***
До самой ночи я таскаю камни, чтобы как-то замаскировать вход в пещеру. Это стоит много трудов и пота, но в конце концов я довольна. Со стороны кажется, что у скалы просто лежит груда камней. Я оставила маленькое отверстие, через которое могу пролезть к Питу. Снаружи его не видно. Сегодня ночью, мне снова придётся делить спальный мешок с Питом. Вдобавок он не будет замурован, если я не вернусь. Хотя без лекарств он долго не протянет. Если погибну я, Дистрикт-12 останется без победителя. В одном сомневаться не приходится: Катон, Мирта и Цеп явятся на пир без опоздания. Насчет Лисы не уверена: идти напролом не в ее стиле. И неудивительно: она даже меньше меня, и у нее нет оружия, если только она не добыла его за последние дни. Скорее всего, затаиться поблизости и будет ждать, не удастся ли что-нибудь подобрать после побоища. А вот остальные… Да, денек предстоит жаркий. Мое главное преимущество в том, что я могу убивать на расстоянии, но в этот раз оно мне не поможет: чтобы достать рюкзак, придется лезть в самое пекло. Сквозь щель между камнями, я вижу луну и по ее положению могу, примерно, определить время. Часа за три до рассвета готовлюсь к выходу. Кладу рядом с Питом воду и аптечку. Если я не вернусь, ничто другое ему уже не потребуется. После некоторых колебаний снимаю с него куртку и надеваю поверх своей. Питу с его жаром в спальном мешке тепло даже сейчас, а днем вообще будет пекло. Взяв запасную пару Рутинных носков и прорезав в них дырки для пальцев, надеваю на немеющие от холода руки. В Рутин же маленький рюкзачок кладу немного еды, бутыль с водой и бинты. Засовываю за пояс нож, беру лук и стрелы. Можно идти.***
И только-только раздался щелчок: стол зафиксировался на месте, как из Рога изобилия выскакивает фигурка, хватает зеленый рюкзак и убегает с ним в лес. Лиса! Кому еще мог прийти в голову такой хитрый и рискованный план! Мы тут сидим, оцениваем ситуацию, а она уже со всем справилась. И остальные связаны по рукам и ногам, никто в здравом уме не станет ее преследовать, когда свой рюкзак еще лежит на столе и другие трибуты могут его украсть или испортить. Лиса чужого не тронула и правильно сделала. Вот как надо было поступить мне! Чувства изумления, восхищения, злости, зависти, досады охватывают меня одно за другим, и пока я успеваю что-то сообразить, рыжая копна волос скрывается далеко за деревьями. Теперь ее даже стрелой не достанешь. Вот так да! Я все время боялась кого-то еще, а может статься, настоящий мой противник – Лиса. Вдобавок ко всему из-за нее я потеряла время. Ясно, что следующей должна быть я. Мой рюкзак маленький, любой схватит – и поминай как звали. Не мешкая больше ни секунды, бросаюсь к столу. Опасность. Я не вижу ее, но чувствую. К счастью, первый нож летит справа, я слышу свист и во время взмахиваю луком. Разворачиваюсь, натягивая тетиву, и стреляю в Мирту. Не успей она отклониться, стрела попала бы ей точно в сердце. Но попадает только в левую руку. Жаль, что Мирта метает ножи правой. Тем не менее я выигрываю несколько секунд, пока она вытаскивает стрелу и смотрит на рану. Бегу дальше, машинально заряжая лук с ловкостью бывалого охотника. Наконец я у стола. Пальцы цепляют крохотный рюкзак, проскальзывают сквозь лямки, и я набрасываю его на руку, как дамскую сумочку. Он слишком мал, чтобы надеть на плечи. Поворачиваюсь, готовая выстрелить снова, и в этот момент второй нож попадает мне в лоб над правой бровью. Кровь заливает лицо, ослепляет правый глаз и наполняет рот резким металлическим вкусом. Отшатываюсь назад, успевая выстрелить наудачу в направлении соперницы. Едва стрела вылетает из лука, я уже знаю, что промахнулась. В следующее мгновение Мирта сбивает меня с ног и коленями придавливает мои плечи к земле. Вот и конец, думаю я, надеясь, ради Прим, что мучения не будут долгими. Но Мирта, как видно, намерена вовсю насладиться моментом. Она не торопится. Наверняка Катон ее прикрывает, поджидая Цепа и, возможно, Пита. – Где твой дружок, Двенадцатая? Еще не окочурился? – спрашивает она. Что ж, пока мы разговариваем, я жива. – Он там, в лесу. Как раз приканчивает Катона, – рычу я в ответ и ору что есть мочи: – Пи-и-ит! Мирта бьет меня кулаком в горло, обрывая вопль. Тут же озирается