***
Люди Эндвейта подогнали «Ларс-4» к шлюзу Фобоса, когда часы пробили время обеда. Герцог наблюдал из окна за приближающимся кораблем, пока Эйнштейн разносил их спальню. Как оказалось, парень нарыл в гардеробе Адельманна много вещей из прошлого, которые очень хотел носить вновь, когда поднаберет несколько килограмм до прежнего веса. Сейчас бы те попросту висели на нем, подобно мешку. Мэйсон пытался организировать хаос, который создает Эйнштейн своим присутствием и, что удивляло Герцога, у телохранителя прекрасно это получалось. Пока Эйнштейн перебирал одежду, выкидывая нужную из гардеробной в спальню, Карлайл бережно складывал ее и стопками отдавал приходящим роботам, которые готовились переносить багаж господ на корабль. По скромному мнению Мэйсона, в багажном отсеке не останется места для других вещей, ведь все пространство зайдет гора одежды! — Просто выбери то, что хочешь забрать с собой на Каэлор и я отправлю вещи следом за тобой. Не нужно тащить все на «Ларс», — предложил Адельманн, развернувшись лицом к Норду. Его руки были заведены за спину. Спина прямая. Лицо впервые за долгое время свежее и выспавшееся. Даже боль в бедре прошла, стоило хорошенько выспаться под размеренное сопение Норда и чертовски тихого и почти незаметного на кровати Мэйсона. Если раньше Адельманн пропускал мысли о том, что не сможет разделить с кем-то сон, помимо Норда, то теперь понял, что ошибся. Рядом с Карлайлом спалось прекрасно, как бы Герцог не думал ранее. Лишь странное ощущение давно позабытого спокойствия встретило его с пробуждением. Открыв глаза после крепкого сна и заметив телохранителя рядом, к Малхиору пришло осознание: произошедшее вчера вовсе не сон. — Конечно, ты пришлешь мне еще, Мал, — не мог не согласиться Норд. — Раз уж мы планируем в будущем жить в Атеаре, то все вещи нужно будет перевести с Фобоса на Каэлор, понимаешь? Я пытаюсь забрать хотя бы половину, хотя твои вещи тоже нужно будет перевести. Представь, насколько это огромный багаж! Голова парня выглянула из гардеробной и оба мужчина заметили хитрую усмешку в фиолетовых глазах. Вскоре Эйнштейн показался в новом наряде продефилировав в спальню. Мэйсон никогда не видел, чтоб Эйнштейн когда-либо надевал что-либо подобное, особенно в белом цвете. Длинная белоснежная юбка в пол раздваивалась с правой стороны, открывая вид на коротенькие шортики под тканью. Из-под несильно затянутого золотистого корсета выглядывала светлая рубашка, с очень свободными рукавами и глубоким разрезом в области спины. Адельманн застыл, стоило заметить наряд. — Помнишь, Мал? — ухмыльнулся Эйнштейн и начала медленно крутиться перед Мэйсоном, показывая тому убранство. Парень не мог не заметить, насколько сильно Карлайлу понравился костюм. — Я так и не смог его выбросить, — признался Адельманн и неловко почесал щетину. — Что это за костюм? — спросил Мэйсон, не понимая, о чем говорят эти двое. — Мой свадебный наряд, — легко ответил парень и еще раз крутанулся по оси, позволяя Карлайлу рассмотреть. Внимательно присмотревшись, телохранитель и правда заметил схожесть с брачным убранством. Вот только Карлайл никак не ожидал, что в Знати двадцатилетней давности кто-то мог надеть такой простой, совершенно не вычурный наряд. И все же Герцог выбрал его для Эйнштейна, а значит у него был определенный вкус, который во многом расходился с модой корпорации. «Так вот, откуда у Эйнштейна такой вкус в моде», — словил Мэйсон себя на мысли. Эйнштейн всегда следил за своей одеждой и в каком смысле был помешан на том, чтобы хорошо выглядеть. До того, как стать близки, Карлайл ни разу не видел парня в домашней или простой одежде. Разве что в лаборатории, где все носили однотипные белые халаты. Утонченный, но в то же время в меру вульгарный и вычурный вкус достался ему от Герцога. — Кстати, Игнис утром напомнила мне кое о