***
Шестьдесят четыре года назад. Земная Знать
Когда ты наследник самой известной, богатой и влиятельной семьи все взгляды аристократов, СМИ и простолюдин прикованы к тебе. То, каким взглядом ты смотришь, что говоришь, насколько ровно держишь спину и какие решения принимаешь — за каждым твоим шагом следит целая корпорации. В их глазах ты далек от человека. Что-то большее, чем индивидуум. Идея и неприкосновенный идеал! Когда тебя растят с этой мыслью, сложно не поддаться иллюзиям и не возомнить себя Богом. И все же в двадцать шесть Малхиор уже понимал, что далек от желаемого всеми идеала. Отец не переставал ему об этом напоминать, ведь видел в сыне свое отражение, постоянно совершающее глупые ошибки. Этот мужчина считал, что будущий Глава Адельманн не может иметь ни одного изъяна. С самого рождения Малхиора он пытался сделать сына лучше того, кем являлся сам в его возрасте. Лучше. Идеальнее. Правильней. Аристократичней. Стереть зарождающуюся личность сына и создать новую. С Малхиором было сложно. Он был тихим, но в то же время высказывал все эмоции прямо. Любил общаться, но отторгал от себя всех вокруг. Ненавидел читать и с радостью бы поиграл с младшей сестрой в прятки по Фобосу, чем зубрил основы наследования. Нет, тем, кем Малхиор был рожден, совершенно не подходил его отцу, поэтому тот всячески пытался изменить это. Заставлял Малхиора говорить много, но никогда не высказывать настоящих эмоций в своих речах. Заставлял его возненавидеть всех вокруг, внушая, что они стремятся к нему из-за наживы и ценности его фамилии. Заставлял сидеть запертым в библиотеке на протяжении нескольких дней, пока он не вызубрит наизусть столь любимые его отцом сонеты Шекспира. И, конечно же, сестра. Самый дорогой человек для юного Малхиора — Лея Адельманн. Отец видел, как близки его дети и в этом мужчина видел лишь еще одну непозволительную слабость для будущего наследника Адельманн. Младшие сестры, точно также, как и будущие дети Малхиора, должны стать не больше, чем вещью в понимании парня. Товаром. Частью сделки, которую можно удачно заключить. И отец собирался показать сыну, как правильно поступать с младшими. Так, как делают настоящие аристократы. Лее было всего пятнадцать, когда отец взял ее на первый Бал. Маленькая девочка в тонком коротком платьице уже была наслышана о Балах, отчего ее страх лишь усиливался. Она прекрасно знала, почему отец привел ее сюда. Не из-за желание найти будущего мужа. Отцу она никогда не нравилась. И вот, когда она стала достаточно взрослой для первого Бала, этот жестокий мужчина решил наказать детей за связь, которой он никогда не был рад. Связь, которую он считал непозволительной для наследника Адельманн слабостью. Когда Малхиор узнал, что сестру забрали на Бал, он рвался спасти ее, но люди отца заперли его в ненавистной ему библиотеке. Даже, если бы ему удалось выйти из этого места, то сбежать от телохранителей без звездолета — невозможно. Фобос подобно самой настоящей тюрьме и выход из нее лишь один. Тот, который выбрала их с Леей мать. Смерть. Когда Лея вернулась с Бала, люди отца сразу же привели ее в библиотеку. Кинули, как мешок мусора на пол, и заперли дверь. Ее платье было изодрано. Ярко накрашенные не возрасту глаза слезились, тушь потекла, а помада размазалась. Кровь между бедрами и синяки по всему телу говорили сами за себя. — Он решил выдать меня замуж за графа. Сегодня они консумировали сделку. — Лея… Малхиор присел рядом с сестрой и аккуратно обнял ее. Сестра больше не плакала. Ее золотые глаза были сухими, а вместо плача из губ слетали лишь проклятья. — Я ненавижу его его, брат, — шипела девушка от боли и злости. — Ненавижу это место, Знать… Помнишь мы читали об Эндвейтах? Они бросили эту выгребную яму и начали с нового листа. Я тоже так хочу, Малхиор! — Ты ведь знаешь: ни тебе, ни мне не вырваться из этого порочного круга. — Но мы можем разорвать его изнутри. Не прикидывайся, ты хорошо знаешь, как это сделать. Конечно, он хорошо знал, как и сама Лея. Они никто не говорили об этом друг с другом, но много думали наедине с собой. Единственный вариант, как положить конец их страданиям. Вариант, при котором они не пойдут в загробный мир вслед за матерью. — Он наш отец, Лея. — После того, что сделал сегодня со мной, ты считаешь его нашим отцом?! Он отдал меня этому!.. этому монстру… — девушка скрутилась и обняла себя за живот. Ей так хотелось разрыдаться на плече у брата, но она не могла. Не могла себе позволить слабость. Ее тоже воспитывали хладнокровной и бесчувственной. Тоже заставляли убивать в себе все эмоции в корне. Она тоже ребенок этой проклятой семьи. Убить отца — вот вариант, о котом Лея и Малхиор грезили годами. Малхиор бы стал Главой семьи и они, наконец-то зажили бы обычной жизнью. Вот только, даже если бы Малхиор набрался смелости убить собственного отца, он не мог сделать это сейчас. — Мне семнадцать. Если согласна подождать до моего совершеннолетия, когда закончу учебу в Академии, наберусь власти и союзников, я смогу занять место отца. — За это время он продаст меня тому ублюдку! По библиотеке пронесся истерический вопль Леи и Малхиор закрыл ей рот своей рукой. За дверью стояли его люди, а в библиотеке вероятно спрятана прослушка. Он пытался говорить и