Дом Дракона. Оковы

Мерное покачивание лодки убаюкивало, а монотонный плеск ударявшихся об воду вёсел не давал забыться полноценным сном. Анна лежала на дне лодки, прижав к себе Джейхейру, малышка спала беспробудным сном. Спать в лодке было крайне некомфортно, даже с постеленными снизу тонкими одеялами. Все тело ныло, от поясницы до плеч. Приподнявшись на локтях и ощущая, как свело шею, Анна осмотрелась. Они плыли по широкой и, наверняка, глубокой реке, с двух сторон которой росли высокие ели. Солнце уже успело взойти, его лучи отражались от поверхности воды блеском тысяч мелких алмазов. Сощурившись, Анна повернулась к Родрику. Тот всю ночь грёб без передышки и выглядел вымотанным, движения его были отрывистыми и тяжёлыми. — Где мы? — хрипло спросила Анна, чувствуя неприятную сухость во рту. Родрик, прежде чем ответить, протянул ей небольшую бутыль с водой, к которой Анна с наслаждением приложилась. — Я взял на себя дерзость распечатать письмо лорда Лариса, пока вы спали, — произнёс он. — Там была только карта с намеченным для нас маршрутом. Родрик, отложив весла, вытащил из-за пазухи упомянутую карту и раскрыл её перед Анной. Та, совсем не по-королевских вытерев подбородок тыльной стороной ладони, наклонилась к ней. — Мы отплыли отсюда, — Родрик ткнул пальцем в точку близ Красного Замка, от которой красными чернилами был прочерчен маршрут. — Проплыв через залив Черноводной, мы не стали выходить в Узкое море. Вместо этого мы подошли к Путеводной. Теперь, по моим подсчётам, мы должны быть где-то тут. Нам нужно проплыть вниз по реке и, когда мы прибудем вот в эту точку, — он указал на место в глубине Королевского леса, — здесь есть некий трактир, где мы сможем передохнуть и переодеться. А дальше уже по суше мы направимся в… — Штормовой Предел, — закончила вместо него Анна. Родрик кивнул. — Должен признать, лорд Ларис продумал все до мелочей. — заметил он. — Если нам повезёт, мы прибудем к Баратеонам в течении недели. Анна в раздумье разглядывала карту. Родрик был прав, своей дальновидностью Ларис спас им жизни, преподав важный урок: надейся на лучшее, но готовься к худшему. Судя по карте, Ларис потратил не один день на обдумывание плана по спасению династии. И таких карт было три. Анна сделала себе заметку наградить Лариса, если выживет. А выживание с этого утра было куда более насущной проблемой. Добраться до Штормового Предела не было невыполнимой задачей, но она осложнялась тем, что с ними была одна беловолосая, фиолетовоглазая девочка четырёх лет, слишком валирийская девочка для Вестероса. — Нас, наверняка, повсюду ищут. Уверена, вороны о нашем побеге уже с ночи разосланы по всем уголкам Вестероса. Мы даже не знаем, сколько сторонников Рейниры есть среди простого люда. Любой крестьянин узнает в Джейхейре маленькую Таргариен, а у нас даже нет денег, чтобы откупиться в случае необходимости. Что же мы будем делать, сир Родрик? — в отчаяние посмотрела она на рыцаря. — Не беспокойтесь, миледи, деньги у нас есть. — заверил её Родрик. — Лорд Ларис передал нам — рыцарям, что должны будут сопровождать членов семьи — кошели с золотом. Он и это заранее предусмотрел. Что касается принцессы… думаю первое время ей лучше не снимать с головы капюшон, после самым правильным будет побрить её налысо. Наша внешность не столь примечательна, но всегда есть риск наткнуться на знакомых, поэтому нам также нужно будет скрывать лицо и держаться подальше от людных мест. Тогда мы сможем без приключений добраться до Штормового Предела, а там уже вы будете в безопасности. Была у юного Тирелла одна особенность, которая в их ситуации оказалась очень кстати: он умел говорить успокаивающим, мягким голосом, вселявшим в душу уверенность в его правоте. И хотя план был, мягко говоря, не ахти, тугой узел внутри Анны чуть расслабился. Она не одна, а это уже что-то. — Вы устали, сир Родрик. Поспите немного, а я пока буду грести, — произнесла она. Родрик с сомнением посмотрел на её тонкие кисти, бросил быстрый взгляд на едва заметную выпуклость живота и покачал головой. — Мы отплыли достаточно далеко, так что не случится ничего страшного, если лодка часок поплывёт сама вниз по течению. Вам не нужно грести. Анна кивнула, и Родрик, повозившись немного, улегся у носа лодки, совсем по-детски подложив руку под щеку, и почти мгновенно забылся сном. Анна же, откинувшись на бортик лодки, погрузилась в невесёлые мысли об их плачевном положении. Вот так, за одну ночь вся жизнь человека — король он или простолюдин — может перевернуться вверх дном. За одну ночь они потеряли почти все. Почти, потому что пока они были живы, у них все ещё была надежда. Были Эймонд и Дейрон, которые ещё могли изменить ход войны. Анна вздохнула, подумав об Эймонде и представив, как он разъярится, узнав о случившемся. Только бы он не сотворил глупостей. В Королевской Гавани сейчас была сосредоточена большая часть драконов чёрных, если не все, и случись Эймонду заявиться туда — он погибнет. Но Анна слишком хорошо знала вспыльчивость и дикость его нрава, как и его любовь к семье. Узнай он, что Алисента и Хелейна в руках врагов… уберегите его Семеро от необдуманных поступков. *** Вдалеке слышался крик чаек. Ему снилось, что он плывёт по воде, а тёплое солнце бьёт ему в глаза. Левая рука болела, но уже не так сильно, как прежде. Но ведь во сне боли не чувствуешь, ведь так? Эйгон чуть приоткрыл глаза, и снова их закрыл, на миг ослепнув от слишком яркого света. Пару минут потребовалось, чтобы в разум закралось подозрение, что он вовсе не спит. Он, черт возьми, в лодке! Он чувствовал себя так отвратительно, как в тот раз, когда всю ночь кутил в Блошином Конце и смешал дорнийское пойло с браавосским сухим и ещё чем-то подобным. Тогда ему на утро тоже хотелось