Секреты

Подготовка к церемонии открытия железной дороги шла полным ходом: музыканты в зале настраивали инструменты, официанты носились с тарелками и разносами, распорядитель торжества бегал в поту и мыле, лавируя между первыми гостями с натянутой до ушей улыбкой. Микасе казалось, что весь особняк ходит ходуном, волнуется и предвкушает небывалое веселье. Воздух словно пропитался этим будоражащим ожиданием: она слышала его в случайном звоне бокалов, замечала в переливе хрустальной люстры под потолком и ощущала кожей в дуновении из открытых настежь окон. Микаса и сама была чуть пьяна от эйфории, не до конца понимая чего же так ждет от этого вечера с танцами и заявленным в конце фейерверком… Фейерверк! Госпожа Азумабито обещала, что это будет незабываемое зрелище — огненные цветы в небе, затмевающие звезды. Сбежав от томительного ожидания и яркого света, она оказалась на крытой галерее второго этажа. Здесь, в душных летних сумерках Троста, Микаса наблюдала, как на небе одна за другой зажигаются звезды, а к ажурным воротам внизу прибывают экипажи. Семейства аристократов, высшие чины военных со своими женами, марлийские инженеры, гости из Хидзуру и городская знать — завтра газеты взахлеб будут рассказывать об этом рауте. А между тем, не обращая внимания на толпу репортеров и городских зевак у ограды, дамы и кавалеры чинно шествовали по гранитной дорожке и поднимались по лестнице, чтобы исчезнуть внутри особняка. До Микасы доносились отголоски их смеха и рваные обрывки разговоров. Она вдруг поймала себя на мысли, что чуть ли не с завистью смотрит, как непринужденны и легки движения прибывших гостей… Как элегантны дамы и учтиво-вальяжны сопровождающие их мужчины. Будто все эти люди вышли из сказки, где не существовало угрозы войны и никто из них ни разу не слышал о титанах. Не видел Стен. Не терял семью. Не боялся лишиться друзей… Там, в мире из света и музыки, все было иначе. Спокойно. Праздно. Легко. И как бы горько это ни звучало, но ей никогда не попасть в эту красивую сказку. Разве что сейчас — единственный раз в жизни ощутить себя такой же беззаботной и веселой, позабыть обо всем на свете и окунуться с головой в упоительно мирную роскошь. Родители, будь они живы, точно бы радовались сегодня вместе со своей дочерью. А еще Микасе очень хотелось разделить этот удивительный вечер с Эреном. И с Армином. И с остальными из сто четвертого. Разделить так, чтобы увидеть в их глазах тот же восторг, что сейчас разливался теплом в ее груди. Улыбнувшись самой себе — просто так, без причины, — Микаса вернулась внутрь особняка, но вскоре опять оказалась на галерее. В рассеченном на квадраты озере света, льющегося из ближайшего окна, она заметила фигуру Конни и устремилась к нему. — Конни, ты не знаешь, куда все подевались? Ни Эрена с Армином, ни Жана… Даже Саша куда-то запропастилась. Конни со скучающим видом опирался о балюстраду и так же, как и Микаса пять минут назад, смотрел на гостей. Портной госпожи Азумабито, и правда, оказался мастером своего дела — новый костюм на Спрингере сидел просто отлично, и не отличишь от какого-нибудь сынка марлийского инженера. Вот бы и на остальных хоть одним глазком взглянуть… Куда ж они все попрятались? Конни отчего-то нахмурился: — Понятия не имею. — А затем чуть ли не обиженно добавил: — Да и хрен с ними. Вечный весельчак и оптимист, он сам на себя сегодня не походил. И дело, конечно, было не только в наряде. Может, поссорился с кем-то из ребят? Или дуется на неудачную шутку? — Ты почему такой грустный? — спросила Микаса. Разве в такой удивительный вечер хоть что-то может испортить настроение? — Да ничего. — Конни помолчал и, хмыкнув, продолжил: — Бесят все эти секреты-секретики. Микаса решительно ничего не понимала. — Ты о чем? — Как бы это сказать… — приятель наконец оторвался от созерцания вереницы гостей и развернулся к ней, опершись локтем о перила. — Ты сама ничего странного в поведении остальных не заметила? — спросил он серьезно. — Да не особо, — мотнула она головой из стороны в сторону. И