Секреты

Когда Эрен втиснул на повозку оставшийся сундук и наконец выпрямился, край заходящего солнца едва коснулся горизонта, расчертив пустошь ломаной тенью далекого хребта. И хоть обманчивая синева укрытой от солнца полупустыни навевала мысли о скорой ночи и прохладе, однако надеяться на чудо не стоило — раскаленная за день поверхность и под светом луны будет дышать удушливым маревом. Йегер задрал рубашку, вытер с лица пот и спрыгнул с повозки на землю. Кажется, закончил. Это был последний сундук. В величественной тишине заката он услышал, как по другую сторону повозки сопит и возится с веревкой Флок, которому нужно было крепко-накрепко перевязать всю поклажу, чтобы одуревшие от зноя и простора лошади не растеряли по дороге вещи. И пока Форстеру было не до разговоров, Эрен отвернулся от всех и вся, подставив лицо солнцу, ветру и свободе. Под прикрытыми ве́ками не осталось ничего, кроме ярко-красной пустоты. Горького одиночества. И грусти. Здесь, на подпаленной солнцем равнине, в окружении рабочих, военных, проектировщиков и друзей Эрен почти никогда не оставался один, но именно здесь — во время строительства железной дороги — впервые так остро почувствовал свое одиночество. Окруженный толпой, он с каждым днем все больше отдалялся от суеты дня у железнодорожных рельс и скученности ночи в бараках, погружаясь в зыбкое марево своих мыслей, которые никому не мог доверить. Будущее страшило, обжигало душу и обугливало внутренности до черноты. Как палящее над пустошами солнце раскаляло каждый камень на этом плато, так и неотвратимость грядущего жгла до изнеможения… До смирения… До принятия... И как бы ни хотелось забыться среди друзей, болтающих вечерами о поездке на материк или обсуждающих фейерверки на церемонии открытия железной дороги, улыбки все чаще получались рассеянными, собственные слова казались ненужными или пустыми, а пропасть между самыми близкими людьми с каждым днем расширялась, превращаясь в бездонный каньон. О, как же ему хотелось к ним — в дурашливое веселье и мечты о будущем! Поставить на место Жана, уж слишком раскатавшего губу насчет танцевального вечера; заразиться воодушевлением Армина; поговорить наконец с Микасой, чтобы понять ее упрямство относительно этого чертового кимоно… Микаса… Раздавшийся рядом голос Флока не дал Эрену нырнуть в глубину мыслей: — Наконец-то старушенция решила валить из этой душегубки, — проворчал тот, затягивая очередной узел на борту повозки. — Давно пора. Эрен открыл глаза и, едва мазнув по Флоку взглядом, повернулся в сторону, куда тот указал небрежным кивком головы. От бараков к ним медленно приближалась Киеми Азумабито. Одетая в дорожный костюм, она на первый взгляд могла бы сойти за любого из местных рабочих, но это была лишь мимолетная иллюзия. Осанка, степенная и полная достоинства походка, даже взгляд — все выдавало в ней чужака. А еще Эрен нутром чувствовал исходящую от нее опасность. И хоть Киеми не могла обращаться в титана, не прятала за спиной нож и не собиралась никого убивать, а речи ее были сладки и вежливы, именно ими — словами и добротой — она сделала то, что до этого никому не удавалось. Киеми Азумабито медленно и неторопливо разре́зала прочную нить взаимопонимания Микасы и Эрена. Как? Как так получилось, что посол Хидзуру вдруг стала для Микасы осколком волшебного зеркала из сказок Арминовских книг, в котором та разглядела воплощение своих тайных мечтаний… И хоть Жан, Армин и Ханджи тоже видели острые края и черноту за обманчивой амальгамой, но только Эрен на себе почувствовал, как этот зеркальный осколок рассек его кожу, обнажив сокровенное. Надрез за надрезом он углублял рану, вгрызался в нутро и пытался вырвать кусок плоти — какой-то жизненно важный орган, без которого все теряло смысл. Без которого Эрен