***
Китнисс Я молчала переваривая, то что мне рассказала Мадж. Так всё таки я была права, мой друг и моя подруга полюбили друг друга. По словам Мадж это Гейл спас её семью, ворвавшись в дом с криками о взрывах и побеге. Отец Мадж смог предупредить жителей тем что включил сирену, благодаря этому многие люди Дистрикта смогли спастись. - Но почему Гейл мне ничего не рассказал об этом? – нахмурившись я посмотрела на девушку, которая избегала моего взгляда. Мы виделись с Гейлом часто, но он не разу не упомянул о его влюбленности в Мадж. - Ты же знаешь Гейла, он особо о таком не распространяется. Да и мне кажется он не знал как тебе это рассказать…. Ты не злишься на нас? – я непонимающим взглядом посмотрела на Мадж. - Почему я должна злиться? - Ну… я думала… что ты и Гейл… что у вас… - Мадж начала мямлить себе под нос неразборчиво слова, при этом сжимая и разжимая кулаки от волнения. - Мадж, между нами с Гейлом ничего кроме дружбы не было. Он мне как брат. Хоть я и удивлена, но я рада за вас. - Честно? – Мадж наконец-то посмотрела мне в глаза. - Честно. – улыбнувшись ответила я, подруга засмеялась и крепко обняла меня. Мне было хорошо и спокойно. Будто и не было 74-Голодных игр, на которые меня отправили, не было смертей детей, восстание не охватило дистрикты. Будто я вернулась домой. Но момент обмана продлилась недолго, и реальность снова вернулась. Я была растеряна. После разговора с Мадж мне захотелось побыть одной, чего я не могла себе позволить уже долгое время. Когда я шла через бункер, там еще были люди, которые бросали на меня косые взгляды, но по большей части они оставили меня в покое. В помещении было довольно темно, и я не имела ни малейшего понятия куда направляюсь. Эту часть бункера, состоящего из длинного, казалось, бесконечного зала мне не показывали. Услышав шаги за спиной, я запаниковала. Может это снова Катон? Но вспомнив, что перед тем как с ним попрощаться он говорил о том, что его брату нужна будет помощь, моя надежда погасла. Я резко развернулась и чуть было не закричала, когда громадная фигура вышла из тени. - Я видел, как ты пришла сюда, - сказал Цеп, подняв руки вверх в знак капитуляции. - Тебя уже отпустили? Как ты? - Всё в порядке. - Ты знаешь, как отсюда выбраться? - с облегчением спросила я. Он кивнул, жестом показывая следовать за ним. - Как твоя семья? - поинтересовалась девушка, нарушая неловкое молчание. - Хорошо, они рады, что я жив.- он замолчал, посмотрев на меня он поджав губы продолжил: - Семья Руты тоже очень тебе признательна. Я рассказал им, что ты защищала ее. Они хотят поблагодарить тебя лично. Я напряглась. Вспоминая как Рута рассказывала о её большой семье, родном доме. Что я им скажу? Я не смогла её спасти… - Не вини себя в её смерти. Рута знала, что всё так закончиться - сказал Цеп. Я посмотрела на него с широко раскрытыми глазами. - Ч... что? - запнулась я. - Перед играми мы разговаривали с ней, она спросила меня « Как ты думаешь Катон влюблён в Китнисс?» Я лишь посмеялся над этим, думая о том, что она просто ребенок, который всё еще верит, что любовь может существовать в столь тяжелые времена, но она не обратила внимание на мою реакцию, « Они не смогут убить друг друга» и она оказалась права. Рута не раз говорила мне, что она больше не вернётся. Я считаю, Катон лучше, чем многие думают о нем. Рута увидела это сразу. Я остановилась и смотрела на него, чувствуя как слезы стекают по моим щекам. Моя маленькая Рута… Она была умна и старше своего возраста, она всегда замечала каждую деталь. - Как думаешь, я могу ему доверять? - спросила я. - Тебе нужно доверять людям. Я думаю, он доказал, что ему можно верить. Он мог бы убить нас всех, но не сделал этого. Он хочет, чтобы мы ему доверяли. - А как насчет того, что он вырос под влиянием Капитолия? Разве он не может предать нас и всех повстанцев, сдав нас Сноу? - Я помню, как ты говорила ему о том, что Капитолий не может больше их контролировать и прочее. Так вот, ты не можешь сначала говорить это, а потом просто отвернуться от него, не дав ни единого шанса, чтобы он мог показать, что больше не принадлежит им. Я не знала, что сказать. Он был прав. Это было несправедливо по отношению к Катону. - Ты прав, - пробормотала я. Цеп слегка улыбнулся. - Тебе не стоит все время молчать. Ты говоришь умные вещи, - сказала я с легкой улыбкой. - Если я буду много говорить, эти вещи перестанут быть умными. Я предпочитаю держать все в себе.***
