Странники

      До восхода ещё было далеко, поэтому, чтобы скрасить путь, ребята стали делиться друг с другом всем, что узнали о культе.       – То есть, – протянул Викери, – пока мы с Николь любовались замученным трупом странника, вы разглядывали, как два жреца занимались любовью на каменном столе?       – Ну, в общем-то, да, – пожал плечами Рэйден, – хотя я бы не назвал это любовью. Ничего эстетически прекрасного в их соитии не было. Они напоминали неумелых детей, желающих понять взрослое удовольствие.       – Мерзость, – поморщился Викери. – И почему я совершенно не удивлён, что именно вам досталось подобное развлечение.       Конечно, последнее было сказано с порицательной иронией. Викери сам ни за что не захотел бы оказаться там, где побывали Рэйден и Леон, – особенно в компании с юной Аверлин, – поэтому ему оставалось лишь отшучиваться и корчить брезгливую рожу, будто ему подали на стол кусок сырого мяса.       – Рэйден, когда мы были там, ты назвал Верховную жрицу Саламандрой. Что это значит?       – Саламандрами называют проклятых бессферов из-за появляющейся на их лице метки. Как правило, жрецы Высших богов проклинают за провинность беременную женщину, и само проклятие переходит на всех последующих детей её рода. Они-то и несут на себе бремя искупления. Когда они расплатятся за грехи рода перед богами, проклятие спадёт.       – Страшное наказание, – поёжилась Николь. – Дети не должны нести на себе ошибки своих родителей.       – Может быть, но по мнению жрецов это лучший способ вразумить оступившихся. Такой меткой за нелепую провинность не наказывают. Возможно, род Верховной совершил что-то по-настоящему ужасное.       – Наверное, она решила продолжить эту традицию. – Викери раздражённо пнул попавший под ботинок камешек.       – А странники, которых вы спасли… Куда их отвели, Нери? – поинтересовался Леон.       – Отвела их в пригород. Пришлось зачаровать сельского лекаря, чтобы приютил. Через пару дней разбредутся по своим городам, – ответила сирена и, вспомнив ещё кое-что, добавила: – Они просили передать свою благодарность.       – Боюсь, этих-то мы спасли, но жрецы ведь не успокоятся. – Николь подняла голову и с грустью уставилась в звёздное небо. – Странники так и будут пропадать в Мафистеле, пока культ существует.       – Не беспокойся, юная странница, – хмыкнула Нери, с предвкушающей улыбкой сжимая кулаки. – Владыка позаботится об этом. Камня на камне не оставит от этого проклятого храма.       Они дошли до горной реки и наконец устроили привал. С ранением Рэйдена идти дальше становилось неоправданным риском. Пришлось усадить его на берегу, чтобы как следует осмотреть.       – Ты выглядишь паршиво, – констатировал Викери, глядя на кровоточащее бедро Кассергена. Свежая кровь уже пропитала большую часть брючины.       – Спасибо, что заметил, – прошипел Рэйден, с беззвучным вздохом откидывая голову.       – Викери прав. Твоя рана выглядит серьёзной, – согласилась Николь, подсвечивая разорванную плоть сиянием рун. – Нужно омыть её, и я попробую остановить кровь.       – Ну уж нет, Черешенка, – запротестовал Рэйден и закрыл рану ладонью. – Ты ещё слишком юна, чтобы стаскивать с мужчин штаны. Лучше найди, чем можно перевязать.       – Хватит ребячиться! – прикрикнул на него Леон и сжал запястья, уводя руку в сторону. – Если не она, то это сделаю я.       Он толкнул странника в грудь, заставляя лечь на землю, и принялся расстёгивать ремень.       – Если бы я знал, что для того, чтобы ты начал срывать с меня одежду, нужно лишь подставиться под нож, я бы сделал это раньше, – довольно рассмеялся странник, наслаждаясь тем, как руки Леона пытаются спешно расстегнуть пуговицы на брюках и при этом не задеть скрытую тканью чувствительную плоть. И хотя в темноте он не мог подробно разглядеть его лицо в этот момент, с удовольствием представлял раскрасневшиеся от смущения щёки.       – Для того, кто потерял много крови, ты выглядишь чересчур довольным! – Леон рывком стащил со странника окровавленные брюки, не заботясь о страданиях, что тот испытал, когда приклеившаяся ткань отодралась от кожи. – Лежи спокойно и дай Николь подлатать тебя!       Он снял свой пиджак и накрыл им бёдра Кассергена, чтобы юной Аверлин не пришлось смущаться вида его нижнего белья.       Но Николь совершенно не думала об этом. Она уже не была той маленькой девочкой, что скрывалась за высокими стенами пансиона. Перед её лицом побывала госпожа Смерть, когда забирала её матушку. Она видела, как едва не умер её друг, видела изувеченных людей в темницах храма и даже труп странника на столе мастерской, и мысль, что её до сих пор считают изнеженной барышней, начинала претить.       Николь вынула из реки шар чистой воды и опустила на рану странника, смывая куски запёкшейся крови и свежие пятна с бледной кожи. Рэйден поморщился, но юная Аверлин грозно шикнула на него и продолжила затягивать рану чарами.       Пока Николь зашивала Рэйдена, Леон пытался отмыть кровь с его одежды. Холодная вода вымыла свежую кровь, но оставила еле заметный на тёмных брюках коричневый потёк.       «Лучше, чем ничего», – подумал юноша и выжал одежду.       – Одевайся, – скомандовал Леон и бросил в грудь Рэйдена мокрые брюки. – Нужно успеть добраться до озера, пока солнце не взошло.       – К чему спешить? – удивился Рэйден. Он натянул на себя одежду и ответным броском вернул юноше его пиджак. – Мы уже достаточно оторвались.       – Да, Леон, – согласилась Николь. – Мы не спали всю ночь. Прежде нужно отдохнуть.       Леон со вздохом кивнул, признавая их правоту. Он и сам чувствовал усталость после пережитого.       Найдя укромное местечко под густой кроной деревьев, ребята разожгли костёр и прилегли на траву. И хотя кошмары минувших часов всё ещё стояли перед глазами, бороться со сном уже не было сил. Только Нери осталась бодрствовать, вороша поеденные пламенем ветки.       На восходе солнца они проснулись от разозлённого крика, доносящегося из реки. Ребята сонно хлопнули глазами и уставились на водную гладь, над которой возвышалась мокрая рыжая макушка Викери. Странник разгневанно кричал, озирался и хлопал по воде руками, словно пытался кого-то поймать. Зрелище донельзя забавное!       – Что ты делаешь? – спросил Леон, подходя к краю берега.       Викери обернулся, и тут же струя холодной речной воды ударила ему в лицо.       – Вот же! – возмутился он и обтёр ладонями лицо. – Вот же гадкие!       – Кто? – Николь принялась вглядываться в речной поток.       Над поверхностью воды появились женские фигуры и с игривой улыбкой помахали им руками. На сирен они были не похожи. Кожа целиком состояла из воды, а длинные уши напоминали крылья бабочек. Одна из водных дев снова брызнула каплями в Викери и скрылась под водой.       – Это наяды – наши младшие сёстры, – пояснила Нери и отмахнулась. – Не стоит их бояться. Они вреда не причиняют, только играют.       – Если не утопят, так я сам здесь околею! – зарычал Викери и брызнул водой в появившуюся наяду.       Наяда хихикнула, всплыла за его спиной и нежно обняла, поглаживая по мокрым волосам. Смех её был похож на шум падающих капель.       – Кажется, ты ей понравился, – рассмеялся Леон. – Уверен, что не хочешь остаться с ней подольше?       – Леон!       