начинал задыхаться, слепнуть и глохнуть… Киеми Азумабито — обманчиво безобидное зеркало — пыталась отобрать у него Микасу. Флок молча остановился рядом с Эреном. Они впервые оказались наедине с момента их первого, и по сути, единственного разговора здесь, но отчего-то сегодня и сейчас Эрену было не до Флока. Госпожа Азумабито заполнила все его внимание и мысли, будто это она, а не встреча с Еленой могла бы изменить судьбу мира, если такой мизерный шанс вообще существовал. Будто от слов, поступков и намерений Киеми зависело то, что должно случиться дальше. Вот почему, не поворачивая головы и не отрывая взгляда от госпожи Азумабито, Эрен вдруг спросил: — Она сказала, куда теперь отправится? В Трост? — Нет, — наверное, Форстер отрицательно мотнул головой, но Эрен этого, конечно, не увидел. — Нам с парнями поступил приказ сопроводить делегацию Хидзуру в порт Парадиза, а затем возвращаться в гарнизон без них. Вот, значит, как. Решила лично встретить кронпринца в порту, а затем вместе с ним прибыть в Трост на церемонию. — Ясно, — кратко ответил Эрен, поджав губы. — Эрен… — голос Флока скрипнул хрипотцой от волнения. — Ты не передумал насчет Елены? — Нет. Все решено. Встреча состоится, — рассеянно заверил тот, не раздумывая ни секунды. — Отлично, — с облегчением выдохнул Форстер и сразу же воодушевленно заверил: — Положись на меня. Эрен лишь кивнул, так ни разу и не взглянув на Флока. Им не о чем было разговаривать. Во всяком случае пока. Поэтому оба молодых человека в тишине ждали приближение госпожи Азумабито. — Кажется, сборы наконец окончены, — учтиво улыбнулась Киеми, когда остановилась напротив повозки и окинула ту цепким взглядом, который так не вязался с мягким тоном ее голоса. — Флок, будьте так любезны, сходите в барак и проверьте еще раз вашим острым глазом — не забыли ли мы чего-нибудь впопыхах, — попросила она. — Есть, мэм, — отчеканил Форстер и быстро направился туда, откуда только что пришла посол Хидзуру, которая удостоила его лишь холодной вежливой улыбкой, поторапливающей поскорее убраться прочь. Ей нужен был не Флок Форстер, сегодня ее внимание было направлено на Эрена Йегера. В темных глазах Киеми двумя полукружьями горело катящееся за горизонт солнце, отчего они казались Эрену нестерпимо горячими, однако он не смел отвести взгляд. Отвернешься — будешь повержен. — Спасибо за помощь, Эрен, — тем временем мягко сказала Киеми. — Без вас мы бы до ночи не управились. Ложь. С погрузкой мог бы справиться любой из охраны или прислуги госпожи Азумабито, но она попросила о помощи Эрена. Неспроста. Эта женщина ничего не делала просто так. Переиграть Киеми на ее же поле боя — в беседе тет-а-тет — Эрен даже не надеялся, но и давать ей то, что она хочет (что бы это ни было), не собирался. А кроме того, можно было попытаться раздобыть какие-нибудь важные сведения. Давай же, Киеми Азумабито. Хоть немного раскрой свои планы. — Я думал, что вы останетесь до завершения строительства, — направил он тему разговора в нужное ему русло. — Это ни к чему. — И снова вежливая улыбка. На этот раз теплая, совсем не такая, какая досталась Флоку. — Все, что от меня здесь требовалось, выполнено. Мерки сняты, костюмы для праздника и путешествия на материк будут готовы в срок, а вы с товарищами, благодаря нашим урокам, теперь сойдете за современных жителей Марли или какого-нибудь соседнего государства. Думаю, все будет хорошо. К тому же церемония открытия железной дороги состоится уже через неделю, и скоро прибудут гости из Хидзуру, которых мне нужно встретить. — Что за гости? — как можно более небрежно спросил Эрен, хотя нервы натянулись от волнения. Неужели все окажется так просто и Киеми сейчас расскажет ему про принца Саяма? Чуда, конечно, не произошло. — Лояльные к острову и элдийцам