***
Последний фонарный столб погас, горизонт разрезали первые солнечные лучи и их свет отражался в каплях росы. Венти опустился на корточки и провел по траве рукой, борясь таким образом с усталостью и сонливостью. Рядом с ним возвышался Сяо, меж пальцев у него дотлевала сигарета, он откинул голову и прикрыл глаза. Сейчас, находя успокоение в тишине, они ощущали себя неразрывными частями одного целого. Венти вкрадчиво разглядывал умиротворение на лице своего партнера. Взгляд цеплялся за розовато-бледные губы, опускался ниже и доходил до тонких пальцев. Нос рефлекторно сморщился, улавливая смрад горелого табака вперемешку с неизвестными примесями. — Долго ещё? — тихо спросил Сяо. — Машину даже не нашло, — Венти спрятал голову в убежище из рук, лоб аккуратно лег на колени и принял их за самую мягкую подушку. — Сейчас отрубит. Гитарист присел рядом и провел рукой по взъерошенным волосам Венти, тот же в свою очередь издал невнятный звук, похожий на тот, что издают кошки, когда их потревожишь. Ладонь завибрировала, загорелся экран с надписью: «Водитель прибудет через 3 минуты. Ожидайте». — Скоро будем дома, — Сяо помог своему парню встать, заодно попутно отряхивая его одежду от прилипчивой листвы. — Давай сунем меня в чехол от гитары, я там посплю, — Венти обхватил руками шею юноши напротив и чуть повис. — Поспишь в такси, — он приобнял хрупкие плечи и прижал парнишку крепче к себе. — А ты меня на руках внесешь в квартиру? — расплываясь в улыбке, спросил Венти. — Я постараюсь. В ответ солист зарылся носом меж ключиц, провел кончиком но мягкой коже шеи и легко поцеловал под конец. Сяо поднял его лицо к себе за подбородок и ласково чмокнул в губы и вроде бы сказал, что машина приехала, но Венти уже был у ворот в сонное царство. Плотные шторы и закрытые окна скрывали от пары все признаки жизни города, Сяо покусывал губы и наблюдал за мирно лежащим Венти. Понятие времени ускользнуло от разума, он не знал сколько уже прошло. Час? Два? Совсем неважно. Чьи-то тени шныряли по комнате, роились над вещами, заныривали под одеяло мирно спящего человека. Тревожили его и тот морщился, отворачивался и заворачивался сильнее в одеяло. Разом в комнате стало слишком темно и душно, Сяо на коленях приблизился к кровати — проверить, как там Венти. Он в порядке? Ему хорошо? Ничего не мешает? Может он сам мешает ему? Может стоит исчезнуть? Последние мысли он отогнал, выкинув их из головы, как сдувают пушинку с руки. Легко, слишком легко. Они вернутся, завтра с трехкратной силой они вернутся. Чертями присядут на плечи, сдавят виски и будут нашептывать, как Сяо мешает всем жить. Но не сейчас, сейчас Сяо почти готов назвать себя счастливым. Он дотронулся до чужих манящих губ и сразу отдернул руку от внутреннего приказа: «Нельзя». При этом до боли хотелось прижать податливое тело к простыням, пробежаться поцелуями по сладкой коже. Вдохнуть запах манящих свежих яблок, поглотить весь шлейф возлюбленного. Но тревожить и будить ни в коем случае нельзя, остаётся только, как последнему извращенцу, взять чужую рубашку и схватиться за нее зубами. Сяо чувствовал себя отвратительным. Это самоощущение поглощало и отпускало на самое дно эмоциональной ямы. Желание карабкаться убежало и скрылось за поворотом. Встать и пойти за ним? А зачем? Ещё в клубе он себя хотел уничтожить на месте, но руки сами сложили тонкую дорожку снега на столе. Он понимал, что Венти узнав и сам прибьет его. Но он оправдывал себя тем, что не выспался на новом месте, чувствовал себя не в своей тарелке, ему нужна эта маленькая и запретная помощь, дабы не опозориться на концерте. Всего раз, выступить и забыть. Тоска сменилась красками жизни. И он помнит, как улыбался, а Венти спросил: «Чего ты так лыбишься?». Страхом передернуло душу и он разом сделался