Викери выпутался из объятий наяды и крикнул Нери:       – Попроси их вернуть мою одежду!       Его возмущения только сильнее веселили водную деву. Наяда хихикнула, оплыла его по кругу и медленно опустила голову, рассматривая скрывающееся под потоком обнажённое тело, а потом снова вынырнула и восторженно поцеловала парня в губы.       Её сестрички тоже захотели рассмотреть достоинство юноши, но так как говорить не могли, то восторженно хихикали и висли на плечах раскрасневшегося Викери.       – Вот так дела!.. – присвистнул Рэйден и кольнул локтем Леона, едва сдерживающегося, чтобы не загоготать во весь голос, после чего, выдержав паузу, оба разразились надрывным смехом.       Нери надоело наблюдать за этим безобразием. Сирена подошла к густому кусту на каёмке берега и, раздвинув ветки, достала стопку влажных вещей.       – Выбирайся! – крикнула она страннику и обратилась к сёстрам: – А вы не мешайте. Они послы воли Владыки.       Наяды надули губы – не обрадовались тому, что их игру прервали, – и юркнули под воду, обиженно булькнув.       Не желая смущать юношу ещё больше, Николь и Нери удалились в лагерь.       – И каково это – быть обласканным водой? – хохотнул Рэйден, глядя, как Викери, рассыпая проклятиями, натягивает одежду на мокрое тело.       – Холодно, – буркнул странник и застегнул пиджак.       Позавтракав последними припасами, что оставались в их сумках, ребята отправились к горному озеру. Бутыль с дыханием Вепара пришёлся весьма кстати. Не пришлось всем поочерёдно целоваться с Нери, которая за подобную выходку могла как пальцы сломать, так и язык с корнем выдрать. Не похожа она была на остальных русалок, что жаждали лишь низменной страсти и высшей любви.       Тронный зал встретил привычным голубым полумраком. Вепар сидел на своём троне, а Джоанна на ступенях, уперев локти в колени. Заточение в подводном царстве не казалось ей нестерпимой мукой, а наоборот… Она вела задушевную беседу с Владыкой Вод, словно уже полсотни лет была с ним близкой подругой.       – Расскажи, каким он был в своей первой ипостаси? – с улыбкой поинтересовалась она и бросила на государя тёплый взгляд.       – Он? – хмыкнул Вепар и потёр острым ногтем подбородок. – Самое подходящее слово – нахальный. Он знал себе цену, что, впрочем, не удивительно с такой-то красотой. Как и его отец, он приходил в мои владения, как в собственный дом, и все мои сирены сходили с ума от его чар. Я не любил его за это. Знаешь, как сложно успокоить этих демониц, когда каждая кричит о желании зачать дитя от юного божества?       Он хрипло рассмеялся, но остановился, когда заметил долгожданных гостей на входе.       – Ребята! – вскрикнула Джоанна и бросилась на шею брата. – Я так переживала!       Рэйден крепко обхватил её за талию и закружил, оставив напоследок влажный после подводной прогулки поцелуй на щеке.       – Приятно видеть вас в здравии, – согласился Вепар и жестом предложил им подойти.       – Знаешь, не очень-то приятно слышать это от того, кто отправил нас на гибель, – хмыкнул Рэйден.       – И всё же вы здесь, – развёл руками Владыка Вод. – Стало быть, вы узнали то, что мне нужно.       Нери выплыла вперёд и поведала государю всё, что они узнали о культе. Вепар внимательно слушал, не перебивал, но с каждой подробностью его лицо становилось всё мрачнее. Под конец отчёта он уже нервно отбивал ногтями дробь по каменному подлокотнику.       – Я тебя услышал, Раиднери, – произнёс он с тяжёлым вздохом и потёр переносицу. – Можешь отправляться в свою спальню и отдохнуть. Ты хорошо постаралась.       – Всё для блага Владыки Вод!       