чем… — несмело протянул Малхиор. Расслабив руки, мужчина начал теребить одно из колец на безымянном пальце, которое он почти не снимал с момента, как надел более тридцати лет назад. Платиновое помолвочное кольцо с камнями, расположенными в виде созвездия Ориона. Малхиор так и не рассказал Норду, почему именно Орион. Не хотел показывать свою излишне романтическую натуру, которую считал одной из множества слабостей. «Среди миллиардов людей, рожденных по всем уголкам Млечного Пути, мы оба были рождены Орионе. Здесь же повстречались и нашли друг друга…» — вот, что подразумевал мужчина, когда впервые надел на Норда кольцо больше тридцати лет назад. Ничего не изменилось с течением времени. Куда бы в будущем их не завела судьба, Орион навсегда останется колыбельной их любви. — Через неделю будет двадцать лет, как мы поженились. Если бы не Игнис, я бы вовсе забыл об этом. — Двадцать лет, значит? — грустно протянул Эйнштейн, понимая, что за двадцать лет не было ни дня, чтобы они были по-настоящему вместе, кроме вчерашнего и сегодняшнего. Без лжи, ссор и обид. — До того, как ты это сказал, я и не ощущал, что прошло так много времени… Двадцать лет. Ровно двадцать лет назад Эйнштейн бросил Знать и сбежал. Ровно двадцать лет назад покинул Малхиора и взял новое имя, бороздя по галактике в поисках нового дома. В его поисках, попытках выжить и найти себе место Эйнштейн совершенно не заметил, как быстро пролетели года. Поиски медиума, новая цель в жизни и работа на Главу Эндвейт — все это стало его ориентирами в попытках сбежать от прошлого. А вот для Малхиора Адельманна дни тянули с незавидной скоростью. Каждый день он проживал, раскаиваясь в совершенном. Больше семи тысяч трехсот дней в одиночестве и десятки тысяч часов проведены в мечтах, что однажды Норд найдет путь домой и простит его… И вот только сейчас Эйнштейн обернулся назад и смог посмотреть на то, как по-разному они оба смотрели на время. Как по-разному оно на них повлияло. Ведь за девятнадцать лет Эйнштейн сумел, наконец, повзрослеть, возмужать, а Малхиор — лишь постареть. — Не хочешь забрать свои кольца перед тем, как уедешь? — спросил Малхиор, направившись к ящичку в шкафе, где он хранил все ценные вещи Норда. — Конечно, их нужно будет отдать специалисту, чтобы обновить устаревшие приложения и интерфейс до последних версий, но они все еще рабочие. Я подумал, раз уж мы вновь вместе, стоит вернуть их на законное место у тебя на руке. Малхиор достал все три кольца и прежде, чем Норд начал отнекиваться, вложил в руки драгоценности. Парень так и замер, ничего не говоря. Уставился в кольца из прошлого, боясь пошевелить пальцами. — Можешь не носить их. Я просто хочу, чтобы они у тебя были и напоминали о хороших момента, которых у нас тоже было немало. — Мал… — протянул Эйнштейн сжав кольца в кулаке. Почувствовав неуверенность парня, Мэйсон подошел сзади и обнял его, притягивая к себе. — Я не могу тебе обещать, что начну их носить вновь. Ты ведь знаешь это. Кроме хороших моментов, у нас было чертовски много плохих, и смотря на эти кольца я вижу в них только худшие. — Но ты ведь можешь перекрыть старые воспоминания новыми, — произнес Мэйсон и поцеловал парня в висок, поддерживая Герцога. — Думаю, Адельманн не признается, как важно для него увидеть эти кольца вновь на тебе. Для того, чтобы выстроить крепкую связь, Эйнштейн, не только Герцогу нужно идти на уступки. Сделай хотя бы одну и для него. Парень засунул драгоценности в карман брюк и кивнул, понимая, что слова Мэйсона, как всегда, мудры и правильны. Малхиору придется бросить все, чем он жил годами, ради их отношений. Эйнштейну тоже стоит сделать хотя б шаг навстречу. В этом Мэйсон прав, ведь и сам он сделал огромный шаг для всех них — предложил связь на троих. Первый и самый весомый шаг. — Ладно, Мал. Пожалуй, Мэйсон был прав, говоря о том, что