сдохнуть. С трудом снова открыв слезящиеся от солнца глаза, он увидел размытый силуэт перед собой. — Воды, — прохрипел он. Силуэт сразу обернулся и дернулся к нему. Его голову бережно подняли и к губам поднесли флягу. Сделав несколько жадных глотков, Эйгон с облегчением вновь откинулся назад. Умирать сразу расхотелось. Проморгав, он, наконец, разглядел фигуру перед собой. То была молодая девушка, служанка из их замка, а позади неё сидел сир Марстон Уотерс и встревоженно изучал его взглядом. Эйгон ещё раз осмотрелся вокруг, они были в открытом море, берега не было видно нигде, а в глазах рябило от количества сине-голубого цвета. И тогда он задал единственный, по его мнению, логичный вопрос: — Я умер? — Нет, Ваше Величество, вы живы, — воскликнула девушка, не дав рыцарю и рта открыть. — Мы сейчас направляемся на Драконий Камень. Меня, кстати, зовут Эшара, я… — Я знаю, кто ты, — перебил её словесный поток Эйгон. — Умолкли, мартышка. — У девушки отпала челюсть от такой вопиющей неблагодарности, но Эйгону было наплевать. — Уотерс, не так ли? Объясни, какого черта я забыл в вашей компании в гребаной лодке посреди моря? — Ваше Величество, — голос у сорокалетнего рыцаря был низким и хриплым от частого кашля, мучавшего его по ночам, — вы помните, как мы бежали из столицы? Выражение лица Эйгона в тот момент было настолько комичным, что Эшара, не сдержавшись, прыснула. Сир Марстон наградил её за это таким взглядом, от которого впору было бы броситься в море от стыда. К счастью, Эшара не умела стыдиться. — Как это, бежали? — севшим голосом спросил Эйгон. И тогда Уотерс рассказал ему во всех подробностях о нападении на Королевскую Гавань, о предательстве Золотых Плащей, о плане Лариса и их побеге. После этого Эйгон довольно долго молчал. На этот раз даже Эшаре хватило такта молчать. С лёгким намёком на жалость взирала она на человека, ещё вчера бывшего королём, а сегодня проснувшегося никем. Хуже всего было то, что его семья была разбросана по всему Вестеросу, и он не ведал, живы они или мертвы. — Почему Драконий Камень? — не глядя ни на кого, проговорил теперь уже бывший король. — У меня там есть родня, Ваше Величество. И, как мне кажется, лорд Ларис решил, что будет остроумно спрятать вас в самом сердце врагов. — Остроумно, — эхом повторил Эйгон и вдруг расхохотался нездоровым, надломленным смехом. Продолжая посмеиваться, он не без труда сел, прислонившись спиной к бортику и прижимая к груди культю. — Похоже мы сильно недооценили хитрость моей сестры. Улыбка сползла с его лица так же быстро, как и появилась на нем. Нахмурившись, он начал размышлять, заставляя свои размякшие от макового молока мозги работать. Рейнира не тронет его мать, как и Хелейну — в этом он не сомневался. Деймон вполне мог бы попытаться от них избавиться, но Рейнира ему этого не позволит. Так что о здоровье матери и сестры можно было не беспокоиться. Чего, увы, нельзя было сказать об остальных. Двое его детей теперь были неведомо где. Джейхейра была с Анной, а уж кто-кто, а Анна защитит девочку, чего бы ей это не стоило. Оставался только Мейлор. Эйгон перевёл взгляд на дорнийскую служанку. — Эй ты, почему ты здесь, а не с Анной, разве ты не её служанка? — Её Высочество велела мне отправиться с вами и позаботиться о вас, — едва размыкая губы, уже не так дружелюбно отозвалась девушка. — Ты, как видно, не слишком довольна этим обстоятельством? — усмехнулся Эйгон. — Уж извините, но служить принцессе намного приятнее, чем тому, кто называет меня мартышкой! Обидчивая служанка, ну надо же! Повезло, так повезло. — Следи за языком, девчонка, иначе я тебе его укорочу! — грозно рыкнул на неё Уотерс, но Эйгон только невесело усмехнулся. Это напомнило ему времена, когда он ночами напролёт ошивался в Блошином конце, и тамошним людям было невдомек на его происхождение. — Сочувствую тебе, мартышка. Но, как видишь, в этой лодке мало кто доволен своим положением. Придётся тебе выполнять свои обязанности, иначе я велю Уотерсу выбросить тебя за борт. Лишний груз нам ни к чему. Эшара косо посмотрела на Марстона, который улыбнулся ей на все свои тридцать два зуба, показывая, что не заставит себя дважды просить. Дорнийка быстро оценила ситуацию и пришла к выводу, что с королём всея Вестероса лучше быть в хороших отношениях. — Прошу прощения, Ваше Величество, — она одарила Эйгона самой сахарной улыбкой, на которую была способна. — Мейстер Орвиль велел менять вашу повязку дважды в день. Вы позволите? — ее голос так и сочился мёдом. На мгновение тот чему-то удивился, но после кивнул. Эшара начала копаться в саквояже, выуживая оттуда свежие бинты. Пока она разматывала его повязки, Эйгон удивлённо смотрел на обрубок своей руки. Его глаза говорили ему, что там, ниже локтя, ничего нет, но он чувствовал. Ощущал движения своих невидимых пальцев, и даже мог сжимать кулак. Фантомное ощущение отсутствующей конечности не покидало его. Это было непривычно и странно. Но ещё более непривычным было отсутствие обжигающей боли, что при малейшем прикосновении или движении раскалённой лавой поднималась по сухожилиям до самого подбородка. Когда Эшара осторожно прикоснулась к его культе, Эйгон, приготовившийся к боли, сквозь зубы выдохнул. Дорнийка вопросительно поглядела на него, но он лишь блаженно закрыл глаза, давая ей волю делать все, что ей вздумается. Главное, больше не было этой сводящей с ума боли. Необычная мысль закралась в голову. Эта рука, как символ его принадлежности к дому дракона, была скованна свинцовыми оковами. И отрубив её, он сорвал с себя эти оковы. Как часто он мечтал об этом в объятиях безотказных шлюх или в пьяном угаре? Теперь он свободен, на первом же контрабандистском порту он может заплатить этим людям с эластичной, гибкой