Я и Мистер Безупречность

Оказаться в вечно холодном Берлине сразу после жарких Мальдив – то еще испытание. - Ненавижу тебя, Каулитц, - ворчала я, разглядывая снежок, укрывающий асфальт. – Чтобы я еще раз… - Зато освежишься, - отмахнулся от меня Том, как от назойливой мухи, чем привел меня в состояние крайнего возмущения. – Не все тебе на солнышке греться. Представь, что ты в рабочей командировке. - Не могу, - упрямо заявила я. – Я никогда не работала. Том недоверчиво глянул на меня, хмыкнул и отвернулся. Я сжала губы, отводя взгляд в окно. Мы ехали в дом Каулитцев, который они так и не продали, хотя не так давно около него то и дело околачивались папарацци, пронюхавшие каким-то образом, кто владелец дома. Я представляла, что мы можем нарваться на какого-нибудь навязчивого журналиста, но Том на мои опасения рассмеялся и беззаботно ответил: - Поверь, ты их, возможно, вообще не заметишь. Но уже завтра фотки с твоих самых невыгодных ракурсов будут во всех таблоидах. - Меня это как-то не успокаивает, - нервно хохотнула я, и теперь за каждым кустом мне мерещился человек с камерой. – И как только Лили живет здесь….Ее же уже тысячу раз должны были увидеть! - А она здесь не живет, - сказал Том и остановил машину где-то на обочине. Я недоуменно посмотрела на него, он заметил мой взгляд и усмехнулся. - Приехали. Точно, я совсем забыла следить за дорогой. Мы были в месте, в котором я и не надеялась больше оказаться. - Ты пока иди в дом, а я загоню машину в гараж, - парень вручил мне ключи, и я вышла из автомобиля, оглядывая дом, выглядящий пустым и заброшенным. Был вечер, и из окон других домов лился какой-то уютный свет, разгоняющий окружающую темноту. Дом Каулитцев же был таким же темным, как и этот вечер. Я шла к двери, оглядываясь, словно вот-вот могу увидеть вспышку фотоаппарата. Но ничего такого не было. Стояла тишина, и вкупе с темнотой она заставляла меня немного нервничать. Ступенька под ногами заскрипела, когда я начала открывать дверь. Фонарь над дверью не работал. Мурашки побежали по коже, но я заставила себя не представлять себя главной героиней дешевого фильма ужасов и открывать дверь быстрее. В доме было не только темно, но и холодно. Словно сам дом пропитался зимним холодом, словно кто-то открыл окна и забыл закрыть. А еще тишина. Тишина была такая, что мне стало как-то совсем нехорошо. В полной темноте я сделала несколько бесшумных шагов вперед по толстому ковру, застилающему весь первый этаж. Том все не шел и не шел, более того, я не слышала ни звука со стороны улицы. По сценарию прямо сейчас откуда-то из темноты дома должен раздаться зловещий смех. - Матерь божья, - не выдержала я непонятно откуда взявшегося страха и напряжения и зашарила рукой по стене там, где, как я помнила, должен был быть выключатель света. Но заветный выключатель никак не находился. «Возьми себя в руки сейчас же, - рвал и метал мой внутренний голос. – Не будь глупой! Это всего лишь дом, обычный дом». - Да будет Свет! – весело воскликнул голос над моим ухом, в следующую секунду моих пальцев, скользящих по стене, коснулись чужие, направляя. Вспыхнул свет, ослепивший меня. Сердце, чуть не выпрыгнувшее из груди, металось в грудной клетке, и я от всей души двинула ничего не подозревающему Тому локтем куда-то под ребра. Удар, однако, вышел слабенький из-за моей и его курток. Том сдавленно охнул, пихая меня в ответ. - Эй! – праведно возмутилась я, облокачиваясь о стену. – Как ты обращаешься с гостьей! Я сейчас развернусь и уеду обратно нежиться на солнышке. - Извини, - с совершенно хитрой улыбкой отозвался Том, потирающий ребро. – Это был рефлекс. Я недоверчиво фыркнула, выражая свое отношение к такому вот обращению со мной. Пусть радуется, что я не добавила пинка ему между ног – а это тоже мог быть рефлекс, между прочим. Том уже стянул свои ботинки, а я все еще возилась со своими сапогами. Наконец, избавившись от них, я прошла в глубь дома. Повсюду горел свет, Том успел пройтись по всему первому этажу. Так было уже совсем не страшно, просто как-то мрачновато. - Почему так холодно? – спросила я у парня, помогающего мне стянуть куртку. – Заболеть же можно. Отдай мне куртку! - Нет уж, сейчас сходишь в душ, а потом выберешь себе что-нибудь теплое из вещей Лили, - отказал мне Том. – Я сейчас включу отопление, подогрев пола. Сразу станет лучше. - Может, сам принесешь мне теплую одежку? – невинно похлопала глазками я. - Думаю, тебе лучше порыться в вещах Лили самой, - не поддался на мои уловки Том. Душ я принимала на втором этаже. После долгой дороги я почему-то совсем не устала, а чувствовала себя вполне бодро. В моей голове почти не было мучительных мыслей, кроме как пожалуй: «Как себя вести? Зачем я приехала сюда? Как мне находиться с Томом в одном доме? Как он будет вести себя? Что мне делать? Что говорить?». Насчет остального я была совершенно спокойна, да. Пройдя в комнату, где раньше жила немка, я передернулась, но все-таки открыла шкаф и обнаружила там довольно большое количество вещей. В комнате вообще было много вещей, которых, похоже, уже давно никто не трогал. В голову полезли нехорошие ассоциации, но я послала их куда подальше. - Так-так-так, - протянула я, беспардонно роясь в растянутых свитерах, цветастых футболках и безвкусных блузках. Преодолев природную брезгливость на чужие вещи, я натянула на себя какой-то белый свитер с широким воротником, выглядящий куда лучше остальных. Наверняка Билл это покупал. Что-что, а вкус у этого подонка был отменный. Если свитер можно было натянуть на любую фигуру, то с брюками возникла проблема. Мой размер был больше, чем у Лили. Чувствуя себя Гулливером в стране лилипутов, я разглядывала миниатюрные джинсы и хмурилась. Решив все-таки попробовать надеть одни из них, я около минуты тяжело вздыхала, потому что они застряли на бедрах и выше не поднимались. «У тебя не толстая