вести себя тихо, незаметно, чтобы ни прослушка, ни отцовские шпионы не услышали их разговор. Так тихо, как только мог. — Не продаст, — прошептал парень и убедительно кивнул головой, когда словил золотые глаза сестры на себе. — Я поговорю с ним. Предложу что-то равностоящее. Если ты подождешь еще восемь лет, клянусь, мы убьем его вместе. — Когда он будет умирать, я воткну нож ему в сердце. Пообещай мне это, брат. Я буду той, кто заберет его ублюдскую жизнь. «Ее месть за сегодняшний Бал», — осознал Малхиор и его глаза в который раз проскользнули по разодранному платью, не скрывающие тело сестры. — «Если его смерть подарит ей душевный покой, это того стоит». — Обещаю. — Адельманны держат свое слово, — напомнила Лея и потянулась за шею брата, ища там поддержки, которую не могла дать ей мать, отец и его супруги. В ту ночь Лея уснула у него на руках. Дверь открылись ровно в полночь, выпуская детей Адельманн на свободу. Их наказание закончилось. Парень отнес девушку в ее комнату. Он потянулся, чтобы переодеться ее в что-то новое, но заметив кровь, не смог сделать ничего. Накрыл сестру покрывалом, задержал свою руку на ее длинных черных, как ночь волосам, и вышел из ее спальни. Все последующие восемь лет он ни разу не шагнул за порог той спальни, делая вид, словно усвоил отцовский урок. Наследнику нельзя было допускать слабость. Нельзя было привязываться к хрупким людям, которые в аристократии считались не больше, чем мясо на продажу. В ту ночь он закопал желание быть ближе к сестре так глубоко, насколько мог спрятать от отца и самого себя. На следующий день после Бала Малхиор стоял у отцовского кабинета. Пышный, пафосный, с запахом старости, интерьер этого места напоминал Малхиору, как зависима аристократия от мнения остальных. Отец обожал хвастаться богатством, как типичный представитель Знати. Этого, как и много чего другого, Малхиор не мог понять в этих людишках, которые должны были стать опорой простолюдин, а не их погибелью. Однако он был слишком юн, чтобы что-либо изменить. Отец заставил ждать его до глубокого вечера под дверью, закаляя в наследнике выдержку и терпение. Малхиор знал, что если уйдет, отец не примет его на протяжении всей недели, поэтому он продолжал ждать, пялиться в одно месте, размышляя о том, что они с Леей обговаривали вчера. Мысли так и приходили к одному заключению: «Нужно покончить со всем». — Ты извлек вчерашний урок? — спросил Глава Адельманн, тогдашний Герцог, даже не подняв взгляд на сына. Его глаза за тонкими линзами очков были направлены на планшет и бумаги, лежащие на столе. — Усвоил, отец. — Вериться с трудом, — хмыкнул мужчина и поднял взгляд на сына. Если бы у Главы были не светлые волосы, Малхиора можно было бы назвать его точной идентичной копией. Такие же черты лица, такое же телосложение, когда Герцог был помоложе. — Как бы то ни было, было решено, что Лея выйдет замуж за графа по достижению восемнадцатилетия. Через три года она покинет эту семью. Со временем ты избавишься от этой слабости и, надеюсь, больше не заведешь новую. Малхиор сжал кулаки за спиной. Жест не остался незамеченным отцом. — Я предлагаю сделку, — сквозь зубы произнес парень, пытаясь сдержать всю злость, одолевшую его в тот момент, когда он услышал об графе. Человеке, взявшим его сестру силой, пока отец молча согласился на это бесчеловечное преступление. Изнасиловать ребенка! Малхиор не знал, кто хуже в этой ситуации: насильник или отец, позволивший это. — Наша первая сделка? — приподнял бровь мужчина, не пытаясь скрыть свою восхищение от слов сына. — И что же может предложить семнадцатилетний парень? — Мой первый брак взамен на то, что ты не продашь сестру кому-либо до ее совершеннолетия. На лице отца заиграл хищный оскал. Малхиор понадобилась вся сила воли, чтобы не сделать шаг назад, не показать слабость и животный страх перед этим человеком. — Заманчиво, конечно, но я и так ответственен за твой брак, Малхиор. Пока тебе нет двадцати пяти, у тебя нет прав решать что-либо о своей жизни, а у меня есть. Это касается и Леи, ведь вы оба мои дети. «Я бы отдал все за то, чтобы это было не так», — подумал парень и напряженно задержал дыхание, чтобы придушить внутри себя страх возразить этому человеку. А Малхиор боялся. Как же он боялся пойти против отца! Но после того, что он увидел вчера, он должен был добиться согласия отца, чтобы обезопасить сестру. К тому же Лея взяла с него обещание. А Адельманны всегда придерживаются данных слов. — Ты думаешь я спокойно бы сидел на месте, продай ты меня, как Лею? В отличие от нее, у меня есть какая-никакая власть. Я — будущий Глава этой семьи. — Верно, Малхиор, ты будущий Глава. Сейчас ты никто. Ребенок со знатным именем. Без денег и союзников. Я уж думал, что ты предложишь что-то стоящее. Сплошное разочарование. «Ты никто. Ты никто. Ты никто…» — как часто отец повторял эти слова, Малхиор уже и вспомнить не может. Желая стереть его личность, у Главы удачно получалось навредить уверенности и стремлению Малхиора. Если бы не Лея, если бы не ее присутствию в его жизни, он бы давно поддался отцу и подстроился под его волю. Лишь Лея была рядом с самого детства, опекая его, будто она — старшая среди них. Лея всегда была рядом, ни дня не чувствуя себя ребенком в этом