поднялся и сел на край кровати. Он оглядел палату, всмотрелся в десятки плюшевых медведей и бурундучков, подаренных Эндвейтом. Грустная улыбка застыла на его лице и он поднялся. Тело чувствовалось удивительно реальным. Алвин поднял руку и вверх и потянулся, хрустя каждой частичкой тела. Ничего не болело и не горело от жара. Он подошел к окну и выглянул наружу. Вид за окном не изменился в загробном мире. Юноша развернулся спиной к окну, чтобы запрыгнуть на подоконник, да так и замер. На кровати, с которой он только что встал, лежал еще один человек. Он скрутился на самом краю и накрылся одеялом. — Совсем ничего не понимаю… — протянул Алвин, подойдя к кровати. Эндвейт мирно сопел, развернувшись спиной к стене. Такой живой и ни разу не мертвый. Юноша потянул мужчину за плечо, призывая того проснуться. Его рука не прошла сквозь тело, а значит и призраком он не являлся. Алвин усмехнулся сумасшедшей мысли о полтергейстах и замер, когда встретился со взглядом Эндвейта. Они посмотрели друг на друга, оба не понимая, реальна ли эта вчера. В прошлый раз, когда они говорили друг с другом, с их уст слетали слова прощания и Алвин хорошо помнил слезы и слова о любви, которые не мог прекратить ронять Эндвейт. Если раньше у Алвина и были мысли о лжи Эндвейта насчет чувств, то сейчас они растаяли благодаря несвойственной Эндвейту доброте в последние дни юноши. — Это не загробный мир, — догадался Алвин. — А вы явно не мертвы, ведь так? Эндвейт мягко улыбнулся. — Не дождешься. В следующее мгновение Алвина резко потянули на кровать и тот упал коленями на постель, схватившись руками за шею мужчины. Делан лег обратно на кровать и потянул юношу за собой. Алвин оказался сидящим сверху на мужчине, что заставило его покраснеть с ног до головы. Делан усмехнулся. — Как бы странно не звучал этот вопрос, но почему я жив? И я не чувствую температуры… — Юноша прикоснулся к собственному лбу, но тот оказался непривычно прохладным. — Габриэль нашла лекарство? — Не совсем. Глаза Алвина сверкали так ярко, что Делан был ослеплен. Он любовался живым и почти здоровым Алвином, не в силах оторваться. Его пальцы коснулись щеки юноши. Хотелось бы Делану прикоснуться к Алвину без всех этих тряпок, но Габриэль категорически запретила физический контакт до полного выздоровления. Делан был готов подождать еще несколько дней, а после… После он не отпустит Алвина от себя никогда. Юноша смутился еще сильнее. Молчание приобрело накаленные нотки. Эндвейт не собирался убирать руку. Лишь добавил вторую на спину Алвина, предлагая тому лечь на его широкую грудь. Юноша не отказался. — Не самая удобная поза, — ухмыльнулся Алвин, радуясь, что теперь мужчина не видел багрянец на его лице. — Мне все нравится, — возразил Делан и зарылся пятерней в кудри Алвина. — Давай так немного полежим. Габриэль скоро украдет тебя у меня, поэтому я хочу немного побыть наедине. — На мне испытывали экспериментальное лекарство? — удивленно поднял бровь Алвин, пытаясь догадаться, как он сумел выжить за шаг от неизбежного. — Поэтому я нужен Габриэль? — Скорее из тебя планируют сделать это лекарство, — ухмыльнулся мужчина. — Твое тело, пока что неизвестным нам образом, сумело побороть болезнь. Появились антитела и… дальше спрашивай у Габриэль. Я не доктор и не дам тебе внятный ответ. Для меня главное, что ты жив, а каким образом — плевать. Слова мужчины немного прояснили ситуацию. Алвин не знал, как себя чувствовать. Он смирился со смертью и был готов ее принять в ту ночь, но… Он жив? И как теперь быть дальше? Он попрощался со всеми! С Герцогом, Эйнштейном, Стейнаром, Мэйсоном и Габриэль. Даже с собственными людьми, завещая Герцогу сделать образ Ала не более, чем детской сказкой. Алвин попрощался с Деланом. Они сказали все, что хотели в ту ночь, не скрывая ничего. Именно поэтому Алвину теперь было так неловко. Он оголил себя перед этим человеком, не ожидая, что вернется к жизни. Теперь Эндвейт знал его сокровенные мысли. Знал, какой он на самом деле. — Я не буду ни на чем настаивать, — вдруг прошептал мужчина, продолжая приглаживать кудри Алвина. — Вы о чем? — О моих чувствах. Делан Эндвейт так открыто говорящий о своих чувствах так отличался от человека, с