хоть приподнятое настроение пока никуда не делось, но в животе неприятно заворочался червячок тревоги. Микаса еще раз оглянулась, нет ли кого из друзей поблизости, но кроме них галерея от начала до конца пустовала, разве что по квадратам света на полу то и дело проплывали черные силуэты гостей — тени, вырвавшиеся на свободу из суматохи особняка. Конни вздохнул. — То Жан с Армином шушукаются по углам… То Саша с Эреном по ночам встречаются… — проворчал он, выжидательно глядя на Микасу, словно искал в ее лице какой-то ответ на незаданный вопрос. — И главное, она ничего мне не рассказывает, а ведь мы с ней как… она мне как сестра, Микаса. Что за дерьмо творится? Хоть ты мне скажи. Микасе показалось, что ей на голову обрушился небесный свод и чуть не раздавил ее своей невообразимой тяжестью. — Саша с Эреном что? — переспросила она, еле расслышав собственный голос и вообще не узнав его. — Так ты тоже не знаешь? Эрен тебе ничего не рассказывал? — чуть оживился Конни. — Про что? — Не про что, а про кого, — по-прежнему недовольно хмурил он брови. — Про Сашу. А может, Сашка чего натрещала? Вы же с ней лучшие подруги. — Нет. Я ничего не знаю. — Слова застревали в горле, и Микасе приходилось с усилием проталкивать их наружу, однако они срывались с губ надтреснутыми обрубками и почти сразу растворялись в окружающих звуках. Конни отвел взгляд в сторону. Кажется, что ему самому было ужасно неприятно озвучивать мысли, но в то же время он наконец открыл кому-то ларец своих мрачных дум, которые тяготили его уже не первый день. И хоть тема разговора и все происходящее ему точно были не по душе, однако Микаса чутьем понимала, что ему сейчас становится легче. В отличие от нее. — Мне кажется, что они… ну… — Конни наконец решился: — Встречаются. — Эрен? — Микаса непроизвольно схватилась за край шарфа и потянула, будто ей стало в нем нестерпимо душно. — С Сашей?! Наверное, Конни по возгласу понял, что его предположение настолько абсурдно, что Микаса ему не верит, поэтому тут же начал объяснять — сбивчиво и торопливо, будто опасаясь, что та его прервет на полуслове: — Понимаешь, я как-то не мог заснуть, ходил-бродил около нашего барака ночью, а там Эрен с Сашкой крадутся обратно. Прямо на меня прут. Я спрятался, а они мимо прошли. Довольные. Оба. Саша аж смехом давится. Я на следующее утро спросил у нее, так она у виска покрутила, мол, глупости какие. — Может, и правда привиделось? — еле слышно спросила Микаса, продолжая сминать шарф. А может, приснилось? А вдруг это вообще дурацкий розыгрыш, и Конни сейчас расхохочется со словами: «Что, поверила, что ли?! Саша и Эрен! Вот умора! Ха-ха-ха!» Однако никто не рассмеялся; наоборот, Конни согласно кивнул и продолжил: — Вот и я засомневался. Поэтому на следующую ночь нарочно проследил за Эреном до самого склада, куда и Саша заявилась десять минут спустя. — И что они там делали? — Микаса не сразу поняла, что спросила вслух, потому что больше всего на свете она в эту самую минуту хотела и в то же время боялась услышать ответ. — Микаса! Ну ты же не маленькая девочка! — Конни аж за голову схватился. — Что можно ночью делать наедине парню и девушке? Я же не извращенец, чтобы подглядывать за этим делом. Он удрученно вздохнул и уставился на Микасу в ожидании ее вердикта. — Не может быть, — сказала она как отрезала. — Ну посуди сама, — не унимался Конни. — Если бы они ничем таким не занимались, то неужели Эрен или Саша нам ничего не рассказали бы, а? Нет. Нет! Глупости! Эрен бы никогда… Да и Саша! Разве Саша когда-нибудь умела держать язык за зубами?.. Да она же все уши Микасе прожужжала про Николо, только о нем в последнее время и говорила! Мысли сбились в рой и кружились в безумной круговерти в голове. Теперь Микаса пыталась вспомнить и проанализировать поведение Эрена за последние дни… Какой он был? Отстраненный и уставший… Отводил взгляд и почти не смотрел в глаза, будто, и правда, скрывал что-то… Но самое ужасное, что она не помнила, о чем они разговаривали, да и разговаривали ли вообще наедине, ведь