Секреты

Выполнив особое поручение Ханджи и сунув «потерянный» ключ в карман брюк, довольный Жан отправился на поиски друзей. Времени оставалось мало — вот-вот должно было начаться торжество. На Трост уже опустилось звездное покрывало ночи, однако звезд почти не было видно — те меркли в желтом сиянии окон особняка губернатора, который так великодушно предоставил свое владение для проведения церемонии открытия железной дороги. Правда, Жан подозревал, что дело не обошлось без шкурных интересов, ведь сегодня здесь собралась элита и военная верхушка Парадиза, делегация Хидзуру, а также люди с материка, согласившиеся сотрудничать с элдийцами. Полезные знакомства, связи… А еще первая ветка железной дороги сулила перспективы в виде оживленной торговли и пассажиропотока — в общем, денежных рек, часть которых губернатор (и не только он, конечно) непременно хотел бы пропускать через собственные руки. Так уж устроен мир… И пока одни рискуют жизнью, сражаясь с титанами, а другие думают об ужасах надвигающейся войны и ищут пути спасения, всегда найдутся те, кого волнуют лишь деньги. Неужели там, в большом неизвестном мире за пределами Стен, все то же самое, как говорит Эрен? Жан не хотел в это верить, пока не увидит собственными глазами, но что-то ему подсказывало — тусклый ли взгляд или потухший голос при редких разговорах о материке, — что Йегер говорит правду. И он, кажется, разочарован этим открытием так же, как и Жан, если не больше. Впрочем, скорая вылазка в Марли все расставит по своим местам, а пока… Пока у них есть дела поважнее сетования на несправедливость мироздания — надо спасать Микасу. Вспомнив о Микасе, Жан невольно улыбнулся — в мыслях сразу всплыл ее образ в кимоно. Не оторвать взгляда, не унять волнения, не скрыть восхищения… Если бы он умел говорить комплименты, если бы он мог сформулировать в словах свой восторг и если бы ему хватило смелости высказать ей все это… Но он, честный и прямой всегда и со всеми — терялся, плутал в формулировках и запинался даже в мыслях, когда думал о подобном разговоре с Микасой. А еще… каждый раз представлял взгляд Эрена. Хмурый. Болезненно непроницаемый. Обжигающе холодный. Йегер, как и Жан, тоже не умел разговаривать о собственных чувствах, но за него все говорили глаза, в которых Кирштейн порой читал гораздо больше, чем хотел бы знать. Даже сейчас, отыскав друзей там же, где их оставил — в полутени дикого винограда у начала лестницы в саду — Жан по нервному блеску во взгляде Эрена понял, что те до сих пор не узнали ничего нового. — Ну? — Йегер пытливо сощурился. — Ты где ходишь-бродишь? — Выполнял сверхважное поручение командора, — ответил Жан, не вдаваясь в подробности. В сшитых по марлийской моде костюмах Эрен с руками в карманах брюк и Армин со своей лучезарной улыбкой на пол-лица напоминали холеных сынков иноземцев — и не скажешь, что солдаты. Разве что военная выправка… Так ее и за горделивую осанку принять можно. Жан понимал, что и сам одет сейчас точно так же, отчего чувствовал себя неловко — будто чужую шкуру на себя натянул, однако заинтересованные взгляды пары-тройки каких-то богатеньких мамзелей в их сторону ясно говорили о том, что маскарад удался, ведь такие девицы до солдатни в своих интересах обычно не нисходят. Армин вздохнул: — А я уж надеялся, что Ханджи тебе какую-то наводку даст. — Да она и сама, скорее всего, не знает, иначе точно бы уже нашла способ нам сообщить, — возразил Эрен, провожая внимательным взглядом очередную парочку новоприбывших из числа припозднившихся гостей, а затем посмотрел на Жана: — Так что там за поручение было? Может, ты просто до какой-то подсказки не допер? Ну конечно! Сам оплошал, так теперь на других свои неудачи готов повесить. — Ты за дебила-то меня не держи! — Жан недовольно хмыкнул, а затем оглянулся, не наблюдает ли кто, и достал из кармана ключ, после чего тут же сунул его обратно. — Вот что нам от Ханджи перепало. От каморки с вином в местном подвале, — пояснил