История без начала, не имеющая конца.

С самого начала мне казалось, что это не обычные сны. Они не могут быть настолько реальными, до боли знакомыми. Каждое мгновение, холодным жалом в душу, нежным прикосновением весеннего ветра к коже, материнской ласковой рукой к волосам, жгучей отравой в голову. Такие противоречивые чувства… Теперь я знаю, насколько они похожи. Одновременно больно и приятно. Никогда не замечал за собой склонности к мазохизму, но, кажется, все меняется. Сейчас я не осознаю себя, у меня нет тела, нет чувств. Возможно, у меня есть Душа… но… я не уверен. Светлая просторная комната, утреннее солнце только-только осветило ее теплыми, робкими лучами. Несколько шкафчиков и полочек в нежных тонах, резные и увенчанные множеством едва заметных цветков и стеблей разных растений. Посреди этого немудреного, но уютного и теплого великолепия, есть темное пятно. Всего одно. Это кровь. Кровь дорогого человека, каждому по-своему, но дорогого. Близкого, и недосягаемого одновременно. Важного, теплого, единственного. Одного из множества. Одного из всех. Ее кровь. Я держу в руках кинжал… не знал, что у меня есть руки. Кинжал острый, как игла или шип, каждый его миллиметр покрыт витиеватым узором, золотой и тяжелый, он создает впечатление орудия. Нет, не смерти, судьбы, скорее. Или даже жизни. Хотя, убивать ради жизни – странно. Я не верю в это. Темное пятно увеличивается, она не произносит ни звука и не шевелится. Как будто уже мертва. Но это не так, я знаю, что она жива. Это ненадолго, потому что кинжал, что у меня в руках, попал в самое сердце. Я могу позвать на помощь. Я могу кое-что сам. Но я ничего не делаю. Просто стою и смотрю на спящую женщину, которая мне дорога, которая подарила мне дом, которая умирает на моих руках. Конец декабря, холодно, с неба, будто хлопья, валят крупные снежинки, танцуя и переливаясь в редких лучах фонарей. Деревенские заборчики давно покосились, как и большинство домов в этой деревушке. На улице никого нет, все тихо и спокойно, как обычно бывает в безветренные зимы.… Это то время, когда дети днем лепят снежных баб, катаются на санках с крутых гор, бегают на коньках по застывшей реке, а по вечерам сидят у камина, и пишут письма, слушая истории бабушек и дедушек о лихом старике, делающем подарки всем добрым и хорошим ребятишкам. Но в этот раз, похоже, детишки перестарались. Два ребенка, лет тринадцати, мальчик и девочка внезапно обернулись, услышав хруст снега под моими ногами. Они что-то прятали за своими спинами, сидели на корточках едва ли не по колено в снегу. Снег вокруг них был темный. Опять эта тьма. Почему? За что? Я стою как вкопанный, не в силах вымолвить ни слова, не сделать шага навстречу малолетним убийцам. Дети смотрят на меня в ожидании чего-то. Я ничего не могу с собой поделать, мне страшно. Решив, что я не представляю опасности, они встали и двинулись в мою сторону. Сначала мальчик, за ним девочка. Он подходил медленно и осторожно, пытаясь заставить меня убежать, но я не смог. Я смотрел за их спины, там, где лежал изувеченный труп небольшой собаки, в алом подтаявшем снегу. Сколы сломанных костей торчали тут и там, шерсть местами отсутствовала из-за многочисленных ожогов. Жутко пахло паленой шерстью и плотью. И еще кровь. Поняв, что убегать я не собираюсь, парень решил действовать – первый удар в челюсть я не смог заметить, и, не удержав равновесие, упал в снег. Второй удар пришелся увесистым сапогом в живот, и, несмотря на боль, я попытался встать и защититься, но получил еще один размашистый пинок от парня. Девочка сначала хотела остановить его, но потом отчего-то передумала. Я видел себя со стороны – маленький и жалкий, совершенно ничего из себя не представляющий человек. Ребенок, на вид даже моложе чем есть на самом деле. Беспомощный, совершенно. Они не заставили меня ждать своей смерти, хотя я видел высокую тень, скрывшуюся