единственное, что ее заботило в последнее время… все ее помыслы, мечты и ожидания сводились к празднику, а разговоры — к поездке на материк… А Эрен? Что делал Эрен? О чем он думал? На кого смотрел? Почему молчал? И самое важное, как так вышло, что внезапно они настолько отдалились друг от друга, а Микаса даже не заметила этого? Ей показалось, что она упала в ледяную воду, потеряла ощущение реальности и захлебнулась в подернутых рябью воспоминаниях. Катастрофически не хватало воздуха, света и кусочков прошлых дней, чтобы восстановить картину полностью. Выплыть на поверхность реальности. Опровергнуть. Найти разумное объяснение. Успокоиться. Наконец, усыпить ту ядовитую змею, что внезапно обвилась удавкой вокруг шеи. Нет. Она бы никогда не поверила, что у Эрена были какие-то романтические чувства к Саше, а у Саши — к Эрену, но тот факт, что их объединяла какая-то ночная тайна на двоих, наполнил Микасу горько-полынным дурманом из обиды, мучительных сомнений, разочарования и даже легкой злости на Эрена. Невыносимая, едкая, дурная отрава, из-за которой потускнели звезды, стал нестерпимо душным воздух, а предстоящее торжество — тягостным. — Микаса? — словно издалека раздался встревоженный голос Конни. — Эй, слышишь меня? — Да, — ответила она ровно и безжизненно. За спиной послышались шаги. Легкое касание за локоть. Вкрадчивый голос госпожи Азумабито: — Леди Микаса, пойдемте. Я помогу вам надеть кимоно. — Да. Конечно. Она послушно развернулась и пошла за Киеми. На смену увитых плющом арок галереи пришли гобелены и картины на стенах; вычурная лепнина, шум, запах тяжелых духов и чье-то кремовое платье… Неспешный монолог Киеми, покрытые ковром ступени, пустой коридор с множеством дверей… Наконец Микасу завели в небольшую комнату, и выцветший вечер заполнился раздражающим щебетанием двух служанок, которые вместе с госпожой Азумабито надевали на нее кимоно, оборачивали и завязывали вокруг талии широкий пояс оби, расчесывали волосы, закалывали их серебром и жемчугом на манер причесок Хидзуру. Гребни, заколки, шелест ткани… Она же, будто кукла, пустым взглядом смотрела на себя в зеркало и не узнавала. Не радовалась. Не могла улыбнуться. Синий шелк обратился в бездонный омут печали, а рассыпанные по рукавам лепестки вишни — в тонущие осколки ожиданий. — Леди Микаса, вы само совершенство, — проворковала Киеми, наконец отойдя на несколько шагов. В ее взгляде горело неподдельное восхищение и, наверное, даже гордость. Нужно было отвечать. Шевелиться. Прожить этот треклятый вечер до конца. — Непривычные ощущения, — честно призналась Микаса, не совсем понимая, говорит ли она сейчас о своем наряде или пустоте внутри. — Чувствую себя немного скованно. Киеми улыбнулась: — Все в порядке, так и должно быть, — заверила она. — Знаете, в Хидзуру вообще считают, что кимоно, которое плотно оборачивает тело с ног до головы, воспитывает в человеке смирение и покорность. Так что давайте повторим основы последний раз перед тем, как вы окажетесь на публике. — Прямая спина, расслабленные плечи, подбородок должен быть слегка втянут, — начала перечислять Микаса наставления Киеми, которые слышала не раз, пока та обучала ее премудростям ношения кимоно. Заученные слова сами собой слетали с губ, тихий голос был безжизненно спокоен. — Никаких резких и размашистых движений. И ни в коем случае не следует показывать ноги или другие части тела, скрытые под одеждой. — Совершенно верно. — Госпожа Азумабито явно была в восторге от такой способной ученицы, наверняка списав на волнение ее сдержанность и абсолютное спокойствие, граничащее с равнодушием. — Оголять тело — неприлично. Ваш наряд должен стать изысканной оболочкой для тайника души, а не фигуры. Только вот в тайнике души Микасы сейчас копошился желчно-зеленый зверь, который ждал встречи со своей добычей и которому стало внезапно тесно внутри, когда в каморку просочилась Саша, и Микасе пришлось прикусить губу и отвести взгляд. Подруга же восхищенно ахнула: — Ну не знаю как насчет разглядывания души, а