задница, Даша, - сказала я себе успокаивающе. – Она нормальная, это все чертовы штаны виноваты!». Услышав скрип со стороны двери, я нервно дернулась, чуть не падая в тесных джинсах. В дверях стоял мой навязчивый кошмар с блестящими глазами. Я подумала вдруг: «Вот оно!». Но через секунду блеск в карих глазах померк, Том словно переключился на другую волну. Легкое разочарование захлестнуло меня, и я выдавила: - Подглядываешь, значит? Что ж, мог бы и не прятаться. Проходи и садись, я могу при тебе переодеваться. Сам Том был уже в домашних джинсах и футболке. Он покачал головой, отказываясь от заманчивого, на мой взгляд, предложения, и спросил лишь: - Проблемы? - Да, - ответила я смущенно. – Мне нужны джинсы размером побольше. * * * - Жутковато у вас, - призналась я Тому, когда мы пили на кухне крепкий горячий чай. Время было позднее. – Дом, хоть и согрелся, все равно кажется холодным. Будто он впал в зимнюю спячку… - Правильно, мы же редко здесь бываем. - Почему тогда не продадите дом? Том передернул плечами, словно не желая отвечать. Я уже собиралась отстать от него, но он вдруг заговорил: - Просто он наш, понимаешь? Я просто не смогу отдать его кому-то другому. Пусть мы и живем теперь далеко, но этот дом всегда останется нашим пристанищем. Кстати, неужели ты не знала, что дом пустует? Разве Лили не говорила тебе, что не живет здесь? - Я же почти не общалась с ней! – воскликнула я, в который раз раздражаясь от постоянного вклинивания имени немки в наших с Томом разговорах. – Она же мне не отчитывается. У меня, в конце концов, были свои дела, и мне было все равно, где она живет. Я же не вы, не вьюсь над ней, как…. - Ладно, ладно, я понял, - перебил меня парень, сузив хитрые глаза. – Что ты разошлась-то? Все-таки ревнуешь? - Да пошел ты, - беззлобно огрызнулась я. Ругаться и спорить отчего-то совсем не хотелось. Наверное, сказывалось то, что мы с Томом были одни в большом и пугающем меня доме. Мы были наедине, одни среди темноты и тишины, окружающих нас. Ах да. Мы были почти наедине. - Билл, ну забыл я позвонить сразу, извини, - забалаболил Том, как только принял входящий вызов. – Ты же знаешь меня. Нет, мы в нашем доме. Я еще ей не звонил…Думаешь, стоит? Бесконечные разговоры близнецов не представляли для меня никакого интереса, поэтому я слиняла с кухни. Все решила ночь. В нашем случае она решила все не совсем так, как мне, возможно, хотелось. Том пригласил меня занять гостевую спальню на втором этаже, а сам расположился в своей комнате. Не то чтобы я ожидала одну на двоих постель, но….Это было глупо и ужасно по-детски, но мне было страшно оставаться одной в большой комнате. Том изрядно помог мне, когда приперся ко мне посреди ночи со словами: - Ты не спишь? - Нет, - отчего-то прошептала я, хотя нужды приглушать голос не было. – А ты чего не спишь? - Не знаю, - неопределенно ответил Том, проходя в комнату и закрывая за собой дверь. – Не спится. Вот решил к тебе прийти. - А, - глупо протянула я, чувствуя, как он опускается на мою кровать. Я к нему не развернулась, оставаясь все так же лежать к стене лицом. Том еле слышно вздохнул, а потом я услышала: - Ты это…Прости меня, если что. - Если что? – переспросила я, приоткрывая глаза. - Ну, за то, что я практически насильно притащил тебя сюда, - пробормотал Том, а я прямо-таки чувствовала, как он смущается. – Ты, наверное, не хотела, а я… В груди все сжалось, я еле сдержалась, чтобы не подпрыгнуть на кровати и не вцепиться в Тома. Дурак, какой же он дурак. - В общем, не принимай это за наглость, хорошо? Просто ты действительно наша последняя надежда, - продолжал парень, не подозревая о моих душевных метаниях. – Да и вообще… - Что? – снова переспросила я. - Ничего, неважно. Воцарилось тяжелое молчание. «Ну уж нет» - подумала я и сказал вслух: - Какие у нас завтра планы? - О, вот это самое интересное, - тут же встрепенулся Том, и я не удержалась и повернулась к нему лицом, сталкиваясь взглядом с темными смеющимися глазами. – Что выбираешь: просидеть дома или приступить к тяжелому заданию? - А ты где будешь? – непонимающе спросила я. - У меня небольшие дела. Мы все еще улаживаем все то, что пришлось наворотить с нашим отъездом. - Тогда я приступлю к заданию, - сидеть одной в пустом доме? Боже упаси. - Вот и хорошо, - улыбнулся Том и собрался встать, чтобы уйти обратно к себе и оставить меня одну. Все внутри меня воспротивилось одиночеству, и я вдруг выпалила: - Останься со мной? - То есть? – опешил Том. - Ну…Не уходи спать в свою комнату. Поспи со мной, - разъяснила я и добавила для пущего эффекта: – Мне страшно и одиноко! - Ты прямо как ребенок, - Том, совсем не припираясь, лег обратно ко мне, словно только и ждал приглашения остаться. Я с легкой боязливостью перебралась на его теплое плечо. Сразу стало как-то светлее на душе. Его запах успокаивал меня, баюкал. - Разлеглась, - раздался тихий смешок, но вопреки нему сильные руки обвили меня, притягивая ближе к горячему телу. Сказать, что я удивилась – значит ничего не сказать. Но…быть плюшевым мишкой Тома было неимоверно приятно. * * * Холод, пробирающийся под мою короткую куртку, колол кожу своими иглами. Холодно снаружи, холодно внутри. Что-то внутри меня, что вчера было согрето теплым разговором, сегодня утром опять покрылось льдом. Так было всегда – проходило совсем немного времени, и ко мне возвращалось мое вечное равнодушие. Том с самого утра был со мной показательно вежлив и весел; он то и дело копался в своем телефоне, и у меня возникло желание покопаться в нем тоже. Наверняка в нем есть нечто очень интересное. Волновала ли меня вероятность наличия у Тома новой пассии? Да. Переживала ли я, страдала ли? Нет. Я знала одно: у меня нет конкуренток. Если я захочу, любой мужчина будет моим. Так уверяла меня моя мать. В нашей семье всегда придерживались незыблемых правил, устанавливаемых отцом, жизнь каждого