по сторонам – засомневалась все-таки. Пита нет, и она поворачивается обратно ко мне. – Врешь, – ухмыляется Мирта. – Меларк – труп. Катон здорово его пырнул. Небось привязала его где-нибудь на дереве, пока совсем не загнулся. А что у нас в этом милом рюкзачке? Лекарство для больного? Какая жалость. Он его так и не получит. Мирта откидывает полу куртки. Внутри целый арсенал ножей. Выбирает небольшой, почти изящный ножичек с хитро загнутым концом. – Я обещала Катону, устроить хорошее представление для зрителей, с твоим участием. — в мыслях сразу всплыли все его слова о том, что он убьёт меня. Сам! Но он решил не мараться, и отправил свою подружку. Ну уж нет! Изо всех сил пытаюсь сбросить ее с себя, но без толку. Она слишком тяжелая и держит меня, как в тисках. – Даже не рыпайся, Двенадцатая. Мы тебя убьем. Как убили эту жалкую козявку, твою союзницу, что скакала по деревьям… как ее звали? Рута? Пришла Руте хана, теперь возьмемся за тебя. О Мелларке можно не беспокоиться. Как тебе такой план? – издевается Мирта. – Так с чего начнем? Небрежно вытирает рукавом кровь с моего лица и вертит его туда-сюда, будто это деревянный чурбан и она раздумывает, какой узор на нем вырезать. Пытаюсь укусить ее за руку, она хватает меня за волосы и прижимает голову к земле. – Пожалуй… начнем со рта, – мурлычет Мирта, проводя кончиком ножа по моим губам. Я крепко сжимаю зубы, однако глаза не закрываю. Ее слова о Руте привели меня в ярость. Надеюсь, мне хватит этой ярости, чтобы умереть с достоинством. Я буду смотреть Мирте в глаза, пока смогу видеть. Буду смотреть и не закричу. Умру несломленной, пусть даже только внутри. – Думаю, губы тебе уже не понадобятся. Не хочешь послать зрителям воздушный поцелуй на прощание? Я набираю полный рот слюны и крови и выплевываю ей в лицо. Мирта вспыхивает от бешенства. – Что ж, приступим. Я вся сжимаюсь в ожидании неминуемой пытки. Но едва только кончик ножа надрезает мне губу, какая-то неведомая силища срывает с меня Мирту, и вот уже она сама кричит от боли. Я ошарашена и в первую минуту не могу понять, что произошло. Пит каким-то образом встал и пришел мне на помощь? Распорядители выпустили огромного дикого зверя для пущего веселья? Или Мирту зачем-то поднял планолет? С трудом приподнимаюсь на онемевших руках и вижу, что все мои предположения неверны. Мирта барахтается в футе от земли в руках Цепа. У меня рот открылся от изумления, такой он огромный. Мирта по сравнению с ним, всего лишь тряпичная кукла. Цеп и раньше был не маленький, а на арене, кажется, стал еще больше, еще мускулистее. Он переворачивает Мирту и бросает на землю. Я вздрагиваю от его крика: – Что ты сделала с той девочкой? Это ты убила ее? Мирта быстро пятится на четвереньках, словно сумасшедшее насекомое. Видно, она так поражена, что даже не способна позвать Катона. – Нет, нет! Это не я! – Ты называла ее имя. Я слышал. Ты убила ее? – Новая догадка искажает его лицо злостью. – Ты разрезала ее на кусочки, как собиралась разрезать эту девушку? – Нет! Нет, я… – Мирта видит в руках Цепа камень размером с небольшую буханку хлеба и совершенно теряет над собой контроль. – Катон! – верещит она. – Катон! – Мирта! – слышится из леса ответ Катона, но слишком далеко, чтобы он мог ей помочь. Что он там делает? Разыскивает Лису и Пита? Или караулил Цепа, да ошибся местом? Цеп с силой ударяет камнем в висок Мирты. Крови нет, но на черепе остается вмятина. Мирта еще жива, она часто дышит, и из ее груди вырываются стоны. Когда Цеп с поднятым камнем поворачивается в мою сторону, я знаю, что бежать бесполезно. Мой лук не заряжен. Я смотрю в карие глаза Цепа, завороженная их странным золотым блеском. – О чем она болтала? Ты союзница Руты? – Я… я… мы с ней объединились. Взорвали еду профи. Я хотела ее спасти. Очень хотела. Но он нашел ее раньше. Парень из Первого, – говорю я. Возможно, если Цеп узнает, что я помогала Руте, он убьет меня быстро и без мучений. – Ты его убила? – сурово спрашивает он. – Да. Я его убила. И усыпала ее тело цветами. И пела ей, пока она не уснула. На моих глазах выступают слезы. Воля и силы покидают меня. Остается только Рута, боль в голове, страх перед Цепом и стоны умирающей девушки. – Уснула? – презрительно бросает