совестью, и они увезут его куда-нибудь далеко… в Эссос. Он ведь грезил об этом, не так ли? Тогда почему сейчас, когда его мечта была так близка — протяни руку и дотронешься — на душе было так гадко? Может, потому что, чтобы стать свободным, ему нужно было обрубить все концы со своей семьёй? Со всеми теми, кто сражался за него? Эймонд и Дейрон сражались за него, Алисента и Отто, и даже Анна — все они рискнули собой за него. Так мог ли он так с ними поступить? Эйгон вздохнул. Сейчас перво-наперво нужно было добраться до Драконьего Камня, а дальше он решит, как быть. *** Огромный зал Ста Очагов был переполнен людьми. Ряды длинных скамей были расставлены возле стен от массивных двойных дверей до небольшой возвышенности, где стоял стол регента. Помимо самого Эймонда, там сидели Лорд Командующий и несколько других лордов. Сотни свеч в канделябрах и подвесных круглых люстрах освещали зал желтоватым светом. Эймонд приказал устроить пир, достойный героев, дошедших до Харренхолла. Три дня ушло на подготовку к пиру, и в этот вечер столы буквально ломились от количества блюд, а вино бесконечным потоком лилось в кубки. Играла легкая музыка, и время от времени кто-то из рыцарей поднимался, чтобы потанцевать с какой-нибудь девицей, чьего имени он, вероятнее всего, даже не знал. Было произнесено много тостов — в честь Лорда Командующего, принца-регента, короля Эйгона, посвященных в рыцари нескольких отличившихся оруженосцев и многих других. Пиршество продолжалось уже несколько часов, и большинство бравых героев успело захмелеть. Они, вдохновленные молчаливым позволением своего регента и Командующего, смеялись, кричали, требовали еще вина и лапали проходящих мимо служанок. Некоторые из них осмелели настолько, что под гогот товарищей сажали хихикающих девиц себе на колени и шептали им на ухо всяческие пошлости. Вообще Эймонд находил это зрелище довольно занятным. Все эти доблестные герои, происходившие в большинстве своем из благородных семей, получившие хорошее образование, завтра вернутся домой к ждавшим их наивным женушкам и будут изображать достопочтенных мужей, носить бархатные воротники, говорить исключительно вполголоса и оставлять свои кубки недопитыми. Но здесь и сейчас им не перед кем было носить маски. Эймонд знал, чем все это празднество закончится. На утро большинство этих девушек, кокетничавших с подвыпившими солдатами и, без всякого сомнения, понимавших, к чему все идет, проснутся не в своих постелях и далеко не такими целыми, как сейчас. В мирное время он бы пресек подобное поведение на корню, но у войны были свои законы, подчас довольно жестокие. Все эти мужчины искренне верили, что после долгих недель походов и кровавых битв, грязи и пыли, бесконечных дорог и набитых мозолей, незаживших ран и бессонных ночей они заслужили всяческих наград. Запретить им предаваться блуду значило бы собственноручно сбить в их глазах собственный авторитет. Потому что они бы не послушались. А командир, которому не подчиняются — не более, чем знамя, которое несут для демонстрации врагам. Потому Эймонд закрывал глаза на то, что происходило, как и на то, что еще должно было произойти. Даже Коль только молча наблюдал с неодобрением, которое было заметно лишь хорошо знавшим Лорда Командующего. На мгновение Эймонду показалось, что в зале мелькнуло знакомое лицо. Одна из служанок с длинными каштановыми волосами, проходившая между рядами, встала к нему спиной. Эймонд подался вперед, не сводя с нее глаз. Вот она обернулась боком, улыбнулась одному из рыцарей, но этого хватило, чтобы наваждение спало. Эймонд, злясь на самого себя, откинулся на спинку стула и залпом осушил свой кубок, вызвав легкое недоумение на лице Коля. Да что это с ним такое? Не хватало еще, чтобы он начал видеть ее в лицах других девушек. Ему хватало того, что каждую ночь эта бессовестная, лживая интриганка являлась к нему во сне, вытворяя вещи, о которых он на утро предпочитал не вспоминать. Все эти недели он запрещал себе о ней думать. Ее имя стало для него запретом номер один, словно оно было проклято. Не думать, не вспоминать. В походе, когда все твои мысли заняты предстоящими битвами, подготовкой плана, вечно недостающей провизией и полуголодными солдатами, болезнями, новостями с других фронтов и многим другим, было проще забываться. К ночи ты бываешь настолько уставшим, что, завалившись в свою палатку, тут же забываешься сном. Зато во снах никакой защиты от нее нет. Правда, на утро ты вновь погружаешься в рутину войны. И так до следующей ночи. Эймонда все устраивало. Он был бы готов воевать хоть несколько лет, если это означало бы, что мысли о ней не будут его беспокоить… слишком часто. А еще он понятия не имел, что будет делать, когда вернется. Конечно, милосерднее было бы отпустить ее. Но милосердие никогда не было его коньком, зато эгоизм — еще как. Он ее никогда не отпустит, будет держать при себе, мучить и наслаждаться ее мучениями, причиняющими боль ему самому. Затем наблюдать в ее глазах ненависть, раскаленным железом разъедающую его собственную душу. Эймонд усмехнулся своим мыслям, неплохая такая перспектива семейной жизни, жизнеутверждающая. Вот поэтому он и не торопился возвращаться. Через заднюю дверь вбежал какой-то молодой юноша, по виду гонец, и, подойдя к Кристону Колю, быстро зашептал ему на ухо. В общем гомоне невозможно было расслышать ни слова, однако Эймонд заметил, что Коль сильно побледнел и повернулся к гонцу, будто ожидал увидеть в его лице опровержение его слов. Однако лицо юноши оставалось до тревожного серьезным, и тогда Коль, бросив взгляд на Эймонда, кивнул ему на выход. Кристон Коль, солгав что-то сидевшим за столом лордам, быстрым шагом направился к задней двери, Эймонд пошел следом. Заговорил Коль