он. — Отлично! — снова просиял улыбкой Армин, которому, видимо, и без объяснений все стало понятно. Эрен же, наоборот, нахмурился: — Мы же не собираемся напоить Микасу, чтобы она не смогла на ногах стоять? — недоверчиво спросил он. — Совсем, что ли? — Жан чуть не поперхнулся от такого дурацкого предположения. — Мы лучше великодушно попотчуем вином принца. Да так его накачаем, чтобы он забыл зачем на этот прием приперся. А Микасу вместе с госпожой Азумабито Ханджи пока увела, так что у нас есть примерно час на то, чтобы затащить нашего гостя в подвал. — Ну что ж… — Армин оглянулся на особняк. — Дело осталось за малым: всего-то отыскать этого Саяма Но Чангмая среди гостей. Всего-то… Жан, нахмурившись, вслед за приятелями посмотрел в сторону дома, где только что началось торжество и, судя по донесшимся из распахнутых окон аплодисментам, кто-то из важных шишек Парадиза приготовился толкать вступительную речь. В запале негодования от хитрых планов Киеми, в разговорах по ночам и рассуждениях о намерениях потенциального жениха они все как-то упустили из вида тот факт, что для начала этого самого принца нужно вычислить. Его «инаковость» отчего-то казалась Жану само собой разумеющейся, как, видимо, и Эрену с Армином. Вот дурни! Ага! Конечно! С чего они решили, что прибывший на остров инкогнито Саям Но Чангмай каким-то особым образом будет выделяться среди остальных гостей? Притащит с собой свиту из десятка слуг? Напялит на себя чудаковатый национальный костюм? Явится с охапкой цветов для Микасы? А может, нацепит табличку с именем?.. Вечер начинался дерьмово, но не стоять же тут до скончания времен. Надо действовать. И Жан первым начал подниматься по парадной лестнице, а друзья молча последовали за ним. Даже не оборачиваясь, он знал, что они там, за его спиной, но это успокаивающее знание, это ощущение прикрытого тыла сошло на нет, стоило им только оказаться в особняке, где круговерть беззаботных лиц, улыбок и оживленного веселья тут же подхватила новоприбывших, а затем хаотичными течениями людских потоков закружила, оглушила оркестром и запрятала по разным углам, пока они наконец снова не сошлись в дальнем конце банкетного зала: удрученные, растерянные и заведенные от собственных неудач. Даже разговаривать не хотелось — все и так было понятно. Провал. Ни десяток новых знакомых Армина, ни разговоры Жана с теми, кто мог, по его мнению, хоть что-то знать, ни приглядывание Эрена за приближенными Киеми не дали абсолютно никаких результатов. Саям Но Чангмай так и оставался темной лошадкой! Дерьмо! Да они даже не знали его возраст, азиат он или больше похож на марлийца… кто он, этот без пяти минут король, лишенный королевства. Жан еле слышно выругался, чтобы хоть как-то сбросить градус собственного напряжения. Времени до возвращения Микасы оставалось катастрофически мало. От безнадеги он схватил с проплывавшего мимо подноса бокал вина, отпил примерно половину и, проигнорировав пристально-осуждающий взгляд Эрена, приветственно махнул рукой тому за спину: — Конни! Вот уж правда, меньше знаешь — крепче спишь. Или, в случае со Спрингером, беззаботней проводишь время, влившись в веселье на все сто процентов. Конни с уже пустым бокалом махнул в ответ, а затем дружески ткнул локтем под ребра своего собеседника и, расхохотавшись смешной реплике своего нового другана, чуть ли не под руку потащил его вперед. — Эй, вы че такие испуганные и весь вечер друг от друга шарахаетесь по углам? — спросил он, окинув троицу беззаботным взглядом. — Зато ты, как я посмотрю, уже на расслабоне, Конни, — хмыкнул в ответ Жан, припомнив, что еще пару часов назад их друг хмурился и ворчал без причины. Да уж, вино творит чудеса. — А чего напрягаться-то? Праздник же! — Спрингер широко махнул рукой, потом остановил пробегающего мимо официанта и забрал у него бутылку с подноса. — Вот, выпейте лучше. Отличное красное полусладкое, — отрекомендовал он, после чего разлил вино по трем бокалам: Жану, своему приятелю