Ты должна понять кое-что о страхе. Если ты должна сделать то, чего боишься, страх бесполезен. Либо преврати его в гнев, либо отбрось его, но так или иначе ты управляешь своими эмоциями. — Хейли Маршалл Раньше я никогда не думала всерьез о том, что можно сильно отличаться от окружающих или быть не такой как все, я думала, что это всегда зависит от самого человека, но за последние месяцы поводов об этом подумать было много. Даже когда подобные мысли приходили в голову, я не предавала им значение, а зря. В одно мгновение твоя жизнь абсолютно нормальная, а в другой момент она переворачивается с ног на голову. В один момент ты подросток со своими проблемами, а в другой у тебя нет выхода, когда уже за тебя всё давно решили. И что остается делать в такой ситуации? Я пришла к выводу, что нужно принять, то что сейчас имею и бороться, не только за себя, но и за тех людей, которые живут в Дистрикте- 13. И конечно ни в коем случае, не дать возможность кому-либо причинить боль себе и своим близким. Я усвоила один самый главный урок, нельзя выиграть борясь с неприятностями в одиночку. - Китнисс Эвердин? - спросил подошедший ко мне темнокожий мужчина. - Да, - неуверенно ответила я. - Вы должны пройти со мной. - Зачем? – поинтересовалась я. Мужчина просто смотрел на меня. - Президент Коин, - просто ответил он. Я встала перед мужчиной, кивком головы велела двигаться, чтобы я могла пойти за ним. Выйдя в коридор, я заметили других людей, одетых в такую же черную одежду и ведущих за собой Пита, Лину, Катона и Цепа. Мы удивленно смотрели друг на друга, а немой вопрос "Что, черт возьми, здесь происходит?" так и витал в воздухе. Догнав, наконец, Лину и Цепа, мы подошли к большой металлической двери, с двух сторон, от которой располагались панели с кнопками, похожие на клавиатуру. Я и Цеп переглянулись, это было то самое помещение, откуда мы искали выход не так давно. - Что происходит? - спросил Пит. - Понятия не имеем, - пожал плечами Катон. Внезапно открылась дверь, и вышел мужчина в серой военной форме. Его стальные глаза рассматривали всех присутствующих. - Какие тощие ребятки, - заметил он. Затем он кивнул мужчинам в черном, и они пошли обратно по коридору прочь от ребят. - Что вам нужно? - потребовала я. Гейл посмотрел на меня и покачал головой, будто бы говоря, что не стоит сейчас задавать вопросов. - Ты его знаешь? - спросила я. - Да, он правая рука президента Коин, а также возглавляет армию Дистрикта-13 и повстанцев, - ответил он. - А вы - выжившие трибуты. Цеп Кронин – Дистрикт -11. Лина Локхарт - Дистрикт-5, Катон Граф -Дистрикт-2, Пит Мелларк и Китнисс Эвердин - Дистрикт-12, - сказал мужчина, оглядывая каждого из ребят. Открыв дверь он пропустил нас внутрь. Холл внутри выглядел по-другому, нежели все остальные, что видела я в бункере. Вместо серого металла, стены были отштукатурены и позолочены. По обе стороны помещения находилось множество дверей с номерами. Люди в военной форме и люди в обычной одежде толпились вокруг большого коридора. В конце холла располагалась роскошная деревянная дверь с золотой табличкой. Подойдя ближе, я увидела надпись Алма Коин. - Боггс, что здесь происходит? - спросил еще один мужчина в военной форме, когда вся компания проходила мимо него. - Их вызвала Коин, - ответил Боггс и постучал в дверь три раза. Прозвучал звонок, и он открыл ее. Мы последовали за ним в большой кабинет. Суровая на вид женщина торжественно сидела за большим столом и смотрела на нас. - Здравствуйте, - поприветствовала присутствующих Коин. Они выстроились в линию и переглянулись между собой. - Могу сказать, что я поражена. Нескольким