только, когда они оказались в кабинете Командующего, что почти примыкал к залу. Гонец, что принес, как предчувствовал Эймонд, дурные вести, смиренно стоял перед ними. — Тебе лучше сесть. — Что случилось? — нетерпеливо спросил Эймонд, подозрительно глядя на Коля и проигнорировав его предложение. Коль повернулся к нему, и тут стало ясно, что случилось что-то непоправимое, потому что на Кристоне Коле лица не было. Первой мыслью Эймонда стало «Анна!». Сжав кулаки, он повторил свой вопрос. Коль кивнул гонцу, и тот выступил вперед. — Ваше Высочество, меня прислал лорд Ларис. Я прибыл, чтобы сообщить вам, что Королевская Гавань захвачена. Два дня назад армия черных проникла в город, шесть из семи ворот были открыты, потому что Золотые Плащи переметнулись на сторону принца Деймона. Сам принц, принцесса Рейнира и еще пять драконьих всадников спустились на своих драконах. Королева Алисента и сир Отто взяли на себя командование защитой города, но уже через час крепость пала. Эймонд взглянул на Коля, но тот молчал. Все это звучало, как неудачная шутка, а ощущалось, как нашествие стаи саранчи, появившейся из ниоткуда. Это звучало, как катастрофа. Нет, это был какой-то невероятный сон, настолько ужасный, что ты, еще не проснувшись догадываешься о его нереальности. Не может быть, что пока они готовились к пиру, Деймон захватывал их дом. Деймон, который убил трехлетнего ребенка, чтобы отомстить ему. В замке его мать, сестра и… беременная его ребенком Анна. — Что с королевской семьей? — спросил Коль, голос его дрожал. — Его Величеству, королю Эйгону, принцессе Джейхейре, принцу Мейлору и принцессе Анне удалось сбежать. Королю накануне отрубили руку, он был без сознания, когда его тайно вывезли из замка… — Где они сейчас? — перебил его Эймонд. — Этого никто не знает, Ваше Высочество. Лорд Ларис — единственный, кому это было известно, но о его местоположении также никто не знает. Эймонд, зарычав в бессильной ярости, схватился за голову. — Что со вдовствующей королевой? — допытывался Коль. — Я покинул столицу сразу же после случившегося, милорд, в то время она находилась во дворце с королевой Хелейной. Что с ними сейчас мне не известно, милорд, — произнес гонец. — Остальных, лорда Тайленда, сира Отто и лорда Уайлда посадили в темницы. Коль опустился в кресло, закрыв глаза рукой. Сил его хватило только на то, чтобы махнуть гонцу рукой, велев молчать о случившемся. Как только за ним закрылась дверь, Эймонд резко крутанулся к Колю. — Это все было ловушкой, понимаешь?! Они все это спланировали! — он махнул рукой в сторону окна. — Этот ублюдок Деймон потому не покидал Харренхолл, пока не убедился, что мы у него на крючке! — тут она замер, словно его осенило. — Эльмо тоже был частью игры! Он играл с нами в битвы и сражения, заманивая все ближе к Харренхоллу и все дальше от Королевской Гавани! Ты понимаешь, черт возьми? — Не ори, я все слышу, — тихо откликнулся Коль, не отрывая руки от лица. Эймонд остановился перед Колем, впившись в него взглядом, в котором плескалось безумие. — Уверен? Ты точно слышал все, что он сказал? — Эймонд ткнул пальцем в дверь, из которой минутой ранее вышел гонец. — Половина моей семьи в плену, а другая половина, во главе с моей беременной женой, без вести пропали! И все, что ты можешь сказать, это «не ори»? Коль резко вскочил на ноги, схватив его за грудки. — Да! Потому что больше ничего мне не остается, ясно тебе? Я НЕ ЗНАЮ, ЧТО ДЕЛАТЬ! — заорал Кристон Коль, с силой толкнув его к стене. Тяжело дыша, он смотрел на Эймонда расширившимися глазами, в них читался чистейший страх. — Я не знаю. Что. Делать. С минуту они оба, взмыленные, объятые страхом, яростно смотрели друг на друга, пока Коль первым не отвернулся, подойдя к окну. Дрожащей рукой он провел по лицу в тщетной попытке согнать с него страх и шок. Но ему было страшно, очень страшно за женщину, которую он любил. Он даже представить не мог, что сейчас должен был чувствовать Эймонд. — Зато я знаю, — решительный тон Эймонда заставил его развернуться. — Я полечу в Королевскую Гавань и сожгу там всех черных к чертям. — И сделаешь именно то, чего они от тебя и ждут. Не забывай, что там сейчас почти все их драконы… — Тем лучше! Раз уж все змеи собрались вместе… — Опомнись, Эймонд. Ты рассуждаешь, как разгневанный мальчишка, а не регент, что ведет за собой войско! Одному тебе не справиться со всеми их драконами! Ты погибнешь, и кто тогда позаботится о семье? Что будет с Анной? При последних словах ходивший из угла в угол Эймонд схватил стоявшую на столе вазу и со всех сил швырнул ее в стену. Потом остервенело опрокинул стоявший рядом у стены консоль. Кристон Коль не мешал ему бесчинствовать. Когда тот остановился, Коль, приняв на себя роль наиболее разумного, сдержанно, считывая его эмоции, продолжил: — Так ты не спасешь их. Единственный способ все исправить — это придумать, как победить в этой войне. Они нанесли нам серьезный удар, это так. Но шансы все еще равны. Дейрон и Ормунд, леди Кларисса с речными лордами, наконец, мы еще здесь. Пусть они захватили Королевскую Гавань, но это значит лишь то, что мы поменялись позициями. Все решит то, кто подчинит себе Семь Королевств. Сесть на железный трон недостаточно. Нужно еще удержаться на нем. Холодная логика его слов слегка успокоила Эймонда. Но лишь слегка. — К тому моменту Анна может быть уже мертва… — едва слышно произнес он, испугавшись собственных слов. На это у Кристона Коля ответа не было. Жестокая правда заключалась в том, что Анна была в не меньшей опасности, чем Эйгон и его дети. Ибо ненависть, которую Эймонд питал к своему дяде, была обоюдной. — Мы будем делать то, что должны, — коротко ответил он. Повисло молчание, прерываемое лишь хохотом ничего не подозревавших