кирпичом. «Не показывай эмоции, он узнает» — шептались голоса. Хотелось рассказать Венти сотню историй, заболтать его, увести со сцены, но приходилось молчать и работать. А перед глазами люди в зале представлялись и голыми, и мартышками, и бабочками. Смешные и маленькие, прямо как и он сейчас с рубашкой в зубах и со свербящей болью в носу. Только сладко-кислый запах яблок, что ощущался сейчас острее всех, удерживал Сяо от приступа самобичевания. Он обязательно бросит, он обещал, но не сегодня. Сегодня он поцелует Венти, и одежда полетит на пол и певец изогнется под ним и будет молить ещё и ещё раз. Жаль, что только в его мечтах. Сяо сидел в углу комнаты, обнимал половину гардероба Венти и смотрел на кровать, где, то вздымалось, и опускалось одеяло. Остатки сознательности твердили: «Возьми себя в руки». И он обхватил себя руками и скорчился над чужой одеждой. Страшно, а что если он узнает? И глаза ошарашено забегали по комнате, мысли указали на то, что здесь слишком грязно. Сяо суматошно начал запихивать все улики по шкафам, убирать беспорядок в комнате, даже тот, что оставил после себя Венти. Нужно убраться, и с соленым привкусом Сяо подметил: «И себя заодно», а после усмехнулся и тихонько засмеялся. Утер слезы и вздрогнул, когда услышал: — Который час… — Я тебя разбудил? — осторожно спросил Сяо. Венти встал в кровати и огляделся, особое внимание его привлекла соседняя постель. Он нахмурился и посудил: — Ты не спал. — Еще нет, — в своей спокойной манере ответил Сяо, всеми силами скрывавший дрожь в конечностях. — Почему? — Венти выбрался из-под одеяла, продолжив оценивать качество утренней уборки. — Бессонница из-за нового места, решил потратить время с пользой, а не пялиться в потолок, — проговорил он отрепетированный текст. — Нужно найти психиатра здесь, в Сумеру, не думаю, что онлайн-звонки с Бай Чжу будут столь эффективны, — парень сложил руки на груди, голос его звучал крайне серьезно отчего Сяо заметно напрягся. — Ты же ничего от меня не скрываешь? — Нет, — на выдохе ответил Сяо, борясь с приступом раздражения. — Точно? — К чему такое недоверие, — тон повысился и окрасился негативом. — До конца дней будешь меня проверять? — Нервный ты какой-то, не нравится мне это, — Венти прошел на кухню и начал рыскать по шкафам в поисках аптечки. — Я же здесь оставлял… Где они? — Я не спал и устал, конечно я нервный, — Сяо, как ему казалось, не сильно схватил чужое запястье. — Отпусти, мне больно, — процедил музыкант. — Прости, — он сразу выполнил просьбу, виновато приоткрыв рот. — Прости. — У тебя есть таблетки, выпей их и ложись спать, — приказным тоном попросил Венти, потирая раскрасневшуюся кожу. — А потом ты мне расскажешь, почему решил, что можешь обойтись без них со своей расшатанной нервной системой. — Почему ты так холоден со мной? Они простояли в молчании некоторое время, до тех пор, пока Венти не нашел нужную упаковку и не протянул её Сяо. Тот в свою очередь, так же в тишине, налил себе стакан воды и принял лекарство. Спать совсем не хотелось, и вряд ли его отрубит, да и хотелось сейчас совсем другого. Жаль, что Венти выскользнул из объятий, оттолкнул, ссылаясь, что ему нужно в душ. Жалость к самому себе обнимала своими холодными и склизкими руками щеки Сяо, пытаясь выдавить из него настоящие и неподдельные слезы. Он не справлялся и на автомате выпил ещё одну капсулу, в надежде, что такая доза его все же свалит, несмотря на противный свет просачивающийся сквозь шторы.***