подросткам удалось перехитрить Капитолий и выжить вопреки всему, - продолжила президент. Ребята не сказали ни слова, а лишь скрестили на груди руки, продолжая смотреть на женщину. - Ну, теперь, когда вы все познакомились и осмотрелись, у меня появилась... идея, и я бы хотела воплотить ее в реальность. Как вы уже знаете, у нас есть армия. Она состоит из очень сильных мужчин и женщин. Но... чего-то не хватает. Нет хорошего стимула для борьбы. Но у вас, у всех вас... он есть, - сказала она и кивнула Боггсу. - Вы хотите, чтобы мы присоединились к вашей армии? - спросил Пит. - Мы уже достаточно повоевали, - покачал головой Катон. Коин посмотрела на него, прищурившись. - Ты, видимо, не понимаешь. Все, кто живет в 13 Дистрикте, должны приносить пользу своему району. Чтобы что-то получить, надо что-то отдать. У вас есть защита, еда и жилье. У многих из вас есть сестры и братья, которые слишком молоды, чтобы платить за это. В этом случае эта обязанность ложится на вас, дабы сохранить то, что есть у вас сейчас, а может и получить что-то большее. Я и остальные трибуты уставились на нее, широко раскрыв глаза. - Вы нам угрожаете? - требовательно спросила Лина. - И нашим семьям? - зарычала я. - Конечно же, нет. Я просто напоминаю про то, что у вас всех есть определенный долг, который нужно вернуть, - с улыбкой сказала Коин, от которой по моему телу прошел озноб. - Можешь взять свой долг и засунуть его себе в... - Я не дала Катону договорить, закрыв ему рот рукой. - А если мы откажемся? Что будет с нами и нашими семьями? - спросила я. - О, давайте не будем думать о крайностях, - покачала головой президент. Я убрала руку, и ребята настороженно обменялись взглядами. Все мы услышали угрозу в словах женщины. И все же, самой большой угрозой для нас были Голодные Игры, поэтому мы неуверенно кивнули Коин. - Отлично! Нам придется послать некоторых из вас на наши военные базы. Это недалеко, всего несколько часов на планолете, - улыбнулась президент. - Некоторых из нас? - спросила Лина. - Да, но в основном всех вас. На самом деле всех, кроме мисс Эвердин. Все шокировано посмотрели на меня. - Что? - спросила я. - Почему она не летит с нами? - удивился Гейл. - Ну, во-первых, двое из вас, - она указала на Лину и Катона, - прошли хорошую подготовку. Вы идеально подходите нашей армии. Вы трое, - кивнув в сторону Пита, Цепа и Гейла, продолжила женщина, - достаточно сильны для солдат, поэтому вас только научат пользоваться оружием. - А как насчет меня? Я умею обращаться с оружием, - нахмурившись сказала я. - С луком и стрелами - да, но что по поводу рукопашного боя? Я не думаю, что вы сильны в этом, мисс Эвердин. Вы останетесь и будете тренироваться, если хотите присоединиться к армии. И когда я решу, что вы достаточно подготовлены, вы отправитесь к остальным, - ответила Коин. Я почувствовала, как в ней поднимается ярость. - А теперь, почему бы вам не вернуться к своим семьям и не рассказать им о последних событиях? В течении месяца вы покинете 13 Дистрикт и вступите в армию. Я уверена, что родные будут гордиться вами, - усмехнулась женщина. - Мисс Эвердин, я бы хотела поговорить с вами наедине. Я посмотрела на нее, почувствовав, что ребята остались стоять там же, где и стояли. - Разве я не ясно выразилась? - спросила президент, глядя на остальных. - Мы вас слышали, но не уверены, что хотим оставить Китнисс наедине с вами, - ответила Лина. - Все нормально, ребята. Я справлюсь, - отмахнулась от них я. Она видела, как Боггс повел их из кабинета. Катон выходил последним. Он повернулся и посмотрел на меня, предупреждая взглядом, чтобы я была осторожнее. Когда дверь за ним закрылась, я повернулась к женщине. - Я вас слушаю, - сказала я ледяным тоном. - Я хотела попросить об одном одолжении для нас, - сказала Коин, усаживаясь за стол и жестом показывая на стул перед ней. - Это будет просьба или угроза? - спросила я. Президент рассмеялась. - Как тебе наверняка известно, восстание использует тебя как катализатор, своего рода символ. Огненная