Странники

      Закат клубился дымчатыми облаками на угасающем небосводе, проливая багряное сияние в покрытую чернью дыру. Сжимая в губах пару гвоздей, Леон потянулся к отверстию в крыше. Он давно подумывал починить её – видел, как старик Лойд проворачивал такое в пансионе, да и сам нередко помогал с починкой, – а теперь наконец руки добрались. Ему надо было чем-то себя занять, чтобы не чувствовать этого неугасающего жара в груди.       Дрожащий солнечный луч пробежался по лицу, и на бледной коже заискрили капли пота. Свесив ноги с одной из старых балок, которая уже успела настрадаться от дождей и ветров, Леон с опаской прогнулся и достал молоток. Дыру нужно было заколотить как можно быстрее, пока от влажности чердак совсем не прогнил.       – Викери, держи доску ровнее, – проворчал Леон и принялся заколачивать гвоздь.       – Куда ж ровнее? – проворчал Реймонд-Квиз и привстал на носочки, стараясь не грохнуться с покосившейся стремянки. – Может, мне ещё на пуанты встать и начать отплясывать «Жизель»?       – А сможешь? – ехидно сощурился Леон. – Пуанты Николь придутся тебе впору, или ты свои из Лондона захватил?       – Ха-ха, – иронично отозвался Викери. – На кой ты вообще решил её заделать? Кронхилл и без этого бы простоял.       – Мне здесь жить предстоит, Викери, а слуг, подобно твоему дому, здесь не водится, – сосредоточенно ответил Леон, вбивая оставшиеся гвозди в доску. – Надоело слушать, как по коридорам ветер завывает.       – Так наняли бы рабочих. Кассергенам кошель не жмёт.       – Не считай чужие деньги, Вик, – упрекнул Леон. – Я сам вызвался. Жизнь нахлебника не для меня. Хочу быть полезным.       Викери хмыкнул и закатил глаза. Конечно, не от вредности. Сам-то он никогда в жизни за подобную работу не брался. Принести да подать – это всегда можно, а вот доски колотить – что-то уму непостижимое для человека его положения. И всё же смолчал: другу помочь – дело благородное.       Заколотив последний пробивающийся луч, Леон спрыгнул с балки и оценивающе взглянул на проделанный труд. Не очень-то аккуратно, но сойдёт. По крайне мере, на чердаке станет не так холодно, да и лишние вещи из коридоров можно было теперь перетащить сюда.       Леону нравилась чердачная комната: небольшая, светлая, с круглым окном, которое по удивительному стечению обстоятельств уцелело, и большим подоконником. Тут можно было со спокойной душой прятаться в минуты волнения, читать книги и предаваться безделью, но только в том случае, если ремонт всё же довести до ума. Пока это была лишь старая промёрзлая комнатушка с плесенью и мокрыми разводами на стенах.       Схватив полотенце, небрежно брошенное на ящике с инструментами, Леон обтёрся от пота.       – Как думаешь, сколько ещё мы сможем здесь пробыть с Николь? – задумчиво спросил Викери и взял из его рук полотенце. – Мы здесь уже почти месяц. Не хватятся ли нас?       – Переживаешь, что о вашей вылазке узнают родители? – покосился на друга Леон.       – Признаться, водятся такие опасения. – Викери неуверенно потёр шею. – Они ведь не просто так всё это скрывали. Узнай матушка о том, во что я влез, запрёт до конца жизни дома.       – Викери, тебе ведь уже восемнадцать. Это твой последний год в пансионе. Ты достаточно взрослый, чтобы самостоятельно принимать решения, – развёл руками Самаэлис. – К тому же леди Данэлия не настолько сурова. Она ведь хочет поскорее найти тебе невесту, а за запертыми дверями сделать это будет ой как непросто.       – Не напоминай! – безнадёжно вздохнул Викери. – От этого ещё больше возвращаться не хочется.       Леон похлопал друга по плечу. Поддержать хорошим словом он не умел, но внутренне посочувствовал. Мало приятного в том, что тебе в спину дышат постоянными ожиданиями.       Убрав все инструменты обратно в ящик, юноши вознамерились спуститься, но чердачная дверь приоткрылась, и в щель просунулась голова Джоанны.       – Ой, вы уже закончили? – улыбнулась она и решительно прошагала внутрь. – А я вам тут еды принесла. Наверняка умаялись от работы.       – Ты прелесть, Джоанна! – улыбнулся Викери.       – Я знаю, – задорно подмигнула бессфера.       Девушка обтёрла краем фартука пыльный подоконник и поставила на него поднос с двумя чашками чая и парой наспех сделанных бутербродов. Юноши не на шутку проголодались. Стоило им заметить горячую дымку над чашками и торчащие из двух кусков хлеба тонкие ломтики ветчины, их животы в унисон заурчали.       – А где Рэйден и Николь?       Леон вытащил из бутерброда кусочек помидора и положил в рот. Он не особо их любил и поэтому предпочитал съедать первыми, а самое вкусное оставлять напоследок.       – Николь отправилась в гости к миссис Мёрфэс. Сказала, что хочет помочь ей по хозяйству, – пожала плечами Джоанна и со вздохом откинулась спиной на оконное стекло. – А Рэйден… Он от счастья уже третьи сутки в «Рогатом короле» напивается.       – И какое такое счастье стало столь явным, что его потребовалось залить алкоголем? – чавкнул Леон с набитым ртом.       – А сам как думаешь? – с усмешкой покосилась Джоанна. – Уже на весь Адэр молва прошлась, что он невестой обзавёлся.       – Невестой? – выпучил глаза Леон и поперхнулся откушенным бутербродом. Викери пришлось постучать ему по спине, пока застрявший кусок не вылетел из горла.       – Так тебя в народе уже прозвали, – рассмеялась бессфера. – В глаза они тебя не видели, вот и думают, что его сердцем завладела прекрасная дама. Всё гадают, кто ж настолько полюбился ему, что он – легкомысленный балагур – за голову взялся да клятву вечности прародителям дал.       – Раз он третьи сутки напивается в пабе, судить о том, что он образумился, я бы всерьёз не взялся, – хмыкнул Викери и облизал испачканные соком помидора пальцы. Но потом, видимо, вспомнив, что он воспитанный человек и под рукой есть полотенце, предпочёл сделать вид, что этого не делал, и вытер о ткань.       – Я поговорю с ним, – Леон залпом допил горячий чай и поднялся. – Всё равно собирался навестить Салума, а раз и Рэйден там, то можно будет потешить этого громилу тем, как я выволоку этого пьяницу за шкирку.       – Будь помягче с ним, – крикнула вдогонку Джоанна и услышала в ответ непреклонное: «И не подумаю!» – Как думаешь, он скоро осознает, что неравнодушен к нему? – с хитринкой во взгляде обратилась она к Викери, когда дверь закрылась.       – Зная Леона, не скоро, – приник губами к ободку чашки странник. – Ему сложно даётся принятие собственных чувств. Наверняка он сейчас пытается придумать очередное оправдание тому, почему бежит вытаскивать Рэйдена.       И Викери был прав. Спешно приведя себя в надлежащий вид, Леон мчался по пыльным дорогам Вейн-Адэра напрямик к городу. Он надеялся, что Рэйден завязал с походами по увеселительным заведениям, а потому чувствовал себя ещё более разгневанным после подобной новости. Леон уже представлял, как разобьёт стакан о голову этого болвана и, не жалея монет, заплатит за него Салуму, но когда оказался у городских ворот, гнев понемногу стал улетучиваться.       Неспешно бродя меж залитым закатом домами, Леон вышел к «Рогатому королю». С последнего его визита атмосфера здесь не поменялась. И хотя солнце только садилось, местные пьяницы уже сонно обживали углы, подпирая спинами стены. Переступив развалившегося рядом с входом доходягу, который вместо нормальной еды предпочёл напиться до беспамятства, странник вошёл в паб.       Внутри обстановка казалась оживлённее обычного. Пьяные мужики завывали песни под аккомпанемент гитары сидящего в углу не менее подвыпившего музыканта, а те, кому и рвать горло надрывным пением было мало, плясали в центре с пышногрудыми официантками. И руки их, стоило заметить, не всегда находились на положенном месте. Дамы хоть и не жаловались, но порой с кокетливой улыбкой поправляли ладони гостей, возвращая их с ягодиц на талию.       В глубине паба Леон заметил и высокую фигуру Рэйдена. Заливаясь задорным смехом, он по-дружески положил руку на плечо одного из мужчин.       – Да разве ж это пляска? – хохотнул он, наблюдая за тем, как один из мужиков пытается отбивать пятками чечётку вокруг светловолосой девушки, но его вид больше напоминал кружащего вокруг добычи стервятника. – Дай покажу!       