жестоком мире, но все же продолжала заботиться о старшем брате, даря ему материнскую и отцовскую любовь. Малхиор пытался вернуть ее вдвойне, но… За семнадцать лет отцу все же удалось повлиять на характер сына. Он закалял его в постоянных наказаниях и тысячи установленных правил. Как бы Лея не ограждала его, Малхиор шаг за шагом превращался в отца — холодного, бессердечного и жестокого. И осознавая это, Малхиор и сам боялся посмотреть в будущее и узнать, каким человеком стал. Посмотреть и осознать, что они с Леей проиграли войну против отца. Ведь даже если им удастся его убить, Малхиор останется жить, а вместе с ним и жестокость, посеянная его отцом. — Я добровольно выйду за выбранного тобой человека. Кем бы он ни был и из какой семьи, — уперто повторил парень, смотря в такие же золотые, как и у него глаза. — Отец, у тебя есть возможность выбрать для меня главного супруга, которого я действительно приму, а не отторгну и не сделаю так, чтобы его жизнь трагично прервалась сразу же после свадьбы. Я предлагаю тебе мир. Мужчина громко хмыкнул. Проскользил оценивающим взглядом по сыну, он поднялся, обошел стол и оперся на столешницы, оказавшись ближе в сыну. — Помолвка Леи уже заключена, но, думаю, мне удастся отодвинуть тот момент, когда она выйдет за графа, — задумался мужчина и потер небольшую светлую щетину. — Однако ты должен понимать, что мне плевать на твоего первого супруга, как и на всех остальных. Убьешь ты их или решишь оставить для постельных развлечений — это твой выбор. Желаешь продлить свободную жизнь сестры? Хорошо, но тогда пообещай мне кое-что. — Что? — сглотнул парень, сжав кулаки до побледневших костяшек. — Когда придет время, когда ты влюбишься, убей этого человека перед тем, как симпатия превратиться в любовь. Я совершил эту ошибку с твоей матерью, потому что твой дед не научил меня этому, но я хочу уберечь тебя от этого. Любовь заставляет идти на неверные поступки, а для людей при власти зачастую это губительные решения. Любовь это слабость. Уничтожь ее до того, как она уничтожит тебя. Мать Малхиора была младшей дочерью одного из самых бедных баронов Земной Знати. Дедушка был против брака родителей Малхиора, ведь связь с той семьей не могла принести никакой выгоды Адельманнам. Однако мужчина не послушал отца и взял в жены девушку, в которую влюбился беспамятно. Тогдашний Глава был разъярен и жестоко наказал сына, которому собирался передать власть уже в следующем году. Вместо этого он заставил его ждать аж до самой смерти, чтобы получить титул. И отец Малхиора ждал, не сильно расстроенный тем, что его лишили власти. Рано или поздно он бы стал Главой, а вместе с этим имел бы за старшую жену свою прекрасную любимую. Он ничего не терял. Так что же могло пойти не так?.. Вот только не так все было с самого начала. Тихая и спокойная девушка ни разу не любила мужчину. Его жестокость и одержимость к властвованию стала ее ядом. Она травилась им на протяжении сорока лет брака, пока однажды не выдержала. Спустя месяц после рождения Леи, женщина покончила с собой. Спустя годы семейный врач Адельманном поведал Малхиору, что у женщины была послеродовая депрессия, но парень знал правду. К удивлению, он хорошо помнил мать. Она никогда не любила его и после рождении не чувствовала той же материнской любви и к дочке. Женщина не видела в них своих детей. Дети Главы Адельманны. Дети человека, забравшего ее в пятнадцать лет из семьи и заставивший делать ужасные вещи. С первого взгляда она возненавидела Малхиора и Лею, как и их отца. Эта женщина была самой большой слабостью в жизни Главы Адельманн. С ней он был силен, но потеряв ее, ощутил, каким слабым является на самом деле. Он не хотел, чтобы его наследник был таким же слабым. Поэтому он пытался оградить Малхиора от сестры. Поэтому он хотел взять с него обещание никогда не любить. — Хорошо, — согласился парень, никогда прежде не испытывающий даже симпатии. Что значила любовь и как сильна она была, он понятия не имел. Убить человека? Отец хорошо научил его, как это делать. И, как бы Малхиору не была отвратительна идея с убийством, он сделает это ради себя и сестры. Да и убивать никого не придется, если удастся убить отца раньше. Влюбиться? Нет, Малхиор не думал, что в попытках набраться влияния и заручиться поддержкой у него хватит времени на какое-то бессмысленное чувство, сводящее людей с ума. Малхиору стоило вдумываться в приказанные прочесть отцом книги и может быть тогда он сумел бы вынести один важный урок: «Любовь бежит от тех, кто гонится за нею, а тем, кто прочь бежит, кидается на шею.»***
Пятьдесят шесть лет назад. Земная Знать