Китнисс, - усмехнулась она. - И? - И я хочу, чтобы так и продолжалось. Ты околдовала Дистрикты, за исключением Дистрикта-2. Огненная Китнисс. Сойка-Пересмешница. - Они думают, что я умерла. Капитолий наверняка оповестил всех. - Мы можем исправить это недоразумение простым промо-роликом, - пожала плечами Коин. Внезапно до меня дошло, почему президент оставила меня вместо того, чтобы отправить на базу, где я могла бы быстро всему научиться. Почему она оставила меня, а остальных попросила выйти. - Вы хотите, чтобы я стала лицом восстания, - сказала я. - И ты хорошо с этим справишься, если будешь оставаться здесь. Ты должна быть достаточно милой и влиятельной. Капитолий и Дистрикты ценят красоту. И, Китнисс, ты будешь очень красива, когда стилист поработает над тобой. Ты будешь привлекать остальные Дистрикты на нашу сторону. Мы покажем Капитолию, что больше ему не подвластны. Они пытались убить тебя, но им это не удалось. Они сбрасывали на тебя бомбы, а ты воскресла из пепла. Это будет очень мощно, - усмехнулась президент. - А если я скажу "нет"? Как вы намерены мне угрожать? - спросила я. Коин улыбнулась. - Того, кто служит в армии, смерть может настигнуть в любую минуту. Например, кто-то может выстрелить в голову, когда начнется бой, или могут скинуть бомбу на базу, куда отправятся трибуты. Смерть может наступить от чего угодно. Будет обидно, если твой любимый мальчик будет убит в столь юном возрасте, - наигранно печально ответила женщина. - Пит и я - мы не вместе. Мы всего лишь союзники…. – но договорить не дали. - О, я говорю не о мистере Мелларке, - сказала Коин и повернула монитор ко мне. Я побледнела, увидев, что было на видео. Я и Катон целовались в кабинете, перед тем как за мной пришла Прим. Пленка прокручивалась снова и снова. В тот момент я поняла, что у меня нет выбора. Я стану лицом восстания.***
В глазах Лютика отражается тусклый свет ночника над дверью. Кот снова на своем посту, под боком у моей сестры, защищает ее от ночных опасностей. Прим прижалась спиной к матери. Втроем они выглядят точь-в-точь как в утро перед той Жатвой, что привела меня на Игры. У меня отдельная кровать. Во-первых, я еще не совсем поправилась, во-вторых, спать со мной рядом все равно невозможно. Из-за кошмаров я мечусь и толкаюсь. Проворочавшись без толку несколько часов, и наконец смиряюсь с тем, что в эту ночь мне не заснуть. Спускаю ноги на холодный плиточный пол и под пристальным взглядом Лютика на цыпочках крадусь к комоду. В среднем ящике лежит моя казенная одежда. Тут все носят одинаковые серые рубахи, заправленные в такие же серые штаны. Под одеждой я храню что были при мне, когда меня вытащили с арены. Брошка с сойкой-пересмешницей. Тюбик с мазью у меня забрали. Для госпиталя. Лук и стрелы тоже. Оружие выдают только охранникам, остальное хранится в арсенале. — Китнисс? — шепчет Прим. Она проснулась и смотрит на меня сквозь темноту. — Что случилось? — Ничего. Просто плохой сон. Спи, — машинально говорю я. Я привыкла не посвящать маму и Прим в свои дела. Для их же безопасности. Осторожно, чтобы не разбудить маму, Прим выбирается из кровати, забирает Лютика и подсаживается ко мне. Дотрагивается до моей руки, сжимающей жемчужину. — Ты замерзла. Она берет в ногах кровати запасное одеяло и накрывает им нас обеих вместе с Лютиком. Тепло Прим и жар пушистого кошачьего тела окутывают меня со всех сторон. — Расскажи мне. Я умею хранить секреты. Даже от мамы. Куда делась, та девчушка с выбившейся и торчащей сзади, как утиный хвостик, блузкой? Пигалица, что не могла дотянуться до верхней полки буфета и тащила меня посмотреть на глазированные пироги в витрине булочной? Тяготы и заботы быстро сделали ее взрослой. Слишком быстро. Моя сестренка умеет зашивать кровавые раны и понимает, о чем можно рассказывать маме, а о чем нет. — Завтра утром я соглашусь быть Сойкой, — говорю я. — Ты сама этого хочешь или тебя вынудили? Я усмехаюсь. — Наверное, и то и другое. Нет. Я хочу. Я обязана, если это хоть чем-то поможет мятежникам победить