члена маленькой семьи подчинялась ему. Если мужчина шел спать – все в доме замирало, затихало. Это правило: папа всегда прав – прививалось мне с детства, и к восьми годам я была уверена в беспрекословном авторитете родителя. Я ловила каждое его слово, каждый взгляд, направленный на меня. Мне не хватало внимания родителей; но, правда, я поняла это лишь спустя годы, когда повзрослела и осталась совсем одна. Сирота при живом отце. В тот день уроки в школе закончились раньше обычного, и уже в полдень я сидела в машине, которая везла меня домой. Мой водитель веселил меня, рассказывая всякие небылицы, как он всегда делал, чтобы отвлечь меня после трудного учебного дня. Я смеялась и чуть ли не хлопала в ладоши. Впереди у меня был почти свободный вечер, что было необычайной редкостью. В восемь лет я занималась фехтованием, рисованием, конным спортом, а также английским и французским языками, поэтому времени на детские забавы у меня не было. Я бросилась к дому, едва авто остановилось. Я, наконец, могла позвать к себе подружек, которых оставалось все меньше и меньше. Этим я собиралась заняться, как только окажусь в своей комнате. Эти звуки, доносившиеся из родительской спальни…Их я запомнила навсегда. Застыв, я слушала всхлипы и поскрипывания, понимая, что делаю что-то совсем неправильное и запретное. Ступая на цыпочках, я дошла до спальни и мельком глянула внутрь, чувствуя, как все внутри меня переворачивается. Моим глазам предстала картина-откровение – на большой родительской кровати лежала абсолютно нагая темноволосая девица, а поверх нее – мой отец. Несколько бесконечно долгих секунд я наблюдала за этим, оставаясь незамеченной, слушая стоны девицы и громкие вздохи мужчины. Щеки мои запылали от стыда и детского гнева. Развернувшись, я помчалась прочь, стараясь быть как можно тише. Мне совсем не хотелось ощутить на себе отцовскую злость. Говорить маме о том, что я увидела, было страшно. Вернулась она с гастролей через неделю уставшей, но довольной, привезла мне кучу подарков и расспрашивала о моем времяпровождении. Она улыбалась и говорила, восхищенно рассматривая меня: - Ох, Даша, вырастешь, все парни будут твои. С твоей-то красотой… Этих слов мне еще не было дано понять до конца. В моей памяти то и дело всплывала увиденная картина, но я молчала. Это была первая измена, свидетельницей которой я стала. Лили жила не в доме Каулитцев, а в «своей» квартире, любезно подаренной ребятами. Странно – разругавшись с ними, она должна была бежать из вражеского убежища. Странность этого факта терялась среди других странностей. - Она уже должна быть дома, - задумчиво протянул Том, выруливая на нужную улицу. – Не думаю, что… - Она ведь не работает? – с сомнением спросила я, понимая, что ввязалась туда, куда не следовало. - Нет, насколько я знаю. Но, может быть, да. - Как много информации! – не удалось мне справиться с сарказмом после такого ответа. – Я даже не придумала, с чего мне начать разговор. И вообще, ты только посмотри на себя! - Что? - Я выполняю все сложную работу, пока вы, ребята, прохлаждаетесь. Какого черта Билл сам не взял Лили в охапку и не увез с собой? Зачем придумывать все эти игры, кошки-мышки хреновы, бл*дь. Вы спросите: для чего же я вообще повелась за Томом? Все очень просто: мне скучно. Мне действительно наскучило день ото дня скучать, общаясь с неинтересными мне людьми, участвуя в ничего не стоящих ситуациях, прожигать ночи, а утром прекрасно помнить все, что было. Конечно, скука не была главной причиной моего приезда сюда, в заснеженный Берлин. Последние годы мною двигало отчаяние; желание жить красиво, желание быть хорошим человеком, желание любить и быть любимой – все это заставляло меня временами становиться задиристой и невыносимой, потому что желания не исполнялись, кроме одного, пожалуй… Высадив меня около дома, в котором жила виновница всех проблем, Том решил, что на это его сегодняшняя миссия закончилась, и укатил по своим срочным делам. По мне, так он быстренько спихнул свою задачу миротворца на меня и смылся подальше. Ему наверняка поднадоело все время мирить бунтующую парочку, которую и мирить то не стоило. По-хорошему, им давно стоило разойтись с миром и не мучить окружающих их людей. Ну, или с войной, что гораздо вероятнее. Билл бы покатился к своим девкам, а Лили… Лили бы уехала домой. Так всем было бы лучше. Я шла к подъезду, размышляя, успею ли я согреться до того, как жутко заболею. Том рыцарственно предлагал мне что-нибудь из своего, но я не менее мужественно отказалась. Сама схожу и куплю себе что потеплее, еще я чужого не носила, тем более явно мужского. Какие-то бомжи в разноцветных одеждах тусовались около небольшого магазинчика. Я удивленно приоткрыла рот, потому что прежде не видела хиппи в Берлине, да еще и на этой улице, да еще и зимой. Я стояла и глазела на веселых ребят, выглядящих, как бездомные, около минуты. И чуть не пропустила мимо своего внимания остановившуюся около подъезда машину. Внутри нее кто-то попрощался поцелуем в щеку. Я только собиралась зайти уже в подъезд и подняться на нужный этаж, как буквально зацепилась взглядом за хрупкую фигурку, облаченную в мешковатую черную куртку, узкие джинсы и невысокие ботинки. Девушка была без шапки, и волосы ее на холоде моментально покрылись еле заметным инеем. Она вышла из машины, громко хлопнув дверцей. Я немного растерялась, а девушка меня даже не заметила. Как только авто, подвозившее ее, исчезло из виду, она нахмурилась, подошла к подъезду, вставая за пару метров от меня. Я растерялась еще больше, когда она пошарила у себя в сумке, висящей через плечо, и извлекла на свет божий помятую пачку сигарет. - Ты куришь?! – вырвалось у меня, когда она вполне профессионально помогла себе с помощью зажигалки и с удовольствием закурила. – Черт дери, Лили, когда ты успела начать? Лили Эванс вздрогнула и обернулась, но