Новая жизнь

Дома мы поели и легли так же, как накануне — я на кровать, а Кайрат на пол. Засыпая, я думала, что вряд ли так будет всегда. Для меня он пока всё ещё просто знакомый, которого я впервые увидела в жизни лишь вчера, лишь оказавшись на пороге смерти. Милый, хороший Кайрат! Когда-то мы столько переписывались, шутили, я рассказывала ему о муже, а он… он мало о себе рассказывал. Видимо, не хотел обсуждать законы своей страны. Теперь нужно понять, что тот весёлый друг по переписке и этот серьёзный высокий парень — это один и тот же человек. Да, я видела много его фотографий, но в жизни, конечно, другое дело. В жизни всё оказалось многомернее — у этого лица был теперь голос, рост, тепло, запах, мысли и желания, от которых напрямую зависит моя жизнь. *** Когда я проснулась, Кайрат уже ушёл на работу, а мне оставил записку: «Доброе утро! Оладушки на сковородке. Вернусь около четырех. Чувствуй себя как дома. Ты — дома. Твой Кайрат». Первый раз с момента, когда разрушилась моя жизнь, я была наедине с собой. Прямо с запиской в руке я забилась в угол возле окна и обняла свои согнутые колени. Хотелось занимать как можно меньше места в пространстве, а ещё лучше — исчезнуть. Записка жгла руку. В ней было всё, весь мой мир. А вокруг этой записки — вокруг этой квартиры — у меня не было ничего. Да и внутри квартиры не было ничего, ничего моего. По сути дела, не было и меня. Это всё Кайрат, его забота, его доброта и… счастливый случай. А мне самой всё ещё было неясно, зачем жить дальше. Какая теперь от меня может быть польза хоть кому-нибудь? Ведь даже Кайрату, наверное, скоро нужна будет жена из своих, а я… я так. Если у него не хватит человечности, он поиграет со мной и выбросит. Что со мной будет потом? Не лучше ли было бы, чтобы всё закончилось быстро ещё вчера? Или еще раньше, в пути? А ещё лучше тогда, вместе со всеми моими родными? Теперь же мучительный конец только оттягивало мучительное существование. Я постаралась всё же принести хоть какую-то пользу — пошла на кухню, и из продуктов, которые там были, приготовила неплохой суп. Я всегда любила готовить, и теперь руки делали это сами, машинально. Кайрат пришел в половине пятого с великолепным букетом красных роз. Правда, дома не оказалось вазы, поэтому мы просто положили их на стол на время ужина, а после решили сходить в магазин. Когда Кайрат попробовал суп, то заявил: — Теперь я тебя даже во двор не выпущу… это просто божественно. — Спасибо, — я улыбнулась. Кажется, впервые с тех пор как… Я была рада выйти из дома, на воздухе всегда немного легче. На улице он сразу взял меня за руку. Это прикосновение само по себе было очень теплым и нежным, но из-за него я чувствовала себя неловко всё то время, пока мы шли. Я заметила, что в городе было видно почти одних только мужчин. Изредка нам встречались семьи с детьми. В магазине мужчина-продавец упаковал нам вазу в бумагу, и Кайрату пришлось нести её. Из-за этого он не мог держать меня за руку, и я чувствовала себя свободнее. Дома мы поставили в вазу цветы, и Кайрат пошёл в душ. А я села на кровать читать — ещё вчера он показал все свои полки с книгами, и я подумала, что, быть может, одна из них увлечет меня ненастоящей жизнью ненастоящего персонажа. Наверное, мне хотелось бы послушать музыку и посмотреть фильм, но ни телефона, ни компьютера у меня больше не было, а просить пользоваться компьютером Кайрата я пока не решилась. Когда Кайрат вышел из душа, поверх книги я увидела, что на нем нет футболки. Я слегка отвела книгу в сторону, — штаны, к счастью, были, и я постаралась не отвлекаться от чтения, надеясь, что он оденется. Но он сразу подошел, присел на пол возле кровати и положил руку на покрывало. Рука его была смуглая, темнее моей, и такое красивое мускулистое плечо, а от всего тела исходило ощущение силы. Я оторвалась от книги и посмотрела прямо на него. Он действительно был очень красив! Хорошо, что из всех, с кем меня могла столкнуть судьба, она выбрала вот этого физически приятного мне человека. Даже если ему придет в голову воспользоваться