Годы шли. Количество раз, сколько Малхиор говорил с сестрой можно было сосчитать по пальцам. Им не давали встречаться наедине, ни о каких совместных семейных ужинах и праздниках и речи быть не могло. Под строгим надзором людей отца Лея была заперта на Фобосе вот уже восемь лет, с нетерпением ожидая, что вот-вот и ее брату исполниться двадцать пять и они приведут план в действие. Лея не знала, как именно Малхиор планировал покончить с отцом, но лишь одного мимолетного взгляда в золотые глаза брата хватило, чтобы убедиться: Малхиор Адельманн не передумал и сдержит данное ей обещание. Пока Лея жила в мире и покое на Фобосе благодаря заключенной братом сделке, с каждым днем желая все больше и больше смерти отца, Малхиор наращивал силы. Он не скрывал это от отца. Открыто пользовался его связями и, что закономерно, Глава Адельманн с удовольствием поддерживал сына. Он ждал момента, когда Малхиор повзрослеет и вот, наконец, дождался, помогая тому и знакомя с нужными людьми. Шатодены были одними из этих нужных людей. Одна из величественных десяти графских семей. Идеальный будущие партнеры. Именно их выбрал Глава Адельманн для своего сына, но оставил выбор супруга из младших детей Шатоденов за сыном. Подарок, сделанный старшим Адельманном за стремления сына. Малхиор решил разобраться с браком сам. Когда ему было всего восемнадцать, он прилетел на Плутон, где жили Шатодены, и предложил им брачный договор. Парень ожидал, что те быстро спохватятся и приведут ему на выбор своих детей, однако его встретил лишь резкий отказ. Граф Шатоден не позволил Малхиору даже взглянуть на своих детей. — Мои дети — не мясо. Они не для продажи, — резко ответил рыжий пухлый мужчина и этим мгновенно понравился Малхиору. Тогда Малхиор улетел из Плутона с пустыми руками, но в следующий раз он прилетел уже зная, что Шатодены с их презрением к системе станут его лучшими союзниками в борьбе против верного служителя системы — его отца. И он не ошибся. Граф Шатоден согласился с помощью, но продолжил отказываться от брака, хотя у него было несколько младших сыновей и одна дочь на выданье. Со временем Малхиор перестал настаивать на браке и просто пытался замылить отцу глаза тем, что так часто летает на Плутон, будто бы ради будущего супруга. Так Малхиор и познакомился с самой младшей и самой любимой дочерью графа Шатодена, который оберегал свою любимицу до последнего. Рыжеволосая девушка оказалась не по годам умна. В свои пятнадцать она получила техническое образование в не особо популярном университете на окраине их квадранта космоса и удивила этим Малхиора в их первую встречу. Со временем парень подружился с веснушчатой девушкой, обожающей говорить о звездах и астрологии, впервые найдя в ком-то, кроме Леи, друга. Игнис, так звали ту девочку, сама предложила брак. Девочка семнадцати лет с безумными амбициями. Она же упросила отца выдать ее замуж за наследника Адельманн. Малхиор даже не надеялся, что Игнис согласиться стать его старшей супругой, прекрасно зная, что оставшуюся жизнь будет заперта на Фобосе. Даже после того, как Малхиор описал подруге ее предстоящую судьбу, Игнис не отказалась. За брак она попросила всего две вещи: возможность в далеком будущем иметь детей, а также полную свободу в своих занятиях, даже если придется реализовать себя под псевдонимом. Так Шатодены стали верными союзниками Малхиора, а Игнис — его старшей супругой. Глава Адельманн был рад, когда спустя год после заключения сделки с сыном, Малхиор привел в дом семнадцатилетнюю девушку, которую его сын уважал, но не любил. Все складывалось так, как он хотел, не подозревая, что против него готовится заговор. «Почему Шатодены?» — спрашивал себя из раза в раз Малхиор, пытаясь понять, почему выбор отца пал на эту семью. Граф Шатоден был весьма спорной фигурой в мире политики Земной Знати, изредка появляясь даже на собраниях Совета. Парню понадобились годы, чтобы осознать причину. А она была крайне проста. Среди Земных лишь эта семья занимала весьма нейтральное отношения к политике, как и сами Адельманны. Их политические взгляды совпадали. Семь лет Игнис жила на Фобосе в качестве старшей супруги наследника Адельманн. Девушка нравилась всем. Малхиор не понимал, как она завоевала симпатию его отца и как тот позволил ей общаться с Леей. Игнис была чудесной во всех проявлениях, но больше всего Малхиору нравилась ее врожденная хитрость и ловкость. Не зря говорят, что рыжеволосые люди крайне изворотливые. Малхиор это прекрасно увидел, стоило Игнис беспрепятственно сумела влиться к окружение Адельманн. Старшая супруга, подруга и соратник — вот, кем была Игнис Малхиору. Ни меньше, ни больше. Тем временем Малхиор закончил учебу, во время которой познакомился с еще двумя ключевыми фигурами его будущего: Рилан Давентри и Агнес фон Фабер. Два наследника маркизов Юпитера, как могли пытались перетянуть Малхиора на сторону оппозиции. Конечно, их попытки остались безуспешными, ведь с годами Малхиор начал понимать ключевую роль семьи Адельманн в Земной Знати. Нейтралитет к политике — единственная константа, с которой он был полностью согласен с отцом. И все же эти трое подружились, как бы сильно Глава Адельманн не одобрял позицию семей маркизов. В этом году Малхиору исполнялось двадцать пять. Пора начинать приводить план в действие. Для удачного переворота не хватало одного — верных людей. Одно дело политические союзники, как Шатодены или наследники маркизов, совсем другое — настоящая сила, приходящая вместе с опытными людьми. Высшее общество называло их телохранителями, но на самом деле каждый телохранитель был верным подданным, готовым отдать жизнь за хозяина. Диан появился в жизни Малхиора внезапно. Он был одним из низкосортных служащих в семье Адельманн, которому судилось годами карабкаться по карьерной лестнице. Темнокожий двадцатилетний парень, служивший на Адельманнов не дольше года. Малхиор