больше никак не выдала своего удивления, и я невольно поразилась ее выдержке. - Времени много прошло, - хрипло выдохнула она с дымом, протягивая пачку мне. Покачав головой, я ответила: - Не так уж и много. Лили Эванс пожала плечами, выкидывая недокуренную сигарету, пролетевшую в сугроб, как маленькая комета, и, не переставая хмуриться, промолвила: - Я знала, что ты появишься. - Да? - не нашла я ответа лучше. - Я ждала тебя еще раньше, - тощее существо на тонких ножках поежилось. - Так, я больше не собираюсь мерзнуть! Пошли в дом, - не дожидаясь приглашения, я первой побежала в теплый подъезд, испытывая смешанные чувства. Оказалось, я была не готова встретиться с такой Лили. Я ждала, пока она откроет дверь, но она не стала искать ключи. Под моим недоуменным взглядом она постучала в собственную дверь. - Отстрелялась?... - осеклась брюнетка, открывшая дверь и явно не ожидавшая увидеть с Лили кого-то еще. - М, заходите. - Кто это? - не стараясь быть тихой, спросила, как только оказалась внутри. - Ты что, живешь с кем-то? - Сабрина, - Лили не стала утруждать себя ответом подлиннее. И я поняла, что совсем ничего не понимаю. - Такое странное ощущение, будто не было этих месяцев, - я с трудом подбирала слова. – И при этом здесь все так… - Изменилось? – неожиданно подхватывает Лили каким-то пафосным тоном. – Ничуть. Здесь все как прежде. Как прежде – около кровати стоит мольберт с разрисованным холстом; глядя на эти художества, хочется спросить, кто дал кисть с краской в руки горе-художнику. На столе полный беспорядок: какие-то листочки-записочки, краски, запах которых, кажется, «въелся» в комнату, пустые пачки сигарет, непонятное месиво в серебряной пепельнице. На дверцах открытого шкафа висят мятые платья и блузки. На кухне что-то напевает девушка по имени Сабрина. Курящая Лили Эванс, тощая и молчаливая. Молча поднимаю одну бровь, выражая этим действием свое мнение обо всем этом. - Не совсем все, как прежде, - с порозовевшими щеками исправляется девушка. – Это… - Сабрина – кто это? – спрашиваю, чувствуя, как от запаха краски становится дурно. – Давай выйдем отсюда. Хмыкнувшая Эванс открывает окно, впуская холодный воздух, и с видом царицы, разгуливающей по дворцу, уводит меня за собой на кухню, где без промедлений представляет мне эту Сабрину: - Дафна, это Сабрина, моя приятельница. Сабрина, это Дафна, моя… - Подруга, я ее подруга, - мило улыбаясь, перебиваю я Лили. – Приятно познакомиться. Приятельница Лили кивнула головой и так же мило улыбнулась, а я принюхалась и поняла, что от нее несет запахом краски. «Так вот кому стоило бы руки оторвать», - подумалось мне, и я тут же прикрепила за Сабриной ярлычок «бездарность». Но вслух свои соображения я, конечно, озвучивать не стала, продолжая растягивать губы в неестественной улыбке. В общем-то, мне было все равно, с кем живет немка, пусть живет хоть с тремя нег…афроамериканцами. Но в данный момент я чувствовала себя рыбой, выброшенной на берег и питала прямо-таки легкую ненависть к Каулитцам. Особенно к скрытному Тому, который почти не ввел меня в курс дела. Билла я тоже ненавидела, но немного другой, странной ненавистью, переходящей временами в непонятное восхищение перед невиданными доселе лицемерием и наглостью. - Я вам не помешаю? – вдруг смущенно спросила Сабрина. – У вас такие лица, словно вам предстоит разобраться в чем-то. Мне уйти? - Что ты, Рина, - Лили посмотрела на нее извиняющимся взглядом. – Ничего такого. Просто мы с Дафной давно не виделись, вот и все. * * * На холодильнике, облепленном различными магнитиками, красовались фотографии, на которых я не увидела ни Тома, ни Билла. Ничего не говорило о том, что еще недавно девушка была помешана на этих близнецах. - Ты летала в Сидней? – удивленно спросила я, глядя на одно из фото. - Гостила у сестры, - пожала плечами немка. – А ты не была там, что ли? - Нет... Слушай, мне кажется, ты ерундой маешься, - вдруг начала я наступление на мирно пьющую чай Лили, смотрящую на меня синими глазами. – Что тебя дернуло остаться здесь? Когда я уезжала, то была уверена, что Билл тебя уговорил. Да что там, тебя и уговаривать не нужно было! Глоток. Молчание. Где-то в глубине квартиры слышалась музыка – оставшаяся Сабрина смотрела телевизор и периодически чем-то шумела. - И вот что в итоге, - я не отстаю от молчащей девушки. – Братья – в Америке, ты здесь, в окружении непонятных людей. К этому ты стремилась, ради этого страдала столько времени? Я прикусила язычок, понимая, что болтаю лишнего. Не стоит страдальцу напоминать о его страданиях – на это реагируют обычно болезненно и агрессивно. Но Лили лишь спокойно смотрела на меня, словно давая выговориться, и из-за ее спокойствия мой пыл сразу иссяк, а слова закончились. - Откуда нам знать, ради чего? – резонно заметила девушка. – Вот ты: сбежала, как только поняла, что Том не потащит тебя за собой. Обиделась и убежала, хотя ты всегда была сильной и справлялась до этого с равнодушием Тома. Так что тебя удивляет? Считай, я тоже сбежала, оставшись здесь. - Не понимаю, - покачала я головой в недоумении. – Зачем ты игнорируешь ребят? - Кто сказал, что я их игнорирую? Они бывают у меня, Том вот недавно появлялся… - Недавно – это месяц назад? Лили не хотела разговаривать, это было ясно, как день. Она упиралась и защищалась, управляя словами, как дротиками, которые она словно кидала в меня. - Том никак не может принять то, что мы с…его братом не вместе. Лезет, постоянно напоминает о себе, раздражает, - по мере рассказа Лили мне почему-то становилось обидно за Тома. – А сам не может разобраться в себе, судя по тому, что он подослал ко мне тебя. - Он просто хочет помочь, - встала я на защиту Каулитца, сама от себя того не ожидая. – Поэтому и я приехала. Я тоже хочу помочь. Мне кажется, ты не счастлива сейчас… Хотела ли я помочь на самом деле? Нет, конечно. Есть такие