Межгалактическое пространство

«Ларс-4» неспешно рассекал воздушное пространство Каэлора, чтобы Алвин сумел рассмотреть красоты планеты из иллюминатора. Они покинули Атеару не больше тридцати минут назад, но Алвин уже успел увидеть множество поразительных вещей. Оазисы в розовых пустынях, на которых построенные парящие города. Непролазные джунгли с разнообразных белых растений и тропические леса с гигантскими деревьями, на которых также были спроектированы миллионы небольших домов. Безграничный океан, занимающий одну третью планеты, и тысячи плавающих на воде городов, а также ярко светящиеся даже при дневном свете кораллы. Чем ближе звездолет приближался к северу Каэлора, тем больше белых красок замечал Алвин. Сначала весь горизонт заполнили леса, не тронутые рукой человечества, а после — горы. Горные хребты Каэлора были не слишком высокими, зато располагались по всему северному полушарию. Здесь царила зима. Тонны снега усыпали не только верхушки горных пиков, но и землю с густыми лесами. Алвин прищурил глаза, настолько было светло вокруг. Делан тоже нахмурился от непривычной яркости, но быстро привык. Он принес Алвину огромный теплый плащ с пушистым мягким мехом и надел юноше на плечи. К удивлению, Алвин почти не почувствовал веса одежды. Та была легкой, приятной на ощупь. Создана чтобы защищать его от холода севера. — Теперь я выгляжу, как капуста, — пожаловался юноша, прислонившись к спине Эндвейта. Тот мгновенно обхватил его за талию и положил подбородок на плечо. — На севере не писаны законы моды. Сам поймешь, когда выйдешь наружу. Лучше быть, как капуста, чем отморозить конечности. — Неужели там настолько холодно? — Стабильно минус тридцать по Цельсию. — Это ночью? — невесело усмехнулся Алвин. — Днем. Юноша хмыкнул. Он никогда не был на планетах с вечной мерзлотой или в зимних районах, кроме того случая на шахтерской планете. Зима казалась намного величественней, чем ее сестры. Холодом она закаляла сотни людских сердцах на протяжении миллионов лет эволюции и закаляет до сих пор. На горизонте появился заснеженный город у подножья горы, окруженный лесом. Одна из его частей залезала на территорию горы и располагался на десять километров вверх прямо по снежному хребту. Никаких высотных небоскребов. Ни одно из зданий не имело больше пяти этажей. Город не был мал, не шел ни в какое сравнение с Атеарой. Простой городок, где жизнь течет отдельно от остальной части мира. — Как только люди живут здесь? Я имею в виду это же опасно, разве нет? Жить прямо на горе и у ее подножья. Удивительно, как лавины не уничтожили все? — И никогда не уничтожат. — Делан потерся носом о светлые кудри и довольно прикрыл глаза. Даже на севере они не прекратили пахнуть океаном. — Знаешь, как работает волнорез? В горах установлены похожие устройства. Они режут скатывающийся по склону снег и до того, как лавина достигает города, она уже не больше, чем небольшой сугроб. Алвин насупил брови, пытаясь представить волнорез в условиях гор, но получалось с трудом. Он бросил эту идею и развернулся к Эндвейту. Обхватил того руками под его зеленым плащом, оперся подбородком о крепкую грудь за теплым свитером и расплылся в улыбке. — Спасибо за эту поездку. Я знаю, что вы заняты, поэтому еще больше ценю ее. — Мы здесь только на неделю. Каких-то семь дней без меня уж смогут справиться. Папа вспомнит, как это, сидеть за бумагами. — Как только Стейнар согласился подменить вас? Он ведь ненавидит любую бумажную работу! — Он знает о нас и посчитал, что это путешествие нужно для наших отношений Алвин округлил глаза. — Знает?! — Если бы не папа, я бы вряд ли понял, что на самом деле испытываю к тебе, — объяснил Делан и поцеловал Алвина в лоб. — Он согласился помочь нам со всем. И с Советом, и с принятием тебя нашими людьми. — Стейнар — хороший человек и еще лучший отец… — протянул Алвин и с его лица стремительно исчезла улыбка. — Хотел бы я, чтобы мой папа был хотя бы немножко похож на него. — Забудь о Седрике Греммере. Теперь Эндвейты — твоя семья. Все мы, — Делан взял лицо юноши в руки и прислонил свой лоб к его. — Ты сам говорил, помнишь? Я твой единственный дом, а значит я — твоя новая семья. Делан натянул на Алвина капюшон плаща и нежно поправил кудри. Алвин неловко улыбнулся, не в силах оторваться взгляд. — Не грусти. Мы скоро прилетим в дворец и все твои тревоги развеются. — Дворец? — Дворец, — ухмыльнулся мужчина, не собираясь раскрывать все сюрпризы раньше времени. — Ты будешь в восторге. Вскоре они приземлились в место, что находилось за пределами города на соседнем склоне. Со всех сторон оно было окружено высокими, могущественными деревьями, из-за крон которых выглядывал замок. Весьма старомодный. Один из тех, что существовали на Земле до Последней войны старого мира. На планете-матери до сих пор остались несколько уцелевших замков, пока большинство превратились в руины или были стерты ядерными бомбами вместе с городами. Увидеть самый настоящий замок из сказок вживую Алвин мог только мечтать. Высокий серебряный замок с темно-бордовой крышей не выделялся на фоне хвойных лесов и гор, устеленных снегом. Он гармонично сливался с северной природой, словно был рожден вместе с этим местом. Высокое трехэтажное здание с башнями и милыми балкончиками захватило все внимание юноши, пока Мэйсон пытался найти взглядом заснеженную парковку. На крыше замка была небольшая посадочная площадка, которая как раз вмещала такой небольшой и компактный звездолет, как «Ларс-4». Делан не был здесь больше пятидесяти лет. Ни разу не прилетал со смерти Блейда Эндвейта, хотя Стейнар с супругами посещали дворец каждую зиму, оставаясь, чтобы отпраздновать Новый год. Сколько бы отец не приглашал сына отпраздновать с ними, Делана никогда не заботили праздники. Он работал, жил работой и долгое время этого было достаточно. Шлюз открылся, выпуская их наружу. Мэйсон кивнул Главе и улетел на «Ларсе-4» назад в Атеару. Метель была столь сильной, что сдувала юношу с ног. Он ухватился за рукав Эндвейта, держась второй за капюшон, чтобы тот не слетел. Мужчина повел их к ближайшей башни, смутно вспоминая, что где-то здесь был вход в замок. Подойдя к металлическим дверям, сделанных похожими на старые деревянные двери, Делан нашел небольшое отверстие в камне. Просунув туда руку, он почувствовал мимолетное тепло, а после двери перед ними отворились, атмосферно заскрипев. Они очутились в башне, что служила лестничной площадкой. Алвин взглянул вниз, опершись на перила и заметил, что по мере их прибытия, освещение в башне начинало зажигаться. Они медленно спускались вниз, струшивая из себя снег. Алвин с открытым от удивления ртом всматривался в каждую деталь. Он ожидал древних факелов на стенах в виде атмосферы для поддержания антуража, но, к удивлению, освещение было крайне технологичным. Через каждых пять ступеней одна из них была светодиодной, освещая выделенный участок. — Мэйсона не будет с нами? Никакой охраны? — спросил юноша, когда первый восторг прошел. — Только мы? — Пока мы в доме — да, — кивнул мужчина и снял с рук латексные перчатки, согревающие руки. Подарок Эйнштейна перешел в руки Алвина и Делан взглядом заставил юношу надеть те, чтобы не промерзнуть до костей. — В городе есть мои люди. Мэйсон уведомил их о нашем прибытии. Город проверили и, если мы решим туда слетать, нам пришлют человека. — Значит, только мы, — улыбнулся себе под нос Алвин, пока пытался натянуть перчатки себе на руку. Несмотря на тонкую ткань, его руки мгновенно начали согреваться. — Почему так холодно?! Конечно, не так холодно, как снаружи. В доме поддерживалась стабильная плюсовая температура, чтобы мебель и другие ценные предметы не испортились в отсутствии хозяев. И все же Алвин замерзал. — Дворец старый. Это тебе не умный дом с искусственным интеллектом, как мы привыкли. Нам нужно добраться до панели управления и самостоятельно отрегулировать температуру дома, но… — Но? — Алвин скосил взгляд на Эндвейта и заметил, как на его лице расплылась неловкая усмешка. — Я не помню, где эта панель. Где-то на первом этаже — все, что знаю. — Надеюсь мы не превратимся в ледышек, пока найдем ее. Алвин хихикнул и побежал в самый вниз, пока не очутился в гостиной первого этажа. Эта комната была такой огромной, но в то же время наполненной столькими вещами, что глаза Алвина разбегались. В центре стоял огромный деревянный круглый стол, напоминавший тот, что в апартаментах Эндвейтов. Недалеко от него, прямо в доме, росло дерево. Высокая белая ель. — Она была значительно меньше, когда я был здесь в последний раз. — Сколько вам было? — Пять или шесть, точно не скажу, но… В этом доме я прожил свои первые годы. Когда я родился, мой отец был занят. Он готовился к становлению Главой Эндвейт и меня забрал дедушка. Он поселился здесь на склоне жизни и воспитывал меня до последних дней именно здесь, в дворце. После его похорон папа забрал меня в Атеару и больше я никогда сюда не летал. Юноша прошел вдоль гостиной, сделал круг вокруг дерева и остановился у огромного шкафа с книгами. Настоящими книгами, которых можно было сосчитать на пальцах в доме Эндвейта. Книги — показатель состоятельности у аристократ. Чем больше книг в твоей библиотеке, тем важнее, богаче и влиятельней ты считался. Поэтому Седрик Греммер коллекционировал редкие издания, никогда не открывая ни одно из них. И не только книги, но и антураж богатства и старой аристократии прямо-таки и чувствовался в этом месте. — Такое чувство, что в этом доме жил человек, безумно скучающий по Знати, а не Блейд Эндвейт ненавидящий ее всем сердцем… — протянул Алвин, очарованный родовым поместьем Эндвейтов. В детстве Делан часто видел дедушку за книгами или роялем, расположившемся в другом конце гостиной. Старик мог часами наигрывать одни и те же грустные мотивы, под которые Делану было удивительно просто сосредоточиться на изучении математики, которой он с детства увлекался… Возвращаясь к тем воспоминаниям, Делан осознавал, что его дедушка был таким же аристократом, какого прописывал Кодекс. Его сердце и душа тянулась к познанию и сохранению истории и он оставил ее во всем после себя. Этот дом был пропитан Блейдом Эндвейтом и его ностальгией по родине. Как только Делан мог раньше не замечать? Как мог быть настолько слеп?.. — Знаешь, Ал, в последнее время я пропускал мысли, что… — Делан запнулся, наткнувшись взглядом на рояль. Темно-бордовый, сделанный из древесины деревьев местного леса. — Вдруг мои мысли сыграли со мной злую шутку? Вдруг мой детский разум исказил рассказы дедушки и он вовсе никогда не воспитывал меня в ненависти к Знати? Что если… если это все я? Придумал несуществующую ненависть… Алвин уловил растерянные нотки в голосе мужчины и быстро подошел к тому, взял своими руками его. — Вы были ребенком, — убедительно произнес юноша, заставляя зеленые глаза смотреть в его сторону. — Дети впитывают все эмоции, исходящие от взрослых, как губки. Может быть и так, что вы восприняли какую-то