не стоит бросаться в омут с головой. Вероятно он был прав и вчера, сказав, что мы поспешили… Я все еще не готов их надеть, но… Три года — этого времени должно хватить, чтобы все обдумать и принять. — Я двадцать лет ждал тебя, Цветочек. Подождать еще три для меня пустяки. Эйнштейн сомневался в этом, но улыбнулся в ответ мужчине. Малхиор подошел к парню спереди и Эйнштейн обнял его, положив голову на грудь. — «Ларс» отправляется через пятнадцать минут, — напомнил Мэйсон. — Древние Боги, Мэйсон, не разрушай момент! — недовольно вскрикнул парень и копнул того локтем под ребра. — Я заметил, что ты так часто бьешь нашего телохранителя. Неужели в тебе открылась садистская натура? — пошутил Адельманн встретил тихий смех Мэйсона впереди. — Малхиор! В этот раз Эйнштейн и правда больно ударил Адельманна под ребра, от чего тот скривился. — Я ненавижу вас обоих, — злостно прошептал парень и попытался вырваться из объятий обоих мужчин, но ни Мэйсон, ни Малхиор не выпустили его ни на шаг. — Мы тоже тебя любим, — ответил за двоих Малхиор и притянул к себе парня. Эйнштейн обиженно сжал губы, не позволяя Малхиору продолжить поцелуй, но вскоре сдался. Всегда сдавался под его настойчивым напором, которому не было равным. Мэйсон обнял его посильнее позади, нежно водя пальцами по корсету. Мужчина пригнулся и его голова удобно умостилась на плече парня, прекрасно слыша тяжелое дыхание целующихся, а также их сбившийся ритм сердца. — Иди сюда, Мэйсон, — повелительный шепот сорвался с губ Эйнштейна и тот одним движением притянул мужчину за воротник кофты к себе. Впившись припухшими от поцелуя с Малхиором губами в Мэйсона, Эйнштейн не смог подавить улыбки. В тот момент ему хотелось вопить всему миру о том, как он счастлив находится между двух избранных им мужчин, готовых ради него на все. Удастся ли им встретиться через три года или понадобится больше времени, никто из троих не мог предположить. Скорое прощание станет первым испытанием для них, но Эйнштейн, Малхиор и Мэйсон были уверены в своей победе. При их следующей встрече, когда бы она не случилась, каждый будет готов для того, чтобы начать их новый чистый лист.***
Багаж сгрузили. Эйнштейн, как всегда опаздывал, что не удивляло Делана. Да и, пожалуй, впервые мужчина радовался его опозданию, ведь чем дольше тот прощался с Герцогом, тем больше времени оставалось им с Алвином. Чтобы не ждать на улице, они вошли внутрь. Телохранители перепроверяли наличие груза и работоспособность звездолета для дальнего перелета, пока мужчина лежал в своей каюте в обнимку с парнем, медленно перебирая пряди его волос. Алвин болтал без умолку. Давал установки на ближайшее будущее и зачитывал из головы список того, что Делану ни в коем случае нельзя делать. — Тот блондин. Младший сын Зион. Если я узнаю, что ты хоть мельком глаза встречался с ним, тебе будет очень и очень плохо, Эндвейт. Делан хмыкнул и вдохнул поглубже океанский запах из прядей юноши. Впитывал в память, чтобы не забыть во время долгой разлуки. — И как ты узнаешь, что я с ним виделся? — Стейнар расскажет мне все. Он будет за тобой следить, так что даже не смей смотреть в чью-либо сторону! Мужчина вопросительно поднял бровь и навис над Алвином, смотря прямо в его большие серые глаза. Такие бездонные, что мужчина видел свое отражения в них. — Откуда в твоей голове появились эти дурацкие мысли об измене? Думаешь, я могу смотреть на кого-либо, когда у меня есть ты? Алвин прикусил губу. Он и сам не знал, откуда возникли подобные бредовые мысли, однако с приближением вылета он все чаще об этом думал. — Я боюсь… — Алвин запнулся и отвел взгляд. — Нет, забудь, это по-идиотски. — Да нет же, если тебя это тревожит, то я хочу это услышать, — возразил мужчина и подпер голову рукой, устроившись впритык к юноше, внимательно рассматривающим металлический потолок