за углом, и перестали меня убивать так же быстро как начали. Они просто убежали, а куда я не разглядел, в тот момент меня вывернуло на мокрый холодный снег, смешанный с грязью и кровью. Моей и лисьей. Да, это все-таки оказалась лисица, судя по остаткам рыжей шерстки. Агония и страх. Последнее время я слишком полюбил эту жизнь, что бы расставаться с ней вот так. Все болит, ужасно болит, будто жжет огнем. Невыносимо выворачивает наизнанку, и если бы было чем, то меня бы давно рвало. Я не чувствую себя, плохо разбираю звуки, ни одна часть тела не желает слушаться. Как же плохо. Что произошло? Я не помню. Помню только светлую комнату, затем лестницу, проскакивающего мимо Романа и несколько мгновений страха. Ох, черт. Как же глупо… Я не знаю точно, сколько прошло времени, но знаю что много. Много что бы сломаться, и мало что бы срастись обратно. Девять мальчиков собрались в темном заброшенном туалете. Никто не знает, почему сюда никто не ходит, и девятый мальчик искренне надеялся, что не потому, зачем сюда пришли Они. Ну как пришли… его притащили за ворот рубашки, когда при попытке к сопротивлению он опрокинулся на пол и начал брыкаться. Стены, которые когда-то были покрыты белым кафелем, обшарпаны и заляпаны разными кляксами, плитка, до того грязная на вид, что до нее страшно дотрагиваться, вся в трещинах. Пол усыпан окурками, обрывками тряпок, разнообразными пустыми флакончиками и склянками, не дающими покоя девятому. Все остальные мальчики куда крупнее его, девятый выглядит хрупким, на их фоне. Он боится того, что может произойти, того, что Саша, десятый, не успеет или не сможет позвать воспитателей. Тогда ему придется туго. Его затаскивают первым, потом заходят остальные и закрывают дверь на чудом уцелевшую здесь защелку. Дело плохо. Их целых восемь! Они еще никогда не собирались все вместе, а тут… Выдержать бы. Мальчики смирно стоят по стенам, удерживаемые волей первого. Они знают, что девятый не окажет сопротивления. Никогда не оказывал. Первый сильный. Первый главный. Он авторитет, занять его место стремится любой, чье число больше единицы. К слову, девятому было плевать, как и десятому, и это была одна из причин его нынешнего положения. Его грубо раздели, не заморачиваясь с пуговицами, которые тут же полетели на пол, к прочему мусору. Первый заставил его лечь грудью на грязную раковину с облупленной эмалью, и, разумеется, даже не думая о подготовке или смазке грубо вошел. За первым был второй, и девятого это не успокаивало, он за несколько лет смог запомнить, что второй всегда его рвет. Коленно-локтевая поза, так как ноги уже не держали, третий держит его за волосы и прижимает к полу. Дальше был четвертый, пятый, шестой…Девятый терпел и не сопротивлялся, станет только хуже. Саши не было, а если и был, то его остановил всего-навсего шпингалет. Даже смешно. Лес. Такой теплый и родной, ветви елей и берез пронизаны ярким светом. Его окружают любимые и родные люди, ему весело и хорошо… Что могло предвещать беду? Горе? Отчаяние? Разве что та самая белая тень, преследовавшая его все утро. На краю зрения, почти не заметная… кошка? Уже убежала, лукаво махнув хвостом. Собака? Птица? Бабочка? Нет, не то. Сегодня его ждут веселые игры, шашлыки и купание, зачем волноваться по такой мелочи? Он подошел ближе к тете и дяде, помочь нарезать салаты, но они сказали идти поиграть с другими детьми. Да, хорошо, конечно, играть это весело! Он направился в сторону берега, где ожидал найти сверстников, нужно было всего лишь пройти через небольшой кусочек леса, свернуть по тропинке, обогнув густые заросли шиповника, и спуститься по небольшому склону к реке. Вот река, вода теплая и медленная, но детей нет. Просто никого нет. Почему? Они же были здесь… Оглушительный взрыв и ударная волна, опрокинувшая его в воду, некстати подвернувшийся камень отправил его в забытье. Когда он видел белую