ситуации, в которых не может помочь никто. И я чувствовала себя херовым психологом, у которого полно своих не решаемых проблем, пытаясь разговорить Лили. - Ой, Даф, - Лили скривилась в ухмылке. – Хватит тут гнать. Говори уже своими словами. - Хорошо, - мысленно послав Тома и его миротворческую миссию подальше, сказала я. – Хочешь мое мнение? Ты молодец. В смысле, правильно сделала, что осталась в Германии. Все-таки ты не тот человек, который может быстро приспособиться в новых условиях. И правильно сделала, что послала Билла… - Я его не посылала! - …и надоедливого Тома. Пусть живут себе в огромном доме в Америке, водят баб и тр*хаются в свое удовольствие. Уверена, Билл тебя даже не вспоминает, меняя девушек, как перчатки. Синие глаза напротив сверкают, наполняясь слезами гнева, которые девушка старательно скрывает. Ее тонкие пальчики сжимаются, образуя крепкий кулак. Разгневанная фарфоровая кукла. - Мне пох*й, с кем он спит, - справившись с собой, отвечает Эванс. – Меня это уже никак не касается. На твоем месте я бы продолжала следить за Томом и его постелью. Знает, сучка, на что давить. Продолжаю улыбаться, чувствуя, как внутри разжигается огонек обиды на Тома и всю эту ситуацию, преследующую меня вот уже год. Том, конечно, скот: взял и спихнул мне неадекватную Лили, которую вдруг озарило, что три года она жила с чудовищем. - Знаешь что, Лили? Ты себя на мое место не ставь. У нас с тобой слишком разные положения и возможности. Я-то могу убежать от своих проблем на край света, а ты все так и остаешься здесь, в этой квартире, подаренной близнецами. Тебе самой не хреново от этого? Меня прервал телефонный звонок. Лили, которая по всей видимости уже была не рада тому, что впустила меня в дом, схватилась за трубку, как за свое спасенье и ненатурально весело щебетала с кем-то добрых десять минут. За это время я успела отправить Тому несколько СМС-сообщений, смысл которых сходился к тому, что он – порядочная сволочь. - Пока, Натан, - веселое щебетание девушки прервалось на этих словах, и я вдруг вспомнила одну деталь, поразившую меня до глубины души: - У тебя новый бойфренд? Я видела, как тебя подвозил какой-то паренек. Ты поцеловала его в щеку на прощание. - Он мне не бойфренд, просто друг. Познакомилась с ним недавно в…ну, случайно, в общем, - Лили не стала пускаться в долгие занудные объяснения, но ее взгляд потеплел. – И не надо на меня так смотреть! Даф, я рада тебя видеть, на самом деле. Но сразу хочу сказать: я уже все решила и ничего менять не собираюсь. Я не хочу с тобой спорить и ссориться. Меня все устраивает. Так Тому и передай! И я поняла, что так ему и передам. А еще я поняла, что Лили не шутит и не увиливает. Как быстро прошло то время, когда при одном упоминании Билла ее глаза наполнялись мечтательной дымкой? Такие люди, как она, долго и верно хранят свою ненормальную любовь. Таким людям можно изменять, но они все равно будут рядом, потому что не могут без своей любви. Такие люди попросту не видят других претендентов на свое сердце. И, хоть Лили еще задевало возможное разгульство Билла, она уже вполне хорошо справлялась с эмоциями. Биллу стоило бы поторопиться и появиться здесь, найти слова, если ему действительно нужна эта девушка. Лили застрочила кому-то сообщение, загадочно улыбаясь и не выглядя при этом несчастной, а я подумала, что Билл уже опоздал. * * * Знаете, холодными зимними вечерами сидеть дома перед телевизором вместе с семьей, обмениваться шутками и пить горячий чай – самое лучшее, если верить книгам и фильмам. Пусть за окном завывает метель, свистит ветер, тебе тепло в кругу родных. Как бы я хотела понять, каково это.…Хотя бы раз. Холодный дом Каулитцев, встретивший Рождество без хозяев, не был как-либо украшен, поэтому складывалось впечатление, что праздник еще не наступал. Том вернулся так поздно, что я уже начинала волноваться, изводя себя переживаниями и бесясь от того, что я вообще переживаю. Он был большой мальчик – так чего за него волноваться? Когда я открыла дверь, то поняла, что Том весело провел вечер. Да что там весело: вид у него был такой, словно он неделю не просыхал, шатаясь по вечеринкам. - Это ж надо так нажраться! – прокомментировала я действия Тома, который пытался стянуть ботинок, держась за дверной косяк. Его руки постоянно соскальзывали с косяка, и парень пошатывался, грозясь и вовсе оказаться на полу лицом вниз. – Чудовище, чем ты занимался сегодня? Делами? Надо же. Том дернулся от испуга и чуть не стукнулся головой о дверной косяк, и выглядело это так забавно, что обида, разгорающаяся в груди, отступила. Пьяные карие глаза немного косили, но в целом Том выглядел довольно прилично. Пробежавшись по нему взглядом, я с облегчением отметила, что штаны у него застегнуты, засосов на шее не наблюдается, как и запаха женских духов. Глупо было бы обманывать себя: я ревновала Тома ко всем возможным пассиям. Одна мысль о том, что он шлялся где-то, веселился, хотя вроде как должен был заняться чем-то важным, выводила меня из себя. Я-то в это время пыталась разузнать, что это Лили решила остаться здесь. - Чудовище, - повторила я, когда Том все-таки снял ботинки и теперь пытался оторваться от дверного косяка и пройти, а не поползти в комнату. Преодолев в себе желание бросить его на произвол судьбы, я подошла и перекинула его руку на свое плечо. Тяжесть его тела сразу обрушилась на меня, и я пошатнулась с глубоким вдохом. Мы молча дошли до дивана в гостиной. То есть, не совсем молча, конечно. Я то и дело шипела ругательства сквозь зубы, а Том сопел, словно спал на ходу. Свалив его на диван, я собиралась уйти, потому что не хотела сейчас находиться рядом с ним. Том неожиданно проворно вцепился в мою руку и сказал заплетающимся языком: - Ты-то хоть меня не бросай! Сказано это было довольно горько, и мне вдруг стало еще больнее. Что, если его сегодня кто-то бросил? А