Сирена склонила голову перед Вепаром, повернулась и сделала то же самое для странников, после чего скрылась за дверьми.       Вепар долгое время молчал, а потом хлопнул ладонями и силой небесных рун призвал запечатанный клинок.       – В клинок заложены два самых сильных чувства: ненависть, в которой его ковали, и любовь, в которой остудили, – неторопливо произнёс он. – Именно любовь и ненависть заставляют клинок цвести ядовитыми цветами, которые способны убить богов. Поэтому я попрошу вас о ещё одной услуге…       – Мы уже выполнили свою часть сделки, Вепар! – разражённо выкрикнул Рэйден. – Отдай нам клинок!       – Клинок в моих руках, и только я решаю, что за него требовать! – Грозный голос разнёсся громом по залу, заставив Рэйдена присмиреть.       – И что же ты хочешь, Владыка? – поинтересовалась Джоанна.       – Свободы от его острия. Мне всё равно, что вы сделаете с ним: убьёте им Мариас или отдадите ей, но я не желаю смерти себе и Мастеру Валюты. Я не стану заставлять вас приносить мне клятву, но попрошу, как старое божество, обращающееся к новым богам, – убедите Мариас не поднимать его против меня и Загана. Мы неповинны в участи Элеттеля и не хотим нести плоды греха, сотворённого Дардариэль.       Рэйден недоверчиво склонил голову.       – Насколько мне известно, ты всегда недолюбливал Загана. Почему же сейчас просишь за него?       – Как боги мы совершали разные поступки, но мы всё ещё помним, каково быть смертными людьми. Когда мы стали богами, наши благородные черты усилились, но и пороки распалились не меньше. В порыве гнева я топил корабли, а Заган не мог пройти мимо ни одной красавицы, чтобы не оставить своего семени в её чреве. Но то, что совершила Дардариэль – это преступление против Создателя и Небесной матери. И как бы сильно я ни презирал Загана за его легкомыслие, есть ещё одно чувство, что связывает нас уже три тысячи лет, – братская верность.       – Пусть так, – согласился Рэйден. – Я дам тебе своё слово, но и ты дай мне честный ответ.       – И на какой вопрос ты желаешь получить ответ? – ухмыльнулся Высший бог и заинтересованно подался вперёд, подперев острый подбородок ладонью.       – Каковы истинные слова проклятия, которые произнесла Дардариэль семьсот лет назад?       Владыка Вод удивлённо хлопнул глазами и глубинно расхохотался.       – Минуло столько лет, а ты всё ещё не нашёл покоя, Данталион?       – Не обращайся ко мне так. Я давно позабыл это имя.       – Но прошлое позабыть не смог…       – Отвечай! – решительно потребовал Рэйден.       Вепар откинулся на спинку трона и с хитрой улыбкой произнёс:       – Да будет носить она оковы жизни, покуда не сломит их тот, кто клятву её хранит, клинком, что кровью сотен душ обагрён. И будет мечен печатью Самигины тот, кто принял эту клятву, дабы не разбить кандалы жизни, покуда она не сознается в прегрешениях своих.       В глазах Рэйдена блеснуло отчаяние. Кровь отлила от его лица, делая и без того бледную кожу мертвецки серой. Он не хотел верить словам Гремори, но Вепар… У него не было причин лгать. Проклятие навсегда связало душу дорогого ему человека с чудовищем, которого он жаждал убить.       – О чём он говорит, Рэйден?       Леон опустил ладонь на плечо Кассергена, но тот позабылся в водовороте мыслей. Зрачки метались из стороны в сторону, словно пытались нагнать буйный поток и отыскать в памяти подтверждение словам Владыки Вод.       – Так он ничего не рассказал вам? – расхохотался Вепар. Его начинала забавлять эта лживая постановка. – Мариас можно убить клинком «Слёзы небожителей», но сделать это может лишь тот, кому она поклялась в верности в день своего проклятия.       – Ты лжёшь! – рассвирепел Рэйден. – Как она могла дать клятву верности тому, кого сама же и убила?       – А как она могла пощадить тебя? – подался вперёд Владыка Вод. – Семья и клятва нерушимы, Данталион. Мариас всегда придерживалась этих слов. Уверен ли ты в том, что она осмелилась бы поднять клинок на человека, которому поклялась в верности, и которым так дорожил её брат?       Рэйден попятился и закрыл лицо руками. Ему не верилось, что вся его ненависть могла рассыпаться пеплом, но чёрный песок окружающей его многие годы лжи уже начинал осыпаться.       – Семья и клятва нерушимы – это девиз нашего дома. – Джоанна подняла голову и посмотрела на Высшего бога. – Значит ли это, что Мариас носила фамилию Кассерген?       – И до сих пор носит, дорогая, – кивнул Владыка. – Иронично сложилась судьба, не правда ли? Один пытается убить другого из-за лжи Высшей богини, что играла жизнями обоих, как марионетками.       Рэйден совладал с эмоциями и поднял глаза на бога.       – Как давно ты понял, что это я?       – Как только ты вошёл в мои владения, Данталион. Лица странников меняются с каждым перерождением души, но твоё не изменилось с нашей последней встречи. Ты можешь пытаться скрыть своё прошлое за иной личностью, но ты навсегда останешься последним даймоном, что выжил в той резне. Это не изменится.       – Если в смерти Гастиона повинна Дардариэль, тогда почему оставила меня в живых?       – Не недооценивай Дардариэль, дитя Загана. У неё всегда есть причины. Она подарила Мариас бессмертие, дала лекарство от него, но отняла способ им воспользоваться. Но даже это не показалось ей достаточным наказанием. Она жаждала, чтобы та погрязла в мучениях собственного выбора. А что не есть мучение, как ненависть родной крови? Своими руками она разрушила её принципы, заставила выбирать между клятвой и семьёй. Дардариэль обрекла тебя на судьбу охотника, что своим гневом дарует Мариас жизнь нескончаемых мук. Ты должен был преследовать её, убивать, а она бы возрождалась, и цепочка повторялась бы снова. Вот какой она видела истинную кару богов. Но знай ты раньше, что дух Гастиона помечен печатью Самигины, поднял бы на сестру клинок?       – Нет, – покачал головой Рэйден с дрожью в голосе.       – Дардариэль не могла допустить этого, поэтому скрыла от тебя вторую часть своего проклятия. – Вепар задумчиво покрутил запястьем. – Впрочем, она не сумела предвидеть того, что ты решишь отказаться от своей божественности. Но Дардариэль терпелива. Это лишь вопрос времени, когда ты снова примешь её.       – Если я не принял её за семьсот лет скитаний, то с чего бы мне делать это сейчас?       Высший бог обнажил клыки в усмешке.       – Думаешь, что, убив Мариас, ты смиришься? Может, ты и отомстишь за смерть Кроцелл, Роновери и Айрис, но пока убийца Гастиона жива, месть по-прежнему будет пожирать твою душу. И в итоге тебе придётся принять свою божественность, чтобы убить её, потому что только бог может убить бога.       Вепар видел Рэйдена насквозь. И сам Рэйден понимал, что Высший бог прав. Он так давно жил с ядовитыми цветами мести в душе, что не смыслил иной жизни. Даже сломав все её ветви одной смертью, они вновь будут цвести, покуда корень их сжимает его сердце.       – Почему ты говоришь так, словно желаешь смерти Дардариэль? Разве вы – Высшие боги – не должны быть заодно?       – Потому что божество, покаравшее целый город ради своих убеждений, больше не может хранить души смертных, – ответил Вепар. – Дардариэль не место в небесных чертогах.       – Так почему же ты сам не убьёшь её?       – Когда мы нарекли себя Высшими богами, то поклялись перед Создателем и Небесной матерью, что никогда не поднимем оружие друг на друга. Эта клятва сроднила нас. И кара небес обрушится на того, кто нарушит слова, данные прародителям.       – Поэтому ты хочешь, чтобы этот грех на душу взял я? – горько усмехнулся Рэйден.       – Клятва не связывает тебя с Дардариэль, – покачал головой Вепар. – Убив её, ты останешься свободным и сделаешь свободными нас от её греха.       Ребята стояли в полной растерянности от разговора Высшего бога с Рэйденом. Эмоции накрывали одна за другой, не давая понять, что они почувствовали в момент, когда вся правда открылась. Гнев, обида, воодушевление – всё смешалось в единый поток.       – Почему ты скрыл от нас это, Рэйден? – неуверенно спросила Николь.       Рэйден не смог заставить себя посмотреть на неё. Взгляды друзей уподобились тонким иглам, медленно пронзающим плоть и выпускающим кровь из вен.       – Потому что хотел уберечь, – ответил Кассерген голосом, преисполненным вины. – Однажды я уже видел смерть ваших первых ипостасей и не хотел, чтобы это повторилось.       – Поэтому ты боялся, что Николь вспомнит свою ипостась? – Эмоции Леона блуждали между разочарованием и гневом. – Ты переживал не из-за того, что она примет судьбу Кроцелл, не из-за того, что откажется помогать нам, а потому что узнает тебя!       – Леон, нет… – Рэйден попытался взять юношу за руку, но тот дёрнулся и сделал несколько шагов назад.       – Ты солгал нам, Рэйден. – В разноцветных глазах заблестели капли подступающей обиды. Кассерген сделал шаг к нему, но Леон выставил руку и предупредил: – Не приближайся. Я зол и не хочу наговорить лишнего. Сначала мы получим клинок, и тогда я подумаю над тем, чтобы выслушать тебя.       Рэйдену была понятна реакция Леона, потому настаивать не стал, покорно сделал шаг назад и замолчал.       Но эмоции других были не так однозначны. Юная Аверлин смотрела скорее поражённо, нежели с отвращением к его поступку. От духа Кроцелл она унаследовала умение непредвзято смотреть на вещи, а потому старалась понять Рэйдена. А вот на лице Викери застыло смятение. Пожалуй, он был единственным, кто до конца так и не переварил услышанное. И только Джоанна продолжала тепло улыбаться тому, кого по-прежнему считала братом. И никакая правда не разрушила бы связывающие их узы.       – Раз мы пришли к соглашению, клинок теперь принадлежит вам. – Вепар поднялся со своего трона. – Но унаследует его тот, чья жизнь связана с ним кровью сотен богов. Подойди ко мне, Леон Самаэлис, – перерождение Гастиона, сферона скрытой истины, – и прими ключ от печатей клинка.       Леон поднялся по ступеням и встал перед Владыкой, протягивая руки. Пальцы Вепара коснулись заклинания на сдерживающем клинок пузыре, и алые письмена лентой обвязали руки странника. Леон крепко стиснул челюсти. Пламя древней магии обожгло запястья и рассеянным свечением проникло под кожу, отпечатывая заклинание неприятным жжением в мозгу.       – Теперь ты владелец клинка, – произнёс Вепар, и парящий в воздухе клинок медленно опустился в руки Леона. – На твоих руках и памяти запечатлено заклятие, способное заточить его мощь. Но будь осторожен. Если лезвие пронзит тебя самого, то дух божества навсегда покинет тебя. И помни, что я вверил в твои руки свою жизнь и судьбу небес. Не заставь меня пожалеть об этом.       Леон кивнул и спрятал клинок в сумке.       – Могу я просить вас об услуге, Владыка Вод? – поинтересовался Леон, прежде чем покинуть владения водного государя.       – О какой же? – удивился Вепар.       – Велите своим сиренам покинуть Зарево-озеро.       – Незамедлительно, – согласился Владыка Вод и пожал протянутую руку.