господа, — рассеянно бросила госпожа Азумабито в ответ и тут же сменила тему: — Все-таки здесь невероятные закаты, не правда ли, Эрен? Пожалуй, я даже буду скучать по ним. Как ни странно, но она первой отвела взгляд и устремила его вдаль — на огрызок солнца, все больше наливающегося маково-красным. Эрен вслед за ней снова повернулся к закату лицом, но на этот раз не стал закрывать глаза, разглядывая карминное небо и густую синюю тень хребта, ползущую по пустоши. — Да, красиво, — согласился он. — Леди Микаса рассказала вам, что я предлагала ей уехать сегодня с нами и присоединиться к вашему отряду на празднике через неделю? — Да, — кивнул Эрен. Так разговор будет про Микасу? Хотя этого стоило ожидать. Госпоже Азумабито не было никакого дела до Атакующего титана, судьбы элдийцев и Парадиза, она охотилась за другим — за своей личной выгодой. И вот теперь Киеми, будто вцепившаяся в кролика лисица, не собиралась упускать ни шанса на обладание своей добычей. Вот только Микаса не кролик, а Эрен и другие из сто четвертого не свора псов, которые пытаются вырвать из лисьей пасти обед. — Я так и думала. — Посол по-прежнему смотрела вдаль, всем своим расслабленным видом давая понять, что это лишь праздный вежливый разговор. — Знаете, она категорически отказалась. Сказала, что никуда не поедет без своих товарищей. Вы все так дружны между собой. — Трудности сплачивают, — невозмутимо ответил Эрен, не давая Киеми и шанса на то, чтобы та прочла его словно открытую книгу. — Бесспорно, — снова согласилась госпожа Азумабито, а затем вдруг развернулась и посмотрела на Эрена в упор. Кажется, прощупывала его слабое место и хотела знать, верно ли выбрала следующие слова для того, чтобы вонзить клыки. — Но вы, Эрен, больше чем друг, для леди Микасы, верно? Жаркая волна растерянности и стыда… нет, скорее смущения… окатила Эрена с головы до пят, иссушив горло и разогрев холодную рассудительность до бурлящего кипятка непонятной мешанины чувств, в которой сложно было разобраться — разве что захлебнуться от неожиданности. «Больше чем друг…» С чего Киеми так решила? Могла ли Микаса что-то ей рассказать? И что? Или это просто хитрая уловка? — Вы, наверное, не так… — заикаясь начал Эрен, но так и не смог закончить предложение, разозлившись на себя за слабость, а заодно и на Киеми, которая вот так легко — несколькими словами — смогла заставить его голос дрогнуть, вытащив из глубин сознания наружу нечто очень личное. Ценное. Только его. Однако, к немалому удивлению, посол Хидзуру будто ничего не заметила или просто не подала виду, потому что, в отличие от Эрена, владела собой безупречно. — Я имею в виду, — спокойно продолжила она, — что семья Йегеров приютила Микасу после смерти ее родителей… — Убийства, — тут же поправил Эрен на выдохе, с которым словно сбросил давление от распирающих его эмоций, чтобы снова взять себя в руки. Успокоиться. Кажется, он и правда как-то неверно истолковал слова собеседницы. — Ее родителей убили работорговцы. — Да, конечно. Убийства. — Киеми слегка наклонила голову, а затем продолжила: — Ваша матушка и отец приняли сироту в семью и относились к ней как к собственной дочери. Это очень благородно и великодушно с их стороны. А для вас, Эрен, Микаса, можно сказать, стала почти сестрой. Я ведь права? Нет! — Я… — начал было Эрен, но тут же замолчал. К чему объяснять? Да и как вообще объяснить, почему он никогда… ни единого мгновения знакомства с Микасой не думал о ней, как о собственной сестре? — К чему вы сейчас начали этот разговор? — спросил Эрен вместо ответа. Киеми с улыбкой посмотрела на него и кивнула, будто согласившись со своими мыслями. Наверное, пришла к выводу, что ее догадка верна. — Мне нравится ваша прямолинейность, Эрен. Что ж, в таком случае не буду ходить вокруг да