негативную эмоцию вашего дедушки за ненависть. Все могло быть и мы с вами никак не может повлиять на то, что было в прошлом, но в наших силах повлиять на будущее. Наше будущее, где мы объединим эти две корпорации. Мы станем прекрасным примером для всех. Юноша улыбнулся мужчине и сердце Делана пропустило несколько ударов — Ты удивительно мудрый, как для двадцатиоднолетнего ребенка. — Ребенка? — фыркнул Алвин, закатив глаза. — Может до моего совершеннолетия еще четыре года, но я уж точно не ребенок. Алвин довольно усмехнулся и привстал на носочки, чтобы обхватить шею мужчины. — Да неужели? — ласково промурлыкал Делан в губы Алвину, ловя его игривое настроение. — Совершенно точно. Юноша сократил дистанцию и быстро чмокнул мужчину в губы. А потом еще раз и еще раз, пока Делан не выдержал и не впился в него поцелуем. Оба смеялись друг другу в губы, ступая шаг за шагом назад, пока едва ли не упали на елку. Алвин залился смехом, не в силах остановиться. Делан склонил голову и коснулся его лба своим. — Пожалуй, не стоит это делать, пока мы хотя бы не включим отопление. — Пожалуй, вы правы, — пропустил смешок Алвин и, в последний раз поцеловав мужчину в щеку, побежал на поиски панели управления дворцом. На севере темнело быстрее из-за необычного наклона оси вращения планеты. Когда юноша и мужчина отыскали панель включения отопления, одно из солнц Каэлора спряталось за горы, а второе медленно уползало за братом. Замок нагрелся быстро. Вместе с дворцом включились и роботы, мгновенно начавшие уборку во всем доме. Алвин еще никогда не видел такого количества роботов-слуг в одном доме. К тому ж весьма старого образца, который, как Эндвейт объяснил, Стейнар оставил из-за памяти об Блейде, который обожал этих мелких затейников. Дом ожил, хотя с живых существ в нем было всего двое. Пока роботы работали, Делан решил провести Алвину экскурсию. да и сам посмотреть не изменил ли что-то отец за все эти года. К удивлению сам замок Делан хорошо помнил. Он сразу нашел свою детскую спальню, которая так и осталась единственной детской в доме. С его детскими игрушками, к которым он всегда был безразличен. Делан едва ли сумел оторвать Алвина от созерцания своей прошлой комнаты. Юношу интересовало все. Он хотел знать каждую малейшую деталь из детства Эндвейта, ведь одно дело слышать рассказы из уст его отца и совсем другое видеть все в живую! Когда Алвин удовлетворил любопытство, Делан показал тому местную библиотеку, у которой поддерживался собственный микроклимат, дабы книги не испортились. Единственное место в доме, где было достаточно тепло, чтобы не замерзнуть без отопления. Также мужчина мельком показал комнату Блейда Эндвейта и те спальни, где останавливается Стейнар с супругами, когда приезжает. Не долго размышляя, Делан выбрал им две комнаты из тех, что обычно выбирают супруги для временного жилья. Достаточно просторные и теплые. — Две комнаты? — спросил юноша, упершись взглядом в дверь перед собой. — Я предполагал, что мы будем спать вместе. Как в больнице. — Ты разве от меня еще не устал? — Я привык к вам, храпящем рядом, — усмехнулся Алвин и тыкнул пальцем прямо в грудь Эндвейта. — Спать раздельно? Серьезно? После всего, что было? Не думал, что вы настолько застенчивый, Эндвейт! — Я не храплю! — искренне возмутился мужчина. — И я не застенчив, просто… Делан посмотрел на Алвина. Его взгляд медленно сполз с его глаз на губы, шею… — Это плохая идея, Ал. Или тебе напомнить, что было в день твоей выписки на «Ларсе»? Юноша зарделся, но взгляд не отвел. — Я все равно буду спать с вами, хотите вы того или нет! Больше я не могу уснуть сам, так что вам придется терпеть меня! — вскрикнул тот и рванул в комнату. Хмыкнув, мужчина направился за юношей в их спальню. Кровать в центре комнаты была настолько огромной, что занимала треть комнаты. Делан смутно вспомнил, как Стейнар упоминал, что заменил в нескольких комнатах кровати, чтобы все его супруги имели возможность поместиться в две комнаты. И кровать и правда была не просто огромной, а гигантской. С таким же громадным полупрозрачным светло-зеленым балдахином сверху. Делан еще с детства не понимал подобной роскоши. Выражения богатства в количестве и цене мебели точно было не про него. Мужчина отдавал предпочтение простоте и минимализме, как у него дома. Лишних вещей или тех, которые он не использует, там просто нет. Одна из причин, почему Делан не рвался вернуться в этот дом. Такое количество старых, никогда не использованных никем вещей действовали ему на нервы. Если бы этот дом не был памятью о его дедушке, он бы переделал его. Убрал бы всю мебель и заменил на новую, это уж точно. Лишь рояль остался бы на законном месте. Пока Алвин пытался найти систему принтинга в доме, чтобы сделать себе пижаму, Делан готовил им ужин. Столь любимый Алвином стейк. Пока тот жарился, Делан успел найти секретный вход из кладовой в погреб, где хранилось вино. В детстве Блейд запрещал ему спускаться в подвал и теперь Делан понимал почему. Здесь было слишком много ценного алкоголя, чтобы ребенок случайно его разбил. Мужчина подошел ближе к стендам и попытался рассмотреть на бутылках даты. Триста лет назад — самый молодой алкоголь, но был и настолько старый, что дата его производства просто выцвела со временем. Делан не рискнул взять что-то слишком старое и удовлетворился вином из полок, что стояли ближе к выходу. «Любовь к хорошему алкоголю у нас в крови», — вспомнил Делан слова Стейнара, когда тот говорил о