Странники

      Напевая возникшую в голове мелодию, Джоанна расслабленно выводила изгибы на куске глины. Мягкий материал растекался под горячими пальцами, а влажный пыльный запах уже давно стал для неё синонимом умиротворения. Смахнув прилипшую к щеке прядь, она сощурилась и забавно наклонила голову, уверяясь, что рассчитала нужное расстояние от глаза до глаза, но всё же взяла в руки циркуль, чтобы замерить. Лучше лишний раз проверить, чем переправлять, когда ошибка всё же найдётся.       – У тебя лицо в глине, – насмешливо заметил Малле.       – Минусы профессии, – хмыкнула Джоанна.       Она привыкла к внезапным появлениям Греха. Он всегда входил без стука или забирался через окно, используя способность, когда не желал попадаться на глаза остальным жителям Кронхилла, и сразу отпускал какой-нибудь комментарий. Джоанну это раздражало, но она смогла смириться с этой неудобной чертой характера Греха и перестала вздрагивать каждый раз, как тот появлялся за её спиной. Но сейчас всё казалось несколько другим – она его ждала. Без едких и порой глупых шуточек Греха в мастерской становилось слишком тихо и тоскливо.       Малле не изменял своим привычкам – устроился на стуле рядом и сосредоточенно стал наблюдать за процессом работы. Она находила это забавным. Он напоминал ей кота, что следит за бегающим по стенке солнечным бликом, но не рискует на него кинуться.       – Почему ты так пристально смотришь? – наконец спросила она.       – Мне нравится наблюдать, как ты работаешь, но, если тебе неуютно, могу не смотреть. – Малле отвернулся, вытянув губы трубочкой, словно его только что отчитали за провинность.       – Меня это не беспокоит, – рассмеялась бессфера, – но ты никогда не хотел сам попробовать?       – Попробовать что? – Казалось, он растерялся перед внезапным вопросом.       – Так, ясно, тяжёлый случай умственной недоразвитости. – Джоанна поднялась, чтобы уступить Греху своё место у скульптурного столика. Малле посмотрел на неё с сомнением. – Ну же, смелее! Обещаю, что кусаться не буду.       – Сомнительное обещание, – заметил Малле, но всё же пересел.       Касался глины он осторожно, боялся смазать ровные наметки, оставленные Джоанной, но та, закатив глаза, перехватила его руку и уверенно стала выдавливать очертания бровей у будущей головы.       – Видишь, не так уж и сложно. Немного практики, и сможешь создавать что-то своё. До меня тебе, конечно, далеко, но лет так через двадцать, может, преуспеешь.       – И это меня называют высокомерным? – с насмешкой поинтересовался Малле.       Он повернулся и заметил, как близко она стоит к нему. Нависнув над плечом, Джоанна с тёплой улыбкой руководила его руками. Солнечный луч подсвечивал непослушные выбившиеся из причёски волосинки золотым свечением и обводил изящный контур профиля. Её лицо выглядело хрупким и нежным. Своими большими зелёными глазами и длинными ресницами она походила на фарфоровую куклу, а через тонкую кожу на виске просвечивались зеленоватые вены. Это можно было заметить, только находясь к ней так близко, как сейчас сидел он.       Малле втянул воздух. Он успел привыкнуть к разным женским ароматам. От Астарот всегда пахло мёдом и благоуханием лилий, запах Гремори был насыщенный и резкий из-за арам-аранских духов и благовоний, что она вечно жгла в своей комнате, а от Эйрены веяло холодом и металлом её маски и доспехов. К этим запахам он привык, но ещё ни один не заставлял его сердце трепетать так, как её. Нос приятно щекотал аромат травяных настоев и глины, что была размазана по её щеке бежевым пятном.       Осознав, что он бесстыдно глазеет на неё уже больше минуты, Малле резко вернул свои глаза на глиняную голову, но рука соскользнула. Стек, что она заботливо вложила в его пальцы мгновение назад, прорезал мягкую глину.       – Вот же тьма!       – Ты ему нос оторвал! – захохотала Джоанна и ловко поймала упавший кусок глины, прежде чем тот расплющился о колени Малле. – Не страшно, сейчас обратно прилепим.       – Без носа он красавцем быть не перестанет, – с заметной досадой отозвался Малле, наблюдая за тем, как бессфера примазывает обратно отвалившийся нос.       – Может, тогда и тебе его оторвём? – отозвалась она и игриво ткнула его в лицо перепачканным пальцем.       – Ты обещала не кусаться!       – Кусаться – да, но про оторвать речи не шло, – поправила Джоанна и потянула Греха за нос.       – Ну хватит-хватит! – простонал Малле, отталкивая настойчивую девушку от себя. – Я всё понял!       – То-то же! – Глаза бессферы победно заблестели.       Малле оглядел натерпевшийся страданий кусок глины. Вырисовывающееся лицо не казалось ему похожим на Валефора. Черты были грубее, на покалеченном носу изгибалась горбинка, а глаза глубоко посажены и явно выглядели суровее, чем на эскизах, что ему показывала Джоанна.       – Ты уже делала голову Валефора, не так ли?       – Заметил всё-таки? Это Аллоцес – даймон искусства и покровитель скульпторов и архитекторов. Меня попросили сделать его для академии искусств Триесты. – Заметив, как дрогнули уголки губ Малле в несказанном вопросе, Джоанна договорила: – Валефора я уже закончила.       – Так быстро? – удивился Грех.       – Это лишь промежуточный этап работы. Хотела удостовериться, что он хорошо будет смотреться в гипсе, перед тем, как начать вырезать его из камня. Посмотришь?       Малле видел множество зарисовок Джоанны, видел, как она подготавливала каждую часть будущего тела Валефора, но от этого только сильнее хотел увидеть результат.       Джоанна жестом поманила его за собой вглубь скульптурного коридора. Проныривая под протянутыми руками богов, она завела его в самый тёмный край мастерской. Под потолком тянулись арочные окна, но солнечный свет проходил над головой статуй, шеренгой выстроившихся у стены. Но одна из них сразу привлекла внимание. Обёрнутая плотной тканью, она затаилась в углу, ожидая момента, когда её явят чужому взору. Скользя пальцами по переплетениям нитей, Джоанна аккуратно развязала узел верёвки и сбросила ткань на пол. Малле изумлённо замер с приоткрытым ртом.       Валефор был таким, каким он его помнил. Уверенный насмешливый взгляд с беснующимися искрами азарта, разбойничий оскал, что зазывал окунуться в грешный омут. Растрёпанные волосы спадали на худые плечи, покрытые мягкими изгибами ткани с узором из едва заметной вышивки, а лента небрежно повисла на его шее, создавая ощущение, словно мгновение назад вырвалась из крепкого узла, сдерживающего пряди божества. Валефор по-турецки сидел на усыпанных картами и монетами белоснежных подушках, протягивая ему руку с зажатыми меж пальцев игральными костями. Малле видел вдавленные точки на гранях, скруглённые уголки, что придавали им сходство с настоящими игральными костями, и боролся с желанием разыграть партию по просьбе своей ипостаси.       – Правда хорош? – Джоанна надавила на едва заметную ямочку на подбородке статуи и очертила контур. – Пришлось подправить несколько деталей, изменить расположение рук и позу относительно первоначальных зарисовок, но оно того стоило. Он получился даже лучше, чем я предполагала.       Рука творца чётко ощущала на хрупком белом гипсе шероховатости. Каждая маленькая вмятинка ей представлялась естественной неровностью кожи. «Даже боги не могут быть идеальны», – рассуждала Джоанна, и, наверное, потому что она уделяла столько внимания деталям, статуи выходили такими живыми.       Она ощутила присутствие Малле за своей спиной. Он не притеснял её, но стоял достаточно близко, чтобы она чувствовала обжигающее тяжёлое дыхание на своей шее. Мурашки накрыли волной, когда он протянул руку и накрыл её ладонь, прижатую к лику божества. Он не удерживал её, но и она не желала отстраняться, пытаясь разобраться, какую игру затеял Грех Алчности. Пальцы медленно проскользили по её запястьям вниз и обвели локоть. Джоанна подавила стон за сжатыми губами, когда пальцы добрались до её плеча. Усмешка Малле тёплым воздухом защекотала ухо. Он дразнил её. Ждал, когда она первая сорвётся, и потому принялся поглаживать её кожу сквозь тонкую ткань рубашки.       – Что ты делаешь? – задыхающимся шёпотом спросила она.       – Это ты мне скажи, – ответил Малле, касаясь губами её волос. – Ты по-прежнему меня ненавидишь?       – Всей душой, – отозвалась она, заглушая стон во внезапном вдохе.       – И это ничего не изменит между нами? – продолжил пытку он.       – Ничего.       – Обязательно запомни свой ответ.       Она осознала, что попалась, когда Малле резко развернул её и, обхватив руками лицо, впился в губы настойчивым поцелуем. Руки Джоанны упёрлись ему в грудь. Разумом она понимала, что сиё действо непозволительно, и загубленный им орден наверняка уже перевернулся в могиле, браня всё, на чём свет стоит, но сил оттолкнуть не нашла. В поцелуях Малле был искусен: в меру нежен, вдоволь напорист. Может, сказывался опыт прошлых ипостасей, а может, он просто не брезговал проводить с дамами ночь. Сейчас эта мысль показалась неважной. Он полностью увлёк её за собой, и Джоанна не заметила, как сама потянулась вслед за ним. Она уже и забыла, когда её губами завладевал кто-то столь умелый. Может, однажды, когда она убедила Ардена на спор поцеловать её, а потом Рэйден отходил его палкой по хребту за вольность, но это было так давно, что трепетное чувство уже и не помнилось.       Это оказалось не похоже на то робкое прикосновение детей, это была волна страсти, что могла владеть лишь взрослыми людьми. Поясница откликнулась на поглаживания Малле дрожью, и Джоанне показалось, что она вот-вот потеряет контроль. Тянущая щекотка пробежала по её животу к ослабевающим ногам, и она слабо застонала, но стон утонул в губах Малле. Уголки губ дрогнули в улыбке. Он знал, что ей нравится, и понимал, что она слишком горда, чтобы это признать.       