около. Вероятно, мы поймем друг друга лучше чем кто бы то ни было из здесь присутствующих, потому что оба хотим одного и того же по отношению к леди Микасе. Скажите, вам ведь не безразлична ее судьба и вы бы хотели, чтобы она жила долго и счастливо? Что за риторические вопросы? — Микаса будет жить долго и счастливо. Я позабочусь об этом, — в голосе послышалась уверенность, граничащая с вызовом, которой Эрен от себя и сам не ожидал, однако Киеми лишь снисходительно качнула головой, будто он только что произнес какую-то несусветную глупость. — В этом-то все и дело, — вздохнула она. Все такая же спокойная и невозмутимая к очередной вспышке его эмоций. — Ваш путь, Эрен, опасен и рискован. Я не вправе требовать от вас или просить вас изменить свою жизнь, потому что и сама уверена — вы движетесь в верном направлении. Но ваша дорога — тропа, которой идут мужчины. Война, сражения, лишения, смерти, защита родины… Неужели вы не понимаете, что леди Микаса достойна большего, чем казармы и смерть, ходящая за каждым из вас по пятам? — Это ее выбор, — заявил Эрен с упрямством. Неужели Киеми считает, что Микасу кто-то мог заставить? Да он же сам столько раз предлагал ей отказаться от разведкорпуса, но ее решимость граничила с упертостью. — Микаса сама выбрала этот путь. Ее никто не принуждал. Что-то изменилось. Казалось, что налетевший порыв ветра внезапно сорвал с Киеми покров мягкости. — Нет, — вдруг резко отрезала госпожа Азумабито, а затем сделала пару решительных шагов вперед и, заслонив собой последний кусочек солнца, оказалась перед Йегером. Она развернулась, пронзив его обличительным взглядом, от которого стало не по себе. Пожалуй, так судьи смотрят на обвиняемых. — Она выбрала вас, Эрен. Она идет за вами, потому что дорожит. Потому что вы — ее семья. Вы тот, кто вырвал ее из лап смерти и бесчестия. Вот почему леди Микаса год за годом оплачивает долг своей преданной верой в вас и ваши мечты. — Долг? — эхом повторил Эрен, ошеломленный тяжестью слов, смысл которых в мгновение ока раскатал его, будто муравья на рельсах, попавшего под колеса паровоза. Не осталось ни вызова, ни уверенности в себе — мир завертелся со скоростью колеса, к которому букашку-Эрена придавила безжалостная истина. Но Киеми и не думала останавливаться и давать передышку, чтобы подумать, проанализировать, возразить в конце концов. Ей не нужно было ждать подтверждения, поэтому она, взяв разгон, неслась дальше — непреклонная, строгая и жестокая в своей прямолинейности. — Хоть раз в жизни подумайте не только о себе, Эрен, но о желаниях леди Микасы и ее судьбе. Я вижу, как она важна для вас и что вы желаете ей только добра. Так неужели вы хотите, чтобы ваша сестра ежедневно рисковала своей жизнью? Хотите, чтобы она держала в руках оружие? — задавала Киеми вопросы, но, не дожидаясь ответа, продолжала: — Эрен… Микаса — девушка. Красивая девушка, которая мечтает о семье, доме и счастье… — Зачем вы все это мне говорите? — все-таки прервал Эрен поток убивающих его слов. Киеми замолчала и в следующий миг сделала шаг навстречу, а затем четко и холодно огласила свой приговор: — Эрен, вы никогда не сможете дать ей это. Каждый раз он бежал от этих мыслей без оглядки. Презирал себя за страх думать и размышлять о том, что за озвученным «я хочу, чтобы вы прожили долгую и счастливую жизнь» у каждого из его друзей эта самая линия счастливой жизни своя, и он, Эрен Йегер, сделает все возможное, чтобы хотя бы не оборвать тонкую ниточку жизни каждого раньше времени, а вот нанизать на нее счастливые моменты, украсить счастьем и радостью — от него это уже не зависит… Времени для этого почти не осталось, и с каждым днем оно тает, утекая песчинками сквозь пальцы, которые бессильны хоть что-то изменить в течении песка-времени. И даже сметь