Странники

      – Николь? – не поверил своим глазам Леон.       Девушка бросилась к нему на шею, и Леон, подхватив за талию, радостно закружил её. На ней уже не было бального платья и безукоризненной причёски, но от тела всё ещё пахло духами и пудрой. Леон пребывал в лёгком замешательстве. Он глядел то на Николь, то на Викери, совершенно не понимая, что тут происходит. И, вероятно, был такой один.       Джоанна, бросив зонт на старый комод, встретила взгляд Леона с улыбкой, и тот сразу понял, что вся эта опаска была показной уловкой. А вот её брат был, как всегда, спокоен. Он медленно прошёл вглубь комнаты и поспешил налить себе выпить. Должно быть, шампанское на торжестве его не впечатлило, и он решил прополоскать горло родным энрийским виски.       – Разве вы не должны быть в пансионе?       Николь отодвинулась и с хитрым прищуром убрала волнистую прядь за ухо.       – Должны и не должны.       – Как это понимать?       Под заинтригованное молчание Джоанна прошлась вглубь комнаты, с невинным видом набожной женщины вырвала из рук брата стакан и, облокотившись на тумбу, сделала глоток виски.       – Гадость, – поморщилась она, но пить не перестала. Когда же стакан опустел, она с довольной улыбкой вернула его шокированному наглостью Рэйдену и продолжила: – Леди Аверлин любезно согласилась отпустить Николь и Викери. Конечно же, сама она думает, что они отправились в небольшое путешествие, предоставленное спонсорами пансиона, – нами.       – Когда вы успели стать спонсорами пансиона? – нахмурился Леон.       – Сегодня, – как ни в чём не бывало пожал плечами Рэйден и налил себе выпить, надеясь, что в этот раз сестра не лишит его удовольствия.       – А как же родители Викери? Если они узнают, что их сына нет в пансионе, то наверняка поднимут грандиозный скандал.       – Мне пришлось прибегнуть к дару убеждения, – ответил Рэйден. – Для их же блага. Впредь они думают, что это прекрасная возможность для их сына узнать больше о печатном деле и ведении бизнеса. Ему лишь нужно отправлять им письма и говорить, как прекрасно ему живётся на новом месте и как сильно он по ним скучает.       – И вы всё скрывали от меня? – обиженно поджал губы Леон.       – Это должно было стать приятным сюрпризом, – погладила его по плечу Джоанна. – Признаться, для меня тоже было неожиданностью узнать, что вы тайком решили украсть книгу. И конечно же, я этого не одобрила. Но так как вы поступили, как поступили, то будем считать, что мы квиты.       – Держи. – Викери бросил в руки Рэйдена книгу. – Когда ты обещал мне не втягивать Леона в неприятности, я имел в виду именно это.       – Разве это неприятности? – усмехнулся Кассерген, пролистывая страницы. – Так, маленькая шалость. Неприятности нам ещё только предстоят. Джоанна, будь так добра, принеси книгу из кабинета отца.       Бессфера была явно обижена на брата за ложь. Она сложила руки на груди и отвернула голову, игнорируя его просьбу.       – Да, конечно, я сделаю сам. Наверняка с твоими десятью слоями юбок протиснуться в дверь окажется затруднительно. – Рэйден со вздохом поднялся и, бросив книгу в руки Леона, вышел.       Он вернулся лишь через десять минут с необычайно задумчивым выражением лица, схватил перо и чистый лист с комода и молча стал выписывать содержимое со страниц, лишь изредка останавливаясь, чтобы поразмыслить.       – Потренируй слова до того, как мы начнём создавать элементальный проводник. – Он протянул лист Николь. – Второго шанса у нас не будет. Если ошибёшься, элемент поглотит чешую сирены, и на поиски другого способа у нас уйдут месяцы.       – Поняла, – нервно сглотнула Николь и прижала лист к груди.       – Не переживай. Джоанна поможет тебе с произношением, – похлопал её по плечу Рэйден. – Остальное обсудим завтра. Отправляйтесь спать. Джоанна покажет вам ваши комнаты.       – Пойдёмте. Я всё уже подготовила, – улыбнулась бессфера и, приобняв Викери и Николь, увела в коридор.       Леон видел, что Рэйден чем-то обеспокоен, но не стал навязываться с расспросами, предположив, что это связано с грядущими событиями. Но Рэйдена мучило отнюдь не это. С тяжёлыми мыслями он вспомнил то, что произошло в те самые минуты его отсутствия.       Кабинет бывшего лорда Кассергена встретил его холодом. Ставни со скрипом раскачивались, шторы колыхались, откликаясь на порывы ветра. Рэйден настороженно ступил внутрь. Сняв картину с петель, он увидел тайник старого лорда. Замок был выломан. Внутри пусто.       – Не дом, а проходной двор. – Рэйден повернулся на тихое позвякивание за спиной.       – Не это ищешь, мальчик?       Женщина с медового цвета кожей вальяжно сидела в кресле, покачивая ножкой в золотом обруче. Золота в ней было чрезмерно много. Дорогие украшения венчали шею, запястья, щиколотки, уши, даже на голове она носила подобие венца. Но самые яркие каменья блестели на кистях. Чёрный и белый самоцветы, закованные в круглом обруче, переливались в лучах солнца, храня в кристальной темнице души сфер.       Незнакомка положила на колени книгу и покрутила в руках бутылёк с чешуйкой сирены.       – Мальчик? – рассмеялся Рэйден. – Должно быть, ты забыла, как обращаться к тому, кто старше тебя, Гремори.       – Ой, прошу прощения, – хихикнула Грех, наигранно прикрыв рот ладонью, и с издёвкой добавила: – Ваша старость.       – Зачем ты здесь? – перешёл к сути Рэйден.       – Ты убил нашего брата. Разве я не могу хотеть убить тебя?       Рэйден не сдержал усмешки.       – Не притворяйся, что любила Бергему. Его желание убивать было для вас так же отвратительно, как и для меня. Или ты уже забыла, сколько невинных жизней он забрал? Он нарушил ваш кодекс, но ни у кого из вас не хватало смелости прервать череду кровопролитий. Я оказал вам услугу. Поэтому повторяю вопрос: зачем ты пришла?       – Я знаю о твоих планах, Рэйден, – с серьёзностью заявила Гремори и поднялась с кресла. – Ты хочешь найти клинок и убить им Эйрену, но у тебя ничего не выйдет. Ты ведь и сам знаешь это. Проклятие связало две жизни, и отнять её может лишь тот, кто связан клятвой.       – Проклятие создавалось при мне, Гремори, и я лучше кого-либо знаю, что оно несёт в себе.       – Тогда ты понимаешь, как этот мальчик важен для Эйрены. Займи своё место среди Грехов, и мы вместе спасём его от участи, уготованной Великой Фуркас.       – В пекло Фуркас! Эйрена отняла у меня всё, чем я дорожил! – прикрикнул на неё Рэйден, и женщина в испуге отступила. – Мой род, друзья, Айрис, Тион – все они погибли от её руки! И ты хочешь, чтобы я встал на колено и присягнул ей на верность?       – Тебе неведома вся правда, – решительно заявила Гремори. – Помнишь ли ты, что доподлинно сказано в проклятии, наложенном на мою госпожу?       Рэйден нахмурился.       – Да будет носить она оковы жизни, покуда не сломит их тот, кто клятву её хранит, клинком, что кровью сотен душ обагрён.       – И будет мечен печатью Самигины тот, кто принял эту клятву, дабы не разбить кандалы жизни, покуда она не сознается в прегрешениях своих, – хрипло продолжила Гремори. – Вот что вещала Дардариэль в тот страшный день.       – Ты лжёшь! – Рэйден в ярости схватил её за шею. – Она не могла сотворить подобное с тем, кто неповинен в грехах своей семьи.       – Правда? – с ядовитым уверенным оскалом прохрипела женщина. – Тебе лучше меня известно, насколько лицемерна Дардариэль. Тот, кто усомнился в её вере, навсегда останется мучеником собственных суждений. Она не допустит освобождение Эйрены от проклятия, а значит, мальчик снова умрёт.       Рэйден отбросил Гремори от себя, и та, кашляя, упала на ковёр.       – Дар мальчика откроет истину, – подняла голову Гремори. – Приведи его, и в памяти Эйрены увидишь повинных в злом роке.       – Почему я должен верить? – усомнился Рэйден.       – Смерть оставляет глубокие шрамы на душе. Такие не убрать ни одной магией. Клятва Эйрены стала основой проклятия, мальчик – ключом к его снятию. Она сделает всё, чтобы он выжил. Ты лучше всех знаешь, что она держит своё слово. Telu a teati in sant.¹       Рэйден вздрогнул, услышав давно позабытые слова.       – Убирайся, пока я не сломал тебе шею, – прорычал Рэйден, испепеляя взглядом Гремори.       Женщина хмыкнула с самодовольной улыбкой.       – Даже если бы хотел, не смог бы. – Она села на подоконник и свесила ноги. – Пока ты в этом теле, я сильнее тебя, Рэйден. Не забывай об этом.       Она хихикнула и спрыгнула вниз.       Рэйден открыл глаза и снова увидел потолок малой гостиной. Огонь извивался в камине, разбавляя удушающую тишину шипением углей. Странник откинул голову на спинку дивана и мрачно повторил:       – Telu a teati in sant.¹       Эти слова напоминали о болезненном прошлом, что он обещал себе позабыть навсегда. Они больше ничего для него не значили, но всё ещё саднили на сердце незажившей раной. Обхватив лицо руками, он издал низкий рык и снова уставился в потолок.       – Что же мне делать? – спросил он сам себя. * * *       Несмотря на насыщенный день, Леон не смог долго спать. Он проснулся, как только солнце скрылось за горизонтом и появились первые звёзды. Сидя на подоконнике, Леон глядел на ночное небо и вспоминал прошедший вечер. Он всё ещё отзывался трепетом в душе, и наверняка ему не скоро удастся позабыть это чувство.       Леон бросил взгляд на фрак, аккуратно повешенный на спинку стула.       «Надо не забыть вернуть его Рэйдену», – подумал Самаэлис и посмотрел на свои ладони.       Ему вспомнилось сияние, что возникло, когда он танцевал с Рэйденом. Что это было? Почему он ощущал себя таким счастливым в тот момент? Ему вспомнилось странное чувство, что он испытал, глядя на статую божества в мастерской. Возможно ли, что это дух странника играет с ним?       От раздумий отвлёк громкий шум с нижнего этажа. Леон и не думал подниматься, но неведомая сила потянула к лестнице. Если это Рэйден опять напился, то стоит прервать его желание разгромить и так держащийся на божественной силе дом.       Дверь со скрипом захлопнулась за спиной, и он вздрогнул. Теперь он оказался отрезан от комнаты, где его всё ещё ждали тёплая постель, пара недочитанных книг и стакан уже остывшего молока, а всё, что было впереди, – это прогулка по мрачному заставленному хламом коридору, где каждый шаг мог оказаться последним. Тусклый огонёк дрожал на фитиле от разгулявшегося в старинном особняке ветра, тени мрачно плясали в высоких сводах, навевая ужас, но Леон шёл вперёд, подсвечивая лампой путь. Не будь любопытство столь сильным, даже дьявол не заставил бы его выйти ночью из комнаты. Лишь подумав об этом, Леон не сдержал ироничной усмешки. Не на встречу ли с дьяволом он сейчас и идёт?       Добравшись до парадной лестницы, Леон облокотился на парапет и посмотрел вниз. В одном из коридоров первого этажа всё ещё горел свет.       