тут я… - А кто тебя бросил? – попыталась выведать я, продолжая стоять. Тень страдания легла на лицо парня, когда он ответил, тяжело сглотнув: - Все. «Не понимаю», - вот что мне хотелось сказать. Том потянул мою руку, и мне ничего не оставалось, как неуклюже плюхнуться на диван рядом с ним. От Тома нещадно несло перегаром, это заставляло меня морщиться. - Все остаются здесь. А мы с Биллом – в…в Америке. Далеко, - «объяснился» Том, поглаживая мою ладонь и смотря куда-то перед собой. Чувствовать такую ненавязчивую ласку было приятно, но Том явно делал это чисто автоматически, ища поддержки. Хотя я не совсем понимала, для чего ему эта поддержка нужна…. - Никто тебя не бросал, - устало заявила я, пытаясь вразумить эту пьянь. – У тебя есть Билл, он-то тебя никогда не оставит одного, верно? Том кивнул, но как-то неуверенно. - И у тебя есть родители, - продолжила я смущенно. - И друзья, много-много друзей. - Это не то, все не то... - По-моему, ты просто перепил, - я покачала головой. - Я устал от одиночества, - выдохнул вдруг Том с такой обреченностью, что мне захотелось взвыть от накатившего чувства непонятной жалости. – Все время один. Как и ты. Ты – как я, Даф. Мы одинаковые. Ты тоже это чув…чувствуешь, я знаю. Чувство одиночества всегда было со мной. Так повелось с детства, ничего не поделаешь – я просто не могла найти родную душу, да и вообще не верила раньше, что такое возможно….Но у Тома-то был Билл, ему-то откуда знать про одиночество? Его брат всегда рядом с ним. Или…или Том имеет в виду другое одиночество? - Тебе нужно поспать, - мне отчаянно не хотелось вести какие-либо откровенные разговоры, когда парень в таком состоянии. – Выспишься, потом и поговорим. - Ладно, - неожиданно легко соглашается парень. – Ты тоже меня слушать не хочешь, ну и х*й с вами. Уходи, оставь меня! - Успокойся, истерик. Никуда я не уйду. Хочешь, ты будешь спать, а я рядом сидеть буду, хочешь? – говорила я, словно Том был маленьким капризным мальчиком. Парень как-то насмешливо фыркнул и вроде как подвинулся. Ох, чертова пьянь… Я легла, стараясь не наваливаться на него и не вдыхать запах алкоголя. Тома, кажется, мало заботило свое состояние – он вполне миролюбиво уместился рядом со мной. - Кто тебя бросил, Том? – спросила я еще раз, потому что так и не дождалась более-менее внятного ответа, а уснуть я бы не смогла, не узнав, по кому Том так сегодня печалится. Каулитц перевел на меня какой-то укоризненный взгляд, словно говоря: «Ты так ничего и не поняла!». А я действительно не поняла. - В любом случае, тебе не стоит раскисать. И вообще, когда это ты так расклеивался? Ни разу не видела тебя в таком состоянии. - Ты просто плохо меня знаешь, - с уверенностью ответил парень. – Я могу так жаловаться на жизнь, что всем так и хочется меня заткнуть. Если тебе не хочется слушать меня – я же тебя не держу. - Ты как будто прогоняешь меня, - с обидой протянула я, дернув его за косичку, которая как раз оказалась рядом с моим носом. - Вовсе нет. Просто ты не обязана слушать мое нытье. - Тебе незачем ныть! У тебя есть все, все, о чем только можно мечтать! И слава, и деньги, и друзья… - понимая, что начинаю повторяться, я замолкаю. «У тебя есть я», - кричит моя сущность, которую раздирает ощущение неправильности происходящего. Я должна соглашаться с Томом, поддержать его в его печали – ведь он прав, мы с ним оба одиноки. Даже брат-близнец не всегда спасает от чувства одиночества. Это же другой человек, хоть и близнец. - Как думаешь, она вернется? – спрашивает Том, и я зависаю на несколько секунд. Она? Какая она? Девушка Тома? Новая любовница? Возлюбленная? Хочу возмутиться, но вспоминаю, что Том пьян – он говорит то, что думает, и смысла ругаться с ним сейчас просто нет. - Я не знаю, - нахожу в себе силы на ответ. - Но…Но у меня есть ты, правда? – Том улыбается, а мне совсем невесело. - Ты меня не оставишь. Ты меня любишь, я знаю. В груди словно что-то сгорело, жар пронесся по горлу, дошел до кончиков пальцев. Полоснуло по сердцу. Больно. Неприятно. Я ничего не ответила, у меня будто язык онемел. Так и смотрела на Тома с широко открытыми глазами, который, кажется, начал засыпать. Хотелось встать и уйти, хотелось убежать на край света. * * * Такие горячие ладони касаются моей спины. Гладят невесомо, нежно-нежно. Мягкие губы исследуют мою шею, целуют ямочки ключиц. Такая невозможно приятная тяжесть. Чужое тело сплетается с моим, соединяется идеально. Совершенство. Меня просто нет. Я в воздухе, я в космосе, я где-то в глубине океана. Неужели такое бывает? Разве возможны такие ощущения рядом с человеком, которого знаешь не так долго? С самого утра я понимаю, что мне нужно бежать. И я готова бежать, как только сонный Том появляется на пороге моей комнаты. Он садится на кровать, пока я стою, поглядывая на него через зеркало. Парень мнется, наблюдает за мной, а потом смущенно говорит: - Я надеюсь, что вел вчера себя прилично. Куда уж приличней! - Абсолютно. Ты был мил и безобиден, как котенок, - уверяю я его, решая не спрашивать обо всем, что он вчера говорил. Захочет поговорить об этом в трезвом состоянии – поговорим. Том подоброму усмехается, и наконец обретает более-менее живой вид: - Но я все равно извиняюсь. Вообще-то, я не собирался вчера пить. Некрасиво получилось. Георг меня просто развел. - Знаю я вас, - отмахиваюсь я. – Вам только дай волю, неделями из баров вылезать не будете. Перебираю резинки для волос на тумбе, думая, какая из них лучше подойдет мне. Эти вещи принадлежали Лили, и это еще раз напоминало о ней. Везде в этом доме было ее присутствие. Выбрав красную резинку, я взяла ее в руку и сразу выронила, потому что вдруг почувствовала теплое дыхание на своем затылке. Перевела взгляд на зеркало и вопросительно посмотрела на Тома, беззвучно подошедшего ко мне и теперь дышащего мне в шею. Он с улыбкой приподнял брови, как бы