Странники

      Как и было оговорено, ребята дождались глубокой ночи. Коридоры храма совсем опустели к этому часу, и странники беспрепятственно покинули свои покои.       – Разделимся, – предложил Рэйден. – Рыжик и Черешенка отправятся в дальнюю часть храма, мы с Леоном наведаемся на божественный праздник, а Нери…       – Я буду искать странников, – решительно заявила сирена. – Если они их похищают, то должны и где-то удерживать. Возможно, под храмом есть темница или пыточная.       От одной мысли, что странников могли держать в храме, как преступников, становилось не по себе. Но мысль была дельная. Ребята договорились встретиться в назначенный час за стенами храма и разошлись по сторонам.       Пустующие коридоры, освещаемые лишь тусклым светом догорающих свечей, наводили ужас. Каждый шорох порождал эхо, заставляющее озираться по сторонам. Николь и Викери пробирались на цыпочках. От переполняющего страха стук сердца звучал в ушах, а в каждой тени, в каждой настенной фреске начинало мерещиться что-то мрачное. Даже улыбчивые лики богов искажались настолько, что казались демонами из самой преисподней. Они смотрели на ребят нарисованными глазами и усмехались над их желанием идти на верную гибель.       Викери шагал впереди. За широкой спиной Николь чувствовала себя более спокойно, но не выпускала его ладонь из своей. И хотя страннику тоже было не по себе от их вылазки, он хранил сосредоточенное выражение лица и крепко сжимал её руку, чувствуя, как подрагивают тонкие пальцы.       Эхо донесло до них тихий скрежет по каменному полу. Ребята испуганно прижались спинами к стене. Скрежет становился всё громче, пока не затих прямо перед ними. Два чёрных круглых глаза уставились с любопытством. Николь всеми силами попыталась сдержать вопль, заметив маленькое существо с грязной серой шерстью и длинным волосатым хвостом.       Крыса передёрнула ушами и заскрежетала длинными жёлтыми зубами. Николь сильнее вжалась в стену, но дальше уже было некуда. Она открыла рот и тяжело вдохнула пыльный воздух. Воображение рисовало яркие образы того, как это маленькое чудовище вместе со своими собратьями прогрызает зубами и раздирает когтями человеческую плоть, а по грязной морде стекает кровавая слизь. Страх готовился вырваться из лёгких громким визгом. Но не успел… Викери зажал ей рот ладонью и закрыл собой от крысы. Спокойная синева его глаз заставила юную Аверлин немного успокоиться.       Викери шаркнул ногой по полу, и перепуганная крыса бросилась прочь по коридору.       – Я в порядке, – облегчённо выдохнула Николь.       Это определённо не было правдой, но странница чувствовала вину за поднятый переполох и посеянную в друге тревогу.       В конце коридора Викери заметил открытую дверь. Замок был выломан с петель. Кто-то явно сильно торопился её открыть. Уверившись, что Николь идёт рядом, Викери стал спускаться по лестнице вниз, подсвечивая ступени слабым сиянием небесных рун. Воздух тяготел смрадным запахом крысиного помёта и мочи, от которого начинали слезиться глаза.       Викери спрыгнул с последней ступени и подал руку Николь, помогая спуститься. Дальше туннели освещались горящими на стенах факелами. Огонь на пропитанных маслом кусках ткани подрагивал то ли от прохладного ветра, гуляющего по коридорам подвала, то ли от стекающих по стенам влажных капель.       Ребята стали пробираться дальше. Эхо в туннелях было сильным. Им всё отчётливее начинали слышаться тихие стоны и голоса. Викери выглянул за угол и тут же испуганно спрятался обратно. Кажется, он заметил яркие красные одеяния жрецов. Но шагов слышно не было. Прижавшись грудью к стене, он неторопливо высунулся.       Жрецов было двое. Один сидел вразвалочку на дубовом стуле, а второй валялся на холодном полу, угодив лицом прямо в лужу, и Викери злорадно понадеялся, чтобы эта лужа оказалась крысиной уриной. Но странным казалось то, что ни один, ни другой не двигались.       Викери подошёл ближе и ударом ноги перевернул лежащего на полу жреца на спину. Судя по ритмично вздымающейся груди, тот был ещё жив, но едва мог шевелиться. Опухший язык вываливался из открытого рта, а остекленевшие глаза уставились в потолок.       «Вряд ли в холоде туннелей он протянет долго», – сделал безжалостный вывод странник.       Наплевав на то, что станет с этими душегубами, Викери перешагнул через жреца и осторожно пошёл на звук звенящих цепей. Николь поплелась следом. Коридор привёл их в темницу. Три маленькие комнаты, замурованные тяжёлыми решётками, держали за собой измученных жаждой людей. Они сидели с поджатыми ногами на примятом сухом сене и обессилено прижимались к каменным стенам. Глаза были пусты, без просвета какой-либо надежды. Казалось, они смирились со своим отчаянием и неминуемой судьбой, что вела к гибели. В камерах стояла невыносимая вонь от грязных тел и пропитанных мочой подстилок. От приличных одежд на заключённых остались лишь рваные испачканные кровью тряпки.       Послышались твёрдые быстрые шаги. Викери рефлекторно выставил руку, закрывая Николь, и поднял перед собой меч, готовый встретить противника решительным ударом.       – Опусти оружие, охотник, – насмешливо бросила Нери, выходя из-за угла. – Это всего лишь я.       – Нери, – облегчённо выдохнул Викери и спрятал меч в ножнах. – Что ты здесь делаешь?       – Я нашла темницу и освобождаю похищенных странников. – Она потрясла тяжёлой связкой ключей. – А что здесь делаете вы?       – Наверное, то же самое, – пожал плечами Вик.       Нери отворила одну из камер и вошла внутрь. На полу сидели двое странников в серых лохмотьях. Они даже не обратили внимание, когда сирена присела на корточки перед ними, но стоило ей прикоснуться к тяжёлым цепям кандалов, сковывающие их ноги, то в ужасе дёрнулись и отползли, прижимаясь дрожащими телами к стене. Становилось понятно: их запугивали и мучали многие дни, уничтожая в сознании готовность оказать сопротивление. Теперь они походили на скулящих псов, боявшихся кнута хозяина, даже когда тот не держал его в руках.       – Мы пришли вам помочь, – успокоила их она, глядя в глаза.       Странники молча кивнули и позволили ей расстегнуть кандалы. Чары сирены заставляли их безоговорочно доверять красивой незнакомке.       – Почему вас заперли здесь? – спросила Нери.       – Мы не знаем, – сухим голосом выдавила женщина лет тридцати. – Мы лишь попросили у них приют на ночь, а утром уже очутились здесь.       – Они опоили нас чем-то, – прохрипел мужчина рядом с ней и тут же закашлялся в прижатые к губам ладони.       Подхватив обоих под руки, Нери помогла им выйти из камеры и, передав в заботу о них Николь и Викери, открыла следующую. Там были ещё три человека. Последняя камера оказалась пуста, но судя по деревянной миске с недоеденной кашей, совсем недавно кого-то в ней всё же держали.       – Там был Кэвши, – ответила одна из заключённых. – Он уже был здесь, когда нас заперли, а сегодня вечером его увели.       Она надрывно закашляла и согнулась пополам, но мужчина рядом придержал её за талию и не дал упасть.       – Те, кого жрецы уводили, больше не возвращались, – мрачно пояснил он.       Ответ напрашивался сам собой: Кэвши уже мёртв, но крохотная надежда его вызволить всё ещё теплилась.       – Я выведу их за город, – заявила Нери ребятам, – а вы разыщите Кэвши. Но если окажетесь в опасности – бегите. Возможно, он уже не жилец, а вам пока собственная жизнь пригодится.       Викери и Николь кивнули и побежали к дверям, ведущим на первый этаж. Взрослого мужчину тащить на плечах тяжело. Наверняка рядом с темницей где-то должна быть комната, куда увели обессиленного странника.       Они забежали за угол ещё одного коридора и сразу увидели приоткрытую дверь, из щели которой мерцал яркий золотой свет. Ребята подкрались ближе и заглянули в комнату.       Это была мастерская. Повсюду лежали кисти, инструменты, на стенах висели маски, но то, что по-настоящему ввергало в шок, – это бледный человек, лежащий на высоком дубовом столе. Большая часть тела была скрыта плотной хлопковой тканью, на лице сохла белая густая масса, а на плече… на плече темнело коричневое родимое пятно.       «Странник!» – ужаснулась Николь и зажала рот.       Она поражённо отступила, но каблук ботинка зацепился за неровную кладку пола, и эхо от шарканья подошвы гулом разнеслось по коридору. Викери схватил её за плечи и прижал к стене. Но было поздно. Жрец услышал шум из коридора и отложил инструменты.       – Кто здесь? – спросил он, выходя в коридор.       Викери, не раздумывая, выпрыгнул перед ним и схватил за шею. Пальцы вжались в горло жреца, не давая тому закричать.       – Молчи, – холодно приказал он, и обжигающие пламенем рун пальцы ещё сильнее сжали гортань жреца.       Глаза его остекленели, и руки безвольно повисли вдоль тела, внемля приказу. Викери втолкнул его обратно в мастерскую, словно безвольную куклу, и захлопнул дверь на щеколду. Нежданные гости им были ни к чему.       Николь тут же бросилась к телу странника, сорвала гипсовый слепок и бросила на пол с такой силой, что тот рассыпался на мелкие осколки. От вида жертвы ком тошноты подкатил к горлу. Покрытые трещинами губы были серы, под глазами залегли тени, щёки впали. Странника долгое время морили голодом. Тонкая кожа облепляла выпирающие сломанные в нескольких местах кости, а на спине и боках цвели сине-фиолетовые трупные пятна.       – Он мёртв, – констатировала она.       Викери разгневанно толкнул жреца в грудь.       – Зачем вы это делаете? – прорычал он и встряхнул мужчину за грудки. – Зачем убиваете странников?       – Таков приказ Верховной жрицы, – заикаясь проговорил мужчина. – Прародители повелели ей вернуть всех богов в небесный пантеон, но, чтобы вознестись, им нужно отринуть смертное тело и переродить дух.       – Ублюдки! – Викери швырнул жреца на тяжёлый деревянный стул. – Вы убили невинного человека!       Николь прежде никогда не видела Викери таким разгневанным. Он сыпал ругательствами и наворачивал круги по комнате, едва сдерживаясь, чтобы не разнести тут всё подчистую.       – Нам нужно уходить, Викери, – напомнила Николь, вцепившись в его руку, и потянула к двери. – Мы узнали достаточно.       Но Викери не сдвинулся с места. Он вытащил руку из её хватки и, немного поразмыслив, вновь подошёл к жрецу. Сильный удар обрушился на его голову, но под действием чар служитель храма не издал ни звука. Но даже этого оказалось мало, чтобы усмирить голубое пламя, полыхающее в Викери. Странник схватил глубокий таз с белой густой жидкостью и вложил в руки жреца.       – Отвернись и закрой уши, Николь, – приказным тоном обратился к подруге он. – Я не хочу, чтобы ты это видела.       Но Николь встала с ним рядом. Она крепко сжала его руку, и юноша увидел, как ярко воспылали её подобные закатному солнцу глаза, наполненные нескрываемой ненавистью и презрением к человеческому отребью перед ней.       – Сделай это, – сквозь стиснутые зубы произнесла она.       Викери посмотрел на жреца и уверенно отдал последний приказ в его жизни:       – Маска твоего лица – вот истинная воля богов!       Мужчина зачарованно поднял таз над головой. В глазах мелькнуло осознание того, что он сейчас сделает, но противиться воле странника не мог. Белая густая смесь хлынула ему на голову. Медленно скатываясь вниз, она стала заливать глаза и уши, закупорила грязный рот и ноздри, лишая возможности на вздох. Его грудь разрывало от боли, руки тряслись и судорожно вжимались в бортик таза, но ни один мускул не дёрнулся на лице странников. Они молча наблюдали за его страданиями и не чувствовали раскаяния за содеянное. Не приди они сюда с целью, сами могли занять место бедолаги Кэвши на столе.       – Небеса дали тебе свой ответ. Теперь твоя душа принадлежит владыке багровых полей, и лишь она определит твой исход, – холодно проговорила Николь чуждым голосом.       Тело мужчины затрясло в предсмертных конвульсиях. Деревянный таз с грохотом упал на пол, а следом за ним и бездыханное тело повинного в убийствах странников жреца.       * * *       – Как же мы проникнем в молельню? Там наверняка сейчас собрались все жрецы храма, – шёпотом поинтересовался Леон, следуя за Кассергеном по узкому коридору. – Незамеченными не пройдём.       – Если бы смотрел внимательнее, то заметил бы, что около стены с гипсовыми ликами есть дверь. Скорее всего, там находится исповедальня. Спрячемся в ней.       Послышались торопливые шаги, и, схватив Леона за воротник пиджака, Рэйден затянул его за угол выступающей прямоугольной пилястры. Пробегающий мимо жрец не заметил их и быстро удалился в сторону базилики.       – Пойдём этим путём, – подсказал Рэйден и юркнул в тёмный узкий коридор.       Минуя несколько пролётов, они оказались около двери. За ней расположилась маленькая тесная комнатушка, закиданная книгами, свечами и пыльным антиквариатом. Наверное, здесь отдыхали жрецы после проповеди. На небольшом столе стояли стакан с недопитой водой и тарелка с покусанным яблоком. Дверей, что вели в комнату, было несколько: одна из коридора, через который они вошли, а вторая вела прямиком в молитвенную залу.       – Не очень скрытное место, – хмыкнул Леон, оглядывая помещение.       – Здесь нет, – согласился Кассерген, – а вот тут…       Он распахнул небольшую деревянную кабинку и театрально склонился в поклоне, указывая внутрь. Это и была та самая исповедальня, где заседали жрецы, пока люди делились с ними своими пороками. Рассчитана она была лишь для одного, но раздавшиеся в коридоре шаги быстро решили этот вопрос: юноши втиснулись оба, тесно прижавшись друг к другу.       Дверь отворилась, и в комнату вошли двое жрецов. У Леона сердце замерло в неподвижности, равно как и тело, пока он слушал, как служители мерят шагами комнату в поисках чего-то. С каждым шелестом книжных страниц и стуком упавших вещей он вздрагивал в ужасе, что их обнаружат. Они ведь даже не успели закрыть дверцу кабинки на крючок!       Но когда входная дверь снова захлопнулась, а комната опустела, Леон облегчённо выдохнул и опустил голову, утыкаясь лбом в плечо Рэйдена.       – Испугался? – с усмешкой шепнул ему на ухо Кассерген.       – За стеной около полусотни помешанных фанатиков. Разве тебя это не пугает?       – Скажем так, – улыбнулся странник, – я нахожу это забавным и чуточку будоражащим.       Леон закатил глаза. Он нисколько не удивился подобному ответу. Его в целом теперь мало удивляли словесные выходки Кассергена. Но решив перестраховаться от возможных неожиданностей, Леон притянул дверь за ручку и опустил остриё крючка в металлическую петлю.       Звуки ритуального пения прогремели в стенах залы, и юноши синхронно прижались лицами к оконцу исповедальни. Через покрытую тонкой алой тканью решётку хорошо виднелся алтарь. Свечи на нём уже не горели, но каменную столешницу покрывали красные бархатные ткани и подушки, отчего Леона посетило недоброе предчувствие об их назначении. Бутоны цветов застилали полы солеи разноцветным ковром, а прозрачные нити дыма от палочек благовоний наполняли воздух пьянящим ароматом.       Жрецы, облачённые в парадные одеяния, столпились вокруг алтаря тесным полукругом, держа в руках толстые алые свечи. Воск медленно скатывался по стенкам свечей на руки служителей, но ни один из них не позволил себе вскрикнуть или открыть глаза. Они стояли неподвижно, и только губы шевелились, распевая размеренную неразборчивую песнь, громким эхом разносящуюся по залу.       Между ними в чёрно-золотых одеяниях стояла Верховная жрица. Её лицо больше не скрывала маска, и странники сумели рассмотреть то, что она так упорно скрывала под ней. Покорёженная мором чёрная кожа разрасталась змеиной чешуёй по щеке до самого лба, оставляя кровавые трещины и пузырящиеся гнойники, шрамы расползались по губам и шее и исполосовывали кожу глубокими рубцами, а ярко-жёлтый белок глаза покрывали налитые кровью прожилки, сливающиеся в острый вертикальный зрачок.       – Саламандра, – нахмурил брови Рэйден.       Леон хотел спросить Рэйдена, что это значит, но Верховная жрица взмахнула рукой, и хор голосов в одночасье затих.       – Луна вошла в полную силу! – торжественно объявила она с довольным кривым оскалом. – Сегодня прародители укажут нам тех, кто породит новый глас истины!       