Сноу. — Мои пальцы с силой сжимают одеяло. — Только вот… трибуты. Прим задумывается. — Китнисс, по-моему, ты не понимаешь, как сильно им нужна. Они пойдут тебе на уступки. Ты сможешь защитить трибутов, если захочешь. Пожалуй, я и впрямь важная фигура. Сколько им пришлось потрудиться, чтобы меня спасти! А потом даже доставили меня в Двенадцатый дистрикт. — Ты хочешь сказать... я могу потребовать, чтобы они предоставили остальным неприкосновенность? Думаешь, они согласятся? — Я думаю, ты можешь потребовать, что угодно, и они никуда не денутся. — Прим морщит лоб. — Только вот... сдержат они свое слово? Да уж. Сколько всего наврал Хеймитч, чтобы мы с Питом делали то, что ему нужно. Почему бы мятежникам не поступить так же? Устное обещание, данное за закрытыми дверьми, или даже письменный документ недорого стоят. После войны окажется, что никто мне ничего не обещал, а бумаги недействительны. На свидетелей в штабе полагаться нельзя. Они, может, сами смертный приговор и подпишут. Свидетелей должно быть много. Так много, сколько возможно. — Нужно публичное заявление, — говорю я. Лютик взмахивает хвостом. Видимо, одобряет. — Я потребую, чтобы Коин выступила перед жителями Тринадцатого. Прим улыбается. — Отличная идея. Конечно, это не полная гарантия, но так им, по крайней мере, будет труднее пойти на попятную. Я чувствую облегчение, как всегда, когда решение окончательно принято. — Пожалуй, надо будить тебя почаще, утенок. — Я не против, — говорит Прим и чмокает меня в щеку. — Постарайся теперь заснуть, хорошо? И я засыпаю. На следующее утро у меня 7.00 — Завтрак, потом сразу 7.30 — Штаб. Что ж, тем лучше. К чему затягивать? В столовой провожу рукой перед сенсором — кроме расписания на ней указано что-то вроде индивидуального номера. Двигаю поднос по металлической стойке мимо котлов с едой. Рацион на диво стабильный — миска горячей каши, чашка молока, что-нибудь фруктовое или овощное. Сегодня пюре из репы. Продукты доставляются с собственных подземных ферм Тринадцатого. Сажусь за стол — он общий для нескольких семей беженцев, включая Эвердин и Хоторнов, и остальные семьи трибутов— и быстро уплетаю еду, мечтая о добавке, которой мне никто не даст. К питанию тут подходят с научной точки зрения. Ты получаешь ровно столько калорий, сколько необходимо, чтобы дотянуть до следующего приема пищи, ни больше, ни меньше. Размер порции зависит от возраста, роста, телосложения, состояния здоровья и доли физического труда в твоем расписании. Нас, беженцев из Двенадцатого, кормят все-таки немного получше, чем местных, чтобы мы поднабрали вес. Видимо, из тех соображений, что тощие солдаты быстрее устают. Что ж, результат налицо. Прошел всего месяц, а мы уже выглядим здоровее, особенно дети. Рядом ставит свой поднос Гейл. Стараюсь не слишком жалобно смотреть на его пюре. Гейл и так часто со мной делится. Усилием воли отворачиваюсь и аккуратно складываю салфетку, но тут мне в миску шлепается полная ложка репы. — Прекрати так делать, — ворчу я. Звучит не слишком убедительно, учитывая, что я тут же набрасываюсь на угощение. — Нет, правда. Может быть, это запрещено. С едой тут очень строго. Если ты, к примеру, что-то не доешь, то выносить это из столовой нельзя. Наверное, поначалу кое-кто пытался делать запасы. Людям вроде меня и Гейла, которые годами добывали пропитание для своих семей, здешние правила не по нутру. Пусть мы раньше частенько голодали, зато, если уж доставали еду, могли распоряжаться ею, как душе угодно. В каком-то смысле Тринадцатый дистрикт контролирует своих обитателей даже больше, чем Капитолий. — Что они мне сделают? Телебраслет уже забрали, — говорит Гейл. Я все еще пытаюсь что-то выскрести из миски, и тут меня озаряет: — А что, если поставить им такое условие, раз они хотят, чтобы я была Сойкой? — Чтобы мне разрешили кормить тебя репой? — осведомляется Гейл. — Нет. Разрешили нам охотиться. Глаза Гейла тут же оживляются, и я продолжаю: — Конечно, добычу придется отдавать на кухню. Но мы хотя бы... Заканчивать не требуется, Гейл