Странники

      Но всё оказалось реальностью. Леон проснулся лишь на следующее утро. За окном только начинало светать. Оставив разбор вещей на более позднее время, Леон осторожно вышел из комнаты: не хотелось разбудить домочадцев громким скрипом половиц.       После ночи в непротопленных стенах поместья сохранялась бодрящая прохлада, и Леон успел пожалеть, что не прихватил с собой куртку. Лезть без разрешения хозяев в другие комнаты он не стал, хотя любопытство подталкивало в спину. Вместо этого он обошёл пыльные коридоры, рассматривая уцелевшие картины и сваленный в кучу антиквариат. На изысканных вазах пестрели трещины и сколы, но от одного взгляда на них замирало сердце. Облупившаяся роспись, несмотря на годы, продолжала хранить тепло руки творца.       Особенно Леону нравились картины. Они пугали и очаровывали. Каждый мазок кисти отчётливо виднелся на холсте и давал ощущение живости момента. Лишь по иссохшим рамкам и слою пыли можно было понять, как много времени им пришлось провести на мрачных холодных стенах, увядая без людского внимания.       Потемневшая от грязи ковровая дорожка уводила вглубь второго этажа, но Леон воспротивился желанию узнать, что там находится, и спустился. Здесь всё ощущалось уже знакомым и родным. За то время, что он блуждал по коридорам, кости успели продрогнуть, а единственным местом, где он мог найти тепло, была малая гостиная. Вряд ли хозяева поместья стали бы противиться его желанию погреться у камина.       Малая гостиная встретила тишиной. На полу в беспорядке были разбросаны книги, вероятно, с лёгкой руки Рэйдена, а на столике стояли опустевшая чашка и заварочный чайник с уже остывшим чаем. Леон прошёл внутрь и лишь тогда заметил свисающие с подлокотника кресла ноги в чёрных кожаных сапогах, на ремешках которых позвякивали тонкие цепочки. Рэйден так и не добрался до комнаты прошлой ночью, уснул с книгой в руках. Вид у него даже во сне был уставший.       Леон окинул его взглядом. Странник был прекрасен, словно скульптура Давида, что ему однажды удалось увидеть на страницах книги. Вот бы он был ещё и также молчалив, цена была бы непомерна такому счастью.       Леон подошёл ближе, и Рэйден неуютно поёжился от пробежавшего холодка. Удивительно, как он не проснулся раньше, пребывая всю ночь в прохладе Кронхилла. Беспокойство взяло вверх, и Леон коснулся ладони. Не только красота была подобна каменному изваянию, но и кожа. Сдёрнув с дивана покрывало, Леон набросил его на спящего странника и поспешил развести камин.       Он не один раз видел, как этим занимались служанки в пансионе. Сначала они вычищали камин от старых углей и золы, открывали вьюшку и укладывали сухие дрова на решётку.       «Ничего сложного», – подумал Леон.       Лишь взяв в руки коробок, он осознал, что не может черкануть спичкой о тёрку. В памяти пронеслась вспышка алого света, и тело затрясло. И как бы сильно Леон ни хотел перебороть страх, он всё же не смог заставить себя поджечь спичку, зная, что благодаря ей вспыхнет алое всепоглощающее пламя.       Бросив эту затею, Леон вздохнул и потёр переносицу. Как же он слаб, что даже подобная мелочь оказывается для него невозможной?       Спичечный коробок исчез из его рук, и Леон испуганно вскочил. Рэйден даже не посмотрел в его сторону, поджёг спичку и бросил между поленьев.       – Как давно ты проснулся? – поинтересовался юноша, когда странник снова улёгся в кресло.       – Чтобы проснуться, нужно спать, а я не спал. Слышал, как ты по коридорам блуждаешь, – прикрыл веко Кассерген.       – А зачем спящим притворялся?       – Чтобы узнать, как ты себя поведёшь, – хмыкнул странник. – Не знал, что ты из тех людей, что скрывают свои чувства. Знаешь, обычно принцесс будят поцелуем, а не невинным держанием за руку.       – Не неси околёсицу, – фыркнул Леон и плюхнулся в соседнее кресло.       