Цеп. – Умерла. Я пела ей, пока она не умерла, – говорю я. Я поднимаю руку – не за стрелой; все равно успею. Просто вытираю нос. – Цеп, сделай это быстро, ладно? По лицу видно, что в нем борются противоположные чувства. Цеп опускает камень и говорит почти с укором: – В этот раз, только в этот раз, я тебя отпускаю. Ради девочки. Мы с тобой квиты. Больше никто никому не должен. Понятно? Я киваю, потому что мне понятно. Понятно про долги. Про то, как плохо их иметь. Понятно, что если Цеп победит, то возвратится в дистрикт, забывший о правилах ради того, чтобы отблагодарить меня. И что Цеп, тоже пренебрегает ими. Сейчас он не станет разбивать мне голову камнем. – Мирта! – кричит Катон с надрывом. Он уже близко и видит, что она лежит на земле. – Тебе лучше поторопиться, Огненная Китнисс, – говорит Цеп. Я не заставляю его повторять дважды. Что есть духу бегу по утрамбованной площадке подальше от Цепа и Мирты и голоса Катона. Оборачиваюсь только у самого леса. Цеп с двумя большими рюкзаками скрывается за краем площадки, в той части арены, которую я никогда не видела. Катон с копьем в руке стоит на коленях перед Миртой, пытаясь ей хоть как то помочь. Скоро он поймет, что ее уже не спасти. Как обезумевший раненый зверь, я мчусь не разбирая дороги, врезаясь в деревья, то и дело смахивая кровь, заливающую глаз. Раздается пушечный выстрел: Мирта умерла. Теперь Катон бросится по следу – либо моему, либо Цепа. Я ослабла из-за раны и вся трясусь от страха и изнеможения. У меня есть лук, однако Катон метает копье, почти так же далеко, как я стреляю.***
Сквозь сон слышу шум дождя, барабанящего по крыше нашего дома. Просыпаться не хочется: приятно лежать, тепло укутавшись в одеяла, в безопасности. Смутно чувствую, что болит голова. Конечно, я подхватила грипп, и поэтому меня не будят, хотя я сплю, наверное, уже очень долго. Мамина рука гладит мою щеку. Обычно я ей этого не позволяю: не хочу, чтобы она знала, как мне не хватает ее ласки. Как мне не хватает ее самой, с тех пор, как я перестала ей доверять. Потом я слышу голос, чужой голос, не мамин, и мне страшно. – Китнисс, Китнисс, ты меня слышишь? Я открываю глаза, и чувство уюта и безопасности тает, как дым. Я не дома, не с мамой. Я в полутемной, холодной пещере, где у меня мерзнут ноги и пахнет кровью. Передо мной появляется худое, бледное лицо какого-то парня, я пугаюсь, потом узнаю его: – Пит. – Привет, – говорит он. – Рад снова видеть твои глаза. – Я долго была без сознания? – Точно не знаю. Я проснулся вчера вечером, а ты лежишь рядом в жуткой луже крови. Сейчас кровотечение, кажется, прекратилось, но я бы на твоем месте не пытался вставать. Осторожно приподнимаю голову; она забинтована. От одного этого движения мне сразу становится дурно. Пит подносит к моим губам бутыль, и я жадно пью. – Ты идешь на поправку, – говорю я. – Еще как. Штука, которую ты мне вколола, делает свое дело. Сегодня к утру опухоль почти прошла. Кажется, Пит не сердится за то, что я его обманула, подсунула ему снотворное и убежала на пир. Хотя, возможно, он меня просто жалеет, потому что я такая слабая, а потом еще задаст мне перцу. Как бы то ни было, сейчас он сама доброта. – Ты ел? – Угу. Слопал три куска гусятины и только потом понял, что надо экономить. Не волнуйся, теперь я на диете. – Все в порядке. Тебе надо есть. Я скоро пойду охотиться. – Только не слишком скоро, ладно? Теперь моя очередь заботиться о тебе. Выбора у меня нет. Пит кормит меня кусочками гусятины и изюмом, поит водой. Потом растирает мне ноги, чтобы они согрелись, укутывает их своей курткой и по самый подбородок застегивает спальный мешок. – Твои ботинки и носки еще сырые. При такой погоде не скоро высохнут, – говорит он. Гремит гром. В щель между камнями видны всполохи молний на небе. Сквозь трещины в потолке протекает дождь; Пит сделал у меня над головой навес из пленки. – Интересно, зачем это все устроили? Грозу, дождь. Точнее, для кого? – Для Катона и Цепа, – отвечаю я уверенно. – У Лисы наверняка есть где спрятаться. А Мирта… она собиралась меня мучить, но тут… Мой голос замирает. – Я знаю, что Мирта погибла. Видел ее вчера в небе. Ты ее убила? – Нет. Цеп проломил ей голову камнем. Посидев ещё немного, я подождала пока Пит