которым был знаком Алвин в пределах Земной Знати. Мужчина чертовски сильно изменился и то, что эти изменения произошли из-за него, не давало Алвину покоя. — Я вывалил их на тебя. Мне точно не стоило этого делать… Я долго размышлял над нашим будущим. Представлял, каким оно будет. Но в эту ночь я подумал, что ты умер… и теперь я боюсь мечтать о больше, — озвучил Делан то, что крутилось в его голове даже во время сна. — Мне достаточно будь ты живой и счастлив. Я не заставлю тебя быть рядом. Ни союзом, ни собственными решениями и ничем другим. Юноша поднял голову и внимательнее всмотрелся в лицо мужчины. Нет, это точно не был тот высокомерный Делан Эндвейт, с чьих губ только и слетало слово «отродье». И Алвин заметил эти изменения уже давно, но поверить в то, что он был инициатором, не мог. Теперь же все изменилось. Последние дни показали настоящего Эндвейта и Алвин принял решение относительно их отношений еще до «смерти». — Я ведь говорил, что дал бы вам шанс, будь у меня больше времени. Или вы не слушали меня? — Ты был болен и вряд ли понимал, что говорил. — Да нет же, на удивление, я все время пребывал в здравом уме и помню каждое ваше слово. В особенности последние, — лукаво ухмыльнулся Алвин и сузил глаза. «Я люблю тебя, Ал, очень сильно люблю… Люблю… Люблю…» Делан хотел возразить, но замер. Его бледные щеки медленно покрылись краснотой и он быстро отвернулся. Его сердце забилось словно сумасшедшее. — Вы что, смутились?! — Алвин поднялся, удобнее устраиваясь на животе Делана. — Древние Боги, реально?! Алвин залился смехом и набрался уверенности, чтобы произнести: — Вы будете со мной? Только предупреждаю, я не потерплю других женщин и мужчин. Только вы и я. — Ты уверен? После всего, что я сделал с тобой… — Не так уж много вы и сделали. Я не какой-то хиляк, чтобы сломаться от нескольких слов и плохо поставленного удара, — рассмеялся Алвин. Комната залилась смехом. Розовое освещение создало в комнате непередаваемую атмосферу. Светлые кудри юноши отблескивали розовым. Его губы стали того же оттенка, а серые глаза словили на себе пристальный взгляд. Алвин обожал, когда Эндвейт так на него смотрел. С гордостью, увлечением и восторгом. Никакого сексуального контекста. Чистое уважение, дарящее Алвину ощущения равенства. Словно он, Алвин Греммер, младший сын обедневшего графа, равен самому влиятельному человеку Млечного Пути. — Хочу вас поцеловать, — озвучил свои мысли Алвин и наклонился ближе, опершись руками по обе стороны от головы мужчины. Смущение Делана заставляло Алвина дразнить того больше. — Не раньше, чем выйдешь из больницы. — Это так долго, — надул губы юноша и сократил дистанцию еще ближе. Перед лицом Алвина появилась прозрачная пластмассовая маска, за которой пряталось лицо мужчины. Он внимательно проследил за взглядом Эндвейта, который не мог определиться куда смотреть: на губы или в серые глаза. Юноша ухмыльнулся и прикоснулся губами к пластмассе, ни на миг не разрывая зрительный контакт. — Чем быстрее вы вытянете меня отсюда, тем быстрее я по-настоящему поцелую вас. Руки юноши оперлись о грудь мужчины и Алвин ощутил, как быстро бьется сердце под его пальцами. Слишком быстро. Выдает своего хозяина с ног до головы. — Не будьте таким милым, потому что я и влюбиться могу. Делан поддался чарам Алвина, открываясь тому с новой, неизведанной даже самому себе стороны. — Я никогда тебя не обижу, — в который раз произнес мужчина и Алвин вновь залился смехом. — Ну вот, вы испортили всю атмосферу! — И никому не позволю обидеть. Больше — никогда. — А я никому не позволю обидеть вас. В этом ведь и заключается смысл отношений, не так ли? Любить и защищать друг друга, вопреки всему. — Мэйсону явно не понравится, что ты забираешь у него работу. — Ничего, он простит мне, а если нет — Эйнштейн разберется с ним. Делан рассмеялся и повалил Алвина на кровать. До самого утра они лежали и говорили, смотря друг другу прямо в глаза. Алвин помогал Делану изучать его новые, человечные стороны, а сам с каждым словом все больше и больше узнавал человека, с которым согласился быть. Если бы не Габриэль, пришедшая проверить, не проснулся ли Алвин, их бы никто не смог оторвать друг от друга.