людей в зале. Потом неожиданно музыка смолкла, с неловким касанием пальцев музыканта по струнам послав по залу неприятный звон. Снаружи послышался шум и мольба, переглянувшись, они оба вышли посмотреть, что случилось. Двое гвардейцев втащили за шкирку сира Саймона Стронга, перепуганного и взмокшего, в зал, где проходило пиршество. Непочтительно швырнув старика на пол, они поклонились Эймонду. — Ваше Высочество, он пытался сбежать. Мы поймали его у северных ворот. Кастелян приподнялся на коленях и затравленно заозирался в поисках поддержки, но не нашел ее в глазах сотен сидевших мужчин и посмотрел на застывших перед ним Коля и Эймонда. Последний устало уселся на ступеньку и, уперев локти в колени, приложил сложенные домиком пальцы к губам. Эймонд глядел на старика с видом человека, выудившего из моря свои сети, но вместо ожидаемого улова, обнаружившего там кучку водорослей. — М-мой принц, это не так, — залепетал Стронг. — Я ни в коем случае не собирался сбегать, я… — Что же ты собирался делать, кастелян? — мягко спросил его Эймонд, сдерживая клокотавшую внутри ярость. — Решил прогуляться? — Н-нет, мой принц, я… — Ты хотел смыться, старик. Потому что знал, что скоро новости из Королевской Гавани дойдут досюда, и тогда тебе не жить, не так ли? — голос Эймонда колебался на границе между усталым, ласковым спокойствием и метающим молнии бешенством. — Я не понимаю в-вас, ваше высочество, — прошептал Стронг, однако голос подвел его, выдав с головой. — Деймон Таргариен не сбежал, испугавшись нашей непобедимой мощи. Он отправился захватывать столицу, пока мы тут праздновали победу, — отрубил Эймонд, и по залу прошелся шепот. — Ты мог бы нас предупредить и спасти свою шкуру. Но ты просчитался, Стронг. Теперь ответь мне на вопрос: как ты предпочитаешь умереть, как рыцарь или как жалкий трус, которым ты являешься? Эймонд не собирался нянчиться с этим ничтожеством. Внутри него бушевала буря, требовавшая выхода, требовавшая крови. И если он не может убить Деймона прямо сейчас, он просто убьет всех и каждого, кто ему помогал. Несчастный кастелян, мертвенно побледнев, замолил о пощаде, заливаясь слезами, затекавшими в его седую бороду. В зале стояла мертвая тишина. Саймон Стронг, пусть и не был самым прославленным и доблестным рыцарем, но он был стариком. У многих присутствующих были отцы с такими же морщинами и сединой. В полной тишине, в которой слышались лишь всхлипы старика, Эймонд обнажил свой меч и, подойдя к стоявшему на коленях и дрожавшему мужчине, одним ударом снес тому голову. Раздались вскрики женщин. С глухим ударом голова покатилась по полу, а следом тело рухнуло к ногам своего убийцы. Густая, багровая кровь начала медленно расползаться по мраморному полу. А Эймонд обернулся к своим людям, и у тех невольно кровь застыла в жилах. Бледный, почти так же, как и убитый им кастелян, с налившимся кровью глазом, он олицетворял собой беспощадность и обещание смерти. Рыцари и лорды вновь вспомнили, за что Эймонда Таргариена так боятся. Кристон Коль, с мрачным видом стоявший рядом, не сделал и попытки остановить своего ученика. — Сегодня до нас дошли вести, — громко провозгласил Эймонд, — что, черные захватили столицу, — в зале раздались возгласы изумления и гнева. — Пока мы с вами ждали от наших врагов достойных сражений, пока мы достойно сражались, они выбрали путь вероломства и хитрости! Заманив нас сюда, обещая бой, они сбежали захватывать наш дом. Однако законный король все еще жив, — Эймонд перевел дыхание. — У многих из вас есть семьи в столице. Вы беспокоитесь о них, так же, как и я о своей. Я, Эймонд Таргариен, регент единственного законного короля Вестероса, обещаю вам, что мы вернем то, что наше по праву! За нанесенное нам оскорбление мы заставим наших врагов поплатиться жизнями! Секунда тишины разразилась громкими воплями и криками немного протрезвевших воинов, что поднимали вверх кулаки и выкрикивали имена короля, регента, а также клялись отомстить. Так праздник в честь победы превратился в алтарь мести, где первой жертвой стал кастелян этого замка. Завтра Эймонд Таргариен прикажет казнить всю оставшуюся его семью, чтобы утолить собственную жажду мести, заглушая липкий страх в душе ненавистью. *** Трактир, указанный на карте, оказался захудалым, забытым богами местом, которое выглядело так, будто в любой момент готово было развалиться на части. Располагался он в столь отдалённом от дороги месте, в самой лесной глуши, что оставалось загадкой, чем хозяин этого места зарабатывал себе на жизнь. Родрик шепнул ей, что, скорее всего, это один из шептунов Лариса, и так как Ларис щедро платит ему за услуги, у того нет недостатка в деньгах. Но Анне и Родрику это было только на руку. По всей видимости, хозяин был уже оповещен о приближавшихся гостях, и потому без лишних вопросов разместил их в комнатах. Точнее в одной комнате. Анна и Родрик, перешагивая через смущение, остались ночевать в одной комнатушке. Анна и малышка Джейхейра легли на кровать, а Родрик уснул в кресле с мечом наготове. Оба они были так вымучены, что сошлись на том, что несколько часов здорового сна им попросту необходимы. Наутро, прежде чем пуститься дальше в путь, они вознамерились побрить юную принцессу. Это оказалось неожиданно сложно. Джейхейра, после смерти брата, превратилась в замкнутую, нелюдимую, молчаливую, но послушную девочку. Однако, когда Анна объяснила ей, что они собираются делать и для чего это нужно, Джейхейра ударилась в истерику, крича и вырываясь. Им понадобилось два часа, чтобы утихомирить разбушевавшуюся Таргариен, и столько же, чтобы убедить её, что без волос она будет только красивее. Когда все было сделано, её переодели в мальчишку (выкупив у хозяина трактира одежду его внука) и купив у того