зенки-то парней точно будет не оторвать от нашей Микасы! — восторженно воскликнула она. — Саша, — удивительно, но выдержки хватило ровно на десять секунд, — ты не знаешь, где Эрен? — Понятия не имею, — непринужденно пожала та плечами, совершенно не обратив внимания на тяжелый взгляд Микасы, который сама Аккерман на секунду поймала в зеркальном отражении. — Последний раз видела, как он с Армином и Жаном болтал в саду. Сад. Если Эрен в саду, то она прямо сейчас найдет его и спросит. Конечно! К чему все эти терзания! И плевать, что там подумают остальные, но Йегер не отвертится и не сбежит, пока не скажет правду. Микаса словно ожила. Омут отпустил ее из своих ледяных чар, и оцепенение спа́ло. Она сделала уже было шаг вперед, но следом за Сашей в комнатушку заглянула Ханджи. — Вы уже готовы? Не помешаем? — спросила она и, обнаружив, что все одеты, открыла дверь нараспашку, явив рядом с собой Леви. — Микаса! Да тебя не узнать! — улыбнулась бодро и ткнула капитана в бок: — Что скажешь, Леви? Леви в новом костюме-тройке хоть и выглядел эффектно, но явно чувствовал себя не в своей тарелке. Не в привычной для него обстановке. Не в привычной для себя роли. Тем более среди сборища женщин, одна из которых еще и требовала высказать свое оценочное мнение по поводу вида его подопечной. Микасе показалось, что капитан Аккерман аж смутился и по его беспристрастному лицу пробежала еле заметная тень то ли замешательства, то ли растерянности. — Скажу, что в таком непрактичном наряде будет неудобно бить с ноги, — нашелся он с ответом, хотя определенно предпочел бы промолчать, а еще лучше слиться по-тихому куда-нибудь подальше от бабских разговоров. Впрочем, Ханджи юмор оценила и бодро хохотнула: — Ты еще скажи, что громовые копья некуда прицепить! Мы же на праздник собрались, а не на вылазку с титанами. — Она вдруг резко стала серьезной и сменила тему разговора: — Саша, ты не могла бы позвать сюда Жана, у меня к нему есть поручение. — Конечно, — кивнула Браус, по привычке вытянувшись по стойке смирно, а затем развернулась и, взмахнув на прощание подолом юбки, отправилась выполнять приказ командора. Микаса проводила ее хмурым взглядом, потому что тоже хотела бы сейчас сбежать от всех, чтобы найти Эрена и расставить все точки над i с его ночными похождениями. — Кстати, о громовых копьях! — на этот раз Ханджи обратилась к Киеми. — Госпожа Азумабито, вы же, помнится, очень хотели посмотреть на них, если я правильно помню? У вас есть отличный шанс. Я договорилась со штабом, нас прямо сейчас могут провести на склад, где они хранятся. Посол удивленно посмотрела на командора. Вся в мысленных заботах о празднестве и своей прекрасной ученице, она не сразу смогла оценить предложение. Микаса увидела, как благостная улыбка медленно стирается с губ Киеми, а в ее глазах загорается блеск любопытства, пока что смешанный с сомнением. — Не самое подходящее время, — медленно ответила госпожа Азумабито, словно внутри нее началась борьба за приоритеты, — церемония скоро начнется. Однако Ханджи, к удивлению не только Микасы, но и Леви, который, видимо, сам слышал обо всем этом впервые, принялась за уговоры слишком рьяно: — Это совсем недалеко и займет не так уж много времени. Другого случая в ближайшие месяцы может не представиться. — Командор сделала паузу, а затем «достала козырь из рукава»: — А кроме того, там же я смогу вам продемонстрировать образец нашего уникального взрыволедного камня, которым так интересуется Хидзуру. По тому, как вскинула голову госпожа Азумабито — хищник, взявший след, — Микаса поняла, что Ханджи только что выиграла. — Правда? Это уже интересно. — Киеми метнула задумчивый взгляд на Микасу, затем снова посмотрела на Ханджи, взвешивая на чашах весов только ей ве́домые ценности, а затем одобрительно кивнула командору Зоэ: — Пожалуй, если мы немного опоздаем, то ничего страшного не случится. Ханджи засияла ярче солнца. — Конечно! Только сразу предупреждаю, что мне удалось достать лишь один пропуск для вас, госпожа Азумабито. Все жутко