думать о том, чтобы как-то воплотить мечту Микасы о доме и семье, уже казалось Эрену неверным. Киеми права. Как бы жестоко это ни звучало, но эта чертова бабка права — он никогда не сможет дать Микасе ощущение счастья и покоя хотя бы потому, что это значит для него смириться и перестать бороться, положить на жертвенный алтарь всех элдийцев с острова и позволить миру уничтожить Парадиз, пока они с Микасой… пока они что? Будут изображать мирную жизнь где-нибудь далеко-далеко отсюда? Сделает ли это счастливой Микасу или окунет ее в бездонный омут самоистязаний за невинные жизни, которые могли бы быть спасены? Есть ли вообще в ее мечтах о доме место для Эрена и каково оно? Что для нее счастье? Чего Микаса хочет на самом деле? Кто для нее Эрен? Неужели все, что двигало ей все эти годы; все, что держало рядом, не было ни привязанностью, ни дружбой… всего лишь долг? Она просто пыталась оплатить долг? Да и важны ли все эти вопросы, если ответ один: о чем бы Микаса ни мечтала, но Эрену и правда нечего ей предложить. Тринадцать отведенных лет и пять оставшихся — жалкие крохи по сравнению с жизнью обычного человека. Но, кажется, у него и пяти-то лет не будет, все закончится гораздо раньше. В горле застрял ком из горького одиночества, злости и ненависти к миру. Почему? Почему все так?! В волосах Киеми погас последний блик, а значит солнце окончательно скрылось за горизонтом. Эрен молча смотрел, как небо, налившееся было багрянцем, начало тускнеть, переходя в лиловый вечер. Пахну́ло пылью с креозотом, и где-то вдалеке дзинькнул колокольчик, зазывая работяг на ужин. Посол Хидзуру, так и не дождавшись от собеседника ни звука, решила продолжить. Ее голос стал мягче, но теплоты, даже обманчивой, в нем не осталось. Киеми резала наживую и планировала побыстрее закончить свое издевательство. — Я знаю, что вы близки с леди Микасой, поэтому прошу вас — отпустите ее от себя! — сказала она, глядя Эрену в глаза. — Если вдруг когда-нибудь представится шанс, то не держите ее и помогите сделать верный выбор. Пусть она проживет счастливую жизнь с мужчиной, который сможет дать ей то, чего она никогда не получит, оставаясь рядом с вами и вашими боевыми товарищами. Упоминание другого мужчины с размаху врезалось в Эрена ударом под дых, от которого у него хоть и перехватило дыхание, зато наконец отрезвило разум и выветрило песчаную взвесь из головы. И пусть слова про неоплатный долг еще тлели дымным чадом, пусть размышления о счастье и месте Эрена в жизни Микасы еще грызли душу, но ясная и четкая мысль стрелой прорвалась внутрь яркой вспышкой осознания. Блядь! О чем он вообще задумался? Не это сейчас самое важное! Главное, что Киеми всей этой болтовней вовсе не о Микасе печется! Киеми думает лишь о себе! Заливает ему, Эрену, про какого-то мужика для «леди Микасы», которого та не видела ни разу в жизни! Хочет руками Эрена толкнуть ту в его объятия! В этом счастье Микасы? Выйти замуж за принца? Нарожать десять детей? Быть марионеткой в чужих руках? А Микаса? Ее мнение без оглядки на мораль, жертвенность, спасение других людей хоть кто-то спросил?! Еще пару минут назад Эрен ненавидел свою судьбу, готовый выть от несправедливости, но теперь вся его тихо бурлящая злость обратилась в сторону Киеми Азумабито, которая так просчиталась в попытке сделать из него своего сообщника. — Это все, что вы хотели сказать? — холодно спросил он, встретившись с Киеми взглядом. На мгновение ему почудилось удивление в ее глазах. Наверное, она ожидала смирения и согласия, а теперь задавалась вопросом, неужели где-то оступилась или не дожала? — Мне больше нечего добавить. — Киеми продолжала сверлить Эрена глазами. — Разве что хочу попросить никому не распространяться о нашем разговоре напоследок. — Ну раз так, то тоже вам кое-что