и себе — бутылку же с остатками чуть ли не насильно всунул в руку Эрену. Йегер растерянно заозирался в поисках то ли бокалов для себя и Армина, то ли какой-нибудь поверхности, чтобы избавиться от бутылки, однако вежливый голос нового знакомого Конни — молодого человека в таком же костюме-тройке, как и у них — вынудил его забыть на время о вине. — Тоже чувствуете себя не в своей тарелке среди них? — спросил юноша и, не дождавшись ответа, кивнул в знак солидарности. — Прекрасно вас понимаю. — Среди них? — растерянно переспросил Эрен. Жан заметил, как его взгляд будто сфокусировался на незнакомце и застыл. — Демонов с Парадиза, — доверительно сообщил парень, чуть подавшись вперед и понизив голос. — Вроде с виду обычные люди, но как подумаешь, что внутри каждого из этих элдийцев дремлет сила, которая может сделать из них чудовище… В любую минуту… Бр-р-р… До мурашек пробирает. Конни весело расхохотался и незаметно подмигнул Жану: — Да уж, тут никогда не угадаешь, с кем за руку здороваешься, — поддакнул он и отхлебнул из бокала. — Правда ведь, парни? Армин первым сопоставил факты и сориентировался. Ну конечно. Из-за нарядов бедолага с материка принял сначала Конни, а потом и всю их компанию за своих. Ну а Спрингер, видимо, его разуверить и не пытался. Зачем? Им же было сказано, что они должны вести себя как марлийцы, иначе на вылазку в Марли не возьмут, вот пожалуйста! — Верно говоришь, Конни. — И Армин протянул руку для рукопожатия: — Армин. — Саям, — представился в ответ молодой человек, пожав вздрогнувшую при звуке его имени ладонь. А может, Жану это только показалось, потому что он сам чуть было не подпрыгнул, услышав имя. Еле совладал с собой, правда возгласа сдержать все-таки не смог. — Твою ж мать! — Крепкое рукопожатие с принцем, глоток вина, чтобы скрыть волнение. — Жан. Теперь, вглядевшись в черты, он заметил «чужой» разрез глаз, широкие скулы, непривычный вороновый отлив в волосах… даже еле заметный прокол в ухе — от серьги, которую принц, видимо, снял ради того, чтобы ничем не выделяться в толпе. В остальном же парень мало отличался от других гражданских на этом празднике: холеная белая кожа, не знающая знойного солнца, такие же холеные руки — не чета кирштейновским с еле зажившими мозолями от молотка… Темно-карие, почти черные глаза, в которых, впрочем, не было ни надменности, ни капризности. Скорее, веселые искры и что-то неуловимо глубокое под ними, там в темном омуте, что можно было бы принять за страх или затаенную печаль. Раньше, думая о протеже Киеми, Жан представлял его то стариком, то пузатым недоумком — так было легче увериться, что Микасе такой даром бы не сдался… Но реальный Саям оказался таким же, как и они все, непримечательным молодым человеком. Возможно, даже симпатичным. В мужской красоте Кирштейн, ясное дело, не особо шарил… На обезьяну не похож, слюни не пускает, стоит прямо, две руки, две ноги — чего еще для красоты надо? — А вы, значит, не местный, да? — спросил он как можно более праздно (светская беседа — ничего более), чтобы окончательно развеять сомнения. Кто ж их, материковых, знает, вдруг это имя не редкость. Саям едва кивнул и улыбнулся, да так ослепительно, что сверкающая на солнце лысина Пиксиса точно бы померкла в сравнении с его белозубой улыбкой. — Совершенно верно. Прибыл из Хидзуру неделю назад. У меня тут деловой интерес. — Вместе с померкшей улыбкой разгладились и ямочки со щек принца, когда тот вдруг стал серьезным. — Извините, не могу вдаваться в подробности. Политика — дело такое, ну сами понимаете… Понимаем. Еще как понимаем. Поэтому Жан решил не тратить попусту время на расшаркивания и любезности, а сразу взять быка за рога. — А почему бы нам не выпить за знакомство? Ну их, эти церемонии, речи, танцы… — брезгливо сморщив нос на манер зажравшегося от роскоши богатея, он широким жестом окинул банкетный зал, заодно проверив, нет ли где поблизости охраны принца или каких-нибудь мамок-нянек, которые бы за ним