никогда не замечал его, пока однажды он не появился в его личной охране, как замена одного из телохранителей. Он не был привлекателен. Сквозь его лицо пролегал огромный шрам, который тот не мог удалить с помощью дорогих операций. Юный простолюдин. Высокий, но с подкачанным телом. Молчаливый, вечно скрывающийся в тени. И Малхиор хорошо знал, почему уже тогда выделил его среди остальных. У Диана были исключительные таланты. Он был ловким, владел несколькими видами оружия и исключительным аналитическим складом ума, помогающим ему одолевать в спаррингах других телохранителей в несколько раз больше его. Малхиору понадобились десятилетия, чтобы осознать в себе одну черту: его безумно влечет ко всему талантливому и необычайному. Сначала он приставил Диана к себе в качестве телохранителя на постоянной основе. Парень быстро показал свои возможности, а Малхиору безумно нравилось наблюдать за этим. — Ты от него без ума, — подметила Игнис одной из первых. — Диан тебе нравится. — Не говори чушь, — лишь мог ответить Малхиор, но после которой фразы подруги стал все чаще замечать за собой, что его тянет к Диану не обычный интерес. В глазах Диана, кроме молчаливой покорности и верной всегда было что-то еще. Что-то дикое и животное, которое звало Малхиора укротить. И вот однажды они остались наедине и юному Малхиору сорвало голову. Все начиналось с обычного секса. Безумного страстного и порочного, ведь Диан никогда не отказывался в том, чтобы поддаться и подчиниться Малхиору. Благодаря новому телохранителю Малхиор открыл в себе садиста. Ему нравилась жестокость в постели, иногда выходящая за рамки. И вместе с Дианом он выстраивал эти рамки шаг за шагом, постепенно влюбляясь в парня с кожей цвета молочного шоколада и мазохистскими наклонностями. Пока Малхиору рвало крышу, Игнис делала все, чтобы его отец не заметил этого. Девушка неустанно просила мужа действовать аккуратно, не давать Главе повода для наказания. Парень пытался прислушаться к подруге, но… Диан был его всем. Один взгляд черных глаз — и Малхиор не знал, кто из них кому подчиняется: он — Диану, или Диан — ему. Теперь у Малхиора было еще на одну причину больше устранить отца с пути. Последний пункт его плана приведен в действие. Диан и еще несколько верных людей стали телохранителями Малхиора, в которых он был уверен на все сто процентов. Эта же уверенность в итоге его и погубила. Диан не был шпионом Главы Адельманн, но хорошо знал, как получить то, чего жаждал больше всего — продвижения по карьерной лестнице. Когда Малхиор рассказал ему план об убийстве отца на праздновании своего двадцатипятилетия, Диан не сомневался. За день до празднования он пошел прямиком к Главе и выложил все. Глава Адельманн поступил так, будто договора между ним с сыном никогда и не существовало. В ночь перед совершеннолетием брата Лею отправили к графу. Малхиор был на Юпитере, проведывал друзей, когда с ним связался граф Шатоден. Отец сослал Лею, а за ним отправил своих лучших людей. Конечно, не убить, а всего лишь вернуть домой, дабы предстать перед отцом и получить наказание. В попытках сбежать от людей отца, судьба свела Малхиора с Авророй. Больше всего в тот момент он ощущал не неуверенность или страх перед отцом, а предательство. Человек, которого он посвятил во все, человек, которого он так полюбил, разбил его сердце вдребезги. — Недавно меня предал человек, которому я доверял больше всех… Мне нужен кто-то рядом. Тот, кто сможет защитить, и на кого я смогу положиться. Я мог бы предложить тебе занять это место. После соответственного обучения, конечно. — И кем ты хочешь, чтобы я стала? Твоим телохранителем? Не думаю, что эта роль мне подходит. — Не совсем… Человек, который меня предал. Сможешь его убить для меня? Да, Малхиор хотел его смерти. Ох, как же он хотел, чтобы Диан поплатился за предательство всех его светлых чувств. Простая человеческая месть. Аврора помогла ему скрыться от людей отца и связаться с графом Шатоденом. Уже через несколько дней Шатодены забрали его к себе, где Малхиор встретил сестру. Графу удалось перехватить девушку на полпути к ее будущему мужу благодаря тому, что Игнис вовремя предупредила из Фобоса. В тот момент, когда золотые глаза встретились с такими же золотыми сестры, Малхиор осознал: вот и пришло то время, которое они ждали восемь лет. Парень связался с наследниками маркизов. Агнес и Рилан уговорили своих родителей примкнуть на сторону Малхиора и уже через неделю боевой флот трех семей окружил Фобос. Малхиор с Леей ступили на камень родного спутника Марса и вошли в отчий дом в сопровождении верных людей. Дети нашли отца, сидящего за столом с Игнис. Его пистолет был направлен в сторону девушки, на лице которой не дрогнул ни один мускул. Она знала, что станет заложницей в тот момент, когда Главе Адельманн стало все известно. — Адельманны всегда держат свое слово, Малхиор. Если для тебя девиз нашей семьи — пустые слова, то какой из тебя наследник? — первое, что спросил Глава, посмотрев на сына. Малхиор осознал, что отец намекает на их уговор. Тот, в котором он поклялся убить свою любовь, как только осознает. — Перед тем, как дать тебе обещание, я дал одно Лее. — Истинный Глава Адельманн сдержал бы оба. Парень сжал кулаки. На его скулах заходили