Блейде. И мужчине не мог отрицать, что так и было. — «Дедушке точно бы понравился ирвинский коньяк.» Они не накрывали на стол. Один из роботов был запрограммирован растопить камин, как только хозяева вернуться. Алвин прикипел к камину и твердо решил, что они будут сидеть у него, поэтому Делан принес горячие стейки с гарниром и вино прямо туда. Поставил еду на пол и побежал за бокалами. Когда он вернулся, юноша уже был на месте. Он нашел систему принтинга старого образца, умеющую печатать только одежду одного цвета, поэтому был не очень доволен своей новой пижамой. Черная плотная ткань. Алвин ненавидел темные цвета, предпочитая им яркие принты. — Если тебе уж так не нравится, слетаем завтра в город. Посмотрим, что можно купить тебе там. Кто же знал, что ты такой капризный. — Я не капризный! Просто… — Алвин запнулся и посмотрел на свою пижаму. Черная кофта по горло и такие же длинные штаны. — Эта пижама напоминает мне о форме из Академии. Нас прятали в те тряпки, в которых никто бы не мог рассмотреть наши тела. Так Академия защищала младших детей от наследников, который часто покушались на невинность младших. Отвратительный черный цвет! Просто не переношу его! Делан разлил вино по бокалам и протянул тот Алвину, сидевшему напротив. — Если тебе прям так не нравится, я могу попросить своих людей привезти тебе что-то. — Да нет, не нужно, — мотнул головой Алвин. — Не хочу выглядеть, как капризный мальчик в их глазах. Мужчина усмехнулся и они приступили к стейкам. Как только Алвин закончил с едой, его было не заткнуть. Алкоголь развязал язык и юноша болтал без умолку о всем, что приходило на ум. О сладостях, которые хотел бы попробовать. О местах, где хотел бы однажды побывать. О жизни на Палладе и своих отношениях с отцом. Незаметно разговор вернулся к Знати. — Папа считает, что тебе стоит признаться, кто ты на самом деле, — произнес Делан, запивая слова остатками вина в бокале. Они отодвинули опустевшие тарелки подальше от камина, а сами постелили плед на полу и улеглись на него. Голова Алвина оказалась у Делана на груди. Сам мужчина закинул руку назад и лег на нее, как на подушку. — Мне стоит удивляться, что он знает о том, что я Ал? — Мой отец узнает обо всем раньше, чем я. Так что можешь не удивляться. Он догадался о тебе с самого начала, да и ты не особо-то скрываешься. «Зовите меня Ал». «Просто Ал». «Приятно познакомиться, я Ал», — передразнил мужчина и почувствовал тычок под ребра. — Я серьезно, почему именно Ал? Ты мог взять любой псевдоним, но ты взял такое мега очевидное собственное имя. Алвин улегся поудобнее и начал рисовать пальцем незамысловатые круги на груди мужчины. — Да я как-то никогда и не задумывался… Когда я начал активно посещать митинги и знакомиться с людьми, всем представлялся своим именем. Я и представить не мог, что меня так затянет в тот мир, понимаете? Что я стану не просто юным революционером по имени Ал, а предводителем революции Алом. Так и было. Поначалу митинги были не больше, чем забавой, на которую Алвин пришел, нарушая одно из тысяч правил отца и Знати. Однако стоило почувствовать атмосферу, проникнуться людьми и осознать, за что они борются, как простая забава превратилась в дело всей его жизни. — Ты никогда не боялся, что тебя раскроют? Разве твои друзья из Академии, которые посещали с тобой митинги, не знали о твоей настоящей личности? — Знали, но только они. Больше никто не ведал о том, кто я. И нет, я не боялся. Они были хорошими людьми и никогда бы не рассказали обо мне, а сейчас… сейчас точно не расскажут. Родители продали их сразу же после митингов. Такова была их цена за участие в революции… Моему отцу повезло меньше. Никто не хотел меня брать в свою семью после того, как узнали, что меня выгнали из Академии. Аристократы отказались от меня. Поэтому все эти три года отец искал какого-либо богатенького зятя, чтобы избавиться от меня и получить хоть немного денег за такого бракованного сына… А потом появились вы... Пригладив волосы юноши, мужчина поцеловал кудри и прислонился к ним щекой. Алвин не любил говорить об отношениям с отцом, это Делан уже понял. — Папа думает, что эндвейтцам будет проще принять тебя, если они узнают о твоей второй личности. Пускай ты и принадлежал к Знати, но всегда сражался против системы. Представляешь такой заголовок у всех СМИ? Это бы значительно облегчило нам заботы. — Но меня бы не перестали ненавидеть, — возразил Алвин. — Сразу? Нет. Но спустя годы мнение моих людей бы изменилось и возможно, когда-то в будущем, эти люди станут твоими… Алвин поднял голову и с вопросом посмотрел на Эндвейта. — Да, давай пока не заглядывать так далеко в будущее, — быстро закрыл тему Делан, не желая и дальше напирать. Алвин согласился быть с ним. Этого больше, чем достаточно. — Что ты думаешь о предложении папы? Не хочешь признаться всему миру о настоящем себе? Глубоко задумавшись, Алвин вспомнил их последний с Герцогом разговор, а если точнее — прощание. «Не говорите, что я умер. Скажите, что Ал сошел со сцены, чтобы дать возможность новым героям занять его место. Пусть я останусь легендой, о которой будут сочинять басни.» Не рассказывать о себе было правильным решением. Если бы он сообщил простолюдинам Знати, что все время их предводил один из тех против кого они сражались, в корпорации начался бы раздрай. Сейчас между средним классом и аристократами восстановилось хрупкое доверие только благодаря совместной работе Герцога и Алвина. Юношу бы приписали к