каюты. — Нет. — Ал, — серьезно произнес мужчина и аккуратно взяв юношу за подбородок, развернул к себе. Заставил посмотреть в глаза. — Колись. Алвин тяжело вздохнул. — Я боюсь, что все может вернуться к тому, как было, понимаешь? Боюсь, что вернусь на Каэлор, а ты… ты будешь таким, как тогда. А еще боюсь, что я со своими проблемами и Знатью надоем тебе. Боюсь, ты найдешь кого-то получше, того же блондинчика Зион, с которым легко и просто, понимаешь?.. Делан молча уставился на парня, ошарашенный творившимся в голове юноши. — И ты думал об этом все это время, но молчал? Серьезно, Ал?! — А что мне было делать?! — вспылил парень, округлив глаза. — Я понимаю, что это паранойя, но все равно не могу убедить мозг перестать об этом думать! Надув губы, Алвин сложил перед собой руки. Он не озвучил и половины того, что нервировало его последние дни. Им с Деланом только-только удалось понять друг друга, начать строить отношения и тут их разделяют! Естественно, юноша понимал, что так должно быть. Делану нужно готовиться к будущему полету, а ему поставить жирную точку со Знатью, чтобы двигаться дальше, но… Но, как же, черт возьми, он страшился этого расставания. Боялся утратить мужчину, семью Эндвейт и свой новый дом. Он никогда не страшился так чего-то. Даже смерти. Когда она постучала в двери, у Алвина не было ничего, а сейчас он осознал, что имеет так много. Что Делан дал ему так много. И если существует вероятность, что он лишиться этого всего… Нет, в этот раз Алвин не переживет. Конечно, Герцог в шутку заверил, что он всегда сможет вернуться в Земную Знать, где теперь у него есть деньги, власть и даже титул, но с появлением Эндвейта, юноше перестало все это быть нужным. Алвину требуется лишь Делан. Один человек, который стал его всем. — Послушай, мой надутый бурундучок, я хочу, чтобы мы обсуждали с тобой даже эту твою паранойю. Если где-то в твоей голове возникают мысли, что ты можешь перестать быть мне интересен или что я найду кого-то получше, то это моя ответственность развеивать эти мысли. Твои страхи вовсе не идиотский. Я виноват в том, что ты теперь боишься моих резких перемен отношения, но уверяю, такого больше не произойдет. — Как ты можешь быть уверенным?! Мужчина криво улыбнулся. Прошлые ошибки все же настигли их в то время, как Делан начал думать, что они оба забыли о том этапе их отношений. Его ошибки, которые и всели иррациональный страх в мысли юноши. — Что ж, у меня и правда тяжелый характер, но с того времени, как ты выздоровел, я хоть раз менял свое отношение к тебе? Нет. Знаешь почему? Потому что я, наконец, определился, кем ты есть для меня на самом деле, — попытался объяснить Делан, внимательно наблюдая за сменяющимся неверием на лице Алвина. — По прилету на Каэлор я был сам не свой, потому что терялся в чувствах. Повторю: такое со мной впервые. Если бы папа не показал мне, что я просто глупый влюбленный мальчишка, то я так бы и не осознал, что ощущаю к тебе на самом деле. Если бы не Стейнар, то Делан боялся предположить, сколько бы времени ему понадобилось, чтобы самостоятельно осознать бушующие внутри чувства. За откровенный разговор по душам мужчина будет благодарным отцу до конца своих дней. — Теперь ты понимаешь, Ал? Не может быть никого, кроме тебя. — Убедил, но если Стейнар скажет, что ты встречал с тем блондинчиком, клянусь, по возвращению я кастрирую тебя! — Эйнштейн плохо на тебя влияет. Раньше ты никогда не угрожал мне ножницами. Смех юноши прокатился по комнате и он удобно устроился головой на руке мужчины. Не хотелось покидать «Ларс-4», выходить из каюты и отрываться из объятий Эндвейта. Особенно после того, как он приоткрыл часть своей души, такую уязвимую и слабую, ревнивую и неуверенную в себе. — Господин Бренберг взошел на борт. Готовимся к отбытию за вашим приказом, — сообщил искусственно созданный голос