желваки, а рука потянулась к пистолету в кобуре, которую на него надели. Нежным касаниям Лея остановила брата. Вынула его пистолет и направила на отца. — Малхиор — истинный Глава этой семьи! — выкрикнула девушка и сжала трясущийся палец на курке. — Ты убил нашу маму! Отправил меня к тому похотливому графу! Ты ни Глава, ни отец! Мужчина усмехнулся и громко рассмеялся. — Я воспитывал вас соответственно канонам нашей корпорации. А что до вашей матери… она сама сделала трусливый выбор бросить меня и вас. Я не виноват в ее смерти. — Да как ты!.. Лея метнулась вперед и прозвучал выстрел. Пуля пролетела прямо над головой у Игнис. Рыжеволосая даже не дрогнула, лишь резко выдохнула и посмотрела на Малхиора, ожидая от него следующего шага. Вырулить из этой ситуации — то, что от него требовалось, как от будущего Главы. Истинного Главы, которого в нем видела Лея и верила Игнис. Парень сделал медленный шаг вперед и отгородил сестру рукой от отца. — Сейчас вы в невыгодном положении, отец. У вас есть да выхода: подпишите документ об отречении или же умрите. Так или иначе сегодня я стану хозяином этого дома, Фобоса и Марса. Ваше время подошло к концу. Глава закатил глаза и развернулся к сыну. — Так или иначе, а твоя мелкая шпионка сегодня умрет. Или думаешь я позволю тебе так просто сместить меня с законного места? Малхиор не дрогнул. Игнис продолжала на него пялиться светло-карими глаза, ни разу не боясь за собственную жизнь. Она верила в друга. Верила в будущего Главу и переворот. — Законное место? — задал вопрос темноволосый парень и аккуратно достал из руки Леи пистолет, отдавая тот одному из телохранителей позади. — Столь любимые вами законы прекрасно описывают то, что сейчас происходит. Как думаете, почему Глава Знати не пришел вам на помощь, хотя он точно знал, что я собираю армию? Кодекс хорошо описывает момент, где полноправный совершеннолетний наследник может взять власть над семьей, устранив Главу семьи. Я действую соответственно законам этой корпорации, а твое законное место так само и мое с того момента, как мне исполнилось двадцать пять. Парень включил свое кольцо-связи и отослал документ отцу. Мужчина посмотрел на всплывшую перед ним голограмму со своим отречением. Пустующее место с его подписью желало быть заполненным. — Ты можешь убить Игнис, но тогда ты убьешь старшую супругу наследника Адельманн. Лишь я имею законное право лишить ее жизни, как ее муж. Кодекс, который ты однажды заставил меня выучить наизусть, также описывает и этот момент. Ты станешь изменником не только нашей семьи, но и уставов Знати. Твое имя вычеркнут из страниц истории. Тебя забудут. Удалят, как вирусный файл из системы. Может, ты не был лучшим отцом или супругом, но сделал много для Знати, как и для процветания нашей семьи и марсианских людей. Они любят тебя, но легко могут забыть. Такой ли памяти ты о себе хочешь? Нет, Глава Адельманн не хотел быть забытым. Его эго и амбиции, пронесшиеся сквозь десятилетия на посту Главы не могут быть утрачены. Даже в этой сложно сложившейся ситуации он оставался эгоистом, думающим лишь о себе. Ему было плевать, убей он жену сына, собственную дочь или даже наследника, а вот память о себе — единственное, что держало его в этом мире. В следующем году ему исполнится сто лет, с которых он более пятидесяти у власти. Он много сделал для мира и поддержания нейтралитета — это неоспоримый факт. И быть погруженным в забытье? Точно не тот исход ради которого он жил. Он идеально знал Кодекс. Хорошо знал, что значит стать изменником корпорации. И у него есть шанс выйти из этой ситуации сухим. Если бы сейчас он убил сына, то у него было бы полное право лишить жизни и его вдову, а также изменницу дочь. Вот только… У Малхиора были такие же темные волосы, как и у его почившей любимой. Как бы не хотелось Главе прямо сейчас убить сына, он просто не был в силах. Ведь это значит предать последнее, что осталось в памяти от его любимой, ради которой он пошел на столь многое! Любовь делает нас слабыми и уязвимыми. И Глава Адельманн осознал этот факт так ясно только в тот момент, когда перенаправил пистолет с Игнис на сына. Он не сумел выстрелить и с этим потерял все, ради чего жил. С его лица исчезла усмешка. Он отложил пистолет на стол и потянулся к голограмме. Приложив палец и оставив на нем свой биологический знак, он стал никем. — Доволен? А теперь дай мне улететь и ты больше никогда меня не увидишь, — серьезно произнес Глава и встал из-за стола. Больше не его обеденного стола. Не его гостиной. Не его дома. — Я нарушил одно обещание, данное тебе, но второе не нарушу. Малхиор скосил взгляд на сестру и та улыбнулась. К Лее подошел один из телохранителей и вручила ей идеально заточенный небольшой клинок. Она самостоятельно выбрала такой способ мести. Не яд, не пистолет, а нож в сердце. Девушка метнулась к опешившему от неожиданности мужчине и сделала один короткий удар прямо в грудь. Мужчина успел лишь сделать шаг назад, не ожидая от дочери такого действия. Столько лет он прожил с Леей под одной крышей, но никогда не знал, на что она готова пойти на такое. Его миленькая маленькая девочка с темными волосами и курносым носиком, как у ее матери, превратилась в женщину, имеющую достаточно сил, чтобы воткнуть нож