тень? До или после того как ударился головой? Он не помнил. Или не хотел? Нет, просто не понимал. Просто не понимал. Перед ним на операционном столе умирает женщина. Или уже умерла. Это не так важно, он все равно знает, что он ее не спасет. Но не знает, почему. Он просто не может сдвинуться с места, или не хочет сдвигаться. Наверное, это вообще не он. Хотя, кто он такой?.. Как все запутано… У него на руках ребенок. Маленький ребенок, отдаленно напоминающий человеческого, но это не так – у людей не бывает хвостов. Остального и подавно. Уши, ноги, глаза, коготки на маленьких полупрозрачных пальчиках. Детеныш чудовища… Когда забытье сменилось реальностью, я так и не понял - на потолке и сводах небольшой пещерки тускло сияли полупрозрачные рыжие кристаллы, я лежал в куче тряпья непонятного назначения, а около дальней от меня стены кто-то терпеливо ждал моего пробуждения. Я уверен, что засыпал совершенно в ином месте. Во всем теле ощущалась некая легкость вперемешку с усталостью, и я его едва ли чувствовал. Не решаясь пошевелиться, я какое-то время лежал неподвижно и изучал покрытый в хаотичном порядке небольшими камешками. В голове была абсолютная пустота. Времени я не ощущал. Неизвестно, сколько бы еще я так пролежал, если бы не тот самый кто-то, которому явно наскучило ожидание. Он встал и подошел ближе, позволяя мне увидеть себя: молодой человек, совсем немного старше меня самого, темноволосый, а на лице несколько сережек. Я был уверен, что раньше его никогда не видел. Молодой человек протянул руку к моему лицу, и его холодные пальцы коснулись моих губ, я не почувствовал ничего, кроме глубокого безразличия. Он не делал ничего, просто легкое прикосновение, постоял так несколько долгих секунд и убрал руку. Я перевернулся на бок, спиной к этому парню, вернувшемуся в то же положение, зарылся поглубже в тряпки и опять провалился в сон, на этот раз без сновидений. Очередное пробуждение было неожиданно приятным, настолько, что пребывая в полусне, я едва сдерживал стоны удовольствия. Я лежал спиной вверх, без одежды - абсолютно обнаженный! – все на том же уже знакомом тряпье и в той же уже знакомой пещере. Мою спину, руки, ноги и даже ягодицы массировали множество умелых, но отчего-то слегка прохладных рук. Некоторое время я млел и растекался под этим невероятным массажем, пока рассудок не проснулся и не заявил: «Эй, брат, ты же лежишь неизвестно где, голый, слегка накуренный и твои булки лапают пальчики кучи цыпочек (или даже цыплят!), а мы с тобой как-то не секс-символы, так что давай-ка ты прикроешь свой подростковый стояк и попробуешь разобраться, что здесь происходит?!» Идея не без доли здравого смысла, но ведь так хорошо… Вставать определенно не хотелось (да что уж там, всю жизнь бы так пролежал), но разобраться стоило. Я пошевелился, тело по-прежнему плохо слушалось, и все ощущалось будто через слой ваты. Попробовал приподнять голову и тут же опустил на место – мышцы, несмотря на массаж, нещадно заныли. Что происходит? - Проснулся, страдалец? Это хорошо, - совсем радом послышался знакомый голос, а одновременно с другой стороны шумно выдохнули. - Слава Великому Праотцу, ты жив! - Жив? – свой голос я узнал не сразу, тонкий и слабый, - Да, вроде жив. Что-то произошло? Я попытался перевернуться на спину так, чтобы незаметно прикрыть свой позор одной из этой горы тряпок, которые, по всей видимости, служили мне постелью, получилось с трудом. Айрон было открыл рот, но его перебили. - Как поднимешься, встретимся на Гнездовой. Айрон? – парень кивнул, - Подождете меня там, мы все объясним. Кайден, сильно не кричи – всех соседей заинтересуешь, отбою не будет. Я не очень понял, почему должен кричать, но возражать не стал, все возможные мышцы ныли, будто я всю ночь разгружал вагоны. Ранка продолжала раздавать указания, судя по тональности, но смысла я понять не смог, так как