наблюдали. Не заметив никого подозрительного, тут же предложил: — Может, найдем укромное место, подальше от всех этих… от которых мурашки… Саям удрученно вздохнул: — Боюсь, что вынужден отказаться. Мне необходимо найти госпожу Киеми Азумабито. У нас с ней кое-какие неотложные дела на сегодня запланированы. Жан открыл было рот, хотя еще не придумал, что бы такое сказать, но на помощь тут же пришел Армин: — Кажется, я видел, как командор Ханджи Зоэ, если вы знаете о такой, сопровождала госпожу Азумабито из особняка с двумя своими солдатами. Смею предположить, что они не скоро вернутся. Саям растерянно, почти по-детски захлопал ресницами — густыми, как заросли крапивы за сортиром в кадетке, — и тихо залопотал: — Как так… А как же… я? Того и гляди в обморок сейчас грохнется. Одинокий красавец-принц в окружении элдийских чудовищ. Самое грозное из которых, кстати, судя по выражению лица, уже мысленно его растерзало, но перед этим решило что-то уточнить: — В карты играешь? — отрывисто спросил Эрен, и даже Жану стало не по себе от морозного тона голоса и еще более обжигающе холодных глаз — словно прозрачно-серый лед сковал взгляд Йегера, который тысячью хрустальных игл уже проткнул вора, пытающегося забрать у него Микасу. — А кто ж в наше время не играет, — пожал плечами Саям. К счастью для себя, он смотрел по сторонам в тщетной попытке все-таки отыскать Киеми среди гостей, а может, выглядывал кого-то знакомого, чтобы слинять от странной компании. — Хоть раз у меня выиграешь, доставлю тебя к госпоже Азумабито за пять минут. Вот дебил! Жан чуть язык не прикусил, лишь бы не сказать это вслух. Знакомое дело. Йегера понесло, а значит он включил режим упрямого барана, прущего в новые ворота, напрочь отключив мозги. — Это просто чудесно! По рукам! — тем временем просиял принц, протянул руку и улыбкой попытался растопить лед, однако Эрена белые зубы и растянутые полумесяцем губы явно не впечатлили. Он демонстративно засунул руки в карманы брюк, всем своим видом показывая, что руки жать и рассыпаться в любезностях не намерен, выпрямился, как рельса, и резко развернулся к Жану: — Где там эта твоя тайная каморка с вином? — спросил он. — Веди. Саям не подал виду, что удручен таким неподобающим обращением, а может, дело было в выпитом вине и Конни с Армином, которые мгновенно перетянули внимание принца на себя. Жан в который раз порадовался собственной прозорливости из-за того, что посвятил в секрет Армина, который своим обаянием (выкрученным ради особого случая на максимум) и подвешенным языком, кажется, смог бы сейчас очаровать даже прародительницу Имир, не говоря уж о растерянном молодом человеке. Что же касается Конни… Конни после пары бокалов вина вообще готов был дружить со всеми, не то что некоторые… Кстати, о баранах. Жан панибратски обхватил Эрена за плечи и расхохотался, потянув его вперед. Однако стоило им немного оторваться от троицы позади, зашипел тому в ухо: — Ты че творишь, мудила? Ты же в карты все время проигрываешь! — Зато этот осел согласился с нами идти, — упрямо парировал Эрен. — А с картами… Значит, придется вам с Армином мне поддаваться. — Чтоб я тебе поддавался?.. Ага, сейчас. Бегу и волосы назад. — Засунь свою гордость в жопу, Жан. — Эрен высвободился из хватки и без тени улыбки взглянул в глаза Кирштейну. Его голос на несколько секунд стал мягче: — Ради Микасы. Жан даже растерялся. Не от слов. Не от тона голоса. И даже не от смелости Йегера, который так откровенно расставил сейчас собственные приоритеты. Он смотрел в глаза Эрену и никак не мог пробиться сквозь непроницаемую серую броню… Прочесть и понять, что же творится в эту самую минуту в душе его друга. Что за ужасная мешанина из решимости, презрения и тоски бурлит внутри него? И почему ему, Жану Кирштейну, невыносимо трудно выдержать этот тяжелый взгляд и не отвести глаза в сторону. — Чтоб на тебя чайки насрали, Йегер, — пробормотал он под нос и зашагал вперед один, однако услышал за спиной тихий