точно в сердце. Один быстрый и сильный удар. Никакого сожаления и сомнений. — Надеюсь, вы будете гореть в аду, отец. Девушка вынула нож, введенный по самую рукоять, и с удовольствием наблюдала, как бывший Глава схватился за грудь и медленно осел на пол, держась за стул. Лея не хотела пытать отца, чтобы сделать ему еще больнее. Не желала растягивать смерть. Им с братом требовалось поставить точку прямо здесь и сейчас, чтобы начать новую главу. Спустя минуту бывший Глава Адельманн испустил последний вздох. Для Леи это означало одно — новое начало, а вот для Малхиора… Он не ощутил вкуса победы. В тот момент он чувствовал, что потерял больше, чем получил. Ведь что значил титул по сравнению с разбитым сердцем? Ничто. В тот день он дал себе обещание больше никогда не становится настолько одержимым человеком, пока не будет полностью уверенным в его преданности и любви. Отныне он смотрел на всех потенциальных любовников, как на врагов, не открывая сердце даже тем кто ему искренне нравился. Он с легкостью выбрасывал их после нескольких проведенных ночей. Все посягатели на его сердце казались ему предателями… Время продолжало лететь. По достижению совершеннолетия Лея твердо решила покинуть Знать. Пришла к Малхиору и заявила, что собирается принять одну из многих предложений брака, которые Малхиор откладывал в стопку ненужных документов. Ненависть Леи к аристократам и корпорации не улеглась с годами. Ей было мерзко находиться на территории Земных. Каждый день, который она проводила пытаясь найти мир в душе, она вспоминала о том мерзком графе, который даже после смерти их отца не прекратил попытки вернуть свою невесту. Малхиор не сумел договориться с графом о расторжении помолвки. Лея все еще считалась его невестой, но это не мешало другим мужчинам и женщинам пытаться затянуть красавицу к себе в постель. Малхиора это до ужаса бесило и в какой-то момент все предложения о продажи сестры он начал сжигать, ненавидя саму мысль о том, чтобы отдать Лею кому-то. Однако девушка в который раз поразила его. Она, так ненавидящая уставы брака, умоляла брата продать ее семье Адвайта. Тогдашний Глава Адвайта был стар и Лея увидела в этом возможность. Лея была готова потерпеть лет десять-двадцать, пока тот умрет, и тогда освободиться. Пускай вдовы знатных людей считались в их жестоком мире никем, они становились полностью свободными. И Лея так желала этой свободы, что была готова ползать на коленях перед братом, лишь бы тот принял предложение Главы Адевайта. Парень не смог отказать сестре. Чтобы барон не выставил никаких претензий, Малхиор огласил, что его сестра умерла. В Земной Знати считали, что Лея Адельманн мертва и пускай большинство аристократов догадывалось, что это не так, никто не мог сказать ни слова новому Герцогу. Вскоре Лея, как и всегда мечтала, покинула Знать. Больше Малхиор не видел ее. Она изредка присылала сообщения из далекой корпорации, что у нее все хорошо. С другими младшими супругами Адвайта, она обрела семью. Малхиор тоже желал себе эту семью. Лишь Игнис осталась подле него, но этого было мало. Ему хотелось семейных вечеров и дружеской атмосферы, которой так не хватало этому дому. Он начал искать себе младших супругов, а Игнис лишь поддержала идею. Они вместе занимались поиском младших детей аристократов. Уникальных, но которые не могут раскрыть свой талант под гнетом правил Знати. Так в доме Адельманн появились близнецы Эглинтоны, а вскоре Сильвия де Безьер, Наоми Альвито и Лилиана Вильфор. Мужчина больше не должен был чувствовать себя одиноким, окружив себя верными подданными и друзьями, сплоченными общей идеей по реализации лучшего мира, и все же он чувствовал огромную пустоту в области сердца, оставленную после Диана. Нанесенная отцом травма пронеслась сквозь годы до встречи с Нордом Лейтнером. Малхиор долго изучал парня. Еще когда Норд был подростком, мужчина начал собирать о нем информацию, чтобы узнать способен ли тот на предательство. Медленно, шаг за шагом он узнавал Норда издалека, пока не пришел к конечному выводу: этот человек никогда не сможет его предать. Только не его Цветочек. Его одержимость росла. Норд стал его всем и Малхиор пошел на это же все, чтобы заполучить его. Этот парень был нужен ему, как воздух. Запертым на Фобосе, не имея доступа к внешнему миру и под строгим контролем — вот каким хотел видеть Малхиор Норда. Ведь только так мог быть спокоен: он не ошибся и не выбрал очередного предателя его сердца. А его сердце стремилось к любви. Каким бы черствым и холодным он ни был, Малхиор хотел познать любовь. Не такую, как у его отца и сотни аристократов, держащих понравившихся им людей силой. Настоящую. Искреннюю. Малхиор собирался двигаться постепенно, шаг за шагом давая Норду привыкнуть к себе и влюбиться, но этот парень превзошел все его ожидания. Норд сделал первый шаг и второй, и третий. А Малхиор, как трус, продолжал стоять на месте, боясь сдвинуться с места. В глубинах сознания все время звучали слова отца. «Когда придет время, когда ты влюбишься, убей этого человека перед тем, как симпатия превратиться в любовь. Я совершил эту ошибку с твоей матерью, потому что твой дед не научил меня этому, но я хочу уберечь тебя от этого. Любовь заставляет идти на неверные поступки, а