Вжав пальцы в бёдра, он резким рывком приподнял её. Внезапный испуг заставил Джоанну прижаться ближе, но, сделав пару шагов, Малле усадил её на колени божества. Навалившись своим телом, он заставил её откинуться назад, и Джоанна ощутила, как твёрдые складки одеяний впились в спину. Кривая усмешка Валефора оставила на щеке прохладный поцелуй, но губы Малле тут же перекрыли его своим жаром. От этого контраста температур Джоанна задыхалась. Она крепкой хваткой вцепилась в протянутую руку Валефора, пытаясь удержаться на гладком материале. На мгновение ей показалось, что статуя ожила, и теперь её с обеих сторон ласкали божества. Пальцы Малле прошагали по её оголённым коленям, задирая юбку до самых панталон, и принялись играться с кружевными оборками.       «Как же непристойно!» – подумала Джоанна, но не смогла отринуть мыслей о сексуальности действа.       Малле словно проверял, насколько далеко она позволит ему зайти. Его рука поднялась выше, нежно царапая ноготками внутреннюю часть бедра. Струна чувств натянулась до предела, и Джоанна неприлично громко простонала, вдавливая напряжённые пальцы в его плечо. От боли Малле скривился и мстительно прикусил её нижнюю губу. Она захныкала, прося большего, и он надавил бёдрами меж раздвинутых ног бессферы. Малле сдерживал себя, но его тело не хотело поддаваться мольбам разума. Джоанна отчётливо чувствовала возбуждение странника через трение натянутой ткани. Он желал овладеть ей прямо здесь, на глазах у десятка статуй, взять её прямо на коленях собственной ипостаси.       – Ты всё ещё думаешь, что ничего между нами не изменится? – отстранился он, опаляя тяжёлым дыханием её раскрасневшиеся щёки.       – Нет, – еле слышно протянула она и завладела его губами, как это делал он.       Сексуальное рычание Малле вибрацией ударило в грудь. Он отобрал её руку из хватки Валефора и положил себе на плечо. Он не желал делить её ни с кем, даже со своей ипостасью. Но Джоанна уже поняла, какую власть имеет над ним. Она надавила ему на затылок, заставив углубить поцелуй. Ногти безжалостно вдавились в череп и опустились по волосам до основания косы. Поглаживая переплетения чёрных прядей, она добралась до тонкой ленты. Подрагивающие пальцы нащупали обрезанный край нежного атласа и потянули на себя. Лента развязалась и затерялась в складках её юбки. Освободившиеся от крепкого плетения пряди упали на грудь бессферы, щекоча кожу своими прикосновениями.       – В опасные игры играешь, не очаровательная мисс, – прошептал Малле и чмокнул её губы.       – Других игр я не знаю, – лукаво пояснила Джоанна.       Теперь она смотрела на Малле иначе. Он был так близко, что она смогла увидеть четыре очаровательные родинки, которые не замечала прежде. Одна была под бровью, вторая – в уголке щеки, третья притаилась в соблазнительной близости к нижней губе, а четвёртая – самая маленькая – темнела на кончике носа. Ещё у него был едва заметный тоненький шрам на уголке брови, словно от осколка стекла, который он обычно прикрывал волосами. Поняв, что затянула с рассматриванием, Джоанна смущённо отвела глаза, но Малле заставил вновь обратить на него внимание, погладив подбородок бессферы. Наступившее молчание стало тяжёлым для обоих, и Малле поцеловал её снова, на этот раз нежнее.       Но набрать прежний оборот страсти помешал стук. Резко отстранившись, Малле бросил убийственный взгляд в дверь на другом конце зала, словно видел её сквозь плотно стоящие фигуры статуй, и быстро исчез, превратившись в пепел и скрывшись в приоткрытом окне.       – Джоанна? – позвал её Леон, осторожно пробираясь внутрь.       – Да-да, я тут! – взволнованно отозвалась она.       Джоанна спрыгнула со колен статуи и разгладила юбку. На пол упала лента Малле, и Джоанна поспешила поднять её. Только сейчас она заметила, что её руки всё ещё местами перепачканы глиной, но это было не важно. Она схватила ленту и быстро сунула в карман юбки, чтобы Леон ненароком её не заметил. Лишние вопросы ей были ни к чему.       Леон неторопливо вышел из-за статуи и впился любопытным взглядом в бессферу. На мгновение показалось, что он всё понял.       – Джоанна, твои губы… Они кажутся опухшими. Всё в порядке? – и судя по тому, как дёрнулся уголок рта, он действительно всё понял.       – Правда? – У Джоанны ёкнуло в груди, но она всё же поспешила выдумать самую правдоподобную отговорку: – Должно быть, растёрла, когда пыталась стереть глину с лица.       – Плохо пыталась. У тебя глина на щеке, – подсказал Леон, нисколько не поверив её нервному хихиканью.       – Ох! – только и выдавила она, метнулась к письменному столу и, взяв зеркало, принялась стирать тряпкой подсохшую грязь. – Так зачем ты пришёл?       – Николь всё вспомнила.