предателям, который прятался под маской лишь бы склонить народ к аристократии. А Алвин не был предателем. Он искренне хотел помочь своему народу. Открыться миру? Алвин никогда не мечтал о том, чтобы снять белую маску и показать всем свое лицо. Перед смертью он решив навсегда остаться легендой, позорно сбежать в сказки, который земляне будут пересказывать из уст в уста веками. Но вот он жив и будет жить еще, как минимум, столетие. Он сумеет увидеть, как подействуют новые реформы в Знати на подрастающее и следующее поколение. И Алвин хотел в этом участвовать, но в то же время не мог остаться в Знати. Это его родина и он всегда будет по ней скучать, но его место здесь. Не в корпорации Эндвейт, Каэлоре или Атеаре. Его место в объятьях мужчины, которого он когда-то искренне ненавидел. Рядом с человеком, что был его настоящим домом. И именно поэтому Алвин не хотел оставаться в Знати. Он мог и дальше носить маску, поддерживать свой секрет, в чем Герцог бы, естественно, помог, однако… «Если Стейнар считает, что это поможет эндвейтцам принять меня, то мне стоит прислушаться. Он мудрый мужчина и никогда бы не посоветовал того, в чем не был уверен… Если я планирую и дальше быть с Эндвейтом, то чтобы не ослабить его позиции Главы, должен быть принят народом. Это не Знать, где аристократам плевать на одобрение народа. На Каэлоре народ дружен с семьей Эндвейт и именно поэтому все их обожают», — рассуждал Алвин, не прекращая рисовать фигуры на свитере мужчины. — «Я не хочу стать черным пятном на репутации Эндвейта.» — Я хочу рассказать, — твердо озвучил свои мысли юноша. — Но существует вполне вероятная возможность, что это пошатнет власть Герцога. Я не уверен, примет ли народ тот факт, что все время им управлял аристократ. Я должен обсудить это с Герцогом и подумать, можем ли мы как-то сгладить углы. — Почему ты считаешь, что народ не примет тебя? Ты бы с ними во время митингов. Пока миллионы сидели дома, смотря за митингами из голограмм, ты был там, сражался и пытался защитить самое драгоценное — свои права и свободу. Делан привстал на локтях. Алвин сел и потянулся к бутылке, разливая им с Эндвейтом остатки. — Я не знаю твой народ так, как своей, поэтому не могу говорить со стопроцентной уверенностью, но, Ал, они знают тебя, верят в тебя, любят! Покажи им, что ты бы с ними все это время. Расскажи свою историю. Напомни, что ты один из них и никогда не приписывал себя к аристократам. И они примут тебя таким, какой ты есть. Несмело улыбнувшись, Алвин передал мужчине его бокал и поднял свой. — Тогда выпьем за это и за наш отдых. Делан улыбнулся уголком губ. Бокалы встретились со звонким звуком. Мужчину начало клонить в сон от теплого камина и алкоголя, поэтому он предложил идти спать. Алвин согласно кивнул и, пока Эндвейт отправился в постель, помог роботам быстро донести грязную посуду на кухню. У мелких металлических сорванцов впервые за долгое время появилась работа. Алвин побежал наверх и с трудом вспомнил, в какой комнате они решили остановиться. Эндвейт уже лежал в постели, переодетый в пижаму. Алвин знал, что тот не любит носить верх, когда спит, но сегодня тот спал полностью одетым. Алвин проскользнут под огромное одеяло и уставился на мужчину. Его веки закрыты. Дыхание поверхностное. Все создает впечатления, словно он спит, но Алвин точно знает — нет. Его губы напряженно сомкнуты, а брови сошлись на переносице. Эндвейт пытался уснуть, но присутствие Алвина не давало ему провалиться в сон. Сегодняшняя ночь не была такой, как остальные, когда он оставался спать вместе с юношей. Алвин всегда засыпал первым и лишь убедившись, что он мирно уснул, засыпал и сам Эндвейт. Однако в эту ночь сна у Алвина не было ни в одном глазу. Он продолжал вертеться на кровати, то палясь на его лицо, то разворачиваясь к окну и наблюдая, как медленно падает снег на фоне северной ночи. — Да сними ты уже эту пижаму! — недовольно буркнул Делан, прекрасно зная, что не позволяет юноше уснуть. Он развернулся спиной к Алвину и накрылся одеялом с головой. Вскоре черные штаны и просторная спальная рубашка оказались на полу и юноша залез обратно. Ему стало холодно без теплой одежды и он придвинулся к мужчине. Его спина была горячей, как и он сам. Алвин прильнул к нему, совершенно не стыдясь собственной наготы. В конце концов самые важные части тела прикрыты трусами. Алвин просунул руку сквозь талию мужчины и обнял того. Услышав тяжелый вздох, Алвин рассмеялся. Юноша все лежал и лежал. Рядом с мужчиной он согрелся, но сонливость так и не одолела его. Он перевернулся на спину, немного отодвинулся от мужчины и уставился на потолок. В его голове крутилось слишком много мыслей, не позволяющих уснуть. Их отношения с Эндвейтом изменили все первоначальные планы юноши на будущее, да и сам мужчина поднабрался проблем от связи с ним. Однако Алвин знал, вопреки всем изменениям и трудностям, он принял правильное решение остаться рядом с мужчиной. Нет, он все еще не мог сказать, что его безумно тянет к Эндвейту. Зарождающее чувство пока что не любовь, но Алвин был уверен, что однажды и его сердце забьется так же сильно, как оно бьется сейчас у Эндвейта от присутствия юноши в его постели. Это неизбежно, ведь для Алвина уже нет никого ценнее во всем Млечном Пути, чем этот человек. — Расскажите мне о Совете. Шепот Алвина растворился в темноте комнаты. — Ты дашь мне сегодня поспать? — Или вы поговорите со мной немного, или я заставлю вас идти со мной на кухню и приготовить мне