и так все понимает. Мы могли бы выбраться наружу. Бродить по лесу. Быть самими собой. — Попробуй, — говорит Гейл. — Сейчас самый подходящий момент. Захочешь луну с неба, из кожи вылезут, но достанут. Гейл не знает, что еще я собираюсь просить. Боюсь, это также реально, как луна с неба. Пока раздумываю, сказать ему или нет, звенит колокол. Пора уступать места следующей смене. При мысли о встрече с Коин мне становится не по себе. — Что у тебя дальше в расписании? Гейл смотрит на руку. — История ядерных технологий в образовательном центре. Тебя там, кстати, уже заждались. — Мне нужно в штаб. Пойдешь со мной? — Ладно. Мы относим подносы и выходим. — Думаю, надо включить в условия Лютика, — говорит Гейл. — Сдается мне, бесполезных домашних питомцев тут не жалуют. — Ничего, подыщут ему работу. Будет каждое утро получать расписание на лапу, — отшучиваюсь я, но мысленно включаю кота в список условий. Ради Прим. Койн, Плутарх и их подручные уже в сборе. При виде Гейла некоторые поднимают брови, но прогнать его никто не решается. В голове у меня начинает все путаться, поэтому я сразу прошу лист бумаги и карандаш. Моя нечаянная деловитость явно застает присутствующих врасплох, несколько человек озадаченно переглядываются. Вероятно, для меня готовилась какая-нибудь особенно проникновенная лекция. Вместо этого Койн собственноручно подает мне писчие принадлежности, и все молча ждут, пока я усаживаюсь за стол и корябаю свой список. Лютик. Охота. Защита трибутов. Публичное заявление. Ну, все? Второго шанса, возможно, не будет. Думай. Что еще тебе нужно? За плечом стоит Гейл. Я чувствую его присутствие. «Гейл», — пишу я. Без него я не справлюсь. Голова начинает болеть, мысли скачут. Я закрываю глаза и проговариваю про себя: Меня зовут Китнисс Эвердин. Мне семнадцать лет. Мой дом в Двенадцатом дистрикте. Я участвовала в Голодных играх. Сбежала. Капитолий меня ненавидит. Катон и выжившие трибуты в опасности. Я должна их спасти... Список... Я так мало написала. Нужно думать шире, смотреть дальше своего носа. Сейчас я для них имею огромное значение, но так будет не всегда. Попросить что-нибудь еще? Для семьи? Для горстки выживших из моего дистрикта? Я все еще чувствую пепел мертвецов на своей коже. Удар ноги о череп. Запах крови и роз. Карандаш двигается сам по себе. Открываю глаза и вижу пляшущие буквы. Я УБЬЮ СНОУ. Если его захватят в плен, я хочу, чтоб мне предоставили такое право. Плутарх вежливо кашляет. — Ну как, готово? Поднимаю голову и вижу часы. Я сижу уже двадцать минут! — Да, — говорю я. Голос звучит хрипло, и я откашливаюсь. — Да, я согласна. Я буду вашей Сойкой. Вокруг слышатся вздохи облегчения, взаимные поздравления и похлопывания по плечам. Только Койн все такая же невозмутимая. Будто ничего другого и не ожидала. — Но у меня несколько условий. — Я разглаживаю листок и начинаю: — Моей семье будет позволено оставить кота. Даже такая невинная просьба вызывает спор. Капитолийцы не видят тут ничего особенного — в самом деле, почему бы нам не держать домашнее животное? — зато местные сразу находят массу невероятных трудностей. В конце концов нас решают переселить в отсек на верхнем уровне, где есть роскошное окно, на целых восемь дюймов выступающее над поверхностью земли. Лютик сможет выходить, когда захочет, и делать свои дела. Еду будет добывать себе сам. Не вернется до комендантского часа — останется на улице. При малейшей угрозе безопасности его застрелят. Не так уж плохо. Вряд ли ему много лучше жилось в Двенадцатом, когда там никого не осталось. Только что застрелить было некому. А если сильно отощает, уж требухи я ему как-нибудь раздобуду — конечно, если будет принято мое следующее условие. — Я хочу охотиться. С Гейлом. В лесу, — говорю я, и в зале повисает тишина. — Мы не станем далеко уходить. Луки у нас свои. А мясо будем отдавать на кухню, — добавляет Гейл. Быстро продолжаю, прежде чем кто-то скажет «нет»: — Я... я тут задыхаюсь... Сижу взаперти, как... Мне бы сразу стало лучше, если бы я... могла