Тосканский мрамор

Юнги проснулся рано. Да какой там проснулся, он почти не спал, потому что варился в котле самоанализа. Накануне отец позвонил ему, вне плана. Обычно он звонит днем в воскресенье, когда они оба точно свободны, они обмениваются неяркими событиями, произошедшими за неделю в их жизни, из разряда: «Ходил на три клиентские заявки», «Вызывал мастера, потому что сам не смог починить смеситель», «Записали трек с твоим текстом и музыкой», «А, кстати, нужна аранжировка» и т.п. Юнги не придал значения, тому, что был вторник. — Приезжай завтра к одиннадцати, подпишешь контракт, как исполнитель, — конструктивно сказал Мин старший. — Понял, — так же конструктивно ответил Мин младший, скинул звонок и продолжил клацать мышкой. Но сейчас он ничего не понимал. Может быть, смирился с командным поведением отца, может ему просто плевать, может устал, может не так расслышал. Может, может, может… Голова вот-вот взорвется. — Мне нужен душ и кофе. Парень на ходу стягивает футболку и, шаркая ногами, плетется в душ, смывая остатки бессонной ночи с осунувшихся плеч. Надев недавно купленные черные спортивки, свободную белую футболку и еще более свободную черную куртку, спустился на улицу. В пристройке, напоминающей то ли остекленную беседку, то ли малюсенькое «недокафе», маячила высокая фигура за барной стойкой. Юнги сам спроектировал это небольшое помещение, примыкающее к дому. Там стоял мягкий угловой диван, небольшой журнальный столик, а, с другой стороны, была барная стойка с кофемашиной, холодильником, мойкой и телевизором. Так как их дом был с высоким забором, находиться во дворе и в этой пристройке, которую все прозвали убежищем (наверное, потому что каждый сбегал туда, для успокоения от суеты), было комфортно. Это место обладало особой аурой для него. Уютной как будто. Это было единственное место, где он периодически пересекался со своим соседом снизу. — Кофе? — спросил молодой мужчина, не оборачиваясь на шаркающий звук за спиной. — Ага. Минут пять Юнги сидел по другую сторону бара молча, зависнув на каком-то клипе в телевизоре, что висел под потолком прямо за спиной соседа. Джин тем временем отточено, размеренно управлялся с кофемашиной. Когда кофе был готов, он поставил две чашки перед Юнги, обошел барную стойку и сел рядом с ним, поднимая глаза к телевизору и громко втягивая губами пенку с поверхности горячего напитка. Когда оба парня молча выпивают примерно по пол чашки, Джин, не отрывая глаз от мелькающих пёстрых кадров, говорит: — Человек, обладающий врождённым талантом, испытывает величайшее счастье тогда, когда использует этот талант. — Гёте, — так же, глядя в экран, констатирует Юнги. —Человек с талантом должен испытывать к себе восхищение, а оно возможно лишь тогда, когда его разделяет еще кто-то. —Агата Кристи. Джин легонько улыбается, довольный таким «продуктивным» диалогом, одним большим глотком опустошает чашку, и уходит, оставляя соседа наедине с собой и начавшейся инфо-музыкальной передачей. Но Юнги смотрит уже не в экран. Он снова зависает в раздумьях. Ему нравится общение с Джином. Он всегда так вовремя и так удачно вбрасывает эти свои цитаты, всегда очень нужные, будто подсказывающие что-то. Ему одиноко. Вот к какому выводу пришел он, опираясь на этот короткий диалог. Да, у него есть Тэхён, который его очень любит со школы и восхищается каждым его чихом и пуком, но это не то. Совсем не то. С Тэ у них нерушимые договоренности. *Школа. Выпускной класс* —Заебал. Что ты привязался ко мне?! — вспыхивает Юнги. Это уже ни в какие ворота, правда. Тэхён уже вторую неделю не отходит от него ни на шаг, пугая иногда до чертиков. Вот и сейчас Юнги шарахнулся, когда, застегивая ширинку, отворачивался от писсуара и наткнулся взглядом на Тэ, стоящего в метре от него у стены, облокотившегося спиной на стену и листавшего что-то в телефоне. —Ты классный! Ты даже ссышь классно, так мелодично, — говорит тот, заглядывая за спину парня прямо в писсуар. Потом переводит взгляд на сморщенный в отвращении нос Юнги и начинает закатываться смехом, от чего глаза на лице исчезают совсем, даже щелочек не видно. —Да чего ты, я шучу. Но Мин его уже не слышит. Вылетает из школьного туалета и в таком же полёте добирается до библиотеки. Тут, как всегда, никого нет, и он выдыхает. Проходит мимо женщины-библиотекаря, которую видит чаще родной матери, и с которой они уже с утра здоровались. У него здесь даже своё местечко есть. Она разрешила ему поставить парту меж стеллажей и на её уровне использовать края полок, заполняя книгами, которые ему необходимы для прочтения. Юнги умный. Не потому, что он много читает. Он родился уже умным. Особенным, одарённым. Отец, когда понял это, запретил матери называть его «вундеркиндом», но на развитии его способностей и талантов, настоял, каждый раз в течение взросления ребенка, выискивая, что же самому мальчику все-таки нравится больше. А мальчик быстро всё схватывал и тут же становился мастером, специалистом, заинтересовываясь практически во всем, что предлагали ему попробовать родители. В итоге, к окончанию школы, Юнги умел очень многое, но что ему на самом деле нравится, так и не понял. Ему нравились книги, музыка, скульптуры и многое чего еще. И вот, он снова погруженный в свой книжный мир, сидел на неудобной продавленной подушке, скрывшись под партой, увлеченно читая и покусывая внутренние стороны щек уже примерно час. —Поешь, — тихонько говорит голос сбоку. — ты же сейчас себя сожрешь. Юнги дергается от неожиданности. —Да ты заебал! — вместе с долгим выдохом шепотом произносит Юнги. Но хот-дог берет, откладывая книгу. Он за эти две недели уже и привык что ли к такой заботе. — Давай договоримся. — Тэхён смотрит ему прямо в глаза, выпрашивая согласия. — О чем? — Не отталкивай меня. Пауза длится секунд тридцать. Ровно столько нужно Тэ что бы посмотреть на свои руки, сомкнутые на коленях, и вернуть взгляд к черным глазам. И он продолжает. — Тебе не нужно меня любить, но не отталкивай меня. Давай дружить. Просто смирись с моими чувствами и дружи. А я обещаю, что дальше шуток, я никогда не зайду. Юнги смотрит на него внимательно, как всегда, анализируя. Взгляд преследовавшего и заботящегося о нем две недели подряд парня был серьезным, мягким, глубоким и не напуганным. Было видно, что Тэхён думал об этом и подготовил себя к любому исходу. Будь что будет, так сказать. Два года Юнги замечал, как тот на него смотрит, и только к окончанию школы решил подойти. Да еще как подойти! Так, что до сих пор отойти не смог, повсюду шастает за ним. Но Юнги это забавляет и в какой-то степени нравится, потому что он всегда был сам по себе, всегда один. —Ну если ты, конечно, сам не захочешь прыгнуть ко мне в объятия, — широко улыбается Тэ и распахивает руки на ширине плеч. Юнги закатывает глаза, толкая его в грудь и смеется тихонько. Они же в библиотеке все-таки. Вот и договорились.