Жрецы в унисон загудели, напевая прежний мотив, и разошлись в стороны, пропуская к алтарю маленькую девочку лет семи, не больше, но в глазах у той не отражалось ни капли страха. Она уверенно взошла на солею и встала рядом с Верховной жрицей, поглядев на ту с таким доверием, словно та была ей родной матерью. Один из жрецов вышел вперёд, в поклоне протягивая Верховной серебряный поднос с пиалой, засохшим стеблем мака и круглой курильницей. Набор, мягко говоря, подозрительный.       Жрица аккуратно взяла двумя руками деревянную пиалу, до краёв наполненную маковым молоком, и вложила в ладони девочки. Та, повинуясь её воле, выпила всё без остатка и вернула пиалу на поднос. Тогда жрица взяла стебель мака, разломила сухую ножку напополам и подожгла пламенем алой свечи. Коробочка цветка вспыхнула ядовитым пламенем, и жрица отправила её догорать в курильницу.       – Вдыхай, дитя, и боги одарят тебя светом небес, – ласково произнесла она и поднесла курильницу к лицу ребёнка.       Девочка прикрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов, пока её ноги не начали слабеть под ядовитым дурманом.       – Что они делают? – стиснул зубы Леон.       – Видимо, вызывают у неё видения маковым дымом, – прояснил Рэйден, но, заметив, как Леон уже распахнул губы в возмущении, предостерегающе шикнул и положил руку ему на затылок, призывая замолкнуть.       Жрица приподняла курильницу и дала всем жрецам насладиться пьянящим запахом тлеющего цветка.       – Чистая душа готова назвать грешников, которым дано очистить свои души деянием пред небесами и ликами прародителей! – объявила она.       Курильница вернулась на поднос в руках жреца, а Верховная взяла девочку за руку и вывела в центр. Глаза ребёнка были затуманены наркотиком. Она покачивалась из стороны в сторону, неторопливо обходя жрецов по кругу, пока не указала на юношу и девушку.       – Боги сделали выбор! – проговорила Верховная и вознесла руки над головой, выражая свою благодарность небесам. – Родная кровь и плоть сольётся воедино на алтаре, дабы породить чистую душу, способную вещать истину небес!       Опоенное дурманом дитя увели из зала две молодые жрицы, а те, кого оно выбрало, вышли вперёд и преклонили колено перед Верховной. Она положила руки им на головы и стала читать тихую молитву.       – Встаньте, избранные! – с ядовитой улыбкой приказала она. – Исполните веление богов!       Юноша и девушка поднялись и покорно сбросили одеяния на пол. Глаза Леона поражённо распахнулись. Под алой мантией они были наги, как новорождённые. Жрица отошла в сторону и жестом велела занять им места на алтаре. Избранные не чувствовали себя скованно. Они искренне верили, что именно им боги подарили возможность очищения, и потому легли на застеленный бархатом алтарь.       Жрецы вновь стали петь свою гнетущую песнь и наблюдать, как ласково поцелуи юноши касаются тонкой шеи партнёрши, спускаясь всё ниже к налитым грудям. Губы обхватили набухший сосок, игриво прикусывая чувствительную кожу, а руки оставили холодную дорожку от талии до бедра, заставляя жрицу извиваться в нетерпении и сладко стонать. Слившись в непристойно глубоком поцелуе, они прижались друг к другу телами, растирая выступившую на коже влагу. Ладонь девушки проскользила по торсу юноши к нежной плоти. Пальцы с медлительностью пробежались по выступающим венам, поглаживая налитый возбуждением орган, и замкнулись кольцом вокруг головки. Оторвавшись от поцелуя, жрец хрипло простонал. Он приподнял бёдра, проталкивая член в сжатую ладонь с намерением задать темп, а девушка, не желая уступать ему в удовольствии, запустила пальцы во влажное лоно.       Тяжёлое дыхание и стоны слившейся в прелюдии пары смешалось с хором наблюдающих за соитием прислужников храма. Страсть поглощала избранников богов так же, как огонь пожирал маковый цветок в курильнице. Юноша приподнял жрицу за округлые ягодицы и усадил на бёдра, проникая твёрдой плотью в узкое чрево, не знававшее до этого в себе мужчину. От дурмана благовоний их чувства стали желаннее, необузданнее. Девушка уже не стонала, она кричала от удовольствия, крепко сжимая плечи избранника, и содрогалась всем телом от расходившейся в животе тянущей вибрации, когда бёдра соприкасались с развратным шлепком.       