небольшую, скрипящую от малейшего движения повозку со старой клячей, гордо именовавшейся лошадью, а также еды на несколько дней, они поехали на юг, придерживаюсь начертанного на карте маршрута. Анна все больше тревожилась за своего малыша, беспокойно гладя себя по животу и мысленно с ним беседуя, просила потерпеть ещё немного. Она молила Семерых, чтобы с ним ничего не случилось, и пока Семеро были к ней благосклонны. Это был самый долгий и самый тяжёлый путь в жизни Анны. Семь дней они ехали по лесу, ночевали в повозке, кутаясь в одеяла, и старались растянуть еду до следующей остановки, чтобы Родрик не тратил время на охоту. Надежды Родрика добраться до Штормового Предела за неделю не оправдались. В повозке, да ещё и со старой лошадью, медленно, подчас нехотя передвигавшей ногами, они ехали куда медленнее, чем могли бы верхом на хороших лошадях. Они ещё дважды останавливались на ночлег в попадавшихся им на пути трактирах. Это было опасно, но необходимо, ибо, как убеждала Анна, утомлённый и ослабленный без сна рыцарь все равно не сможет их защитить, да и самой беременной нужен был отдых. В трактирах этих Родрик представлялся кузнецом (благо, телосложение позволяло), вместе с женой и сыном переезжавшим с неспокойных Речных Земель в более спокойные земли Простора. Никто не обращал внимания на обычную семью, бежавшую от войны — таких было много. Там Анна и Джейхейра почти не выходили из комнаты, пока Родрик, спустившись вниз, выяснял новости, чтобы после шёпотом пересказывать их Анне. А новости были неутешительные. В Королевской Гавани Рейнира объявила себя королевой и приказала всем преклонить ей колено, отказывавшихся там же казнили. Вдовствующая королева и юная королева Хелейна, по слухам, были теперь ценными пленницами в Красном Замке. А о судьбе уже бывшего короля Эйгона и его детей ничего не было слышно. — Миледи, поглядите, — позвал её Родрик. Анна сидела в повозке, пока Джейхейра, положив голову ей на колени, мирно посапывала. Подняв голову, она взглянула в направлении, указанном Родриком. Там, у обочины был поставлен столб, табличка на котором гласила: «Кабаний клык». — Предлагаешь остановиться там? — спросила она. Родрик кивнул. — Видите эти тучи, что плывут с востока. Скоро будет дождь. Хорошо бы переждать его. — Ты прав, — согласилась Анна, тут Родрик неожиданно фыркнул. На её недоуменный взгляд он пояснил: — Я вспомнил, как однажды вы завалили целого кабана. Анна, вспомнив, рассмеялась. — Это было так давно, будто в другой жизни. Удивительно, что ты это ещё помнишь. — Меня там не было, меня послали сообщить в лагерь, так что я пропустил самое интересное, — не без обиды ответил Родрик, слабо стегнув лошадь, и повозка снова прокатилась дальше. — Зато Ройс Касвелл после три дня во всех подробностях описывал, как вы выпрыгнули из-за куста и, подобно дотракийской воительнице, нацелились на бегущего на вас кабана. А потом с криком «сдохни!» пронзили его череп. — Я не кричала ничего такого, — смеясь, выдавила Анна. — Да, и вообще, Ройс Касвелл в это время валялся без сознания в траве. Родрик обернулся к ней изумленно: — То есть он все выдумал? — Про дотракийскую воительницу — нет, — улыбнулась Анна, видя как вечно серьёзный Тирелл растягивает губы шире. Через четверть часа они подъехали к трактиру, внешне выглядевшему довольно отталкивающе: покосившаяся дверь и огромный кабаний клык, висящий над этой дверью, смотрелись несколько неприветливо. Едва войдя внутрь, они смекнули, что это место пользовалось большей популярностью, чем предыдущие. Здесь были и бородатые мужчины, напоминавшие пиратов, и подозрительные личности, скрывавшие лица за капюшонами. Но больше всего их напрягла компания из трех гвардейцев, сидевших в углу. Первым побуждением их было развернуться и уйти, но это выглядело бы слишком подозрительно. Потому Родрик подтолкнул Анну, прижимавшую к себе Джейхейру к полному хозяину, стоявшему за деревянной стойкой. Тот протирал кубки грязной тряпкой, от которой они, казалось, пачкались только больше. — Нам с семьёй нужна комната на ночь, хозяин, — вполголоса проговорил он. — Пять золотых, — усмехнулся толстяк. Это был обычный прием у хозяев подобных заведений, которые находились в глуши — назначать заоблачные цены, зная, что выбора у путников нет. При иных обстоятельствах Родрик бы согласился, но вокруг было слишком много любопытных, и потому он решил поторговаться. — Пять золотых! Да это же грабеж! Я заплачу два, не больше. — Решать тебе, малец. Нет денег, можешь ночевать в чистом поле. Говорят, под дождём спать особенно приятно, — он обнажил гнилые зубы в кривой улыбке. — Даю три, это все, что у меня есть. У меня маленький ребёнок, а жена больна. Толстяк посмотрел на Анну и «мальчишку», покрутил немного тряпку в кубке, потом махнул рукой. — По рукам, малец, — он подозвал своего сына лет десяти и велел тому проводить гостей в комнату на втором этаже. Родрик с Анной и Джейхейрой последовали за мальчуганом, чувствуя затылком внимательные взгляды, провожавшие их. Комнатушка выглядела сильно дешевле цены, которую за неё заплатили. Одна кровать, два кривых стула со столом, и старое скрипучее кресло — вот и все убранство. Сбоку открывалась дверь в ванную, куда вскоре занесли небольшую бочку горячей воды. Уже внутри Анна помыла и уложила Джейхейру в постель. Девочка так устала, что сразу же заснула глубоким детским сном. Укрыв её одеялом, Анна подошла к Родрику, сидевшему на стуле. — Меня беспокоят гвардейцы, которых мы видели внизу, — прошептала она. — Что, если они нас узнали? По выражению лица рыцаря она поняла, что схожие мысли посетили и его. — Завтра на рассвете мы уедем, миледи. Но уйти сейчас мы уже не можем: это только привлечёт внимание. Остаётся только