для людей при власти зачастую это губительные решения. Любовь это слабость. Уничтожь ее до того, как она уничтожит тебя.» Малхиор боялся подпустить Норда близко. Как бы далеко не зашли их отношения за двенадцать лет помолвки, Малхиор держал его на расстоянии вытянутой руки, никогда не подпуская к самому сокровенному — своему прошлому и истории с отцом, изменившего его навсегда. Однако правда имеет свойство всплывать в самое неожиданное время. Боясь предательства, Малхиор и сам не понял, как совершил его по отношению к Норду. И когда парень сбежал, оставив мужчину на долгие девятнадцать лет, Малхиор осознал, что с годами начал превращаться в отца. Предыдущий Глава запер свою возлюбленную на Фобосе, как и он. Лишил ту свободы, как и он. Довел ее до крайности, как и он. «Чем же тогда я лучше отца?» — спрашивал себя из раза в раз мужчина. Норд сбежал и это было справедливое наказание для него. Девятнадцать лет настоящего раскаяния и осознания, что одержимость Нордом Лейтнером никогда не пройдет. Весьма суровое наказание, которое Малхиор с гордостью принял за свои грехи. И вот Норд вернулся. У него новая жизнь. Новый возлюбленный. Он шагнул в будущее, пока Малхиор остался позади, стоять все на том же месте, где и раньше. Больше всего мужчина хотел вернуть его, однако и сам понимал: это невозможно. Ведь кроме Мэйсона Карлайла, его Норду нужна была свобода. Настоящая свобода, которую он никогда не чувствовал с одержимым Малхиором. Свобода, которую ему дали в корпорации Эндвейт. И кем был Малхиор, чтобы отнять эту свободу у него вновь? Еще одно предательство, которое он никогда себе не простит.***
Герцог закончил рассказ. Тело медленно приходило в себя после долгого сна. Мужчина поднялся с кровати и направился в гардеробную, желая переодеться во что-либо, кроме этой ужасной медицинской рубахи, которую на него напялили еще в больнице. Мэйсон так и остался сидеть на полу, медленно поглаживая волосы спящего парня и размышляя об услышанном. Адельманн никогда не рассказывал никому о своем прошлом и Мэйсон, наконец, понял почему. Эта часть истории Малхиора Адельманна могла вызвать к нему лишь жалость. Герцог не хотел, чтобы кто-либо, в особенности Норд, видел в нем проблески слабости. Детская травма, жестокий отец и неудавшаяся первая любовь пронеслись с мужчиной сквозь десятилетия и он так и не отпустил. Как думал Мэйсон, уже вряд ли отпустит. Карлайл уважал выбор Герцога и не собирался рассказывать об этом Эйнштейну. Лишь так он мог отблагодарить Адельманна за то, что поведал историю и дал лучше себя понять. — Вы ведь знаете, что не похожи на своего отца? — спросил Мэйсон, когда Малхиор вернулся. Больше на нем не было помятой пижамы. Он надел мешковатый теплый свитер и брюки. Такой домашний, с опущенными вниз волосами… Мэйсон не знал, позволено ли ему видеть такую картину. — Ты первый, кто мне это сказал. Мужчина заложил мешающие волосы за ухо, отмечая про себя, что пришло время стрижки. Он медленно подошел к спящему Норду и не по-аристократически уселся на пол по левую сторону от парня. Карлайл сидел напротив. — Аристократы считают, что я точная копия своего отца из-за моих решений. И я не могу это отрицать. До того, как я стал Главой корпорации, все мои действия были направлены на процветание Марса и благополучие моей семьи. Этим же занимался отец и я не могу отрицать, что он был хорошим Главой в этом смысле. — Вы совершенно разные, — продолжил твердить Карлайл. — Ты ошибаешься, телохранитель. То, что отец сделал с мамой, не сильно отличается от того, что сделал я с Нордом. Да и не тебе судить. Ты всего лишь второй раз в Знати и не знаешь местных людей и правил. Мужчина опасно сузил глаза, но Мэйсон не чувствовал страха. Нет, Адельманн не злился на него и не раздражался. Это была лишь защитная реакция. Такая же, как и в Эйнштейна, когда тот пытается соскользнуть с важной темы на шутку. — И все же, — предпринял очередную попытку Мэйсон. Ему казалось, что он должен что-то предпринять после услышанного. Что-то такое, что поможет этому разбитому жизнью мужчиной справиться с болью. Ведь только так эмпатическая часть Мэйсона могла найти покой. — Вы отличаетесь. В отличие от вашего отца, вы раскаялись в совершенном. А ваш отец? Он раскаялся? Раскаяние? Это точно не про отца. Даже после подписания бумаг об отречении, он продолжал верить в то, что сделал все правильно. Что он не виноват в том, каким выросли его дети. Не виноват в смерти любимой. Адельманн задумался, сведя брови на переносице. С годами он и сам начал ассоциировать себя с отцом, а после ухода Норда еще больше погрузился в мысль, что стал похож на человека, на которого ему никогда не хотелось равняться… И все же он раскаялся. Тысячи раз пожалел, что все продолжал и продолжал врать из-за собственной неуверенности и детских страхов. — Может, ты и прав… — неуверенно протянул мужчина. Его рука осторожно коснулась волос Норда в нескольких сантиметрах от пальцев телохранителя. Малхиор и Мэйсон смотрели на спящего человека перед ними, объединяющего их и не знали, что сказать. Не знали, как быть дальше. Все слишком запуталось. Никто из троих не был уверен, что сможет найти нужную нить, чтобы выпутаться из запутанного клубка их отношений, чувств и обязательств.