Леон бесшумно подошёл к каминной комнате: грубый ворс ковра глушил шаги. Любуясь искрящимся пламенем, Рэйден сидел на корточках и передвигал поленья кочергой. Пол в комнате был завален книгами. Вероятно, Рэйден что-то искал в них, но не найдя, излил на них весь свой гнев. Его странная усмешка гнетуще прозвучала в тишине, и спустя мгновение Леон понял почему. Лишь встав, Кассерген тут же пошатнулся, и только прекрасная физическая подготовка не дала ему упасть и подсказала вовремя зацепиться за угол камина.       А вот повесить кочергу для него оказалось делом непосильным. Дважды промахнувшись, он громко выругался и швырнул ненавистный предмет в стойку. Каминный набор с металлическим звоном повалился набок, а зачинщик беспорядка устало упал в кресло и потянулся к бутылке.       – Тебе стоит вести себя тише, если не желаешь разбудить весь дом, – как можно более равнодушно произнёс Леон, выходя из укрытия. – Я уже слышу, как со второго этажа бежит Джоанна, чтобы запихнуть эту кочергу тебе в задницу. Уверен, она найдёт способ вместить её туда.       Но реакция Рэйдена на упрёк Леона была необычной: он довольно улыбнулся и поманил его к себе.       – А, Лайон! Я рад, что ты пришёл. Присоединяйся...       – Обойдусь, – отрезал Леон и устроился в пустующем кресле.       Он понюхал бутылку с алкоголем и тут же отставил обратно. Всё то же, что и всегда, – крепкий виски.       – Это снова началось? – поинтересовался Леон.       Рэйден достал из тумбы сигарету и закурил.       – Не понимаю, о чём ты, – с безразличием ответил тот.       Запах сигарет оказался странным: сладким и травянистым – он мгновенно ударял в голову. Леон прикрыл нос рукавом рубашки и отодвинулся подальше. Что-то с этими сигаретами было определённо не так.       – Сейчас ты можешь солгать мне, но будь честен хотя бы с сестрой, – нахмурился он. – Джоанна места себе не находит. Разве этого ты хочешь для неё? Чтобы она, девушка, тянула на своих плечах груз вашей семьи, пока её брат жалеет себя и заливает горе алкоголем?       – Не помню, чтобы это тебя касалось. А может, всё дело в Джоанне? Тогда тебе сейчас же стоит отправиться в её комнату и рассказать, как не оправдавший ожиданий брат в который раз напивается в одиночестве. – Голос Рэйдена отдавал холодной угнетённостью.       Он поднёс к губам травяную самокрутку, затянулся и выдохнул плотный комок дыма, после чего сбросил белый пепел в пепельницу.       «Сколько же он успел выкурить?». – Леон взглядом посчитал короткие окурки.       Насчитал около трёх, а прибавив к этому количество выпитого алкоголя, странник ужаснулся. Насколько же тяжёлое у него состояние, раз он так настойчиво пытается погубить себя?       – Я тебе не судья, – отмахнулся Леон. – Но был бы не против обсудить это, как... друг.       Рэйден поднял покрасневший глаз, и во взгляде Леон уловил удивление. А ведь и сам Леон был поражён не меньше: слово «друг» никак не вписывалось в концепцию их отношений. Их скорее можно было назвать приятелями, но не друзьями, а потому от заявленного становилось не по себе.       – Этим вечером ты отрицал нашу дружбу, так что же изменилось за несколько часов? – напряжённо хохотнул Рэйден и, влив в себя остатки виски, вновь потянулся к бутылке, чтобы наполнить стакан.       – Кроме того, что ты стал бесить меня ещё больше после выходки на балу? – потёр подбородок Леон. – Пожалуй, только то, что несмотря на твой идиотизм, я принял решение тебе довериться. Ты сам сказал, что пока мы имеем общую цель, мы должны быть откровенны друг с другом, потому я хочу понять, отчего ты так упорно пытаешься загнать себя в могилу, когда судьба дала шанс на жизнь.       Смутившись собственных слов, Леон отвернулся. Он ожидал некое подобие усмешки, может, ироничную шутку в ответ, но услышал лишь тяжёлый вздох Рэйдена.       – Я видел, как Грехи вырывали сердца из всё ещё живых людей, как сворачивали им шеи, словно курицам. Моим лучшим друзьям перерезали глотки на моих глазах... Каждую ночь я просыпаюсь от ощущения, что мои руки по локоть в крови, в крови тех, кто погиб, когда я сбежал. Скажи, ты бы мог спокойно жить после такого?       – Тебе не нужны мои слова, чтобы ответить на этот вопрос.       – Я так и думал. Ответы, сквозящие равнодушием и неясностью, это так в твоём характере. – Его пальцы нервно постучали по толстому стеклу стакана, и с каждым его словом, звук становился только сильнее: – Ты вообще способен на сочувствие? Я видел кровавую бойню, где вместо животных были люди, и единственной их ошибкой стало рождение с чёртовыми способностями, а ты мне говоришь, что мне не нужны твои слова?!       Рэйден сорвался и в ярости бросил стакан в стенку камина. Обезумевшее пламя встрепенулось яркой вспышкой, заставив Леона вздрогнуть сильнее, чем от звука разбившегося стекла. Он вжался в спинку кресла, не сводя взгляда с шипящего огня.       – Прости, – опомнился Рэйден. – Я не хотел тебя напугать.       – Всё в порядке, – как можно более спокойно ответил Леон.       Усмирив гнев, Рэйден достал из тумбы два новых бокала, налил в оба виски и из вежливости предложил Леону, прекрасно зная, что тот даже не притронется.       – Наверное, со стороны я выгляжу паршиво, – горько усмехнулся он. – Они убили мою семью, вырвали мне глаз ради забавы, а всё, что я смог сделать, – это вскрыть тушку бергемского оборотня и сбежать.       – Это неправда. – Леон приблизился к нему, несмотря на дурманящий запах сигарет. – По-твоему, было бы лучше, если ты там погиб, как все те люди? Чтобы о тебе вспоминали, как об одном погибшем в резне при Вейн-Адэре? Безымянный и всеми забытый? Тогда ты просто не мог ничего сделать, и в этом нет твоей вины.       Рэйден скептично изогнул бровь.       – Ты пытаешься меня утешить?       – Нет, я пытаюсь не допустить, чтобы ты скатился в низы своего самобичевания. – И чтобы подтвердить серьёзность своих намерений, Леон сделал глоток виски.       Горло обожгло горечью, но юноша сохранил непоколебимое выражение лица, а внимательно наблюдающий за ним Рэйден прижал губы к стакану, но пить не стал и просто продолжил скрывать ухмылку за толстым стеклом.       – Прежде мне не доводилось пить крепкий алкоголь, – честно признался Леон.       – Правда? – приподнял брови Кассерген и наконец отодвинул стакан от губ. – Что ж, приятно знать, что я первый, кто подарил тебе подобный опыт.       – Это не то, чем стоит гордиться, – хмыкнул странник.       – Стоит или нет – дело моральных принципов, – отмахнулся Рэйден, – я же и в самом деле нахожу это приятным. Сам факт того, что ты взял этот стакан, значит для меня куда больше, чем любые слова, сказанные ранее.       – Неужели твою благосклонность можно купить за выпитый стакан?       – Не обманывайся. Моя благосклонность стоит куда больше, просто тебе я отдал её за бесценок.       Леон принялся задумчиво рассматривать старую облупившуюся картину над камином и делал глоток за глотком, словно крепкий напиток был обычной водой. Полотно казалось ему идеальным даже несмотря на свой неприглядный вид; хоть краска и облупилась, а трещины подрешетили лица на семейном портрете, оно всё ещё сохраняло тепло чужих рук, трепетно выводящих масляные следы на холсте. Аналогично этой картине он видел Рэйдена: так зациклившись на своей неполноценности, он забыл, что является таким же творением Создателя, как и эта самая картина.       Вид недооценённого шедевра и выпитый алкоголь развязали ему язык и, поддаваясь порыву, он выложил мысли вслух.       – Ты правда так считаешь?       – Не возгордись. Я всё ещё считаю, что ты невежественен и легкомыслен...       