скажу напоследок, госпожа Азумабито. — Эрен отвернулся, не желая больше смотреть на эту лицемерку. — Вы промахнулись. Я никогда не считал Микасу своей сестрой. Всего вам хорошего. И пусть понимает как хочет! Камни под ногами хрустели четким ритмом быстрых шагов, а отросшие волосы настырно лезли в глаза, но Эрен ничего не замечал — просто шел вперед, пока мысли метались в хаотичном танце. Танце… — Ой-ей-ей, Эрен! — взвизгнула Саша, внезапно оказавшись на пути и едва успев отскочить в сторону. — Напугал, дуралей! Как оголтелый несешься! Чуть с ног не сшиб! — тут же выплеснула она на Эрена поток своего негодования. Йегер остановился и уставился на подругу задумчивым взглядом, от которого та даже примолкла в ожидании и вопросительно приподняла бровь. — Можешь мне помочь, Саша? — задал он вопрос в мимолетном порыве, который и обдумать-то толком не успел. Однако теперь пути назад уже не было. — Ну… — смешалась Браус, метнув тоскливый взгляд в сторону столовой. — Если ненадолго, а то я на ужин вообще-то собиралась. — Успеешь еще. Пойдем. — И Эрен не долго думая схватил Сашу за руку, затем оглянулся и потянул ее в сторону складских помещений. Точно. Там уж им вряд ли кто-то помешает. — Куда это? Ты чего это удумал, а?! — вяло засопротивлялась Саша, почуяв, что Эрен ее не в столовую тащит. — Погодь, погодь! Объясни сначала, а потом на склад волоки! — Будешь учить меня танцевать, — пробубнил он, до сих пор сам себе не веря, но упорно продолжая тянуть теплую ладошку за собой. — Ты совсем сдурел?! На ночь глядя?! — Сашка явно не была в восторге от чести стать наставником. Еще бы. Это дело не минутное, так что, кажется, об ужине можно было забыть. — А где ты был, когда нас госпожа Азумабито учила?! — Тогда не хотел, — отрезал Эрен, не оглядываясь. Встречаться с Сашей глазами почему-то не хотелось. — А сейчас чего вдруг воспылал таким страстным желанием? — все не унималась та, но теперь уже не сопротивлялась, а просто следовала за Эреном, который продолжал держать ее за руку, чтоб не рванула назад. — Обстоятельства изменились. — Йегер все-таки остановился и повернулся к Саше. — Слушай. Давай так. Ты меня научишь танцевать, а я в долгу не останусь. Три раза за тебя вылижу казарму, когда Леви снова затеет свои еженедельные генеральные уборки. — Хм, ну это другое дело. По рукам, — через пять секунд раздумий согласно кивнула и улыбнулась подруга, а затем воровато огляделась по сторонам и уже сама первой потянула Эрена дальше, объясняя на ходу: — Пойдем, пока нас тут никто наедине не застукал, а то мне всяких сплетен, знаешь ли, не надо. Объясняй потом Николо… — Каких еще сплетен? — не понял Эрен. — Это будет наш маленький секрет, — по-простецки хихикнула Саша вместо объяснений. Секрет так секрет. Так, наверное, даже лучше, да и лишних вопросов можно будет избежать. А еще ухмылок Леви, подначиваний Конни, вопросов Армина и дурацких шуток Жана. Так они и шли к складам, держась за руки. Ладонь Саши казалась Эрену гораздо меньше его собственной, но в то же время в ней ощущалась сила. Теплая ладонь. Дружеская. Девчачья. Похожая на ладошку Микасы, но совсем другая. В ней будто не хватало чего-то важного… Того внутреннего трепета, который Эрен испытывал каждый раз в редкие моменты их соприкосновений. Внезапная мысль о том, что кто-то другой, коснувшись Микасы, почувствует то же самое, опалила его ревностью. Бессчетное количество раз Эрену твердили, что он эгоист. Даже Киеми Азумабито только что пыталась его в этом убедить. Эгоист? Пусть так. Вот и поступит он тогда как эгоист. А это значит, что принц Саям и пальцем не коснется Микасы. Потому что Эрен Йегер этого не хочет. Не хочет видеть рядом с Микасой ни принцев, ни Кирштейнов, никаких фермеров, солдат, марлийцев, элдийцев, хидзуру… Никого.