засекречено, и командование наотрез отказалось выписать дополнительные пропуска для вашей охраны. Однако будьте спокойны, нас смогут сопровождать двое самых сильных бойцов Парадиза: Леви и Микаса Аккерманы. С ними вы будете в полной безопасности. Микаса обменялась с Леви вопросительными взглядами, по которым они обоюдно пришли к выводу, что ни черта не понимают в происходящем. Зачем Ханджи понадобилось уводить Киеми с торжества? Да еще и в сопровождении Аккерманов, оставив охрану Хидзуру на месте. Неужели кто-то готовит покушение? Это единственное объяснение, которое пришло Микасе на ум. Киеми тем временем согласно кивнула: — Что ж… Давайте тогда поспешим, чтобы быстрее вернуться. Мне нужно отдать пару распоряжений слугам, а потом мы можем идти. И пока служанки молча внимали переливчатому говору своей госпожи, объясняющей им что-то на родном языке, Микаса расслышала, как Леви тихо обратился к Ханджи: — Какого хрена ты творишь, буйная? — спросил он, принимая из ее рук плащ-накидку, которую та протянула ему, отыскав тут же — в каморке для переодеваний. — Так надо, Леви, — ответила Ханджи так же тихо. — Потом все объясню. И она протянула вторую такую же накидку Микасе. Третья должна была достаться Киеми. Точно покушение. Или какая-то другая опасность, грозившая госпоже Азумабито! Теперь Микаса в этом даже не сомневалась. Они с Леви снова переглянулись и, кажется, без слов поняли друг друга: быть начеку, следить за всеми вокруг, ничего и никого не упускать из виду. К тому времени, когда на пороге возник Жан, Микаса уже вернулась мыслями к Эрену и его загадочных делах с Сашей. Нервно перебирая в руках плащ, она уже вела с ним мысленный разговор, перебирала вопросы, пыталась подобрать слова, терялась, сбивалась снова и снова… не знала, как начать… и постепенно теряла запал храбрости. — Командор Зоэ? — позвал Жан, а потом окаменел. Его рука так и осталась на дверной ручке, а голова слегка повернутой в сторону Ханджи. Когда та заговорила, Кирштейн так и не смог оторваться от Микасы. — Жан, я, кажется, потеряла ключ в экипаже, на котором мы сюда прибыли. Не хотелось бы, чтобы кто-то посторонний его нашел. Поручаю это тебе. Его взгляд скользил вверх и вниз по кимоно, лицу, прическе и снова по кимоно… Слишком пристальный. Прямой. Открытый и будто обнаживший его душу. Внезапно вспыхнувший и опаливший Микасу странным жаром. Врожденным женским чутьем она смутно понимала причину, но не хотела знать наверняка. Раздумывать об этом. Осознавать. Не хотела замечать, как еле заметно разгораются красным щеки Кирштейна, и ощущать, как начинает смущаться сама от этого откровенного обволакивающего внимания — совсем иного, нежели холодное одобрение Леви, радостное удивление Ханджи или искреннее восхищение Саши… — Кирштейн, ты понял? — не дождавшись никакой реакции, спросила Ханджи. Жан спохватился и наконец, окончательно смешавшись, отвел взгляд в сторону. — Я поищу, командор, и принесу вам, — усердно закивал он головой, а потом уставился в пол под аккомпанемент тихого шепотка за спиной Микасы — служанки то ли обсуждали красавчика Кирштейна, то ли хихикали над его реакцией. — Не мне. Оставь пока себе. — Ханджи даже чуть повысила голос, словно хотела убедиться, что Жан точно ее слушает, а главное, понимает. — Это ключ от подвальной каморки с лучшим вином Парадиза. Таким, знаешь ли, у нас только самых ценных гостей угощают, а не абы кого… Жан резко поднял голову, собрался с мыслями, наконец-то внимательно посмотрел на командора, как будто пытался в ее взгляде прочесть что-то неведомое остальным, а затем просиял и улыбнулся ей: — Вас понял, командор Зоэ. — Надеюсь на это… — вздохнула Ханджи, когда тот прикрыл за собой дверь, напоследок еще раз взглянув на Микасу так, будто хотел запечатлеть ее образ в своей памяти. А Микасе стало нестерпимо грустно. Она внезапно снова вспомнила, что единственный человек, чье внимание ей бы сегодня хотелось на самом деле заполучить, не только имел от нее какие-то тайны, но и считал это кимоно и танцы дурацкой затеей…