звездолета. — Спасибо, Ларс. Еще несколько минуточек. Делан нехотя поднялся и протянул Алвину руку. Юноша ухватился за нее и мужчина сильно потянул на себя, заключая его в крепких объятьях. Последних перед тем, как они разлучатся и каждый с головой погрузится в работу, чтобы не думать о разделяющем их расстоянии. — Я буду скучать по Ларсу, — признался юноша, потираясь щекой об зеленую униформу корпорации Эндвейт на Делане. — Больше, чем по мне? — Что ж, посмотрю по твоем поведению, — ухмыльнулся юноша и привстал на носочки, приобняв мужчину за шею. Зеленые глаза неотрывно смотрели в серые. Как много они преодолели, чтобы, наконец, найти столь нужный отклик в глазах друг друга. — Пришло время прощаться. — Мой дедушка советовал никогда не говорить «прощай» дорогим людям, поэтому мы с тобой не прощаемся, Ал. — И что же мне тогда сказать перед отбытием? — «Я тебя люблю»? Алвин застыл. Он уже несколькими людям смело заявлял о своей влюбленности, но Делану — ни разу. Это важный шаг в их отношениях. — А ты хочешь это услышать от меня? — серьезно спросил юноша. — Нет, конечно, нет, — мгновенно ответ мужчина, осознавая, что ляпнул слова о любви слишком рано. — Если ты не готов, я не буду давить. Я ведь говорил, Ал, что буду ждать тебя столько, сколько… Стремительно сократив дистанцию, Алвин заткнул Делана поцелуем. Их губы и тела переплелись в одном последнем страстном танце перед неизбежным прощанием. — Я люблю тебя, — прошептал Алвин в губы мужчине, не останавливая поцелуй. — Люблю… Делан подхватил юношу на руки и они врезались в стену. Впервые он чувствовал настолько сильную потребность в человеке рядом. В связи, дарящей ему понимание, что раньше он был подобен безэмоциональному роботу, который, наконец, обрел свою человечность. Ведь именно то, что делал с ним Алвин, как нельзя лучше описывало понятие человечности. Эмоциональность. Уязвимость. Страсть. Желание. Все то, что Делан Эндвейт не испытывал пятьдесят шесть лет своей жизни. Все благодаря одному единственному человеку. — Ты даже на миг не представляешь, что делаешь со мной, Алвин Греммер, — прошептал Делан и дорожкой из поцелуев спустился из губ к подбородку, а после к шее, которую Алвин податливо выгнул для его касаний. — Не называй меня так… — задыхаясь от возбужденности, попросил юноша. — А как же тогда? Делан впился губами в шею, оставляя на ней один за одним багряные пятна, которые исчезнут, как только Алвин вновь шагнет за порог поместья Адельманн. В такие моменты, Эндвейт был готов отдать все, лишь хотя бы один его знак остался на юноше. — Бурундучок… Мужчина громко рассмеялся и отпрянул от юноши, позволяя тому встать на пол. — Серьезно? — усмехнулся мужчина, поправляя задравшуюся кофту любимого. — Я думал, тебе не нравится, что я тебя так зову. — Наедине, я хочу чтобы ты звал меня так. — Это приказ? — А я имею власть повелевать великому Главе Эндвейт? — Разве что наедине. Отношения — странная штука. Одни всю жизнь ищут партнера, способного удовлетворить все пожелания тела и сердца, а вторые — скитаются по миру, вовсе не думая, что любовь может настигнуть их подобно шквальному урагану в теплый летний день. Делан никогда не задумывался о любви, не искал ее и не жаждал до того, как повстречал удивительного юношу из вражеской корпорации. Однако теперь он и мгновения не представлял без него в своей жизни. У каждого из них есть долг, который разлучит их на некоторое время, но оба были уверены: они встретиться вновь. Сколько бы времени это не заняло, их души будут стремиться друг к другу. Сколько бы световых лет их не разделяло, отныне время и расстояние не властны над ними. Ведь им удалось преодолеть расстояние между друг другом, а значит и межгалактическое пространство они смогут пересечь. Покуда будут друг у друга, больше им не страшна неизвестность Вселенной и жестокой человеческой расы.