Как я встретил...

Потом, когда смятенная родня спрашивала, что на него такое нашло, Майтимо даже самому себе не мог ответить. Что должно было дёрнуться в душе, что было в голове, что он вдруг всерьёз принялся ругаться с кем-то, кто мог бы спрятаться за его сапог? Да, пожалуй, и за любой сапог, кроме игрушечного. – …ты понимаешь хотя бы, что это такое, – говорил Майтимо и ходил туда-сюда, прямо по залу, прямо на глазах у всех, прямо как Кано, когда что-то пытался внушить ему самому во втором детстве. – Ты понимаешь, что это такое: столько ждать? Что, нет? Ты сознаёшь, сколько всего успел пропустить? Ты думаешь, это ответственно – вот так вот уходить? Не говоря уж о том, что ты за собой оставил! Отец смотрел внимательно, молчал. Вроде бы кто-то что-то ещё говорил, вот только Майтимо не останавливался. – Что это была за мысль? Кто выбивается вперёд в неизвестной земле? Что это на тебя нашло? Ты хоть на миг задумался о том, что... О, сколько лет он копил эти слова. Взрослый, маленький, юный, снова взрослый. Поди же ты – не выдохлись. Не застоялись. – Что ты на меня смотришь? Так и будешь смотреть, да? Правильно, нечего ответить! – Мгу. – Чего? – Гу, – повторил отец. Очень серьёзно повторил, глядя в глаза. Нет, точно издевался. – Майтимо, – сказал дедушка, подойдя незаметно. Да Майтимо тогда и балрога бы не заметил. Вообще никого. – Майтимо, перестань на него шипеть сейчас же! И вообще, ему нужно умыться и поесть. – Кяф! – возвестил отец. Никто потом так и не расшифровал, что это значило, но Майтимо для себя перевёл как: "Я тебя запомнил". Он потом долго избегал этого нового ребёнка, и даже мысленно никак не называл. *** На праздниках он теперь либо обнаруживал себя в гуще детей, лент, мыльных пузырей, рядом с качелями, которые должен был раскачивать, или ещё в озёра лучше всех закидывал... Одним словом, либо он был в гуще безумия и уже даже не пытался разбирать, кто на нём вис, либо отсиживался у стены. Ну, или на краю лужайки. Или на балконе. До сих пор находило иногда – всмотреться в ничто. На балконах, вот правда, вечно кто-нибудь целовался, зато на улице найти место потише было легче. Вот и сейчас он-то сидел на склоне холма, а остальные веселились ниже, уже на ровной земле. Танцы и цветы, мороженое и желе с лепестками. Кано по старой памяти спросил, всё ли в порядке, и отстал сразу же, а не как раньше. И на том спасибо. – Этот? Майтимо сперва услышал голос Турко и потом только понял, что направлялся брат к нему, а не к кому-то там. – Этот-то? Этот глупый? Да ладно тебе, это же наш Майтимо. Кто это его так?.. Майтимо даже сел, хотя до этого успел улечься на траву. Кому это он не угодил? Вроде бы за руки честно кружил всех, пока не выдохлись. Турко вёл за руку отца, и наклонялся на ходу, и всё пытался заглянуть отцу в лицо. Ну ты хоть на руки его возьми, ну кто так делает. Хотя они почти уже дошли. – Майтимо, это Андаларэ, если ты вдруг позабыл. Нет, ну а что он думал – что Майтимо вдруг примется яростно называть ребёнка незнакомым именем? Да даже в прошлый раз, когда сорвался, имя он не упоминал. И ничего такого уж конкретного. И слова "смерть" не сказал. – Очень приятно, – сказал Майтимо, – Андаларэ. Рад встрече с тобой. – Угу, – откликнулся ребёнок, – а я не знаю, рад или не рад. Да почему из всех гостей он вообще с Турко, как это вышло? Хотя дети иногда как-то вдруг сами выбирают, на ком виснуть, и никак не отговорить. Не знает он... Вот ему что-нибудь мерещится сейчас или просто запомнил первую встречу? Я тебя никогда не обижу больше. Я тебя... да ну. Майтимо сел на корточки. – Ты что-то уже выиграл, Андаларэ? – Да! Мы кусали яблоко, и танцевали на таком... ну, на квадрате, и потом мама помогла мне рисовать, но только начала, а дальше я всё сам! – Наверное, вы в квадрате танцевали? Когда нельзя заступать за края, да? – Да, да, ну я же так и говорю! А ты что тут сидишь? – А мне там шумно. – Ага, мне тоже иногда... Но одному-то скучно! Не знаю, надо с мамой, или с братьями, или вот ты вообще... ты всё пропустил! – Что же? – Ну, например, вот этот, – тут Андаларэ мотнул головой на Турко, который будто вовсе небеса разглядывал, вот только не было в тех небесах ни сокола, ни ласточки, – вот этот вот мне проиграл. – Турко, а не вот этот. – Ты всё время поправляешь! – Да, правда. Извини, я так со всеми. – Да? Ну и ладно. Папа говорит, что иногда всем просто хочется быть скучными! А я, когда так, сразу засыпаю. – Да? Всегда? – Ну нет, иногда ещё так получается, что... Сколько можно тут стоять? Вот теперь ты меня веди. Раз ты не глупый.