ответ: — Взаимно, Жан. Поддаваться и правда пришлось. Нет. На удивление, Эрен сегодня играл вполне неплохо для любителя, однако зараза Саям Но Чангмай оказался заядлым картежником. Лишь дополнительное условие — каждый раз выпивать проигравшему партию глоток вина — и несколько проигрышей принца немного ослабили его азарт и способность трезво мыслить, зато развязали тому язык. Погребок оказался небольшим, но до отказа забитым бутылками и бочками с вином — губернатор точно не один год собирал такую внушительную коллекцию. Низкий каменный свод, прохлада и непроглядная темень, которую рассеяли несколькими зажженными свечами, что нашли тут же на столе, создавали странное подобие уюта. Эх, если бы не тетка Киеми со своими коварными секретами, это был бы отличный вечерок с друзьями… Жан кинул на стол четверку, шестерку и туза и, вполглаза наблюдая за чертыхающимся принцем, сделавшим очередной глоток вина, с удовольствием вдохнул аромат винограда, смешанного с запахом каменной крошки и чадящей свечи. Разомлевший от алкоголя Конни ободряюще хлопнул Саяма по спине: — Не везет тебе сегодня в картах, дружище. Может, в любви повезет. Подцепишь там сверху, — он указал на потолок, — какую-нибудь красотку. — Ну я — случай особый. — Принц аккуратно промокнул губы платочком. Королевские манеры, мать их, не пропьешь. — А вот вы, друзья, поосторожней. Сами знаете, что в Марли за связь с элдийкой бывает. Давай, Жан, раздавай. И пока Жан старательно перетасовывал колоду, Саям пустился в очередные рассуждения про элдийцев, полные предрассудков, расовой ненависти и всего того идеологического дерьма, чем его пичкали с детства. Чудовища, демоны… Ничего нового. Все это про себя они уже не раз слышали и от Никколо, и от других переметнувшихся на сторону Парадиза добровольцев. Пьяными устами Саяма Но Чангмая с ними сейчас разговаривал внешний мир. Жана витиеватые, полные высокомерного презрения речи, скорее, веселили. Точнее, ему становилось смешно при мысли, как обделается от страха женишок, когда они расскажут (а он был уверен, что рано или поздно это произойдет) их новому другу о своем происхождении. Как забавно будет наблюдать за его перекошенным от ужаса лицом и беспомощно хлопающими ресницами. Обхохочешься. Когда Жан начал раздавать карты, он мельком взглянув на Эрена. Йегер общего настроения не разделял. Жесткий взгляд, плотно сжатые в полоску губы и клокочущая внутри ярость. Кирштейн каким-то шестым чувством ощущал жар эреновской злости и опасался, как бы этот бурлящий внутри поток не вырвался наружу, испоганив всем настроение и поставив под угрозу их план по сепарации принца и Микасы. Впрочем, наверное, Микаса была единственной весомой причиной, почему Йегер еще не дал в морду Саяму за его пламенные речи о демонах-элдийцах. От Эрена, во взгляде которого застыл немой вызов, становилось не по себе. Что же касается самого Кирштейна, то он йегеровских страстей не разделял. Вызов бросают равным. Или тем, кто кажется сильнее. Но бороться в полную силу со слабаком, кто заведомо в проигрыше в сравнении с тобой, — нет, Жан так не умел. Все равно что обидеть щенка… Вот же дерьмо! Саям Но Чангмай определенно представлял угрозу для Микасы, однако сколько бы Жан ни пытался разглядеть в нем серьезную помеху, которую нужно устранить любыми способами, у него это, в отличие от заведенного Эрена, никак не получалось. Если уж на то пошло, то этот парень сам казался жертвой обстоятельств и политических интриг. Вполне вероятно, что он был чуть старше и знал о внешнем мире на порядок больше них, узников трех Стен, однако в остальном… Жану стало очевидно, что Саям Но Чангмай, принц без королевства, оказался всего лишь пешкой в политических играх Киеми. Глупой, слабой пешкой, которую непременно съедят, если за спиной не останется защиты. Их предполагаемый брачный союз с Микасой казался теперь Жану абсурдом. Что этот молодой человек, выросший среди роскоши и достатка, окруженный с измальства страшилками