Рэйден не ответил, только сильнее укутался в покрывало.       – Зачем скрываешь, что боишься огня? – спросил он спустя пару минут молчания.       Леон промолчал. У него не было желания говорить о своих слабостях, и его игнорирующее выражение лица это ясно показывало.       – Я понимаю твоё нежелание говорить со мной, – продолжил Рэйден и лениво приоткрыл глаз, – но почему ты скрываешь это от друзей? Боишься, что это изменит их мнение о тебе?       – Это касается лишь меня, – коротко бросил Леон. – Не хочу, чтобы они смотрели на меня с жалостью.       – Я узнал об этом, и разве ты видишь в моём взгляде жалость? – удивился его ответу Кассерген. – Даже богам свойственно бояться. Страх делает нас уязвимыми, но когда приходится сталкиваться с ним из раза в раз, он превращается в силу.       – Я не просил наставлений. Ты можешь поучать жизни своих дружков из паба, а меня оставь в покое.       Обиженный резкостью его слов, Рэйден поднялся с кресла.       – Хочешь или не хочешь, но пока мы товарищи, я обязан интересоваться всем, что касается тебя в какой-либо мере, – раздражённо поджал губы Рэйден. – Тебе нужно повзрослеть, если хочешь победить Эйрену. Незнание подобных вещей может поставить нас в затруднительное положение на поле битвы. И когда ты это осознаешь, тогда и поговорим о твоей подготовке.       Он бросил покрывало на спинку кресла и, звеня цепочками на сапогах, направился в коридор.       – Когда мне было восемь лет, в нашем доме начался пожар, – нагнал его у двери голос Леона. – Служанка забыла погасить камин в кабинете родителей, и искра попала на бумаги. Это было ночью. К тому времени, как пожар обнаружили, он уже успел добраться до моей комнаты. Огонь преградил путь, и я не знал, как выбраться, только и мог, что испуганно жаться в угол и кричать, но управляющая домом рванула прямо через пламя, чтобы вынести меня. Когда я оказался на улице, эта женщина храбро вбежала обратно в горящий дом, чтобы вывести служанок. Их она спасла, но сама уже не вернулась. Пламя опалило потолочные балки, и те погребли её под собой.       – А где были Этан и Алексис в это время? – Рэйден вернулся в кресло и со смесью сочувствия и любопытства посмотрел на Леона.       – Их практически никогда не бывало дома. За пару дней до этого инцидента они отправились в очередное путешествие. По их словам, куда-то в Африку, но сейчас я предполагаю, что за этой ложью они скрывали своё нахождение в Энрии. Они вернулись только через несколько дней, когда слух о пожаре разошёлся по всему городу, и семья Аверлин послала им телеграмму.       – Будь я на твоём месте, был бы обижен на родителей.       – Викери и Николь считают так же, – грустно усмехнулся Леон и потёр лоб, – но в этом нет их вины. Спичку в тот камин бросили не они. Сначала мне действительно было горько оттого, что родителям важнее работа, чем семья, но со временем я начал осознавать, что это был единственный способ дать мне достойную жизнь. Когда мой отец женился на матери, девушке незнатного происхождения, общество осудило его, семья отказала в поддержке, и родителям не оставалось ничего, кроме как сохранить то, что уже имели. Со временем родственники всё же смирились с его выбором, стали помогать финансово, но отношения так и не наладились.       Рэйден покачал головой.       – Теперь я понимаю, почему твои тётя и дядя так относились к тебе.       – Да, ребёнок с нечистой кровью, как бельмо в глазу. Наше общество так увязло в прогнивших устоях, что само не замечает, как утопает в этом болоте.       – Ну, не хмурься, – взъерошил Леону волосы Рэйден. – Твоему милому личику столь пугающее выражение не идёт. Пойдём лучше на кухню, украдём чего-нибудь вкусненького, пока Джоанна не проснулась.       – Сомневаюсь, что это хорошая идея, – не оценил воодушевление Рэйдена Леон. – Джоанна будет не в восторге, если узнает.       – А кто ей скажет? – передёрнул плечами Кассерген, но бескомпромиссность Леона спустила его с небес на землю. – Хорошо, что ты предлагаешь?       Леон оглядел стопку небрежно валяющихся книг и, найдя среди них сборник легенд, показал Рэйдену.       – Есть прогресс по нашему делу?       Рэйден вздохнул и потёр веки.       – Ничего существенного. Мы с Джоанной перерыли всю библиотеку, но никаких упоминаний о борьбе с русалками. Везде один исход ­– либо смерть от чар, либо трусливое бегство. Но юная мисс Аверлин сказала, что тебе удалось узнать больше нашего. Не поделишься?       Леон напряг память и постарался в подробностях изложить прочитанное из старого бестиария. Рэйден слушал со всем вниманием, лишь изредка опускал голову, обдумывая услышанное.       – Это стоило того, чтобы поспать пару дней в холодном подвале, – усмехнулся Рэйден и снова потрепал Леона по волосам. – Хорошо поработал.       – Может, прекратишь это делать? – раздражённо буркнул Леон и пригладил распушённую чёлку.       – Не понимаю о чём ты, – безразлично пожал плечами Рэйден. – Я расспрошу Морбелля на этот счёт. Если будет хоть маленький процент того, что твои слова имеют место, то, поздравляю, ты доказал, что небесполезен.       – Будто мне нужно твоё одобрение...       – Не нужно, – перебил Кассерген. – Хотя меня нервирует твоё неподчинение, я рад, что ты меня не послушал. И всё же я надеюсь, что этого больше не повторится. Не хочется и в следующий раз вытаскивать тебя из темницы.       – Не придётся. В следующий раз я не попадусь, – довольно хмыкнул Леон.       – Поживём – увидим, – многозначительно ответил Рэйден и, выходя из малой гостиной, бросил на юного странника ухмыляющийся взгляд. – Идёшь? Меч сам себя в руки не возьмёт. * * *       – Локоть держи выше! Запястьем работай! – кричал Рэйден, расхаживая вокруг машущего мечом Леона. – Не забывай про ноги. Будешь медлить, станешь трупом раньше времени на радость Эйрене.       Леон сделал ещё один выпад к невидимому противнику и разрезал лезвием воздух. С момента, как он переехал в Кронхилл, прошло пару недель. Каждый день он до изнеможения тренировался с мечом и осваивал чары, но этого всё ещё было мало, чтобы превзойти Рэйдена. Стоило тому взять оружие, как Леон через минуту оказывался повален на землю.       – Мальчики! – позвала Джоанна и помахала им рукой. – Чай стынет! Хватит размахивать болванкой и живо сюда!       – На сегодня достаточно, – хлопнул Рэйден. – Тебе нужно отдохнуть.       – Но я ещё в состоянии продолжать, – возразил Леон и стёр капли со лба.       Леон лгал. Ещё пару выпадов, и он вряд ли поднял бы оружие. Мышцы трещали от напряжения, ткань прилипала к телу и резала нос запахом пота, ладони скользили по мокрой рукояти, и только тяжёлое навершие и сильная хватка удерживали меч в руках.       – Вольно, герой. От учения не будет проку, если завтра ты не сможешь встать, – невозмутимо ответил Кассерген и бросил на голову юного странника полотенце.       Леон не стал отвечать, обтёр лицо и волосы тканью и молча поплёлся вглубь сада за Рэйденом, где по инициативе Джоанны они устроили пикник. В тени пышной ивы на клетчатом покрывале их ждала бессфера и с интеллигентным видом хлебала чай.       – Откуда это всё? – удивился Леон, глядя на кремовые булочки и белоснежный зефир, аккуратно разложенные пирамидой на тарелках.       – Оказала услугу кондитеру из Адэра, а он пообещал целый месяц угощать меня свежей выпечкой.       – Что за услуга? – Леон положил тренировочный меч на землю и опустился рядом с девушкой.       – У них с женой недавно годовщина была, и я предложила ему одну из своих скульптур за половину цены, – довольно ответила Джоанна, облизывая пальцы от крема. – Так как Рэйден предпочитает тратить деньги с нашего семейного сейфа в банке, кому-то же надо вкладывать их обратно, иначе так мы окажемся банкротами.       – Джоанна делает статуи для храмов почивших даймонов и сферонов, – пояснил Рэйден, не удосужившись до конца прожевать эклер. – И в своё оправдание скажу, что я тоже немало туда вложил.       – Я думал, что люди уже перестали верить в погибших богов, – удивился Леон.       – Да, но многие верят, что Создатель способен вернуть богов, если вера людей в них не угаснет, – пожал плечами Кассерген. – Многие до сих пор ходят в их храмы и ставят дома статуэтки, надеясь на благословение Создателя.       – В вашем доме тоже?       – В нашем доме их целый пантеон, – усмехнулся Рэйден с некой брезгливостью. – Устанешь молиться каждому.       – Рэйдена не восторгают боги, – покачала головой Джоанна. – Он считает их пережитком прошлого, а вот я нахожу их частью нашей истории. Мы должны чтить тех, кто создал для нас мир, в котором мы живём.       – История богов полна крови тех, кого они должны были защищать. Не находишь ли ты странным, что все они погибли после того, как покарали целый город за отказ от веры? Глупо верить, что Создатель вернёт тех, кого наказал сам.       – О чём это он? – с непониманием взглянул на Джоанну Леон.       – Это старая легенда, многие бессферы уже и не помнят её, но среди странников она передаётся из поколения в поколение. На юге Энрии раньше существовал город, что звался Элеттель. Он был так прекрасен, что его прозвали «Избранником богов». О чём бы ни молились жители того города, их молитвы всегда были услышаны их хранительницей – Властителем Соглашений Беал. Но когда люди перестали осознавать серьёзность своих просьб, они прогневали Высшую богиню. Их запросы становились всё выше и непомернее. Даже Беал не имела власти осуществить подобное. Тогда богиня перестала вмешиваться в людские дела, желая научить людей смирению и самостоятельности. Но жители пришли к иному выводу. «Раз боги отвернулись от нас, мы должны отвернуться от них», – решили они. Сотни храмов были разрушены, а во всех невзгодах люди стали винить небожителей. Когда людская грубость перешла черту, Верховная Амаймон собрала всех даймонов и сферонов и велела им покарать отринувших веру. Беал, затаившая обиду на позабывший о её помощи город, не вмешалась. В ту ночь боги совершили страшное прегрешение – в огне и кровавом пепле исчез Элеттель.       – И в эту же ночь кара нашла и самих богов, – развёл руками Рэйден. – Все они погибли. По слухам, это сам Создатель явился к ним, чтобы переродить их души и дать им шанс познать смертную жизнь. Так и появились странники.       – И никто из богов не захотел помочь жителям города? – поинтересовался Леон.       – Была одна... – с грустью произнёс Рэйден. – Её звали Мариас. Превосходная воительница, даймон победоносной звезды. Она была защитницей города и верной слугой Беал. Даже когда жители отказались от веры, она рискнула всем, чтобы помочь им. Пошла против воли Высших богов и подняла оружие против своих друзей.       – По легенде она погибла в той битве, успев вывести из города несколько семей, – договорила Джоанна.       Усмешка Рэйдена прозвучала неуместно в тяжёлой атмосфере рассказа. Но он, кажется, совсем не осознавал этого. Странник указал на последнюю зефирку и непринуждённо поинтересовался:       – Кто-то ещё будет?       Леон и Джоанна отрицательно покачали головами. Рэйден пожал плечами и запихнул сладость в рот.       – Николь и Викери приходили сегодня? – перевёл тему Самаэлис.       – Да, утром. Признаться, они делают успехи. Рыжик хорошо обращается с мечом, а Черешенка полностью освоила управление водой.       – Да, она смогла заткнуть Рэйдена водным пузырём, а ведь это ещё никому не удавалось, – стала глумиться Джоанна.       – Ха-ха, смешно! – От раздражения глаз Рэйдена почти наполовину скрылся под веком.       