С раскрасневшимся донельзя лицом Леон отшатнулся от окна исповедальни и упёр взгляд в деревянную стену. Увиденное возмущало до глубины души. Надо же такому непотребству происходить прямо в храме, да и к тому же на алтаре, который является едва ли не самой святой его частью! Втянув воздух через крепко сжатые зубы, Леон поглядел на Кассергена, который, в отличие от него, по-прежнему бесстыдно наблюдал за действом с оценивающей серьёзностью.       Маковый дурман смешался с ароматом благовоний и проник дымкой в закрытую каморку. Становилось душно. Перед глазами Леона всё ещё мерцали образы сплетённых в страсти обнажённых тел, а их громкие стоны барабанили по ушам сильнее хоровых завываний. Непривычная тяжесть легла на грудь, поднимая изнутри жаркие волны. Хотелось сорвать с себя всю одежду, чтобы ощутить хоть небольшую прохладу, но где-то в забытье он всё ещё помнил, где и с кем находился. Нестерпимая слабость пробежалась по ногам мелкой дрожью, обрушивая его назад, но крепкие руки сжали его плечи прежде, чем Самаэлис ударился о стену и поднял нежелательный шум.       – Отодвинься, – попросил Леон и стыдливо отвернул лицо.       Но Рэйден уже успел заметить красную дымку, что расцвела на его щеках, и почувствовал, как подрагивает тело и как напряглись мышцы от его прикосновений. Он стал уверять себя, что должен последовать просьбе Леона, но не мог отвести взгляд от покусанных чувственных губ и заволочённых туманом разноцветных глаз. Они стояли слишком близко, чтобы игнорировать витающее в воздухе возбуждение.       Леон изнывал от обжигающего пламени в груди. Все клеточки тела рвались на части, кровь бурлила в венах, подобно кипятку. Дрожащей рукой он расстегнул пуговицу рубашки, но этого оказалось мало, чтобы остудить его. Странник запрокинул голову, вдыхая душный воздух, и с силой закусил нижнюю губу: надеялся, что боль избавит его от страданий, но напрасно, она лишь на некоторое время вернула его сознание.       – Леон, – встряхнул его за плечи Рэйден, – посмотри на меня. В этом нет ничего предосудительного. Если тебе нужно сделать это, я подожду снаружи…       – Сделать что? – прорычал Леон с гневным прищуром.       Рэйден с сомнением оглядел его и нервно усмехнулся, проводя рукой по волосам.       – Проклятые боги! Да ты ни разу…       – Скажешь ещё хоть слово, и я выбью тебе зубы, – предупредил шипением Леон.       Но Рэйден пропустил его угрозу мимо ушей и притянул юношу к себе. В попытке вырваться Леон стукнул его кулаком по спине и грязно выругался, но Рэйден запустил руку в его волосы и надавил на затылок, заставляя уткнуться в плечо.       – Всё хорошо, – прошептал он, но его горячее дыхание только сильнее разожгло желание Леона.       Он каждой частью своего тела ощущал его: чувствовал напряжённые мышцы под тонкой рубашкой, слышал срывающееся на бег биение сердца и прерывистое жаркое дыхание. Это превращалось в пытку.       Ноги Леона начали дрожать. Кровь прилила к бёдрам, делая каждое движение нестерпимым. Чувство унижения и вина за реакцию собственного тела овладели им. Он закрутил головой и с плаксивой мольбой выдавил:       – Не надо… – и снова стукнул Рэйдена по спине. – Отпусти меня…       Стыд вырвался из его глаз потоком слёз. Леон вжал пальцы в ткань пиджака Рэйдена, стараясь освободиться от пут, но силы оставили его, и прежде чем он успел собраться с мыслями, с губ сорвался протяжный сладкий стон. Леон поверить не мог, что подобный звук может принадлежать ему, но больше слышать его не желал. Лишаясь последних остатков самоконтроля, он впился зубами в плечо Рэйдена.       – Полегче, мой принц. Это не самая вкусная часть моего тела, – криво усмехнулся Рэйден, – особенно, когда на ней столько одежды…       – Заквой сфою пафть! – гневно перебил Леон и сильнее стиснул зубы.       