какао. — Я приготовлю тебе горячего молока. — Не ерничайте, Эндвейт. — Мелкий шантажист. Делан тоже лег на спину и сложил руки на груди. — Что ж, Совет состоит из десяти семей. Девять из которых — это семьи, что помогали моему дедушке основать корпорацию. Десятые, как ты уже знаешь, Карлайлы. Конечно, никто не был рад появлению семьи из среднего класса в Совете, но мой отец и я настояли на новом члене Совета в их лице Карлайлов. И Алвин понимал почему Совет сопротивлялся. Как бы семья Главы не была близка с народом, высшее общество всегда считало себя особенными. Они — фундамент этого мира, а какие-то простолюдины не больше, чем песок в нем. — Значит, эти семьи, подобно наших тридцати пяти семействам аристократии? — сравнил Алвин. — Верно, только у нас никто не носит титулы. Герцоги, маркизы и бароны — это не про этих людей, хотя благородства и гордости у них не отнимать. Они хорошие люди, Ал, но ради благополучия моей семьи и корпорации могут принять безумные решения. Юноша понимал, к чему клонит мужчина и принял к сведению. Он был далеко не так глуп, как мог казаться из-за возраста. Глупец бы не стал одним из предводителей революции. — В Знати Совет выбирают Главу раз в год. Глава это не старший ребенок семьи, владеющий наибольшими активами, как в остальном Млечном Пути. Им может стать любой член Совета, любой Глава аристократической семьи. Поэтому я хочу получше узнать, как построен ваш мир, Эндвейт. Мужчина в который раз тяжело вздохнул и перевернулся к Алвину. Подперев голову рукой, он словил взгляд юноши в темноте. — Меня зовут Делан, Ал. — Если вы сделаете мне какао, то я буду называть вас по имени. — Я уже говорил, что ты шантажист? Юноша рассмеялся. — Какао, Делан? — Какао, — неизбежно согласился Эндвейт и сладко зевнул.

***

Зимнее утро полностью пленило Алвина. Делан уснул поздно и Алвин, смиловавшись, дал ему немного поспать. В коем веке Делан Эндвейт сможет проснуться после ланча! Алвин сделал себе какао, запрограммировал роботов приготовить ему легкий завтрак, а сам одел теплый плащ и направился на улицу. Он не собирался выходить дальше метра от дома без Эндвейта. Похищение послужило прекрасным уроком и теперь Алвин боялся идти куда-либо без охраны, сколько бы Эндвейт не убеждал его, что дворец и близлежащие территории полностью безопасны. Утром снег был не менее прекрасен, чем ночью. Белые облака полностью затянули небо, но от этого на улице не стало более темно. Белый цвет был повсюду. Снег, облака, горы, леса и даже дом. Юноша стоял на небольшой террасе с балкончиком на первом этаже, поэтому ему было прекрасно видно фасад дома вблизи. Замок сиял. Не только из-за света, отбивающегося от снега. Дворец был сделан из какого-то странного металла. Он был светлым и блестел так, что юноше приходилось прикрывать глаза, чтобы не ослепнуть! Но в то же время металл был выкован подобно огромным белым камням, что делало дом больше похожим на настоящий замок из забытой человечеством древности. «Хрустальный дворец», — подумал про себя Алвин и прикрыл открытый от удивления рот, когда туда залетела снежинка. — «Этот дом Блейд Эндвейт построил для возлюбленной больше двух столетий назад, а он все равно стоит даже после их смерти, как новенький, доказывая искренность их чувств…» Чем больше времени Алвин проводил в корпорации Эндвейт, тем яснее ему становилось: история, что рассказывали ему родители и учителя о Блейде Эндвейте были сотканы со лжи. Этот человек не был предателем, что бы кто не говорил. Не были предателями также сын Блейда и его внук. Алвин не знал всю историю о том, что случилось в те года, но точно был уверен в том, что Блейд не покинул бы Знать просто так. А также юноша был уверен, что тот ее не ненавидел. Нет, он ее любил, поэтому его чувство ностальгии вылилось в дом, который он построил для своей возлюбленной. Что бы не произошло больше двух столетий назад, это осталось в прошлом. Будущее Знати и корпорации Эндвейт лежит на плечах Алвина и Делана. Они ее объединят. Своими отношениями. Своим браком. Алвин чувствовал, что это его предназначение. Союз с Эндвейтом даст Герцогу финансовую свободу и большую уверенность в реформах. Так Алвин послужит свержению системы. Для этого он был рожден. Вот она его судьба. Прохладный воздух быстро заставил Алвина вернуться в дом. С кухни в гостиную доносились сладкие запахи, заставившие живот юноши урчать сильнее. Роботы принесли ему в гостиную вторую за утро чашку какао и тосты с шоколадным кремом внутри. Лучший завтрак по мнению Алвина. Он поблагодарил маленьких роботов и те, моргнув глазками в ответ, улетели обратно на кухню. Алвин хихикнул, подумав, что те смутились. «Я становлюсь похожим на Эндвейта», — подумалось юноше, когда он словил себя на мысли, что относиться к металлическим созданиям, как к живым существам. Раньше бы Алвин ни за что бы не поблагодарил их. Не только Эндвейт изменился, но и сам Алвин подвергся неизбежным изменения на Каэлоре. Мужчина и юноша хорошо влияют друг на друга. Вот что быстро понял Стейнар и вот почему сослал их подальше от цивилизации провести неделю наедине. Алвин неспешно закончил завтрак, а после отправился бродить по замку. Он мельком просмотрел библиотеку с книгами, но не прикасался ни к одной из них. Алвин заметил, что некоторые из изданий были настолько стары, что спрятаны в особенные стеклянные боксы, освещение в которых регулировалось самостоятельно. Остальные же книги также требовали особого использования и без