Да, ситуация была смешной, но Леон почувствовал накатившую тоску. Он уже давно не видел друзей. Они приходили ранним утром, когда он ещё отсыпался после утомительных тренировок, а когда он просыпался, их след уже остывал.       – Они что-нибудь рассказывали? – не подал вида Леон.       – Они скучают по тебе, – погладила юношу по плечу Джоанна, – и хотят поскорее увидеть. А ещё просили передать это...       Бессфера открыла плетёную корзинку и вытащила письмо с печатью дома Аверлин.       – Нам будет приятно, если ты зачитаешь это вслух, – подмигнула юная леди Кассерген и вложила письмо в руки Леона.       Леон приподнял брови. Белоснежная бумага письма ощущалась бархатом на коже. Такие письма для повседневных разговоров не отправляли, да и почерк не принадлежал Николь. За мягкими вензелями и тонкими линиями ощущалась сильная рука написавшего. Леон уже видел этот почерк однажды на документах, подписанных Констанцией Аверлин, и красная сургучная печать подтверждала это. Что бы ни находилось внутри, оно было написано по просьбе племянницы Леди Бланш.       Леон сломал печать и с затаённым дыханием пробежался взглядом по листу, украшенному золотыми узорами.       – Уважаемый мистер Самаэлис. Я нахожу приятным поздравить вас с обретением новой семьи и приглашаю вас и ваших опекунов на ежегодное празднование в нашем пансионе – Осенний бал дебютантов – в качестве гостя и друга нашей семьи. Моя племянница настояла на вашем присутствии и будет рада, если вы почтите нас своим визитом в столь важный для неё день. Дата и время мероприятия указана в приглашении. Так как бал – официальное мероприятие, уважительная просьба соблюсти установленный кодекс одежды. О согласии или отказе просьба уведомить заранее ответным письмом. С уважением, леди Констанция Аверлин.       – И каким будет твой ответ? – с горящими глазами подалась вперёд Джоанна.       – Я не уверен, – потёр затылок Леон. – Не думаю, что меня искренне хотят там видеть.       – Ты можешь отказаться, – напомнил Рэйден. – Джоанна переживёт.       – Нет, не переживу! – возразила девушка и толкнула брата в плечо. – У меня столько платьев, а выгулять их некуда. Не по нашему же пепелищу их носить!       – Не пристало мужчине расстраивать даму, – улыбнулся Леон. – Я напишу ответ сегодня же. Джоанна, передашь Николь?       – Конечно! – взвизгнула бессфера и повисла на Леоне, крепко сжав в объятиях.       – И это я, по твоим словам, дамский угодник? Ты одной фразой заставил Джоанну упасть в твои руки. Я, признаться, завидую.       – Не неси чушь! – смущённо вскрикнула Джоанна и отодвинулась от юного странника.       – Мне и тебя обнять? – ухмыльнулся Леон. – Может, ещё сказку рассказать, принести бутылочку молока и уложить спать?       – Если ты всю ночь проведёшь в моей кровати, я буду не против, – откинулся на ствол ивы Рэйден.       – Не боишься, что придушу тебя во сне? – изогнул бровь Самаэлис.       – Если так, то это будет приятная смерть, – не сдержал ухмылку странник. – Kheĺ ûsovo аveri däĺ conobeto tevo maĺ, te däĺ föreppo ireväx omo saz.¹       – Что он сказал? – быстро произнесённая фраза поставила Леона в тупик.       Его способности не позволяли бегло различать высшую энрийскую речь, и взглядом он стал искать помощи у Джоанны, но увидел, как бессфера спрятала раскрасневшиеся щёки за ладонями и захихикала.       – Впрочем, не отвечай. Не желаю знать, какую пошлость он изрёк из своего рта, – потёр переносицу Леон.       – Очень зря. Тебе бы пришлись по душе мои слова. Хотя если ты так категоричен, – пожал плечами Кассерген, – то, пожалуй, не стоит посвящать тебя в детали моего плана по нахождению русалочьего озера.       – План? Правда? – Леон подпёр подбородок кулаком. – Интересно послушать.       – Ты же вроде не желал знать? – с издёвкой протянул Рэйден.       – Мне неинтересны гнусности, но если это действительно план, в чём я искренне сомневаюсь, наблюдая реакцию Джоанны, то я внимательно тебя выслушаю.       