девушка, по всей видимости, говорила на другом языке. - Где мы?.. И сколько время? – я сомневался, что мне ответят, но попробовать определенно стоило, но вместо ответа мне просто махнули рукой аля «до скорого» и вышли из комнаты. Мы остались с Айроном наедине и поэтому я, в ожидании ответа, обернулся к нему. Парень проводил сестру взглядом, а когда поймал на себе мой взгляд, понял, что пауза затянулась. - Время – почти полдень, мы находимся на Изоре. Это другой мир, Ро. Тот мир, где ты жил до этого дня называется Альфа, - и после небольшой паузы добавил, - Изора твой родной мир, кстати. Если честно, то я бы не удивился, если бы из-за двери выбежала горстка санитаров и одела бы на нас рубашки-обнимашки. Что, прости?! Ты это серьезно?! Это бред. Айрон подошел ближе и опустился рядом на тряпки. - Посмотри внимательнее. С этими словами, не разрывая зрительного контакта, он аккуратно разгреб тряпье. Я обомлел, а внутри все похолодело. Ноги! Черт возьми, это были не мои ноги! Да это вообще не ноги!!! Я нервно дернулся, в смешной попытке отползти от того что меня испугало, но, разумеется, оно поползло за мной. Стопы из нормальных –человеческих- выросли до размера шестидесятого, а может даже семидесятого, большой палец отсутствовал полностью, остальные же стали намного длиннее и обзавелись шикарными полупрозрачными когтями, длиной сантиметров по семь. Я хотел схватиться руками за голову, но за ними потащились куски импровизированной кровати. КОГТИ, черт возьми, зацепились за них. Когти! На руках! Вместо привычных ногтей из кончиков пальцев высовывались такие же, как на неправильных ногах, полупрозрачные коготки, по-кошачьи спрятанные в подушечках. Я поднял взгляд на Айрона, он не без доли интереса наблюдал за моими терзаниями, однако его взгляд был полон сочувствия и понимания. Я хотел найти во взгляде парня хоть какие-нибудь ответы на то, что здесь происходит, но глубина голубых глаз осталась нема к моим мелочным просьбам, и, будто гипнотизируя, не желал отводить взгляд. Я осторожно передернул ногами. Как ни странно, но они слушались. Попробовал пошевелить пальцами на руках и ногах. При сильном сгибании кончиков пальцев, когти выглядывали на полную длину. Ну и, как говориться, сладенькое на потом. Хвост? Ага, хвост. Хвост! Хвост…Он тоже, что интересно, шевелился, правда совсем слабо. Издав тихий смешок, я все же избавился от надоедливых тряпок, прицепившимся к рукам и потер виски. - Что это, черт возьми? Эт-то как вы… как вообще?! Айрон подполз еще ближе. - Все хорошо, не волнуйся ты так, - он осторожно потянулся, в попытке погладить меня по голове, или обнять, - Ранка сказала же, что все объяснит. Из меня объясняльщик никакой, если честно, так что давай ты попробуешь встать и одеться. Он встал и потянул меня за собой, и только сейчас мое шокированное величество изволило заметить, что Айрон тоже не человек. Точно такие же ноги, руки… хвост, чтоб его. Но он не реагировал на это. Будто каждый день в мутанта чернобыльского трансформировался. Встать получилось не сразу. Эти криволапы держать мое тело дружно отказывались, и пришлось повиснуть на Айроне, благо тот не возражал. Еще я обнаружил, что волочить хвост по полу - это очень неприятно. А еще, что уши стали больше похожи на слоновьи, только острые. Парень подал мне одежду, и как только я собрался натянуть штаны, мой взор упал на член. А, точнее, на его отсутствие. Мне стало дурно. Это уже ни в какие рамки не лезет! - Ой, точно, совсем забыл. Не нервничай, все в порядке, - я посмотрел ему в глаза. В порядке?! По-моему, не `все`! – Позволь мне… Айрон не договорил и резко приблизился, в пару шагов оказавшись в нескольких сантиметрах от моего лица. Постоянный зрительный контакт `глаза в глаза` начинал нервировать, но отвести взгляда я не смог. Пока я рассматривал глубину его глаз, Айрон умелыми руками возбуждал мой член. Точнее то