охотиться. Плутарх излагает свои возражения — всевозможные опасности, риск травмы, дополнительные меры защиты, — но Койн его прерывает. — Нет. Пусть охотятся. Два часа в день за счет учебных занятий. Радиус — четверть мили. С рациями и маячками на ногах. Что еще? Бросаю взгляд на листок. — Гейл. Нужно, чтобы он был со мной. — В каком смысле? Присутствовал на съемках? Снимался вместе с тобой? Выступил в качестве твоего нового возлюбленного? Вопрос был задан совершенно по-деловому, без тени язвительности, но я чуть не задохнулась от возмущения. — Что?! — Думаю, с любовными отношениями пусть все остается, как есть, — говорит Плутарх. — Зрителям может не понравиться, если Китнисс слишком быстро отвернется от Катона. Да и их союз очень полюбился зрителям. — Согласна. На экране Гейл может изображать соратника. Так подойдет? Я молча таращусь на Койн. Та нетерпеливо повторяет: — По этому пункту? Все устраивает? — Мы можем представить его твоим кузеном, — замечает Фульвия. — Мы не родственники, — произносим мы с Гейлом одновременно. — Да, но для выступлений так, пожалуй, действительно лучше, — говорит Плутарх. — Чтобы не было лишних вопросов. В остальное время он может быть кем угодно. Еще условия будут? Разговор совершенно выбил меня из колеи. Послушать их, выходит, будто мы с Гейлом любовники, на Пита мне наплевать, и вообще все было притворством. Мои щеки пылают. Неужели они всерьез считают, будто я в такой ситуации размышляю, кого лучше выставить своим любовником? Да за кого они меня принимают?! От злости мне даже не надо собираться с духом перед самым большим требованием: — Я хочу, чтобы выжившие трибуты и их семьи были в полной безопасности. Мертвая тишина. Я чувствую, как напрягся Гейл. Наверно, надо было сказать ему раньше, но и не знала, как он отреагирует. Потому, что речь идет о Катоне. И Койн это поняла. — Нет, — твердо произносит Койн. — Да, — так же твердо отвечаю я. — Они и так много прошли на играх. Кто знает, что теперь сделает с ними Капитолий? — Они будут как и другие бойцы защищать Дистрикт-13 и его людей. — Они будут в безопасности! — Я вскакиваю со стула. В моем голосе звенит металл: — Вы лично поручитесь за это перед жителями Тринадцатого дистрикта и беженцами из Двенадцатого. В ближайшее время. Сегодня. Отвечать за безопасность трибутов будет правительство и вы, президент Койн, иначе ищите себе другую сойку! Мои слова надолго повисают в воздухе. — Вот оно! — слышу я, как Фульвия шепчет Плутарху. — В самую точку. Еще костюм, выстрелы на заднем плане, да дыма подпустить… — Да, то, что надо, — шепчет Плутарх в ответ. Я бы, наверное, испепелила их взглядом, но понимаю, что мне нельзя выпускать из поля зрения Койн. Особенно сейчас, когда она взвешивает мои требования и пользу, которую я могу принести. — Ваше решение, президент? — спрашивает Плутарх. — Трибуты... они ведь даже не совершеннолетние. — Хорошо, — наконец говорит Койн. — Но тебе придется очень постараться. — Я постараюсь, когда вы сделаете заявление, — заверяю я. — Объявите, что сегодня во время анализа дня состоится общее собрание по вопросам национальной безопасности, — приказывает она. — Я выступлю с заявлением. Есть еще условия, Китнисс? Листок у меня в руке превратился в измятый комок. Расправляю его на столе и читаю корявые буквы. — Только одно. Я убью Сноу. Впервые за все время на губах президентши появляется подобие улыбки. — Когда дело дойдет до этого, бросим монетку. Пожалуй, она права. Не у меня одной есть причины убить Сноу. В этом вопросе я могу положиться на Койн, как на саму себя. — Идет. Коин бросает взгляд на руку, потом на часы. Президент тоже живет по расписанию. — Поручаю ее тебе, Плутарх. — Койн со своей командой выходит из зала, где остаются только Плутарх, Фульвия и мы с Гейлом. — Отлично, отлично. — Плутарх опирается локтями на стол, трет глаза. — Знаете, чего мне не хватает больше всего? Кофе. Было б хоть чем запить эту овсянку да репу! Неужели я хочу слишком многого? — Мы не ожидали, что здесь все так строго, — говорит