Завладев вниманием Леона, странник гордо вздёрнул голову.       – В мире существует пять первоэлементов материи, связанных со способностями странников: вода, земля, огонь, воздух и эфир. Земля позволяет изменять материальное. Воздух управляет разумом. Огонь обличает скрытое. Вода контролирует дух и тело. Каждая из этих стихий лежит в основе способностей странника.       – А эфир?       – Эфир – это божественное начало в любом из странников. Он наделяет нас способностями управлять элементами стихий с помощью небесных рун. Подчинить подобного рода энергию в полной мере невозможно, но можно перенаправить, создав элементальный проводник.       – Это называют Эхом стихии, – пояснила Джоанна. – Связав проводник с конечной целью, Эхо стихии приведёт нас к нему.       – Прекрасно, – воодушевился Леон, – и как нам создать этот проводник?       – Не всё так просто, – понуро покачала головой Джоанна. – Проводник должен содержать в себе символ тела и духа искомого и подпитываться аналогичной стихийной энергией.       – Джоанна права. Сирены – дикий народ, элементали, а их магия – это чистая энергия материи. Поэтому нам очень повезло, что среди нас есть странник, чья способность является воплощением элемента воды. Из всех нас только юная Аверлин может создать проводник и заставить его указать путь.       – Но даже при таком раскладе мы понятия не имеем, где найти дух и тело сирен.       – Одно у нас всё-таки есть.       С загадочной улыбкой Рэйден полез в карман и выудил закрытый пробкой бутылёк, на дне которого одиноко томилась золотая чешуйка.       – Нашёл в одном из дневников отца. Наверное, забрал с того злополучного дня в качестве трофея. – Рэйден бросил склянку в руки Леона.       – Или в качестве напоминания о побеге, – хмыкнул Самаэлис и покрутил бутылёк в руках.       За своё недолгое пребывание в Энрии Леон успел узнать достаточно, чтобы понимать, что даже за одну русалочью чешуйку на чёрных рынках можно выручить по меньшей мере сотню золотых дэлей. Торговцы даже не стали бы торговаться, желая завладеть подобной редкостью. Чешуя сияла подобно янтарю, поймавшему в себя радугу. Размером она была чуть меньше монеты, и так же тонка, как сорванный с дерева лист, но оставалась острой и твёрдой. Оружие из такого материала наверняка нанесло бы тысячу ударов и не затупилось.       – Предполагаю, что ты уже знаешь, как нам достать дух сирены. – Леон броском вернул склянку страннику.       – Это лишь догадка, о которой мне поведал Морбелль, – развёл руками Рэйден. – Сирены – рабы своей природы. Их голос – орудие, которое ошибочно принимают за истоки чар, но вся магия сокрыта в словах песен. Песни – это истинное отражение их души. В них выражаются чувства и эмоции, что сирены не способны явить в силу своей кровожадной натуры.       – Осталось придумать, где нам раздобыть песнь сирен...       – Подумаем на досуге, – согласился Кассерген, – а пока тебе стоит дать ответ леди Констанции о нашем визите. Наверняка она стоптала туфли в нетерпении.       – Да, я, пожалуй, пойду, – поднялся с одеяла Леон. – Не стоит доставлять леди Констанции хлопоты покупкой новых туфель.       Он поднял с земли меч и направился по тропе к задним дверям. Скрипучая трель дома проводила его до самой комнаты, где он смог остаться один. Ключ провернулся в замочной скважине на один оборот, оставив тяжесть реалий за тонкой дверью, и Леон со вздохом опустился на пол.       Солнечный луч пробежал по полированной стали в его руке, явив отражение в блеске металла. Время дало ему шанс возмужать. Теперь он видел не испуганного паренька, проклинающего жизнь за назначенные тяжести, а взрослого мужчину, принявшего эти испытания как должное. Леон нашёл цель, и даже если стремления ошибочны, он решительно был настроен не отступать. Этот меч не увидит смерти Эйрены, но другой познает вкус её крови на острие.       – Признаться, я впечатлён, – настиг ушей низкий голос.       Леон подскочил на ноги и направил меч на притаившуюся в углу тень. Он не видел ничего, кроме силуэта из чёрного пепла, но чувствовал колющую насмешливость в голосе.       – Незачем направлять на меня эту зубочистку, – усмехнулся силуэт, и из пепла на свет вышел молодой человек. – Ей всё равно меня не убить.       Бледный юноша с безразличием отодвинул занавеску. Вид Рэйдена и Джоанны, весело беседующих под плакучей ивой, вызвал у него презрительный смешок.       – Тот, кто носит в себе силу небес, прозябает в смертных радостях, – протянул незнакомец и со вздохом добавил: – Жалкое зрелище.       – Кто вы? – настороженно спросил Леон, не опуская оружие.       – Вы? – передразнил с показным удивлением человек из пепла и расхохотался. – Признаться, такое обращение ласкает слух, но лишь до момента, когда все узнают моё имя.       Юноша откинул длинную чёрную косу за спину и сделал шаг к Леону, упирая грудь в тупое остриё меча. Хищный взгляд неотрывно следил за Леоном, будто старался пробраться в душу и разорвать изнутри на клочки.       – У меня столько имён, что я не знаю, каким мне следует представиться, – оскалился незнакомец и отвёл лезвие в сторону. – Прежде меня называли Валефор, в этой же жизни я ношу менее грозное имя, но по-прежнему вызывающее нестерпимый ужас своим звучанием.       – Незачем тянуть с ответом, – прервал его монолог Леон. – Пока вы остаётесь незнакомцем, вам не удастся устрашить меня высокопарными речами.       – Мне нравится твоя прямолинейность. – На тонких бледных губах, покрытых кровавыми трещинами, застыла неприятная ухмылка. – Теперь я понимаю, почему ты так важен для Эйрены. Эти глаза стоят сотни самых прекрасных самоцветов.       Холодные пальцы проскользили по лицу Леона, оцарапывая острыми ногтями щёку. Он наслаждался презрением в глазах юноши и не мог отвести взгляд от блеска в разноцветной радужке. Желание завладеть этим великолепием вспыхнуло пламенем, но цепи приказа сдерживали от порыва вырвать их и поместить в свою коллекцию.       – Стало быть, вы Малле. Один из Грехов Эйрены, – прорычал Леон, выплёвывая каждое слово, словно яд.       – Так ты осведомлён обо мне? Приятно знать, что Рэйден не утаил этой маленькой детали, – хохотнул Грех и похлопал Леона по щеке, словно несмышлёного ребёнка. – Не хотелось бы впадать в подробности, иначе это убило бы всю атмосферу.       Малле свободно прошёлся по комнате, по-собственнически покопался в бумагах на столе. Взгляд упал на рамку с фотографией семей основателей Ордена Странника. Он поднял её и ненадолго замер, изучая увиденные однажды лица. В чёрных глазах сквозил холод.       – Хорошие были люди, – произнёс он и поставил рамку на место.       – Зачем тогда убили их? – Стараясь сохранять показное равнодушие, Леон прошёлся по комнате и бросил меч на кровать.       – Разве воины спрашивают у короля причину, когда он велит рубить головы? – хохотнул Малле.       – Король, что ослеплён собственным величием, делает воинов палачами невинных.       – Уверен ли ты в невинности тех, кого оправдываешь? – заинтересованно посмотрел на него Малле.       Но Леон не намерен был продолжать философствовать.       – Вы сказали, что я важен для Эйрены. Зачем я ей нужен? – прямо спросил он.       Малле усмехнулся.       – За этими глазами гонится сама Смерть, они ключ к её владениям, и оттого Эйрена желает видеть тебя. Ты тот, с кого всё началось, и тот, кто всё закончит. Захочешь узнать больше, спроси у Кассергена, хотя я бы не советовал доверять его словам. У него много секретов. Твои глаза лишь одна из немногих тайн, что он утаивает.       – Вы пришли лишь для того, чтобы посеять своими словами смуту? – преградил ему путь Леон. – Я требую разъяснений!       