Утром все казалось ненастоящим, остатки бурной ночи растворялись в памяти и исчезали. Только следы на коже и смятые простыни удерживали крупицы страсти в сознании. Кавех уже на протяжении нескольких минут по-глупому разглядывал спящего человека рядом. Секретарь казался сейчас самым кротким и спокойным на всей планете, а на лице его играли солнечные зайчики, но Кавех знал — перед ним настоящий демон с ангельскими чертами. «И как я до такого докатился?» — усмехаясь, подметил про себя студент. И все же он продолжал разглядывать свою вчерашнюю ошибку и не мог себе позволить бороться с этим неразумным желанием. Вчера ему позволяли до безумия абсурдные вещи. И то ли виноват алкоголь, то ли он совершенно не знает человека с которым провел ночь. Ресницы дрогнули и на Кавеха посмотрели хмуровато-сердитые глаза. Они же прошлись по комнате и постели, Хайтам цокнул языком, когда осознал, что они не удосужились сходить в душ после «грязных плотских утех». — Утра, — раздалось низким грубым голосом. — Утра… — с каплей раздосованности ответил Кавех. А чего он ожидал? Милых обнимашек и вопроса: «Что будешь на завтрак?» Наивный. На непослушных ногах он постарался выбраться из постели, специально медленно и с долей неуклюжести, но никто его не остановил. Не схватил в охапку, не прижал крепко к своей груди. Кавех вновь с печальной обидой утвердился в том, что это просто секс и ничего больше. Предсказуемо, что душ они примут по отдельности и кофе ему никто не предложит. — Пойдешь первым, — в студента полетели банные принадлежности, аккуратно сложенные в пакет. — Подготовился? Или достаточно опытен в этих делах? — в попытке уязвить спросил Кавех. Тишина. Их взгляды встретились и в серых глазах читалось замешательство. Аль-Хайтам совершенно не понимал, как ему лучше ответить. Началось все с растерянного: «Нет», потом увереннее последовало: «Да», и наконец завершилось раздражительным: «Иди уже». Ванная комната секретаря отражала суть хозяина: все на своих местах, ничего лишнего. Бесцветная и ледяная на ощупь. Даже горячая вода не справлялась с тем, чтобы согреть стылый кафель под ногами. Просторная душевая кабина наталкивала на всякие непристойные мысли. Кавех обхватил себя рукой и прислонился затылком к холодной плитке, та недружелюбно обдала холодом. А ведь они могли помыться вместе и помочь друг другу с этой утренней мужской особенностью. Свои руки сейчас ощущались неприятной наждачкой, желание утекало, как вода сквозь пальцы. Но стоило только представить руки секретаря, как они прижимают его послушное тело к стеклу, а ладонь соскальзывая, вырисовывает узоры на пару, процесс завершился в миг. И как назло, успехом. Кавех прикусил губу, коря себя за то, какой он дурак и еще много-много нецензурных оскорблений прилетело в самого себя, пока он с особым усердием буквально сдирал с кожи улики вчерашнего рандеву. «Это просто секс на одну ночь, — твердил про себя Кавех. — Блять… но мог бы и обнять…» Хотелось бы ругаться со своими тараканами вечность, но в дверь постучали и вместо знакомого и привычного вопроса Тигнари: «Все в порядке?», он услышал: — Ты там долго еще?! Нам бы в Академию не опоздать. — И зачем так кричать? — с силой толкнул дверь Кавех, но секретарь, как знал, вовремя отпрянул от нее. — Извини, — виновато ответил Хайтам. — Там чайник закипел, можешь себе заварить чай или кофе, не знал, что ты предпочитаешь. Он аккуратно обошел мокрого студента и нырнул в наполненную духотой ванную. Дверь с тихим щелчком закрылась и Кавех вновь остался один на один со своими расшатанными нервами и мыслями не в порядке. На автопилоте он дошел до кухни, пить и есть не хотелось, но отказываться от невиданной ранее щедрой гостеприимности он не стал. Хотя таракан с изощренным качеством вредности все же нашептывал: «Не ведись». Можно ли ещё его касаться, или может даже поцеловать? В тупую он смотрел на чаинки в чашке и размышлял об успехе операции, и во всех вариантах он встречался с разъяренным секретарем. — Лучше не стоит, — пробормотал Кави и сделал свой первый глоток. — Вкусный. — Нравится? — раздалось над