Фульвия, массируя Плутарху плечи. — Даже в высших кругах. — Хотя бы из-под полы продавался, — продолжает Плутарх. — В Двенадцатом и то был черный рынок, верно? — Да, Котел, — говорит Гейл. — Мы там торговали. — Ну вот. Хотя вы такие честные и неподкупные. — Плутарх вздыхает. — Ну да ладно, все войны когда-нибудь кончаются. Хорошо, что вы теперь в нашей команде. Он протягивает руку, и Фульвия подает ему большой альбом в черном кожаном переплете. — В целом ты уже имеешь представление, чего мы от тебя хотим, Китнисс. Знаю, решение далось тебе нелегко, но у меня, думаю, есть то, что поможет тебе избавиться от сомнений. Плутарх пододвигает ко мне альбом. Минуту я смотрю на него с подозрением. Затем любопытство берет верх. Я открываю его и вижу на первой странице — саму себя. Стройную, сильную, в черной форме. Только один человек мог создать такую одежду. За кажущейся простотой — истинное мастерство художника. Стремительный контур шлема, изогнутая линия нагрудника, слегка расширенные рукава... Я снова Сойка. Благодаря ему. — Цинна, — шепчу я. Я узнала о том что когда показ игр оборвался многих стилистов и менторов начали эвакуировать в общем порядке, но Цинна… он не успел. — Да. Он заставил меня пообещать, что я не покажу его тебе, пока ты сама не примешь решение. Я едва вытерпел, можешь мне поверить. Ну, давай, листай дальше. Медленно переворачиваю страницы, внимательно рассматривая каждую деталь. Нательная броня с тщательно подогнанными слоями, замаскированное оружие в ботинках и поясном ремне, специальные защитные пластины в области сердца. На последней странице набросок моей броши и подпись Цинны: «Я по-прежнему ставлю на тебя». — Когда он...— Слова застревают у меня в горле. — Э-э... точно не припомню. После того как начались первые восстания в дистриктах. Форма уже готова! И Бити из Дистрикта-3 для тебя кое-что смастерил. Внизу, в арсенале. Все, молчу, молчу! Сама увидишь. — Будешь самой элегантной мятежницей в истории, — улыбается Гейл. Тут я понимаю, что он тоже знал. И с самого начала хотел, чтобы я согласилась. — Мы разработали план информационной атаки, — рассказывает Плутарх. — Снять серию агит-роликов с твоим участием и показать их всему населению Панема. — Но как? Все телетрансляции идут через Капитолий, — говорит Гейл. — Зато у нас есть Бити и Вайресс. Лет десять назад они занимался модернизацией подземной ретрансляционной сети. Считают, должно получиться. Конечно, сначала надо иметь, что показывать. Короче, Китнисс, студия тебя ждет не дождется. — Плутарх поворачивается к своей помощнице: — Фульвия? — Мы с Плутархом долго думали и решили, что лучше всего начать с внешнего облика лидера повстанцев и уже от него перейти к... внутреннему. Другими словами, мы создаем тебе самый потрясающий образ Сойки, какой только может быть, а потом работаем над тем, чтобы твой внутренний настрой ему соответствовал! А ещё мы должны отснять других трибутов, чтобы показать повстанцам что на их стороне самые сильные!— бодро докладывает Фульвия. — Ну, форма-то для нее уже есть, — говорит Гейл. — Да, но только форма! А боевые шрамы? Кровь? Дух мятежа, наконец? Лидер должен выглядеть устрашающе как и его союзники. Хотя перестараться тоже нельзя, чтобы не отпугнуть зрителей. Во всяком случае, они должны собой что-то представлять! Так, как есть... — подступив, Фульвия берет в ладони мое лицо, — абсолютно не годится. Я рефлекторно отдергиваю голову, но Фульвия уже отвернулась и собирает со стола свои вещи. — Мы дождемся когда приведут других трибутов. И у меня для тебя есть сюрприз. Она машет нам рукой, и мы с Гейлом выходим вслед за ней и Плутархом в коридор. Мне стало немного легче от того что со мной будут другие трибуты — Вроде бы хочет, как лучше, а ведет себя по-свински, — шепчет мне на ухо Гейл. — Добро пожаловать в Капитолий, — произношу я одними губами. Слова Фульвии не произвели на меня впечатления. Однако я крепче сжимаю альбом и позволяю себе надеяться на лучшее. Наверное, я приняла правильное решение, если так хотел Цинна.