В голове отозвался алкогольный дурман, помешавший ему закончить предложение. Леон потёр виски и вознамерился отставить стакан в сторону, но развернувшись, почувствовал, как предплечье крепко сжала рука, и в следующую секунду чужие губы захватили его. Горячий дым ворвался в рот вместе с поцелуем, заволакивая рассудок пеленой. Жар распространился по всему телу, а руки Рэйдена обвили его талию и прижали вплотную. Стакан с недопитым виски упал на ковёр. Упоённый поцелуем странник не сразу заметил, как ладони Леона заколотили ему в грудь и попытались оттолкнуть. Лишь когда юноша прокусил ему губу, тот ослабил хватку.       – Какого дьявола ты творишь! – яростно выругался Леон и вытер губы рукавом. – Кто дал тебе право делать это со мной?       Рэйден рассмеялся, облизнул окровавленную нижнюю губу и расслабленно упал обратно в кресло.       – Не помню, чтобы говорил что-то смешное. – На что Леон услышал краткую усмешку Рэйдена и разочарованно стиснул кулаки: – Тебе ведь это нравится, да? Нравится, что люди пляшут в твоих руках, как марионетки?       – Я сделал это не поэтому... – Рэйден переменился в лице. Нахальная улыбка слезла с лица, и Леон почувствовал, как одержал маленькую победу.       – Тогда почему? – тяжело выдохнул Леон.       Он ощутил непривычное чувство тяжести. Во рту пересохло, а по телу пробежали лёгкая дрожь и слабость. Каждый вздох становился чуть ли не испытанием. Его словно душил изнутри этот сладковатый запах сигарет. Чтобы удержаться, Леон упёрся ладонью в столешницу и исподлобья уставился на Рэйдена, находившего эту ситуацию занятной.       – Что за дрянь ты курил, Рэйден? Дьявол, как же тяжело...       Шатаясь, он подошёл к Кассергену и схватился за воротник рубашки. Но сил хватило лишь на то, чтобы один раз дёрнуть его на себя. В отражении его глаза он увидел сияние собственных. Дух странника снова вознамерился взять всё в свои руки, но Леон отчего-то не желал ему мешать.       – Ты гадкий ублюдок, Кассерген, – прошипел ему в лицо Леон. – Завтра я возненавижу тебя за это... и себя тоже.       И поддаваясь внезапному порыву, поцеловал в ответ. На этот раз обоюдная страсть превратила поцелуй в блаженное наслаждение. Они успевали лишь вдыхать воздух и глушить томные стоны в губах друг друга. Думал ли Леон, что его первый поцелуй случится при подобных обстоятельствах? Конечно, нет. Он вообще не думал, что тот когда-либо случится. А теперь он наездником сидел на коленях другого юноши и, цепляясь за одежду, пытался не упасть, пока губы того ласкали его кожу, а руки блуждали под одеждой. Кассерген был нежен, делал всё с особенной трепетностью, в то время как вечно холодный Леон, казалось, снял тюремные оковы с безудержной страсти.       Рисунок жара прошёл от рук до шеи, прорываясь сиянием сквозь ткань, и вновь слил воедино бело-голубые руны Рэйдена с изумрудным светом Леона. Бутылка с виски небрежно полетела на ковёр, когда Леон занял её место на столе.       – Это неправильно, – тяжело выдохнул сквозь зубы Леон, прислушавшись к рассудку.       – Тогда скажи мне остановиться. – Рэйден навис над ним и посмотрел в подёрнутые слезами разноцветные глаза.       Леон глядел на него и не мог дать ответ. Он понимал, что всё, что происходит, – это лишь влияние момента, которого не должно было произойти. Их не связывает любовь или даже симпатия, всё было ошибочно. Как они будут смотреть друг на друга наутро? И всё же не смог устоять перед дымным мороком... всё, что для него сейчас имело важность, это взгляд цвета холодного северного льда. Перевод высшей энрийской речи: 1. «Telu a teati in sant.» – «Семья и клятва нерушимы.»