надеяться, что нас не узнали. Я подежурю, а вы ложитесь спать, — предложил он. Анна с секунду хмуро разглядывала обшарпанные обои на стене, потом, вздохнув, пошла к кровати и прямо в одежде залезла под одеяло к ребёнку. Ей претило полагаться на такую зыбкую субстанцию, как надежда. Но Родрик был прав, выбора у них не было. А если нет выбора, терзать себя сомнениями тоже бессмысленно. А ещё человеческий разум не способен жить в постоянном напряжении, потому через некоторое время на человека снисходит отупение и некоторое подобие покорности судьбе. Так её и сморил сон. Когда она вновь открыла глаза, было уже утро. Довольно сумрачное утро, ибо всю ночь за окном лил проливной дождь. Родрик спал в кресле, опустив голову на грудь и сжимая в руке рукоять меча. Анну кольнула совесть. Тирелл был здесь из-за них, и с самого начала их путешествия, ему ни разу не удалось толком поспать. Правда, сейчас пусть и в неудобной позе, но рыцарь спал. Потому Анна не стала его будить, продолжая тихо лежать в постели. Джейхейра же оказалась не столь чуткой. Едва проснувшись, она растормошила Анну и заявила, что хочет на горшок. В итоге утро началось с суеты. Пробудившийся Родрик спустился вниз, чтобы закупить у трактирщика припасов и подготовить повозку к отъезду. Внизу ему сообщили, что дорога утопает в грязи, и повозка непременно увязнет, потому лучше подождать до полудня, когда солнечные лучи немного разогреют землю, а грязь затвердеет. Недовольный Родрик передал новость Анне, на что та философски заключила, что перед природой они бессильны. Вниз они спустились ближе к полудню, чтобы перекусить. Из вчерашних посетителей они узнали тех самых гвардейцев, «пиратов» и ещё нескольких мужчин. Стараясь не привлекать внимания, они уселись за самый дальний стол. Вяло пережевывая невкусную еду, принесенную хорошенькой горничной, они прислушивались к разговорам за соседними столами. — Весь урожай забрали, лишь на месяц оставили, негодяи… — А я тебе говорю, что не мухлевал, карта так легла, и все тут! — Зима будет самой суровой за последние сто лет, помяни моё слово! — Да не удержать им Зимних волков, уже через месяц северяне будут в столице, как пить дай! — Мальчонку, по слухам, на части разорвали… Обрывки разговоров, доходивших до них, ни о чем конкретном им не говорили, приходилось довольствоваться теми крохами информации, что они получали. Через час трактирщик возвестил, что «дорога стала чуть менее мягкой, и ежели кому охота, может отправляться восвояси. Ежели кто хочет остаться ещё, то пусть платит». Анна с Родриком, переглянувшись, кивнули. Надо было поскорее ехать дальше. Неясная тревога овладела ими, заставляя торопиться. Под пристальным взглядом нескольких пар глаз они вышли из трактира. Родрик помог Анне и Джейхейре взобраться на повозку, сам уселся козлы, и, стегнул лошадь с негромким «Но!» Земля, смешавшаяся с дождём и превратившаяся в грязь, все ещё была рыхлой, пусть и не настолько, чтобы повозка увязала, но достаточной, чтобы замедлять их. Анна нащупала свой лук из-под тонкого одеяла на дне повозки. Далеко уехать им не удалось. Анну толкнуло вперёд, когда повозка резко остановилась. Впереди стояли двое мужчин, а из чащи вышли ещё двое. Это были бородатые «пираты» из трактира. Анне не было видно лица Родрика, но его спина резко выпрямилась. — Что вам надо? — крикнул он. — От тебя нам ничего не нужно. Зато твои спутницы нам могут пригодиться, — отозвался один из них, что по виду был у них главарем. Их было четверо на одного, Родрику было с ними не справиться. — Я не понимаю, о чем вы. Я с женой и сыном направляемся на юг, подальше от войны. У нас ничего нет. Но если вам нужны деньги, забирайте все, что у нас с собой. После его слов мужчины загоготали. — Да, ты нас за идиотов держишь! Думаешь мы не догадались, что с тобой девчонка Таргариен, а твоя женушка не кто иная, как жена Одноглазого Принца? — Вы что-то напутали! Я простой кузнец, а это моя семья, — продолжал гнуть свое Родрик, но по лицам этих людей было ясно, насколько его попытки бесполезны. — Вот честно, парень, мне все равно. Принц Деймон обещал щедрое вознаграждение за своих родичей — живых или мёртвых. Кроме неё, — он указал пальцем на Анну. — Она нужна ему живой, уж не знаю зачем. Так что придётся им пойти с нами. Анне стало по-настоящему страшно. Деймон Таргариен, которого она толком и не знала, в её мыслях отныне всегда был чудовищем, убийцей детей. Она предпочла бы попасть в руки дикарей, чем его. Она покрепче прижала к себе Джейхейру. Родрик, поняв, что договориться не получиться, спустился с козёл, велев Анне не вылезать из повозки. Обнажив меч, он приготовился сражаться. Понимая, что в одиночку у него нет и шанса, Анна посадила напуганную девочку в угол повозки и вытащила свой лук и стрелы. Её сердце бешено колотилось, но помимо страха внутри неё горело пламя решительности. Живой им её не взять. Один из мужчин, размахивая огромной секирой, начал наступать на Родрика, а Анна нацелилась на другого, но никто из них не успел нанести первый удар. — Именем короля, приказываю вам бросить оружие! Повернувшись, противники увидели, как из леса прискакали трое гвардейцев — тех самых, что сидели в трактире. Складывалось ощущение, что половина чертового трактира узнала их. Им стоило серьёзно пересмотреть свои навыки конспирации. — Именем какого короля ты приказываешь? У нас есть только королева, — выплюнул один из охотников за головами. — Именем короля Эйгона, второго своего имени. Единственного законного правителя Семи Королевств. Но раз вы считаете иначе, у нас не остаётся иного выбора, кроме как убить вас, — спокойно отозвался один из гвардейцев, мужчина лет тридцати-сорока. Спешившись, они вытащили мечи из ножен. И тут завязался бой, только