специальных перчаток к ним нельзя было прикасаться. Алвин не нашел те, поэтому решил спросить у Эндвейта после его пробуждения. Юноша побывал в каждой комнате и каждой башне замка. Все башни вели на крышу, которая служила прекрасной осмотрительной площадкой на заснеженный город будто сползающий с горы, а также лес и горы, которыми был окружен дворец. Также Алвин сумел рассмотреть какое-то небольшое здание в лесу, к которому вела заснеженная тропинка из дома. Эндвейт проснулся ближе к обеду. Алвин наигрывал какую-то ненавязчивую мелодию на старом расстроенном рояле. Весьма плохо наигрывал, потому что с музыкой у него всегда были проблемы. Сколько бы отец не заставлял того учиться игры на музыкальных инструментах, сколько бы учителей не приводил, все было тщетно. И все же Алвин даже спустя столько лет помнил некоторые мелодии. Пальцы сами подстраивались под клавиши. Он напевал мотив, подбирая ноты. Весьма плохо напевал, ведь голоса у него совершенно не было. Делан не мог смыть улыбку с лица, смотря, как Алвин, чертыхаясь, пытался сыграть что-то. Мужчина закончил трапезу, приготовленную роботами, и подошел к Алвину. Присев на длинный стул у рояля, он положил руки на клавиши и начал быстро перебирать те, наигрывая мелодию, которую Алвин так пытался повторить. — Вы умеете играть? — пораженно задал вопрос Алвин. — Дедушка научил. И он научил его много чему. Играть на музыкальных инструментах. Петь. Играть в шахматы и другие стратегически важные игры. Стрелять из оружия и охотиться в местных лесах на роботов, выдающих себя за животных, которых никогда не было на Каэлоре. Писать. Говорить на общем межпланетном языке, а также на диалектах некоторых корпораций. Научил различать грузовые и пассажирские корабли от военных. И еще много чему, но так и не научил Делана одному — как правильно выражать чувства и как правильно читать людей. Блейд не научил внука главному, пытаясь в то же время дать ему все основные для Главы корпорации знания и умения. Делан Эндвейт стал идеальным Главой, но никудышным человеком. И таким бы он и остался, если бы не повстречал Алвина. Он дарил ему человечность, которой так ему не хватало. Научился искренне смеяться и радоваться. Научился горевать и быть разбитым. Научился быть собой и не прятаться за щитами металлического сердца. Алвин стал его человечностью, а значит — всем. До раннего на севере заката оставалось пару часов. Делан сообщил, что хочет показать кое-что Алвину до наступления темноты. Они тепло оделись. Делан где-то в замке раздобыл шапки, которые Алвин с большими уговорами все же решил надеть. Рукавицы мужчины вновь оказались на руках Алвина. Делан надел на Алвина плащ и закутал того в длинный шарф. — Не дуйся, — сказал Делан поправляя капюшон, который он надел Алвину сверху на шапку. — Это несправедливо! Почему вы не оделись также?! — Потому что я с детства привык к северным ветрам, а ты — нет. Еще скажешь спасибо, когда мы войдем в лес. — А мы идем в лес? — Увидишь, — ухмыльнулся мужчина и поцеловал Алвина в нос — единственное открытое место на лице юноши. Натянув сверху на свитер только длинный плащ, Делан накинул капюшон и направился на выход. Алвин следовал за ним, все еще надутый и недовольный. Металлические сорванцы были и на улице. Целую ночь и утро они убирали территорию от снега, что накопился за то время, пока Эндвейтов не было дома. Целые сугробы пропали за ночь, позволяя юноше увидеть небольшую аллею, ведущую в лес. Ту самую, которую он видел из крыши замка. Делан вывел Алвина на очень длинную тропинку, с двух сторон окруженную старыми мраморными колоннами. Между ними было огромное пустое место, которое, как сказал Делан, раньше было заполнено вечноцветущими кустами роз, привезенных Блейдом из родины. — Розы были повсюду. Такие же белые, как и снег, что падал на их лепестки. Они цвели до самой смерти дедушки, а после его смерти мы с отцом уехали и уже не было кому за ними ухаживать. Дедушка не подпускал к кустам ни людей, ни роботов. Папа не посмел нарушить его традицию и цветы увяли. — Но как они могли расти в такой холод?! — Ну, я не флорист, поэтому не скажу тебе точно. Может, это одни из тех растений, которые адаптировали под условия холодного севера, а может они всегда были такими. Не знаю, Ал. Я уже с трудом могу вспомнить, как они выглядели. Настолько белые, что сливались с окружающими сугробами, и настолько колючие, что Делан никогда не подходил к ним слишком близко — вот, что помнил мужчина. А еще то, что эти растения были любимыми цветами его бабушки. Собственно, поэтому дедушка и ухаживал за ними до того времени, пока не смог ходить… Вскоре на горизонте появилось небольшое каменное здание. Оно было сделано с такого же белого мрамора, что и плитка, которая вела к нему. Алвин внимательно присмотрелся и понял, что здание имеет кругообразную форму. Вход охраняла большая металлическая дверь. Делан приложил свою руку и пропустил Алвина вперед, как только вход был открыт. Стоило Алвину сделать шаг, как внутри включился свет. На первом этаже здания не было ничего, кроме лестницы, ведущей вниз. Юноша замер у входа, не понимая, что это за странное место и куда его ведут. Делан пошел вперед и исчез внизу круглой лестницы. Алвин неспешно двинулся за ним. На первом подземном этаже юноша осознал, в какое место привел его мужчина. Семейный склеп семьи Эндвейт. На этаже было всего две платформы, на каждой из которых стояла надгробная плита вместе с урной с прахом. Делан подошел