об элдийцах, ни разу не державший в руках окровавленный клинок и не знающий, что значит выживать и терять товарищей… что он может дать такой девушке, как Микаса Аккерман? Покой? Достаток? Тихую жизнь вдали от войны? Семья, дом, новый мир… Но какова цена? Саям Но Чангмай никогда не сможет понять Микасу Аккерман. Разделить с ней прошлое, воспоминания… Никогда… Никогда в жизни он не сможет заглянуть в глубину ее души, чтобы понять, какое же сокровище ему досталось. Не сможет защитить, потому что не умеет. Не сможет полюбить, потому что там, где есть страх, — для любви не останется места. Брачный союз закует в кандалы ненависти обоих. Наблюдая за шаткой походкой принца, отправившегося в дальний угол за очередной бутылкой вина, слегка захмелевший Жан размышлял уже не так ясно, но все еще здраво. И сколько бы он ни пытался копнуть поглубже, разозлиться или хотя бы прийти в негодование — напрасно. В отличие от Эрена, Жан не испытывал к иноземцу ничего, кроме жалости. И спасал теперь не только Микасу, но и этого славного, но глупого парня, которому не посчастливилось попасть в лапы Киеми Азумабито. — Девчонки, наверное, нас уже обыскались, — пробормотал Конни и положил на стол свои четыре проигрышные карты, среди которых оказались трефовая и пиковая дамы. Наверное, они и навели его на мысли о Саше и Микасе. — Да, — согласился Армин, а затем оглянулся на Саяма, изучающего этикетку на бутылке, и склонился к остальным, понизив голос до шепота: — Надо бы разведать обстановку наверху. — Я схожу, — предложил Эрен тоже шепотом. — Я из вас самый трезвый. Йегер, и правда, выпил меньше всех, да и вообще был на зависть стоек к алкоголю. Эту его особенность они уже давно подметили. Армин согласно кивнул, но Конни вдруг хихикнул и заявил вполголоса: — На месте Эрена я бы лучше тут пересидел. — Когда все удивленно посмотрели на него, Конни, подняв со стола даму пик, продолжил: — И на глаза Микасе вообще сегодня не показывался. — Это почему? — озвучил Йегер вопрос, который читался во взгляде остальных. — Вы что, опять поссорились? — недовольно предположил Жан. — Если ты ей настроение снова испортил… — Да угомонись уже! — раздраженно зыркнул на него Эрен, словно перенеся свое презрение с Саяма на Кирштейна. — Ничего я не портил. Мы вообще не разговаривали перед началом церемонии. — Это я. Из-за меня все. Прости, Эрен. — Конни улыбнулся принцу, вернувшемуся за стол с непочатой бутылкой и штопором, подождал, пока тот расположится на стуле, и посмотрел на Йегера: — Я нечаянно выболтал ей твой секрет. В наступившей тишине звук выдернутой из горлышка пробки получился особенно громким, после чего принц Саям философски произнес: — Ох… Секреты между друзьями точно океаны. Они темные, глубокие и опасные. А еще они разъединяют. — Какой секрет? — В голосе Эрена отчетливо послышалось волнение, а еще Жан заметил, как тот непроизвольно сжал ладонь в кулак. Так не переживают, если скрывать нечего. А значит, Йегер, и правда, имеет за плечами какие-то тайны. Конни между тем неторопливо вернул даму пик на прежнее место и ткнул пальцем в лежащую рядом с ней карту с трефовой дамой: — Про тебя и Сашу, — произнес он с лукавой усмешкой на губах. Даже в неярком пламени свечей Жан заметил, как побледнел Эрен и как лед в его взгляде мгновенно треснул, выплеснув наружу страх. И куда только делся тот Эрен Йегер, что еще секунду назад исподлобья сверлил презрительным взглядом Саяма. Теперь рядом с Кирштейном сидел испуганный, растерянный мальчишка. — Что ты сказал ей про меня и Сашу? — взволнованно спросил он. — Что вы встречаетесь по ночам. — Конни игриво подмигнул, а потом рассмеялся, видимо, что-то вспомнив. — Видел бы ты ее лицо… — Конни! Ты! Ты… — Эрену не хватило слов. Он вскочил со стула так резко, что опрокинул его и едва не повалил стол, после чего кинулся вон из каморки, хлопнув на прощание дверью под аккомпанемент удивленного возгласа ничего не понявшего Саяма. Впрочем, Жан тоже ничего не понимал.