спрашивая: «Что?» - Ты поговорила с ней? - Она не собирается возвращаться. Том, я уверена, что вам ее нужно оставить в покое. Не стоит ее трогать. Пусть живет себе спокойно. - Она в любом случае не может жить спокойно, Даф. Лили любит Билла, - мне вдруг стало нехорошо, потому что я вспомнила вчерашние аналогичные слова Тома про меня. – Она не может без него. - Да с чего вы вообще это взяли? – вспылила я. Каулитцы такие наглые! Лезут, куда их не просят, все качают свои права. – Вот ты постоянно твердишь, что Лили нужен Билл, а ему-то она нужна? Если бы она была ему нужна, он бы давно… - Неужели ты думаешь, что Биллу так просто признаться в своей зависимости от кого-то? Даф, я знаю своего брата. Ему тяжело признаться в этом даже самому себе. - Неужели пресловутая любовь? – я иронично выгнула бровь, не веря словам Тома ни на грамм. -Любовь. Она заставляет совершать ошибки. Я покачала головой, отрицая такую вот любовь. Том тяжело вздохнул, и у меня побежали мурашки по спине от этого вдоха. Я стояла, как натянутая стрела – вся в ожидании действий с его стороны. Он проникновенно смотрел на меня, и я видела в его глазах немое восхищение. Потом он перевел взгляд вниз, взял красную резинку и, ловко собрав мои косы в пучок, сцепил их резинкой. - Спасибо, - поблагодарила я его, прикасаясь к своим косам там, где секунду назад были руки Тома. - Ерунда. С ними тяжело управляться, я знаю,- обезоруживающе улыбается он. – Кстати, скоро Билл возвращается. Вот Лили обрадуется! Мы засмеялись, представив себе реакцию девушки. Когда Том вышел из комнаты, оставив меня переодеваться, я упала на кровать, прижала к лицу подушку и крепко сжала ее пальцами. Каулитц точно преследовал какую-то свою цель, и я даже догадывалась, какую. Он просто хочет свести меня с ума. * * * Странноватое ощущение того, что мы с Эванс поменялись местами, настигло меня, когда я хозяйничала у плиты в доме близнецов, пытаясь соорудить хоть что-нибудь более-менее съедобное. Можно было, конечно, выбраться в ресторан, но выходить из дома сегодня не хотелось – сказывалось недосыпание и банальная лень. Последние пару дней я только и делала, что спала, и вообще, похоже, немного простудилась. Температура выводила меня из себя, и я пыхтела, скидывая по утрам теплое одеяло. Умный Том больше не ложился со мной спать: болеть ему совсем не хотелось. Он ненавязчиво предлагал свою помощь, подавал мне таблеточки, поил соками, предлагал и всячески показывал свое участие. - Билл приедет послезавтра, - сказал мне Том, заходя на кухню. – Мм…. ты же не умеешь готовить. - Умеешь – не умеешь, научусь, что тут сложного-то, - огрызнулась я, помешивая свое варево ложкой. На вид «еда» была не очень, но запах был вполне нормальный. Посмотрев в кастрюльку, я вспомнила небезызвестную Бриджит Джонс. - Слушай, ты….Не мучалась бы, - осторожно так сказал Том, подходя ближе и рассматривая плиту. – Служба доставки всегда работает, в конце концов. - Я не знаю номера этой службы. - Мне бы сказала, я бы позвонил. - У тебя склероз, что ли? Стоит тебе напомнить, что ты весь день отсутствовал дома? – говорила я, понимая, что говорю тоном сварливой жены загулявшего мужа. – Передай-ка мне соль. Парень исполнил мою просьбу, после чего ответил: - Я был у Георга. Он собирается в новый поход, вот, собрал своих друзей, они обсуждают детали. - А ты-то каким боком туда затесался? – не поняла я. – Ты же на природе и двух часов не выдержишь, городское дитя. - Но-но, я бы попросил, - нарочито недовольно протянул Том, улыбаясь. Я добавила соль, засмеявшись от его реакции. – Эй! Ты просто не видела, на что я способен в экстремальных условиях! - На что? На крики о помощи? – я закатила глаза под смех развеселившегося Тома. И тут-то я ее и увидела. Я застыла в одной позе, приоткрыв рот. Смех застрял где-то в горле. Ложка выпала из моих рук и с плеском оказалась в кастрюле. Несколько горячих капель попали мне на руки, отчего я дернулась и вскрикнула. - Даф, ты что, - с легким беспокойством парень дотронулся до моего локтя. – Что случилось? - Это, - уже почти не чувствуя боли от обожжённой кожи, я вскинула руку и пальцем показала на маленькую, совсем незаметную, серую камеру, притаившуюся в углу, в тени от света так, что заметить ее было почти невозможно. – Это что такое?! Возникло ощущение, будто бы все это было подстроено, а я оказалась невольной актрисой глупого спектакля, но я быстро отогнала эту мысль; в конце концов, это был дом близнецов, и они могли в нем делать все, что им заблагорассудится. Пусть хоть порностудию здесь устроят. - Ах это, - Том как-то растерянно посмотрел на камеру, словно сам впервые ее увидел. – Давно установили. Для безопасности. Она реагирует на движение. - Ничего себе, - нервно отозвалась я. – Это что получается, я все это время была под наблюдением, что ли? - Нет же, - успокаивающе сказал парень и похлопал ладонями перед камерой. Та не шелохнулась. – Видишь? Она отключена. - Знаешь, не проще ли просто сделать сигнализацию? - Сигнализация у нас тоже есть. - Тогда камера-то зачем? – недоумевала я. Том усмехнулся: - У нас таких пять штук по всему дому. Когда мы надолго уезжаем, это бывает очень удобно. Билл придумал все это. - Пять камер, - я присвистнула. – Слушай, а Билл тут случаем за Лили не следил таким способом? От младшего Каулитца можно было ожидать чего угодно. - Нет, конечно, - как-то неубедительно отмахнулся Том. – Вообще, забудь об этом, камеры отключены, в доме нет никого, кроме нас. - Утешил, - фыркнула я, выключая плиту. – Все, теперь у меня сбился настрой что-то готовить. Ты остался без домашней еды. - Не страшно, - Том улыбнулся так довольно, словно только рад этому. – Приготовишь что-нибудь к приезду Билла. Порадуешь его. Я натурально расхохоталась, потому что Билл не то чтобы не порадуется моей стряпне, он будет задирать нос, смотреть на меня свысока и брезгливо