ухом. Кавех не спешил поворачиваться, запахи трав и бальзама после бритья приятно смешались и отправляли разум на поляну, утром, после дождя. Разом умиротворение обволокло все клеточки тела, чье-то тепло коснулось подбородка и он беспрекословно подчинился. Всплыл образ собственной руки, что размазывает пар по стеклу. Кавех почувствовал жар на своих щеках. Почему от взгляда в эти бирюзовые с необычной оранжевой окантовкой глаза ему так неспокойно? Поддавшись настроению, он прошептал: — Необыкновенный… — Что? — непонимающе спросил Хайтам, как его лицо оказалось в чужих ладонях. — Глаза говорю у тебя чудные, никогда таких не видел, — попытался реабилитировать себя юноша, сведя все в шутку. Аль-Хайтам только бровью повел, а Кавех осознав насколько переборщил с комичностью, так же быстро отпустил удивленного мужчину. Его пальцы перехватили с какой-то нежностью, циановые радужки скользнули по покрасневшей коже предплечья и вверх к ключицам. Кавех последовал за ним. — Этих царапин не было с утра, — невесомо Хайтам указал на мелкие увечья. — Губка видимо жесткая, а я такой хрупкий, — отшучиваясь, ответил студент. — Да и много ли ты мог разглядеть? Может и были. — Всего разглядел, — бесстыдство одного, вызвало бурную реакцию у второго. — Нет! — как для себя произнес Кавех. — Если ты невнимательный, не означает, что и все остальные тоже, — безразлично сказал Хайтам и отпустил чужую руку. — Ты вроде куришь, не хочешь перед выходом? — Хочу, — без подсказок, Кави выскочил на балкон, попутно прихватив свои брюки. «Минутное помешательство, слабость, чтобы это ни было. Не ведись, не смей! — зачитывал про себя студент, с победоносной мордой, зажегший сигарету с первого раза. — Видишь?! Мы не в дешевой мелодраме, где у меня дрожат руки и подкашиваются колени!» Аль-Хайтам облокотился локтями на перила и смотрел куда-то вдаль, от того, что он не смотрел на его величество Кавеха, тот сердито сделал слишком глубокую затяжку и провально закашлялся, чем привлек все же внимание, но не то на которое рассчитывал. — Интересный выбор сигарет, — подметил Хайтам с ноткой язвительности. — А что с ними не так? — Кавех взглянул на свою пачку клубничных тонких сигарет. — Они… больше женские? — Ха, — Кави моментально ухватился за шанс реабилитироваться. — Уязвляет, что тебя поимел парень с девчачьими сижками? Хайтам выудил клубничную папироску и отправил её фильтр в рот, вскоре с его губ вылетела тонкая струйка дыма. — Да нет, лишь стало ясно почему ты такой… вкусный. Кавеха разгромили в его собственной маленькой войне в голове. В этот раз он не смотрел на соперника сверху вниз, не был на вершине, растерял все свое преимущество. Он сидел на стуле, а бирюзовые глаза разглядывали его с высоты. И Кави не мог бороться с тем, что внешность секретаря — идеал скульптора. Можно было бы отвернуться и не смотреть, но художник внутри противился и добро не давал. Сейчас стоило бы колко припомнить свои слова про приятный вид, только вот желание препираться пропало. — Спасибо, — только ответил Кави и поспешил вернуться внутрь.***
«Каждый день одно и то же» — мелькает у Скарамуччи в голове и он выглядывает в окно. За взглядом следует болезненный вздох — это последствия затворничества отдались в груди тревогой. Сердце болело, грудь болела, на душе беспокойно. И это состояние раздражало, от чего парень пнул ни в чем неповинный стул и закрыл шторы. Вид смеющихся и занятых жизнью студентов совсем не помогает справиться с собственным чувством неполноценности. — Ты так жалок, но спасибо, что хоть пытаешься поддерживать подобие жизнедеятельности, — слова ударились об отражение в зеркале, два синих глаза ухватились за жирные и спутанные волосы, что успели отрасти ниже лопаток. Скарамучча слабой бледной рукой потянулся к щетке. Это его