уснёт. Как бы я не старалась, но выкинуть из мыслей Катона, я не могла. Как только я вернулась в пещеру, и сделала всё, чем могла помочь Питу. Меня накрыло с головой волнение за Катона. Что если Цеп уже убил его, но мы не слышали пушки, ведь на улице такая гроза? " Надеюсь с тобой всё в порядке" — слеза скатилась по моей щеке, от чего я вздрогнула. Почему я плачу? " Ты сама прекрасно знаешь почему Китнисс... Он тебе не безразличен" Мне было так стыдно, за то что я начала что-то чувствовать к парню, который убивал без разбора, не имел жалости к людям. Я ведь его совсем не знаю... Черт! Хотелось завыть от безысходности. Китнисс, нам нужно выжить. А ты убиваешься из-за какого-то парня? Слишком много всего, смогу ли я со всем этим справиться? Спасти Пита. Остаться живой. Выиграть игры. Ещё эта записка из 13-Дистрикта, я весь день думала о том, что возможно распорядители видели, что было в ней. Что если они арестовали маму и Прим? Возможно им угрожает опасность... Ну и самое главное, и для меня непонятное, то что я начинаю что-то чувствовать к Катону. В мыслях сразу всплывает воспоминание из пещеры. Я знала, что не нужно было поддаваться минутной слабости, нужно было оттолкнуть его, не позволять обнимать меня. Тогда бы не было этого всего. Зачем он спас меня? Зачем пришел в пещеру? Зачем поцеловал, тогда на крыше? Я так и продолжала сидеть, пожирая себя мыслями, уничтожая все то, что я так долго строила в своей голове. Зачем он это делал? Зачем я отвечала? Нам нельзя, кто-то из нас умрет. Я смогу спокойно принять его смерть. Хоть у меня и есть что-то к нему, но это точно не любовь. Влечение. Симпатия. Но не любовь. Я знаю, когда человек любит, у папы с мамой была любовь. То, как они смотрели друг на друга, их отношение между собой, слова, прикосновения, и поддержка. А с Катоном мы друг друга толком то и не знаем. И каждая наша встреча заканчивается моим побегом. Но судя по всему не только я заметила, что между нами происходят странные вещи. Хеймитч. Его записка. Вот, что он имел ввиду, я должна была выбрать в союзники Катона, а не Пита... Но уже поздно, а бросать Пита я не намерена.***
Катон Мирта мертва. Шанса вернуться домой нет. Да и вообще смогу ли я выжить до финала. Цеп хорошенько отбил мне все органы. Сумев его ранить, он оставил меня в покое и убежал. Трус! Лучше бы убил. И меня. И её. Я видел, как он готов был убить Китнисс, но не сделал этого. Сказал лишь только, чтобы она убегала. Когда я услышал, то как кричала Мирта, я незамедлительно рванул в сторону рога. Но выбежав на поляну я забыл о своей союзнице. Внимание и мысли принадлежали только одной. Китнисс. На чью жизнь покушался Цеп. Её страх можно было почувствовать за милю. Не думая я рванул к ней. Но вот только к моему удивлению Цеп не тронул её, он посмотрел на меня. Сказал ей бежать. А сам направился, в сторону поля. Я рванул за ним. И вот теперь, я уже почти не чувствую тело. Только сплошную боль. Даже двигаться больно. В финале у меня нет шансов. В первые в жизни, я понимаю, что мне не справиться. Моё внимание привлекло движения с правой стороны, схватив меч. Я оперевшись на него встал на ноги, из губ вырвался протяжный стон переходящий в рык. Выйдя из палатки, которая чудом осталась в порядке после взрыва. Я посмотрел в ту сторону где я заметил движения. Я знал, что это было. Поэтому не было страха быть убитым. Доковыляв до парашюта, я отстегнул контейнер и направился снова в палатку. Дождь до сих пор лил. Поэтому усевшись, я натянул на себя свой спальный мешок, а потом и ещё один, тот который принадлежал Мирте. Щёлкнув железной застёжкой, я раскрыл контейнер. В нем был конверт, и лекарство. Не думая я выпил залпом бутылёк, разбираться не хотелось, хотелось лишь одного, чтобы боль утихла. Горький привкус заставил меня поморщиться. Должно помочь. Я надеюсь на это. Начиная расслабляться, я погружался в сон, но громкий раскат грома заставил открыть глаза. Бросив взгляд на руку, в которой я продолжал держать письмо. Я совсем забыл о нем. Раскрыв конверт, я достал записку. Было всего одно предложение, которое я читал уже пятый раз подряд, не понимая мерещится мне это, или же реально. " Теперь тебе ничего не мешает быть с ней. Продолжай бороться. Дистрикт-13"