морщиться. Хотя, может он приедет в лучшем настроении? Все-таки в его интересах мое общение с Лили, а значит, ему придется вести себя со мной, как с приятельницей. Я точно знала – стоит ему посмотреть на меня косо или сказануть что-то против меня, я соберу немногочисленные шмотки и свалю обратно на море – и плевать я хотела, как эти ненормальные Каулитцы расхлебывают свои проблемы. - Честно говоря, мне лучше поселиться в другом месте, когда приедет твой брат, - призналась я. – Или вообще уехать. Чего я здесь делаю-то? - О Билле даже не беспокойся, он и не пикнет в твою сторону. Он же в какой-то степени зависит от тебя, - Том ободряюще похлопал мне по плечу. – Да и я, знаешь… - Что ты? - Ну, я…С тобой весело, короче. Не скучно. Ты классная, - я обалдела от такого определения, но смущенно улыбнулась, как пятиклассница, которую мальчик назвал «прикольной». Сомнительный комплимент, но комплимент, как ни крути. – Тем более, я думаю, если бы ты хотела уехать, ты бы уже это сделала. - Ты прав, конечно. Я здесь, потому что здесь мне не скучно, - почти повторила я его слова, хотя хотела сказать немного другое. Хотя, если вспомнить недавние слова Тома, он и сам все это знал. * * * Веселье началось этим же вечером. Я нашла в шкафчике не начатый виски и предложила Тому расслабиться. Расслабляться было от чего. Парень звонил Лили, как я поняла, ему хотелось «проведать обстановку». Лили трубку взяла, к моему удивлению, но разговор у друзей получился короткий. Недоуменно посмотрев на замолкнувший телефон, Том пробормотал: - Она там с каким-то парнем. И еще, я, кажется, слышал выстрел. - Выстрел? Тебе просто послышалось. Ах да, у нее же новый бойфренд, - хихикнула я, только что вспомнив об этом. Том удивленно и как-то возмущенно посмотрел на меня: - Ты мне не говорила. Я пожала плечами, мол: «Ничего страшного». Том скривился и проговорил: - Вот брат здесь устроит. Откровенно говоря, Билл не имел никакого права трогать Лили и лезть в ее жизнь. - А я говорила! Говорила, что нужно оставить ее в покое, - горячо сказала я. Парень загрузился мыслями о чувствах брата, но мне так не хотелось, чтобы он грустил и тушевался. Вот мы и расслабились. Это было здорово – одного виски хватило, чтобы мы развеселились, включили музыкальный центр и танцевали. Ну, танцевала-то я одна, дергалась под музыку, виляя бедрами, тряся большой грудью. Лямка топика спустилась с плеча так, что бюстгальтер оказался напоказ. Том сидел на полу, прислонившись спиной к дивану, смотрел на меня блестящими глазами и посмеивался. Я выглядела даже не сексуально – это было развратно и почему-то смешно. Где-то посреди пьянки позвонил Густав по какому-то вопросу, и развеселившийся Том пригласил его к нам. Умный Густав отказался, отвертевшись от Каулитца под предлогом срочного звонка. Думаете, я была хитрой особой? Вовсе нет, что вы. Я правда споткнулась, запутавшись в собственных ногах. Неуклюже и быстро. Под громкую музыку повалилась на ковер прямо к ногам, облаченным в светло-синие джинсы. Том, даже не побеспокоившись о моей целости, со смешком обхватил мою талию длинными сильными руками и подтянул мое тело к себе. Мы смотрели друг другу в глаза. Одинаково-карие, блестящие, опьяневшие. «Давай же», - с отчаянием подумала я. Его непонятное поведение выводило меня из внутреннего равновесия. Он то отталкивал меня, то прижимал к себе, как сейчас. Устав ждать от него каких-либо действий, я собралась встать, но его рука остановила меня и снова прижала к его телу. - И ты так просто сейчас сможешь встать и уйти? – серьезно спросил он. - А почему нет? Пусти, - я слабо дернулась в его объятиях. - Неужели тебе непонятно? Я отпущу тебя только тогда, когда сам этого захочу, - он наклоняется к моему лицу и вдыхает запах моих волос. Я замираю и, кажется, забываю, как надо дышать. Отстраняется и говорит: - Ты ведь сама не хочешь уходить. Прикусывает мою нижнюю губу, давая мне время выбрать. Выбор, конечно же, очевиден. Поцелуй становился настойчивее, но одновременно нежнее. Том обнаглел и дал волю своим рукам, и они поползли по моему телу, ощупывая самые интересные места. Я не пыталась уйти от его прикосновений. Я чувствовала его запах, и это сводило меня с ума. Неожиданно он отрывается от моих губ под мой протестующий стон и говорит: - А ты быстро возбудилась. - Тебе это льстит? – улыбаюсь, облизывая припухшие губы. - Очень. Улыбаюсь шире, подтягиваюсь, вцепившись пальцами в его футболку, пытаюсь приникнуть к его губам. Том дергает головой, уходя от поцелуя, и сам касается языком моего уха, затем переходит к шее, чтобы оставить там свою красочную метку. Его дыхание опаляло мою кожу, и легкая дрожь прошила мое тело. Я тянусь к нему, словно стремясь слиться с ним в одно целое, обрести свою половинку. Так приятно. Волнующе. Одно движение – и я на его коленях. Мало что понимая, терзаю его губы, чувствуя, как его ладони проникли под мою юбку, а шаловливые пальцы проходят по внутренней поверхности бедра. Прислоняюсь своим лбом к его, оставив в покое истерзанные губы, когда он отодвигает мое белье вбок и легко проникает в меня пальцами. - Издеваешься? – шепчу я, чувствуя его движения внутри. Судорожно расстегиваю его ремень. – Какого черта ты все еще в джинсах?! Усмехается, помогая мне, стягивает с меня мешающую одежду, и уже через пару минут нам ничего не мешает. Опрокинув меня спиной на ковер, он врывался в меня, толчок за толчком доказывая мне, что он – хозяин положения. Я не сопротивлялась, только поглаживала свою грудь, сжимала соски, получая нереальное удовольствия от его действий. Меня нещадно вело от него, от его крепкого члена, от теплых губ, от горячих ладоней, от его запаха, от него всего. Все было, как в моих снах: быстро и ярко. Кончив, он тут же скатывается в сторону и выдыхает: - Всего лишь химия. - Это точно, - со смешком соглашаюсь я с закрытыми глазами.