моей зависимостью от него, он хотя бы не вызывает во мне отвращения. А если бы он не появился тогда, и я бы не умерла, а досталась какому-нибудь уроду? Смогла бы я покончить с собой? Или… или я бы всё стерпела ради права жить хоть как-то? — Эту еще бабушка с дедушкой покупали, — сказал Кайрат, показывая на книгу. — Ничего что я взяла без спроса? — Ты что, бери всё, что хочешь, здесь всё твоё, — он коснулся моей руки, и я, кажется, вздрогнула. — Спасибо. Кайрат легонько погладил мою руку, а я опять побоялась отодвинуться, только сжалась и стиснула зубы. — Что ты делал сегодня на работе? — мой голос слегка сорвался. — То же, что и всегда. Читал лекции, вел занятия. — Как ты думаешь, так будет всегда? Я имею в виду, что женщинам ничего нельзя. — Думаю, что нет. Но как долго это продлится, сказать не могу. Годы? Мир сломан, а чинить его — дело небыстрое. Мы можем сажать цветы на руинах. И они зацветут. — Да, — неужели он тоже чувствует это? То, что мир сломан. Я думала, что он хорошо себя чувствует в этой среде. — Я думаю продать квартиру и купить домик с садом. Раз я теперь не один. — О… — я не ожидала ничего такого, поэтому не нашлась с ответом. — За городом? — На краю города. Чтобы всё нужное было рядом. — Это, наверное, дорого? — Я копил деньги. С продажей квартиры хватит на отличный дом. Осталось его выбрать. Будем ходить, смотреть. — Будем? И я тоже? — Конечно. Хозяйке дом должен нравиться в первую очередь. — Ну какая я хозяйка? Ты знаешь меня два дня, — мне хотелось, чтобы он прекратил обманывать меня, а может, и себя. Кайрат поднялся с пола и сел на кровати рядом со мной. — Ты думаешь, я такой легкомысленный? Я все-таки отсела, прислонившись спиной к стене. — Я давно знаю тебя, — продолжил он. — Знаю, как ты смотришь на мир, знаю твой характер, твои вкусы, твой юмор, твои интересы. Разве я виноват, что в жизни ты оказалась именно такой, какой я тебя представлял, только ещё красивее? Что ты нравилась мне ещё тогда, а теперь нравишься ещё больше? Я разве виноват, что не мог смотреть на других девушек, хоть и пытался, хоть и знал, что мы с тобой никогда не увидимся, что ты замужем? Я разве виноват, что теперь счастлив, хоть это счастье и возникло на твоем горе? Я виноват, наверное, лишь в том, что я не хочу отдавать тебя никому другому… но ты скажи. Если ты знаешь кого-то ещё и хочешь быть с ним… Может быть, я отпущу тебя. — Нет, нет, Кайрат, — он немало испугал меня этой тирадой. — Никого кроме тебя у меня нет на целом свете. Это правда. И я тебе обязана жизнью. Это тоже правда. — Ты ничем мне не обязана, — Кайрат становился всё серьёзнее. Он резко приблизился ко мне почти вплотную, а я изо всех сил прижалась к стене. Его губы почти достигли моих, но замерли на каком-то крохотном расстоянии. Ресницами он касался моей кожи. Я хотела и, наверное, могла отвернуться, он не держал меня. Но я почувствовала, что сейчас, именно сейчас этого делать нельзя. После того, как он столько сказал мне, это обидит его, отвернет от меня, заденет в нем что-то искреннее и настоящее. — Ты ничем мне не обязана, — повторил он, и его теплое дыхание растворялось на моих губах. — Я не хочу от тебя благодарности, мне не нужна твоя снисходительность или жалость. — Кайрат, о какой жалости может идти речь? Это ты меня пожалел. — Я тебя… — он не приближался и не отдалялся. — В любом случае, ты хозяйка в моем доме. — Но… — Но — что? Я закрыла глаза. — Но — что? — спросил он чуть громче и наклонил голову, как будто собирался, наконец, поцеловать. — Это всё так… — прошептала я, но не смогла договорить слово «странно». — Я понимаю, — он отстранился, и я открыла глаза. — Я все прекрасно понимаю, Лиза, не подумай. Тебе нужно пережить твою беду, привыкнуть ко всему этому… ко мне. — Я привыкну, — мне не хватило голоса, и конец фразы и сказала одними губами, беззвучно. Кайрат протянул руки, чтобы обнять меня, я зажмурилась, но прошло несколько секунд, а прикосновения его тела все не было. Я открыла глаза: Кайрат встал с кровати, грустно улыбнулся и пошёл спать на пол.