силы теперь были равны. Анна опустила лук, не зная в кого и куда целиться. Родрику достался главарь бандитов, который был почти в два раза крупнее него, и Анна вновь натянула тетиву. В тот миг, когда бородач выбил меч из рук Родрика и занёс над ним свою секиру, Анна отпустила тетиву. Стрела пронзила ему горло. Выронив секиру, он упал на колени и медленно завалился на бок. Родрик, широко распахнув глаза, повернулся к ней. За секунду, что они смотрели друг на друга, она увидела целую гамму эмоций на его лице, самой яркой из которых была благодарность. Но уже в следующий миг он схватил свой меч бросился на помощь остальным. Бой оказался коротким, опытные гвардейцы с численным перевесом быстро одолели остальных охотников. Когда последний из бандитов повалился на землю, Родрик, выпрямившись, начал там же вытирать свой меч от крови. — Не стоило мне вмешиваться, неблагодарный ты кусок собачьего дерьма, — подал голос говоривший до этого гвардеец. — Даже виду не подал, что узнал меня. Так ты встречаешь старых друзей? — Откуда же мне было знать, что у тебя король, а не королева, — усмехнулся в ответ Родрик. Покачав головой, гвардеец подошёл к нему и крепко, по-приятельски обнял. — Мы увидели, как эти головорезы вышли следом за вами и решили, что тебе понадобится помощь, — проговорил он, потом, посерьёзнев, добавил: — Значит в бегах? — А вы? — Мы тоже не захотели присягать королеве, что с огнём пришла в столицу. Мы направляемся в Простор, чтобы присоединиться к войску Ормунда Хайтауэра. Остальные трое его товарищей согласно закивали. — Рад это слышать, — серьёзно ответил Родрик. — Мы с Её Высочеством как раз направляемся в безопасное место. Если бы не вы, мы были бы мертвы. Он обернулся к повозке и замер. Анна, бледная, с выступившими каплями пота на лбу, вцепилась в перегородку одной рукой, а другую приложила к своему животу. Мгновенная догадка пронзила мозг, и он бросился к повозке. — Ваше Высочество, вы в порядке? Анна, оперевшись об его руку, осторожно уселась в повозке. Её рука дрожала. — Всё нормально… просто… мне вдруг стало больно. Всё хорошо… он в порядке, — повторяла она, словно пытаясь успокоить саму себя. Она подняла на него свои большие полные страха глаза, и Родрик сжал кулаки. Стоявшие позади гвардейцы изумленно переглядывались, догадавшись, что принцесса Анна была в положении. — Мы сейчас же отправимся в путь, — уверенно произнёс Родрик, оборачиваясь к остальным. — Спасибо, что спасли нас, друзья, но нам нужно ехать дальше. Ваше Высочество, — он снова взглянул на Анну, — вам лучше лежать. Анна послушно кивнула, укладываясь на скомканные одеяла. Джейхейра сразу же подползла к ней и прижалась к её боку, а Родрик перелез на козлы и взялся за уздечку. — Постой, Родрик, — медленно произнёс его старый знакомый. — Ваш путь далёк? Впрочем, не отвечай. На пути вам могут встретиться ещё много таких жадных до наживы людей. Позволь нам поехать с вами. Мы поможем тебе защитить принцесс. Родрик колебался. Ему было приказано доставить принцесс живыми и невредимыми в Штормовой Придел, и обязательным условием было, чтобы об этом не узнала ни одна живая душа. Но сегодняшнее приключение показало, что в одиночку он и правда может не суметь выполнить свое задание. Можно ли было доверять этим людям? Что если все это было лишь хорошо спланированной ловушкой? Вот только чего ради? Он один, их трое. Им незачем было бы с ним возиться. Родрик, не сводя с них глаз, кивнул, после чего пришпорил лошадь, и повозка двинулись дальше. До Штормового Предела было ещё пару дней. Дай силы им Семеро продержаться эти пару дней. *** Оставшийся путь до Штормового Предела прошёл без приключений. Родрик сидел на козлах, а трое гвардейцев короля Эйгона ехали сзади и по бокам. Несколько раз они останавливались, в основном из-за Анны, чтобы принцесса могла поесть и отдохнуть от тряски. Она все ещё была бледной, хотя утверждала, что все хорошо. Родрик, поборов невероятное смущение, спросил наедине, не случилось ли у неё кровотечение. Анна, краснея, покачала головой, на что он облегчённо выдохнул. Его приятель, сир Остин Горвуд, проявил чудеса деликатности, не заговаривая с Анной без необходимости. Зато самому Родрику он поведал тяжёлые новости. Юный принц Мейлор с сиром Рикардом Торном недалеко от Горького Моста были узнаны сторонниками Рейниры. А после набежала толпа, прослывшая, что за своих племянником Рейнира обещает щедрое вознаграждение. Сира Рикарда убили почти сразу же, а ребёнка, по рассказам, толпа буквально разорвала на части в попытке заполучить себе. Даже леди Касвелл, вдова покойного лорда Касвелла, придя на место преступления, в суеверном страхе сказала, что боги проклянут их за это. По слухам, принцесса Рейнира, услышав об этом, пришла в ужас и поругалась с супругом, который лишь философски заявил, что ему нужна только голова. Родрик, слушая страшные подробности смерти ребёнка, наказал остальным гвардейцам ни в коем случае не сообщать о случившемся принцессе Анне, которая искренне любила маленького Мейлора. К Штормовом Пределу они подъехали глубокой ночью. Ворота были закрыты, а стражники на башне поначалу не хотели открывать врата, завидев их гвардейскую форму. И даже когда Родрик крикнул им, что с ними принцессы Анна и Джейхейра, они заставили их прождать полчаса, пока лорду Баратеону сообщали о нежданных гостях. После десяти дней пути и всего пережитого, Анна в отчаянии подумала, что их могут просто не пустить за ворота. Но её страхи растаяли, когда ворота начали неспешно открываться, и повозка въехала на территорию замка. С того момента, как тяжёлые врата закрылись за ними, Анна и Джейхейра находились под протекцией дома Баратеон. И только время должно было показать, что принесёт им эта защита.