минимум, цель-фикс, пинок под зад, как он это не называл. Почистишь зубы и делай, что хочешь. Процесс медленный и противный: паста неприятно жжет полость, десны ноют, а зубы ощущаются будто не свои. Две-три минуты, так советуют, но Скару начинает тошнить уже на двадцатой секунде и он стоически доходит до минуты. Это его предел, и все же победа. Он встал, он сделал это. Единственный триумф, заставляющий язвительно усмехнуться самому себе в грязном стекле. — Чем помочь? Я не знаю… — строки песни «Ароматный секрет», группы The Salty Breeze, сами собой вылетели со рта и Скара остановился в дверном проеме. Его качнуло в сторону, будто шлюпку в море, голова закружилась и он ухватился за косяк. Прислонился к нему, как к спасательному кругу и тяжело выдохнул. В голове шумели голоса, они проклинали, обвиняли, ненавидели и угрожали. Говорили: «Мы убьём тебя!» Они хотели одного — очередную дозу, Скарамучча держался из последних сил. — Заткнись-заткнись-заткнись, — он схватился за голову и чуть ли волосы не выдрал, одна яркая вспышка боли и вокруг вновь тишина. Он задыхался и плакал, проклинал себя и желал, чтоб никто на свете его таким не увидел. Уж лучше смерть, чем показать кому-то себя таким. Но организм орал, как мартовский кот о потребности «пожрать», ему уже плевать на качество еды, лишь бы запихнуть подобие углеводов в желудок, дабы получить намек на энергию. Такую необходимую, чтобы заставить сердце ржаво биться. И мысли о чем-то питательном, до смешного, спасали от попытки улететь с этой планеты в место, что наполняют одни могильные черви. Омерзительные струи воды царапали кожу и заставляли волосы прилипнуть к исхудавшим, сгорбленным плечам. Остатки шампуня выполнили функцию и геля для душа. Следующим сложнейшим боссом в подземелье под названием: «Выход на улицу» стал фен, но стоило опасаться не его, а дополнительного скрытого монстра: напарницу-расческу. Она жестоко выдирала волосы, насильно распутывая клочки. Справившись со всеми трудностями, Скара наконец оказался под противными лучами солнца. Теплые и приятные, и дышать проще, но он не купится на эту иллюзию. Его не обманешь. У Скары было место, его маленькое скрытое от всех место силы. Именно на сломанных деревяшках скамейки на скале с одним выходом — в воду. Вдали от столичного шума, а главное людей, он впитывал якобы полезные блага природы. С необходимыми покупками он направился именно туда. И появилось внутри некое воодушевление вкусить свою мягкую булочку с маком и джемом. Запить её черничным молоком и выдохнуть со страдальческим видом. Это его идея-фикс. И эту мечту разбили, растоптали, скомкали запахи жареной рыбы. Аппетитные запахи, но не входящие в планы и оттого ставшие самыми вонючими в мире! Скара раздраженно цокнул, но все же подошел к своей скамье, надеясь, что его вид отпугнет незваного гостя и тот поспешит ретироваться. Парень с белыми волосами и неуместной красной прядью поднял взгляд на Скарамуччу. А второй в свою очередь состроил грозную полную возмущения рожицу, злостную и пугающую на его взгляд. Багряные радужки не шелохнулись, а вернулись к горизонту, только сам парень отсел чуть дальше, к краю. Идея уйти сейчас показалась Скаре глупой и он решился приземлиться рядом. Хотя почему его вообще волнует, что о нем подумает этот вторженец. Нет, ему нужно отстоять свое место, показать кто хозяин. По этой причине Скара решил действовать решительно: — Ты кто? — А? — юноша повернулся в сторону звука чужого голоса. — Ты кто? — повторил вопрос Скара, насупившись. — Каэдехара Кадзуха, — представился вторженец. — Ты какая-то знаменитость, что я по имени должен был понять «кто ты»? — Скара воспрял духом, давно он не позволял себе нападок в чью-то сторону. Хотя справедливости ради, он в целом, давно ни с кем не