место, где он был раньше. - Я… Ах… Айр…омх… - я глубоко вдохнул и закинул голову назад. Нужно отойти. Сделать шаг назад и оттолкнуть его. В конце-концов, он же мужчина, нужно головой думать, а не тем местом, за которое меня активно лапают. - Вот, видишь? Понятно теперь? – он лучезарно улыбнулся и отпустил мой член. Я чуть было не застонал, на этот раз в качестве протеста, но вовремя спохватился. Мой позор действительно стоял, правда, он тоже не укрылся от загадочных изменений, сотрясших мое тело. Я оделся в предложенную мне Айроном одежду, поискал взглядом намек на обувь и, не найдя его, оповестил парня, что готов. Смотреть ему в глаза мне было неимоверно стыдно. За деревянной дверью-купе без каких-либо замков, единственным выходом из той пещерки, в которой я очнулся, скрывался коридор, в стенах коридора было множество подобных дверей, разве что разукрашенных всеми цветами радуги, обклеенных листьями и перьями и тому подобной дребеденью. Но смотрелось красиво. Коридор оказался длинным и витиеватым, с плохим освещением, в качестве которого использовались все те же рыжие камешки. Мы прошли несколько лестниц, на которые прерывался коридор, иногда сворачивали, прохожие попадались редко, но те, которые попадались, махали руками и приветливо улыбались моему провожатому. Когда я уже хотел поинтересоваться когда, наконец, кончится этот коридор, мы неожиданно вывернули на винтовую лестницу, залитую ярким светом. Я отшатнулся от резкой смены освещения, но глаза неожиданно быстро привыкли и я стал карабкаться вверх, вслед за Айроном, который явно не собирался тормозить по таким пустякам. Винтовая лестница выходила в большую, ярко освещенную залу, от которой так же расходились несколько коридоров и мостиков, расположенных на совершенно разном уровне. Мы повернули в один из коридоров, в котором почти не было стен, только колонны, открывавшие вид во двор, этого огромного здания. Довольно большая площадь была отведена под `двор', но от моих глаз большую часть скрывали деревья. Большие? Да, возможно, вчера бы они мне показались большими, увидь я их на (как он там сказал? Альфа? Не дождешься) Земле и без того, что было чуть дальше, за территорией строения, в коем я нахожусь. Но я был здесь. И какими бы огромными они мне не казались, то что виднелось ближе к горизонту, трудно было даже представить. Огромные, будто грибы пыли от атомных взрывов, просто невероятно гигантские растения. Я застыл на месте, пораженный местной флорой и, кажется, забыл, как дышать. Айрон заметил мое замешательство и остановился, пытаясь понять, что же меня так заинтересовало. А я смотрел, и не мог поверить своим глазам. На глаз, я мог бы сказать, что мы находились на этаже… ну эдак на 30, а те деревья, что росли во дворе, вполне дотягивали до 29. Я мог бы дотронуться до гигантских листьев, наполнявших кроны этих деревьев и пройти по ветвям, не боясь упасть. - Пойдем, - улыбнулся Айрон, - Успеешь еще насмотреться, поверь. Я нехотя последовал за ним, пусть даже не очень хотелось видеться с его сестренкой. Можете считать, что это нелюбовь с первого взгляда. ________________________________________________________ Чувствую, тут потребуются объяснения ситуации. Изорцы - на людей ОЧЕНЬ мало чем похожи, от характера, до внутренних органов. Половые органы не исключение, если вкратце, то у них все устроено как у кошек/собак, правда яйки тоже не болтаются, так как сердце двухкамерное => кровеносная система смешанная => над температурой тела они не властны (тут тоже рептилии мимо проходили)=> внутренняя среда имеет достаточно условий для ношения органов воспроизводства. P.S. Если вы будете писать отзывы с конструктивной, мне будет понятнее что и как писать, где нужно больше объяснять, а где уснуть можно... И мое сердечко будет биться чаще, если вы сделаете вид, что скрупулезный труд моих бессонных ночей Вам не безразличен :З