к ним и кивнул Алвину подойти. — Дедушка, я хотел бы тебя познакомить с Алвином Греммером, — улыбнулся Делан и взял юношу за руку. — Ты рассказывал мне, что нужно найти правильного человека, но я был слишком мал и неопытен, чтобы понять о чем ты говорил. Но я, наконец, нашел его. Мужчина сильнее сжал руку возлюбленного. — Алвин, как и мы, родом из Знати. Я причинил ему много боли и буду пытаться искупить вину до конца своих дней, но… Этот человек значит для меня все и хотел бы я, чтобы ты благословил нас. Делан замер и взглянул на ошарашенного Алвина. Из всех мест, которые юноша мог представить, куда его приведут, склеп был последним. — Тебе бы понравился Алвин. Он умный, смелый и очень сильный человек. Отличный партнер, друг и… — Делан скосил взгляд с надгробью на юношу и улыбнулся. Так по-детски искренне, что сердце Алвина пропустило удар. — Возлюбленный. Алвин не дышал. Он смотрел на Эндвейта, не в силах поверить, что тот говорит об этом здесь и сейчас. Признания в любви, которое Эндвейт не раз ему говорил до этого, зазвучало в новых, более ярких и откровенных красках. — Я… — запнулся Алвин, не зная, что ответить. Казалось, что даже его ладонь дрожала в такт его сердцебиению. Он пытался подобрать правильные слова, но все они терялись в зеленых напротив. — Прости, что я не приходил к тебе раньше, — продолжил мужчина, вернув взгляд к надгробию. — Не хотел прерывать твой покой без веских причин. Я бы хотел много о чем тебе поведать. О том, как изменилась моя жизнь с твоим уходом. О том, как повзрослел и стал мужчиной, которым ты наверняка бы гордился. Но все слова меркнут, ведь… рядом со мной он, дедушка, и он — мое все. Мужчина криво улыбнулся. В склепе воцарилась тишина. Как и сказал Делан, все слова померкли вместе с тем, как расцветал этот момент в сердцах их обоих. Нет, это не было просто признания. Это не были просто слова о любви. Это было подобно клятве, которую Делан давал перед взором умерших родственников. И это было намного сильнее, чем все, что мог представить Алвин. Сильнее, если бы Эндвейт представил его, как своего любимого на всю корпорацию и весь Млечный Путь. Алвину стало очень неловко. Его лицо, уши и все то, что спрятано под плащом приобрело багряный оттенок. Сердце выпрыгивало из груди от радости и того, что Алвин Греммер не чувствовал никогда — единения душ и человеком, ни разу не похожим на него. Момент близости, который возможен только в сказках, а никак в их жестоком мире. Их собственная зимняя сказка. — Вы привели меня в т-такое место… — заикаясь, смог вытянуть из себя юноша. — Ты испугался? — спросил Делан, разворачиваясь к нему. — Здесь нет чего бояться. Здесь только я и ты. Ну и мои дедушка с бабушкой. Я хотел привести тебя сюда. Лишь члены семьи Эндвейт имеют возможность войти, а ты теперь член этой семьи. — Я вряд ли достоин… — Нет, Ал, ты достоин, — резко возразил мужчина, прервав того на полуслове. — С недавних пор я боюсь заглядывать в будущее, но однажды, если ты останешься со мной, здесь окажемся и мы. Ты и я в окружении всех моих родственников, которые с радостью примут тебя. И Алвин вдруг понял, что скрывается вниз по лестнице. Юноша не знал, сколько там этажей, но каждый из них предназначен для потомком семьи Эндвейт. Второй этаж для Стейнара и его супруг, а третий — для Делана. Делана и его самого, если тот отдаст всего себя этому мужчине. — Я не боюсь, — произнес Алвин и прильнул к мокрому от растаявшего снега плащу Делана. — Я хотел сказать, что не могу… не могу заявить перед вашими почившими родственниками о том же… о чувствах и… — Я понимаю, — мужчина обнял юношу и поцеловал того в кудри, вылезшие из-под шапки. — И не требую от тебя этого сейчас. Я ничего от тебя не требую, Ал. Как я уже говорил, я дам тебе столько времени, сколько тебе потребуется. Месяцы, годы, десятилетия — время не важно. Знаешь, что важно? То, что ты рядом. Жив, здоров и счастлив. Этого достаточно. — Но я не могу сказать ничего сейчас, когда мы стоит перед вашими предками! — У тебя будет еще сотни возможностей сказать это. У моего дедушки время всего мира, чтобы услышать тебя, Ал. Алвин не знал, сколько они стояли у надгробий. Делан обнимал его и нежно целовал в макушку, пока Алвин прикрыл глаза, отчаянно вдыхая его запах. Такой родной и такой близкий. Роднее и ближе, которого у него никогда не было и не будет. Юноше хотелось разреветься. Хотелось скомкать чертов плащ и притянуть мужчину к себе. Заявить перед его предками, как он важен ему. Самый-самый важный человек во всей Вселенной. Но Алвин не мог. Нет, только не сейчас. Однажды, когда его чувства окрепнут, а он не будет заикаться от нахлынувших эмоций, он вернется и заявит перед прахом предков, что любит Делана. А сейчас… сейчас он может лишь сильнее обнять его, зарыться в мокрый плащ и сглатывать комки, подступающие к горлу. Да, вот ради чего Вселенная дала ему второй шанс. Мир не обрек его на вечные страдания, подарив гениальный разум, но породив младшим сыном в семье обанкротившихся аристократов. Он был рожден, чтобы быть проданным Делану Эндвейт. Он был рожден, чтобы возненавидеть его, а после так сильно привязаться, что жизнь уже не казалась такой сносной без него. Алвин стал всем для Делана. Его миром, ориентиром и будущим. Теперь же Алвину нужно лишь потянуться за ним, чтобы обрести счастье. Он будет жить во всю силу. Будет любить так, что ничто в этом мире не разлучит их. Станет будущим, ради которого Делан Эндвейт изменит этот мир.