разговаривал. — Вы… Что вы хотите от меня услышать? — спокойно поинтересовался Кадзуха. — Ты скоро отсюда свалишь? Это моё место, — в лоб потребовал Скарамучча. — А я думал, вы хотите отжать у меня мою еду, так смотрите. И такое поведение возмутило хозяина скамейки, он не выдержав такого нахальства, громко сказал: — Зачем мне твоя рыба?! Ты за кого меня принимаешь? Бомжа?! Животное?! Нарываешься! — тираду прервало урчание живота. — Давайте компромисс: я вас угощу, а вы позволите мне здесь отдохнуть. — Ах… что…ты! — слова совсем не хотели складываться во что-то понятное, но Скара не даст себе измазать лицо еще больше в грязи. — У меня и свое есть. — Тяжелый день, да? — непринужденно начал Кадзуха, пока его собеседник распаковывал свой обед. — Вы так напряжены… И это все? Наконец на белоснежном лице появились эмоции, он удивлено посмотрел на маленькое мучное изделие и с такого же размера упаковку напитка. Покачав головой, он сунул не открытый и еще горячий контейнер. — Я сам все равно не съем, ешьте, — настоял Кадзуха. — Зачем столько еды таскать с собой? — буркнул Скара, но все же принял предложенное. — Сходил на курсы по приготовлению здешней рыбы и слегка увлекся, — честно признался он. Скара не имел привычки принимать подачки от кого попало, но блюдо в руках манило своим насыщенным ароматом, и что немаловажно грело. Когда он последний раз ел что-то подобное? В столовой Академии? А домашнюю еду… ком в горле остановил мысль с плохим концом: «никогда». Растерявшемуся Скаре сразу предложили палочки для еды, и вот первый кусочек отправился в рот. Нежно, сочно и до слез вкусно. Но Скара не мог себе позволить поддаться порыву, показать хоть намек на радость. Он медленно и лениво продолжил трапезу, а в душе прыгал от счастья один маленький ребенок. — И как? — спросил Кадзуха. — Сойдёт, — скрыл свое восхищение Скарамучча. — Я тоже так думаю, — с улыбкой поддержал новый знакомый. — Так ты что-то вроде повара? — Ха-ха, нет. Моя специальность далека от кулинарии. Будете? — он протянул ему бутылку с какой-то желто-оранжевой жидкостью. — Что это? Чай? — Скара отпил немного и сразу же скривился. — Твою мать! Что это за кислятина мерзопакостная?! — Компот из айвы… — с ноткой непонимания ответил Кадзу и сам сделал глоток. — Не так уж и кисло. — Да мне будто бы лимонной кислоты в рот насыпали, фу, как ты можешь такое пить, — пострадавший сразу попытался заесть нападение айвы на язык. — Ну, хоть с рыбой неплохо сочетается. — Извините, в следующий раз приготовлю послаще, — виноватый сразу попросил прощения и продолжил все так же улыбаться. Скарамучча подметил про себя, что улыбка у парня странная. Она будто бы вымученная, наклеена поверх настоящих эмоций. И в голову пришел один вывод: быть может у них внутри демоны одной масти. — В следующий? — повел бровью Скара и повернулся к собеседнику, отложив контейнер с половину съеденной порцией. — Мне понравилась атмосфера, так что готов заключить контракт долгосрочной аренды, товарищ «это моё место», — он склонил голову, уложив ту на ладонь. Кадзуха не сводил взора, смотрел на Скару какими-то невиданно спокойными глазами. Действовал, как мощное седативное и от этого ощущался опаснейшим человеком сейчас. От этого взгляда легко стать зависимым, и слишком быстро, ведь Скарамучча тоже бы хотел поесть с ним в следующий раз. Первый человек за долгое время, который не раздражал своим существованием и нахождением рядом. И удивительно, этот парень не поддался ни на одну провокацию, пропустил мимо ушей всю агрессию, так еще умудрился утихомирить самого Скарамуччу. А самое забавное, что он находил этого диковинного парня симпатичным и приятным. «Слишком опасно», — повторил про себя Скара. — Оно не сдается, это место только мое. — Значит вкусной еды не хватит, а что… — Посредственной