Слова Леона вывели Малле из себя. Он схватил юношу за шею и оторвал от земли. Леон беспомощно схватился за запястье и задёргал ногами.       – Ты не в том положении, чтобы требовать, щенок. Радуйся, что меня послали лишь поговорить с тобой, а не убить, иначе твоя тушка уже лежала бы на полу, заляпывая кровью этот чудный ковёр, – заскрежетал зубами Грех.       Леон схватил губами воздух и из последних сил ударил странника по сгибу локтя. Он надеялся, что Малле выпустит его, но тот лишь посмеялся над тщетной попыткой.       – Безрассудный юнец. – Малле бросил его на пол. – Твоя смелость впечатляет, равно как и твоя глупость. Недостойное наследие отца для сына.       Леон не успел прийти в чувства, но, услышав про отца, схватил брошенный на кровати меч и наставил на Греха. За потемневшим взглядом и тяжестью дыхания он едва различал силуэт, но готов был затеять драку, если не получит ответы.       – Мой отец... Он у вас? – закашлялся Леон, но не отвёл взгляда от довольной физиономии Малле.       – А ты отчаянный, – рассмеялся человек из пепла.       Его руки обвил узор чёрного сияния, от ауры которого воздух стал тяжелее. Леона будто схватили за грудь и сжали рёбра. Каждый вздох ощущался дымом в лёгких. Одним взмахом Малле выбил оружие из рук юноши. Меч стукнулся навершием об пол и с грохотом улетел под кровать. Чары небесных рун засияли сильнее. Туман магии окутал Леона, и под тяжестью он опустился на колени. Его сил было недостаточно, чтобы воспротивиться влиянию Малле.       – Знаешь, не в моих правилах говорить правду, но, чтобы подогреть твой интерес, я расскажу тебе кое-что... – Малле склонился и с улыбкой прошептал: – Он жив, Леон, и мучится. Мучится, как никто из смертных. И если ты не придёшь спасти его, то ему останется недолго почивать на этом свете.       – А моя мать? Что вы сделали с ней?       Даже страх перед Грехом не заставил Леона остановиться. Если сейчас он не задаст эти вопросы, то потеряет свой шанс докопаться до истины. Он глядел в глаза Малле, надеясь распознать в них ложь или правду, но видел лишь чёрный океан, что засасывал в свои воды даже самые чистые души.       – Алексис Самаэлис? – усмехнулся Алчность. – С чего мне говорить тебе?       – У вас уже есть один пленник, так что изменится, если ты расскажешь мне о ней?       – Твоя правда, – пожал плечами Малле. – Не знаю ничего о её судьбе. Должно быть, сгинула ещё до резни, но ты можешь попытать удачу и спросить об этом своего папочку.       Он сжал подбородок Леона и заставил посмотреть на себя.       – Найди клинок и приди к Эйрене, чтобы свершить то, что завещано богами.       – Если богами завещана смерть Эйрены, то так тому и быть, – прорычал Леон. – Я приду и воткну этот клинок в грудь твоей госпожи!       – Наивный глупец, – покачал головой Малле. – Завладев клинком, ты познаешь правду, и эта правда сама заставит тебя присягнуть на верность Железной королеве. Ты станешь орудием в руках Эйрены и принесёшь гибель богам, что так жестоко обошлись со всеми нами.       – Этому не бывать! – выкрикнул Леон.       – Судьбу не обмануть, глупец. Ещё никто не отступал с пути, уготованного Великой Фуркас.       Силуэт Малле стал распадаться на куски пепла, пока вовсе не исчез, подхваченный потоком ветра. Чары спали. Леон сжал голову и, разочарованный в собственном бессилии, издал крик. Боль и непонимание вырвались на свободу с воплем. Вопросов стало только больше, но он определённо знал, что ответы можно получить, лишь найдя клинок «Слёзы небожителей». И раз его отец жив, Леон точно знал, что не посмеет отступить. Он найдёт оружие богов, даже если для этого придётся продать душу госпоже Смерти. Перевод высшей энрийской речи: 1. «Kheĺ ûsovo аveri däĺ conobeto tevo maĺ, te däĺ föreppo ireväx omo saz». «Если твоя любовь будет последним моим мигом, я готов умирать каждый день».