Даймон передал свой стакан другу и вышел вперёд, а мужчина отступил, ничуть не обидясь из-за того, что его женщину собираются увести. Рэйден щёлкнул каблуками о доски и отбил задорную чечётку перед дамой. Для того, кто был в стельку пьян, двигался он резво. Подхватив даму за талию, он закружил с ней по небольшому пространству, что образовали другие гости паба. Со всех сторон посыпались довольные крики и свист мужчин, официантки захлопали в ладоши. Наполненные пивом кружки взметнулись вверх, подбадривая танцоров. Когда же Рэйден остановился, его раскрасневшаяся партнёрша устало замахала ладонью перед лицом.       – Везёт же твоей невестушке, Рэйден! – рассмеялась дама и плюхнулась на стул. – Признавайся, затанцевал её небось так, что сама в объятия кинулась?       – Отнюдь, – расхохотался Кассерген, – моей любви танцы приходятся не по душе.       – За невесту Рэйдена! – крикнул кто-то из мужиков и поднял стакан.       – За невесту Рэйдена! – поддержали его остальные и звонко чокнулись стеклянными кружками, расплёскивая наполненное до краёв пиво.       Салум с насмешливой улыбкой наблюдал за всем этим безобразием из-за барной стойки. Вероятно, думал, что пусть гости лучше пребывают в подобном увеселении, чем разбивают носы о столы. Завидев Леона, хозяин паба подозвал его к себе взмахом ладони.       – Пришёл забрать этого оболтуса? – хохотнул темнокожий громила и потёр лысую макушку.       – Не без этого, – передёрнул плечами Леон. – Найдётся чем меня угостить?       – Зависит от того, что ты предпочитаешь, – усмехнулся Салум. – Тебе чего покрепче или…       – Твой лимонад мы уже пробовали, – прервал его усмешкой Леон и положил на стол монеты. Мимолётным взглядом он оглядел выпивку в кружках гостей и, наконец определившись, добавил: – Налей пива. Чтобы вытащить его из этого бардака, мне потребуется быть таким же пьяным, как и он сам.       – Боюсь, тогда ты одной кружкой пива не обойдёшься. – Салум поставил перед ним высокую стеклянную кружку с пенящимся напитком. – Он половину моих запасов уже выпил. Диву даюсь, как только на ногах держится.       – Ты удивишься тому, сколько он способен выпить и не скопытиться в подворотне, – хмыкнул Леон и сделал глоток. – Расскажешь, что интересного в наше отсутствие приключилось?       – Это мне тебя спрашивать надо. Рэйден рассказывал, что вы с Владыкой Вод виделись. И как оно?       – А он совсем по пьяни язык за зубами не держит, – с усмешкой констатировал Леон, не сводя взгляда с веселящегося Кассергена. – Правду сказал, виделись, да только не сказать, что Вепар личность приятная. Из-за него в тот ещё переплёт попали.       – Главное, что живы остались, – отмахнулся Салум и принялся натирать стаканы тряпкой. – Ты мне вот что скажи, где ж этот сумасброд за ваше путешествие успел невесту откопать, да и ещё и так втрескался, что анхеле направо и налево зовёт?       – Боюсь, человек, которого этим словом называют, не обрадуется этому.       – Это ещё почему? – удивился Салум и наклонился поближе, упирая локти в столешницу. Судя по блеснувшему в глазах огоньку, намеревался следовать своей привычке – собирать свежие слухи. – Неужели невзаимная любовь?       – А давай у него и спросим?       И подхватив в руку кружку, Леон направился к Рэйдену. Его появления Кассерген не заметил – слишком был увлечён весельем, а Леон встал рядом и в расслабленной позе облокотился на стойку, пронзая острым взглядом затылок даймона.       – Говорят, у тебя невеста появилась, Кассерген? – нарочито громко произнёс Леон, привлекая всеобщее внимание.       От сквозящего негодованием голоса веселье на мгновение замерло, и десятки глаз впились в Леона. Того и гляди растерзают. Вот только Леон уже не был тем мальчиком, что однажды на свой страх и риск пересёк порог этого заведения. И всё же своей манере не изменял: выдернул Кассергена из гущи веселья и своей выходкой остался доволен.       Рэйден неестественно выпрямился, неторопливо развернулся и состроил сконфуженную улыбку.       – Лайон, не ожидал, что ты заскочишь сегодня сюда, – нервно выдавил он и потёр затылок. Видимо, ощутил, как Леон мысленно разбил кружку об его голову. – Пришёл выпить?       – Ты ведь сам расхваливал здешнюю выпивку, – непринуждённо продемонстрировал наполненную кружку Самаэлис, но в голосе нескрываемо резануло раздражение, от которого у Рэйдена пробежали мурашки по спине. – Так что там насчёт твоей невесты, о которой говорит весь Адэр? Должно быть, она красавица с добрым сердцем, раз сумела укротить подобного тебе?       В каждом его слове чувствовался яд, но Рэйден, то ли совсем опьяневший, то ли надеющийся своей харизмой свести на нет его злость, довольно рассмеялся и сделал шаг к нему. Он оказался так близко, что Леону пришлось вжаться в острый угол стойки, чтобы сохранить приемлемое расстояние.       – Нет, отнюдь не красавица, да и добротой души похвастаться не может, – ответил он и вжал ладони в стойку по обе стороны от Леона. Пропитанное горечью алкоголя горячее дыхание обожгло щёку насмешливой усмешкой. – У моего анхеле весьма отвратительный характер. Он любит делать всё мне назло, лезть в самое пекло, чтобы спасти мою задницу, а ещё безумно ненавидит, когда я придумываю ему прозвища.       – А ещё он думает о том, что тебе нужно быть в Кронхилле и готовиться к встрече с папочкой, – недовольно договорил Леон.       – Я и так вижу тебя каждый день, и для этого вовсе не обязательно называть себя так, мой принц, – хохотнул Рэйден и пристроился рядом с ним.       – Оставь свои непристойные фантазии при себе.       – А если говорить серьёзно, то я всего лишь праздную нашу маленькую победу. Что в этом плохого?       – Правда? – Леон сделал глоток пива. – Нас вынудили принять чужие условия, а ты называешь это победой?       – Для меня любой исход, в котором ты оказываешься жив, является победой, – пожал плечами Рэйден.       Леон смущённо опустил голову и уставился в содержимое кружки. Мелкие пузыри бегали в пенном напитке и лопались, прям как его чувства. Каждое нежное слово Рэйдена вызывало в нём беспокойство, такой же хаос, которому он не мог придумать логичного объяснения. Слишком многое связывало их: клятва, прошлое ипостасей, теперешняя жизнь. Это порождало в Леоне сомнения. Принадлежат ли его чувства ему в полной мере, или это морок, навеянный чувствами Гастиона?       – Думаешь, Заган согласится встретиться с тобой? – полушёпотом спросил Леон, желая сменить тему. – Как-никак вы семьсот лет не виделись?       Рэйден обвёл взглядом вернувшихся в привычное веселье завсегдатаев бара и, убедившись, что никто не подслушает их разговор, ответил:       – Заган был паршивым отцом, но по крайней мере он старался стать им для нас с Мариас. Он позволял мне нарушать правила небес, хотя по большей части страдал от последствий сам, разрешил Мариас уйти в услужение Берит, хотя, как его дочь, она должна была оставаться под его покровительством.       – И всё же ты недолюбливаешь его, – договорил за него Леон.       – Да, мы недолюбливаем его, но это связано не с тем, что он делал после нашего вознесения, а с тем, что не сделал, когда мы ещё были смертными, – покачал головой Рэйден и залпом осушил стакан, наполненный виски. – Он излишне любвеобилен. Его сердце не принадлежало ни одной смертной или бессмертной девушке. Заган даже не знал о нашем существовании, пока мы не вознеслись. И он никогда не задумывался о том, как страдает смертная душа от слияния с богом.       Рэйден на секунду замолчал и поднял палец вверх, прося Салума налить ему добавки, а когда тот отошёл, чтобы обслужить другого клиента, продолжил:       – Наша мать сошла с ума от любви к нему. Ни дня не проходило, чтобы она не молилась и не просила его вернуться, но Заган так ни разу и не откликнулся на её мольбы. До самого её конца она так и не сумела увидеться с ним.       – Но как он понял, что вы его дети?       – В детях, рождённых от подобной связи, присутствует часть силы самого божества. Для бога это лишь потерянная капля, а для новорождённого – гибельная волна. Редкость, когда кому-то удаётся выжить, а если и случается, то белые волосы становятся заметным клеймом: каждый будет знать, что ты плод распущенности кого-то из богов.       – Поэтому ты скрываешь свой настоящий цвет волос? – покосился на даймона Леон.       – Не хочу, чтобы люди догадались, что я был урождён полубогом. Думаю, Мариас делает это по той же причине, – подтвердил его догадку Рэйден. – В прежние времена к таким как мы относились, как к обычным людям, а сейчас, когда большая часть богов мертва, это стало бы поводом для пустых надежд. Не хочу быть причиной чужих ожиданий, когда сам не уверен вознесусь ли вновь.       – Ты никогда не говорил, как вознёсся…       – Как-нибудь в другой раз. Это длинная история. Навряд ли ты захочешь слушать её здесь, – тепло улыбнулся ему Рэйден и потрепал по волосам. – Давай вернёмся в Кронхилл, пока темнеть не начало. Хочу застать всех до того, как они разбредутся по комнатам.       – Зачем? – удивился Леон.       – Нашёл кое-что любопытное в дневниках Марлона.       Рэйден поставил на стойку опустевший одним глотком стакан и подозвал Салума.       – Предупреди заранее, если ещё раз вознамеришься обчистить половину моего погреба, – задорно хохотнул хозяин паба и похлопал Кассергена по плечу.       – Боюсь, тебе не хватит запасов, если я действительно захочу напиться, – в такой же шутливой манере ответил Рэйден и передал ему деньги.       – Пока ты платишь, у меня всегда будут запасы, – довольно оскалился Салум и бросил добродушный взгляд на Леона. – И ты заходи, малец. Тебе я всегда рад.       – Спасибо, Салум, – коротко поблагодарил Леон.       Он осушил остатки напитка в кружке, вытер губы рукавом и двинулся следом за Рэйденом.       – Уже уходите? – опечаленно прикусила пухлую губу официантка, заметив засобиравшихся гостей. – Рэйден, какой же ты нахал! Мы ведь так и не услышали от тебя конец прошлой истории!       – В другой раз, Сола, – обернулся даймон. – Я не смею отказать своему анхеле в просьбе вернуться домой.       – Так этот пацан и есть твой анхеле, Рэйден? – удивлённо переспросил один из друзей даймона и хмельно рассмеялся: – Предпочёл твёрдый стебель нежному бутону?       – Я искренне удивлён! – демонстративно похлопал Рэйден. – Ты, оказывается, ещё не все мозги пропил, раз до подобной метафоры додумался, Фоль.       – Чего? – Мужчина в недоумении поскрёб ногтем подбородок.       – Беру свои слова обратно. Всё-таки оставшиеся извилины ты пропил.       – А, я помню его! – воскликнул другой. – Ты же тот пацан, что приходил сюда с рыжим другом и очаровательной девчушкой, да?       – А мне он сразу понравился! – подключился ещё кто-то к разговору. – Бесстрашный! На Рэйдена с кулаками бросился!       Леон с тяжёлым вздохом потёр лоб. Завсегдатаи паба нашли новый повод выпить: выкрикнули: «За анхеле!» и залпом опустошили стаканы.       – А-ха-ха, даже не верится, наш Рэйден прогнулся под мальца! – загоготал с надрывной хрипотцой неопрятного вида мужик и звонким ударом поставил на стол опустевший стакан. Его лицо показалось Леону смутно знакомым. – Слыш, Кассерген, а ты у нас кто теперь, подставной или забивала?       – Последнему, кто сказал нечто подобное, этот малец разбил нос, – предупредил с надменным смешком Рэйден. – Хочешь получить ещё одну трещину рядом с той, что тебе оставил я, Нэш?       Бородатый мужчина оскорблённо насупился и затих, когда по залу пробежался хохот.       – Лучше б я помер, – с мольбой закатил глаза Леон, глядя на всё это безобразие.       – Попал ты, парень, – с усмешкой покачал головой Салум и, перегнувшись через стойку, с хитрой улыбкой добавил: – Только скажи, и я заткну их пьяные пасти.       – Всё нормально, Салум. Мне нет дела до их пьяных разговоров, – отмахнулся Самаэлис, но в шутку всё же поинтересовался: – Ты же не будешь против, если кто-то из них не досчитается зубов?       – Если это будет за порогом моего заведения, то пожалуйста, – рассмеялся чернокожий хозяин. – На всё воля небес, как говорится!       – Значит, не сегодня. Бывай, Салум, – отсалютовал хозяину на прощание Леон и, подтолкнув Рэйдена в спину, вышел из паба.