Странник сморщился от боли, но позволил Леону поступать так, как он того хочет. Кассерген положил ладони ему на уши, заглушая бушующее в зале сладострастие, и прошептал что-то успокаивающее. Но Леон не слышал его слов. Он боролся сам с собой, с огненным зверем, что пожирал изнутри. Рэйден стал спасительным плотом, что заставлял его держаться в сознании и раз за разом отбрасывать порочные волны желаний.       В конечном итоге сопротивление возбуждению отняло у юноши все силы, и, когда слабость стала совсем невмоготу, Рэйден медленно опустился вместе с ним на пол исповедальни и уложил себе на грудь. Странник не переставал закрывать ему уши, но и сам с трудом терпел происходящее за стеной. В его объятиях лежал любимый человек, но он волей удерживал чувства под контролем. И с каждой минутой это становилось всё сложнее. Сжав губы в тонкую полосу, Рэйден прикрыл глаза и вздохнул. Он чувствовал, как дрожит тело Леона в его руках, как обжигает шею томное горячее дыхание, как твёрдая плоть упирается в его бедро через плотную ткань брюк, и сам начинал отдаваться дурману сладких уз.       Лишь когда избранники богов достигли седьмых небес и их голоса затихли, Рэйден убрал руки и нежно погладил Леона по спине.       – Всё закончилось, – прошептал он и коснулся губами русой макушки.       Леону было стыдно поднимать голову, и, не отрывая лица от плеча странника, он кивнул. Наваждение медленно начало отступать вместе с рассеивающимся дымом благовоний, оставляя после себя лишь слабость в теле.       – Эй! – Рэйден взял его за подбородок и заставил посмотреть на себя. – То, что произошло здесь, останется между нами. Тебе незачем переживать.       – Это не отменяет того факта, что мне неловко, – тихо проворчал Леон.       Он состроил обиженное выражение лица, вытянув губы трубочкой, и отвернулся.       – Тогда подумаешь над этим после, – ухмыльнулся Кассерген. – Сейчас нам стоит выбраться отсюда.       Он помог Леону подняться и заглянул в решётчатое оконце. Обмякшие после получаса страсти избранники богов лежали на алтаре. Потные и разгорячённые тела сжали друг друга в объятиях, по их бёдрам стекало белёсое семя, ставшее кульминацией ритуала, а жрецы по-прежнему держали вокруг них свечи и пели молитвы.       – Принесите маски богов! – повелела Верховная жрица.       Она накрыла обнажённую пару красной бархатной тканью и стала дожидаться, когда прислужники подадут ей запрошенное. Но прошло десять минут, и в залу вбежали испуганные жрицы.       – Ваше Верховенство! – закричали они. – Мастер Марваль мёртв! Маска богов разбита! Все странники сбежали!       Лицо Верховной жрицы перекосила страшная гримаса. Она схватила курильницу с подноса и разгневанно швырнула в стену, рассыпая маковый пепел по полу.       – Обыщите весь храм! Найти их! Всех найти! – заорала она, и жрецы испуганно разбежались по коридорам, не зная, куда себя деть, лишь бы не попасть под горячую руку.       Избранники богов испуганно вскочили с алтаря. Они молча схватили лежащие на полу мантии и убежали следом, не желая оставаться наедине с разгневанной жрицей.       – Кажется, нам пора бежать, – беспокойно предупредил Рэйден.       Он схватил Леона за руку и выволок из исповедальни. Бежать в коридоры было опасно – там рыскали жрецы, – и единственным вариантом к отступлению стал побег прямиком через молитвенную залу.       – Вот вы где! – встретила их Верховная жрица, оскаливая зубы. – Вы-то нам и нужны. Ваши лики станут новыми масками богов!       Резким движением она выудила из рукава длинный ритуальный кинжал и бросилась на странников. Рэйден оттолкнул Леона в сторону, вытащил меч и полоснул им по кинжалу в руках жрицы. Но хватка оказалась крепка. Она не выпустила клинок и решительно кинулась снова.       Не теряя времени, Леон бросился к парадной двери и дёрнул за ручку. Закрыта! Такую даже силой не проломить, слишком уж крепкой она была. Впрочем, окна таковыми не казались. Оставалось только найти, чем их разбить.       Леон заметил лежащую на полу курильницу. Она была тяжёлой, металлической. Наверняка разобьёт вдребезги красивые витражи окон, что вовек пазл не соберут. Правда, бежать за ней пришлось бы к солее, что на другом конце зала.       «Была не была!» – вздохнул Самаэлис и со всех оставшихся сил рванул к ней.       Но когда он был уже близко, из полукруглых арок показались жрецы. На их лицах отразилась растерянность, когда они заметили странников и разъярённую боем Верховную жрицу, но, быстро придя в себя, последовали за главой и вступили в схватку. Но куда коротким клинкам тягаться с мечом? Леон выбил нож из рук служителя и пнул другого. Последний кубарем прокатился по блестящим полам. Его упорству можно было позавидовать. Жрец поднялся и снова бросился в атаку, но Леон проскочил под его рукой и спрятался за статуей Небесной матери. Мужчина с силой замахнулся, но лезвие просвистело над макушкой присевшего странника, ударяясь о гладкий камень.       – Боги не одобрят порчу их монумента, – насмешливо бросил Самаэлис и перепрыгнул балюстраду.       Курильница оказалась прямо перед ним. Он схватил тяжёлый горшок и прижал к груди. С такой тяжестью отбиваться становилось сложнее, но заканчивать нужно быстрее: скоро звуки их битвы соберут в молельне остальных жрецов, и тогда их шансы на побег станут равны нулю.       – Вам мама не говорила, что играть с огнём опасно, ребятки? – довольно улыбнулся Леон, схватил горящую свечу и бросил в надвигающегося жреца.       Мантия вспыхнула, как сухая солома. Мужчина закричал и стал сбивать огонь голыми руками, но лишь обжигал ладони. Его помощник подскочил к нему и, стащив мантию, стал затаптывать яростное пламя. Их отвлечённость дала Леону шанс к побегу, однако он и сам успел порядком перетрусить перед извилистыми языками пламени, испуганными оленьими глазами глядел на то, как огонь пожирает одежду, и чувствовал, как капли холодного пота выступают на висках.       Где-то поодаль скрежетнул металл о металл, и Леон внезапно вынырнул из омута страха. Он бросился в другой конец зала и швырнул тяжёлую курильницу в окно. Стеклянный витраж рассыпался на мелкие осколки, впуская в залу яркое лунное сияние.       – Рэйден, поторопись! – окрикнул странника Леон и залез на подоконник.       Рэйден взмахнул мечом, и лезвие впилось в плечо жрицы, оставляя глубокую кровоточащую рану. Она закричала и отступила, зажимая порез. Клинок вывалился из дрожащих рук и со звоном ударился о пол, а Рэйден метнулся к разбитому оконному проёму. Леон подал ему руку и затащил наверх.       – Не уйдёте! – раздался совсем рядом шипящий голос Верховной жрицы.       Твёрдое лезвие ритуального ножа разрезало плоть и уткнулось остриём в кость, утонув в бедре странника по самую гарду. Рэйден закричал. Боль заволокла взор алыми искрами, но собрав всю ненависть и решимость, странник ударил жрицу по лицу тяжёлым ботинком. Верховная зашипела и попятилась, но броситься вновь не успела: Рэйден вырвал клинок из бедра и метнул. Остриё, подхваченное силой его небесных рун, вонзилось в шею жрицы, и та упала на пол, корчась в агонии и захлёбываясь в брызжущей фонтаном крови.       – Бежим!       Он спрыгнул вслед за Леоном на траву и, крепко сжав руку, потащил прочь из этого проклятого богами места. По ноге стекала горячим потоком кровь, но он не сбавлял темпа, пока они не добежали до самых ворот. Даже если жрецы и могли их догнать, то не стали. Скорее всего, сейчас они оплакивали тело Верховной.       – Не видать нам милости прародителей, – усмехнулся Рэйден, глядя на ребят, и согнулся пополам, пережимая рану.       – Что с ним? – бросился к страннику Викери.       – Верховная постаралась, – прояснил Леон и придержал Кассергена за талию.       – Я смогу его вылечить! – с тревожным энтузиазмом отозвалась Николь.       – Не время, Черешенка, – одёрнул Рэйден. – Нужно оказаться как можно дальше отсюда на случай, если жрецы всё же решат броситься в погоню.       – Теперь я в храмы ни ногой! – Викери подлез под вторую руку Рэйдена. – Хватит с меня богов!       – Ты и сам бог, – нервно рассмеялся Леон.       – Ладно, если это будет храм в мою честь, то, может, на огонёк я всё же загляну, – подмигнул Реймонд-Квиз. – Только чур без ополоумевших верующих!       – Удачи найти хоть одного не такого, – скорчился в усмешке Кассерген.