еды, — перебил его Скара. — Но даже если бы ты меня кормил божественными деликатесами. Эта скамейка бесценна, понятно? Ее, как и меня, не купить. — Меня учили уважать чужие границы и не вторгаться в личное пространство, да и я сам этому стараюсь научить. Но по необъяснимой сейчас причине, я не хочу отступать. Мне здесь слишком спокойно и хорошо, может все же есть какой-то шанс обрести место под солнцем? Скаре показалось, что парень придвинулся к нему, от этого он сам дернулся назад и вздрогнул от ощущения пустоты под ним, в момент он услышал незнакомый звук похожий на хруст. Но Кадзуха не двигался, он даже не сдвинулся, когда Скарамучча упал на жухлую траву и что-то ударило его по голове. — Тебе нужна помощь? — послышалось издалека. Хотелось бы возразить и сказать: «Сам справлюсь», но небо перед глазами поплыло не в ту сторону, в ушах неприятно зашумело, а рыба попросилась назад. И ничего не оставалось, как признать: — Да. — Это так символично, — Кадзуха взял аккуратно чужую голову в ладони и осмотрел на наличие серьезных ранений. — Просто ушиб, жить будешь. — А жаль, — вырвалось из Скарамуччи. — Да не достанься ты никому, да? С тоской он обвел последствия маленькой катастрофы: скамейка не выдержав веса парней, раскололась на части и именно в Скару прилетело доской, когда Кадзу просто съехал вниз по сломанной древесине. — Везучий же ты говнюк, — выразил недовольство Скара, попутно встав и отряхнув с себя пыль. — А если я её починю, то смогу приходить? — Кадзуха уже собрал свои пожитки и протягивал чужой пакет. — Она уже будет твоя, а не моя… — печаль от потерянного уголка в этом мире обжигала горло и говорить совсем не хотелось, а вот убежать и не оборачиваться очень как. И он выхватил кулек и рванул с места, что есть мочи. Странный, нелогичный, шизанутый. Пусть как хочет так и называет, плевать, хочется поскорее попасть домой. Спрятаться от всего и всех, хотелось плакать. Слезы это его маленькая тайна, никто не должен видеть. А они, суки, уже текут по щекам и лезут в уголки рта. Соленые, как и та дурная и мерзкая рыба. Зачем он пришел, зачем сел, зачем ел. Ошибка, глупая и тупая, как и он сам. Ненависть ко всему лозами начинала обвивать все чувства и разум. Скара остановился у подворотни и уперся плечом в стену, рука сама потянулась зарыться в волосы и потянуть. Но он остановил её и вместо этого достал наушники и включил любимую песню.♪ Вновь оказался в мятном лесу
Захотелось вдохновением наполнить сосуд ♪
— Вам они нравятся? — вперемешку со строками звучит где-то рядом. — Какого хуя? — только спрашивает Скара, а второй наушник забирают. — Ты ебанутый? Больной?♪ Я пустой, а ты — совершенство
Моё желание тебе поднесу ♪
Он решил отобрать у Скары все? До последнего? Кто он, черт возьми, что ему от него нужно? Зачем он побежал за ним, он сталкер? А может… это его люди. И у Скары перехватывает дыхание от тревоги.♪ Заберу, пригрею, укрою
Но боюсь, боюсь, что тебя украдут ♪
— Мне жаль, я хочу загладить свою вину, — отчеканил Кадзуха. — Я веду себя сейчас иррационально и странно, да, вы правы. — Отдай мой наушник!♪ Здесь в лесу тихо, мирно
Мне с тобой хорошо ♪
— Отстань от меня, чего ты хочешь от меня? Я полицию вызову или чуваков в белых халатах. У тебя явно диагноз! — Скара утер слезы рукавом свитера и уже готовился к тому, чтобы развязать драку. — Ты напуган, — Кадзу вернул наушник законному владельцу и отступил на шаг назад. — А с какого перепугу ты на «ты» перешел! Кто ты… блять, — Скарамучча схватился за ткань на груди и судорожно задышал. — Ты от них да? Нихуя я не знаю, ни про деньги, ни про товар, ни про Итэра. Отъебитесь уже. — Я не знаю о чем ты говоришь, я прилетел из Инадзумы два дня назад и впервые в Сумеру, — оправдывался второй.♪ Снова ссоришься ты с душой?
Чем помочь? Я не знаю ♪
— Инадзумы? Псевдо-мамочка прислала что ли? Задолбало, — ноги уже не держали и он полностью оперся на стену. — Я даже имени твоего не знаю, вашего имени, — сразу поправил себя Кадзуха и присел рядом на корточки, готовый в случае чего поймать падающее тело.♪ Скажешь: «Мне бы долой»
Но останешься рядом со мной, мой незваный ♪
— Зачем тогда бежал за мной? Изнасилуешь в подворотне? — агрессия из голоса не исчезала ни на секунду. — Все причины изложить или только самые главные? — Все. — Вы схватили мой пакет, где лежат мои документы и деньги, — начал Кадзуха, а уши Скары подхватили, выбивающийся из чужой белой копны волос, цвет пряди. — Хотел узнать имя, может обменяться контактами. Загладить вину и отремонтировать «ваше место».♪ Мятный бриз по губам проскользнет
Миг и вновь я один на один ♪
— Скарамучча, можно просто Скара. Они молча обменялись вещами, Кадзуха помог ему встать. Снова помог. Скара взглянул украдкой в чужое лицо, вблизи оно казалось еще более пластиковым и кукольным. Идеальное лицо с выверенными движениями маленьких мускулов, ничего лишнего и неправильного. Он красивый, но такой ненастоящий. Может это очередной наркотический бред?♪ За бродягой из дали они не нагрянут…
Они тебя у меня украдут ♪
Скарамучча позволил себе дотронуться до чужой щеки и провести по ней своими бледными и худыми пальцами. Щеки мягкие и теплые, живой значит. Выходит, что он в очередной раз повел себя как какой-то придурок. Полный идиот. От начала и до конца, язва на ножках, готовая забежать в вашу жизнь и уничтожить все на своем пути, но главное испортить настроение, чтобы вам было хуже, чем ей. Он не хотел извиняться за свое поведение, каким бы оно несуразным не было. — Простите меня, — сказал Кадзуха. — Мне не следовало трогать ваши вещи. — Ты про это? — Скара вынул наушник, где играла песня, что перемешалась с их бранью. — В отличии от меня, ты хотя бы не выглядишь, как грабитель. Да и ты мог просто крикнуть что-то вроде: «Стой!» — Я не уверен, что это сработало бы, поэтому решил не тратить силы понапрасну. Вдруг вы атлет, — и снова эта улыбка. — Можем на «ты», — Скара склонил голову на бок и скрестил руки на груди. — У тебя тоже проблемы с башкой? — С чего ты взял? — Да так, просто говорят: подобное притягивает подобное. — Все мы немножечко больны, — отшутился Кадзуха. — А если серьезно? — не отступал Скара, пока они шли в сторону общежитий Академии, около которых он сам жил. — Без бумажки с диагнозом с тобой не подружиться? — Мне кажется тебе бы провериться, смахиваешь на сталкера, — Скара остановился у лестницы, ведущей домой. — Ставлю на это сто тысяч моры. Кстати, здесь я живу. — Я живу напротив, в общежитии, и хожу вон в ту Академию, — Кадзу подкреплял слова указательной жестикуляцией. — Каким бы я здоровым не был, я буду случайно проходить в этом районе, а значит уже должен тебе целую кучу денег. — Ты знаешь The Salty Breeze? — перескочил Скара вдруг на заинтересовавшую его тему. — Я не любитель такой музыки, но я очень хорошо знаю их лично, — безэмоционально ответил Кадзуха. — Ты реально что ли знаменитость какая? — выпалил юноша и выудил телефон, дабы пробить имя знакомого в сети. — Нет, я просто учился вместе с ними. Ничего сверхъестественного. — Вот как… — задумавшись, пробормотал Скара. — Кадзуха… — Что? — отозвался носитель имени. — Я устал, — не решившись спросить, что хотел, сказал Скарамучча. — Тогда иди домой. — Вот, — Скара протянул подобие визитки, где он перечеркнул все упоминания Академии и его научной деятельности, один номер остался. — Пока. — Спасибо, до встречи, — и он улыбнулся, но иначе с невиданной ранее ямочкой на щеке. Малозаметная, но такая живая деталь, тронула Скарамуччу. С образом этой ямочки он не расставался вплоть до кровати и заветного сна. Утром ему вновь будет плохо и снова придется вставать и чистить зубы едким ментолом, но завтра ощущалось чуточку легче, ведь на экране светилось послание. Maple: Не смотри на никнейм, это Венти придумал. Я вечно проигрываю ему в спорах. До этого вообще Scarlet записан был, а у него самого знаешь какой? Cecilia! Такие мы две подружки, мда… Я не знал, как начать, так что решил написать эту несусветную несуразицу. Ахах. А так, просто с добрым утром. Надеюсь, что ты выспался.